Текст книги "Тигровая акула (ЛП)"
Автор книги: Лорен Ловелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
Спустя полчаса я чувствую себя готовой столкнуться лицом к лицу с предстоящим дерьмовым представлением Лэндона, в котором принимаю участие и я. Я высушиваю и укладываю волосы, надеваю платье кроваво-красного цвета, которое взяла специально для этого ужина. Клиенты, типа Лавара, предсказуемы, они приверженцы старых ценностей. Нельзя отбросить лишнюю мишуру и сразу перейти к делу, о, нет. Они любят всю эту суету, полную тонкостями проведения совместного ужина за день до непосредственно самой деловой встречи, и, не приведи Господь, если вы сразу же перейдете к главным целям. Это та сторона бизнеса, включающая в себя этикет за пределом офиса, в которой я никогда не была хороша.
Я наношу блеск на губы и проверяю свое отражение в зеркале в последний раз, перед тем как скользнуть в туфли. Лэндон стучит в дверь несколькими минутами позже, и я беру клатч и открываю Бэнксу. Его глаза широко раскрываются и беззастенчиво пробегаются по моему телу.
– Ты выглядишь... хорошо, – поизносит он, и его брови хмурятся. Я закатываю глаза и подталкиваю его к выходу, чтобы, наконец, закрыть дверь и сдвинуться с места.
Мы заходим в лифт. Я прилагаю все усилия, чтобы игнорировать его, когда он встает ко мне ближе. В стенах "Маски" он подобен личному спасению. Он – глоток свежего воздуха, что-то освобождающее и волнующее, то, чего я постоянно жажду, но за пределами этих четырех стен он– заноза, засевшая во мне, постоянное напоминание о том, что я не такая сильная, как думаю. После ошеломительного фиаско в истории с его женой я действительно начинаю испытывать обиду и в то же время ненавидеть себя за то, что он в достаточной мере заботится о том, чтобы я не чувствовала себя ущемленной. Большая. Гребанная. Заноза.
Мы ловим машину всего за несколько кварталов от ресторана. Я забыла, как много нужно времени на дорогу в этом городе. Ты или застрянешь в пробке, или будешь идти пешком. А я не хожу пешком, потому что в моем гардеробе отсутствуют туфли без каблуков. Этот ресторан – одно из тех мест, где вам, вероятно, стоит записаться в очередь на месяц вперед, чтобы забронировать столик. Лэндон просто передал администратору имя Лавара, и нас провели к месту в самой глубине зала. Лавар встал, когда мы подошли.
– Лэндон, дружище, сколько зим, – приветствует он, и легкий намек на французский акцент в его голосе гармонично переплетается с более устойчивым американским.
– Лавар, это Джорджия Робертс, она – лучший брокер после Ангуса, но ты и сам знаешь, что он не любит покидать остров, – говорит он шутливо.
Я знаю, что Лавар такого же возраста, как и Лэндон, – ему около сорока – но Лэндон выглядит как тридцатилетний. У Лавара виски уже тронуты сединой, и тонкие пряди спадают на лоб. Он – невысокий мужчина, почти хрупкий, в той манере, в которой он себя преподносит. Он берет меня за руку, прикоснувшись к ней губами. Я стараюсь держать на лице улыбку, но это дается мне с трудом, пока я не замечаю, как губы Лэндона сжались в прямую линию.
– Очень приятно познакомиться, – говорю я, добавляя как можно больше слащавости своему голосу. Господи, я чувствую, что меня может стошнить от этого.
Мы едим, пьем вино и разговариваем. Все это время я усиленно игнорирую Лэндона и буквально выпрыгиваю из штанов, чтобы очаровать Лавара, так же, как и он меня. Чем больше я разговариваю с Лаваром, тем более кокетливым он становится, и тем сильнее портится настроение у Лэндона.
После подачи основного блюда к столику подходит официантка и вручает нам десертное меню.
– Хотите вы ознакомиться с выбором наших десертов? – спрашивает она с вежливой улыбкой.
– Нет, – отрезает Лэндон. – Спасибо, но нам пора, – говорит он Лавару в качестве объяснения. Они оплачивают счет и пожимают руки. Лавар снова целует тыльную сторону моей ладони, и его губы задерживаются чуточку дольше, чем принято.
– С нетерпением жду встречи, мисс Робертс.
– Взаимно.
Обмен любезностями закончен, и мы покидаем ресторан. Лэндон ничего не говорит, пока мы идем к машине, молчание продолжается всю дорогу до отеля. Я могу чувствовать напряженность и гнев, которые он излучает, словно маяк, и если молчание между нами только ухудшает ситуацию, я отказываюсь это признавать. Это он захотел, чтобы я отправилась в поездку. Он сказал мне обработать Лавара, и это именно то, что я сделала. Может, в следующий раз он дважды подумает, прежде чем меня использовать.
Как только машина останавливается у тротуара, я открываю дверь и быстро покидаю салон, направляясь в вестибюль отеля к лифту. Я с нетерпением жду, когда он приедет, постукивая носком туфель по мраморному полу. Невыносимо долго тянутся секунды, а его все еще нет.
– Проклятье! – вырывается у меня, и я вдавливаю палец в кнопку, прекрасно понимая, что это ничем не поможет.
Я разворачиваюсь, расхаживая из стороны в сторону, пока Лэндон не встает передо мной, заставляя меня врезаться в его широкую грудь.
– Может, остановишься, наконец?
Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах его лосьона после бритья, как дурочка, а потом заставляю себя сделать шаг назад. Я злюсь на него. Он злится на меня. Мы в безвыходном положение, и последнее, в чем я нуждаюсь сейчас, – это испытывать желание к нему. Приходит лифт, двери открываются. Я стремительно вхожу в кабину, и Бэнкс тут же следует за мной.
Внутри уже стоят двое парней в деловых костюмах, они нагло скользят взглядом по моему телу с почти высунутыми языками. Один из них делает это, стоя прямо передо мной, и я устанавливаю с ним зрительный контакт, окинув его своим лучшим взглядом скучающей сучки. Из-под воротника его рубашки поднимается волна красноты, делая лицо практически багровым. Довольная улыбка появляется на моих губах, прежде чем я разворачиваюсь лицом к дверям. Лэндон прислоняется к стене лифта, к его лицу накрепко приклеилось угрюмое выражение. Он пристально смотрит на этих двух парней, но, видимо, не чувствует достаточного удовлетворения от того, что бросает в них убийственные взгляды, поэтому резко хватает меня за руку и притягивает к себе.
Я не сопротивляюсь, потому что это было бы неловко, вместо этого я просовываю руку под его пиджак и нащупываю сосок, щипая его и скручивая прямо через рубашку. Он вздрагивает, но прислоняется к стене, не собираясь отстраняться. Он смотрит на меня, и на его лице мелькает тень недовольства. Отлично, я надеюсь, что это чертовски больно. Я снова поднимаю на него глаза.
Через несколько этажей двери лифта открываются, и двое наших попутчиков выходят. В ту же секунду, как только двери закрываются, Бэнкс поворачивается ко мне, прижимая к стене, у которой сам только что стоял.
– Не… – я вырываюсь, бью его ногой, попадая в голень, – прикасайся ко мне, черт возьми, – шиплю я, отталкивая его от себя.
– Соски-в-тиски, серьезно? – спрашивает он угрюмо.
– Ты меня лапал!
– Потому что тот парень практически трахнул тебя глазами, – парирует он.
– И что? Лучше это, чем твои прикосновения.
– Серьезно, котенок? Потому что я прикасался к тебе множество раз, – с издевкой бросает он.
– Ха! Здесь это не считается! – выкрикиваю я.
– У тебя какое-то умственное расстройство? – спрашивает он.
– Иди нахер, Лэндон.
Двери лифта открываются, и я выбегаю, шагая по коридору так быстро, как позволяют каблуки. Бэнкс с легкостью меня догоняет, когда я вставляю ключ-карту в замок. Я оставляю дверь открытой и разворачиваюсь, чтобы влепить пощечину, но он успевает проскользнуть в номер.
– Убирайся! – кричу я.
Он вздыхает и скрещивает руки на груди.
– Что с тобой не так?
– Со мной все в порядке. Просто ты...
– Я что? – он серьезен, сконцентрирован на мне.
– Пожалуйста, уходи, – молю я, отказываясь смотреть на него.
– Нет. Ты злишься. Ты злишься с понедельника, хотя ты солгала мне и сказала, что все в порядке. Итак, я не покину эту комнату, пока ты не скажешь, что случилось. – Но я просто не могу сказать ему, что случилось. Я не могу сказать ему, что меня беспокоит наличие у него жены, и что он даже не упоминал об этом; и, в конце концов, я не имею права злиться на него из-за этого. Я не могу сказать ему, что злюсь из-за того, что не видела его и даже ничего не слышала от него всю неделю. Я не могу сказать ему, что раздражена из-за того, что его не было во вторник в «Маске». Ничего из этого я не могу озвучить, поэтому просто молчу.
– Ты не знаешь меня, Лэндон. Даже близко.
Он ухмыляется и прикасается рукой к покрытому щетиной подбородку.
– Мне и не нужно. Даже идиот за километр разгадает твое настроение.
Я сжимаю кулаки.
– Мы сейчас в "Маске"? – спрашиваю. Он прищуривается, но не произносит вслух очевидный ответ. – Нет, мы не там. Это значит, что здесь и сейчас ты – мой босс. Мы не друзья. Ты не можешь судить о моем настроении, и ты не можешь злиться на меня за то, что я была слишком любезна с клиентом, потому что ты сам целенаправленно использовал меня ради собственной выгоды! – к тому времени, как заканчиваю, я чувствую легкую дрожь и подскочившее давление.
Его глаза встречаются с моими, и я могу разглядеть в них проблески молний.
– Он смотрел на тебя, словно хотел съесть, – Бэнкс сжимает челюсть. – Ты провела все эти гребанные границы в отношениях, котенок, и ты так и ждешь, когда я через них переступлю.
– Да, – отвечаю прохладно. – Я только этого и жду. – Он отворачивается и заставляет меня подпрыгнуть, яростно дернув на себя дверь. – Это были условия договора, изложенные тобой, – бросаю ему в спину, в отчаянной попытке остановить это. Но вся эта вышедшая из-под контроля ситуация ощущается как неизбежность, как поезд, который мчится мимо рельсов на полной скорости. Мужчины, подобные ему, любят устанавливать правила, а не следовать им.
Он разворачивается, налетает на меня, прижимая к окну, его рука удерживает меня за горло. Его губы рядом, я ощущаю его неровное дыхание на лице. Он близок к тому, чтобы потерять самообладание. Я могу чувствовать и видеть, как он сражается с этим.
– К черту контракт, – выплевывает он. Слова звучат как выстрел в тихую ночь, разрываясь в воздухе, оставляя только эхо моего молчаливого крика. Поезд официально сошел с рельсов и взорвался огненным шаром. – Только на одну ночь, к черту все, – его голос опускается почти до шепота.
Что-то глубоко внутри меня зашевелилось, похороненное в том месте, о существовании которого я даже не знала, некое чувство нужды, желание чего-то чужого и неизвестного. Я с силой оттолкнула от себя это ощущение, закрывшись так же быстро, как оно вспыхнуло. И потом я разозлилась. Я злюсь уже просто потому, что он осмелился предложить это. Я разъярена на него за то, что он поставил меня в это положение, за то, что перевернул с ног на голову мою продуманную жизнь, и больше всего я злюсь на себя за то, что я чертовски слаба, когда дело касается него.
Вместо того чтобы накричать, я заливаюсь фальшивым смехом.
– Ничего себе! Что, по твоему мнению, может произойти, Лэндон? Притащив меня в Нью-Йорк, собираешься продержать в горизонтальном положении все выходные? Левак укрепляет брак? – прошипела я, обхватив и притягивая его руку, сжимающую мое горло, ближе, пока мои губы не прикасаются к нему. – Ты думал, что я упаду на колени и дам тебе все, что не пожелала дать твоя жена? – мой голос понижается до хриплого шепота.
Он резко толкает меня к окну, так что моя голова ударяется о стекло.
– Так ты поэтому взбесилась, – его губы растягиваются в довольной ухмылке, и мне хочется ударить его, а потом врезать себе за то, что позволила ему добраться до меня.
– Я – не твоя офисная шлюха, Лэндон, так что боюсь, я не стану раздвигать перед тобой ноги, – выплевываю я, отчаянно пытаясь загнать нож поглубже, потому что он все еще держит ситуацию под контролем.
Он приближает ко мне лицо, его взгляд концентрируется на мне.
– Мне не нужно тебя трахать, Джорджия. Я просто не хочу, чтобы ты не смотрела на меня, как на гребаную деловую сделку, – в его словах мелькнул лишь намек на уязвимость. Такой парень, как Лэндон, может быть уязвимым, и это трогает меня. Я хочу возмутиться, но не могу.
– Как еще я должна на тебя смотреть? – Его глаза все еще прикованы ко мне, но хватка на горле слабеет.
– Только из-за твоего желания провести четкие границы ты не должна меня ненавидеть. – Боже, но я ненавижу, потому что возможность отбросить ненависть означает необходимость признать всю ту чушь, что мне больно, и что я просто жалкая дура.
– Думаю, мне придется, – отвечаю, опуская взгляд. Его рука перемещается с моего горла к затылку, подушечки пальцев касаются моей кожи.
– Ты слишком много думаешь, прекращай, – говорит он, и его губы прикасается к моим. – Ты мне нравишься, Джорджия. Я уважаю тебя, и, да, я хочу тебя трахнуть, но я думал, что мы были, по крайней мере, друзьями, если не кем-то большим друг для друга.
Я закрываю глаза, и мои губы раскрываются навстречу поцелую, а тело следует за ним. Моя голова падает вперед, и Лэндон притягивает меня ближе, прижимаясь своими губами к моему лбу. Я прижимаю руку, сжатую в кулак, к его груди.
– Мы не друзья, Лэндон, – шепчу я. – Я ничего не знаю о тебе. Ты ничего не знаешь обо мне. Я даже не знала, что ты был женат, и знаешь почему? Потому что я шлюха, которую ты трахаешь. Ничего больше.
Он подпирает пальцем мой подбородок и заставляет меня поднять взгляд. Выражение его лица нежное, но глаза полны беспокойства.
– Ты и понятия не имеешь, насколько ты ошибаешься.
– Ошибаюсь? – переспрашиваю я, потому что, если он на самом деле подумает об этом, то он увидит, что я права.
– Хорошо. Договорились. Давай тогда просто... поболтаем. – Я отступаю и грустно смотрю на него. – Как друзья, – поясняет он. – Никакого секса, никакой работы, только мы, – он указывает рукой на пространство между нами, и я хмурюсь. – Не все должно быть черным и белым. – И он прав. Часть меня тайно желает узнать о Лэндоне больше. Может быть, я просто не хочу быть его шлюхой, или, может быть, мне ненавистна сама идея о том, что у него есть жена, которая знает о нем все, в то время как я не знаю ничего. Так что я медленно киваю, и он ослабляет хватку, отступая назад с улыбкой.
– Чем хочешь заняться? – спрашивает он, отходя и усаживаясь на кровать. – Хочешь перекусить? – спрашивает он.
– Уф, мы только что поели.
Он фыркает.
– Размер блюд, которые нам подавали, был достаточен разве что для трехлетнего ребенка. Как так получается, что чем больше платишь за еду, тем меньше получаешь?
Вот так просто мы переходим на непринужденное общение. Я опускаю барьеры. Я даю себе возможность оценить компанию Лэндона, и это то, что я никогда по-настоящему себе не позволяла.
В каждой игре есть то, что меняет правила – центральная точка, которая разворачивает ход игры. Я думаю, что это она. Это именно та отправная точка, которая может повести тебя двумя разными путями, но ни один из них не является желательным, и я не хочу сталкиваться с последствиями, поэтому в данный момент просто выбираю игнорировать все это. Прямо сейчас. С остальным я разберусь по возвращению домой.
Лэндон заказал тонну еды и включил какой-то фильм.
– Итак, ты утверждаешь, что я ничего не знаю о тебе, – говорит он, засовывая кусочек чизкейка себе в рот. Я сижу у изголовья кровати, а Лэндон расположился на диване с едой.
Я пожимаю плечами.
– Не так уж и много можно рассказать. Я выросла в Лондоне, там же пошла в университет и потратила каждое следующее мгновение, с того момента как начала работать, на то, чтобы оказаться там, где я сейчас.
– Семья? Друзья? – он откидывается на подушки, расстегивая две верхние пуговицы рубашки. Мои глаза опускаются к небольшому оголившемуся участку его груди.
– Квинн – моя лучшая подруга. Родители умерли, – отвечаю я, не уточняя. Не то что бы я была очень с ними близка. Все мое детство прошло с нянями. У мамы обнаружили рак, когда мне было восемнадцать, а отец умер от сердечного приступа два года спустя. Я ненавижу говорить о себе, потому что это заставляет меня осознать, какой на самом деле жалкой выглядит моя жизнь. Лэндон указал на это, когда мы в первый раз говорили по-настоящему... на вершине одиноко, но это жертва, на которую я пошла осознанно. – Что насчет тебя? – спрашиваю, пытаясь отвлечь внимание.
Он опускает пустую тарелку на кофейный столик и поднимается, присаживаясь на край кровати и ложась на нее.
– Отца где-то все время носит, иногда мы болтаем, но он... – его губы растягиваются в кривой ухмылке. – Он занят своими женитьбами и очередными разводами. В данный момент женат на жене номер шесть.
– Вау.
Бэнкс смеется.
– Ага. Надежный парень. Мать умерла несколько лет назад. У меня есть брат – полная моя противоположность, в настоящее время он помогает детям в Африке или занимается какой-то другой ерундой.
– И жена, – добавляю я.
Он вздыхает, его пальцы запутывается в волосах, и он фиксирует взгляд на потолке.
– Ага. Я был совсем как ты. Сконцентрирован, целеустремлен... одержим. У меня никого не было, и мне никто не был нужен, и я ни в ком не нуждался и был счастлив. Однако, когда я встретил ее, она заставила меня почувствовать, что, возможно, мне кто-то нужен рядом. Она была сильной, красивой, у нее была модельная карьера, и я уважал ее, что редкость.
– Звучит знакомо, – бормочу я, подтягивая колени к груди и откидываясь на спинку кровати.
Его губы кривятся, и он поворачивается ко мне лицом. Он лежит на спине. Телевизор негромко работает на заднем плане, но никто из нас его не смотрит.
– Оказалось, что я совсем не хотел ее в своей жизни и определенно не нуждался в ней. За год брака все скатилось к чертям, но я все время был далеко и работал. Я редко ее видел, в таком режиме мы провели еще три года. Моя работа стояла на первом месте, потому что именно она была и является до сих пор моей первой любовью. Я никогда не любил Леанну. Я просто женился, потому что думал, что должен.
– Кризис среднего возраста? – ухмыляюсь я.
– Что-то типа того. Во всяком случае, документы на развод я отправил ей еще в прошлом году, и с тех пор она пьет мою кровь. По ее скромному мнению, она заслуживает отхватить половину от каждой компании, которой я владею, – он вздыхает. – Совет: не вступай в брак.
Я ничего не говорю, сосредотачиваюсь на одеяле под собой, выводя хаотичные узоры на ткани ногтем. На какое-то время между нами воцаряется молчание.
– Скажи что-нибудь, Джорджия.
Я пожимаю плечами.
– Я не знаю, что ты хочешь услышать, – притягиваю колени груди и снова откидываюсь на изголовье. – Что есть, то есть.
– Я хочу, чтобы ты сказала мне, что понимаешь и принимаешь мою ситуацию.
– Что если я не хочу её принимать?
Он смеется и погружает обе руки в свои волосы, фокусируя взгляд на потолке.
– Потому что ты тоже человек из плоти и крови. – Я моргаю, и он смотрит на меня. – И если судить по твоей недавней вспышке, то ты не смирилась с этим.
Я качаю головой.
– Я просто ненавижу быть игрушкой и не хочу быть использованной.
Он приподнимается и садится, опираясь на локти.
– Это то, что ты думаешь?
Я вздыхаю и откидываю голову на массивное деревянное изголовье.
– Мы используем друг друга, Лэндон.
Его глаза изучают меня, прежде чем он, наконец, кивает.
– Ладно, но я все еще был бы раздражен, если бы узнал, что у тебя есть муж.
– И что? Теперь ты хочешь, чтобы мне было до этого дело? – Иисусе, что с ним?
Он сжимает руку в кулак, и его взгляд опускается на кровать.
– Я... я не знаю.
Охренеть, я бы сказала, что мы оставили черно-белый мир в Лондоне, потому что прямо сейчас мы погрузились в океан серых полутонов. Никто из нас больше не поднимал эту тему, но нам и не нужно было. Однажды сказанное не вернуть назад. Мы уже сказали слишком многое.
Мы смотрим фильм, а затем я засыпаю прямо там, рядом с ним на одной кровати. Когда я проснулась, его рука обнимала меня за талию. Он остался верен своему слову. Он не пытался меня трахнуть или даже раздеть. На мне все еще были шорты и футболка, в которые я переоделась перед тем, как мы включили фильм. Его нос упирается в заднюю часть моей шеи, и я опускаю ладонь на его руку, обнимающую меня за талию, удерживая это прикосновение. Я хочу насладиться всего лишь еще одной минутой, одним мгновением, пока мы претворяемся, будто мы просто двое обычных людей, между которыми нет никаких границ. Это самая трудная вещь в мире – испытать вкус того, чем, как вы знаете, вы никогда не сможете обладать, потому что просто не можете себе этого позволить.
