Текст книги "Сильнейшие (ЛП)"
Автор книги: Лорен Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
КНИГА: СИЛЬНЕЙШИЕ
АВТОР: ЛОРЕН РОБЕРТС
СЕРИЯ: БЕССИЛЬНАЯ #1.5 (дополнение)
ВНИМАНИЕ!
Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу-переводчика строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.
Просим вас НЕ использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук.
Спасибо!
Девушкам с нежными мечтами – ваша цель не менее значима!
Пролог
Адина
5 лет назад
За мной гонится самый огромный мужчина, которого я когда-либо видела.
Впрочем, возможно, я преувеличиваю. Мама всегда говорила, что богатое воображение – мое проклятие.
Я бы не взялась заявлять, что он самый крупный мужчина, если бы он действительно не был достоин этого звания. И, чтобы убедиться в этом, оглядываюсь через плечо, лавируя между телегами и булыжниками мостовой в сапогах, которые мне слишком велики. Мама обещала, что они будут в пору, когда я подрасту. Я всё ещё жду этого дня.
Нет, этот мужчина определенно выглядит, как гигант. Белая маска обнажает нижнюю половину его лица, выставляя напоказ раскрасневшиеся щеки и перекошенную гримасу, мелькающую после каждого тяжелого вздоха.
Когда я поворачиваюсь к раскинувшейся передо мной улице, спутанная прядь бьет меня по лицу. Внезапный порыв ветра решает пронестись по аллее Лут, словно направляясь к чему-то более важному, и несколько завитков попадают мне в рот. Поднимаю руку, чтобы смахнуть непокорные пряди, и вспоминаю, по какой причине я вообще бегу от Гвардейца.
Я сжимаю в ладони булочку, и мед из нее стекает между пальцами. Может быть, первая попытка воровства и сошла бы мне с рук, если бы я не споткнулась о ту самую стойку, с которой пыталась украсть.
К сожалению, дальше все стало только хуже.
Я извинилась, развернулась и сбежала, привлекая внимание сначала торговца, а потом и Гвардейца. Через мгновение все на рыночной улице стали свидетелями сцены, которую я устроила.
Гвардейца или короля, которому он служит, совсем не волнует подгоревший кусок теста, который я неудачно выкрала. Нет, он гонится за мной ради зрелища, которым я стану, когда окажусь у кровавого столба в центре Лута. Гвардейцы любят свои кнуты, а я люблю медовые булочки. Но в этой ситуации неправа почему-то как раз-таки голодающая девушка.
Мужчины, женщины и бездомные дети, встречающиеся мне на пути, отпрыгивают в стороны, хотя большинство остаются равнодушными к моему бегу. Грабеж на улицах Лута1 – не редкость. Торговцы выкрикивают ругательства, когда я петляю между их повозками, а я в ответ выкрикиваю извинения всем, кто готов их принять.
Это, возможно, самая пугающая вещь, которую я когда-либо делала.
Попытка сшить плиссированную юбку, безусловно, была сложной задачей. Но угроза, которую представляют собой острые иголки, меркнет в сравнении с тем, что со мной может сделать этот Гвардеец.
Я опускаю взгляд на медовую булочку.
Что на меня нашло?
Я выкрикиваю извинения женщине, поспешно отскочившей в сторону, но мои слова теряются в проклятиях, летящих мне вслед.
Голод. Вот что на меня нашло.
Мне не нравится, когда меня ругают. На самом деле, если бы те, кто сейчас кричали вдогонку, узнали меня при других обстоятельствах, то уверена, что произвела бы вполне приличное впечатление.
Перекинув волосы через плечо, я бросаю взгляд на своего гигантского преследователя. Его лицо по-прежнему красное, но он упорно продолжает погоню.
Что ж, зато я могу быть уверена, что он не Флэш.
Когда я поворачиваюсь обратно к улице, мое внимание привлекает серебристый отблеск.
На моем пути стоит девушка и с любопытством наблюдает за происходящим. По ее плечам струятся серебряные волосы. Если мне удастся выйти из этой переделки невредимой, я точно найду ткань такого же оттенка.
Я любуюсь ее волосами, пока они вдруг не оказываются прямо передо мной. Она не двигается с места, а я не собираюсь сбавлять скорость. Поэтому, не задумываясь, бегу прямо на нее.
Ну, формально, я пробегаю сквозь нее.
Наши тела сталкиваются, и я замираю, ничего не почувствовав. Я прохожу сквозь ее тело на другую сторону улицы и не оглядываюсь до тех пор, пока не слышу за спиной громкий грохот. Гвардеец падает ничком, и едва я успеваю это заметить, как передо мной вновь появляется девушка с серебристыми волосами.
– Не останавливайся! – кричит она, не пытаясь скрыть улыбку. Все, что я могу сделать, – это беззвучно рассмеяться в ответ и заставить свои уставшие ноги двигаться быстрее.
Мы бежим, пока она не хватает меня за руку и не затаскивает в узкий переулок, уворачиваясь от столпившихся бездомных.
– Сюда! – приказывает она, продолжая тянуть меня за руку. Только пройдя несколько темных улочек, мы позволяем себе прислониться к грязной кирпичной стене и глотнуть пыльного воздуха.
Она смотрит на меня, я – на нее.
Кажется, между нами возникло некое взаимопонимание, словно мое одиночество нашло равного себе.
Девушка поднимает брови, глядя на медовую булочку, которую я все еще сжимаю в руке.
– Впервые воруешь?
– Так очевидно? – я смущенно улыбаюсь.
– А я-то думала, что Фэйзер2 легко уйдет от погони.
– Видишь ли, – со вздохом отвечаю я, – я тоже так думала. И вот что из этого вышло.
Повисает напряженная тишина, после чего я выпаливаю:
– О, и не знаю, что ты там сделала, но спасибо за помощь.
Она расплывается в улыбке:
– Ничего сложного, просто подставила ногу. Гвардеец сам виноват, что споткнулся об нее.
Мы смеемся. Этот краткий миг дружеского общения приятен. В моей груди разливается тепло, я хихикаю впервые за долгое время. Впервые после мамы.
Я приподнимаю медовую булочку.
– Хочешь поделюсь? – она снова смеется, когда я размахиваю выпечкой у нее перед носом.
– На ней твой пот?
– Ерунда, – говорю я и откусываю кусочек, отчего мои слова звучат приглушенно. – Я потела гораздо сильнее, когда пыталась сшить корсет.
Она выглядит удивленной.
– Зачем тебе вообще понадобился корсет?
– К сожалению, – задумчиво вздыхаю я, – мне он не нужен, а вот богатым людям очень даже.
Она какое-то время молча смотрит на меня, а затем в ее глазах отражается понимание.
– Ты продаешь одежду?
Я осматриваю грязную рубашку на ее плечах, и брюки, натянутые поверх сапог.
– Да, и тебе она явно не помешала бы, – провожу рукой по ее рукаву, чувствуя, как грубая ткань трется об ее кожу. – Нет, так не годится.
– Сейчас моя главная задача – достать еды, – ворчит она.
Я издаю восторженный вздох.
– Ты – воровка? То есть, ты хорошо воруешь?
– Хорошо воруешь? – повторяет она.
– Ну, то, как я это сделала, было ужасно, – поясняю я, и она быстро кивает в знак согласия. – Значит, ты можешь сделать то же, что и я, но лучше?
– Всяко лучше, чем то, как ты это сделала, – говорит она с веселой улыбкой. – Но да, я умею хорошо воровать.
– Отлично, – радостно восклицаю я, после чего протягиваю свободную ладонь. – Я – Адина.
Она берет мою руку и, по-видимому, пожимает ее, просто чтобы подшутить надо мной.
– А я – Пэйдин.
– Что ж, Пэйдин… – я разламываю булочку и протягиваю ей смятую половину, – думаю, мы могли бы стать отличной командой.
Она отправляет в рот кусочек теста.
– Значит, ты шьешь, а я ворую? А потом мы делим деньги и еду?
– Именно так, – на мгновение колеблюсь. – Если только у тебя нет места получше, чем трущобы…
– Больше нет, – поспешно отвечает она. – Так что, напарницы?
– Напарницы, – я улыбаюсь, с головы до ног оглядывая ее. – Но сначала надо переодеть тебя в нечто менее ужасное.
Она издает смешок:
– Ну конечно, потому что это самое главное.
Я откусываю от булочки, мурлыча от удовольствия, когда мед тает на языке.
– Но первое, что ты должна сделать, – бормочу я, продолжая наслаждаться едой, – это достать мне побольше таких булочек.
Глава первая
Макото
Ее имя есть в списке тех, кто вскоре погибнет.
Я щурюсь от жгучего солнечного света, внимательно изучая каждое имя, выведенное на плакате. Ее имя находится среди восьми других и, скорее всего, его никто не заметит рядом с именем принца, возглавляющего список. Но, несмотря на то, что он в списке, наш будущий Силовик легко избежит смерти, которая ждет других участников. Потому что эти Испытания были созданы для Элитных, подобных ему. А не для Элитных, подобных ей.
Я еще раз пробегаю глазами по именам, но больше никого не узнаю. Никогда не следил за тем, у кого из Элитных получается стать достаточно ценными, чтобы попасть на Испытания.
Кто-то задевает меня плечом, а затем еще несколько людей толкают меня руками и ногами. Лут наполнен липкими телами и радостными криками, отчего список причин, по которым я предпочел бы оказаться где угодно, кроме трущоб Илии, растет. Я с трудом протискиваюсь через переполненную улицу, каждый дюйм которой воплощает собой невежество. Каждый дюйм приветствует участника, которого они выбрали представлять Лут.
Я пробираюсь сквозь толпу, не обращая внимания на их ликование.
Все, что они сделали, – это отправили на смерть Примитивных и представителей Защитной Элиты.
И она – одна из них.
А я должен быть тем, кто умрет жестокой смертью. В одиночестве. Конец один.
Я слышу песнопения в честь шестых по счету Испытаний Очищения, и каждое их слово напоминает о том, что я сделал, а если точнее чего не сделал.
Я провел всю жизнь, прячась в ее тени, прячась от самой жизни. А теперь ее выбрали просто потому, что она не делала того же. Люди знали ее, любили уличную магию, которую она исполняла будучи Вуалью.
И все же они приговаривают ее к смерти, делая вид, что оказывают ей честь.
Она относится к Защитному классу Элиты. Следовательно, она практически покойница.
И мне необходимо ее найти.
Мои руки покрыты угольной пылью, кожаная одежда прилипла к потному телу так, будто я все еще кую сталь у пышущего жаром очага. Я проработал всю ночь и продолжал работать, когда суматоха вынудила меня покинуть мастерскую.
Мне следовало навестить ее вчера вечером. Я должен был быть там, когда она узнала об этом.
А теперь я продираюсь через толпу, пытаясь найти ее, пока не стало слишком поздно. Осматриваю заполненную людьми улицу и замечаю в конце нее грохочущую карету. Она с визгом тормозит. Видимо, лошадям, как и кучерам, не терпится покинуть трущобы.
Я чертовски хорошо знаю, каково это.
Меня толкают вперед, когда толпа начинает стекаться к карете, сбиваясь в группы, словно кучеры предлагают бесплатно вывезти их из этой дыры. Я неохотно позволяю себе двинуться вперед и умудряюсь мельком увидеть, как она забирается в карету.
Гвардеец поднимает ее на ступеньку, и, в типичной для Геры манере, она застенчиво благодарит его, будто он не провожает ее на верную гибель. Ее гладкие черные волосы – последнее, что я вижу, прежде чем она садится в карету и скрывается в ней.
Мир, кажется, затихает, замедляя свое вращение с каждым моим судорожным вздохом.
Я не успел попрощаться.
Большим пальцем я нащупываю шрам на губах, и провожу по нему так же, как и в тот день, когда моя жизнь действительно стала тайной. Знакомое оцепенение начинает разливаться по телу, наполняя горечью каждую его частичку.
Я уже готов отвернуться, не в силах смотреть, как ее ведут на смерть, как мое внимание привлекает серебристая вспышка.
Я смотрю поверх десятка голов, наполняющих улицу, и вижу, как она идет к карете, и ее волосы говорят все, что мне нужно знать.
Стало быть, это и есть та знаменитая Серебряная Спасительница.
Слух о том, что она спасла принца Кая, дошел даже до моих ушей, а это уже свидетельство того насколько важной персоной она стала в трущобах. Возможно, я скептик или просто единственный здравомыслящий человек, живущий поблизости, но ее битва с Глушителем меня не совсем убедила. Битва, в которой даже сам будущий Силовик не смог бы победить.
А я прекрасно знаю, каково это – быть на месте Кая.
Я наблюдаю за тем, как она забирается в карету, когда мое внимание привлекает скачущая на месте фигура девушки. Ее темные кудри подпрыгивают при каждой попытке разглядеть что-либо поверх толпы. Она поднимает руки и беспорядочно машет Серебряной Спасительнице. Она кричит нечто очень искреннее, вероятно, какое-то напрасное прощание, которое никогда не будет услышано.
Я склоняюсь над парой молодых женщин, которые нескладно вторят остальным жителями улицы. Прищурившись, я пытаюсь разглядеть лицо девушки, с таким же упорством, с каким она подпрыгивает. Что-то в ней кажется мне смутно знакомым, словно это не первый раз, когда мне представилась возможность наблюдать за проявлением ее нескончаемой жизнерадостности.
Я закатываю глаза, когда меня охватывает осознание.
О, я точно знаю, кто это. Более того, я считаю, что она даже попала в мой постоянно растущий список причин никогда не покидать свою лавку.
Я покупал припасы у торговца, который так же жаждал получить мои деньги, как и я – вернуться в свой надежный сарай. Именно в тот момент, когда я уставший, с рулоном кожи под мышкой, возвращался домой, мой слух привлекла самая абсурдно бодрая рекламная речь.
И тогда я увидел ее: вьющиеся волосы подпрыгивали при каждом энергичном движении головы. Вокруг нее было много одежды, пока она описывала то, что называется синей рубашкой, используя при этом на дюжину слов больше, чем следует.
Возможно, я и сказал кое-что лишнее, однако, детали нашего разговора не были столь интересны, чтобы тратить время на то, чтобы вспомнить их сейчас.
Это было несколько недель назад, но нет никаких сомнений в том, что девушка, которая сейчас с безумным видом машет руками на улице, – та самая швея, торгующая на углу переулка.
И она – Фэйзер. Это все, что мне о ней известно. Ну, и еще о ее поразительной способности болтать без умолку.
Смотрю, как она посылает воздушные поцелуи Серебряной Спасительнице. Их настолько много, что готовлюсь к тому, что она упадет и потеряет сознание. Но ничего подобного не происходит, и я продолжаю наблюдать за очаровательным воплощением ее привязанности к этой девушке.
В каждом взмахе руки и эмоциональном восклицании чувствуется искренность, которую невозможно ни с чем спутать. Эта швея знакома с Серебряной Спасительницей, и, судя по всему, довольно близко. Скорее всего, она готова сделать для нее что угодно.
Мысли лихорадочно мечутся, отрабатывая схемы. В голове начинает формироваться ужасно импульсивный план, который, вероятно, никогда не должен был покинуть мое сознание, не говоря уже о том, чтобы быть осуществленным в принципе.
Но это может сработать.
Обычно так думают перед тем, как все полетит к чертям.
Но с другой стороны, хуже быть уже не может.
Глава вторая
Адина
Эти лоскуты ткани – моя единственная компания.
Звучит куда более удручающе, чем есть на самом деле. К тому же, это временное одиночество. Как только Пэй вернется с Испытаний – а я отказываюсь верить в иное – она снова будет тихо спать слева от меня.
При этой мысли я отодвигаюсь, проверяя, достаточно ли места, чтобы она могла спокойно спать. Отказываясь занимать ее сторону коврика, кладу туда ткани. Вроде памятника, но не в отчаянии, а скорее в духе «скучаю, но не переживай, я сохраню это место для тебя».
Сегодня вечером в Форте немного сквозит, но это, вероятно, потому, что мы построили его из множества разных вещей, когда нам было тринадцать. Мысль о преображении дома кружит голову, поэтому я не могу уснуть. Пэй заслуживает возвращения в более сказочный Форт. Впрочем, если она выиграет эти Испытания, то, пожалуй, сможет купить себе половину трущоб.
Как здорово было бы, если бы она смогла это сделать! Победить в Испытании, которое должно продемонстрировать силу Элиты, даже если она ей не обладает. Но если кто-то из Обычных и может сделать, то это несомненно Пэй. Она одурачит всех своими «экстрасенсорными» способностями, и, не скажи она мне правду, я бы, вероятно, поверила в ее силы.
Зарываюсь в одеяло, пока мой мозг кипит от возможных вариантов. Затем киваю, решив устроить сюрприз и обновить Форт. Это будет моим подарком.
Пока луч солнца не защекотал лоб, я даже не заметила, как уснула.
Поворачиваюсь и для удобства прижимаюсь лицом к обрезкам ткани, отчего они я чихаю. Успокоившись, я сажусь, откидывая назад прилипшую ко лбу челку. Медленно открываю сонные глаза и быстро понимаю, что место рядом со мной все так же пустует.
Сидя за Фортом, я начинаю заикаться и не знаю, что с собой делать. В течение последних пяти лет Пэйдин всегда просыпалась только благодаря мне. И, несмотря на то, что это непростая задача ― она упряма, даже во сне, ― мне нравилась эта рутина, нравилось быть первым человеком, которого она видит с утра.
С усилием все же поднимаюсь на ноги, хоть мне и хотелось бы сейчас этого избежать. Сменив одну большую рубашку на другую, я пытаюсь расчесать кудри, спутавшиеся из-за ночных метаний. Вскоре сдаюсь, как делаю каждый день. Я решаю, что это тоже часть моей повседневной жизни.
Скрутив волосы в небрежный пучок на затылке, я беру сверток с одеждой и выхожу из убежища, нашего Форта.
Когда я направляюсь на аллею Лут, солнечный свет окутывает крыши полуразрушенных магазинов, его лучи скользят по стенам и окрашивают дорогу яркими пятнами. Я улыбаюсь и мысленно желаю сияющей звезде доброго утра. Мы с ней всегда были близки, необъяснимо связаны.
Прохожу мимо нескольких торговцев, которые готовят свои тележки к новому дню, и улыбаюсь тем немногим, кто ценит это.
И так каждый день.
Уже почти добираюсь до своего уголка, когда до меня доносится запах свежего теста. Мой желудок громко бунтует, жалуясь на голод. И, видимо, мои ноги его слушают. Они несут меня к источнику аромата, в то время как я крепко прижимаю к себе сверток ткани.
И вот я стою перед заваленной медовыми булочками повозкой торговца. Мужчина коротко кивает, а я мило улыбаюсь, словно не замышляю ничего противозаконного. Это искушение словно было создано специально для меня. Желудок настаивает, а руки хватают глазированный кусок теста.
Я никогда не была хороша в воровстве, поэтому этим занималась Пэй. Но она бросила меня, оставив наедине с голодом и без единой мысли, что делать дальше. Опасная комбинация. Да и голод в настоящее время заглушает все здравые мысли.
Когда торговец отворачивается, я делаю то же самое, что и раньше.
Я хватаю сладкую булочку.
Мед, просачивающийся между моими пальцами, отсылает меня в прошлое. Я рассматриваю блестящие следы на ладони, изо всех сил стараясь удержать сверток с одеждой в другой руке. Медленно отворачиваясь, я шепчу извинения внешне доброму человеку и отхожу от его тележки.
В этот момент зеленая плиссированная юбка, на пошив которой я потратила много часов, падает, приземляясь позади меня.
Разворачиваюсь на каблуках в попытке быстро поднять, прежде чем торговец это заметит, и…
– Эй! У тебя есть деньги на это, девочка?
И я бегу.
Я ужасный человек, который ворует и уходит от ответственности. Не то чтобы я считала Пэй плохим человеком, нет. Просто я не создана для этого. Совесть не сможет мне этого простить.
– Прошу прощения! ― кричу я, мчась по улице. ― Уверена, что это вкусно и стоит денег, которых у меня нет!
Проталкиваюсь сквозь нарастающую толпу и чувствую, как одежда с каждым шагом сползает все ниже. Размытые лица наблюдают за тем, как я пробегаю мимо, и одно из них наполовину скрыто белой маской.
Отлично. Привлекла внимание Гвардейца.
Точно так же, как и пять лет назад за то же самое дело.
Я могла бы посмеяться над своей неизменной глупостью. Но Пэйдин сейчас здесь нет, чтобы спасти меня. Она не оставила мне иного выбора, кроме как бежать в одиночестве, пытаясь спастись от последствий совершенного преступления.
Гвардеец преследует меня, приказывая остановиться. Заставляя себя игнорировать его угрозы, бегу по знакомому переулку, внутри которого спрятан наш Форт. Физически больно оставлять одежду в тупике, но я бросаю ей:
– Я за тобой вернусь!
Приходится зажмуриться, чтобы не видеть, как все падает на грязную землю.
Освободившись от ноши, мчусь по улице, ругая себя. Впрочем, это не мешает по ходу съесть еще несколько кусочков в попытке уменьшить количество улик.
Сворачиваю на нескольких улицах, проскальзывая через переулки и пытаясь не подавиться украденным лакомством. Гвардеец все еще следует по пятам, пока я не захожу за угол и…
Большие руки обхватывают меня, притягивая к чужому телу. Этот кто-то сильно больше меня, отчего любая попытка бороться оказывается напрасной. Хочу закричать, привлечь внимание кого-то неравнодушного, однако рука, пахнущая сажей, зажимает мне рот. Нос становится щекотно.
Меня тянут назад все дальше и дальше, пока похититель не упирается в стену и не…
Проходит сквозь нее, утягивая меня за собой.
Спотыкаюсь, оказавшись по другую сторону кирпичной стены, отчего ноги подкашиваются. Мускулистая рука удерживает меня над полом, не позволяя упасть лицом вниз. Большая ладонь все еще закрывает мне нос и рот, а я отчаянно пытаюсь освободиться, чтобы высказать все, что мне не дают.
Вот тогда я чихаю ему в ладонь.
– Проклятье!
Обладатель глубокого голоса отталкивает меня, как только мои ноги касаются пола. В носу все еще горит от сажи, покрывающей его руку. Вдыхаю, надеясь собраться с мыслями и обуздать эмоции. Но, кажется, у меня не получается сделать ни того, ни другого, потому что, когда разворачиваюсь на каблуках, то раздраженно шепчу:
– Ты тоже Фэйзер?
Если у меня и осталась хоть одна разумная мысль, то она исчезает, когда смотрю на него.
Ведь если Бог существует, то этот человек, безусловно, является доказательством того, что у Него есть свои любимчики.
У меня перехватывает дыхание, словно меня пронзили насквозь. Он красив и опасен, как лезвие кинжала. Все в нем острое и холодное.
Вдруг возникает ощущение, что мы знакомы.
Запрокинув голову, сразу нахожу темные глаза, а после спускаюсь к высоким скулам. Я следую взглядом по ямочке над губой и изучаю шрам, пересекающий его губы. Все, что находится ниже подбородка, скрыто под частично кожаной одеждой, хотя сразу видно, что он довольно крупный. Темные рукава небрежно закатаны до локтя и обнажают мускулистые руки, запачканные черной пылью, которая и заставила меня…
– Ты чихнула на мою ладонь! ― он вытягивает руку и недоуменно моргает.
– Ну… ― все тело дрожит, пока я изо всех сил пытаюсь произнести слова, ― я чихнула из-за твоей ладони.
– Неужели! А я и не заметил, ― произносит он с сарказмом, вытирая ладонь о штаны.
Слегка напрягаюсь от его тона, но, вспомнив о первом плохом впечатлении, заставляю себя улыбнуться, надеясь на взаимность.
– Итак, ― говорю я медленно, растягивая слова, ― ты Фэйзер?
Чистой рукой он проводит длинными пальцами по темным волосам. Скорее всего, они достаточно длинные, чтобы завязать их ремешком. Однако когда он убирает пряди с лица, замечаю полоску серебра, спрятанную среди остальных жестких чернильных волн.
Мой взгляд замирает при виде этого. При воспоминании о Пэй.
– Разве прогулка сквозь стену не является достаточным доказательством? ― вежливо спрашивает он, наконец-то переводя взгляд на меня.
Сомневаюсь, что в ближайшее время он улыбнется мне. Или скажет доброе слово, раз уж на то пошло. Но это не значит, что я не могу попытаться их заслужить.
– Прости, эм, я просто никогда раньше не встречала других Фэйзеров, ― улыбаюсь, несмотря на каменное выражение его лица. ― Понятно, что есть другие. Я не настолько особенная, чтобы быть единственной. Хотя…
– Как бы мне ни было интересно, куда ты, черт возьми, направлялась, нам нужно начать заниматься делом, ― он торжественно кивает, как мне кажется, с притворным сочувствием. ― Позволю задать тебе еще один вопрос, прежде чем мы приступим.
Растерянно моргаю.
– Прости?
Он приподнимает брови.
– Уверена, что это именно тот вопрос, который ты хочешь задать?
– Ч-что? О каком деле ты говоришь? ― бормочу я. ― Что происходит?
– Хорошо, это два вопроса. Так что выбирай, какой тебе больше нравится.
Мы смотрим друг на друга. Могу лишь представить, что бы сейчас сделала Пэйдин. Она бы точно схватилась за кинжал. Но я сторонница менее жестокого подхода, и, возможно, кинжал мне не понадобится.
Делаю глубокий вдох, прежде чем растянуть губы в улыбке.
– Хорошо, ― ласково говорю. ― Не мог бы ты просунуть руку сквозь стену? Мне просто всегда хотелось увидеть, как это делает кто-то другой.
Он поднимает руку, проводя ею по лицу.
– Честно говоря, мне даже не стоит удивляться.
Жду, пока он подойдет к кирпичу и протянет руку.
– Ой, подожди, ― невинно хихикаю, пока он медленно поворачивается ко мне. ― Не эта стена. Нет, я хочу, чтобы ты использовал ту.
Указываю на стену напротив, вызывая саркастическую ухмылку незнакомца, которого, вряд ли захочу увидеть снова. Когда он подходит к выбранной мною стене, то приподнимает брови.
– А что насчет рук? Может, надо той, на которую ты чихнула?
– Нет! Это было бы глупо! ― я смеюсь.
Его левая рука проходит сквозь стену.
– Если подумать, ты же правша.
Он поворачивается, едва сдерживая свое раздражение.
– Есть еще какие-нибудь просьбы? Может, просунуть голову? Ногу?
Качаю головой, улыбаясь слишком широко.
– Нет!
Он поворачивается к стене. Пока он ждет, отсчитываю несколько ударов сердца. Бросив взгляд через плечо, он наконец просовывает руку сквозь стену. Наблюдаю, как она исчезает, улыбаясь знакомому чувству. Приятно найти кого-то с такой же силой в венах, каким бы грубым он ни казался.
Высвободив руку из стены, он бросает на меня усталый взгляд.
– Довольна?
Я скрещиваю руки на груди, пытаясь казаться устрашающей.
– А если нет?
– Боюсь, жизнь полна разочарований, ― он возвращается ко мне, его низкий голос звучит скучающе. ― А теперь пора рассказать, почему я спас твою задницу.
Я припечатываю его вопросительным взглядом.
– Да, мне тоже интересно. Потому что у меня такое впечатление, что ты сделал это не по доброте душевной.
– Точно нет, ― он скрещивает грязные руки на груди. ― Кстати, почему, Чума тебя подери, ты не зашла в здание и не спряталась от Гвардейца?
С резким желание защититься, поднимаю подбородок.
– Ну, я… никогда не знаешь, что ожидает с другой стороны стены.
Отвлекаюсь на тусклое окружение, разглядывая все, как в первый раз. Мы стоим в полуразрушенном здании, покинутом всеми, кроме, вероятно, существ, которые по нему ползают.
Он смотрит на меня несколько напряженных секунд, прежде чем сказать:
– Странно.
Чувствую, как его взгляд скользит по моему телу, и предпочитаю не знать, что именно он видит. Возможно, пот, покрывающий мой лоб, или, еще лучше ― копну спутанных волос, выпадающих из и без того неряшливого пучка. Я смущенно провожу липкой ладонью по брюкам, стараясь избавиться от остатков меда.
Когда он наконец отводит взгляд, его тон внезапно становится серьезным.
– Итак, я… мне нужна твоя помощь.
Он почти закатывает глаза при виде моей расплывающейся улыбки.
– Прости, можешь повторить? ― ласково спрашиваю я, прижимая ладонь к уху. На его лице снова проявляется притворное сочувствие.
– И не думай. У тебя закончились вопросы, сладкая, ― он глубоко вдыхает, начиная бесцельно расхаживать. ― Ты ведь швея, да?
– Как ты узнал, что я… ― замолкаю, и, кажется, в ту же секунду мое сердце тоже замирает. Моргаю, рассматривая его, и эти черты внезапно становятся очень знакомыми. Мой выдох заставляет его в удивлении прижать руку к сердцу. ― Ты! Я знаю тебя!
Он виновато отводит глаза, многозначительно избегая моего взгляда.
– Мне показалось, что ты выглядишь знакомо, ― выпаливаю я, после чего обвиняюще тыкаю пальцем ему в грудь. ― Это ты накричал на меня на улице!
Он нервно пожимает плечами, перебирая рукой взлохмаченные волосы.
– Предпочел бы назвать это конструктивной критикой, но вижу, что…
– Ты раскритиковал мою любимую рубашку!
– И я не отказываюсь от своих слов. Кажется, она была…
– Синей, ― заканчиваю я сквозь зубы. ― Да, я помню.
Он выглядит так, будто хочет рассмеяться.
– Ты уже продала ее?
Не могу смотреть на него и ворчу:
– Нет, клиент с тобой согласился.
Он прикрывает глаза, ведя какую-то внутреннюю борьбу, и выдыхает.
– Мне жаль, но, судя по всему, у него был хороший вкус.
Мои зубы скрипят, я ощущаю горечь разочарования. Этот мужчина невыносим. Никогда не встречала кого-то настолько холодного и высокомерного. У него великолепная способность раздражать даже меня. Это впечатляет.
Это мысль внезапно заставляет меня стиснуть челюсти, наметив новую цель: с этого момента я отказываюсь доставлять ему удовольствие нервировать меня.
И именно поэтому я пугаю его своей широкой улыбкой и произношу:
– Так зачем тебе моя помощь?
Ему требуется некоторое время, чтобы прийти в себя после моей резкой смены настроения.
– Слушай, ― вздыхает он. ― Кого-то очень важного для меня только что отправили на Испытания. – Он смотрит на меня. – Ты прекрасно знаешь, что это такое.
– Как ты…? ― замолкаю, смущенно морща лоб. ― Откуда ты знаешь?
– Я был на улице, когда приехала карета, чтобы забрать участников в замок, ― он прочищает горло. ― Я видел, как Гера забралась внутрь, и как за ней последовала Серебряная Спасительница. И тогда я заметил, как ты прыгала и махала ей, будто она все для тебя.
– Потому что она на самом деле все для меня, ― шепчу я.
– Не знаю, что насчет тебя, но я так и не смог попрощаться с тем, кто был для меня всем, ― он выплевывает слова, будто они оставляют горький привкус. ― Гера не выдержит эти Испытания. И поэтому мне нужна твоя помощь.
Сочувственно смотрю на него, покачивая головой.
– Что я могу сделать?
Он делает шаг ко мне, сокращая расстояние.
– Мне нужно попасть в замок и увидеть ее в последний раз. Я должен кое-что ей передать, ― слова, сорвавшиеся c его губ, настойчивы и более серьезны, чем все предыдущие. ― Знаю, это может показаться безумием, но если ты сможешь сделать меня похожим на Гвардейца, я смогу проходить сквозь стены и ходить по замку, не боясь, что меня поймают.
Мои губы приоткрываются, поскольку шок подавляет все эмоции.
– Ты хочешь, чтобы я замаскировала тебя под Гвардейца?
– У тебя есть идея получше? ― возражает он.
Быстро понимаю, что идеи получше у меня нет. Кладу руки на бедра, когда смотрю на него.
– И зачем мне тебе помогать? Ты не произвел хорошее впечатление, ― делаю паузу. ― При обеих наших встречах.
– Мое обаяние не для всех, ― он поднимает руку и проводит большим пальцем по пересекающему губу шраму. ― Но, уверяю, что это выгодно и тебе.
Я хмурюсь.
– И как же?
– Во-первых, совершенно очевидно, что тебе нужна… помощь, ― я собираюсь возразить, когда он поднимает испачканную золой руку, заставляя меня замолчать. ― Нужно ли мне сейчас напоминать о твоей попытке воровства? ― он неодобрительно качает головой. ― Я могу предложить тебе еду. Воду. Припасы.
