Текст книги "«25 святых»"

Автор книги: Луи Бриньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24

Савьера искоса следил взглядом за Боудом. Последние дни тот не был похож на себя. Боуд вообще ни с кем не разговаривал. Только и делал, что смотрел в одну точку или вертел по привычке ручку. И сейчас он положил голову на стол и смотрел на крутящуюся ручку, которую сам же вертел.

– Шеф, – осторожно позвал его Савьера, – что нам делать, шеф? Этих тварей становится всё больше и больше. Мы насчитали десятки тысяч, а они всё прибывают на полуостров Кивино. Мы что, так и будем смотреть. и ничего не предпринимать?

– Я тебе уже сказал, Савьера. Ничего не предпринимать. Иди и больше не надоедай мне, – Боуд бросил эти слова незлобиво, не поднимая головы со стола.

– Хорошо, – Савьера всем своим видом показывал, что не согласен с мнением Боуда. Едва он вышел, появилась профессор Коэл. Она молча выложила десятки фотографий на стол Боуда.

– Здесь всё, что ты просил. Надеюсь, это всё, мистер Боуд?

– Нет, – не поднимая головы и всё так же глядя на ручку, крутившуюся перед ним, ответил Боуд. – У меня есть несколько вопросов к тебе, Энн.

Профессор Коэл тяжело вздохнула. Она села за стол и попыталась убедить Боуда, в тщетности предпринимаемых мер.

– Джеймс, я ничуть не умаляю твоих способностей. Мы все знаем, что ты один из лучших аналитиков нашей страны. Мы знаем, что ты мастер отгадывать самые сложные головоломки. Однако рассуди сам. Прошло четыре столетия. Этот зал не раз подвергался реставрации. Специалисты обыскали, обстучали каждый сантиметр. Неужели, ты и вправду полагаешь, что если бы гроб или что-то там находилось, это бы не нашли? К тому же, – добавила ещё один весомый аргумент профессор Коэл, – откуда ты знаешь, что слова этой старухи и есть ответ на наш вопрос?

– Сложность, – буркнул Боуд.

– Что? – не поняла профессор Коэл

Боуд, наконец, поднялся и принял нормальное положение.

– Сложность, Энн. Всё настолько сложно и запутанно, что убеждает меня в правильности моей теории. Суди сама, Энн. Разве может такая тайна быть на виду у всех? Разве может у неё быть простое решение? И отвечая на твой вопрос, добавлю. Если и не нашли в этом зале ответ за четыреста лет, то это вовсе не значит, что его там нет.

– Хорошо, – профессор Коэл осознала бесполезность своих попыток. Она ясно поняла, что ей не уговорить Боуда. – Дай мне хоть малейшее основание для того, чтобы я поверила твоей теории.

Боуд ненадолго задумался, а потом медленно ответил:

– Есть кое-что в этом зале, что настораживает меня и вызывает очень серьёзные размышления. Как ни странно, этому обстоятельству никто прежде не придавал серьёзного значения.

– Мне очень любопытно, Джеймс.

Боуд покосился на улыбающуюся профессора Коэл и сразу же нахмурился… -Правда, Джеймс. мне интересно.

– Ты смеёшься надо мной, Энн, – понял Боуд, – по всей видимости, считаешь меня одержимым?

Профессор Коэл начала было отрицать это, но Боуд видел, что она неискренна.

– Хорошо, – внезапно произнёс Боуд, – хочешь, я скажу нечто, что за четыреста лет. не заметил ни один человек. – И что же это?

– Мозаика на полу, Энн. Человеческое лицо из мозаики. – Ну и что? – профессор Коэл уже не улыбалась. Она начала настороженно прислушиваться.

– Мне кажется, я знаю чьё это лицо!

– Интересно выслушать твою версию, – профессор Коэл поёрзала, удобней усаживаясь в кресле. При этом она не спускала с Боуда взгляда.

– Но у меня есть сомнения. И чтобы их развеять. я хочу задать тебе несколько вопросов.

– Помогу всем, что только в моих силах!

– Скажи, Энн, раньше. в средние века. бывало так, что цари приравнивались к святым?

– Очень часто! Цари или короли, они считали себя людьми, стоящими ближе всего к богу. Египет самое лучшее тому подтверждение.

– И в каких странах это происходило? Только в Египте?

– Да практически во всех. А почему ты спрашиваешь Джеймс?

– Ещё один вопрос, Энн, – чуть помедлив и думая о чём – то своём, Боуд задал этот вопрос: – а могло произойти, например, такое: некий царь возвеличивает себя настолько, что не только приравнивает себя к святым, но и ставит себя гораздо выше.

– И такие случаи были, – профессор Коэл кивнула, не в силах скрыть удивления. Вопросы Боуда отдавали глубоким знанием истории, что у него никогда прежде не замечалось. – Я могу привести пример.

– Россию? – Боуд вопросительно посмотрел на профессора Коэл. Та разинула рот и тут же закрыла его. – Как ты догадался?

– Я могу и продолжить, Энн. Речь ведь идёт об Иоанне Грозном? Не так ли?

– Так! – подтвердила профессор Коэл и не удержалась от удивлённого замечания в адрес Боуда. – Вот уж не думала, что ты интересуешься такими вещами. Где ты это вычитал?

Боуд поднял на неё непонятный взгляд и негромко ответил:

– В зале «святых». В Кремле.

– Я не понимаю тебя, – профессор Коэл действительно не понимала Боуда.

– Расскажи лучше об этом царе, – попросил Боуд, вновь игнорируя её вопрос.

– А что рассказывать? – профессор Коэл пожала плечами. – Иоанн Грозный, одна из самых таинственных личностей в истории. Многие считают его тираном. Он, действительно, был жестоким человеком. Однако современники не могут точно ответить на вопрос обо всех его деяниях. А ведь он сделал немало для своей страны. Сам Иоанн Грозный часто повторял: «Я зол лишь со злыми!» Царь был очень набожен и всячески искоренял малейший намёк на ересь. С ним связано очень много различных мифов. Есть даже один, связанный с его рождением. Сохранились письмена, в которых описывается его рождения таким образом: «Всю ночь грохотал гром, и сверкали молнии. И родился младенец, которого нарекли Иоанном и дали прозвище «Грозный». В данном случае – продолжала рассказывать профессор Коэл, – мне кажется, этот миф соответствует действительности.

– А изображение Иоанна Грозного сохранилось? – снова задал вопрос Боуд.

– Конечно, и немало, – ответила профессор Коэл, – правда рисунки, дошедшие до нашего времени, весьма противоречиво изображают Иоанна Грозного. А нередко, – добавила профессор Коэл, – они показывают совершенного другого человека. Есть не менее пяти образов, который приписывается Иоанну Грозному. Какой из них настоящий, не знает никто. Это остаётся загадкой.

– Может, стоит помочь историкам разобраться с истинной внешностью Иоанна Грозного?

– Ты смеёшься, Джеймс?

– Даже не думаю, Энн, – Боуд выбрал из фотографий, лежавшим перед ним, одну и положил её перед профессором Коэл, – сравни её с изображениями Иоанна Грозного и ты поймешь, где настоящий.

Профессор непонимающе посмотрела на Боуда. Она взяла фотографию, на которой была изображена мозаика. Вернее, расплывчатое лицо из мозаики.

– Я не понимаю, – профессор Коэл беспомощно посмотрела на Боуда. Тот усмехнулся.

– Конечно, не понимаешь, Энн, иначе не стала бы меня отговаривать. Правда в том, что на полу в виде мозаики изображено… лицо Иоанна Грозного.

Глава 25

Профессор Коэл была совершенно растеряна. В который раз Боуд потрясал и ошеломлял неординарностью своего мышления. Спустя час после того как она покинула кабинет Боуд, профессор Коэл снова вошла туда. Она держала в руках листок, который сразу положила на стол пред Боудом.

– Совпадение 87 %! Это просто не поддаётся никакому объяснению!

– Так это и есть Иоанн Грозный! – Боуд смотрел на фотографию высокого мужчины лет пятидесяти, могучего телосложения. У него было серьёзное лицо, которое обрамляла борода. Он был одет в шубу и шапку с крестом. В руках Иоанн Грозный держал скипетр.

– Как ты догадался, Джеймс? Я никак не могу понять. Объясни, пожалуйста.

– Логика, Энн, – Боуд оторвался от созерцания фотографии и снова откинулся на спинку кресла и завертел ручку. – Когда я был в зале, то заметил престранную вещь. Вначале, как ты помнишь, я увидел странный свет, исходящий от этого лица. Это меня заинтересовало. Я начал пристальней вглядываться в мозаику и увидел нечто очень странное. Вначале, – продолжал рассказывать Боуд, интригуя профессора Коэл, всё больше и больше, – я заметил, что лицо как бы повёрнуто в сторону от меня. Однако через несколько минут я заметил, что лицо смотрит прямо на меня. А ведь я стоял на том же месте. Я отошёл в дальний угол и начал присматриваться к лицу. Я смотрел несколько минут, когда увидел направленный на меня взгляд. Тогда я стал передвигаться от одной ниши к другой. И где бы я ни стоял, я видел направленный на себя взгляд. Получалась странная штука, – продолжал негромко рассказывать Боуд, – вернее, напрашивался необычный вывод. Все святые, которых расположили в этой комнате, смотрели только в одно место. на лицо, изображённое в полу. Я сразу подумал об Иоанне Грозном. Это лицо могло принадлежать только ему. На кого ещё могли направить взгляды всех святых?

– Потрясающе, Джеймс! – профессор Коэл даже не пыталась скрыть восхищения в голосе. Простые и ясные объяснения Боуда приводили её в восторг. Ей, ко всему прочему, очень нравилось его слушать.

– Здесь у меня возник очень непростой вопрос, – продолжал задумчиво рассказывать Боуд, – почему? По какой причине, взгляды святых направили на лицо Иоанна Грозного? Какую цель преследовал сам царь, устраивая этот зал подобным образом? Что скрыто за всем этим? У нас нет ликов святых, чтобы понять этот загадочный обряд. Они могли бы ответить на этот вопрос. Но, к сожалению, – Боуд развёл руками, – здесь мы встаём перед глухой стеной. Это первая загадка, Энн.

– Ты еще, что-то заметил? – профессор с ярко выраженным удивлением посмотрела Боуда. Тот кивнул головой.

– Бронзовые держатели для факелов!

– И что в них странного? – вновь удивилась профессор Коэл.

– Что? – переспросил Боуд и тут же задал вопрос. – Как ты думаешь, Энн, какой длины мог быть средневековый факел?

– Не знаю. Может, сантиметров семьдесят – восемьдесят. Врят ли больше.

– Я тоже так думаю. А теперь смотри, – Боуд пододвинул одну из фотографий к профессору. Там была изображена ниша, а под ней держатель для факела.

– Что? – профессор Коэл непонимающе уставилась на Боуда. – Можешь считать меня полной дурой, но я действительно ничего не понимаю.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, Энн. Обычно такие держатели крепятся на стенах на высоте не менее метра. А эти расположены у самого пола.

– И правда, – прошептала профессор Коэл, рассматривая фотографию.

– Но и это ещё не всё, – продолжал Боуд, – раз там стоят держатели, то можно с уверенностью предположить, что туда должны были вставить факелы.

– Ну, разумеется. Это любому человеку понятно, – согласилась с Боудом профессор Коэл.

– Ну, а вот что непонятно. Если факел вставить в держатель, то верхняя часть факела. окажется на уровне. нижней части ниши. Ты понимаешь меня, Энн? – Боуд устремил на неё пристальный взгляд. – Получается странная штука. Если держатель для факела, а факел, несомненно, должен гореть, то он.

– Подожжёт икону, – прошептала профессор Коэл.

– Вот именно, – Боуд кивнул, – зачем, спрашивается, нужны эти держатели? Зачем нужны факелы? И зачем нужны иконы? Ведь получается, что факелы и иконы. исключают друг друга, располагаясь таким образом. Не странно ли, Энн?

– Очень странно, – пробормотала профессор Коэл, – зачем тогда создатели этого зала устроили эти странные держатели? Они что, хотели поджечь иконы?

Боуд отрицательно покачал головой.

– Нет, Энн. Нет. Будь это так, они не стали бы направлять взгляды святых на лицо Иоанна Грозного.

– Действительно, – профессор Коэл подняла на Боуда совершенно растерянный взгляд. – Что же получается, Джеймс? Люди, которые построили зал святых.

– Построили его на взаимоисключающих вещах, – подхватил Боуд, – и это очень и очень странно. Следи за моей мыслью, Энн. Устроители зала сооружают на полу лицо Иоанна Грозного. После этого они каким-то образом направляют взгляды всех двадцати пяти святых на это лицо. И после этого устанавливают под ними факелы, чтобы сжечь этих самых святых.

– Исключено, – сразу возразила профессор Коэл, – сжигать иконы в средневековой России было равносильно смерти. Это было самое страшное преступление. Кощунство. И уж никоим образом так бы не мог поступить Иоанн Грозный.

– Тогда зачем факелы под иконами? – задал в упор вопрос Боуд.

Профессор Коэл беспомощно пожала плечами.

– Я не знаю, Джеймс. Но всё это непонятно и странно.

– Вот именно! По этой причине я и думаю, что мы на правильном пути.

– Мне трудно возразить тебе, Джеймс, – призналась профессор Коэл, – возможно, ты и прав. Но ведь гроба не было в зале. Значит миф неправда.

– А если гроб. был не в зале? – Боуд поднял на профессора задумчивый взгляд и продолжал:– А если гроб князя и не должен был… находится в зале?

– Я снова не понимаю тебя, Джеймс!

– Вспомни ту головоломку, Энн. Там упоминается гроб. Но упоминается после матери, сына и ангела.

– Чёрт, Джеймс, а ведь ты прав! – профессор Коэл лихорадочным движением сняла запотевшие очки и начала протирать их. – И что ты думаешь по поводу всего этого?

– Я думаю, мы на правильном пути, – ответил Боуд, – я думаю, что из этого зала. есть потайной ход.

– Ты знаешь, где потайной ход? – профессор Коэл замерла. Перестав протирать очки, она, не мигая, смотрела Боуда. В ответ послышался раздражённый голос Боуда.

– Энн, стал бы я столько думать, если бы знал, где он находится? Всё, что у нас есть – это лицо Иоанна Грозного, места для этих святых и бронзовые держатели. Всё это сделано неспроста, я убеждён в этом. Но для чего именно, я понять не могу. Мы можем рассчитывать только на них. Возможно, что именно в одном из этих предметов и скрыта невидимая пружина или механизм, с помощью которого и откроется потайной ход. Не знаю. Мне надо подумать.

– Подумай, Джеймс. Я не буду тебе мешать, – профессор Коэл встала и спросила, прежде чем уйти: – Может тебе обед сюда принести?

Боуд кивнул.

– И обед, и ужин. и много кофе, Энн. Мне понадобится очень много кофе. – Я всё сделаю!

– Спасибо, Энн, – вдогонку ей крикнул Боуд. Профессор Коэл, не оборачиваясь, кивнула головой.

Глава 26

Пообедав и получив свой кофе, Боуд устроился удобно в кресле и погрузился в размышления. Следует ещё раз тщательнейшим образом всё продумать.

– Ни одна мелочь не должна уйти от моего внимания, – вслух пробормотал Боуд и продолжал бормотать, открывая длительный диалог с собой. – И начинать надо со слов этой странной старухи. Возможно, я что-то упустил из этих загадочных слов. Боуд достал из ящика ту самую злополучную бумажку и приступил к чтению. Читал он вслух, очень медленно, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

– Пятью пять. налево пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. направо пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где сын сидит. направо пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где мать стоит. направо пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где ангел летит. вниз на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где гроб стоит. прямо пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где распятие висит. там и ответ лежит. там и ответ лежит, – задумчиво повторил Боуд и продолжил размышлять. – Итак, что можно сказать об этих словах? Нет, вначале подумаем о самой старухе. Возможно ли, что она ошиблась или попросту сказала. нечто бессмысленное. Бред, которым может быть охвачен умирающий человек? Нет, – тут же возразил себе Боуд, – архиепископ Сергий говорил, что она много раз подряд повторила эти слова и при этом ни разу не нарушила порядок слов. О чём это говорит? О том, что эти слова были чрезвычайно важны. Несомненно, и не иначе. Идём дальше, – продолжал размышлять вслух Боуд, – Иоанн Грозный казнит князя Мандрыгу и помещает его гроб в зале и окружает его ликами святых. Стоп! – остановил себя Боуд, он радостно улыбнулся. – А что если среди этих самых икон. были иконы с изображением Иисуса Христа и девы Марии… или ангела? Боуд некоторое время улыбался этой мысли, потом нахмурился. – Что я несу? Это же полная чушь. Каким бы ни был Иоанн Грозный, он никогда бы совершил подобного кощунства. Установить лик Сына божьего или Матери божьей, чтобы они смотрели на него? Нет, скорее наоборот. Он должен был поднимать на них взгляд. Следовательно, эта версия отпадает, – огорчённо пробормотал Боуд, – а ведь в ней, что-то было. Жаль. Ладно, идём дальше. Представим, что этот зал и есть то место, которое нам нужно. Итак, первые слова. пятью пять. Допустим, что это и есть наши святые. Налево пять. ещё раз пять. у нас имеются тоже. Следовательно, мы упёрлись в слова. ещё раз на пять. Какой отсюда вывод? Да очень простой, – пробормотал Боуд, – за стеной есть ход и он может привести ко всем этим указаниям в списке. Если есть ход, следовательно, в зале должен иметься механизм, открывающий этот самый ход. Но его там нет, иначе давно бы нашли. Да и я всё просмотрел. Какой отсюда вывод? – задал себе новый вопрос Боуд и тут же сморщился и недовольно пробормотал. – Вывод такой. всё очень и очень запутанно. Я не могу понять, где мне зацепиться. Ну почему у русских всё так сложно? Неужели, нельзя было придумать, что-нибудь попроще? Ну, например, нечто вроде анаграммы, указывающей на определённые вещи. Или чего-нибудь наподобие секретов пирамид. Нет. Им надо придумать обязательно своё. Да такое, чтобы не было похоже ни на одно другое. Ладно. Вернёмся назад, – Боуд тяжело вздохнул и отпил глоток остывающего кофе.

Итак. 1563 год. Царствование Иоанна Грозного. Идёт война. У него есть отряды, как их там называют, не помню. Так вот, эти отряды. особые отряды. самые грозные отряды возглавляет князь Мандрыга. Это указывает на доверие царя к князю Мандрыге. И князь, несомненно, оправдывает это доверие. Он захватывает, какой-то там город и, как следствие, царь щедро награждает его. Это происходит, по всей видимости, утром. Потому что этим же днём царь издаёт совершенно непонятный приказ. Приказ царя– приговор для всего рода князя Мандрыги. Царь по странной причине решил уничтожить всех этих людей. И это происходит в тот же день, когда он щедро одаривает князя Мандрыгу. Удивительно. Удивительно и непонятно.

Боуд взял ручку и, постукивая её по столу, продолжал размышлять вслух.

– Род Мандрыги уничтожен по приказу царя. Его самого казнят. Тело помещают в гроб и окружают ликами святых. Больше того, тело Мандрыги охраняет. сам царь. О чём это говорит? – задал себе вопрос Боуд и тут же ответил, – лики святых явно указывают на то, что в князе было. нечто, возможно, дьявольское. И это испугало царя, иначе он не стал бы предпринимать такие серьёзные меры. Но здесь снова возникает противоречие. Тогда, как этот род стал «хранителем послания»? Почему он хранил послание веками и передал его нам? Если они нечто дьявольское, как и предполагал царь, то этого всего не было. Опять противоречия. Чёрт, как всё сложно! – Боуд несколько раз тряхнул головой, словно пытаясь освободиться от наваждения. И тут. в дверь раздался стук.

– Войдите! – крикнул Боуд. Едва прозвучали эти слова, как в кабинете появился Савьера. Боуд нахмурился.

– Я же говорил, чтобы ты не беспокоил меня, Савьера!

– Шеф, – Савьера выглядел донельзя расстроенным, – со мной связалась Балаболка. Она говорит, что ровно через пять дней в полдень, к святилищу подойдёт войско зла. Они придут вместе со всеми пятью объектами четвёртого уровня. Они придут разрушить святилище. Балаболка сказала, что они смогут это сделать. А когда святилище будет уничтожено – мы все погибнем. Ещё она сказала, что собирает людей и идёт с ними к нам.

– Это всё? – коротко спросил у Савьеры Боуд.

– Всё. Шеф, может перекроем дорогу, чтобы это самое войско не смогло пройти?

– И как ты её перекроешь, мне очень интересно? – с явным сарказмом спросил Боуд.

Савьера на мгновение растерялся, но тут же пришёл в себя и уверенно ответил.

– Бабахнем по этим сволочам из всего, что у нас есть. Или вообще, скинем одну бомбу на этот полуостров и похороним всех в озере. Боуд только и мог, что покачать головой.

– Иди отсюда, Савьера. Иди и готовься. Мы встретим войско зла перед стенами святилища. Здесь и только здесь мы можем одолеть их. Понял? Савьера кивнул, не совсем довольный ответом Боуда.

– И ещё, Савьера. немедленно перенесите центр управления в зал святилища. Мы будем оттуда наблюдать за всеми событиями. К указанному Кинсли сроку собери в зале святилища всех сотрудников управления. Только отгородите чем-нибудь круг с надписью в зале святилища… Чтобы никто к нему не смог приблизиться. Всё понятно?

– Не тупой, – отозвался Савьера.

– Вот и хорошо. И попроси прийти профессора Коэл. Да. и пусть захватит с собой чашку горячего кофе, – уже вслед уходящему Савьере крикнул Боуд. Едва Савьера вышел, как Боуд пробормотал: – Вот додумался. Дорогу перекрыть. Осталось мало времени. Очень мало времени.

Спустя четверть часа появилась профессор Коэл с двумя чашками горячего кофе в руках. Она поставила обе чашки стол. Боуд убрал чашку с остывшим кофе на край стола, а затем потянулся за принесённой профессором. Оба одновременно отпили кофе, явно наслаждаясь его вкусом.

– Как успехи, Джеймс?

Боуд поморщился и, оставив кофе, приложил большой палец к указательному, показывая. ноль.

– Не слишком оптимистично, – заметила профессор Коэл. Боуд пожал плечами и невесело ответил:

– Энн, я совсем сбился. Всё так сложно, запутанно… что я никак не могу ухватить нужное направление. Только я начинаю думать о том, что двигаюсь по правильно пути, как возникают несокрушимые доводы и уничтожают все мои надежды.

– Неужели ничего. Джеймс?

– Одни вопросы, Энн. Вопросы и противоречия. Всё очень и очень странно. – А знаешь, что для меня самое странное в этом деле? – профессор держала чашку кофе двумя руками и так же поднесла ко рту и отпила глоток. – Что же, Энн?

– Лицо Иоанна Грозного на полу.

– И чем же оно удивляет тебя? – настороженно поинтересовался Боуд, внимательно глядя на умное лицо профессора Коэл.

– Царь охраняет тело, какого-то князя! Разве не странно, Джеймс? Это равно тому, что перед входом в гробницу неизвестного египетского вельможи поставить статую Рамсеса или Тутанхамона.

– Чёрт, Энн, а ведь ты права! – Боуд выглядел донельзя удивлённым. – Как я об этом не подумал? А если и дальше следовать твоей логике, то получается очень интересная штука, Энн.

– И какая же?

– А вот какая, – ответил Боуд, отпивая кофе, – если гроб князя охраняет сам царь, тогда для чего нужные все эти святые? Ведь он стоит выше всех. Об этом говорят направленные взгляды святых. Если так, зачем они, нужны, если гроб охраняет самый сильный, самый могущественный из них? Этот вопрос тебе, Энн.

– Мне? – удивилась профессор Коэл. – С чего ты решил, что я знаю ответ на этот вопрос? Возможно, это просто некий обряд. В любом случае, всё решал царь. Он приказал устроить этот зал, как считал необходимым. И он, только он знал истинное положение вещей.

– Энн, ты просто прелесть! – лицо Боуда озарилось радостью, а в следующую минуту буквально засветилось. – Энн, ты права, чёрт возьми! Тысячу раз права.

– В чём я права? – профессор Коэл явно заинтриговали перемены, происходящие с Боудом.

– В чём? – радостно переспросил Боуд. – Царь. и только царь может повелевать. Ему решать, кого можно впустить, а кого нет. Это ответ, Энн. Ответ.

– Да какой ответ, Джеймс? Я в толк не возьму, почему ты повторяешь мои слова и где ты видишь ответ?

– Звони профессору Александровой. Я объясню всё на месте. Я позабочусь о том, чтобы в ближайшее время самолёт был готов к вылету – Боуд поспешно допил кофе и выскочил из кабинета.

– Надеюсь, – пробормотала профессор Коэл