Текст книги "На крыльях удачи"
Автор книги: Лорен Маккроссан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Я оставила свою красивую новую доску на песке восковой поверхностью вверх, чтобы сохранить ее чистой, и украдкой кинула взгляд на Мака. Он уже снял свой гидрокостюм и, обернув полотенце вокруг талии, натягивал джинсы. Я копировала его действия, торопясь выпутаться из мокрого холодного неопрена и скорее натянуть свою одежду, оставленную на берегу сваленной в кучу.
«Полотенце вокруг талии, вот так, а где мои бриджи? О блин, они упали. Быстро, надевай джинсы. Черт, соски видны!»
Чтоб мне провалиться, я просто типичный образчик городского туриста на пляже. Пытаясь одеться с помощью одного полотенца, я скакала и спотыкалась, выставляя напоказ именно те части тела, которые пыталась скрыть в первую очередь. Как это удавалось Маку? Он выглядел таким спокойным и волнующим одновременно.
Я поспешно натянула джемпер, собрала мокрые волосы в конский хвост и сунула ноги в туфли.
– Готова? – спросил Мак, воплощение послесерфингового совершенства.
– Готова, – чихнула я в ответ.
– У тебя джемпер надет наизнанку, – усмехнулся Мак. Он подошел ко мне и дернул за бирку.
– Э… я знаю. Просто сейчас мода такая.
– Так сейчас носят? Ну ладно. Завтра, когда сюда прибудет твой важный кинорежиссер, непременно приду в таком виде.
Я расплылась в улыбке, отметив про себя, как же прекрасен Мак – влажные волосы, спадающие на лоб непокорными прядями, чистая, сияющая здоровьем кожа и прелестные, едва виднеющиеся на носу веснушки. У меня свело желудок.
– Что ж, тогда я, наверное, оказался бы прав, полагая, – улыбнулся он, придвигаясь ближе, – что носить бриджи, вывернув наизнанку штанину, тоже модно?
– О черт, проклятие! – Я с трудом выдернула синий ремень, торчавший из штанины моих джинсов, и быстро засунула в карман. – Блин, я такая задница.
Мак засмеялся и, притянув меня к себе, запечатлел на лбу нежный поцелуй.
– У тебя восхитительный зад, Милли, – усмехнулся он, – и мне нравится, когда ты краснеешь. Это тебе очень идет.
Прямо в точку, мой механизм покраснения резко активизировался. Мак поднес руки к моим щекам и мягко нажал на них, запрокидывая мою голову.
«Поцелуй меня снова, поцелуй меня снова, – молила я про себя. – Отведи меня домой и уложи в постель».
– Ты не против, если я тебя снова поцелую, Милли? – спросил он тихо.
– Нет, ничуть, на самом деле это было бы, пожалуй…
Его губы прервали мои слова, и я уступила поцелую. Мы оба были солеными от воды. Может, именно поэтому поцелуй оказался еще более сладким, страстным и уверенным. То, что надо.
– Ау, Амелия, вы здесь?
Голос вернул нас обоих к реальности. Я резко обернулась и увидела мать, стоявшую за невысокой стеной в задней части пляжа. Ее невообразимую прическу невозможно было не узнать, контуры подсвечивались сзади мерцающими огнями торговой площади. Мы с Маком отступили друг от друга, но его ладонь по-прежнему оставалась у меня на талии. Моя мать приложила руку ко лбу, словно заблудившийся в море матрос, всматриваясь в быстро опускающуюся темноту.
– Амелия, дорогая, это вы там, внизу?
– Д-да… да, – прохрипела я в ответ, мои губы еще не отошли от поцелуя.
– Фиона сказала, что вы здесь. Мы подумали, может быть, тебе захочется пообедать с нами. Будут твой отец, Фиона и я. Мы едем в ближайшую деревню, а я не совсем уверена в качестве тамошних блюд, но судя по внешнему виду местных жителей, их еда идет им на пользу. В любом случае мы что-нибудь найдем.
Я вся съежилась, а Мак хихикнул и ткнул меня локтем. Покачав головой, я прошептала: «Извини».
– Амелия, ты хочешь поехать, дорогая?
«Хочу ли я? Нет, на самом деле не хочу, мама. Я хочу остаться здесь и целоваться с этим сексапильным парнем».
– Да, мама, – отозвалась я, – это было бы прекрасно. Минутку.
Я повернулась к Маку и пробежалась пальцами по его бицепсу. Он был соблазнительно крепким под одеждой.
– Поедешь с нами? – спросила я с надеждой.
Он покачал головой и нежно поцеловал меня в губы, оставляя мне желать большего.
– Нет, я не могу, Милли. Мне нужно кое-что сделать, а тебе следует пообщаться со своей родней. Я и так монополизировал тебя с тех пор, как они приехали.
Я покорно кивнула:
– Пожалуй, мне действительно стоит провести вечер с ними. Мой папа был немного подавлен в последнее время.
– Ну, вчера вечером, положим, он не выглядел слишком подавленным, – усмехнулся Мак. – Во всяком случае, после того как я слегка помог ему с дьявольским напитком. А после, – улыбнулся он, нагибаясь, чтобы поднять мою доску для серфинга и сунуть ее мне под мышку, – постарайся лучше выспаться, потому как завтра у тебя будет трудный день, да и я не хочу, чтобы моя звездная ученица оказалась в плохой форме, верно? В особенности если тебе нужно произвести на кого-то впечатление. Спокойной ночи, храни тебя Господь. И удачи завтра!
– Спасибо, – вздохнула я, собирая всю волю в кулак, дабы устоять перед его магнетизмом и высвободиться из объятий. – Ты будешь там завтра, не правда ли?
– Конечно, – подмигнул Мак, – ты можешь рассчитывать на меня. Я не пропустил бы это ни за что на свете.
Я поймала его воздушный поцелуй и ушла.
Гостиница, лучшая в графстве, располагалась в громадном замке, величественно возвышавшемся над гаванью в южном конце города. Я никогда не была внутри, так как, откровенно говоря, это не то место, где Мак и Дэйв проводили бы ночи. Здесь было значительно больше пышности и блеска, чем в баре Галлахера. Вероятно, пару месяцев назад я не смела бы и мечтать ни о чем подобном. Может, мои вкусы изменились с тех пор, как я приехала сюда? Я поймала себя на мысли, что прибыла на встречу на десять минут раньше.
Режиссер Мэтью выглядел гораздо пристойнее, чем во время проб, и даже казался моложе своих лет. Свой неряшливый, почти студенческий наряд, в котором появился на пробе, он сменил на черный шерстяной свитер и черные слаксы. И сбрил рыжеватую козлиную бородку, в которой вечно застревали остатки еды. Свежевыбритый, с тщательно подстриженными волосами, он источал такое самодовольство, что казалось, его голова может просто свалиться с плеч под собственным весом. К тому же он опоздал на десять минут.
– Милли Армстронг, enchanter,[18]18
Очарован (фр.).
[Закрыть] – заливался он, несмотря на то что не был французом и, по правде сказать, не выглядел искренне очарованным при виде меня.
Я энергично пожала его руку и еле сдержалась, чтобы не присесть в реверансе. В руках этого человека находился ключ к моему будущему успеху. А точнее, большая связка ключей, запросто открывавших тяжелые двери, так долго не пускавшие меня в узкий круг шоу-бизнеса.
– Должен сказать, дорогая, ты выглядишь восхитительно серфингово, – улыбнулся он, ведя меня к целому стаду похожих на коров дорогих кожаных диванов в центре гостиничного бара.
Я украдкой поглядывала на себя в огромные зеркала, выстроившиеся в ряд вдоль дальней стены и создававшие оптическую иллюзию безграничного пространства, что не удивило бы меня в таком отеле, как этот. Я действительно «серфинговая», как Мэтью предпочел определить мой внешний вид. Не от природы, конечно, хотя именно к этому я стремилась во время интенсивной работы над внешностью вместе с Фай, Дэйвом и моей матерью сегодня утром. Мы были первыми покупателями в серфинговом магазине Дэйва в самое нелепое время – семь часов утра. На целых два часа (или даже четыре, когда у Дэйва бывает утренняя серфинговая сессия) раньше обычного открытия. Фай руководила Дэйвом, заставляя его бегать в кладовую и обратно, как участника олимпийской эстафетной команды, в поисках подходящих цветов и размеров. Мужчина на ранних стадиях влюбленности всегда стремится угодить и постоянно улыбается, несмотря на предъявляемые к нему требования. Моя мать взяла на себя роль Сюзанны и Тринни, говоря мне, что не стоит надевать, и подробно объясняя, почему именно. Если такие смены имиджа станут частыми, я предвижу гораздо более высокий процент самоубийств среди тех из нас, кому Бог не дал идеального тела и вкуса. На самом деле, как мне сообщили, у моей фигуры есть дефекты, о наличии которых я даже не подозревала. В середине сеанса я уже примирилась с фактом, что всю оставшуюся жизнь смогу носить брюки только одного фасона и два фасона блузок.
Тем не менее окончательным видом я осталась довольна – розовые, как жвачка, штаны, украшенные на заднице словами «Жизнь в стиле рок». (На моей заднице вполне могло бы уместиться «Жизнь в стиле рок – поистине шикарная жизнь», но дизайнеры оказались добрыми и использовали большие буквы.) У меня на бедрах висел пояс, сделанный из ракушек, переплетенных с розовыми бусами. Сверху надета футболка с вышитым на груди ярко-розовым цветком гибискуса. На шее и запястьях – украшения из ракушек. Фай настаивала, чтобы я надела блестящие розовые вьетнамки, которые идеально подходили к ансамблю, и уговорила мою мать накрасить мне ногти на ногах серебряным лаком, чтобы я выглядела «по-пляжному». В конце концов удалось убедить Фай, что хотя вьетнамки и симпатичные, я не смогу хорошо выступить в море сегодня днем, если пальцы на ногах отвалятся из-за отморожения. Вместо этого я выбрала пару черных замшевых туфель-лодочек и тихо посоветовала Дэйву отложить вьетнамки до ближайшей ирландской жары. Моя мать, всегда стремившаяся к совершенству, когда речь шла о внешнем виде, серебряным лаком накрасила мне и ногти на руках тоже, а потом любезно уложила мои волосы в естественно выглядевшие мягкие волны для придания непринужденного пляжного вида. Это заняло почти два часа. И массу усилий. Завивка подчеркивала различные тона, которыми теперь щеголяла моя когда-то каштановая грива, и сразу добавила пружинистости моей походке.
Мать стала также моим визажистом, она смеялась и шутила с Фай и со мной, сконцентрировавшись на макияже; и что удивительно, меня это совсем не раздражало. Другое дело – ее странные специфические фразы вроде: «О, Амелия, у тебя морщинки португалки» или «Я не желаю, чтобы ты стала ирландкой, дорогая, кельтская кожа так чувствительна, когда речь идет о тенях основы». Я отказалась от комментариев и просто позволила матери продолжить работу, надеясь, что это объединит нас. Она явно была в своей стихии и воодушевлялась регулярными комплиментами Фай. Должна признать, тонирующий увлажнитель, умело наложенная пудра цвета загара и светло-розовые тени для век в тон моему розоватому блеску для губ сделали свое дело. К счастью, мой насморк почти прошел, поэтому я выглядела и чувствовала себя сияющей. Я стала серфинговой цыпочкой. Как сказал Мэтью, я выглядела восхитительно серфингово.
– Спасибо, Мэтью, – я с улыбкой приняла комплимент и опустилась на великолепный кожаный диван. Молясь, чтобы не лопнули мои обтягивающие штаны. – Ну, Мэтью, ты меня знаешь: занимайся серфингом, когда волны…
«Какому слову Мак меня научил? «Мчатся?» «Бушуют?»
– …э… волнуются.
– Боже праведный, держу пари, это фантастично – бушующие волны. О, я уже чувствую трепет наслаждения.
Мэтью театрально захлопал в ладоши, затем заказал газированную минеральную воду у почтительно склонившегося официанта, все это время находившегося где-то поблизости. Я попросила то же самое и замерла, положив ногу на ногу и сознавая, что мои нервы уже берут надо мной верх и я безнадежна в плане туалета.
– Ну, Мэтью, – начала я весело, – я надеюсь, ты хорошо добрался, Мэтью.
«Перестань повторять его имя, ты ведешь себя как безнадежная зануда».
Мэтью кивнул и звякнул тяжелым серебряным браслетом в виде цепи.
– Неплохо, Милли, совсем неплохо. Ты знаешь, приземление было немножко тряским, но я пережил его с помощью десерта и держа за руку знаменитую персону.
– Хорошо. – Я нервно кашлянула. – Ты сказал «приземление»?
– В аэропорту Слайго. Конечно, мы прилетели из Дублина на забавном маленьком самолетике.
«Конечно, вы прилетели. Разумеется, на самолете. В то время как исполнительница главной роли приехала на развалюхе, которая в добрые старые времена именовалась поездом. Кто, в конце концов, звезда этого шоу?»
Я мило улыбнулась, чтобы скрыть горький привкус во рту. Роскошные гостиницы, самолеты здесь, там и везде. Вот та сторона шоу-бизнеса, с которой знаком Дэн Кленси. Вот то, что хочу до конца познать и я. А не нашу берлогу имени Винни-Пуха и раздолбанные поезда.
«Держись, Милли, этот человек приведет тебя ко всему этому».
Я послала Мэтью свой самый эффектный взгляд, ожидая, пока официант принесет наши напитки.
– Так с кем ты, Мэтью? – спросила я и съежилась, поняв, что снова произнесла его имя. – Ты сказал: «Мы прилетели на самолете».
– Да, да, ты абсолютно права, Милли. Да, это потрясающая новость.
Я подалась вперед, и мои глаза еще больше засверкали.
«Стивен Спилберг? Брэд Питт? Кто?»
– Теперь ты видишь, – продолжал он, – за последние несколько недель дела по проекту действительно продвинулись, Милли. Возможно, Джеральд уже объяснял это тебе…
Чтобы не ляпнуть ничего лишнего, я промолчала.
– …но мы получили очень приличную финансовую помощь от одного частного банкира, занимающегося бизнесом в Ирландии. И знаешь, хочу сказать, просто фантастическую помощь.
У меня в голове промелькнула картинка, как я получаю свой первый чек на предъявителя, вроде тех огромных картонных чеков, вручаемых на благотворительных мероприятиях. Я смогу наконец рассчитаться со всеми долгами. Я отправлюсь на кинофестиваль в Канны на собственной роскошной яхте, в платье, украшенном рубинами, буду потягивать из хрустального бокала шампанское с моими друзьями – Джорджем Клуни, Камерон Диас и Пафом (тот Паф, который в «Папочке», а не в «Волшебном драконе»). Впрочем, не стоит слишком увлекаться этой мишурой.
– Да, это потрясающая новость, – просияла я, надеясь, что значки евро не видны в моих глазах. – А кто этот банкир?
– Ох, ну и любопытный нос. Я не могу разглашать эту информацию в данный момент, дорогая, но ему понравился масштаб проекта. Единственное, что я могу сказать, он был очень щедр. По-настоящему.
Мэтью обмахнул лицо, снова звякнув серебряным браслетом. Я вдруг поняла смену имиджа. Щедрый спонсор… Очевидно, это означало немалое количество драгоценностей и одежды для нашего уважаемого режиссера. При виде довольной усмешки на его лице мне на ум сразу пришли слова «кот» и «сливки».
Пригладив сверкающей широкими серебряными кольцами рукой тщательно подстриженные волосы, Мэтью с заговорщицким видом наклонился вперед:
– Ну хватит, дорогая Милли, я уверен: такой женщине, как ты, не нужно объяснять, что эта помощь меняет все, абсолютно все.
Он драматически взмахнул руками, привлекая удивленные взгляды посетителей бара. Настоящий конспиратор!
– Теперь, дорогая, мы располагаем всеми необходимыми денежными средствами, чтобы снять фильм, который я так безумно хочу создать. Ты знаешь, у нас есть возможности продвигать проект, выбирать места натурных съемок, привлекать лучших актеров…
Меня распирало от гордости.
– В наших силах найти самых опытных статистов, в высшей степени замечательную команду. Милли, теперь этот проект перерастает самого себя и растет с каждой минутой. Мы можем заказать сценарий кому-нибудь из знаменитых, а также позволить себе самую расчудесную костюмерную, наполненную великолепной одеждой, а еще приобрести все необходимое оборудование. Потом мы, безусловно, выйдем на экраны и чертовски хорошо разрекламируем этот фильм, пока чертовы коровы не возвратятся маршем домой. Пока в этой стране у всех на устах не будут наши имена. Наши имена, Милли Армстронг!
Он победно стукнул себя в грудь. У меня перехватило дух, и я обнаружила, что восторженно хлопаю в ладоши, проникшись чрезвычайной значимостью всего происходящего. Сделанное мне в свое время предложение сняться в главной роли в маленьком ирландском фильме, который, возможно, мог бы получиться неплохим, поскольку мы были полны решимости вложить в него душу, теперь звучало так, будто я, черт побери, уподобилась Кейт Уинслет в блокбастере вроде «Титаника». Я властелин мира! И несмотря на склонность Мэтью все преувеличивать и драматизировать, я верю каждому его слову. Он влюблен в проект и, конечно, взволнован. Поскольку я часть этого проекта. Большая его часть. Я скрестила ноги еще плотнее на случай, если вспотею от волнения.
– Черт возьми, здорово, да это просто удивительно! – воскликнула я, по-прежнему аплодируя. – Не могу в это поверить.
– Я тоже, дорогая Милли, я тоже, – сказал Мэтью так прочувствованно, что я испугалась, как бы он не заплакал. – Но знаешь, это случилось, и именно поэтому я здесь, в Донеголе с исполнителем главной роли, чтобы наметить место натурных съемок и связаться со всеми влиятельными людьми для обсуждения фильма. Потом я могу вернуться в Дублин, получить там «зеленый свет» и начать работать.
– А я думала, ты просто заинтересовался мной, – сказала я, выдавив смешок.
– Ха-ха-ха! Ничуть, ничуть. Как будто это может стать пределом моих мечтаний. Ох, Боже мой, нет. Сейчас у меня есть много, очень много, о чем подумать.
Я нахмурила брови, стараясь понять последнее предложение.
– Теперь, дорогая, должен сказать, времени мало, весьма мало. – Я будто наяву увидела, как он сжал свои ягодицы, делая это заявление, – поэтому сегодняшний день может оказаться самым безумным. В первую очередь, Милли, я хочу побывать на месте натурных съемок, немного посмотреть на серфинг в твоем исполнении, чтобы вникнуть в саму сущность и подобрать материально-техническое обеспечение для всего этого. Как, по-твоему, разве это не отлично и здорово?
– Отлично и здорово, – повторила я, и у меня свело желудок при упоминании о том, что я буду показывать свое умение, – прекрасно.
– Это великолепно, и я так рад, что ты понимаешь значимость нашего спонсора и то, как его присутствие меняет весь масштаб проекта.
Я попыталась с энтузиазмом кивнуть, чувствуя тем временем усталость от необходимости блистать так долго.
– И ты знаешь, его присутствие принесло нам исполнителя главной роли, о котором я мог только мечтать ночью в постели. Я никогда не думал, что этот фантастический мальчик будет нашим.
Я засопела от такой характеристики и тихо отхлебнула минеральной воды, в то время как Мэтью непрерывно обмахивался. Исполнитель главной роли. Для исполнительницы главной роли. Кинозвезды. Звездные партнеры. Я улыбнулась пузырькам напитка и погрузилась глубже в шикарную мягкую кожу дивана. Я пыталась представить себе своего напарника и размышляла о том, каким он будет. Возникнет ли между нами то взаимопритяжение, которое заставит нашу игру выйти за границы экрана? Придется ли нам целоваться? Объявят ли нас величайшими романтическими актерами ирландского происхождения со времени… всех времен? Я облизнула губы и наклонила голову к Мэтью:
– У него есть имя? У нашего главного актера?
Мэтью снова пригладил свои редеющие волосы и восторженно захихикал.
– О да, Милли, оно у него есть, оно у него, конечно, есть, дорогая. У него потрясающее имя, и совершенно фантастическая фигура, и лицо под стать этой фигуре. Сейчас он наверху в своем номере приводит себя в порядок, перед тем как поприветствовать нас. Боже, все это мне просто ниспослано свыше.
Он затрясся, как гиперактивный осьминог.
Меня забавлял явно сексуальный энтузиазм Мэтью, и я молилась, чтобы он не проявился внешне, пока режиссер несет этот бред.
– Наш актер, – продолжал Мэтью, – единственный в своем роде. Он может обеспечить успех любому фильму лишь одной своей внешностью. Но у него к тому же еще и такой талант, такой голос… о-о.
Я вновь с тревогой посмотрела на его пах. Эрекции еще нет, слава Богу.
– Что я могу сказать о нем, Милли?
«Довольно много, судя по тому, каким тоном это было сказано».
– Мальчик – абсолютная душка. Я сделал бы для него что угодно.
«Уволь меня от подробностей».
– О Боже святый, дьявол меня забери, если это не он сам сейчас сюда идет.
Прежде чем повернуть голову в направлении страстного взгляда Мэтью, я сделала глубокий вдох и приготовилась встретить актера, с которым придется очень тесно работать в течение следующих нескольких месяцев. Разгладив свои великолепные новые брюки, я аккуратно заправила за уши волосы и сжала губы, перераспределяя остатки блеска. Затем поднялась с дивана и повернулась, чтобы поприветствовать своего партнера и подставить для поцелуя щечку.
– Проклятие, Милли! Ты темная лошадка. Посмотри на себя, детка, ты настоящая гавайская серфингистка. Красивые ракушки, дорогая. Что, не оказалось костюма цыпленка?
Я застыла, так и не успев послать воздушный поцелуй, выпятив губы, прикрыв глаза и опасно откинувшись на спинку дивана. Я хотела открыть глаза и посмотреть, но вдруг почувствовала, что не могу пошевелиться. Он поцеловал меня в обе щеки и покровительственно взъерошил волосы. Я открыла глаза и поправила растрепанную прическу.
Его можно было безошибочно узнать даже по обуви (туфли, конечно же, от Гуччи). Длинные ноги, стройное тело, одежда от дорогих дизайнеров, не нуждающихся в рекламе. Тонкие руки с элегантными пальцами пианиста. Я осторожно подняла взгляд. Ничего не поделаешь, смазливая мальчишеская мордашка. Розовые губы, слишком безупречные и мягкие для мужчины. Темные, почти черные, волосы, подстриженные короче, чем обычно, но по-прежнему обрамляющие его лицо ухоженными кудряшками. Большие красивые глаза. О боже мой!
Я почувствовала, как уходит из меня напускная бравада. И ерзая на диване, вдруг ощутила себя неловко в своем новом стилизованном имидже. Ведь он знает меня. До мелочей. Он видел меня обнаженной и был посвящен в мои самые сокровенные мысли. Я даже умудрилась предстать перед ним в костюме цыпленка, блин!
– Привет, Дэн, – пробормотала я, заливаясь румянцем под слоем пудры цвета загара, – какой приятный сюрприз.
У меня пересохло во рту. А в мозгах, по-видимому, стало еще суше, поскольку я так и не придумала, что бы такого сказать остроумного и многозначительного. Дэн Кленси подмигнул мне, выдав свою фирменную кривую улыбочку. Он обошел вокруг дивана, окутав нас облаком лосьона после бритья «212 Мен». Все женщины в баре наблюдали за ним с благоговейным восторгом, а мужчины – с нескрываемой ревностью. Опустившись на самый большой, шоколадного цвета кожаный диван, Дэн вытянул руки вдоль его спинки и медленно выдохнул. Мэтью едва не разразился оргазмом в кресле справа от меня.
– Милли Армстронг, – сказал Дэн, прищелкивая своим идеальным языком о свое идеальное нёбо. – Как я не догадался сложить вместе два и два? Ты со мной в одном и том же кинопроекте. Как странно.
Он вновь подарил мне белозубую улыбку, на которую я попыталась невозмутимо ответить. Щелчок элегантных пальцев Дэна привлек внимание стоящего неподалеку официанта. Несомненно, он получит его с лихвой.
– Да, это будет потрясающе, Мэтью, – заявил Дэн Кленси, подмигнув хихикающему режиссеру. Переплетя пальцы рук у себя за головой, он снова прищелкнул языком. – Да, Мэтью, мне определенно нравится место наших натурных съемок, и здесь, в графстве Донегол, с моей Милли в качестве туристического гида мы, конечно, не ударим в грязь лицом. У нас многообещающее начало.
– Что он сказал? – пролепетала Фай, когда я в конце концов вернулась в наше логово с поджатым хвостом и в полном смятении.
– Туристический гид, – повторила я, без энтузиазма натирая воском свою доску для серфинга.
– Я ему покажу прекрасного туристического гида! Нахал. Ты не гид, Милли, ты его прекрасная звездная партнерша, трепло он такое. Устрою ему многообещающее начало. Я вышвырну глупого ублюдка на следующей неделе. Если он попробует вести себя с тобой подобным образом, так и сделаю. Невоспитанный дурак. Я всегда говорила тебе, Милли, что он трепло.
«Возможно, но совершенно очаровательное трепло».
Я фыркнула, чихнула и сконцентрировалась на натирании воском своей доски. Фай расхаживала по кухоньке, тихо бормоча непристойности в адрес Дэна Кленси. Слава Богу, мои родители только что уехали освежиться – Джорджина Армстронг никогда не была в восторге от сквернословия. Или от «пиджин френча», как она это любила называть.
Кто бы подумал – Дэн Кленси будет звездным партнером в моем первом большом фильме. Раньше мы только мечтали о том, чтобы вместе работать, – в те времена, когда, лежа на солнышке на Сент-Стивенз-Грин, читали сценарии перед кастингами. Не то чтобы нас когда-либо прослушивали на роли вместе. Просто всякий раз, когда получала работу, я просила Дэна выучить мужскую роль, но он всегда находил предлог увильнуть. Фай говорила, это потому, что Дэн всегда считал, будто он лучше меня. Он стремился к более крупной и престижной работе, и поэтому если пьеса или фильм оказывались достаточно хороши, чтобы на роль пробовалась Милли Армстронг, определенно они не подходили для Дэна Кленси. Конечно, она была не права. Очевидно, он просто ждал подходящей роли и момента, чтобы из нас получилась изумительная экранная пара. Дэн осторожничал.
Я гордо улыбнулась, втирая кусок воска вращательным движением в доску для серфинга. Дэн Кленси мог взбежать вверх по лестнице, пока я демонстрировала цыплячьи костюмы, но неожиданно мы оказались на одном и том же поле. Хотя Дэн и сделал вид перед Мэтью, будто он не подозревал обо мне, я была уверена в обратном. Дэн все знал, поскольку я сама очень подробно рассказывала ему об этом, когда говорила по телефону, сидя на волнорезе около нашего жилища. Для Дэна не было загадкой, кто его звездная партнерша, и если он согласился на роль, то, безусловно, думал, что пора нам снова стать командой. Мне импонировал его тайный план, и Дэн мог не волноваться – я умею хранить секреты.
Кто бы мог подумать – несмотря ни на что, Дэн Кленси и его похожие на девичьи глаза все еще оказывают на меня такой же эффект, что и прежде. Я пыталась не замечать нервную дрожь, но – и это строго между нами – во время нашей встречи в баре гостиницы сегодня утром я ловила себя на том, что жадно гляжу на него, желая, чтобы он был моим. Да, я вчера несколько раз целовала другого мужчину, и страстно, но разве можно контролировать желания сердца? Дэн, может быть, самоуверенный и слишком следит за собой, а Мак прост и естественен, как океан, но Дэн есть Дэн. Он был моей большой любовью еще в те времена, когда ничего из себя не представлял, а теперь он любимец публики и, несомненно, скоро станет любимцем всего женского населения мира, посещающего кино. У него потрясающая внешность, и его невозможно не заметить. Неужели я все еще люблю его? Не уверена; просто не могу ничего с собой поделать.
– Ну, Милли, – пробормотала Фай, топчась в гостиной и собирая туфли и жакет, – я надеюсь, ты покончила с этим дураком раз и навсегда.
Я прочистила горло и еще быстрее заработала воском. Фай продолжила:
– Этот мужик – идиот, Милли, и мне наплевать, во скольких дерьмовых телешоу он участвует или на сколько дурацких голливудских вечеринок он ходит. Он все равно идиот. Небось думает, что теперь, когда он продвинулся, стал слишком хорош для всех своих старых друзей.
Я пробормотала притворное согласие, не поднимая головы, опасаясь, как бы лучшая подруга не прочитала в моих глазах истину.
– Так. Ты просто выйдешь и покажешь этому паршивому гомику Дэну, из чего ты сделана, ладно? Докажи им обоим, что ты настоящая серфингистка, черт возьми, хорошая актриса и тебе под силу эта роль. И никаких хлопот. О’кей, Милли?
– Что? А, да, ладно.
– Милли, – Фай взяла меня за руку, – я думаю, если ты вотрешь еще хоть немного воска в эту доску для серфинга, возможно, она утонет к чертям, как только ты положишь ее на воду. Ты втерла его более чем достаточно.
Я перевела взгляд с Фионы на доску (уже немного походившую на свечу) и снова на Фиону.
– Возможно, ты права.
– Я всегда права, – хихикнула она, помогая мне встать на ноги.
Мы стояли, сцепив руки, в передней комнате хмурого, но очень уютного жилища, бывшего нам домом в течение последних трех месяцев. Фай подняла на меня глаза и улыбнулась так тепло, что я невольно усмехнулась в ответ и почувствовала, как напряжение потихоньку отпускает.
– О’кей, моя самая лучшая подруга Милли, – сказала Фай твердо, – вот и все. Теперь ты провела свои исследования. Мы сотни раз посмотрели все дурацкие фильмы о серфинге, которые когда-либо были созданы. Ты едва не уморила себя своими занятиями и даже спасла дельфина. Ты прошла длинный путь для городской девочки, страдавшей водобоязнью.
Я сжала губы и неуверенно кивнула.
– И разве у тебя не самая крутая доска для серфинга, не говоря уже о лучшем инструкторе. К тому же твои друзья всегда тебя поддержат. Поэтому все, что нужно сделать, – это поймать волну. Подождать, когда поднимется занавес, и дать своей публике единственное фантастическое представление, которого она ждет. И показать, на что ты способна, черт возьми. Ты можешь сделать это, Милли, ты лучшая.
Фай говорила совершенно искренне, стараясь поддержать меня. Я прижала ее к себе, слезы страха, волнения и предчувствия хлынули из моих глаз.
– Спасибо, Фай.
– Не за что, я твоя самая большая поклонница. В любом случае давай поспешим. Ты готова пойти и показать этим дуракам свое умение?
– Готова, – сказала я, делая глубокий вдох. – Покажем им.
Теперь я знаю, как бедный Келли Слейтер должен был себя чувствовать на чемпионате мира, ожидая своей очереди. Предположим, толпа, образовавшаяся на пляже, чтобы посмотреть мое шоу, довольно небольшая, но весьма значительна по составу собравшихся.
Фиона, моя лучшая подруга и самая большая поддержка, боровшаяся за мою карьеру с того момента, как мы встретились, никогда не сомневавшаяся в моем артистическом таланте, несмотря на идиотскую работу, которой мне приходилось заниматься. Она размахивала двумя гигантскими красными помпонами, непонятно откуда выкопанными; вечная группа поддержки. Я не хотела ее разочаровывать.
Там были и мои родители – полная противоположность Фионе, если речь заходила о том, что я делаю со своей жизнью. Они никогда не поддерживали моих фортелей, но волнующие события дня сбили их с толку. Присутствие Дэна Кленси на том же самом пляже явно произвело эффект на мою мать. Она не произнесла ни слова, с тех пор как мы пришли сюда, а это определенно было ей несвойственно. Я стремилась доказать им, что это не «воздушные замки». Я хотела заставить моих родителей гордиться мной. И стать лучше, чем дорогой, несравненный Эд когда-то. И было бы неплохо, если бы мой папа избавился от этой нелепой клетчатой плоской кепки и расшитой трилистниками шерстяной кофты.
Присутствовал на пляже и Мэтью, хитроумный кинорежиссер, из-за которого я приехала в Донегол. Мэтью не знал моей лжи насчет мастерства в серфинге, но он увидел мой потенциал актрисы и предоставил возможность. Мне просто необходимо быть на высоте.
