Текст книги "На крыльях удачи"
Автор книги: Лорен Маккроссан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
– Греби, Милли!
– О Господи! – простонала я и погрузила обе руки в воду по бокам борда, вспомнив уроки Мака.
Тут я почувствовала, как меня подхватила чудовищная сила и понесла вперед, словно ракету. От дикого гула заложило уши.
– Я сейчас умру! – потонул мой крик в общем реве.
– Пошла! – крикнул Мак, с силой толкнув меня вперед.
В этот момент мне показалось, будто сзади на полном ходу в меня врезался товарный состав. Доска, словно ее выпустили из катапульты, полетела вперед с явным желанием сбросить мое обмякшее тело в ревущую пропасть. Но не тут-то было. Я так крепко вцепилась руками в пластик, что наверняка проделала в нем дыры. Мне удалось не разжать рук, даже когда стена ослепительно белой пены, накрыв меня с головой, закрутила мой борд с невероятной скоростью и мне показалось, будто я попала в барабан стиральной машины. Одновременно ослепнув и оглохнув, я потеряла ориентацию и перестала понимать, где я нахожусь, под волной или внутри. Можно назвать мое пребывание в воде серфингом или нет, я не знала – в тот момент я просто старалась выжить.
Доска летела вперед, как мне показалось, несколько минут, хотя в действительности прошла всего пара секунд. И в тот момент, когда мои силы были на исходе и я уже готовилась разжать пальцы, невидимая сила внезапно подбросила меня вверх, освободив из водного плена, и я увидела быстро приближающийся берег. Мне удалось крепко прижаться животом к доске и не закрыть глаза. Я пролетела мимо нескольких серферов, плывущих обратно в море, одним из которых оказалась Фиона. Она что-то мне кричала и отчаянно размахивала руками, но я ничего не слышала, кроме оглушающего рева океана.
Берег быстро приближался, обещая скорый конец моим мучениям. Я попыталась глубоко вдохнуть, но из-за бешеной скорости и брызг дышать оказалось невозможно. Тут я вспомнила, что Мак велел мне встать на ноги. Я чуть не забыла о самом главном! Как же серферы делали это в фильмах? Ведь на болтающейся из стороны в сторону доске, несущейся на огромной скорости, стоять совершенно невозможно. Здесь не справился бы и сам Киану Ривз.[13]13
Киану Ривз – голливудский актер, сыгравший одну из главных ролей в фильме «На гребне волны».
[Закрыть] Я сжала зубы и посмотрела сначала на берег, а потом вниз на доску. Страх не отпускал меня ни на минуту.
Давай, Милли, ты сможешь это сделать! Надо хотя бы попробовать. Этого ждет Мак. Используй полученные знания.
Собрав остатки сил, я приподнялась на трясущихся руках и, упершись ими в шаткую поверхность доски, рывком подтянула под себя ноги. Больно ударившись коленями о борд, я из последних сил попыталась выставить вперед правую ногу. Уф! Мощной волной меня отшвырнуло в сторону. Пролетев по воздуху несколько метров, я со страшной силой ударилась о поверхность воды – впечатление было такое, будто я раздробила себе все кости. Все произошло настолько быстро, что не успела я вздохнуть, как вновь оказалась под водой. Меня начала охватывать паника. Руки и ноги отказывались повиноваться. История повторялась: Милли Армстронг шести лет от роду вновь беспомощно барахталась под водой. Неужели это конец?
Набравшись смелости, я приоткрыла глаза. Все же в свои последние минуты хотелось видеть окружающий мир. Сначала я ничего не могла различить сквозь мутную от песка воду, но затем в пенистом водовороте открылся голубой туннель и в конце его сверкнул просвет. Я потянулась к нему всем своим существом, ожидая в любую секунду увидеть райские врата. С каждым моим гребком он становился ярче. Последний отчаянный рывок, и я, жадно глотая воздух, оказалась на поверхности. Через несколько минут мои ноги коснулись дна. Я сделала несколько неуверенных шагов и без сил рухнула в песок.
– Ты как, Милли? – прокричал чей-то голос, который вполне мог принадлежать Господу Богу, если бы не подозрительно знакомые интонации, вызвавшие в памяти образ Дэйва.
Я открыла глаза, и первое, что мне удалось разглядеть, был объектив видеокамеры.
– Это было потрясающе, Милли! – прокричал друг Мака прямо мне в лицо. – Что ты почувствовала? Тебе понравилось? Ты не ожидала, что будешь лететь по волне с такой скоростью?
Я скорчила гримасу и улыбнулась в ответ, пока мой мозг отчаянно пытался осмыслить поступающую информацию. В тот момент я ясно понимала только одно: Дэйву не следовало снимать меня с такого близкого расстояния. И ежу понятно, что выгляжу я не самым лучшим образом. Водостойкая тушь никогда не оправдывала свое название.
– Ты молодец, Милли. Попробовала встать на доску, невзирая на боязнь воды. Это было по-настоящему круто.
– Ну не знаю, я чуть не утонула. – Отчаянно отплевываясь, я с трудом села. И тут из моих ноздрей на подбородок и грудь хлынула морская вода. Хорошо выглядишь, девочка, молодец. Я быстро вытерла рукой лицо и посмотрела на океан. Волны продолжали свой бесконечный бег, с шумом разбиваясь о песчаный берег. Господи, и не надоело им?
– Посмотри на те волны, – сказал Дэйв, развернувшись в сторону моря. – Ты поймала одну из них и прокатилась на ней до самого берега. Теперь ты настоящая серфингистка, Милли. Поздравляю!
Я медленно повернула голову и, с недоверием посмотрев Дэйву в глаза, вновь уставилась на океан. На моем лице появилась неуверенная улыбка, а через несколько секунд меня разобрал неудержимый смех.
– Я действительно поймала одну из них? – Камера Дэйва продолжала фиксировать каждое мое слово и жест. – Мне трудно в это поверить. Ведь я даже плавать не умею! – Я захлопала в ладоши, не переставая радостно хихикать. Меня переполняло чувство… чего? Гордости? Восторга? Мое лицо расплылось в широкой улыбке. Я победила свой страх. – Я сделала это, Дэйв. Я поймала волну. Конечно, до многократного чемпиона Келли Слейтера мне еще далековато. Но я все-таки сделала это!
Дэйв радостно кивнул.
– И я ведь не утонула?
Очередной утвердительный кивок.
– А знаешь что? – Тут я опять глупо захихикала. – Мне даже понравилось.
По крайней мере, сидя в безопасности на песке, я могла притвориться, что это так.
– Я за тебя рад, – раздался голос Мака, который, выйдя из моря, словно персонаж из рекламы «Баунти», только в кельтском стиле, устремился к нам навстречу. – Ты поймала хорошую волну, Милли. Я же говорил, что у тебя получится. – Радостно улыбаясь, он широко раскинул руки в стороны, и я бросилась в его объятия.
– Спасибо, Мак! У меня получилось, получилось! И это не первоапрельская шутка, и я не утонула!
Какое-то время мы стояли молча, крепко обнявшись, пока я не пришла в себя и не отпрянула от него.
– Это было замечательно. – Было видно, как Мак покраснел от смущения.
– Да… спасибо еще раз, – заикаясь проговорила я и, сделав шаг назад, как какая-нибудь английская бизнес-леди на собрании директоров, вежливо кивнула ему головой.
– Прекрасный кадр, – засмеялся Дэйв, опустив наконец камеру. Затем он сложил руки, как нумератор с «хлопушкой», и громко крикнул: – Снято!
Чувства эйфории, захлестнувшего меня после первого опыта катания на доске, моей первой победы над собственными страхами хватило на целый месяц тренировок. Конечно, занималась я не каждый день, как вы понимаете. Я оказалась достаточно капризным учеником. Мне нравилось кататься, когда море было голубым, волны небольшими, ярко светило солнце и не шел дождь. Учитывая же, что дело происходило в апреле, совокупность вышеперечисленных факторов практически равнялась нулю. Тем не менее хорошая погода не была таким уж редким гостем в этих широтах.
– Господи, но ты же все равно промокнешь в море, черт возьми, – пытался сначала возражать Мак, когда я отказывалась тренироваться под дождем.
– И что с того? – сказала я, пожав плечами. – Посмотри на это с другой стороны: какой человек захотел бы утонуть в дождь?!
О его реакции легко догадаться.
Между тем занятия приносили свои плоды, и я делала успехи. В то же время мне пришлось столкнуться с тем, что серфинг может сильно разочаровать. Пока я изо всех сил старалась научиться его основам (вставать на доску, то есть ставить сначала одно колено, потом колено и одну ногу, затем вставать на оба колена и т. д.), мать-природа, казалось, прикладывала все усилия, чтобы свести шансы заделаться профессиональной серфингисткой к нулю. Раньше мне и в голову не приходило, что постоянно меняющаяся погода может весьма осложнить обучение. Океан совсем не походил на беговую дорожку, на которой я могла бы спокойно осваивать необходимые движения (конечно, если бы у меня возникло подобное желание) до тех пор, пока не довела бы их до совершенства. Он находился в постоянном движении. Взять хотя бы приливы и отливы, не говоря уже о всевозможных подводных течениях и водоворотах. Волны разбивались о берег и о камни и отличались друг от друга как день и ночь. Иногда наступал момент, когда мне казалось, будто у меня уже начинает что-то получаться, а на следующий день океан резко менялся. Как я выяснила, на него к тому же действовали лунные фазы. Не хотелось показаться чересчур раздражительной, но подобные капризы природы по-настоящему выводили меня из себя. Честно говоря, я всерьез вздула бы гавайцев за то, что они вообще познакомили европейцев с подобным видом спорта, поскольку я искренне не понимала, каким образом простой смертный может ему научиться.
Тем не менее, как не уставал подчеркивать Мак, никто не требовал от меня становиться чемпионкой мира. Моя задача заключалась в том, чтобы научиться основам серфинга. То есть мне надо всего лишь постараться встать обеими ногами на доску, несущуюся с огромной скоростью на гребне гигантской волны, и продержаться на ней какое-то время. Проще простого!
Почему-то меня не удивляло, что у Фай все получалось быстрее и лучше. К середине апреля она вставала на ноги практически на каждой волне и, судя по всему, была в состоянии продержаться на ней несколько секунд. Я говорю «судя по всему», поскольку, проводя большую часть времени под водой, а не на ее поверхности, не могла лицезреть успехи подруги. Однако я не сомневалась: у нее все прекрасно получается и выглядит она при этом весьма премило. Когда Дэйв заявил, что у таких маленьких серфингистов, как Фай, преимущество из-за низко расположенного центра тяжести, отчего им легче балансировать на доске, я ухватилась за его слова как утопающий за соломинку.
– У меня центр тяжести находится высоко, – объясняла я каждому, кто готов был меня выслушать, после сотого падения с доски. – Мне просто не повезло с математической точки зрения.
Большинство ребят обычно просили меня заткнуться.
К тому же не стоило забывать (еще один аргумент), что Фай весила очень немного. Обладай я комплекцией спички, вне всякого сомнения, вспрыгивала на доску, как газель, и неслась по волнам сколь угодно долго. Мне же, для того чтобы держаться на борде прямо, приходилось изо всех сил бороться с притяжением земли, как жирному тюленю, пытающемуся ходить на ластах. Да, Бог не дал мне ни таланта, ни изящества, зато наградил упорством. В общем, я верила: в мире спорта найдется место для нас обеих.
По мере того как уменьшался мой страх и росла решимость, мне все чаще удавалось занимать на борде более или менее правильную позу. К концу месяца мое чувство собственного достоинства было безжалостно смыто океаном. Я забыла, что такое маникюр и парикмахерская. Отныне неотъемлемой частью моего имиджа стали сломанные ногти и жесткие от соли, выгоревшие волосы. А краситься я стала меньше, чем монашки. Удивительно, но факт: меня перестала беспокоить собственная внешность. Единственное, чего я хотела, – это научиться стоять на доске!
И мне это в конце концов удалось. Первого мая, когда лучи полуденного солнца отразились в моей последней на тот день волне, я, как обычно, уперлась руками в борд, приподнялась и… легко вскочила на ноги. Без малейшего усилия! Неожиданно это оказалось так легко. Подобное обычно случается, когда ты в первый раз спокойно едешь на велосипеде без страховочных колес и расквашенного носа, искренне недоумевая, почему раньше это казалось таким трудным делом. И здесь произошло то же самое. К сожалению, я сама была так поражена своей прыткостью, что от волнения не удержалась на ногах и, не успев крикнуть победное «Посмотри на меня!», слетела с борда. Однако факт оставался фактом – мне удалось прокатиться на волне стоя. Конечно, я держалась на доске не так долго, но все же достаточно для того, чтобы у меня появилась надежда. К тому же теперь мне тоже было чем хвастаться перед остальными.
– Вы это видели? – кричала я ребятам.
– Ты это видела? – вопила Фионе.
– Вы это видели? – радостно спрашивала у людей, проходивших мимо, выгуливая своих домашних любимцев.
Я превратилась в настоящего серфера и несказанно этим гордилась. Берегись, Келли Слейтер! Еще несколько уроков, и Милли Армстронг свергнет тебя с пьедестала!
Дорогие мама с папой,
приветствую вас со знаменитого западного побережья, где я ищу материал для своей новой потрясающей роли. Я подумала, что вам может понравиться эта открытка с видом, который открывается из окна нашего коттеджа. Вы не поверите, но здесь я занимаюсь серфингом! И это потрясающе! Полюбуйтесь на эти волны! С работой у меня все в порядке, перспективы самые радужные, и я с нетерпением жду начала съемок. Надеюсь, тебе уже лучше, пап. Привет от местных лепреконов и фей.
Милли
– Господи! – воскликнула Фай, выглянув из-за плеча. – У тебя в письме одна превосходная степень. Не волнуйся, Милли, по твоим «тонким» намекам, я думаю, предки догадаются, что у тебя началась новая потрясающая жизнь. – Она шутливо толкнула меня в плечо.
Я вздрогнула и нервно затеребила в руках открытку. Общение с моими родителями всегда было обязанностью, но тем не менее я никогда не могла к ней относиться формально и часто мучилась сомнениями. Черт возьми, я всего лишь собиралась отправить обычную открытку, но мне не хотелось отделываться банальными фразами. Я надеялась, что смогу заставить родителей поверить в меня.
– Хватит вертеть ее в руках. – Фай сунула мне в руки свою открытку. – Лучше оцени мой шедевр.
– «Дорогие отсутствующие родители, – громко прочитала я. – Мне чертовски хорошо в городе, который вы покинули, бросив всех своих родных, поскольку вам ни до кого нет никакого дела. Надеюсь, вам сейчас так же плохо, как до недавнего времени было мне. Ваша любящая дочь Фай». – В адресе было написано: «Мистеру и миссис О’Рейли, куда-нибудь в тридевятое царство далекой страны седьмого материка нашей планеты».
– Ну, Фай, это будет… дорого стоить.
– Прекрасно. – Она широко улыбнулась, протянув открытку пожилому почтальону, сидевшему за стеклянной перегородкой с маленьким окошечком. – Мне сразу становится легче, если я могу сказать предкам все, что думаю о них, при помощи международной почты. Считай, это такое лечение.
Я наклеила марку и полезла в карман в поисках мелочи.
– Хорошо, но представь себе тех несчастных, которые действительно проживают по этому адресу и получают твои безумные послания.
– Дурочка, – фыркнула Фай.
– И ее сумасшедшая подруга, – раздался чей-то голос в очереди позади нас.
– Привет, Дэйв, а я тебя не видела. – На моем лице появилась улыбка.
– Слишком увлеклись ядовитыми посланиями, – ухмыльнулся он и поцеловал Фай в обе щеки, судя по всему, проигнорировав тот факт, что мы в Ирландии, а не во Франции. Я получила один поцелуй.
– Я смотрю, у тебя высокие отношения с твоими родителями, Фиона. Что это за история?
Фай сморщила нос и неуверенно переступила с ноги на ногу.
– Да так, просто семейные шутки. Мои предки слегка… эксцентричны.
– Я в этом не сомневаюсь. – Дэйв хитро подмигнул. – У такой сумасшедшей девчонки, как ты, не может быть обычных родителей.
Фай вспыхнула и уставилась в потолок. Дэйв тем временем отдал почтальону посылку, не отрывая взгляда от изящной фигурки моей подруги. Удивительно, как мужчины с их гормонально ориентированным зрением умудряются ходить по улицам прямо, не петляя от одной красивой женщины к другой.
– Отправь пакет в Дублин первым классом, хорошо, Джимми? – попросил Дэйв старого почтальона, от дряхлости казавшегося почти прозрачным.
– Конечно, Дэйв, – прохрипел дед прокуренным голосом, а затем хитро подмигнул: – Опять видеокассеты?
– Что за кассеты? – захихикала я, стараясь заглянуть Дэйву через плечо. – О чем идет речь? Только не говори мне, что в свободное время ты подторговываешь порнофильмами, Дэйв Бреннан.
На этот раз покраснел Дэйв.
– Не говори глупостей, Милли. Если, конечно, ты не считаешь съемки занимающихся серфингом девушек грязным порно.
– Что? – Я попыталась перехватить посылку, но почтальон с удивительным для его возраста проворством опередил меня.
– И пожалуйста, Джимми, отправь пакет почтой, которую можно отследить и за пределами Баллишаннона. Чтобы не было как в прошлый раз…
– Что это еще за прошлый раз? – мрачно поинтересовалась я.
– Когда он отправлял свои видеокассеты, – улыбаясь, пояснил старик. – Мы теперь их отслеживаем. А то в тот раз после Баллишаннона они куда-то исчезли, не оставив и следа. Вот потеха-то была, да, Дэйв?
– А я просто умираю со смеху, – встряла я в разговор. – Как же это, должно быть, весело, когда фильмы с моим участием, где я выгляжу полной дурой в этом резиновом гидрокостюме, попадают в неизвестные руки и используются непонятно для каких целей. Да я сейчас в истерике буду биться от смеха.
Моя тирада рассмешила Дэйва до слез.
– Не будь такой обидчивой, Милли. Ты прекрасно выглядишь на доске, и пропала только одна кассета. Правда, Джимми?
Тот с готовностью кивнул и улыбнулся, обнажив желтые от табака зубы. Неожиданно мне пришло в голову, что эта потерянная кассета вполне спокойно может лежать у почтальона в спальне, вдохновляя похотливого старика на всякие гадости. Меня прошиб пот. Сердито посмотрев на Дэйва, я резко развернулась и направилась к выходу. Дэвид быстро расплатился и вышел на улицу вместе с нами.
– Ладно, дамы, я побежал в магазин, работа зовет. А вы что собираетесь делать?
– Да ничего особенного. – Фай пожала плечами. – Будем, наверное, по сотому разу смотреть «На гребне волны».
– На следующей неделе нам пришлют новые модели бикини, – подмигнул Дэйв.
– Хватит болтать всякие глупости, – захихикала в ответ Фай, склонив кокетливо голову. Локоны ее огненно-рыжих волос засверкали, словно старое золото, на фоне черного пальто. Как и следовало ожидать, при виде такой красоты челюсть Дэйва тут же отвисла. Я почувствовала себя лишней.
– Ладно, мне надо бежать, – сказал, присвистнув, Дэйв, когда они наконец оторвали друг от друга восхищенные взгляды. – Кстати, чуть не забыл. У Мака есть четыре билета на Фрэнки Дулана. Он будет выступать в субботу вечером в отеле «Тирконелл».
– Господи, я думала, он уже умер! – воскликнула Фай.
– Да нет, живее всех живых. И по-прежнему в хорошей форме. Дамы старше сорока до сих пор закидывают его трусиками. Ну что? Вы пойдете?
– А кто он, этот Фрэнки Дулан?
– Звезда эстрады и достояние Ирландии в обтягивающих штанах, – засмеялась Фай.
– Точно, – подмигнул Дэйв. – Так ты идешь, Милли?
– Конечно, – пожала я плечами, – наверное, будет весело. – Чего я не ожидала, так это увидеть звезду шоу-бизнеса в таком маленьком городе, как Донегол.
– Фрэнки Дулан не просто звезда, он легенда.
Вряд ли он принадлежит к той же обойме знаменитостей, что и Дэн Кленси, но перспектива немного потанцевать и выпустить пар под песни красавца в обтягивающих штанах показалась мне привлекательной, поскольку временное вынужденное воздержание все чаще давало о себе знать.
– Хорошо, Дэйв, раз этот человек считается легендой, я пойду.
– Заметано, – Дэйв подмигнул. – Я, Фай, ты и Мак идем в субботу вечером на красавчика Фрэнки Дулана. Это свидание.
– Ну я не совсем это имела в виду, – поспешила я оправдаться, но Дэйва уже и след простыл.
– Ты меня разыгрываешь. – Стоя в холле отеля, я с раскрытым ртом смотрела на плакат, изображавший Фрэнки Дулана в полный рост. – Дай угадаю, «красавчик» – это ирония, да?
– Господи, Милли, как ты могла сказать такое о дедушке ирландской попсы? – театрально воскликнул Дэйв.
– Скорее это дедушка самого некрасивого участника из «Уэстлайф».[14]14
«Уэстлайф» – ирландская мальчиковая поп-группа.
[Закрыть]
Я еще раз посмотрела на фото и содрогнулась. Фрэнки определенно походил на Энгельберта Хампердинка.[15]15
Энгельберт Хампердинк – английский певец, популярный в 1960—1970-х гг.
[Закрыть] Представьте себе, если взять Энгельберта и засунуть его в один из самых узких белых костюмов Барри Манилова,[16]16
Барри Манилов – американский певец, популярный в 1970—1980-х гг.
[Закрыть] а затем опустить в бочку с жиром, то получится как раз тот образ, который я лицезрела сейчас. Сальнее мужика я в жизни своей не видела. Да, мой выход в свет не сулил ничего хорошего. Где же ты, Дэн Кленси? Мои гормоны опять разбушевались.
– Кто хочет пива? Умираю от жажды, – сказал Мак и повел всех в зал.
– Колин Нолан выиграла здесь свой первый приз на конкурсе талантов, – сообщил нам с Фионой Дэйв. В его голосе звучала неподдельная гордость.
– Вау, – протянула Фай, – потрясающе. Я люблю Ноланов.
Кажется, Фиона не шутит.
Нолан-зал – большое помещение с высокими потолками и обилием люстр из фальшивого хрусталя. Везде толпились люди. Одни суетились в поисках места, другие толкались у барных стоек, тянувшихся вдоль всех стен, кроме той, где находилась сцена. Оглядевшись, я пришла к выводу, что девяносто пять процентов зрителей составляют те, кому сильно за сорок, а то и за все пятьдесят. Самой беспокойной публикой оказалась группа шумных поклонниц в сандалиях фирмы «Шоль» и атласных шарфах с надписью «Я люблю Фрэнки». Женщины пребывали в приподнятом настроении и готовились закидать панталонами своего эстрадного любимца в обтягивающих штанах.
– Хорошо, всем по пинте, правильно? – спросил Дэйв, подойдя к бармену.
– Давай по две каждого, – ответила я. – Уверяю тебя, трезвой эту ночь я не переживу.
– Черт, от этого алкоголя и прыжков меня раздуло, как дохлую корову в реке. – Фай на секунду перестала танцевать и схватилась за живот. – Отчаянно хочу писать.
– А мне надо посра… черт, я имею в виду посидеть, присесть. – Мой голос с трудом прорывался сквозь шум толпы, подпевающей Фрэнки. – Я жутко устала.
– Да ты вдрызг пьяная, – захихикала Фай.
– Ничего подобного. Ой, черт, извините. Как же больно! – Я поджала ногу, в сотый раз отдавленную зажигающей рядом бабулей из Корка.
– Извините нас. – Фиона схватила меня за руку и потащила к туалетам сквозь толпу дрыгающих артритными конечностями поклонниц.
Я подождала, пока последняя из фанаток Фрэнки покинет туалет, и с ужасом в голосе заметила:
– Мне еще не приходилось бывать на концертах, где зрители перед началом вынимают в туалетах вставные челюсти.
– Мне тоже, – фыркнула Фай. – Гадость, правда? – С этими словами она громко рыгнула, отчего ее челка взлетела в воздух. – Господи, я сейчас взорвусь.
– Завтра у меня будет жуткое похмелье, – простонала я, глядя на девушку в зеркале, которая чем-то походила на меня, если бы не темные разводы от туши под глазами, липкие от пота всклоченные волосы и сильно помятый общий вид (это касалось не только одежды).
– Да, эти малышки «Гиннесс» валят с ног. Может, вечером коктейль из текилы и «Бейлиса» выглядит соблазнительно, зато наутро в раковине подобные смеси смотрятся уже не так аппетитно.
– Очаровательное наблюдение, Фай, спасибо, но я пока не собираюсь расставаться с содержимым желудка. Впереди еще целая ночь веселья. В конце концов, мы его заслужили. Вот ты на этой неделе сколько раз вставала на доску?
– Не помню, раз двадцать, наверное.
– А я?
– Ну, может, раз сорок?
– Фай, не надо мне льстить.
– Ладно, от силы раз десять. – Она сморщила нос.
– Правильно, но ведь это все равно достижение, так?
– Ты совершенно права. – Фиона сосредоточенно поправляла красную обтягивающую футболку, выгодно контрастирующую с черными джинсами. – Учитывая, каким чайником ты была с самого начала.
– Да, – протянула я, стараясь накрасить блеском губы, что было весьма непростым занятием, учитывая расплывчатость отражения в зеркале.
– Ты молодец, Милли! – Фай крепко обняла меня. Моя рука с помадой дрогнула и прочертила полосу на левой щеке. – У тебя в запасе еще несколько недель, чтобы превратиться в настоящую серфингистку. И к тому времени, когда ты вернешься в Дублин, тебя завалят предложениями сниматься в новых фильмах.
Я усмехнулась и крепко обняла ее в ответ. Мы постояли так некоторое время. Потом Фай оттолкнула меня и, скорчив гримасу, опять громко рыгнула.
– А как-то странно будет…
– Что? – Я села на стол рядом с раковиной, с облегчением свесив усталые ноги.
– Возвращаться обратно домой. – Фай пожала плечами. – Я люблю Дублин, нашу квартиру, но здесь мне тоже хорошо.
– Вполне понимаю тебя, – сказала я, громко икнув. – Я тоже полюбила этот маленький городок. Мне нравится, что, когда ты идешь по улице, незнакомые люди здороваются с тобой, а продавцы в магазинах любят поболтать, даже если из-за этого у прилавка образуется очередь.
– Мне нравятся местные жители, – согласилась Фай, – и потрясающая природа.
– Да, здесь очень красиво. Мне кажется, я уже начала привыкать к широким зеленым полям и прекрасным горам. Не говоря уже об океане. Как мы будем любоваться закатом, сидя в квартире в Дублине?
Фай грустно вздохнула и, подпрыгнув, села на стол по другую сторону от раковины.
– В том-то и дело. У нас началась новая жизнь. И она мне по душе.
Какое-то время мы сидели молча. Фай болтала ногами, а я, чтобы не упасть, то и дело хваталась за край раковины, чувствуя, как от обилия выпитого и напряженной работы мозга моя голова начала сильно кружиться.
– Мне нравится, что у нас началась совсем другая жизнь, – наконец серьезно и без тени юмора произнесла Фай. – Я не хотела бы возвращаться в прошлое.
Я наклонилась к ней и взяла за руку. Рука Фай была холодной. Впрочем, так было всегда. Тело Фионы, изящное и хрупкое, как у девочки, имело такую же температуру, что и человек, замороженный в криогене. Как она выживала в холодном Атлантическом океане, для меня оставалось загадкой. А также и то, сколько ужасных вещей ей удалось перенести.
– Пока в твоей жизни есть я, – на моем лице появилась улыбка, – не убирай меня в дальний ящик вместе со всеми своими старыми воспоминаниями.
– Дурочка, – улыбнулась Фай, – я тебя ни за что не отпущу. Случайная встреча с тобой на Графтон-стрит оказалась самым лучшим событием в моей жизни за последние пять лет.
Я засмеялась, вспомнив об обстоятельствах нашего знакомства. В тот период я подрабатывала, проводя маркетинговые опросы. Мне приходилось бродить по улицам с папкой и ручкой, выясняя у прохожих их мнение относительно окон из ПВХ. Мне нужно было опросить еще одного человека, и тогда я с легкой душой могла вернуться в свою конуру и, вдоволь наплакавшись, заснуть тяжелым сном. И вот в тот день я увидела ее, хрупкую рыжеволосую девушку с очень бледной кожей, растерянно бредущую по улице в огромных нелепых ботинках. Я подошла к ней. Она остановилась и вежливо ответила на все мои вопросы, а затем, когда я спросила ее, что она думает по поводу замены деревянных окон на окна из ПВХ, неожиданно разрыдалась. Десять минут спустя мы уже пили чай с пирожными в ближайшем кафе и беседовали по душам. А спустя неделю я переехала в ее квартиру, и с тех пор наша дружба только крепла.
– Господи, я тогда была совсем не в себе, – продолжила Фай, закрыв глаза и мысленно погрузившись в прошлое. – Я могла расплакаться по самому нелепому поводу и в самые неожиданные моменты. Помнишь, как я разревелась в магазине, когда мне не удалось купить розовое кожаное пальто, поскольку не оказалось моего размера? Черт, я думала тогда, будто наступил конец света. Какой же я была дурой.
Я сжала руку Фай:
– Но сейчас ты перестала плакать по пустякам. Ты жизнерадостна и общительна, делаешь что хочешь и больше не покупаешь лампы, танцующие хулу.
Фай захихикала и посмотрела мне в глаза.
– А еще я уже два месяца как не смотрю «Топ ган», пью одну таблетку прозака вместо двух. Так что, можно считать, я практически нормальный человек.
– Ты лучше, чем нормальный человек, Фай. Быть нормальной означает быть скучной. А уж к тебе это никак не относится. И вообще, здесь все считают тебя замечательной. Возьми того же Дэйва.
– Где? – Она торопливо спрыгнула со стола и чуть не упала, поскользнувшись на мокром полу.
– Да вы только посмотрите на нее! Я еще не видела, чтобы ты так быстро двигалась. А что, ты теперь всегда так будешь реагировать, заслышав имя Дэйва?
– Отстань. – Щеки Фай покраснели, соперничая по цвету с ее майкой.
– А он симпатичный, – я подмигнула, – и ты ему очень нравишься.
– Но он же живой человек. – Фай подмигнула мне в ответ.
– И из вас получилась бы отличная пара, – пропела я.
– Не говори глупостей, – пропела мне в ответ Фай.
Соскользнув со стола, я громко застонала, поняв, что сидела в огромной луже. Шатаясь, добрела до сушилки и, нажав на кнопку, подставила зад под горячий поток воздуха.
– Мне кажется, тебе с ним очень легко общаться, – прокричала я, стараясь перекрыть шум сушилки.
– Да, он прикольный парень. Мы можем болтать с ним обо всем на свете, и он не похож на других. Он много всего знает о депрессии; правда, я ему не рассказывала о своем брате.
– Почему?
– Да не хочется сразу пугать парня страшными семейными историями.
Я повернулась к сушилке другим боком и улыбнулась.
– Ага, значит, ты все-таки на что-то рассчитываешь, если не хочешь, чтобы парень от тебя сбежал.
Фай смешно надула губы и зацокала языком.
– Хватит обсуждать мою личную жизнь, когда нам можно поговорить о твоей.
Я потрогала штаны и пошла вслед за Фионой.
– А что тут можно сказать? Я уже целую вечность не общалась с Дэном. Он практически перестал писать. Я думаю, это все та же история: с глаз долой – из сердца вон.
– Господи, да я не этого придурка имею в виду! – недовольно воскликнула Фай, резко остановившись. – Я говорю о Маке.
– Мак? А при чем тут он? – Мои щеки начали предательски краснеть, несмотря на титанические усилия не реагировать на провокации Фай.
– Как, при чем? – захихикала моя лучшая подруга. – Ты не умеешь врать, Милли. Я же вижу, между вами что-то происходит. И ты обнимала его, после того как поймала волну. А надо сказать, в этом гидрокостюме он выглядит как настоящий жеребец. И не говори мне, будто ты этого не заметила.
Я попыталась открыть туалетную дверь, но Фай помешала мне, прижав ее ногой.
– Мы просто друзья, – простонала я.
– Неужели?
– Именно. Скажи спасибо, что мы больше не горим желанием выцарапать друг другу глаза.
– Это конечно. Но мне кажется, здесь очень уместна одна поговорка: от любви до ненависти один шаг.
– Глупости. – Я рванула ручку двери на себя.
Фай усмехнулась и комично захлопала ресницами.
– Ты ему нравишься, – продолжила она писклявым девчачьим голоском. – Я думаю, он хочет тебя поцеловать.
