Текст книги "На крыльях удачи"

Автор книги: Лорен Маккроссан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Может, тебе помочь? – поинтересовался Дэйв со сдавленным смешком в ответ на хрюканье и визг, доносившиеся из раздевалки.

– А? Нет, спасибо, – ответила я как можно спокойнее и тут же сморщилась от боли. По-видимому, рывком стянув вниз резиновый костюм, я заодно содрала кожу.

Тем не менее я с радостью отметила, что мой внешний вид постепенно обретал свое нормальное состояние. Если, конечно, можно считать нормальным примерку гидрокостюма, который на два размера меньше положенного и к тому же жмет в самых чувствительных местах. В довершение ко всему одна нога по-прежнему оставалась в плену резинового монстра. Да, обычным делом это трудно назвать. Не говоря уже о розово-оранжевой коже с белыми проплешинами, где искусственный загар не выдержал борьбы с резиной и стерся. Я посмотрела в зеркало и чуть не завыла от досады. Конечно, в раздевалках зеркала всегда плохого качества, и отражение получается искривленным, но не до такой же степени! В общем, выглядела я намного хуже, чем предполагала, а это уже плохой знак.

Глубоко вздохнув, я наклонилась и попыталась вытащить из гидрокостюма правую ногу. Я изо всех сил тянула и дергала ступню вверх, придерживая одеяние левой ногой. Безрезультатно, к тому же я сломала пару ногтей на правой руке. Громко выругавшись, я предприняла вторую попытку. И тут наконец удача улыбнулась мне. Ступня, словно пробка, выскочила из узкой штанины. От неожиданности потеряв равновесие и завалившись на бок, я кубарем выкатилась из раздевалки прямо под ноги Маку, Дэйву и нескольким замершим в немом изумлении посетителям. В эту минуту я думала только о своем бикини, весьма относительно прикрывавшем мое тело.

– Ах, бедная девушка, – громко прошептала одна женщина другой на ухо, – у нее, как у Майкла Джексона, эта штука – витилиго. Видишь, какая пятнистая кожа?

Дэйв долго не мог прийти в себя от смеха, потом протянул мне руку и помог встать на ноги. Я думала, Мак тоже не упустит случая хорошенько повеселиться. Но тот, как ни странно, предпочел отвести в сторону глаза, сделав вид, что ничего не заметил. Или, скорее, он просто не желал быть свидетелем неприятного зрелища. Покраснев до корней волос, я кинулась обратно в раздевалку.

Господи, да что же это со мной происходит? С тех пор как я ввязалась в эту авантюру, я постоянно попадаю в самые неловкие ситуации, выставляя себя на всеобщее посмешище. С момента встречи с Дэном в моей жизни полный хаос. Плохие события сменялись хорошими с дикой скоростью, приводя меня в полное замешательство. Увидевшись с ним вновь, я вспомнила, за что полюбила этого человека. А после разговора, когда я узнала, как далеко он продвинулся в своей карьере, у меня появились цель и роль в фильме. Но моя удача построена на лжи. Имеет ли это значение? Может, поэтому, несмотря на все свои усилия понравиться инструктору, я каждый раз вела себя вроде заторможенного дебила. Или все дело в моей несчастливой карме? Я грустно вздохнула и медленно натянула теплую одежду, радуясь своим мешковатым, скрывающим недостатки фигуры вещам. Неожиданно я вспомнила, как была счастлива с Дэном. Мне тогда казалось, что я способна на все. С Дэном я могла стать кем угодно и добиться любых высот. Может, это и неправда. Но тогда я верила в себя и Дэн меня поддерживал. Мы мечтали, что будем знаменитыми актерами. И вот, кажется, Дэн добился своего.

Я посмотрела на себя в зеркало. Проведя пальцами по волосам, собрала жидкие пряди в аккуратный пучок. Затем, послюнявив кончики пальцев, потерла ими ресницы, чтобы придать им объем. Еще немного розового блеска на губы, который я всегда держала в заднем кармане джинсов, и я готова. Готова к разговору с Дэном.

На десятом гудке (считать звонки еще никто не запрещал) я уже готова была нажать отбой, как вдруг в трубке раздался бархатный голос единственного в мире мужчины, заставлявшего мое сердце биться быстрее, как бы далеко он ни находился.

– Ди-Кей, слушаю вас, – произнес Дэн уверенным, слегка скучающим голосом настоящей голливудской звезды.

– Так теперь ты у нас Ди-Кей? – Я старалась не выдать своего волнения, чувствуя себя прыщавым подростком, который мучился целый день, прежде чем позвонить объекту обожания. – Ну, привет тебе, Ди-Кей. Это Эй-Эй.

– Дорогая, размер у тебя определенно больше двойного А. Насколько я помню, твоя прекрасная грудь с трудом умещалась в моих ладонях.

Я не удержалась и громко захихикала, как девчонка. К счастью, рядом с оградой, где я расположилась, чтобы полюбоваться морем, людей не было и никто не видел моего глупого вида. Дела шли совсем неплохо. Телефонный разговор длился всего десять секунд, а Дэн Кленси уже вовсю флиртовал со мной. Кажется, я все еще волную его. Фай убеждала меня, что сексуальными намеками Дэн просто скрывает свое неумение вести интересную беседу. Я, естественно, с ней не соглашалась. Какой девушке не понравится, когда красивый парень с ней немного флиртует?

– Ну, как дела? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал буднично, но с небольшой долей знойности, как у секс-бомбы на отдыхе.

– Все прекрасно, Милли. Я получил кучу новых предложений, и теперь мне приходится их читать и выбирать какие поприличнее. Это так утомительно.

– М-м, – невразумительно хмыкнула я, чувствуя, как уверенность быстро покидает меня. – Да, это отнимает много времени. (Как будто я имела об этом хоть какое-нибудь представление.)

– А как ты, Милли? Что нового в твоей жизни? Может, обсудим это за ужином?

Надо признать, долю секунды я обдумывала возможность марш-броска обратно в Дублин на чем-то вроде ракеты, заряженной эстрогеном. Но тот факт, что мы приехали к родственникам Фай только день назад, все-таки остановил меня. К тому же Фиона наверняка меня убьет.

– Я бы с удовольствием поужинала с тобой, Дэн, но, боюсь, не получится. В данную минуту мы с Фай находимся на западном побережье графства Донегол и планируем остаться здесь на несколько недель.

– Несколько недель? Господи, ты проиграла пари? Ах нет, дай я угадаю: это очередная затея твоей ненормальной подруги. Ну и как поживает это огневолосое чудовище? Ее еще не упекли в сумасшедший дом?

– Не говори так, Дэн. Она совершенно здорова.

– Ну, меня ты в этом не убедишь. Твоя подруга сверхактивна и абсолютно непредсказуема. А меня она просто не переваривает. Ну скажи, разве такой человек в своем уме?

Я слегка нахмурилась. Мне не понравились эти слова самовлюбленного эгоиста. Не то чтобы он был таким, просто иногда проскальзывало в его речи что-то.

– У Фай депрессия, – продолжила я, решив не обращать внимания на его комментарии, – ты прекрасно знаешь. Но это совершенно не значит, что она душевнобольная. Относись к ней с пониманием.

– Зачем? Только потому, что ей время от времени становится немного грустно? Знаешь, у всех свои трудности, но никто не требует к себе жалости и сочувствия. По мне, так твоей Фионе просто лень что-либо делать.

– Я не прошу, чтобы ты жалел ее. У Фай действительно серьезные проблемы, и ей приходится с ними справляться. Так что не надо смеяться.

Тут я прикусила язык. Я всегда заступалась за свою лучшую подругу, объясняя непосвященным причины ее депрессии и то, как тяжело ей пришлось после смерти единственного брата. Но сейчас явно не тот случай. Я прекрасно понимаю, что даже в наше просвещенное время люди, страдающие депрессией, все равно воспринимаются как сумасшедшие, которых нужно держать в смирительных рубашках. Фай частенько говорили, чтобы она взяла себя в руки и не поддавалась плохому настроению, совершенно не понимая, из-за чего такая молодая и богатая девушка может грустить. Внешне она выглядела совершенно здоровой, и многим казалось, будто свою болезнь Фай просто придумала. Но если бы они пригляделись повнимательнее к окружающим их знакомым людям или близким друзьям, то обнаружили бы, что многие из них тоже страдают депрессией.

Такое людское безразличие выводило меня из себя, хотя, если бы не знакомство с Фай, я, наверное, тоже не понимала бы таких людей и пребывала в счастливом неведении. Но Дэн недолюбливал Фай не только из-за ее болезни. Фиона была единственной девушкой, которая оставалась совершенно равнодушной как к его мужским чарам, так и к его профессиональным успехам.

Я глубоко вздохнула. Мне не хотелось, чтобы наш флирт по телефону перерос в обсуждение серьезных проблем. Я зажала трубку между плечом и ухом и быстренько подкрасила губы. (Конечно, он все равно меня не видел, но кокетство, даже по сотовому, несовместимо с бледными и растрескавшимися губами.)

– В общем, как я уже говорила тебе, Дэн, мы пробудем в этом очаровательном городке, который, кстати, находится на самом берегу моря, несколько недель.

– Почему так долго? Разве тебе не надо в Дублин, чтобы поискать работу? Прости за прямоту, дорогая, но в твоем деревенском болоте ты вряд ли найдешь что-нибудь стоящее.

– А здесь, мистер Кленси, вы как раз ошибаетесь, – с гордостью возразила я. – Потому что я сюда приехала за материалом для главной роли в ирландском фильме, которому уже предрекают большой успех.

– Да?

– Да, да, да, – рассмеялась я. – Правда, здорово? У меня теперь есть работа. И не какая-нибудь, а настоящая роль. Я так счастлива, и мне захотелось рассказать тебе. Помнишь, как мы с тобой мечтали, что будем сниматься в кино, как станем знаменитыми и будем давать интервью, а поклонники выстроятся в очередь, чтобы получить наши автографы… Помнишь, Дэн?

– Конечно, помню, – на удивление серьезно ответил он.

Я смущенно кашлянула.

– Конечно, ты уже многого добился по сравнению со мной, да и не только. Ты превратил свою жизнь в мечту. Но, может, мне тоже скоро удастся туда попасть. Правда, было бы здорово?

Дэн ответил не сразу.

– Да, замечательно. Жаль, мы не можем вместе отметить твои успехи. Ужин в шикарном ресторане, шампанское, свечи… жар твоих бедер, когда, сидя верхом, ты заставляешь меня стонать от удовольствия…

Я нервно сглотнула и быстро скрестила ноги.

– Дэн, – хрипло произнесла я, – перестань.

– Почему? Я тебя возбуждаю?

Вот этого я совсем не ожидала. Мы расстались год назад и с тех не виделись – вплоть до нашей случайной встречи на улице. Если он до сих пор испытывает ко мне какие-то чувства, то почему мы расстались? Почему мы до сих пор не вместе?

– А как там поживает Рома? – поинтересовалась я слабым голосом, безуспешно стараясь совладать с бушующими гормонами.

– Рома? – небрежно переспросил Дэн.

– Да. Разве она не твоя…

– Милли Армстронг, – в трубке раздался громкий смех, – зачем мне вспоминать о ком-то еще, когда я хочу поговорить о тебе. Давай выкладывай все свои новости. Ты меня просто ошарашила. Теперь я хочу знать все в подробностях. Я тебя внимательно слушаю.

Меня не надо было просить дважды. Я сидела на ограде, беззаботно болтая ногами, и любовалась морем. С каждой минутой нашего разговора я все крепче прижимала трубку к уху, чтобы голос Дэна звучал как можно ближе. Я страстно желала его. Мне хотелось ощутить его глубоко внутри своего тела. Очень глубоко.

Я рассказала Дэну все. Как неожиданно позвонил Джеральд и сообщил о прослушивании. Как Фай попыталась превратить меня в загорелую блондинку и что из этого вышло. Про то, как перед самым прослушиванием я получила от Дэна послание и посчитала это добрым предзнаменованием. Как мне пришлось бороться за роль с Блисс и соврать режиссеру, а потом отправиться на четыре месяца в Донегол, чтобы получить роль в картине. Чем больше я говорила, тем радостнее у меня становилось на душе. Я испытывала настоящую гордость за себя. Конечно, кое-что мне пришлось приукрасить. Я соврала, что Мэтью, директор картины, пришел от меня в восторг и сразу предложил мне сыграть главную роль. А для того чтобы фильм стал блокбастером, он планировал подобрать в напарники какую-нибудь большую звезду.

Дэн слушал очень внимательно, ни разу меня не перебив.

– Вот это да! – наконец воскликнул он, когда, с трудом переведя дух, я закончила свой подробный рассказ. – Кажется, Милли Армстронг стоит на пороге большого прорыва. Ты там смотри поосторожнее. Еще чуть-чуть, и мы станем соперниками.

– Ах, Дэн, это весьма сомнительно, – ответила я, не переставая глупо хихикать.

– Кто бы мог подумать? Возможно, Голливуд ждет большой наплыв ирландских актеров.

Я невольно покраснела.

– Возможно.

– Ну, моя куколка, удачи тебе в поисках материала для роли. И, – тут Дэн театрально вздохнул, – я с огромным сожалением переношу нашу встречу на день твоего приезда.

– Пока.

– Пока, – отозвался Дэн своим неповторимым бархатным голосом.

Захлопнув сотовый, я с силой прижала его к груди, чувствуя себя безгранично счастливой: Дэн меня по-прежнему любит, он в меня верит и желает успеха в моих трудных начинаниях. Больше у меня не оставалось в этом никаких сомнений. Что бы Дэн сделал в моей ситуации? Он бы долго не раздумывал и уж точно не боялся бы провала. Нет, он сразу взял бы быка за рога и не упустил роли, которая может сделать его знаменитым. У меня была мечта; для ее осуществления требовалось только проявить решимость. И я чувствовала, что при поддержке Дэна и Фай у меня все получится.

Мне удалось оттянуть начало занятий на целых пять дней. (Может, я и приняла решение осваивать серфинг, но мазохисткой все-таки не была.) Конечно, даром времени я не теряла и постаралась как можно больше узнать о серфинге и обо всем, что с ним связано, поскольку мне совсем не улыбалось прослыть чайником среди местных серфингистов. Я покупала специализированные журналы в магазине Дэйва и честно читала их от корки до корки. Надо сказать, половина из прочитанного оказалась недоступна моему пониманию. Статьи пестрели специализированной лексикой и жаргоном, в которых, как я ни старалась, трудно было распознать родной английский язык. Позже я завела блокнот, куда записывала все непонятные слова, чтобы Мак или Дэйв могли объяснить мне их значение. Например, все тот же пресловутый «чайник». Так называли новичков-олухов, не имевших о серфинге ни малейшего представления. Судя по всему, Мак относил меня именно к этой категории. Потом я узнала, что «катбек», «флотер» и «труба» обозначали маневры, которые выполнялись серферами на волнах.

– Насчет этого не беспокойся, – любезно успокоил меня Мак. – Чудо, если ты сможешь встать на доску и продержаться на ней хотя бы десять минут.

Очаровательно.

С жаргонными словами дело обстояло еще интереснее. Дэйв предпочитал объяснять их значение в контексте. Звучало это примерно так.

– Дэйв, что такое «кривая» волна и «ништяк»?

– Ну, это когда ты говоришь: «Слушай, чувак, эта волна была такой кривой, но я ее одолел и теперь у меня полный ништяк».

Судя по всему, эта фраза обозначала следующее: «Господи, эта ужасная огромная волна протащила меня чуть ли не до самого Тимбукту, но мне удалось выжить, и я бесконечно этому рад». Конечно, это весьма приблизительный перевод.

– Да, надо признать, что серферы используют много жаргонных словечек, но только ты с ними не переборщи. А то будешь похожа на обдолбанную калифорнийскую хиппи, – заботливо предупредил меня Дэйв.

Итак, мой день начинался с того, что я запасалась основательной стопкой журналов в магазине Дэйва, а потом мы с Фай, завалившись у себя дома на диван, принимались их разглядывать. Девушки, если вы никогда не читали печатных изданий, посвященных серфингу, не поленитесь и пролистайте несколько из них – получите ни с чем не сравнимое удовольствие. Например, мы с Фай влюблялись в эти журналы с каждой перевернутой страницей.

– Посмотри, какой у него пресс! Как стиральная доска, – захихикала Фай, тыкая пальцем в фотографию загорелого красавца.

– Шестикратный чемпион мира Келли Слейтер, – промурлыкала я, проводя рукой по мускулистому торсу серфингиста, облаченного в плавки со звездами. – Эх, красавчик, в моем мире ты можешь стать чемпионом в любое время. Господи, этого парня просто хочется съесть.

– Да, симпатяга. Только от этой фотографии у меня мурашки бегут по коже. Как он умудряется держаться на доске, перевернувшись в воздухе вверх ногами?

Я перевернула журнал и недоуменно пожала плечами.

– Должно быть, у него очень липкие ступни.

Фай хмыкнула.

– По мне, так главное, чтобы руки у него были не липкими, а на остальное наплевать.

Мы охали, ахали и хихикали, рассматривая фотографии с пляжами и пальмами, словно малолетние школьницы. Мы представляли, как, облаченные в бикини, идем кататься на блестящих досках. Крепкие девушки, оседлавшие волны чудовищной высоты, и мускулистые загорелые красавцы вызывали наше искреннее восхищение. Этот вид спорта был очень красивым и мало-помалу начал меня увлекать. По крайней мере я понимала, что в какой-то степени мне повезло, поскольку не пришлось собирать материал об игре в дротики или лото.

Потом в процессе исследовательской работы мы с Фай плавно перемещались к телевизору и изучали серфинг на DVD. По совету Дэйва мы прикупили кучу голливудских фильмов. В результате у нас набралась приличная коллекция шедевров: «На гребне волны» (естественно), «Голубая волна» и «Синий сок» (очевидно, голубой и синий пользовались большой популярностью среди серфингистов), «Большая среда», «Северный берег», «Водой не разлить» и «Лакмус». Для того чтобы облегчить наш тяжелый труд, Дэйв любезно одолжил нам свой DVD-плейер и большой телевизор. Конечно, в нашей берлоге имелось некоторое подобие телевизора в корпусе из фальшивого красного дерева. Но судя по всему, этот осколок прошлого создан во времена, когда люди довольствовались тремя каналами, переключая их вручную, – ведь о цифровых технологиях тогда еще никто не слышал. К тому же каждый раз, когда мы его включали, из него вырывался столп искр. Выглядело это красиво, хотя и сильно нервировало. Малейшей искры было достаточно, чтобы наш диван, набитый по старинке чуть ли не мочалом, вспыхнул как факел и поглотил нас вместе со всем коричневым содержимым дома.

Дэйв привез свое оборудование в среду днем и, быстро все подключив, с очевидным удовольствием принял наше предложение выпить чашку кофе, сидя рядом с Фай на диване. Магазин был благополучно забыт, и Дэйв остался с нами смотреть «Большую среду», попутно давая каждому эпизоду подробные комментарии. Я пыталась от него не отставать.

– Что он сказал? «Это просто лимон по сравнению с пирогом». Что это значит, если перевести фразу на нормальный английский?

– Это обозначает, что «большая среда» не пришла и большие волны еще появятся.

– Точно, а эта волна, значит, просто «лимон»…

– Не волнуйся, тебе не надо использовать весь этот жаргон.

– Слава богу. Я хочу научиться кататься на серфе, но у меня нет никакого желания превращаться в идиотку, говорящую непонятно на каком языке.

К моменту, когда закончился фильм, Дэйв и Фай сидели, плотно прижавшись друг к другу, и дружно ели попкорн, оживленно обсуждая картину. А в пятницу вечером, во время просмотра «Лакмуса», в котором волны были очень похожи на те, что шумели за окном коттеджа, они вели себя как заправские комментаторы, и уже было непонятно, кто из них настоящий серфингист. Я, конечно, не хотела прослыть эгоисткой, но чувствовала себя третьей лишней не только в компании этих двух голубков, но и в поисках материала для роли.

– Ну, девчонки, кто за то, чтобы посмотреть на Кэтрин Зету-Джонс Дуглас в «Синем соке»? – спросил Дэйв.

– Только не я, – ответила я, преувеличенно громко зевая. – Этот киношный марафон меня утомил.

Фай пожала плечами:

– А я посмотрю. Мне совсем не хочется спать. Я не из племени сонь.

– Да, ты просто лунатик.

Дэйв рассмеялся и, с неохотой оставив свое место подле драгоценной Фай, отправился на кухню за очередной порцией поп-корна.

– Дэйв, не забудь поставить чайник, пока ты у плиты, – крикнула Фиона.

– А ты не забудь надеть обратно трусики, когда он сделает свое «грязное дело», – прошептала я ей на ухо, перед тем как исчезнуть за дверью.

– Он тебе нравится? – спросила я Фай на следующий день, когда мы решили немного прогуляться вечером по центральному пляжу и полюбоваться закатом.

– Кто?

– Саддам Хусейн, черт побери, а ты как думаешь?

Фай наморщила лоб, собираясь с мыслями:

– Кто, Дэйв? Конечно, нравится. Он прикольный парень и столько всего знает о фильмах. Не только сюжеты, но и то, как они снимаются, на какие камеры, кто продюсер картин, ну и все такое. У него самого есть камера, и он снимает все подряд. Похоже, он очень увлечен кино. И мне это нравится. Здорово, когда у человека есть к чему-то страсть.

Фай остановилась и, опустившись на большой плоский камень, села лицом к морю. Я примостилась рядом.

– Да, он мне нравится. Дэйв – хороший парень.

Я внимательно посмотрела на Фай.

– Просто хороший – и все?

– Да, хороший. Очаровательный, веселый и замечательный. Отличный парень.

– Что, и это все, Фиона О’Рейли?

– Конечно, это же лучший друг моего двоюродного брата.

– Вот именно, просто друг. Разве это имеет какое-то значение? Инцест вам точно не грозит. Так в чем же дело?

Фай посмотрела на кроссовки и, похлопав ими друг о друга, стряхнула с них песок.

– Я знаю, Милли. Просто я не готова к каким-либо отношениям. Сначала я должна разобраться в себе, – она дотронулась до лба рукой, – особенно вот с этим.

– Ну и как, – я шутливо похлопала Фай по голове, – мы там поживаем?

– Да совсем неплохо. Мне, конечно, еще далеко до полного выздоровления. Я по-прежнему не могу справиться с собой из-за смерти Шона и все равно во всем виню себя. Но это к Дэйву не относится. Ты же знаешь, из-за моего отца я перестала доверять мужчинам.

Я кивнула.

– Хотя сегодня я вдруг поняла, что с того дня, как мы сюда приехали, у меня не было тяжелых дней. Конечно, иногда по ночам охватывала привычная тоска. Или когда мы гуляли, я невольно вспоминала, как мы ходили по городу вместе с Шоном и родителями. Но такие моменты длились совсем недолго. С тех пор как мы покинули Дублин, я больше не просыпаюсь с тяжестью на душе.

Говоря об этом, Фай на самом деле имела в виду тяжесть всего мира, которая каждое утро обрушивалась на ее хрупкие плечи. Речь не просто о плохом настроении, когда вдруг понимаешь, что не влезаешь в свои любимые узкие джинсы или что-то вроде этого. Фай никогда не думала о подобных пустяках в отличие от многих девушек. Несколько раз она пыталась объяснить свои чувства в такие моменты. Она могла лечь спать в самом лучшем расположении духа, а проснуться в глубокой депрессии.

– Ну, я рада, что тебе стало лучше. Может, это упражнения на тебя так действуют, насыщая твой организм гормонами радости.

– От этого серфинга уровень серотонина просто зашкаливает. Правда, шоколад в этом смысле тоже хорошо действует, так что этой частью лечения я тоже не собираюсь пренебрегать, – ухмыльнулась Фай.

Я улыбнулась:

– Наверное, я никогда не пойму, каково тебе, если только не залезу в твою голову.

– Господи, да ни за что на свете. У меня не мозги, а сплошной хаос. Зато со мной не скучно.

– Это точно. – Хотя я была уверена, что даже без депрессии Фай все равно оставалась бы такой же непредсказуемой и сумасшедшей. Именно за это я ее и любила.

– Мне здесь нравится, Милли. – Фай улыбалась, глядя, как солнце медленно закатывается за горизонт. – И нравится проводить время с родственниками. И я рада смене обстановки. Здесь так красиво, правда?

– Ты о ком-то конкретно говоришь? – Я шутливо пихнула ее в бок.

– Дурочка. Ой, смотри, что это там, тюлень?

Я проследила глазами за ее вытянутой рукой.

– Нет, по-моему, это просто бревно.

– Черт. А давай притворимся, будто мы увидели тюленя.

– Давай, – захихикала я. – А может, тогда крокодила?

– Ты что? Здесь крокодилы не водятся!

– Надеюсь, нет. Иначе я ни за что не залезу в этот океан.

– Кстати говоря, – прервала меня Фай до того, как я успела замолчать, – а когда, собственно, ты собираешься это сделать?

– М-м?

– Ты меня слышала, Милли. Я про воду говорю, про волны, про серфинг и про тебя. Когда ты наконец перейдешь от теории к практике и намочишь свои уложенные волосы?

«Никогда!»

– Скоро, – выдохнула я.

Солнце скрылось за горизонтом. Фай поднялась с камня и протянула мне руку.

– Завтра. – По ее голосу я поняла, что возражать бесполезно.

Повернувшись ко мне спиной, Фиона быстрым шагом направилась в сторону дома. Резкий порыв ветра донес до меня ее слова:

– Завтра, Милли, ты пойдешь плавать в море. И окунешь не только ноги, а залезешь полностью.

– Но… – захныкала я, побежав вслед за ней.

– Никаких «но». – Фай взяла меня под руку и улыбнулась. Ее рыжие волосы пылали на фоне красно-розового неба. – У тебя все получится, я абсолютно в этом уверена. Просто тебя нужно немного подтолкнуть.

– Да, или дать сильного пинка, чтобы я слетела вон с того утеса, – мотнула я головой в сторону скалистого мыса. – Не заставляй меня, Фай. Я еще не готова.

– Не глупи, ты давно уже готова. И не надо искать никаких оправданий. Решено: завтра состоится твой первый заплыв.

Я надула губы:

– Ты же моя лучшая подруга!

– Вот именно. – Фай крепко сжала мою руку. – Но иногда, чтобы помочь, друзья должны быть жесткими. Поверь мне, будет здорово.

Упорство Фай и ее нездоровый энтузиазм заставили меня по-настоящему занервничать. А от быстро темнеющего неба мне стало совсем не по себе. Ведь это значило, что скоро наступит ночь, а за ней неизбежно последует роковой день – моя трагическая смерть в холодных водах океана.

Мое первое знакомство с морем произошло во время семейного выезда на пляжи Борнмута, когда мне было шесть лет. В один из тех дней в мае, когда выглянувшее из-за облаков яркое солнце заставило весь юг Англии немедленно сняться с насиженных мест и, облачившись в уродливую летнюю одежду (обязательный элемент – короткие шорты, из-под которых торчали бледные коленки), дружной толпой отправиться на побережье. Я помню, что большую часть дня мы провели в пробке, обливаясь потом на заднем сиденье отцовского «ровера», окруженного перегревшимися «монтего» и «кортинасами». Когда мы наконец добрались до галечного пляжа на берегах Борнмута и заняли свой квадратный метр среди сумок-холодильников и плотной толпы отдыхающих, нам было велено немедленно разоблачиться до купальников и идти в море. Предполагалось, наше купание станет веселым и интересным приключением. На самом деле, оглядываясь в прошлое, я теперь понимаю, что раздраженные мучительной поездкой родители просто хотели отдохнуть на время от детей.

Мои папа с мамой не относились к тому типу заботливых родителей, которые возят своих чад на уроки плавания, чтобы те могли выжить, случись им упасть в глубокий пруд или колодец. Спорт не был популярен в нашей семье. Тем не менее считалось, что Эд и я должны превосходно бегать, прыгать и плавать. С Джорджиной и Фрэнком Армстронг так было всегда. Естественно, моя мать прекрасно плавала и играла в теннис, а отец выступал в гребных гонках за Кембриджский университет и играл в команде регбистов. Скорее всего родители предполагали, что спортивные таланты заложены у нас в генах и должны передаться нам по наследству. Конечно, Эд уже в три года плавал, как дельфин. Сделав несколько неуверенных шагов в воде, он взял отца за руку и смело двинулся вперед. Несколько секунд спустя они уже весело резвились в волнах. А потом Эд специально опустил голову под воду и весело смеялся, когда прибой вынес его на берег. В это время моя мать решила сделать небольшой заплыв на двадцать миль (во всяком случае, мне так показалось). Ее гибкое и стройное тело, ничуть не изменившееся за двадцать пять лет (непонятно, как у такой женщины, как моя мать, могла родиться такая дочь), исчезло за пирсом. А ее шестилетняя дочь, то есть я, осталась на берегу совсем одна.

Я не была трусихой. Как и все остальные дети в моем возрасте, я любила лазить по деревьям и возиться в грязных лужах. Но уже тогда ныряние в ледяные волны океана казалось мне сомнительным удовольствием. Все, кто купался в тот день, выходили из воды синими от холода и с песком в купальниках и плавках, из которого дома можно было создать свой собственный пляж. Над волнами раздавались визг и крики купающихся, больше похожие на вопли отчаяния, чем на шумную радость. Тем не менее после очередного бодрого призыва отца я мужественно вошла в воду.

Я продвигалась медленно, чувствуя, как мои колени трясутся от холода и страха. Чем дальше я заходила, тем мельче становилась галька. Помню, как, оказавшись в воде по пояс, я открыла рот, чтобы вздохнуть, и в этот момент меня накрыла волна. Наглотавшись воды и оглохнув на оба уха, я отчаянно терла глаза, которые нестерпимо жгло от соли. Меня окружали сотни купающихся в одинаковых белых купальниках, и я никак не могла узнать среди них отца и Эда. Я кричала и звала их, но каждый раз лишь набирала полный рот соленой воды. И вот тогда это и произошло.

В тот момент мне показалось, будто на меня налетел огромный разноцветный кит (в шесть лет я не знала, что киты бывают только синими). Лишь оказавшись под ним, я сообразила, что меня сбил с ног надувной матрас, на котором вопящие от восторга дети катались по волнам. В результате я оказалась под водой. Мне не за что было ухватиться, и я беспомощно барахталась в воде, полностью потеряв ориентацию. В один момент, как мне показалось, я увидела кусочек неба, но в ту же секунду чья-то безжалостная нога прижала меня ко дну. Я задыхалась, но все мои попытки закричать заканчивались тем, что я все больше глотала воды и в конце концов потеряла сознание.

В тот день я не утонула в общепринятом понимании этого слова. Я имею в виду, никакой спасатель не выносил мое бездыханное тело из воды и не делал мне искусственное дыхание. Тем не менее своему чудесному спасению я оказалась обязана очень хорошему человеку, простому мороженщику из курортного городка Бонгор Риджис. Он кинулся ко мне на помощь и вытащил из воды.

Первое, что я увидела, – бледное лицо отца, на котором выражение страха и вины быстро сменилось раздражением. Как я могла столь эгоистично поступить? Умудриться утонуть под его присмотром и испортить первый совместный выходной, который им удалось выкроить за многие месяцы работы? Мама же сначала испугалась и даже купила мне шоколадный рогалик со ванильным кремом и «Корнетто» (самое роскошное и дорогое мороженое моего детства), выразив тем самым благодарность моему спасителю. Однако поняв, что я не собираюсь умирать и социальная служба не приедет ее арестовывать как нерадивую мать, она немедленно сделала вывод: если на пляже я требую столько внимания, то вместе мы больше никогда туда не поедем. И пусть мы все равно ездили (заметьте, против моей воли), но я больше не приближалась к морю. «Ну почему из тебя не получился хороший пловец, как из Эда?» – громко возмущались мои родители. Потому что отец предусмотрительно снабдил моего брата надувными оранжевыми нарукавниками, а я должна была полагаться исключительно на собственные силы. В тот момент я решила, будто с моим телом что-то не так. Оно просто не хотело держаться на волнах.