Текст книги "Сильнейшие (ЛП)"

Автор книги: Лорен Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Я пожимаю плечами.

– Это определенно ускорило бы неизбежное.

– Тебя не поймают, – фыркает она. – Немногие знают, кто ты на самом деле, и, к счастью для тебя, я великолепно храню секреты, – касаясь пальцем своих полных губ, она добавляет:

– И почему ты так уверен, что Гера не сможет пережить эти Испытания? В конце концов, она ведь Вуаль, – Адина одаривает меня сочувствующей улыбкой. – Возможно, ее не нужно спасать.

Я машинально киваю, вспоминая все те годы, которые Гера провела в трущобах. Может, я ее недооцениваю. И, возможно, именно это она скажет мне после Испытаний.

– Надеюсь, ты права, – мрачно говорю я.

Между нами повисает молчание. Тишина тянется до тех пор, пока не становится для нее невыносимой.

– Вероятно, сейчас не время спрашивать – на самом деле это определенно не время, – но как насчет гвардейской формы? Были какие-то подозрения со стороны других стражников?

Я качаю головой.

– Они едва взглянули на меня. Пройдя почти полтора часа, чтобы добраться до замка, я прошел прямо через вход, ближайший к Чаше, будто только что пришел с дежурства.

Я вижу, как она пытается скрыть улыбку.

– Что ж, я рада, что моя работа оказалась убедительной.

– Да, она была идеальной, – я вздыхаю. – И все впустую. Прости, что потратил твое время.

– Я была с тобой, – она мягко улыбается. – Как это могло быть пустой тратой времени?

Она не дает мне шанса ответить, утягивая нас в угол и ведя к тупику.

– Вот мы и пришли! – радостно восклицает она при виде темного переулка. – Дом, милый дом!

Подойдя ближе, я замечаю кучу разных предметов, сваленных вместе, чтобы создать преграду у стены. Эта куча почти три фута высотой и располагается на нескольких ковриках и рваных одеялах.

– Это, – медленно говорю я, – то место, где ты спишь?

– Да! Вот сторона Пэй, – она указывает на левую сторону изношенного коврика. – А это, очевидно, моя половина.

Пройдя через барьер из мусора, она плюхается на свою часть.

– Это место Пэй, но сегодня я сделаю исключение.

– Как же мне повезло, – бормочу я, медленно собираясь с силами, чтобы сесть на грязный ковер. – Чума, это место – настоящая дыра.

– Эй! – ее ладонь ударяет меня по животу. – Это дом.

– Что ж, твой дом – дыра.

Она смотрит на меня с укором.

– Необязательно быть таким грубым.

– Ты же знаешь меня? – искренне спрашиваю я.

– Знаю. И думаю, что ты добрее, чем кажешься.

Если бы ее ответ не был таким искренним, я бы рассмеялся.

– И что заставляет тебя так думать?

Она внезапно выглядит застенчиво и слегка неуверенно.

– Ты единственный, кто хотел купить мою синюю рубашку.

Мое признание вновь всплывает в памяти, словно это произошло давно, а не несколько часов назад. Я был так сосредоточен на судьбе Геры, что тихий порыв моего сердца еще не коснулся моего разума. Но теперь, когда это произошло, я смущаюсь при виде нее. При воспоминании о каждом произнесенном слове.

– Ты все еще хочешь? – тихо спрашивает она.

Медленно киваю, не отрываясь от ее глаз

– Только если ты позволишь кое-что рассказать в обмен на твое изделие.

– Согласна, – выдыхает она, едва сдерживая улыбку.

Я выуживаю из кармана один шиллинг и предлагаю ей. Она смотрит на монету.

– Я продавала ее за три.

– Да, – растягиваю я слово, – и тебе это удалось?

Она скрещивает руки.

– Три.

– Не знал, что ты в том положении, когда можешь вести переговоры.

– Два, – исправляется она. – И улыбка.

Я взвешиваю ее предложение, покачивая головой.

– Это немного слишком, сладкая.

Она вздыхает.

– Тогда просто улыбка.

– Именно это я и имею в виду.

Ее слова звучат мягко, словно она разговаривает с испуганным зверьком. И, в некотором смысле, это справедливое сравнение.

– Расскажешь мне о себе? О том, почему ты не хочешь мне улыбнуться?

– Ничего личного, Дина, – я прислоняюсь к стене, опираясь руками на согнутые колени. – Я просто перестал это делать в тот же день, когда мы с Герой сбежали из дома.

Она поднимает брови, молча призывая продолжать, отчего я раздраженно выдыхаю.

– Хорошо, но тогда я получу эту чертову рубашку бесплатно, – я делаю паузу, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить:

– Я вырос по другую сторону трущоб. Мои родители были – и остаются – воплощением бедных Примитивных. Они едва могли прокормить себя, не говоря уже о детях. Коротко говоря, я появился на свет неожиданно.

– На самом деле это было не очень-то похоже на детство, – говорю я, пожимая плечами, словно это почти не повлияло на то, в кого я превратился. – Они никогда не хотели иметь ребенка и не собирались кормить еще один рот. Но я невольно заставил их стать родителями.

Она внимательно слушает, слегка склонив голову, и, широко раскрыв глаза, упирается локтями в колени. Это, по меньшей мере, трогательно. Даже очаровательно.

– Как и все дети Элиты, я не мог контролировать свои способности, но, поскольку моя мать была Наблюдателем, а отец – Блефом, они думали, что я просто еще один Примитивный, засоряющий трущобы, – вздыхаю. – Так было, пока я не повзрослел и не стал использовать силы тех, кто был рядом.

– Когда мне было пять лет, я чуть не поджег нашу жалкую лачугу. Тогда мои родители подумали, что хоть я и поздно проявил себя, но все же стал Блэйзером. Пока через час я не начал ползать по стенам.

Бросаю на нее взгляд и замечаю на ее лице восторг. Если бы это был кто-то другой, я бы мог подумать, что меня высмеивают. Но это Адина, да и ее взгляд – еще ничего по сравнению с тем, который у нее появляется при виде медовых булочек.

– Что было потом? – спрашивает она и ободряюще взмахивает рукой.

– Потом они начали понимать, кто я такой, – глухо произношу я, пытаясь скрыть горечь, которой пропитано каждое слово. – Они не знали, что со мной делать. Держали взаперти в нашей крошечной хижине. Гера была первым человеком, которого я увидел, кроме своих родителей. Она появилась на нашем пороге, когда мне было семь, и вскоре мы стали неразлучны, поскольку больше у нас никого не было.

Я не замечаю, как мой большой палец скользнул по шраму, пересекающему мои губы, пока не ловлю ее взгляд, отслеживающий это движение.

– Став старше, я начал понимать, почему мне нельзя выходить на улицу. Я все еще учился контролировать свои способности, ведь быть Владетелем означало неминуемую смерть. Я был и остаюсь угрозой для короля из-за силы, которую я не просил. Мои родители все понимали, и было ясно, что я нежеланный. Особенно для своего отца.

Поднимаю взгляд на Адину, надеясь, что найду повод закончить этот разговор, но вижу лишь беспокойство в ее карих глазах, лишь мягкость ее руки, лежащей на моем колене и утешение в каждом прикосновении.

– Он думал, что я бесполезен, поэтому так и сказал мне, – сглатывая, стараясь не запинаться на каждом слове и спешу выплюнуть их. – Я не мог работать c ним в лавке, не мог покидать дом, не опасаясь, что меня раскроют. Я был обузой. Неприятностью. Разочарованием.

– Нет, – выдыхает Адина, уверенно качая головой.

– О, да, – я киваю, мои глаза устремляются к небу над нами. – Мне просто не повезло с любовью родных.

Наши взгляды встречаются, и я жалею, что вообще это сказал. Словно каждое слово притупило блеск ее глаз, заглушило ее улыбку, сделав ее унылой и недостойной этих губ. Я никогда не думал, что она может выглядеть такой угрюмой. И мне претит мысль о том, что я стал причиной столь разительной перемены. Но зная, что она не позволит мне остановиться, я глубоко вздыхаю и продолжаю:

– У меня была Гера. Родители терпели бы скорее ее, чем меня, поскольку она, Вуаль, и могла зарабатывать деньги, занимаясь уличной магией. Но по мере нашего взросления все становилось только хуже. Отец начал пить еще больше, а мать не делала ничего, чтобы его остановить. И именно тогда я начал учиться защищаться.

Я провожу рукой по волосам и качаю головой от нахлынувших воспоминаний.

– Он приходил домой поздно, иногда принося с собой из лавки оружие, которое сделал в тот день. Он кричал – мать пряталась. Я принимал на себя основной удар, защищая Геру и мою мать, когда дело доходило до рукоприкладства. Ведь он злился на меня. На того, кто был для него бесполезен.

Она прикрывает рукой рот, скрывая потрясение на лице.

– Поэтому ты сбежал?

– И да, и нет. Мне было четырнадцать, когда моя паршивая жизнь окончательно развалилась, – она придвигается ко мне, ее рука все еще сочувственно сжимает мое колено. – Та ночь была такой же, как обычно. Отец пришел домой пьяный и готовый к драке. Он застал нас с Герой, когда мы смеялись над чем-то, что сказал один из нас. Именно тогда я увидел отблеск меча в его руке. Я и раньше видел его с оружием, но не c таким острым и смертоносным. Я спрятал Геру за собой и осмотрелся в поисках матери, которой никогда не было рядом. Больше всего меня напугал не меч, а слова отца. Никогда не забуду, что он сказал мне той ночью – что я был бы полезнее, если бы они просто отдали меня королю. Если бы они продали меня вместо того, чтобы терпеть столько лет. А потом… – я моргаю, чувствуя, как эмоции начинают нарастать. Ненавижу это, поэтому продолжаю суровым голосом:

– Он пригрозил это сделать. Сказал, что продаст меня королю за деньги, которые заслужил, и что ему следовало сделать это много лет назад.

– Мак… – шепот Адины почти теряется в шуме моего прерывистого дыхания.

– Я не заслуживаю улыбаться. Именно так он мне сказал, – с каждым словом, ускользающим из моего прошлого и преследующим мое настоящее, мой голос становится все тише. – Не помню, как он замахнулся мечом, помню лишь его голос, когда он обещал стереть улыбку с моего лица.

Мой большой палец находит шрам, пересекающий губы, и проводит по нему неуверенным движением.

– Именно после того, как он порезал меня, мы с Герой сбежали. Я… я не знал, что он сделает с ней, и не стал выяснять, выполнит ли он свое обещание продать меня королю.

Не могу смотреть на нее после всего, что сказал.

– Мы с Герой выживали в трущобах несколько лет, прежде чем смогли позволить себе настоящий кров, – все еще избегая ее печального взгляда, добавляю я:

– Я заставлял себя контролировать растущую силу. Научился скрываться у всех на виду. А потом я стал кузнецом, просто назло отцу. Так что и из этого вышло что-то хорошее, – ее пальцы касаются моего подбородка, и я опускаю веки.

Она поворачивает мое лицо к себе, несмотря на мое сопротивление. Ее ладонь мягко прижимается к моей щеке, в чуждом мне утешительном жесте. И когда ее большой палец касается моего шрама, я наконец встречаюсь с ней взглядом.

– Он украл твою улыбку, – шепчет она со слезами на темных ресницах. – Неудивительно, что у тебя не было того, что можно мне подарить.

Меня снова охватывает сожаление, ее слова напоминают о каждой упущенной возможности заставить ее улыбнуться и улыбаться самому.

– Я найду ее, – шепчу я, – отберу обратно, если понадобится. Для тебя.

Уголки ее губ приподнимаются, глаза блестят от слез.

– И я буду беречь ее, – ее большой палец согревает мою кожу, продолжая водить по шраму и создавать новые связанные с ним воспоминания.

После долгого молчания она позволяет себе тихий вопрос:

– А где они сейчас? Твои родители?

Я слегка пожимаю плечами, как будто не думаю об этом каждый день.

– Не уверен, что знаю. Вероятно, в том самом доме на другой стороне трущоб. Но я годами прятался от них, скрываясь среди людей. И я все еще жив, так что, думаю, отец так и не добрался до короля, – я усмехаюсь. – Должно быть, они довольны моим отсутствием.

Она медленно кивает, обдумывая эти слова, прежде чем сделать собственное заявление:

– Ты далеко не бесполезен. Ты сильный, умный и действительно можешь носить гвардейскую форму. Даже если это и не по-настоящему, – в ее глазах бушует огонь, даже несмотря на то, что ее большой палец все еще прижат к моим губам. – И никто не сможет отнять твою улыбку. Она принадлежит тебе, Мак.

Я беру ее за запястье и осторожно опускаю вниз, чтобы можно было заговорить.

– Макото.

Она хлопает ресницами.

– Ч-что?

– Макото, – бормочу я. Она вскрикивает, когда я притягиваю ее к себе, придерживая за запястье и колено. – Меня зовут Макото Хитан.

Ее глаза расширяются и приближаются к моим так, как никогда прежде.

– Теперь ты сможешь отчитать меня как следует.

Я слышу, как она глубоко вздыхает.

– И что еще я должна знать о тебе, Макото?

Наклоняя голову, словно пожимаю плечами, я говорю:

– Это может стать для тебя сюрпризом, но иногда я бываю… прямолинейным.

Она ободряюще улыбается.

– Познание себя – первый шаг к переменам.

– О, я не собираюсь меняться. Я просто хочу, чтобы ты знала, что это черта моего характера. Что еще? – я вздыхаю. – Я никогда не умел правильно прыгать через скакалку, не знаю, почему, но меня смущает этот факт. О, и мне не нравятся ложки, только вилки. Я люблю редиску больше, чем большинство людей. Я плохо стреляю из лука.

Я наблюдаю за ее реакцией на мои слова. Она зарождается в ее глазах, прежде чем распространиться на все лицо.

– Продолжай. Знаю, что это еще не все.

– Прости, сладкая. Теперь твоя очередь, – я встречаюсь с ней взглядом. – Мне нужны некоторые детали в обмен.

Она ослепительно улыбается.

– Что ж, это может занять некоторое время.

– Ты действительно думаешь, что я собирался просто спать? – я поднимаю брови. – Нет, я намерен говорить о тебе до утра.

Тогда я делаю медленный вдох, позволяя себе то, чего никогда не хотел делать до встречи с ней.

И, что самое пугающее, мне легко это удается.

Я улыбаюсь.

Глава тринадцатая

Адина

– Пэй не обрадуется, если узнает, что ты драила ее ванну, – нараспев произношу я, улыбаясь согнувшейся фигуре.

Элли с завязанными в узел каштановыми волосами резко оборачивается, отчего тонкие пряди падают ей на глаза.

– Значит, она никогда об этом не узнает.

С насмешкой скрещиваю руки и смотрю на нее сверху вниз.

– И ты доверяешь мне настолько, чтобы считать, будто я ей не расскажу?

Элли поднимает смоченную в воде губку и направляет ее на меня с легкой улыбкой.

– Если меня поймают, то я потяну тебя за собой. Кроме того, я ее горничная, и это моя работа.

Я вздыхаю, прислонившись к дверному косяку. Комната Пэйдин сияет чистотой, поскольку она отсутствует уже практически целую неделю. Меня тревожит мысль о том, что Пэй приходится участвовать в особых Испытаниях, ведь в них и без того достаточно сложно выжить.

Погрузившись в мрачные размышления, я снова обращаю внимание на Элли, которая громко скребет дно ванны.

– Есть идеи для ее следующего платья? До второго бала осталось всего неделя.

– Пока нет, – она повышает голос, чтобы перекричать шум воды. – Кто знает, какой цвет она захочет в следующий раз.

– Что ж, тогда придется дождаться, пока она сама мне скажет, – уверенно говорю я, будто бы точно знаю, что она сегодня вернется живой, – поскольку серебристое платье будет трудно превзойти. Ах, она выглядела так потрясающе с этими ниспадающими рукавами и разрезом на юбке…

– А ты даже не смогла увидеть, как все едва не сворачивали шеи, пытаясь ее рассмотреть, – Элли поглядывает на меня, изогнув губы в многозначительной улыбке.

– Ну, – смущенно отвечаю я, – я была там, чтобы помочь ей подготовиться и пожелать удачи, конечно…

– Верно, – улыбка Элли кажется слишком лукавой для ее милого лица. – Потому что ты была занята встречей со своим парнем.

– Он не… он не мой парень, Элли, – я укоряю ею, несмотря на проступающую на моих губах улыбку. – И я ни капельки не жалею, что сбежала. Я отвела его в Форт, и мы часами говорили обо всем на свете.

Чувствую, как мои щеки начинают краснеть при воспоминании об этом.

– Он рассказал, что у него в детстве была собака. Ну, на самом деле это была бродячая собака, которая приходила к нему, но разве это не мило? Я узнала все о его любимых вещах и то, что он предпочитает зеленые яблоки красным… О! Он сказал, что у меня, – цитирую – упругие локоны.

Я сияю, пытаясь перевести дух.

– В общем, теперь я вижусь с ним почти каждый день. Иногда когда он идет мне навстречу, я ухожу пораньше, чтобы успеть дойти до трущоб до наступления темноты. Кажется, никого не волнует, куда я хожу, пока я вовремя возвращаюсь, чтобы сделать платье для Пэй.

Элли позволяет мне завершить свой эмоциональный рассказ, после чего произносит:

– Вау, ты действительно в него влюбляешься.

Я все еще пританцовываю, но замираю при ее словах. Влюбляюсь – не совсем то слово. Нет, я буквально врываюсь в любовь, не успевая задуматься о своих чувствах или усомниться в человеке, с которым я их разделяю. Я бросаюсь в омут с головой. Раньше мне нравились парни, но ничего не сравнится с тем, как легко я влюбляюсь в этого.

– Ты рассказала Пэйдин?

Я моргаю, выходя из своего задумчивого состояния.

– Что?

Элли слегка прищуривает глаза.

– Ты ей не рассказала, да?

Я вздыхаю, приземляясь на безупречно чистый пол рядом с ней, который, подозреваю, она вымыла перед моим приходом.

– Нет, не рассказала. Но расскажу! Просто не сейчас, – я начинаю ковырять пальцы, возвращаясь к той же дилемме, с которой сталкиваюсь с тех пор, как снова встретила Пэйдин. – Сейчас у нее так много дел, и ей нужно сосредоточиться на Испытаниях. Не хочу, чтобы моя личная жизнь отвлекала ее. Потому что, поверь мне, Пэй не успокоится, пока не встретится с Маком и не одобрит его.

Качаю головой, принимая окончательное решение.

– Нет, я не могу допустить, чтобы она теряла концентрацию и беспокоилась обо мне, когда на карту поставлена ​​ее собственная жизнь.

Элли долго молчит, прежде чем медленно кивнуть.

– Она не будет рада, что ее держат в неведении.

Я улыбаюсь, слегка поддразнивая ее, и киваю в сторону ванны.

– То же самое касается твоей уборки, дорогая Элли.

До того как она успевает плеснуть в меня водой, я выскакиваю из комнаты, выкрикивая:

– Я вернусь! Я иду на встречу со своим парнем!

В коридоре я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы перейти на бег от нетерпения. Едва могу взять себя в руки из-за предвкушения…

И, повернув за угол, чуть не сталкиваюсь с крупной фигурой.

В разгар сбивчивых извинений я поднимаю голову и встречаюсь с зеленым, сверлящим меня взглядом. Моргаю, в ужасе от того, что только что сделала, и приседаю в реверансе.

– Ваше Величество! – пищу я. – Мне так жаль! Мне следует быть более внимательной, когда хожу по такому многолюдному замку, особенно где…

Он поднимает большую руку, и слова застревают у меня в горле. Мой взгляд перемещается с ладони перед моим лицом к человеку, которому она принадлежит.

Все в короле огромное и устрашающее. Он возвышается надо мной, и кажется, что его пронзительный взгляд вот-вот расколет меня пополам. Король изучает меня, задерживаясь на растрепанных волосах и смятой одежде, и я судорожно сглатываю.

Когда его рука, наконец, опускается, я чувствую, что он видит меня насквозь.

– И кто ты такая? – в его глубоком голосе звучит угроза Я переминаюсь с ноги на ногу, стараясь говорить непринужденно.

– Адина, Ваше Величество. Как приятно с вами познакомиться!

Он одаривает меня улыбкой, которая, в лучшем случае выглядит зловещей.

– Давай не будем лгать королю, Адина. Вероятно, я последний человек, которого ты хочешь видеть, учитывая, как ты спешишь встретиться c кем-то другим.

Мои губы приоткрываются несколько раз, прежде чем c них наконец слетают слова:

– Ох, у меня просто много работы перед следующим балом, и я надеялась начать пораньше. Ну, знаете, выбрать ткань и рассчитать размеры…

Его рука снова поднимается.

– Я не видел тебя раньше, – тон звучит ровно. – Что ты здесь делаешь?

– Я швея Пэйдин, – произношу я как можно более жизнерадостно. – Она послала за мной, так как за эти годы я довольно хорошо научилась шить для нее одежду.

Он размышляет над моими словами, сощурив глаза.

– Я полагаю, вы c Пэйдин близки?

– Да, очень, – улыбаюсь я, испытывая облегчение от того, что говорю о чем-то столь умиротворяющем. – Мы много лет жили вместе в трущобах, так что неудивительно, что мы лучшие подруги!

– Понимаю, – мурлычет он. – Она, должно быть, очень рада, что ты здесь, с ней.

Я киваю.

– О, да, мы обе рады!

– Что ж, значит ты будешь рада узнать, что она пережила первое Испытание, – произносит он скучающим тоном, будто надеялся на совершенно иной исход.

Я подавляю вздох облегчения.

– Конечно! Я не ожидала ничего другого от Пэй.

– Пэй, – тихо повторяет он, нервно приподнимая уголок рта. – Как мило.

Изо всех сил стараюсь сохранить на лице улыбку, даже когда начинаю неловко переминаться с ноги на ногу. И когда уже собираюсь сделать быстрый реверанс и стремительно уйти, он вздыхает:

– Да, как удачно, что Пэй не стала одной из жертв этого Испытания.

Я моргаю.

– Эм, если позволите, я спрошу, Ваше Величество, кто стал жертвой?

Он слегка пожимает плечами, словно эти смерти мало значат для него.

– Сэйди, какая неприятность. Я близок с ее отцом. Ох, и девушка-Вуаль из трущоб, хотя это неудивительно…

В ушах начинает звенеть, его голос затихает, становится приглушенным. Я перевожу взгляд на стене за его спиной, пока на меня давит вес его слов.

Гера мертва.

Все, о чем я могу думать, это Мак. О чувстве вины, когда он узнает, о боли в его голосе, скрывающейся за каждым словом.

– Как ужасно, – говорю я дрожащим голосом. – Мне очень жаль это слышать.

Его голос звучит пугающе весело.

– Таковы Испытания.

Он больше ничего не говорит, и я опускаюсь в неустойчивом реверансе.

– Для меня было честью встретить вас, Ваше Величество, – я прохожу мимо него и вздрагиваю, когда его громкий голос преследует меня по коридору.

– О, я уверен, что мы еще встретимся, Адина.

К тому моменту, как я выхожу на оживленную улицу, поздний дневной свет уже окрашивает Лут теплым сиянием.

Я бы пробежала всю дорогу, если бы не моя плохая выносливость. Вместо этого я шла по тропе к арене гораздо быстрее, чем обычно.

Улица заполнена кричащими покупателями и визжащими детьми. Я пробираюсь сквозь толпу как можно осторожнее, не отрывая взгляда от полуразрушенного здания, которое служит ему и лавкой, и домом.

Не знаю, как мне удается добраться до его двери, но внезапно я оказываюсь перед ней. Поднимаю руку, чтобы постучать, и…

И дверь распахивается.

При виде его я цепенею.

Он стоит там c блестящими глазами, переполненными чувством вины, и я понимаю – он уже знает, почему я здесь.

– Я почувствовал твое присутствие, – шепчет он слабым голосом.

Мой взгляд скользит по зажатой в его руке листовке, улавливая знакомые буквы.

Листовка об Испытаниях.

Какой ужасный способ узнать о потере.

На глаза наворачиваются слезы, и я делаю шаг к нему.

– Ох, Мак…

Его самообладание рушится, а его тело сталкивается с моим.

Он прижимается ко мне, и когда я крепко его обнимаю, его плечи трясутся. Листовка с известием о смерти Геры падает на землю, забытая в волне эмоций, угрожающих его утопить. Тело Мака содрогается рядом с моим, его руки безвольно повисают.

– Она погибла, – выдыхает он. – Она погибла, и это моя вина.

Всхлипывая, я шепчу:

– Нет, это не так. Не думай, что это твоя вина.

Рыдания сотрясают его тело, заставляя нас двоих дрожать в дверном проеме.

– Это должен был быть я, – его руки сжимают мою талию, удерживая меня на месте. – Это должен был быть я.

– Шшш, – я провожу рукой по его волосам, чувствуя, как горячие слезы катятся из моих глаз. – Все будет хорошо.

– Дина, – его шепот – признание вины. – Это должен был быть я. Я хотел бы, чтобы это был я.

– Не говори так, – я сжимаю его крепче, чувствуя, как его тело содрогается с каждым вздохом. – Ты мне нужен.

– Не надо, – шепчет он мне в волосы. – Я тебя только разочарую.

Глава четырнадцатая

Адина

На ближайшие несколько дней я ставлю перед собой цель – увидеть, как Мак улыбается. Что само по себе непростая задача.

Именно поэтому мы оказались здесь сегодня вечером.

– Это бред.

И кто-то от этого не в восторге.

– Вау, так ты не шутил, – чтобы не рассмеяться и сохранить на лицо серьезность, я зажимаю рот рукой. – Ты действительно не умеешь прыгать через скакалку.

– Все, с меня хватит, – фыркает он, направляясь к двери, чтобы покинуть переулок, где мы тренируемся. – Я столько лет прожил без этого.

– Давай! – я бегу за ним, хватая за руку, чтобы остановить его. – Чуть больше практики, и у тебя получится. Это отвлечет тебя.

Он резко оборачивается, в его глазах появляется упрек.

– Тебе нужно было практиковаться?

– Ну… Нет, но…

– Видишь, для тебя эта беззаботная девчачья ерунда естественна, – он качает головой. – Для меня – каким бы удивительным это ни казалось – нет.

– Верно, – я меняю тон на более низкий, – ты такой задумчивый и жесткий со своими острыми ножами и неумением улыбаться.

Он скрещивает руки на груди.

– О, так вот я какой?

– И как ты говоришь, – улыбаюсь я. – Правда.

– Прекрасно, – он одаривает меня саркастической улыбкой, хотя его глаза все еще наполнены печалью от потери Геры. – Ну, а ты постоянно хихикаешь и вечно радуешься c этими бантиками и другими вычурными… штучками.

Я медленно киваю, на шаг приближаясь к нему.

– И тебе это во мне нравится?

Он отвечает без раздумий:

– Помимо прочего.

– Хорошо, – просто говорю я и кладу руку на бедро. – Потому что я не собираюсь меняться. Мне нравятся мои милые, девчачьи штучки.

– О, я знаю.

– Видишь ли, я…

– Создана для любви, а не борьбы, – заканчивает он за меня.

Я сияю.

– Именно. Поэтому ударить того парня в лицо было последним, что я хотела сделать.

Мак пожимает плечами.

– Он это заслужил. И тебе нужна была практика.

Этот момент снова всплывает в моей памяти, отодвигая на второй план все, что произошло после. Подбитый глаз мужчины и его очевидный страх при виде Мака. Я не хочу снова испытывать ту боль, что пронзила руку, когда мой кулак столкнулся с его лицом.

Но вдруг я вспоминаю слова, которые Мак сказал тому мужчине, и любопытство подталкивает меня снова спросить:

– Кстати, как ты узнал, что тот человек лгал, когда сказал, что не узнает меня?

– Дина, мы уже это обсуждали, – он вздыхает. – Я просто знаю.

– Как? – настаиваю я.

– Это неважно.

– Не заставляй меня ругать тебя, Макото Хитан, – предупреждаю я, грозя пальцем.

– Ладно, – он легко сокращает расстояние между нами. – Я знаю, потому что заставил его запомнить, как ты выглядишь. Заставил его узнать тебя и никогда не приближаться к тебе. – Он вздыхает, и его лицо наклоняется к моему. – Но он все равно это сделал. И значит я потерпел неудачу.

Я качаю головой, удивленно открывая рот.

– Ч-что? Что ты имеешь в виду, заставил его запомнить, как я выгляжу?

Он молчит несколько мгновений, прежде чем тихо произносит слова, которые удивляют меня еще больше..

– Я заставил его и всех его приятелей, которых нашел, запомнить каждую твою черточку. Я описал цвет твоих глаз и длину ресниц. Тепло твоей кожи и удивительные завитки твоих волос. Твой нос, губы, твою улыбку. Даже шрам на твоей ладони от одного из моих кинжалов. Так что да, он знал, кто ты, и все равно решил проигнорировать мое предупреждение.

Между нами повисает тишина. Выражение его лица становится теплее, хоть я и замечаю в его глазах печаль. Даже в трауре он умудряется изобразить слабую улыбку.

– Не думал, что смогу лишить тебя дара речи.

– Я просто… – я качаю головой, пытаясь подобрать слова. – Не могу поверить, что ты сделал все это ради меня.

Он слегка улыбается, пока я продолжаю:

– И все же, ты отказываешься учиться прыгать через скакалку.

С этими словами он легонько шлепает меня по лбу. Я сияю, счастливая, что могу отвлечь его этим светлым моментом в мрачные времена

– Могу поспорить, что ничто из того, что я мог бы для тебя сделать, не сравнится с этим унижением, – сухо замечает он.

Мой смех следует за ним до конца переулка. И я аплодирую, когда он снова пытается прыгать через скакалку.

Глава пятнадцатая

Макото

– Что я говорил насчет ночевки в этой дыре?

Она улыбается, поджимая под себя длинные ноги, и я чувствуя себя невероятно комфортно на обшарпанных коврах за Фортом.

– Хм, что тебе понравилось и ты был бы рад остаться здесь снова, если бы это означало проводить со мной больше времени?

Я закатываю глаза.

– Эти слова точно не слетали с моих губ, но с последней частью спорить не стану.

Она ослепительно улыбается, и я не могу отвести от нее взгляд.

– Хорошо. Потому что я решила, что мы должны посещать Форт в ночь каждого бала, – она отрывает кусочек сладкого теста от булочки, которой я ее порадовал. – Можешь назвать это суеверием, но мы были здесь в ночь первого бала, и Пэйдин все еще жива и здорова. Так что я планирую продолжить нашу традицию.

А Гера – нет.

Я не обращаю внимания на эту мысль, как делаю каждый день, и медленно произношу:

– Ну, визит подразумевает, что мне не придется здесь ночевать, так что…

– О, еще как придется! – она фыркает. – В прошлый раз все было не так уж плохо.

– У меня до сих пор болит спина.

– Прошла уже неделя!

Я теряюсь, осознавая это. Прошла неделя.

Неделя с тех пор, как я сорвал листовку с полуразрушенной стены и узнал, что Гера убили на первом Испытании.

Неделя с тех пор, как я плакал в объятиях Адины, чувствовал ее успокаивающие прикосновения. Выплескивал свою вину, сожаления, страхи.

Неделя с тех пор, как я начал оплакивать ее потерю.

Плакал, чтобы утопить боль в слезах. Теперь боль кажется не такой острой, но воспоминания о ней еще свежие. Я устал от слез, от постоянного отчаяния. Гера бы отчитала меня за то, как сильно страдаю из-за ее потери. Она бы тихо сказала мне собраться, как делала много раз за эти годы. И вот я здесь, пытаюсь сделать именно это. Хотя на этот раз я не один.

– Ладно, – говорю я, принимая предложение Адины. – Форт так Форт. Слава Чуме, что после сегодняшнего вечера мне придется сделать это всего лишь раз.

– Отлично! – она слегка взвизгивает, взволнованная моим согласием. – И прежде чем я успею оглянуться, Пэй вернется, чтобы составить мне компанию.

Я не успеваю ответить на это с сарказмом, поскольку она снова произносит:

– О, это напомнило мне, что нам нужно сделать небольшой ремонт до ее возвращения!

Адина хмурится, замечая пустое выражение моего лица. Я обвожу рукой все вокруг.

– Конечно, развлекайся, сладкая.

– Макото, – строго произносит она. Звук моего полного имени, сорвавшегося с ее губ, заставляет меня вздрогнуть.

– Это займет всего минуту. Давай, вставай.

Неохотно поднявшись на ноги, я осознаю, что на самом деле это займет не минуту. Адина просит меня закрепить нить по обе стороны стен переулка и растянуть ее по всей длине Форта. Затем она начинает пришивать квадратные куски ткани, создавая красочный баннер, который ей нравится называть «праздничным, но уверенным в том, что Пэй выжила». Вскоре мне приходится расставлять кучу мусора, за которым они спят, делая забор, по ее словам, «более привлекательным». В качестве последнего штриха Адина добавляет новое одеяло и одну подушку на двоих, после чего мне наконец позволяют сесть.