Текст книги "Элен и ребята 2. Часть вторая"
Автор книги: Луи Бардо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
8
Как выяснилось, прекрасного незнакомца звали Стивеном Корнуэллом. Он был американцем, и являлся довольно-таки опытным звукорежиссером, как поняла Элен из беседы в ним. Возможно, даже одним из лучших звукорежиссеров среди многих, однако парень не был хвастуном, поэтому о его профессиональных качествах Элен могла пока что только догадываться. Правда, она редко ошибалась в таких вещах, как профессиональная квалификация. Это – во-первых. А во-вторых, зная Джона, она могла предположить – и наверняка бы попала в яблочко!
– что в его студии звукозаписи может находиться только великолепный звукорежиссер, настоящий мастер своего дела.
– Дело в том, – объяснил Стивен, – что Джон пока не может приехать. В Америке его все знают, поэтому, как только он там появился, его «отловили» и как хорошего специалиста, попросили записать пару интереснейших дисков. Если не ошибаюсь, то, кажется, один диск
– Пола Маккартни, а второй – Майкла Джексона… Хотя, конечно, я не могу утверждать этого наверняка, потому что не имею привычки совать свой нос в чужие дела… Джон задержится в Соединенных Штатах на недельку-другую… Может, и больше… Точно пока этого он и сам не знает. А меня он попросил поработать с тобой, Элен. Объяснил, что к чему. Я в курсе всего. Знаю, что надо записать альбом рок-группы, возглавляемой одним из самых перспективных музыкантов Франции, Николя. Правильно я его называю?
– Правильно, – кивнула Элен и от неожиданно нахлынувшего волнения даже сглотнула слюну.
«Ах, Николя, Николя, – подумала Элен. – Ты предал меня, ты сейчас в Италии не только работаешь, но и наверняка вовсю забавляешься со своей новой подружкой Рози, бесцеремонно отбив ее у своего товарища Е-е… Нельзя так поступать… Но я лучше тебя, и я выше всего этого, и я добрее, и я совсем не мстительная… Бог тебе судья… А я… Я буду записывать твой альбом… Я буду записывать его вместе с необыкновенным человеком, вместе с мужчиной, в которого я влюбилась – надо признаться пока в этом хоть себе самой! – с первого взгляда. И этого парня, этого мужчину зовут – Стивен Корнуэлл!»
– И вот я здесь, – продолжал Стивен. – И готов приступить к работе.
– Я тоже, – сказала Элен. – А ты знаком с этим альбомом?
Элен с удовольствием отметила, как легко у них со Стивеном получается разговор на «ты». И в самом деле, будто бы они до этой встречи знали друг друга много-много лет. Может быть, даже вместе росли… От этих мыслей сердце ее наполнилось радостью.
Элен тайком глянула на Стивена и заметила на его лице чистую и ясную улыбку, что ее несказанно обрадовало. Она поняла, что и Стивен в отношении ее, Элен, испытывает подобные, яркие и сильные чувства. Ведь такое невозможно скрыть!
– Конечно, знаком! – с воодушевлением воскликнул Стивен. – Джон дал мне кассету. У него, по обыкновению, была с собой копия. Он, знаешь ли, всегда серьезно работает. Практически без отдыха, без выходных. Потому-то и добивается успеха.
– Ну, и как тебе музыка? – поинтересовалась Элен.
– Неплохая, – ответил Стивен, и Элен понравилась его сдержанность. Ей понравилось, что он не стал расхваливать напропалую этот альбом, не стал петь дифирамбы Николя и другим музыкантам рок-группы, не стал играть клоуна, другими словами. А ведь не валять дурака, не рисоваться перед другими и перед собой, не играть там, где надо, и там, где не надо, обладать чувством меры – редкое для мужчины качество.
Элен это сразу оценила.
– Говоришь, неплохая? – переспросила Элен.
– Ну да, – подтвердил Стивен. – Я думаю, что может получиться интересный альбом. Но тут уже, конечно, многое зависит от того, как ты напоешь эти песни. То есть многое теперь зависит от тебя, Элен.
– А от тебя?
– И от меня, разумеется, – согласился Стивен. – Но от меня, в основном, техническая сторона… А твоя часть – творческая, непредсказуемая, наиболее важная…
– А если муза не посетит? – усмехнулась Элен.
– Надо, чтобы посетила, – серьезно ответил Стивен. – Ты ведь, как и она, женского пола… Придумай что-нибудь… Заинтересуй близкое тебе по духу существо… – в глазах Стивена зажглись необычные голубые огоньки. Словно две новые звездочки вспыхнули в черноте космоса.
Так неожиданно подумалось Элен.
– Давай приступим, – сказал Стивен, и звездочки в его глазах сразу же погасли. Видимо, рутинные, обыденные дела способны мгновенно гасить любые, даже малейшие проявления романтики и вдохновения.
– Давай, – вздохнула Элен. Стивен указал на дверь, которая вела в соседнюю комнату:
– Ступай туда. Надень наушники, подойди к микрофону, и я включу фонограмму. С самого начала. И когда я ее включу, ты, пожалуйста, напой текст первой песни. Хорошо?
– Хорошо, – ответила Элен.
Она вынула из сумочки тетрадку со словами всех песен альбома. Тетрадку, в которую собственноручно переписала тексты песен как раз в той последовательности, в какой они и будут располагаться в альбоме. Блокнот, который ей дал Николя, тоже был у нее с собой. Но сейчас заглядывать в него не было необходимости.
Элен уже все достаточно отрепетировала еще дома, перед зеркалом, в общежитии. Все-таки целая неделя – срок немалый, и он, безусловно, пошел ей на пользу.
– Так я через минуту включаю?.. – переспросил Стивен.
– Погоди, – сказала Элен, заглянув в тетрадку. – Я сейчас уточню… Ага… Первая песня – «Если ты есть…»
– Эту песню я знаю, – сказал Стивен. – Еще раньше вы записывали ее вместе с Джоном. Я неоднократно слушал эту запись. Можно оставить первый вариант.
– Разумеется, и первый вариант неплох, – произнесла Элен. – И он звучал по радио… Но все же, все же… Время прошло, и мне хочется спеть эту песню чуть-чуть по-другому. Может быть, потому, что и я теперь немного другая, не такая, какой была тогда, когда в первый раз записывала эту песню.
– Все течет, все изменяется, – усмехнулся Стивен.
– Конечно! – воскликнула Элен. – И это – вполне нормально. Разве не так?
– Так, – согласился Стивен.
– Поэтому я снова ее напою, – сказала Элен. – Тем более, у меня уже есть практика… Возможно, получится даже со второго или с третьего раза… Я ведь тогда столько над ней работала!.. Спасибо Джону. Он – настоящий звукорежиссер и, к тому же, прекрасный человек.
– Это точно, – улыбнулся Стивен.
– Ну, я жду, – сказала Элен.
– Добро! – ответил Стивен и приготовился включать фонограмму.
Элен с тетрадкой в руке отправилась в соседнюю комнату. Там она
увидела висевшие на микрофоне наушники, надела их. Да, она уже не замирала со страхом, как раньше, когда впервые приходила в студию грамзаписи. Тогда еще в студию, которая принадлежала продюсеру Томасу Фове. Та студия была совсем другой. Она не выглядела столь уютно и по-домашнему, как эта студия. Студия, в которой работал Джон.
Томас Фова… С чего бы это Элен вспомнилось о нем? Вероятно, оттого, что Фова, будучи человеком довольно-таки сложным, обладал резким, непримиримым характером, все-таки кое-чему научил ее, Элен, в этой жизни. Все-таки благодаря Фове Элен записала на видеоклип популярную песенку композитора Фовьена «Электроулыбка». В студии Фовы она записала и песню Николя «Если ты есть…», пускай даже и тайком от Фовы. Опять же в студил Фовы Элен оттачивала и совершенствовала свое пение. Она хотела бы сказать – свое мастерство, – но, честно говоря, чтобы стать настоящим мастером, нужно очень много работать. Безумно много. Позабыв – почти позабыв! – об отдыхе, развлечениях, танцульках, барах, видеосалонах и прочем, прочем, прочем… Или ты работаешь, как зверь, и находишься на гребне волны, или ты бездельник, лентяй и никто, обыкновенная никчемная блоха, или первое, или второе. Третьего просто не существует!
Томас Фова… Самые невероятные легенды ходили о нем в рокерских тусовках. Он был эгоистичен, влюблен в себя без меры, самонадеян, лжив, невероятно энергичен и, к тому же, ужасный хам и грубиян. И вместе с тем очень многие музыканты искренне хотели, чтобы их продюсером был именно Томас Фова, и никто другой. Пускай они жаловались на то, что Томас выжимает из них все соки, что он отнимает у них все свободное время, что он попросту издевается над ними, чуть ли не как самый настоящий садист. И все же музыкантам, как они и сами говорили, доставляло истинное удовольствие выполнять все непомерные требования и капризы эксцентричного Томаса.
Как ни крути, а Томас Фова, безусловно, был личностью. Все признавали это. Только слепой или круглый дурак мог с тем не согласиться. Глупо говорить, что это – черное, если каждый ясно видит – это белое! Вовсе не надо быть семи пядей во лбу для того, чтобы распознать в человеке личность.
Даже когда врачи обнаружили у Томаса Фовы СПИД, этот бодрый и активный продюсер на стал отчаиваться Он был не из таких, кто пускает слюни по всякому поводу и без повода. Он хорошо понимал, что слабым в этой жизни уготовано только одно место: на задворках. А быть на задворках – это не в характере Томаса! Он всегда жил по принципу – «Хоть день, да мой!», терпеть не мог паниковать сам и терпеть не мог тех, кто паниковал.
К тому же, он был твердо убежден, что рано или поздно люди победят и эту страшную болезнь. Ведь победили же они многие другие болезни, считавшиеся, скажем, в семнадцатом, восемнадцатом, девятнадцатом веках абсолютно неизлечимыми! Почему бы со временем не победить и СПИД? А может, такое произойдет вот-вот… завтра… Тогда, значит, и у него есть шанс. Есть шанс выжить!
А вдруг его организм сам способен выработать противоядие? Вдруг он, Томас Фова, станет первым человеком на Земле, победившим СПИД? Кто знает…
Поэтому, узнав про свою болезнь, Томас Фова с еще большей энергией окунулся в работу. Каждый год он открывал столько новых талантов, что остальные продюсеры просто хватались за головы и чуть ли не сходили с ума от зависти.
Завидовать Томасу у них, конечно, были причины. И немаловажные. Слава, почет, всеобщее признание… Но не только это.
Главное, что не давало другим продюсерам покоя и постоянно нарушало их спокойный безмятежный сон, это – деньги. Бешеные деньги, которые зарабатывал на новичках Томас Фова. Впрочем, он не обижал и молодых исполнителей, музыкантов, певцов, актеров. Выгода была обоюдной.
Разумеется, бывали случаи, когда кто-то оставался недоволен. Да разве всем угодишь? Уж такая штука жизнь, можно ли вообще найти на Земле хоть одного человека, который был бы целиком и полностью, абсолютно и окончательно всеми и всем доволен? А могли бы вы отыскать такого уникума, который сообщил бы во всеуслышание: «Я всем доволен, у меня все есть, я наелся, а денег на жизнь мне не то что хватает, а даже через край…». Даже миллиардеры, и те не могут так сказать, не говоря уже о «простых смертных».
Жаден человек, жаден, слаб, нечист – либо на руку, либо в помыслах своих. Все время стремится к чему-то идеальному, но ведь ничего идеального, ничего абсолютного в природе нет. Не существует даже абсолютного вакуума. И не то что на Земле, а и в просторах космоса…
И все же, все же… Нужно стремиться к какой-либо цели. Потому что, если цели нет, то жизнь становится совершенно пустой и бессмысленной.
Вот почему цель обязательно должна быть. Правда, наметить ее для себя каждый должен только сам. Только он – и никто другой, сам. Сам – для себя.
«Есть такая цель у Томаса Фовы, – подумала Элен. – Поэтому он личность. Есть такая цель и у меня. Поэтому я тоже смогу стать личностью. Во всяком случае, постараюсь…».
Все эти мысли вихрем промчались в голове Элен, когда она приготовилась записывать песни для музыкального альбома.
Сквозь стеклянное окно в стене Элен могла видеть, что происходит у пульта. Стивен был сосредоточен и деловит. Он занимался своей работой, нажимал какие-то клавиши, передвигал рычажки, дотрагивался до кнопок, проверял показания приборов, наблюдал за положениями стрелок. Наконец, Стивен взял в руку небольшой микрофончик. В наушниках послышался его голос. Голос был бархатный и приятный, и Элен неожиданно почувствовала, как сладкая волна теплого и приятного чувства словно охватывает ее вето, от кончиков пальцев ног до макушки…
«Неужели я и в самом деле безумно влюбилась в Стивена? – подумала Элен. – Неужели он волшебник и маг, в считанные минуты завоевавший и покоривший мое сердце? Неужели все это происходит со мной, вот в этой студии звукозаписи, в действительности, в реальной жизни? Неужели подобная любовь существует?»
Тем временем Стивен произнес:
– Элен! Дорогая моя! Я задаю размер: «Раз», «Два», «Три…». А на счет «Четыре» запускаю фонограмму. Будь, пожалуйста, внимательна. Ты пропускаешь восемь тактов, потом вступаешь. Все понятно?
– Все, – спокойно ответила Элен.
– Может, есть какие-то вопросы? – на всякий случай уточнил Стивен Корнуэлл.
– Нет. Все ясно, – так же спокойно ответила Элен
« Да, – подумала она. – Это не так, как в первый раз. Когда я волновалась, словно какая-нибудь дуреха. Конечно, все, что с тобой в жизни происходит впервые, впечатляет. Не может не впечатлять. Такие ощущения можно сравнить с потерей девственности. Когда ты еще девушка, то вся дрожишь в ожидании первой близости с мужчиной. Потом, когда это уже случится, и все страхи позади, чувствуешь себя совсем другим человеком. Словно заново родившимся на этот свет. Все краски мира становятся иными. Более яркими, более глубокими, более сочными. Начинаешь понимать, в чем ты был обделен. Чего тебе в этой жизни не хватало. Каких мощных и полнокровных симфоний не слышало твое существо. От чего ты отказывался… Как человек. Как девушка. Как живое существо».
– Тогда – начали, – просто сказал Стивен.
В условленное время зазвучала музыка. Элен мысленно считала такты. На этот раз она не сбилась, как тогда, впервые, в студии Томаса Фовы.
Элен пела с желанием и с чувством. С видимым удовольствием. С истинной радостью.
Голос ее не дрожал. Он был приятным, грудным, мелодичным. На лице Элен не было и тени волнения. Только его выражение слегка менялось в зависимости от того, какие слова в данную минуту произносили губы Элен. Она жила этой песней. Она жила чувствами героини песни. Это была и ее жизнь, жизнь Элен.
– Я переселяюсь в твой сон, в тишину твоих глаз… – пела Элен.
Когда она закончила, то, к своему удивлению, увидела, как Стивен
захлопал в ладоши. Элен не ожидала от него такого бурного проявления чувств.
– Дубля не потребуется, – радостно заявил Стивен Корнуэлл. – Ты спела великолепно! Этот вариант песни «Если ты есть…», на мой взгляд, просто безупречен! Вероятно, ты серьезно над ним поработала.
А предварительная работа, знаешь ли, всегда дает превосходные результаты. Особенно в творчестве. Ведь творчество и труд – понятия неразделимые.
– Конечно, – согласилась Элен. – Если как следует не поработать, то ничего толкового не получится.
– Спешка и искусство – понятия несовместимые, – с мягкой улыбкой сказал Стивен. – Впопыхах только котята родятся…
– Причем – слепыми, – в тон Стивену поддакнула Элен.
– Если ты не устала, – все так же приязненно сказал Стивен, – то давай продолжим работу.
– Конечно, я ничуть не устала, – ответила Элен,
– Тогда переходим ко второй песне, – продолжал Стивен.
– Хорошо.
Это была песня, написанная на стихотворение Поля Элюара «Мы двое», Элен пела ее со всем старанием, на которое только была способна, сердечно и искренне.
Мы двое крепко за рука взялись.
Нам кажется, что мы повсюду дома —
Под тихим деревом, под черным небом,
Под каждой крышей, где горит очаг,
На улице, безлюдной в жаркий полдень,
В рассеянных глазах людской толпы.
Бок о бок с мудрецами и глупцами —
Таинственного нет у нас в любви.
Мы очевидны сами по себе,
Источник веры для других влюбленных.
– Замечательно! – воскликнул Стивен, когда Элен закончила петь. – Но все-таки давай сделаем еще один дубль. Это не помешает.
Элен послушно повторила песню с самого начала и до конца.
Как и в первый раз, она ни единожды не сбилась. «Не зря я так старалась в общежитии перед зеркалом, – мелькнула у Элен мысль. – Вот что значит как следует отрепетировать!»
– Хорошо, – констатировал Стивен Корнуэлл после дубля. – Будем продолжать?
– Разумеется, – кивнула Элен.
Ей вдруг вспомнились отрывки из Жана-Поля Сартра. «Слова» – так, кажется, называлась та мощная проза. Тогда еще Элен училась в лицее. Как-то раз им задали на дом выучить несколько отрывков из Сартра наизусть. По собственному усмотрению. Элен выбрала два эпизода из той наполненной энергией прозы. До сих пор она помнит их так же ясно я четко, как и в тот день, когда учила их наизусть. Вот и сейчас они всплыли из глубин ее памяти…
« Таково мое начало: я бежал, внешние силы определили характер моего бега, сформировали меня. Сквозь устарелую концепцию Культуры просвечивала религия, она служима образчиком: ребячья модель, она была по сердцу ребенку. Со мной занимались священной историей, евангелием, катехизисом, но возможности верить не дали: это привело к беспорядку, ставшему моим персональным порядком».
«Я смотрю на все ясно, трезво, знаю свои задачи, достоин награды за гражданственность; вот уже десять лет, как я – человек, очнувшийся после тяжелого, горького и сладостного безумия; трудно прийти в себя, нельзя без смеха вспоминать свои заблуждения, неизвестно, что делать со своей жизнью. И вновь, как в семь лет, стал безбилетным пассажиром; контролер вошел в мое купе, глядит на меня, хоть и не так сурово, как раньше: в сущности, он готов уйти, дать мне спокойно доехать до конца, нужно только, чтоб я сослался на извиняющие обстоятельства, безразлично какие, он удовлетворится чем угодно. К сожалению, я ничего не нахожу, впрочем, мне и искать неохота; так мы и поедем вдвоем, смущая друг друга, до самого Дижона, где меня – я отлично знаю – никто не ждет».
Как сильно сказано! Как хорошо! Это впечатляет до сих пор. Да и не просто впечатляет, а – переворачивает всю душу.
Элен вздохнула.
– Ты готова? – спросил Стивен.
– Да. Я готова, – ответила Элен.
Зазвучала уже третья мелодия. В ней был совсем иной ритм. Не такой, как в первых двух. Да и рисунок мелодии сильно отличался.
«Разнообразие – это прекрасно», – подумала Элен.
Мысли набегали одна на другую, словно волны. Но это были тихие и ласковые волны. Теплые. Светлые. Они не мешали Элен петь. Наоборот, только помогали.
Для этой мелодии Элен выбрала стихотворение Жана Кокто «Пернатые в снегу».
Пернатые в снегу меняют признак пола.
Родителей легко ввели в обман халат
Да страсть, что делает Элизу невеселой:
Мне ребус бабочек яснее всех шарад.
Я прыгну на тебя, личина, и узнаю
В тебе то пугало, что флейтой я пленял;
Солдатик мой, в твоих романах я читаю
Про вишенник в цвету, про майский карнавал.
Пестель и пастораль – не твой ли шлак,
Людовик Шестнадцатый? – но мак надгробье нам слагал;
Воспоминания на углях цвета крови
Кропают траурный и нежный мадригал.
Как сани русские – открыты для волчицы,
Быть может, твой, Нарцисс, бесчеловечный пыл —
Не преступление? И кто же поручится,
Что сгинул след войны, где руку ты омыл?
– Молодец, – опять похвалил Стивен, когда последние аккорды песни смолкли. – И хотел бы придраться, да не могу. Такое со мной впервые на записи… Ты – уникальный человек.
– Я рада, – пробормотала Элен.
– Для порядка все же сделаем контрольный дубль, – сказал Стивен.
Элен снова пропела песню «Пернатые в снегу». Особенно ей почему-то нравились строчки:
Я прыгну на тебя, личина,
и узнаю в тебе то пугало, что флейтой я пленял…
«Как это похоже на реальную жизнь! – подумала Элен. – Как жаль, что Кокто умер в тысяча девятьсот шестьдесят третьем… Если б он еще пожил, то сколько сильных стихов мог написать… Да и не только стихов. Ведь последние годы он работал в кино».
– Устала? – заботливо поинтересовался Стивен Корнуэлл.
– Нет, – с улыбкой ответила Элен.
Удивительно, но работа с этим человеком доставляла ей истинное удовольствие! Казалось, он стимулировал Элен своей внутренней энергией, заряжал ее, словно подзарядное устройство – автомобильный аккумулятор, который еще вовсе не исчерпал свои ресурсы, а просто-напросто слегка подразрядился из-за чьей-то оплошности. Либо по причине того, что на автомобиле долгое время не ездили. Ведь автомобиль-то и существует для того, чтобы на нем ездить. Все детали должны работать, притираться друг к другу, входить друг с другом в зацепление. Аккумулятор должен тоже все время находиться в работе. То он подразрядится, то подзарядится. И так – все время, которое ему отпущено в этой жизни. Во всяком случае, так должно быть. А если он не работает, то очень быстро разряжается, портится и, в конце концов, выходит из строя.
То же самое – с жизнью человеческой.
То же самое – с нашими чувствами.
В особенности, с любовью.
Потому что без любви человека нет.
Без любви есть только бездушный механизм.
Робот. Двуногий автомат.
Но ведь люди – это не автоматы!
Элен даже улыбнулась такому сравнению. Оно показалось ей смешным. И она не преминула рассмеяться во весь голос.
– Что такое? – всполошился Стивен. – Что-нибудь не так? Я смешно выгляжу?
– Нет, – отвечала Элен. – Ничуть не смешно. Ты нормально выглядишь.
– Почему ж ты смеешься? – не понимал Стивен. – Что во мне смешного?
– В тебе пока ничего смешного не вижу, – произнесла Элен. – Поэтому не беспокойся. А если увижу, то сразу об этом скажу. – добавила она. – Может быть, ты переутомилась? – забеспокоился Стивен Корнуэлл.
– Ничуть, – сказала Элен, потом призналась: – Почему-то мне с тобой очень легко работается. Даже намного легче, чем с Джоном. Во сто крат легче. Хотя я считаю, что и с ним мне в тот раз очень повезло. Он многому научил меня. Если бы не он, то я, разумеется, не смогла бы столь эффективно работать сегодня с тобой.
– Ты удивительная женщина, – снова признался Стивен. – Я думаю, что таких больше нигде нет.
– Можешь в том не сомневаться, – не стала перечить ему Элен. – Ведь я – француженка, да еще не такая как все…
– Вот-вот! – радостно подхватил Стивен. – Особая француженка… Другой такой нет, это точно!
– Да, – опять согласилась Элен. – Так что ты не обижайся… Я смеялась просто своим мыслям… Иногда, знаешь, интересные вещи вспоминаются…
– И о чем ты вспоминала? – полюбопытствовал Стивен.
– О разном, – честно ответила Элен. – О поэзии и поэтах. О любви и об автомобильных аккумуляторах. Ну и вообще, о жизни в целом. Жизнь – это ведь такая интересная штука!
– Еще бы! – воскликнул Стивен. – Я, например, видел твою фотографию, ее мне показывал Джон, но я совершенно не ожидал увидеть тебя такой, такой… – он внезапно умолк, стараясь отыскать нужное слово.
– Какой? – переспросила Элен.
– Неземной! Вот! – выпалил Стивен и тут же смутился. Лицо его налилось алой краской. Глаза засияли каким-то внутренним светом. На секунду мелко дрогнула нижняя губа.
Целая гамма чувств, переполнявшая только одного мужчину, но какого – Стивена Корнуэлла! – не могла пройти незамеченной от цепкого взора Элен. Ведь женщина, особенно если она влюбленная женщина, всегда похожа на кошку. Красивую, чувственную, внимательную, ласковую, настороженную. Элен хорошо знала о том, что и сама она во многом сродни такой кошке. Но это ничуть не раздражало ее, а, напротив, радовало и лишь придавало жизненных сил.
– Мне приятно это слышать, – мягко произнесла Элен. – Думаю, что это – правда, а не комплимент…
– Нет-нет, конечно… – забормотал Стивен.
– Что «нет-нет»? Правда? Или сладкая ложь? – полюбопытствовала Элен с улыбкой. Как-то само собой получилось, что в эту улыбку она вложила максимум очарования, дарованного ей природой,
– Правда, – ответил Стивен.
– Ты мне тоже очень нравишься, – внезапно выпалила Элен. Эти слова произвольно вырвались у нее. Потому что были продиктованы чувствами, а не разумом. На какое-то мгновение чувства подчинили ее разум. Но Элен не жалела об этом. Ничуть.
После слов Элен Стивен покраснел еще сильнее.
Чувствовалось, что между молодыми людьми возник особого рода магнетизм, появилось особое напряжение, правда, отнюдь не отталкивающего, а, напротив, весьма притягательного свойства.
«И это напряжение, – поняла Элен, – вскоре перерастет в самый что ни на есть сильный грозовой разряд. Нас тянет друг к другу с неодолимой силой… Боже мой… Могла ли я хоть когда-нибудь представить, что такое случится со мною?..».
Но от этих мыслей у Элен только еще слаще защемило сердце, и ей хотелось петь, смеяться, веселиться, прыгать от счастья. Жить странной и необычной жизнью нормальных безумных влюбленных. Настоящих влюбленных…
– Если ты не устала, – хрипловатым голосом произнес Стивен, стараясь совладать с переполнявшими его чувствами, – то давай будем работать дальше.
– Давай, – согласилась Элен, – я готова, – она постаралась унять дрожь в руках. Надо было собраться, сосредоточиться. Просто необходимо записать сегодня хотя бы одну сторону альбома. А может, и большее число песен. Как получится. По крайней мере, кое-что можно записать и вчерне. Если что-то не получится, то можно еще сделать дубли. Или сегодня, или в другой раз.
– Начали, – сказал Стивен Корнуэлл.
Элен снова запела.
Это была довольно-таки мощная композиция. Надо признать, Николя вложил в нее всю свою душу. Такое чувствуется сразу. Тяжелый ритм, глубокие аккорды, кричащие диссонансы… Но все это складывалось в крепкую песню. Песню, которая, наверняка, запомнится многим.
Песню эту Элен пела резко, с болью, с надрывом. Ее как раз так и надо было петь. «Мясная лавка» Раймона Кено. Настоящее имя поэта было – Мишель Прель. Но он предпочитал подписывать свои произведения псевдонимом: Раймон Кено. Так ему больше нравилось.
Голос Элен, казалось, заполнял всю студию. Он был словно вода, вырвавшаяся из не выдержавших сильного напора шлюзов.
По улицам Парижа
брожу среди людей и грусть веду на привязи,
чтоб не вспугнуть детей.
Сыры, куски свинины,
продукты всех сортов,
кровавые витрины,
прилавки мясников
Лежит в углу теленок,
тоскою полон взгляд,
и это я, быть может,
а может быть, мой брат.
Не расставаясь с грустью
сажусь я на скамью,
и, развернув газету,
я снова узнаю
о бедах, и несчастьях, и всевозможном зле,
о страшных преступленьях,
насильях, наводненьях,
войне, землетрясеньях,
страданьях на земле,
и это утешения не приносит мне.
– Мне это тоже не принесет никакого утешения, – сказал Стивен, когда Элен закончила пение. – Но зато сильно утешает твое исполнение, Элен. Думаю, что альбом должен принести успех.
– Не говори «гоп»… – ответила ему Элен. Как все женщины, она зачастую оказывалась рассудительнее мужчин. – Поживем – увидим.
– И то правда, – сказал Стивен Корнуэлл. – Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы альбом получился.
– Не сомневаюсь, – Элен подарила Стивену одну из своих самых очаровательных улыбок. И он принял этот подарок с благодарностью. Потом улыбнулся ей в ответ.
– Отдохнем? Или продолжим? – спросил Стивен. Элен лукаво глянула на него:
– Давай-ка еще продолжим. А то, мне кажется, отдых может затянуться… Я это просто чувствую… Но надо бы сегодня сделать максимум того, что только можно…
– Согласен, – вздохнул Стивен. – Тогда будет проще в другие дни.
– Намного проще, – добавила Элен.
– Я в этом не сомневаюсь, – подыграл ей Стивен Корнуэлл. И опять-таки сразу перешел к делу:
– Ну, что, моя дорогая? Поехали?
– Поехали, – ответила Элен.
И она вновь запела своим чистым грудным голосом.
Стивен «колдовал» над пультом. Его руки казались руками опытного хирурга, священнодействующего на ответственной и достаточно сложной операции. То они взлетали вверх, словно птицы, то плавно спускались, будто рыбы в водных просторах. Его лицо то и дело отражало гамму самых разнообразных, порой противоречивых чувств, которые возникали у него по мере пения Элен.
Удивительное дело! Элен пела с такой неистовостью, с таким мастерством, словно давно уже была профессиональной певицей и записать очередной диск – для нее просто пара пустяков.
Вот что значит сила любви! Настоящей любви! А не какого-нибудь суррогата, который многие с радостью нарекают этим волшебным словом, обманывая себя и вводя в заблуждение других.
Любовь поистине может творить чудеса. Шутка ли сказать: за пять часов непрерывной работы Элен и Стивен записали весь альбом! Просто невероятно!
Да расскажи кто-нибудь такое Элен, она бы в жизни не поверила! Возможно ли это?
Оказалась, что возможно. Оказалось, что в жизни всему есть место. И даже, на первый взгляд, невозможному.
Но в глубине души Элен, конечно же, хорошо понимала, что так удачно работа движется не только из-за взаимных симпатий со Стивеном, не только из-за того, что Стивен Корнуэлл оказался первоклассным звукорежиссером, отличным специалистом, подлинным профессионалом, не только потому, что аппаратура ни разу не подвела, не дала ни малейшего сбоя. Важно было и то, что Элен всю эту неделю серьезно репетировала. С упорством, которому наверняка могли бы позавидовать и многие из тех певиц, которые считают себя профессионалками.
К тому же, Элен весьма тщательно отнеслась к подбору текстов для мелодий. В чем-то согласилась с Николя, а в чем-то – и нет. Перерыла массу стихов. Блокнота Николя ей, разумеется, не хватило. Элен дважды наведывалась в библиотеку, где засиживалась допоздна. Как и планировала, одну песню спела на стихи Николя, и две – это кроме известной уже «Если ты есть…», на свои собственные тексты.
– На этом – хватит! – воскликнул Стивен Корнуэлл, когда через пять часов весь музыкальный альбом был записан. Пусть что-то и получилось вчерне, в другой раз можно сделать еще дубли. А, возможно, они и не потребуются. Но к такому решению – единственно правильному и разумному – Элен и Стивен смогут прийти позже. Не сегодня. Для этого нужен новый день, новое настроение, новый взгляд. А сейчас требовалось только одно: настоящий, хороший отдых, который бы снял напряжение, отодвинул усталость, влил бы в Элен и Стивена новые жизненные соки.
Но что же, скажите на милость, может влить соки и силы в сердца влюбленных? Ясное дело: только любовь!
Как-то само собой получилось, что едва только Элен сняла наушники и вышла в соседнее помещение, она сразу же очутилась в жарких объятиях Стивена Корнуэлла. Не произнеся ни слова, ничего не говоря и не обещая друг другу, влюбленные начали предаваться более смелым ласкам. Руки Стивена гладили Элен, а его губы нежно и сладко целовали ее приятно пахнущую летним лесом очаровательную кожу. Могучая сила настойчиво толкала их друг к другу. Перед глазами влюбленных все кружилось, земля уходила из-под ног: они предавались любовным утехам. Предавались искренне, страстно и бурно. Именно таким образом, каким дарят друг другу секунды, минуты и часы счастья истинно безумные любовники. Настоящие влюбленные. Влюбленные, для которых в мире не существует больше ничего, кроме их единственной, неповторимой, волшебной любви.
