Текст книги "Элен и ребята 2. Часть вторая"
Автор книги: Луи Бардо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Элен и Ребята 2. Часть Вторая.
ЛУИ БАРДО
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Элен сидела у себя на постели, в комнате общежития, когда раздался телефонный звонок. Так как Лоли и Аделины в это время тут не было, то Элен пришлось отложить в сторону учебник и самой взять труб-ку.
– Да. Я слушаю, – сказала Элен.
– Это Аделина? – послышался голос Николя.
– Нет, это Элен, – удивленно сказала девушка. – Ты что, меня не узнал?
– Не узнал, – неизвестно чему обрадовался Николя, – потому что Жозе недавно возился с нашим телефонным аппаратом. Была плохая слышимость… Так что богатой будешь, – заключил Николя.
– Обязательно, – согласилась Элен. – А тебе кто нужен, милый мой? Аделина?
– Да нет, – смутился Николя. – Как раз ты и нужна. Приходи как можно быстрее в «гараж».
Тут надо сделать некоторое отступление и пояснить: «гаражом» ребята называли небольшое полуподвальное помещение, в котором проходили репетиции университетской рок-группы. Ее руководителем был Николя, парень Элен. Он играл на гитаре, еще в составе группы были клавишник Жозе, бас-гитарист Себастьян, ударник Кристоф и специалист по бонгам Е-е. Аделина встречалась с Жозе, Себастьян ухаживал за Лоли, Рози любила Е-е, а у Кристофа пока не было постоянной девушки, поэтому он мог себе позволить менять девушек, как перчатки. И, честно говоря, ему это очень нравилось.
По дороге в «гараж» Элен думала о том, зачем же она все-таки так срочно понадобилась. Но ни до чего не додумалась. «Ладно, – решила она. – Приду в «гараж» – там и разберемся».
Чуть ли не подбежав к двери, Элен рывком распахнула ее. Навстречу сразу же шагнул Николя. В руках он держал аудиокассету, которую без долгих раздумий протянул Элен.
– Вот, – сказал Николя. – Держи.
– Что это? – удивилась Элен и взяла кассету, потом положила ее в сумочку.
– Наш второй магнитоальбом, – пояснил Николя, и с гордостью добавил: – Он намного лучше первого, который, как ты знаешь, так и не увидел свет. Ну ничего. То была работа для себя. Так сказать, упражнения в музицировании.
– Мы не жалеем, – вставил Себастьян.
– Я неплохо по-изощрялся на синтезаторе, – ухмыльнулся Жозе.
– А я вволю постучал на ударных, – заулыбался Кристоф.
– Бонги – это тоже замечательно, – счел необходимым «отметиться» и Е-е.
– Ну, хватит, – решительно сказал Николя. – Неужели так и будем расхваливать сами себя?
– Почему бы и нет? – раздул щеки Себастьян, делая вид, что слова Николя задевают его за живое. – Кто это сделает лучше нас?
– Уж никто. Это точно, – засмеялась Элен. – Такие непревзойденные гении в музыке, как вы…
– Могут поистине все, – закончил за нее мысль Жозе. – Я ведь прав?
– Прав, черт тебя подери, – беззлобно сказал Николя. – Но хватит паясничать…
– Да? – скорчил рожицу Жозе. – Однако ты сам начал…
– Однако-однако… – передразнил его Кристоф. Николя с довольным видом потер руки.
– Друзья! – воскликнул он. – Если я неправ, то так прямо и скажите. Вы же знаете, я всегда прислушиваюсь к мнению большинства.
– И правильно делаешь, – констатировала Элен. – Так, в конце концов, кто-нибудь объяснит мне толком, зачем вы меня позвали?
– Ну, разумеется! – воодушевился Николя. – Только пускай эти обормоты больше меня не перебивают… Так вот, – продолжил он. – Тот, первый наш инструментальный магнитоальбом остался, как бы это получше сказать, в архивах нашего ансамбля. В наших загашниках, образно говоря. Разумеется, за исключением моей песни «Если ты есть…», которую ты еще раньше записала вместе со звукорежиссером Джоном, тем симпатичным и толковым американцем. Помнишь?
– Разумеется, помню! – обрадовалась этому воспоминанию Элен. – Мы записали эту песню тайком, в студии продюсера Томаса Фовы…
– На твои отличные слова, Элен…
– Я переселяюсь в твой сон, в тишину твоих глаз… – сразу же запела Элен. – А ведь неплохо, правда?
– Просто блеск! – подхватил Е-е. – Не зря она заняла тогда в хит-параде пятнадцатое место. – Слышали, как я там?.. – не удержался Себастьян. – Согласитесь, что круто…
– Да ну тебя, – отмахнулся Е-е. – Я тебе как-то уже говорил. Твоей партии никто толком и не заметил. Вот я – это совсем другое дело.
– Перестаньте, – поморщилась Элен. – Вы же знаете, что во всем этом заслуга не только всей группы, не только моя, но и Джона. Ведь именно благодаря ему песня попала в хит-парад…
– А Джон все-таки молодец, что ушел от Фовы, – сказал Кристоф.
– Он и вправду в фирме «СБР» как сыр в масле катается. Деловой. Солидный. Ходит с «дипломатом».
– Да-а, – мечтательно протянул Е-е. – Фирма звукозаписи «СБР»
– это ведь звучит, а? Согласитесь… Звучит!..
– Но как был хорошим человеком, так и остался им, – продолжал Кристоф. – Помню, как он только ушел от Фовы и уже начал работать в «СБР», мы с ним столкнулись случайно на улице. Он так обрадовался, принялся мне руку пожимать. Говорит: «Как хорошо, Кристоф, что я тебя встретил! Как там ребята? Как Элен?».
– Ты это уже сто раз рассказывал, – заулыбался Жозе. – Может, у тебя старческий склероз? – пошутил он.
– Старческий маразм, – с радостью подхватил Е-е.
– Ну, вы сейчас выведете меня из терпения, – Кристоф сделал вид, что разозлился, и даже попробовал сжать кулаки.
– Успокойтесь, – миролюбиво сказала Элен. – Не хватало еще, чтобы вы разбили друг другу носы…
– А что? – заулыбался Себастьян. – Говорят, что в прежние века некоторые врачи считали умеренное кровопускание достаточно полезным.
– Возможно, – согласился Николя, впрочем, тут же перешел в наступление, умело направляя разговор в требуемое русло: – Но мы опять отвлеклись от темы.
– Эти лирические отступления доконают кого угодно, – вздохнула Элен.
– Вот-вот, – улыбнулся Николя. – Короче говоря, Элен, на нашем втором магнитоальбоме пока сплошная инструменталка. Все вещи новые. За исключением песни «Если ты есть…», которую мы решили тут оставить. Тем более, что она совсем немного звучала по радио и еще никому не успела надоесть.
– Даже наоборот, – вставил Себастьян.
– Всем нравится, – встрял Е-е.
– И музыка… – расплылся в ухмылке Жозе.
– И слова… – закатил глаза к потолку Кристоф.
– Хватит паясничать! – резко оборвал музыкантов Николя. – Дадите вы договорить до конца или нет?
– Валяй, – снисходительно согласился Кристоф.
И все дружно, как по команде, заулыбались.
– То, что вы решили оставить тут песню «Если ты есть…», очень разумно, – задумчиво произнесла Элен. – Это только повысит интерес к магнитоальбому.
– Ну, а остальные песни… – Николя вздохнул, словно собираясь с духом, потом выпалил в один момент: – Остальные песни споешь ты, Элен, – и, не давая ей опомниться, сам постарался ответить на возможные вопросы: – Если хочешь, некоторые тексты можешь написать сама. А можешь и использовать готовое. У нас как раз подобраны хорошие стихи Кокто, Элюара, Кено и других поэтов. Держи!
Он протянул Элен блокнот, в котором были записаны стихи к песням рок-группы.
Элен перелистала странички.
– О-о! – удивилась она. – А это что? К двум мелодиям ты сам написал стихи?
– Стихи – это слишком громко сказано, – потупил глаза Николя, словно какая-нибудь старомодная девица. – Там просто тексты.
– Не скромничай! – воскликнула Элен. – Есть очень интереснее строчки… Взять хотя бы такую… «Я люблю тебя и сердцем, и душою, и кончиками пальцев…» Хорошо сказано!
– Да ладно, – сказал Николя, но лицо его радостно просияло. По всему было видно, что «выстрел» Элен попал в цель.
– А где мы будем записывать эти песни? – мгновенно «забыв» о заоблачных высях поэзии, деловито осведомилась Элен.
– Как это где? – удивился Николя. – Я думал, ты уже догадалась… Конечно же, в студии Джона… На «СБР»… И, разумеется, вместе с ним. Ведь он – великолепный звукорежиссер. Разве не так?
– Ясное дело, что так, – кивнула Элен. – Ведь во многом благодаря Джону даже «Электроулыбка» того сноба-композитора Фовьена получилась… Мы начинали над ней работать именно с Джоном… И хотя это не мой стиль, но ведь получилось же!
– Факт! – расцвел Николя и добавил уже серьезнее: – Если и тут постараешься, то получится. Может получиться неплохой магнитоальбом.
– Просто потрясный, – не удержался Себастьян.
– Если над ним серьезно поработать, – заметила Элен.
– Серьезно – это не обязательно долго, – вставил Е-е. – «Роллинг Стоунз», к примеру, многие свои вещи вообще записывали прямо на концертах.
– Ты имеешь в виду их альбом «Кресло шамана»? – уточнил Кристоф. Он вообще любил все уточнять.
– Не только его, – сказал Е-е. – Да ты и сам знаешь.
– До «Роллинг Стоунз» нам далеко, – серьезно сказал Николя. – Но стремиться стать такими, как они, конечно же, необходимо, – сразу добавил он.
– По уровню мастерства, – уточнил Кристоф.
– Ну ты и зануда, – не выдержал Е-е. – Твои уточнения могут кого хочешь вывести из состояния равновесия. «Роллинги» есть «Роллинги». Этим все сказано.
– Знаешь ли, Е-е, – сказал Жозе, – все-таки Кристоф прав. Хотя он и зануда, но пускай… У каждого человека должно быть свое лицо. Каждый должен отличаться от других. Быть индивидуальностью. И каждый ансамбль должен отличаться от другого… У него тоже должно быть свое лицо. Свой стиль. Свое направление.
– Свой имидж, – добавила Элен. Николя только усмехнулся:
– Не обращай внимания, Элен. Ребята иногда любят поговорить. Музыка ведь общения не заменяет.
– Хотя и способствует ему, – вставил Кристоф.
– Никто с этим не спорит, – не выдержал Е-е. – Мы все хорошо знаем, что без музыки человек вообще не может жить.
– Жить, пить, есть, любить красивых девушек и женщин, – снова воодушевился Кристоф.
– У тебя одни только девушки на уме, – заметил Себастьян.
– А что в этом плохого? – округлил глаза Кристоф.
– Да ничего плохого в этом нет, – авторитетно заявил Николя. – Без девушек и женщин этот мир стал бы совсем серым…
– Мы раскрасим его своей любовью, – язвительно подхватил Е-е. – Мы расцветим его семью цветами любовной радуги… – продолжал он.
– Ну, ты и язва, Е-е, – добродушно сказал приятелю Кристоф. – Ну, ты и язва…
– От зануды слышу, – в тон ему ответил Е-е.
– Вы еще не устали выяснять отношения? – Элен с улыбкой смотрела на музыкантов. – Неужели так-таки и нечем больше заняться?
– Да, теперь им есть чем заняться, – сказал Себастьян. – Будут в поте лица своего работать над новым, третьим магнитоальбомом. Да и в кафе поиграть придется. Все не просто так. Каждый франк дается с трудом.
– Это точно, – на удивление, в один голос произнесли Е-е и Кристоф.
– Будет чем заняться и мне, – вздохнула Элен. Потом повернулась к Николя. – Милый, ты позвонишь Джону? И скажешь, когда мы начнем работать над альбомом?
– Я ему уже позвонил, – хитро сощурился Николя. – За тридцать минут до твоего прихода в «гараж». Он ждет нас. Можем отправляться к нему хоть сейчас.
– Как? – притворно изобразила возмущение Элен, затем всплеснула руками. – Значит, ты заранее был уверен, что я соглашусь? Что я тебе не откажу?
– Зачем же тебе не соглашаться со мной? – посмотрел в ясные глаза Элен Николя. – Разве я предлагаю что-нибудь плохое? Я всегда предлагаю только хорошее. Мне никогда нельзя отказывать. К тому же, для тебя эта запись тоже очень многое значит.
– Как и для всех вас, – добавила Элен. – Для всех музыкантов ансамбля.
– Ну что ж, – вздохнул Николя. – Значит, я тем более оказался прав. Мы все повязаны одной веревочкой.
– Мы все – единое целое, – не смог не уточнить Кристоф.
– Один – за всех, и все – за одного, – тут же передразнил его Е-е. – Таков, кажется, принцип мушкетеров?..
– Ну ты и вредный, Е-е, – сказала Элен. – Ну в самом-то деле… Разве так можно?
В эту самую минуту дверь «гаража» резко распахнулась, и в помещение молнией влетела раскрасневшаяся Рози.
– Мой любимый Е-е! – радостно закричала она и бросилась парню на шею.
– Да хватит тебе, – смущенно сказал Е-е. – Мы же совсем недавно виделись…
– Я уже успела по тебе соскучиться, – заявила Рози. – И, кроме того, я соскучилась по обеду. Веди меня как можно скорее поесть. На меня напал дикий жор!
– Она меня просто убивает своей непосредственностью, – заулыбался Кристоф. – Хорошую девчонку этот охламон подцепил!
– Пусть завидуют нам холостяки, – промурлыкала Рози и еще крепче прижалась к Е-е.
– Отстань, – добродушно улыбаясь, сказал ей Е-е. – Хорошо, уговорила. Сейчас пойдем обедать.
– Да, мы и в самом деле все не прочь перекусить, – сказал Николя.
– Уже время обедать. Аида в студенческое кафе.
– Ну, поплыли, – согласилась Элен. – Действительно, надо сначала пообедать. А потом поедем в студию к Джону, – она повернулась к Николя. – Я правильно говорю, мой повелитель, мой плут и обманщик?
– Правильно, моя звездочка, – в тон ей ответил Николя.
И вся дружная компания направилась в студенческое кафе.
2
В студенческом кафе было шумно и весело. Здесь царила непринужденная, раскованная атмосфера. Куда ни поглядишь – повсюду только молодые лица. Когда вся жизнь, кажется, еще впереди, то любой молодой человек полон радости, оптимизма и любви к окружающим. Весь мир представляется ему сплошным, нескончаемым праздником. Ему кажется, что этот праздник – только в его честь и лишь для него одного. Ему кажется, что все остальные и живут-то только для него одного. Чтобы этот самый молодой человек мог развлекаться, отдыхать, веселиться и лишь изредка – работать или учиться. Так, походя, между делом. Праздник – это и есть настоящее дело. А все остальное
– обыкновенная суета сует. Просто ерунда. Зато вся его жизнь, вся жизнь этого молодого человека – истинный праздник. Праздник, который всегда будет с ним.
Так кажется многим молодым людям, девушкам и парням.
Но на самом деле все это – сплошные иллюзии, обман.
Хотя, согласитесь, что и в обмане бывают свои прелести, не так ли? А ложью тоже можно наслаждаться… Особенно, если обманывают не тебя, а ты…
Элен почему-то вспомнила о своем детстве. Вспомнила, как отец приходил после работы домой усталый, раздраженный. Вечерами все в доме не нравилось ему. Все было не так, как надо. Вещи лежали не там, где ему хотелось. И будто мать на ужин приготовила совсем не то, что он хотел бы съесть. По телевизору шли совершенно не те передачи, которые хотелось бы видеть отцу. И Элен разговаривала с отцом абсолютно не тем тоном да и вообще не о тех вещах, какие бы хоть чуть-чуть могли заинтересовать отца.
И тогда отец просто напивался. Это был наилучший выход для него. Да и для всех остальных членов семьи тоже. Красное вино гасило раздражение. Отец становился мягким и добрым – хоть к ране прикладывай. Хотя, конечно, к ране его прикладывать никто не собирался. А вдруг он взорвется внезапно? Характер-то у него вон какой был неуравновешенный!
Ну да ладно, Элен на него все равно никогда не обижалась. Не сердилась ни за что. Отца она любила больше, чем мать, несмотря на его сердитость и раздражение. Мама не могла пройти мимо ни одного человека в штанах. В смысле – спокойно пройти. При одном только виде мужчин, ее начинала колотить мелкая дрожь. И ей очень хотелось приятно провести время с очередным кавалером.
Теперь-то Элен ее не осуждала. Не то, что раньше. Тогда поведение матери, случалось, шокировало ее. Сражало, можно сказать, наповал. Ну, естественно! В то время Элен еще ничего не знала о том, какое удовольствие может получить женщина или девушка в объятиях настоящего крепкого мужика. То есть мужчины, юноши, парня. Может, Элен сейчас и не очень-то лестно думает о своей собственной матери. Но что поделаешь, если это правда. Какая бы она ни была. Правда – она всегда глаза колет. Это – неумолимый закон.
Очень любила «подгульнуть» мама у Элен. Отца ей не хватало. Не надо было ему столько работать. Утомляться. Раздражаться. Пить. Тогда и с мамой он был бы поласковее. Для женщины ведь это очень важно – мужское внимание. Любая женщина мечтает о гармонии. Не только нежными словами о любви да тугим кошельком живет женщина. Ей непременно нужен настоящий мужик, супермен, с которым забываешь все неприятности дня.
Этого всегда хотелось и матери Элен. Потому что она не была исключением из правил. В те далекие дни Элен пришло на ум сравнение: все мужики – это рыба. А ее мать – это рыбак, который эту рыбу ловит. А потом делает с ней, со своей добычей, все, что только угодно.
Вот и сегодня, когда Элен и ребята только-только ввалились в студенческое кафе, чтобы пообедать, и проходили мимо кухни, как раз дверь была открыта, – очень жарко, душно, – Элен увидела, как работница кафе, вооруженная длинным ножом, разделывает рыбу на столе.
Она брала крупную живую рыбину и несколько мгновений смотрела, как та бьется. Может быть, так нужно было – выждать несколько мгновений. Рыба упиралась в поверхность стола головой и хвостом, вяло, обреченно билась, переворачивалась, шлепалась. Жабры ее вздымались редко, еле-еле приоткрывались и опять закрывались. Потом картинка повторялась. Эпизоды становились назойливыми, одними и теми же, как повторяющиеся кадры в неинтересном, лишенном фантазии мультфильме. Элен с брезгливым ужасом смотрела на эту странную, уродливую агонию. На рыбу, которая выгибалась в руках работницы кафе. На руки этой женщины. На лезвие ножа. На стол, залитый темной кровью. Нечто почти эротическое и оттого еще более отталкивающее было в движениях крупных рук той женщины. Она резким движением хватала рыбу, отсекала ей голову и начинала чистить чешую. Но даже без головы рыбина еще продолжала трепыхаться.
Элен с отвращением отвернулась. Вся компания расселась за двумя столиками.
– Чего ты уставилась на эту рыбину? – сказал Николя, перехватив взгляд Элен. – Первый раз видишь, как ее разделывают, что ли? Такая впечатлительная… Если не нравится, ты можешь не есть рыбу, – добавил он и даже попытался пошутить: – Мы с тобой можем просто надлежащим образом похоронить эту рыбину!
– Не смешно, – отрезала Элен и уставилась теперь на скатерть. На скатерти били красные винные пятна. А может, то были пятна от крови. Трудно сказать наверняка. Одно только можно было утверждать с уверенностью: как следует отстирывать эту скатерть никто не собирался. Черт с ними, с пятнами. Черт с ней, со скатертью. Черт с ним, с красным вином.
– Что-то ты приуныла, – сказала Рози, заглядывая в глаза Элен; они с Е-е тоже устроились за этим столом. – А по-моему, унывать просто глупо. Ведь сейчас мы так вкусно и сытно пообедаем! Ой! – она засмеялась с довольным видом.
– Наемся до отвала, – честно признался Е-е и в предвкушении удовольствия ласково погладил себя но животу.
Тут уж и Элен не выдержала и прыснула. Рози опять засмеялась. Она выглядела столь же непосредственно, как женщина-уборщица в мужском туалете. Почему-то на ум Элен вдруг пришло именно такое сравнение.
«А все-таки как хорошо быть молодой, наивной и бестолковой!»– подумала Элен о Рози, но без малейшей зависти.
– У нас дома никогда не было вдосталь еды, – щебетала Рози. – А я всегда любила хорошо покушать. И чтобы продуктов побольше… И повкуснее…
– А ты, оказывается, настоящая обжора, – сказал Е-е и округлил глаза. Теперь у него было задумчивое выражение, он стал похож на лемура. – А я и не знал.
– Да. Я вот такая, – согласилась Рози. – Люблю вкусную и здоровую пищу.
– Боже! И с кем только меня свела судьба? – в шутку запричитал Е-е.
– Я – подарок, – сообщила Рози.
– Вовсе не подарок, – возразил Е-е.
– А вот и подарок! – топнула ножкой Рози.
– Не выдумывай!
– И вовсе я не выдумываю! Я знаю, что говорю, – Рози надула губки; правда, больше, чем три секунды, она выдержать не смогла, и поэтому вскоре опять заулыбалась.
– Хорошо, знаешь, знаешь, – согласился Е-е; на этот раз он решил больше не спорить. – Ты – самая хорошая. И вовсе не обжора.
– Я – самая хорошая, – словно эхо, повторила Рози. – И вовсе не обжора. Разве что только немного сластена, – она хитро прищурилась.
– Да все в этой жизни – сластены, – философски заметил Николя.
– Ты что этим хочешь сказать? – не поняла Рози.
– Только то, что уже сказал.
– Он хочет сказать, – начала терпеливо объяснять Элен, – что все люди любят в жизни обычно сладкое.
– Все любят пирожные? – заулыбалась Жози.
– Не только, – продолжала Элен. – Не только пирожные. Это касается не только еды. Мы все любим, когда что-то в жизни нам доставляет удовольствие. Когда все вокруг сладкое. Сладкие вечеринки. Сладкий отдых. Сладкие грезы. Сладкая жизнь.
– В которой непременно присутствуют такие сладкие девушки, как, например, Рози, – поспешил с комплиментом Е-е.
– А как же без них, – усмехнулся Николя. – Моя Элен еще слаще, чем твоя Рози, – неожиданно ляпнул он.
– Откуда ты знаешь? – моментально навострил уши Е-е. – Ты что, пробовал?
– Да нет, – спокойно ответил Николя. – Я просто так сказал. Для сравнения.
– Чтобы показать, что я слаще всех, – «успокоила» Е-е Элен. – Да не переживай ты так, – добавила она, обращаясь к «специалисту по бонгам», завидев, как на лице Е-е начинает медленно проступать печать сомнения; так же медленно, как начинает проявляться изображение на совсем недавно еще абсолютно чистом листе фотобумаги. – Николя не изменяет мне ни с кем. Правда, Николя? – она повернулась к своему любимому.
– Правда, любимая, – сказал Николя. – Не психуй, Е-е! Я люблю только Элен. А на твою Рози – никогда не положу глаз… Мы ведь все-таки друзья!
Взгляд у Е-е посветлел. Приступ ревности прошел. Человеку сразу полегчало. Это было видно по всему его поведению.
– Я и сам знаю, что Рози принадлежит только мне, – тихо вздохнув, сказал Е-е. – Она никогда не изменяет мне.
– Конечно, родной! – Рози, до этого сидевшая тихо, как мышка, и терпеливо ожидавшая, чем же закончится этот необычный разговор, теперь даже захлопала в ладоши. – Зачем мне тебе изменять? Мне с тобой очень хорошо, очень сладко, – по-детски добавила она и чмокнула Е-е в щеку.
Е-е растаял, словно мороженое на жарком солнце.
– Знаешь, Рози, – сказал Е-е. – Кажется, я только сегодня оценил тебя по-настоящему.
– Да, дорогой? – Рози игриво заглянула ему в глаза.
– Да, дорогая, – ответил Е-е. – Мне приятно было слышать некоторые слова о… э-э-э… моих мужских достоинствах.
– Достоинства у тебя что надо, – скромно потупив глазки, молвила Рози. – Иной девушке такие и во сне не приснятся…
– Конечно, – без тени ложной скромности заявил Е-е. – Я сам знаю себе цену.
– Истинную цену, – с удовольствием добавила Рози; она с наслаждением – чуток, совсем чуток! – поддразнивала Е-е. Но он не заметил иронии в ее голосе. Он все принял за чистую монету.
Впрочем, для некоторых людей – это отменное качество. Принимать все за чистую монету. Независимо от того, так это на самом деле или не так.
Принимай все за чистую монету – и ты будешь жить легко и свободно. Без тени сомнения в душе. Без страха. Без ненужных переживаний, волнений и треволнений.
К черту все сомнения! Живи настоящим! Живи теперь, сейчас, сегодня! А что там когда-то будет – никто не знает. Никто не знает этого на самом деле. Все могут только предполагать. Гадать. Строить карточные домики, возводить замки на песке. Поэтому живи настоящим! Ведь только оно реально!
– Истинной цены не знает никто, – по-философски заметил Николя, – ни себе, ни другим, ни людям, ни вещам. Все меняется в этом мире. Проходит время – и все опять меняется. Потом – снова меняется. Вновь и вновь. И так – до бесконечности. Поэтому проходит время – и истинная цена тоже меняется.
Рози с напряженным вниманием выслушала этот монолог. Потом честно признала:
– Ты очень умный, Николя. Потому-то, я думаю, ты и стал руководителем рок-группы. Тут недостаточно просто хорошо играть на гитаре. Или на каком-нибудь другом инструменте. Надо быть умнее других. Видеть дальше других. Глубже других. Хоть на чуть-чуть. И ты как раз обладаешь этими качествами.
– Не пудри мозги моему Николя, – спохватилась Элен. – Ты тут заливаешь, какой он весь из себя замечательный, а я? Что ты думаешь, что я буду спокойно сидеть и слушать, как ты вешаешь ему на уши всю эту «лапшу»? Не отбивай у меня парня, Рози! У тебя ведь есть Е-е! Разве тебе его не хватает?
– Хватает, – с присущей молодости нагловатостью бесцеремонно заявила Рози. – Очень даже. Такого же и остальным желаю…
– Но-но! – предостерегающе помахал ей пальцем Е-е. Он не хотел, чтобы девушки поссорились. Одно дело – расточать друг другу комплименты, а совсем другое – когда этих комплиментов – через край. Ведь так легко наломать дров. А зачем? Честное слово, это совсем ни к чему! – Не надо язвить, Рози. Я понимаю, что ты от меня в восторге, – поспешил добавить он, чтобы не обижать свою девушку, ведь как-то надо было избежать возможной ссоры. – Но ведь и Николя, и Элен тоже счастливы! Ведь у каждого – свое счастье!
– Спасибо, Е-е, – засмеялся Николя. – Только мы и сами можем постоять за себя. Вместе с Элен. Просто твоя пташечка еще очень юна и поэтому точно так же, я бы сказал, юно смотрит на мир…
– Молодо-зелено, – улыбнулась и Элен.
Все-таки она была и умнее Рози, и красивее, да и не первокурсница, как-никак. И, конечно же, вовсе не старуха! Стоит ли придавать большое значение неудачной шутке юной девицы? В конце концов, та могла сказать это и непроизвольно. В том-то, может быть, и состоит прелесть молодости, что молодые живут с постоянными ошибками и при этом бурно радуются такой счастливой и глупой жизни!..
– Ну уж, – сконфузилась Рози и покраснела. Видимо, до нее все-таки дошло, что она вела себя несколько бестактно. – Ты вовсе не старуха, Элен…
– Благодарю за комплимент, – снова улыбнулась Элен.
– Да это правда… Правда, а не комплимент, – добавила Рози.
– Конечно! – с воодушевлением воскликнул Е-е. – Элен оч-чень молода и оч-чень привлекательна…
– Лучше моей Элен, действительно, на всей Земле нет, – Николя нежно взял ее за руку.
– А я думал, ты скажешь: в Париже и на всей Земле.
– Хорошо, – согласился Николя. – Пусть будет так: в Париже и на всей Земле.
– Все это, конечно, замечательно, – вздохнула Рози. – Но мы, в конце концов, будем обедать или нет?
– Рози на этот раз права, – сказала Элен. – Вам и в самом деле надо поменьше говорить…
– И побольше есть, – перебил Е-е.
Все засмеялись и дружно приступили к трапезе.
А трапеза, надо честно сказать, была отменной.
Французская кухня есть французская кухня. Даже если вы обедаете в обыкновенном студенческом кафе, а не в роскошном ресторане, то это сразу почувствуете. Неважно, где вы находитесь: в Париже, Марселе, Бордо или еще где-нибудь во Франции. Будьте уверены в одном: повсюду в этой чудесной стране вы сможете поесть вкусно, сытно и аппетитно.
Элен гордилась французской кухней. Она любила французов, которые эту кухню когда-то придумали. Она любит и тех французов, которые сейчас продолжают совершенствовать эту кухню.
«Боже мой, – подумала Элен, – я до сих пор помню, как мама готовила красный салат… Да… Он так и назывался красный салат, казалось бы, простенькое блюдо, просто-напросто салат. Но ведь до чего вкусный!.. Мама брала краснокочанную капусту, мелко-мелко нарезала, клала в тарелку. Посыпала солью и черным перцем. А потом – перетирала руками. И вот начинал выделяться сок, капуста становилась мягкой, мама заливала капусту смесью уксуса и растительного масла. Потом салат отправлялся на пару часиков в холодильник. И уж после этого мама подавала его к столу… А после салата мы – я, мама и папа уплетали за обе щеки суп «Жюльен», – вспоминала Элен. – Чтобы его приготовить, надо было растопить в небольшой кастрюле сливочное масло. Затем – обжарить в масле мелко нарубленные овощи: репчатый лук, морковь, лук-порей, репу, фасоль в стручках, лущеный горох, щавель… При этом овощи ни в коем случае не должны были потемнеть. И еще мама добавляла капустную кочерыжку. Вливала куриный или мясной бульон, солила и перчила его, варила на небольшом огне около часа… А перед тем, как подать к столу, клала в тарелку с супом сметану… Это было просто объедение, такая вкуснотища!.. Ну, а потом… Что мы ели потом, после этого чудесного супа? Как когда. Или антрекот по-бретонски, или котлеты «Софи» из телятины, или говядину по-шарантски… Но больше всего мне нравилась рыба в фольге, и до сих пор помню, как ароматно пахла сковорода, в которой в растопленном сливочном масле обжаривались лук, петрушка и шампиньоны, буквально несколько минут, до полного испарения жидкости. Затем мама добавляла пшеничную муку и соль, молоко, ждала, пока оно закипит, и варила на небольшом огне до загустения… Папа, случалось, помогал маме готовить это блюдо… Он натирал рыбное филе солью и черным молотым перцем, обжаривал опять-таки на сковороде, на сливочном масле, с обеих сторон это самое филе… Обычно то была камбала, реже – морской окунь или палтус, смотря что удавалось отцу купить по дороге домой… Потом папа вырезал четыре кусочка алюминиевой фольги, клал на каждый слой грибов, потом – рыбу, потом опять слой грибов, поливал свое творение соусом, загибал углы фольги по направлению к центру «конвертиком» и соединял их. Мама клала сие чудо на противень и ставила в сильно разогретую духовку минут на десять-пятнадцать… Помню, эти минуты тогда казались мне вечностью, я никак не могла дождаться своего любимого деликатеса… Боже мой!.. Кажется, все это вчера было…»
Элен вздохнула с легкой грустью. Этот вздох не ускользнул от внимания Николя.
Он наклонился к Элен:
– Тебе не нравится суп по-нормандски? Или в салате с сыром было слишком много лимонного сока?
– Ах, нет, – тихо ответила Элен. – Все нормально. Просто вспомнила о своем детстве…
– О детстве вообще вспоминать вредно, – «авторитетно» заявил Е-е. Он уплетал помидоры, фаршированные по-провансальски.
– Особенно – за обедом, – поддержала его Рози. Удивительно, как она вообще смогла что-нибудь произнести с набитым ртом. Безусловно, она была «абсолютной чемпионкой» сегодняшнего обеда в кафе, потому что, давно разделавшись с салатом и супом, чуть ли не в бешеном темпе дожевывала котлеты из телятины со сметаной, запивая все это лошадиной дозой – по величине чашки – кофе по-парижски. В чашку с черным кофе Рози умудрилась бухнуть далеко не одну чайную ложечку ликера, который она всегда предусмотрительно носила с собой в сумочке, и влила в кофе почти столько же сливок, сколько и алкогольного «зелья». – Ужас, до чего я люблю вкуснющие обеды, – «разоткровенничалась» Рози, и Элен явственно ощутила в ее дыхании смесь ароматов корейки, топленого масла, душистого перца и лимонного сока…
– Рози. – обратился к подруге Е-е, – а нас ты ликером тоже угостишь, или только о себе думаешь?
– Как ты можешь такое говорить, любимый? – Рози округлила глаза, стараясь изо всех сил изобразить неподдельное изумление. – Я же вовсе не эгоистка, – добавила она, вновь извлекая из своей сумочки «четвертушку» с ликером, которую уже успела туда запрятать. – Пейте на здоровье!
