Текст книги "Элен и ребята 2. Часть вторая"

Автор книги: Луи Бардо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

9

Они проснулись поздно. Зато счастливые и весьма довольные собой. Ночь любви была просто первоклассной. Потом Элен и Стивен отправились позавтракать в ресторан при отеле.

Официант – молодой парнишка – буквально шокировал Стивена и Элен, как только они уселись за столом. Возможно, он был не меньшим оригиналом, чем Стивен.

– Между прочим, – сказал он после того, как принял заказ, – вы сидите на очень почетном месте. Он многозначительно посмотрел на Стивена.

– Да? – лениво процедил сквозь зубы Стивен Корнуэлл.

– Да, – отвечал официант. – Именно; на этом месте ровно год назад сидел широко известный в наших краях гангстер Крошка Жак. Вы знаете, кто это такой?

– Я иногда читаю газеты, – сказал Стивен. И милостиво разрешил: – Продолжай, гарсон!

– Это была личность во всех отношениях замечательная, – снова заговорил официант. – Одних баб у него было штук двадцать. Это только в нашем городке… А уж по всей стране…

– Не отвлекайся, – строго посмотрел на него Стив.

– Да-да, – поддакнула Элен. – Пожалуйста, рассказывайте. Очень интересно.

– Так вот. Сидел, понимаете ли, тут, и жрал себе все подряд. Все, что приносил ему официант. То есть я. Мне как раз выпала честь обслуживать его в тот самый раз… А ел он все то же, что и вы… Ну, точь-в-точь такой же заказ сделал. И его совесть, которая была отягощена сотнями садистских убийств – все знали это – была чиста и спокойна. Словно у новорожденного. Вот честное слово, не сойти мне с этого места… Крошка док был гангстер без комплексов. Он прекрасно спал по ночам. Ему никогда не снились кошмары. По свидетельствам женщин, знавших его близко, он был весьма хорош в постели. И у него всегда был отменный аппетит. Он никогда не жаловался на его отсутствие.

Официант сделал небольшую передышку и позволил себе мило улыбнуться. И Стивен с Элен тоже улыбнулись ему в ответ.

– Значит, сидел он тут, жевал себе, смаковал белое винишко, и в этот самый момент, представьте себе, ему вышибли мозги! Напрочь! Разнесли всю черепушку, из крупнокалиберного пистолета, как сейчас помню. Крошка док ужасно удивился и даже чуть не подавился, это в нашем-то ресторане, где готовятся такие прекрасные и изысканные блюда, что ими подавиться просто невозможно!

Выпалив все это, официант круто повернулся на каблуках и быстро исчез.

– Ну малый, дает! – восхищенно воскликнул Стивен. – Какую историйку сочинил!

– Может, и не сочинил, – сказала Элен, Она также была удивлена этим необычным рассказом. – Может, такое и на самом деле было.

– Может, и было, – согласился Стивен. – Но все равно этот малый рассказывает это лишь в рекламных целях.

– Разумеется, и в рекламных тоже, – Элен специально сделала ударение на слове «тоже», желая дать понять Стивену, что хоть в такой мелочи она может позволить себе чуток не согласиться со Стивеном. Не в целом, нет, но в незначительных частностях.

– Он ведь в конце подчеркнул, что в этом ресторане – замечательная кухня, и тут ничем нельзя подавиться… – упрямо гнул свое Стив. – Это просто реклама.

– Ладно, это просто реклама, – вдруг согласилась Элен, Ей расхотелось спорить со Стивеном. На пустой желудок обычно спорить никому не хочется. Сначала надо хорошенько поесть. Тогда можно спорить хоть часами.

– Если бы он рассказывал это как отсебятину, – сказал Стивен, – то парнишку уже давно бы вышвырнули из ресторана…

– Ты прав, любимый мой, – обрадованно заявила Элен, потому что увидела официанта, спешащего к ним с подносом, на котором дымились разные вкусные блюда…

Завтрак прошел в молчании. Голод любви был удовлетворен ночью. Израсходовано множество энергии. Теперь нужно было утолить свой зверский аппетит. Восполнить потери, вызванные любовью.

Когда Элен и Стивен вышли из ресторана, часы показывали обеденное время.

– Не пообедать ли нам? – засмеялся Стив.

– Надо потерпеть! – засмеялась и Элен. Прижалась к Стиву, чмокнула его в щеку, спросила: – А теперь? Что мы будем делать теперь?

Ей опять отчего-то вспомнилась рыба. Рыба, которая билась на прилавке под мягкими, но безжалостными руками. Кто из них эта рыба? Она или Стивен? Или они принадлежат к этому рыбьему племени? В конце концов, некоторые утверждают, что все мы вышли из воды, из океана… Что все мы когда-то были рыбами…

«А некоторые, вероятно, так и остались ими, остались навсегда», – подумала Элен.

– Что мы будем делать теперь? – переспросил Стивен и на несколько секунд задумался. – Можно было бы покататься на лыжах…

Он посмотрел на величественные снежные вершины гор, величаво раскинувшихся перед ними. Спокойных, гордых, непоколебимых. Шли века. Протекали тысячелетия. Горы все так же величаво и торжественно, как и много раньше, молчаливо выполняли одну им только известную миссию на этой земле. Миссию всеобщего очищения от фальши и скверны.

– Но для этого мы слишком плотно позавтракали, – окончила за него мысль Элен.

– Поэтому прогулку на лыжах отложим до следующего раза, – сказал Стивен. – А сейчас мы просто пройдемся по городу.

– Хорошо, – согласилась Элен. Стивен щелкнул пальцами, и швейцар, мгновенно поняв этот жест, остановил проезжавшее мимо такси.

Стивен дал швейцару «на чай», и они с Элен уселись на заднем сидении.

Волосы Элен были растрепаны ветром. Она не стала поправлять прическу. Она должна нравиться Стивену разной, какой бывает в разные часы, разные дни, разные ночи, разное время. Элен протянула руки и обняла Стивена за шею. Он и не пытался уклониться. Напротив, с удовольствием прижался к ней.

Целовал до боли, кусал ей губы до крови, облизывал щеки. Вот его рука скользнула по ее телу и начала нежить его.

Элен вторила Стивену, ответными ласками. Рука ее коснулась его горячего, возбужденного тела. Она оплела его руками и ногами – живыми, нерасторжимыми узами.

Вспышка жестокой, яростной и безумной любви настигла их одновременно. Всхлипывая, Элен прижалась мокрым от слез и нота Лицом к остро пахнущей зеленым луком и душистым перцем груди Стивена. Возможно, все эти запахи придумала сама Элен. Может быть, из-за того, что любовь к Стивену была такой же острой и такой же естественной, как эти дети природы – лук и перец.

Стивен теперь мягко поглаживал Элен по голове.

Таксист профессионально делал вид, что ничего не замечает.

Машина остановилась у центрального магазина. Влюбленные вышли из салона и направились в магазин. Тут Стивен Корнуэлл начал выбирать для Элен платье. Он выбирал его медленно и вдумчиво, неторопливо и деликатно. Элен не могла скрыть своего восхищения, когда наблюдала за тем, как Стивен выбирает для нее платье. Придирчиво и со знанием дела. Будто бы он всю жизнь только и делал, что выбирал женщинам платья. Будто бы его отец был знаменитым кутюрье и передал сыну свою непревзойденную манеру выбирать платья для женщин. Стивен выбирал платье со знанием, изобличавшим богатый опыт.

Это немного не понравилось Элен. Она смотрела на Стивена с легкой грустью. Продавщица наблюдала за манипуляциями Стивена Корнуэлла с вежливым недоумением. Однако, кажется, и на нее подействовали его непреодолимое обаяние, его постоянная полуулыбка, его хитрое лицо, его лукавые глаза, как бы говорящие: «Вот он, я, перед вами, но попробуй-ка пойми меня, догадайся, что у меня на уме».

Что-то в нем было не таким, как у тех людей, с которыми Элен привыкла общаться до знакомства со Стивеном. Чем-то он был не похож на всех остальных людей, и вовсе не тем, что не принимал фальшь этого мира и боролся с ней, как только мог. Что-то было в нем еще, неясное для Элен.

Но вот что именно? Этого она никак не могла понять. Возможно, и не поймет никогда. Никто не может знать заранее, что ему будет дано понять в этой жизни, а что – так и останется навсегда, непонятным, неразгаданным, неясным, тайной за семью печатями.

«Нет, – внезапно подумала Элен. Ее словно озарил луч света в кромешной тьме. Именно с такой картинкой могла сравнить Элен неожиданно возникшее в ней чувство. – Нет-нет, они со Стивеном вряд ли смогут навсегда остаться вместе. Несмотря на всю их любовь, несмотря на таинство их отношений, несмотря на их безудержную сексуальную тягу друг к другу, несмотря на то, что они любят друг друга фактически постоянно и беспрерывно, и при этом все никак не могут насытиться друг другом… Как ни напоминал себе, что я ему полностью сдалась, сдалась и отдалась, и сердцем, и душой, и телом, полностью и окончательно, и принадлежу ему вся без остатка, а он-то никогда не будет принадлежать мне весь. До конца. Так, как я ему. Он рассматривает меня просто как вещь. Вот! Может, это и есть то самое, что отличает его от всех других людей, которых я знала до него? Вещь… Подумать только! Я – вещь. Обыкновенная вещь. Которую можно поставить на полку. Которой можно любоваться некоторое время. Которую можно выкинуть на помойку. Потому что вещь эта безраздельно принадлежит лишь одному человеку. Лишь ему одному, и больше никому в этом ужасном, прекрасном, здоровом, больном мире! У меня на Стивена нет ни малейших прав, У него на меня есть все права. Я – его собственность. А собственность есть собственность. Это ясно каждому. Даже круглый идиот хорошо знает, что означает волшебное слово «мое»! Как это ансамбль «Битлз» назвал одну из своих самых популярных песен? «Я, мне, мое…». Я точно вспомнила. Какие они все-таки были молодцы! А Огивен Корнуэлл… Стивен владеет ею полностью. Безраздельно. Он – хозяин и господин. А она – бесправная рабыня. Он владеет ею так, как она никогда не смогла бы владеть ни собой, ни кем-либо другим. Это ей теперь стало совершенно ясно! Но сколько же времени понадобилось, чтобы это понять! И, самое интересное в том, что, несмотря на все эти рассуждения, несмотря на все эти доводы разума, я продолжаю любить его! Я продолжаю любить моего Стивена! Чувства мои побеждают в борьбе с доводами разума. Не знаю… Ничего не знаю… Может, так не должно быть… А может, и должно…»

– Примерь вот это платье, – сказал Стивен. – Я уверен, это именно то, что тебе нужно.

Элен послушно направилась в кабинку. Осмотрела себя в зеркалах. Зеркала подарили ей еще трех Элен. Теперь их стало целых четыре. Четыре… Или четверо? Как правильно говорить?.. Неважно.

Четверо – или четыре – Элен, молодые женщины по имени Элен, в одинаковых платьях, с одинаковыми выражениями лиц, с одинаковыми ногами и одинаковыми растрепанными волосами стояли в примерочной кабинке. Словно женщины на распутье, им предстояло выбрать дальнейший путь. Каждой предстояло выбрать свою дорогу.

«Одна пойдет налево, вторая – прямо, третья – направо, а четвертая – назад… Да. Назад… куда же еще? Больше некуда!» – подумала Элен. И вздохнула.

– Ты вздыхаешь? – сказал Стивен Корнуэлл и вошел в кабинку. – Не вздыхай, дорогая, Это великолепное платье! Лучшего и в Париже не сыскать! Элен с явным удовольствием продемонстрировала Стивену синяк на своем локте.

– Тебе это ни о чем не говорит? – поинтересовалась она.

– О чем мне это может говорить? – удивился Стив.

– О сегодняшней бурной ночи в отеле, – сказала Элен.

– О вчерашней, – поправил ее Стивен.

– Ну хорошо, – согласилась Элен. – О вчерашней ночи. Ты столь бурно любил меня, что никак не мог обойтись без этого синяка.

– Подумаешь, синяк! – воскликнул Стивен. – Чепуха!

– Если так и дальше пойдет, – задумчиво произнесла Элен, то тогда я вся буду пестреть такими синяками… А в одно прекрасное время вообще могу превратиться в один гигантский лиловый синяк!

– Можешь, – не стал разубеждать ее Стив. – Но ведь любовь требует жертв, не так ли?

– Может, и требует, – сказала Элен. – Но я не хочу, чтобы жертвы эти наблюдались только с одной стороны…

– То есть… – сделал вид, что чего-то не понимает, Стивен Корнуэлл.

– Я не хочу быть только жертвой, – сказала Элен. – Я не хочу только приносить себя в жертву. Иногда я хочу, чтобы жертвами были и другие…

– Но не я, – быстро сказал Стивен. – И не надейся. Со мной этот номер не пройдет.

По всему было видно, что он обиделся.

Но Элен понимала, что рано или поздно она должна была начать этот разговор. В конце концов, в отношениях между влюбленными наступает момент, когда надо выяснить все начистоту. Сказать другому всю правду. Все, что думаешь на самом деле. И о себе, и о своем партнере. Только так. Иначе поступать нельзя. Да иначе не получится.

У влюбленных могут быть тайны друг от друга совершенно в иных вещах. Но только не в самой любви! Любовь не может стоять на месте. Она должна постоянно развиваться, Если же она застывает, то это не любовь. Тогда это лишь иллюзия. Обман.

– Ладно, – вздохнула Элен. – Я тебя поняла…

Стивен не стал углубляться в тему разговора. Не стал выяснять отношений. Не стал говорить о жертвенности. О надеждах. Ну и о многом другом, о чем мог бы сказать. Или не сказать. Он предпочитал не говорить сейчас о таких вещах.

– Примерь мое искупление за твой синяк, – сказал Стивен Корнуэлл. – И будь счастлива…

Платье выглядело прекрасно, розовое, нежное, с миниатюрными звездочками. У Элен никогда раньше не было такого красивого платья. В этом Стивен был прав: подобного платья не сыскать и в Париже.

– Я попробую, – ответила Элен.

– Тебе нравится платье?

– Да.

– Оно хорошее.

– Оно просто замечательное. Оно просто не может не нравиться. Это я должна сказать честно.

– Мы возьмем его, – сказал Стивен. Они вышли из примерочной кабинки.

– Заверните, – бросил Стивен Корнуэлл продавщице. – Упакуйте. Застегните. Положите в чемодан.

Продавщица округлила глаза и недоуменно воззрилась на Стивена. Она не сразу сообразила, что происходит. Впрочем, ведь нельзя слишком многого требовать от обыкновенной продавщицы…

– Это он так шутит, – пояснила продавщице Элен.

– Ага, – мило, по-деревенски ответила девушка и даже постаралась улыбнуться. Но улыбка получилась у нее натянутой. Видимо, продавщица не привыкла к столь оригинальным клиентам. Провинция есть провинция. Это же не столица Франции…

– Интересно… – сказала Элен, когда они со Стивеном покинули магазин. Каблучки туфелек Элен звонко цокали по бетонным плитам тротуара. Цок-цок-цок выбивали они свой нехитрый ритм.

– Что тебе интересно, дорогая? – Стивен повернул к ней голову, его лицо озаряла лукавая улыбка. В глазах вспыхивали и гасли звездочки обаяния. Словно кто-то невидимый нажимал на клавиши необычного инструмента: свет-тьма, день-ночь, свет-тьма..

– Интересно, ты о других женщинах заботился точно так же, как и обо мне? Или нет?

– Или нет, – незамедлительно ответил Стивен. – Или да. Или опять нет, или снова да…

– Ну скажи, – просила Элен.

– Не скажу, – отвечал Стивен.

– Почему?

– А какая разница?

– Есть, есть разница! – настаивала Элен.

– Для тебя может и есть, – сказал Стивен. – А для меня – нет Внезапно он остановился посреди улицы и щелкнул Элен по лбу. Потом еще и еще. Он «подарил» Элен три щелбана. Прохожие удивленно оглядывались на странную парочку.

Элен глупо улыбалась. Она стояла на тротуаре и глупо улыбалась. Вид у нее был растерянный. Она не знала, как ей поступить. Но сердце подсказало ей правильный ответ. Она не стала кричать, плакать и топать ногами. Она не стала закатывать истерику. Она только тихо сказала Стивену:

– Ты псих, Стив. Форменный псих. Теперь-то я это знаю точно. Но я прощаю тебя. Я прощаю тебя, потому что я тоже психованная. Иначе я не была бы сейчас рядом с тобой, иначе я давно бы от тебя ушла.

Она шагнула к нему навстречу. И Стивен заключил ее в свои объятия. Он поцеловал ее долгим, нежным поцелуем. Очень и очень деликатным. Как в тот, первый, самый первый их счастливый день.

Элен целовала Стивена совсем другим поцелуем. Она целовала его так, как целовала тогда, когда простила его за грубую шутку с колесом обозрения.

Стивен и Элен наконец разжали объятия. Отстранились друг от друга, переводя жаркое дыхание.

Элен машинально поглядела направо, и Стивен перехватил ее взгляд. Оба они смотрели на ратушу. На ратушу, у которой они остановились. Эта ратуша, хоть и была старой, но выглядела необычайно притягательно. Элен задрала голову вверх. И Стивен тоже задрал голову. Они увидели часы. Там, на ратуше, на самой ее верхушке.

– Пойдем? – Стивен потянул ее за руку.

– Куда? – удивилась Элен.

Она не знала, куда он ее приглашает. Сначала не могла этого понять. Просто стояла и смотрела на красивую ратушу.

– Ты никогда не хотела оказаться внутри часов? – поинтересовался Стивен. – Никогда не мечтала об этом?

– Мечтала, – призналась Элен. – Особенно, когда была маленькой…

– Это очень важно – оказаться внутри часов, – с серьезным видом заявил Стивен. – Можно будет всему миру диктовать свое время… Так пойдем же… Я тебе покажу что-то интересное.

– Что ты мне покажешь, Стив? – Элен послушно следовала за ним. Стивен настойчиво тянул ее за руку. – Что покажешь?

– Сама знаешь, что, – деловито отвечал Стивен. – Много чего интересного внутри… и в этой башне с часами, да и вообще… Вообще внутри…

Они торопливо поднимались по крутой винтовой лестнице. Элен слегка задыхалась. Стивен тоже немного задыхался. Стены, казалось, нависали над ними, крутились в нескончаемом хороводе, завораживали однообразием.

«Наверное, это очень жутко – быть замурованной, – подумала Элен. – Я не хотела бы быть замурованной. Не завидую тем, кто через это проходит».

Наконец безумные влюбленные оказались на небольшой запыленной площадке. Тут было не очень светло. Точнее, царил полумрак.

– Стив! – воскликнула Элен. – Стив! – повторила она, потому что он сразу не ответил.

– Да, дорогая, – наконец, сказал Стивен.

– Мне страшно…

– Страшно?

– Да.

– Это хорошо, – сказал Стивен. – Человек должен иногда испытывать страх, иначе он позабудет о том, что он – человек.

Вовсю работали, стучали, скрипели, звенели, скрежетали громадные шестерни. Стонали, словно живые существа, в наказание за какую-то провинность замурованные в этом страшном месте, навеки. Часы жили своей жизнью. Обособленной, замкнутой, полностью отделенной своим ритмом от всего остального мира. Словно невидимой пульсирующей стеной. Каждая шестерня занималась своим делом.

– Что напоминает тебе эта картина?

– Бег времени, – ответила Элен. – А тебе?

– То, как мы любим друг друга, – улыбнулся он. Улыбка у него была какой-то дикой, первобытной, необузданной. В глазах зажглись бешеные желтые огоньки. Ноздри раздувались, словно из легких Стивена вырывался неизвестно каким образом проникший туда и поселившийся там ветер.

– Ясно, – сказала Элен.

– Мне нравится, как эти шестерни входят в зацепление, – добавил Стивен. Элен моментально поняла Стивена.

Стивен подхватил стремительно и бешено Элен, прижал к себе. Они целовались во время своей неповторимой любви. Любви горячей, страстной и неуправляемой. Эта любовь не подчинялась никаким часам на свете. Элен и Стивен с какой-то первозданной жадностью торопливо насыщались друг другом. Они напоминали двух загнанных лошадей, у которых «на все-про все» оставалось весьма мало времени. Время не принадлежало им. Они воровали его по кусочкам и потом тайком или на виду у всех или еще никто не знает как – наслаждались ворованным!

Мысли кружились, мешались. Сознание померкло…

«Возможно, так надо, – неожиданно подумала Элен. – Выждать некоторое время. Чтобы рыба оказалась на крючке. Наша любовь – это рыба… Рыба на крючке…

Она начала усиленно отгонять от себя это сравнение. Но оно с удивительной, невероятной назойливостью все лезло и лезло в голову. Стивен и Элен разняли объятия. Выпустили друг друга на волю, на свободу. Они не говорили друг другу ни единого слова,

Стивен начал торопливо одеваться, Элен последовала его примеру. Она оделась быстрее, чем он. Он никак не мог попасть ногой в штанину. И, видимо, из-за этого страшно разозлился. Пришел просто в неописуемое бешенство. Таким Элен еще никогда его не видела!

Стивену все-таки удалось натянуть брюки. Но лицо его перекосила гримаса дикой злобы, губы выгнулись, словно та злополучная рыбина на прилавке, в глазах вспыхнул настоящий пожар…

Элен не успела сообразить, что же все-таки происходит, а Стивен, вытащив брючный ремень, изо всех сил уже лупил Элен. Он старался, чтобы все удары достигли цели, но смог достать до нее только дважды. Вдруг, неудачно размахнувшись, он зацепился за какую-то металлическую деталь этих гигантских часов, оступился и… И полетел вниз. Вниз – с ратуши. На землю. Домой.

Элен вся дрожала. Все произошло так быстро, так стремительно, так неожиданно! Боже мой?.. Стив… Ее Стив… Ее любимый Стив разбился… Разбился насмерть…

Элен в эту минуту не думала о том, что Стив только что в припадке безотчетной ярости избивал ее. И вполне мог бы убить. Да. Могло произойти и такое.

Но вмешалась сама судьба. Она спасла Элен. Правда, Элен сейчас не думала об этом.

Она чуть ли не кубарем скатилась с винтовой лестницы вниз, едва не переломав себе ноги. Надеялась на чудо… А вдруг… А может быть…

Но чуда не произошло. Стивен Корнуэлл был мертв. Его тело лежало на асфальте.

Элен старалась не смотреть в ту сторону.

Появился полицейский. Он спрашивал, как все случилось.

Никто не мог сказать ничего определенного. Просто человек разбился – вот и все. Такое бывает.

Элен медленно, будто на ватных ногах, добрела прочь. Прощаться со Стивеном Корнуэллом теперь не имело смысла, это было бы, словно прощание со статуей – не более того.

В отеле они были записаны под вымышленными именами. Стивен сам так захотел.

Не заходя в отель, Элен села на ближайший автобус и отправилась в Париж.

По дороге ее одолевали разные невеселые мысли, но что она могла с ними поделать?

В конце концов, подумала она, Стивен сам разрушил эту любовь. Хотя, если б он только захотел, он мог бы ее сохранить. Впрочем, точно этого никто не знает. Может, и не мог бы. Может, если б он жил как все, серым и незаметным, а не на сплошном надрыве, то такой сильной и безумной любви и не было бы. Никто этого определенно не знает. Теперь можно только предполагать и строить всякие версии.

И все-таки Стивен очень многому научил Элен. Ясно одно: его уроков она не забудет никогда.

В Париже ее ожидали подруги – Аделина, Лоли, другие девушки. Ее ждали товарищи-студенты. Ее ждали всякие ее иные знакомые.

Наверное, Николя вместе со своей рок-группой уже вернулся из Италии. Возможно, возвратился из Америки Джон. Она объяснит ему, как погиб Стивен Корнуэлл. Скажет, откуда должны забрать его тело, чтобы похоронить на родине, в Соединенных Штатах. А может, оставить во Франции…

Все все поймут. В этом Элен не сомневалась.

Кроме, разумеется, безумной любви.

Никто не поверит, что такая любовь на свете существует.

Их отношения со Стивеном сочтут просто дружбой. Просто деловыми отношениями. Ведь они же со Стивеном Корнуэллом все-таки записали великолепный альбом!

Возможно, этот альбом станет событием в музыкальной жизни Франции. Элен очень хотелось бы в это верить. Вера помогает человеку жить.

Элен уютнее устроилась в кресле. Автобус мчался сквозь пространство и время.

Элен возвращалась к своей пресной любви, к своим пресным делам, в свой пресный мир.