Текст книги "Флирт"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Я слишком возгордилась и сейчас вознесла молитву о прощении мне этого греха, и я о нем от всей души сожалела. А что я убила Беннингтона – это меня не беспокоило.

– Сталью, силой и кровью повелеваю я вам вернуться в могилы и более не вставать.

Еще одна секунда того же мелькания в глазах.

Я вложила в слова силу, всю силу, что была у меня, и повелела ей действовать. Я вызвала их той силой, которая заставила встать мою убитую собаку, когда мне было четырнадцать. Я призвала их к себе той силой, которая привела к двери моей спальни в колледже убившего себя преподавателя. Призвала их той частью своего существа, которая заставляла вампиров вокруг меня кружиться, как мотыльков вокруг последнего света в темноте. Я призвала к себе мертвецов и повелела им покоиться и более не подниматься.

Я толкнула в них эту силу, и на что-то другое она наткнулась в них. На что-то сопротивляющееся, но их тела слишком были подчинены мне. Слишком много моей силы их анимировало, и огни гасли у них в глазах один за другим, и остались пустые оболочки, ждущие приказа.

– Покойтесь в мире и не поднимайтесь более, повелеваю я вам сталью, могилой и волей моей.

Они побрели в могилы безмолвной массой – только слышно было шарканье ног и шелест одежды. Перед нами остановилась Ильза Беннингтон, все та же очаровательная красавица, за которую ее муж был готов на убийство, но синие глаза были так же пусты, как у всех прочих. И на губах размазалась красная краска поярче помады.

– Господи! – шепотом ахнул Никки, но когда я шагнула от могилы прочь, он шагнул за мной вместе с Джейкобом. Ильза легла на могилу, и земля залила ее сверху, как вода. Никогда не приходилось мне укладывать столько зомби сразу. Отзвучал плеск земли, будто набегающих на берег волн, и все стихло. Зомби исчезли.

Мы стояли в такой глубокой тишине, что мой собственный пульс отдавался в ушах грохотом. Потом застрекотала где-то цикада, отозвалась первая лягушка, подул ветерок, и будто мир перестал задерживать дыхание.

Мы все снова могли дышать.

– Ты нас им чуть не скормила живьем, – сказал Джейкоб.

– Ты не забыл, что ты меня похитил?

Он кивнул, бледный даже при луне. Эллен тихо застонала у него на руках.

– Она оправится, – сказал он, будто кто-то его спросил.

И посмотрел на пистолет, который все еще держал в руке под ее телом. Видно было, как мелькнула в глазах мысль.

– Не надо, – предупредила я.

– Почему? У тебя больше нет зомби, которые меня съедят.

– Не надо, Джейкоб, – сказал Никки.

– Ты меня убьешь за нее?

Никки молча кивнул. Джейкоб посмотрел на меня:

– Жаль, что я не отказался от этой работы.

– И мне жаль.

Он посмотрел на Никки, потом на меня.

– Они пытали наших львов, чтобы на нас выйти.

Непонятно было, кому он это говорит.

– Мы бы сделали то же самое, – ответил Никки.

– Ты развалила мой прайд, – сказал он.

– Нет, Джейкоб, – возразила я. – Ты сам его развалил, открыв военные действия против меня и тех, кто со мной.

Он посмотрел на меня. Глаза раскрылись так широко, что белки сверкали.

– Это да, – ответил он. – Я чувствую, как они сюда мчатся, все ближе и ближе, спасать тебя – будто тебя надо спасать.

Он рассмеялся, но невесело.

– Иди, Джейкоб, – сказал Никки.

Джейкоб обернулся ко мне.

– Если в какой-нибудь еще работе всплывет твое имя, я от нее откажусь.

– Сколько бы денег ни предлагали? – спросила я.

Он кивнул:

– Нет такой цены, ради которой я бы снова к тебе подошел близко. – Он посмотрел на пистолет в руке под телом Эллен. Я видела, как он думает. – Я тебе предлагаю договор, Анита Блейк. Ты не ищешь меня, а я оставляю тебя в покое.

– Договорились.

Никки обнял меня:

– Джейкоб, я, похоже, остаюсь.

– Я знаю. – Он снова на меня посмотрел – сверкая белками слишком широко раскрытых глаз. – Я и сам не был уверен, что смогу уйти. Анита, я соберу всех своих, и мы тебя и твоих оставим в покое. Будь моя воля, я бы на Сент-Луис повесил предупреждающий знак для наемных громил.

– И что там было бы написано? – спросила я.

– «В этом городе живет зараза покруче тебя».

Джейкоб вернул мне мое оружие, веря, что я не выстрелю ему в спину, и пошел к границе кладбища, держа на руках Эллен, и лишь дойдя до деревьев обернулся и посмотрел на меня. Может, надо было его застрелить, но моя львица сочла, что вполне достаточно надрать ему задницу и отпустить. В мире львов ему не было дороги назад.

Оставалось только надеяться, что она знает, что делает.

Над деревьями затлел первый намек на рассвет, отчего они даже чернее стали на фоне пробуждающейся зари. Я чувствовала, как злится Жан-Клод, что не может прибыть ко мне, но были другие, которые могли, для которых дневной свет не помеха. Тут же, будто вызванные мыслью, из леса выбежали с пистолетами Мика и Натэниел, за ними еще какие-то темные фигуры. Прибыла кавалерия.

Они бросились меня обнимать, пока охранники проверяли, что противника здесь больше нет. Никки заставили встать на колени под дулами пистолетов и положить руки на голову. Он выглядел так, будто эта поза ему знакома. Я их обнимала и плакала, чего никогда не было раньше.

– Я думала, вас убили.

– Когда ты не вернулась с ленча, Берт нам позвонил узнать, не дома ли ты.

Натэниел прислонился ко мне лбом:

– Потом мы не могли тебя найти, и ты пропустила звонок от другого маршала насчет казни вампира. Мы пошли тогда в ресторан, где тогда с тобой обедали, и тот симпатяга-официант, Ахсан, рассказал, что тебя увезли два мужика в джипе. – Он целовал мое лицо, сверху вниз, дорожкой. – И ты пропала, и все связи оборвались. Я думал, ты погибла.

Он так меня обнял, что слышно было, как бьется об меня его сердце. Я обняла его в ответ, а Мика взял меня за другую руку.

– Жан-Клод поддерживал Натэниела и Дамиана энергией, но он знал, что ты ранена – это мы почувствовали до полного затемнения.

Он подошел к нам, Натэниел развел руки, и мы обнялись втроем.

– Я чуть не сдох ради тебя, и меня даже не обнимут? – раздался голос Джейсона.

Я отодвинулась, чтобы увидеть его, и он обнялся с нами.

– Извини, что пропустил самое интересное, но мне поручили найти защищенный от солнца дом для вампиров.

– Я ощутила его досаду, что он не может сюда попасть до рассвета.

– Досада – неплохое слово. И бешеный гнев – тоже хорошее, – сказал Джейсон и стер у меня с лица слезы.

– С этим что делать? – спросил один из телохранителей.

Я обернулась к Никки, все еще стоящему на коленях под дулами пистолетов.

– Он со мной. – Все обернулись ко мне. – Мне нужна была помощь, чтобы залечить раны, и силы достаточно, чтобы поднять мертвых и чтобы они вас не убили. Пришлось его подчинить. Покойный Рекс говорил, что видал вампиров, умевших так поступать с женщинами. Невестами Дракулы.

– Невесты Аниты? – спросил Джейсон. Я пожала плечами.

– Ты уверена, что ему можно доверять? – спросил Мика, глядя на Никки не слишком дружелюбными глазами.

– Не знаю. Но он меня защитил от своего прайда и чуть не словил направленную в меня пулю.

– Ты бы без него выжила? – спросил Мика.

Я подумала и ответила:

– Нет.

Мика подошел к Никки и протянул ему руку. Охранникам это не понравилось, но они знали, что с нами спорить не надо. Мика смотрел на высокого льва, изучая его лицо.

– Спасибо тебе от нас всех, что ее спас.

– Я же ее и похитить помогал.

– Я знаю, – кивнул Мика.

– Он едет с нами домой? – спросил Натэниел.

– Я так далеко пока еще не загадывала.

Тут Никки глянул на меня тревожными глазами:

– Анита, не бросай меня. Пожалуйста, прошу тебя, не бросай. – На его лице боролись друг с другом какие-то эмоции, но потом он свалился на землю и пополз ко мне, протягивая руку. – Анита, прошу тебя, умоляю, я ничего не могу понять, но мысль, что ты меня оставишь – она как смерть.

Я посмотрела на своих – Мика кивнул. Натэниел обнял меня, а Джейсон сказал:

– Я с вами не живу, ребята, так что права голоса у меня нет.

Я обняла его той рукой, которой не обнимала Натэниела.

– Они грозились тебя убить. Есть у тебя право голоса.

Он подошел к нам, посмотрел на льва, протягивающего к нам руку.

– Дотронься до него, дай нам ощутить силу.

Вот это Джейсон. Куда сообразительнее, чем прикидывается.

Я взяла протянутую руку Никки. Как только мы соприкоснулись, между нами искрой проскочила сила, побежала по коже теплой колючей волной, погладила Натэниела, ушла к Джейсону. Натэниел тихо застонал, Джейсон сказал:

– Вкусно.

Мика подошел к нам, потирая покрывшуюся гусиной кожей руку. В другой по-прежнему был пистолет.

– Ты ему замылила мозги.

– Ага, – кивнула я.

Он меня поцеловал в щеку.

– Мне так жаль, что тебе пришлось это сделать.

И в этот момент я поняла, что он знал, чего мне стоило вот так овладеть Ником.

Я поцеловала его в ответ и вошла в кольцо его рук, зарылась лицом в теплый аромат его шеи и почувствовала, как он меня обнимает. Слегка вдавился в спину пистолет.

Натэниел и Джейсон помогли Никки подняться. Он плакал – плакал при мысли, что я его могу оставить. Вот блин.

Я смотрела, как Никки испуганными глазами следит за мной, а Джейсон пытается его успокоить, а Натэниел подошел к нам с торчащим из кармана джинсов пистолетом, выпирающим из-под майки.

Я прильнула к Натэниелу и поцеловала его, тщательно и вдумчиво, и он растаял рядом со мной, и мы соприкасались руками, телами, прижимались друг к другу. Он отодвинулся со смехом:

– Анита, я тебя люблю.

– И я тебя тоже.

– Поехали домой.

– Домой – это мысль, – сказала я.

Мы двинулись в сторону рощи. Джейсон догнал нас бегом, и тут я поняла, что Никки остался у могилы. Я посмотрела – такой рослый, такой мускулистый, и такой потерянный.

– Что мне с ним делать?

– А что ты делаешь с любым из нас? – спросил Мика.

– Он чужой, и он пытался нас всех убить.

– Он сделает все, что ты ему скажешь, Анита, – сказал Джейсон. – Он еще менее свободен, чем все мы.

– Я это сделала нарочно, Джейсон. Я нарочно забрала у него все.

– Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы к нам вернуться, – ответил он.

– На самом деле я хотел щенка, – сказал Натэниел. – Но я думаю, мы можем сказать, что он за нами увязался до самого дома.

– Я тебе говорила, что мы подумаем о собаке.

– Может, пока возьмем котенка?

– Он не котенок, – возразила я.

– А с виду – очень похож.

Я посмотрела на стоящего у могилы Никки и поняла, о чем он. Очень одиноко он стоял, но не сделал ни одного движения в нашу сторону, и так он и будет стоять, пока я не велю ему делать что-нибудь другое. Я ему сказала, чтобы он оставался у могилы? Не помню.

– Нельзя его так оставить, – сказал Мика.

Я вздохнула.

– Никки, иди сюда.

Он просиял, будто я ему сказала, что завтра рождество, и припустил к нам вприпрыжку. Мы легли спать в мотеле, куда Джейсон устроил Жан-Клода и других вампиров, чтобы их не нашел рассвет и не сделал с ними чего-нибудь ненужного. Мы вчетвером залегли на двуспальной кровати, а Никки на полу рядом с нами – его начинало трясти при мысли, что он не сможет остаться со мной в одной комнате.

Помоги мне Боже.

Но утром я проснулась с ванильным ароматом волос Натэниела, рассыпавшихся у меня по лицу, с теплым ощущением прижавшегося ко мне сзади Мики. Джейсон закинул руку и ногу на Натэниела, чтобы касаться меня даже во сне. Я услышала на полу возню, и Никки сел, протирая глаза спросонья. Он улыбнулся мне, будто увидел самое красивое, что есть в мире. Я знала, что это ложь, но в окружении моих мужчин в теплой щенячьей куче я не могла быть недовольной. Я отобрала у Никки свободную волю, я намеренно сожрала его жизнь. Он никогда уже не будет свободным, не будет сам себе хозяином.

Мика шевельнулся сзади и поцеловал меня в плечо.

– Доброе утро, – сказал он, и этого хватило. Жалела ли я о том, что сделала с Никки? Да, жалела, но когда Натэниел моргает лавандовыми глазами из-за водопада своих волос, а Джейсон, бормоча: «Рано еще вставать», – гладит меня по плечу, я это вполне могла пережить.

Послесловие

Где я беру сюжеты? Как я определяю, что сюжета хватит на целую книгу? Как мне удается написать целую книгу? Как это я пишу изо дня в день? Что помогает мне прийти в настроение, чтобы брать слова из воздуха и вставлять в книгу?

Такие вопросы чаще всего задают мне будущие писатели или просто люди, которые думают, что быть писателем – это, пожалуй, интересно, или трудно, или легко, или вообще непонятно как. И все это правда – причем зачастую одновременно. Я свою работу люблю. Именно ею мне всегда хотелось заниматься с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать – ну, кроме того еще, что мне хотелось стать биологом-натуралистом, но это был зигзаг; сердце мое всегда принадлежало и будет принадлежать музе. Она меня подцепила где-то лет в двенадцать, но крепко насадила на крючок в четырнадцать, когда я прочла сборник рассказов Роберта И. Ховарда «Голуби преисподней». В этот миг решилось, что я не просто хочу быть писателем, а обязательно писать ужасы, темную фэнтези, героические саги, создавать несуществующие миры и описывать наш мир, но с парой нагоняющих жуть изменений. Это был миг откровения, и после я уже никогда не глядела назад.

«Флирт» – мой двадцать девятый роман за примерно пятнадцать лет времени – и пространства. Я кое-что знаю о труде писателя и о том, что он значит как профессия. А значит он горы труда до седьмого пота и очень толстую шкуру, которую не пробьют все первоначальные отказы. Но главное – нужна идея, сюжет.

Прежде всего я должна внести ясность: я не понимаю вопроса «Где вы берете сюжеты?» Есть у меня знакомая, выросшая через дорогу от меня, и она меня спросила, когда я уже выпустила несколько первых книг: «Как ты находишь такие сюжеты, ты же выросла здесь?» Имелось в виду, что небольшой городок посреди сельскохозяйственного штата – не самое вероятное место, где можно найти писателя, создающего мистические триллеры. Я ей задала вопрос, который действительно мне был интересен: «Ты же выросла здесь, как может быть, что тебе не приходят в голову такие сюжеты? »

Не могу вспомнить время, когда я сама себе не рассказывала историй – по крайней мере, мысленно. Зачастую я пересказывала действительное происшествие, всякий раз слегка приукрашивая – одна из причин, по которым я не стала заниматься журналистикой. Но чаще всего приходили мысли о феях, чудовищах, вампирах, вервольфах. Путающее, но красивое, страшное, но заманчивое – вот что меня привлекало в детстве. Наверное, я так и не переросла идею, что если появится существо, которое может выпить мою кровь или съесть меня, но при этом быть привлекательным, – то я ему буду принадлежать со всеми потрохами. В четырнадцать я написала свой первый законченный рассказ. Описывалась настоящая кровавая баня – уцелел только младенец, уползший в лес. Подразумевалось, что там он умрет от голода или будет съеден дикими зверями. Мне в детстве жизнерадостности было не занимать.

Понятия не имею, откуда взялась эта первая история, да и не была она такой уж выдающейся, но это был первый мой законченный сюжет, чем он и ценен для меня. Но как я нахожу сюжеты, которых хватает на целую книгу, и настолько хорошие, чтобы их на книгу хватило? Забавно, что вы спрашиваете, потому что именно это я и пытаюсь объяснить.

Сейчас я попытаюсь рассказать, откуда именно появился сюжет «Флирта». Я расскажу, как пришла в голову первая сцена, потому что для меня обычно книга начинается с какой-то сцены. В голове крутится мини-фильм или стоп-кадр из видеоролика, и это та самая ось, на которую потом наворачивается вся книга. Первый момент – я что-то вижу или испытываю, и тогда собирается комок где-то под ложечкой или вдруг начинает покалывать кожу. Возникновение сюжета слегка сродни зарождению влюбленности: ты с кем-то общаешься, и человек что-то сделал вдруг или что-то сказал, и у тебя такой душевный подъем – Ага, мне это нравится. Вот так же и с сюжетами. Я вам сейчас расскажу о зарождении сюжета и даже покажу ту плодородную почву, в которой смогла укорениться и вырасти идея – на что ушел почти год. Потому что идея в этом смысле похожа на семя: чтобы вырасти в приличную большую книгу, ей нужна хорошая почва.

Я расскажу вам о расписании, которого я придерживалась, о числе страниц в день, о том, какую слушала музыку, о книгах, которые пришлось прочесть для написания этого романа. Я выложу перед вами весь свой творческий процесс – от зарождения до завершения. Поможет ли это вам сделать то же самое? Не знаю. Ответит ли на вопрос, где я взяла сюжет и откуда знала, что его на книгу хватит? Да, ответит.

Во-первых, что я имею в виду под плодородной почвой? Это набор обстоятельств или расположение ума, дающие мне возможность оценить идею и почти мгновенно увидеть ее возможности. Это расположение ума позволяет мне писать короткие рассказы одним восторженным порывом, вдохновленным музой, а однажды удалось родить сюжет для книги и ее закончить за считанные недели.

Все началось с вечеринки в доме моих друзей Венди и Дэйвена. Они живут далеко, за несколько штатов от нас, и это для рассказа важно, потому что из-за этого нам с Джонатоном, моим мужем, пришлось туда лететь и несколько дней жить в гостинице. Среди других очаровательных и прекрасных гостей была Дженни Бриден, создатель серии комиксов «Трусы дьявола» – в которой ничего не говорится о белье сатаны, зато очень много полуавтобиографического материала о самой Дженни, изложенного в юмористических тонах. Мы с Джонатоном фанаты ее серии и познакомились с автором на «Комиксконе 2007». Оказалось, что она поклонница моих книг, так что восторженный визг оказался взаимным, и это было классно. Мы с ними со всеми на следующий год приехали на «Дрэгонкон», но поездка к Венди с Дэйвеном была первой возможностью неспешно и с удовольствием провести время с Дженни.

У меня много есть друзей-писателей. Есть художники – от скульпторов до графиков и авторов комиксов. И всегда с этими артистическими ребятами весело. Они помогают высечь искру идеи и взглянуть на вещи свежим взглядом, но комиксы Дженни просто радуют. Она записывает на диктофон или на бумагу, что вокруг нее говорится смешного, и вставляет в комиксы. Ежедневно создает стрипы, и это тоже получается смешно. Я бы ежедневный стрип делать не могла. И уж точно не могла бы каждый день смешить.

Мы с Дженни слышим и видим одно и то же, но она при этом говорит что-то в свой телефон-диктофон, и получается смешно, даже смешнее, чем было в действительности. Я стала помогать ей собирать смешные словечки, но у меня те же самые вещи пробуждали идеи мрачные. Как будто мы живем в чуть различных версиях одного и того же мира. У нее – ярче, веселее, смешнее даже, и очень много природного юмора. У меня – темнее, больше открытой сексуальности, даже с некоторыми отклонениями, агрессии, иногда агрессивного секса, и самые невинные моменты у меня в голове немедленно превращаются в потенциальные моменты убийства и ужаса. В голове у Дженни звучит смеховая дорожка, и даже когда в шутках есть сексуальная подоплека, они все равно очаровательны и никогда не переходят ту грань извращения, по другую сторону которой обычно развиваются все мои сюжеты, приветливо помахивая менее отмороженным собратьям, оставшихся по ту сторону черты. Если бы она не говорила вслух в диктофон или не просила иногда повторить последнюю фразу, я бы даже не догадывалась, насколько ее вариант событий веселее моего. Она чуть подправляет реальность – и та тут же превращается во что-то куда более веселое.

Потом она связалась со мной и Джонатоном и переслала нам несколько стрипов – проверить, что нас они не смущают. Она берет реальность и перемещает ее на более высокий уровень абсурда, и выходит не то, что произошло вот на самом-самом деле, а то, что едва не произошло или почти то, что произошло. И сразу видно, что это было весело, а когда Дженни перенесет событие на бумагу, пропустив через себя, получается еще веселее.

Я поняла, что два художника, видя и переживая одно и то же, увидят и почувствуют совершенно разное. Это понимание открыло мне глаза, освежило восприятие и заставило по-новому взглянуть на вещи. Этот случай, как и многие другие события последнего года, не только помог мне многое понять, но и подтвердил заодно, что никогда мне не быть по-настоящему белой и пушистой. Просто не мое это, и к концу года я вполне с этим смирилась, радуясь хотя бы чуть более светлому оттенку своей мрачности.

Перенесемся вперед на несколько месяцев, когда зима сменилась летом и мы с Джонатоном снова навестили Венди и Дэйвена. Незадолго до отъезда мы то ли поздно обедали, то ли рано ужинали, а потом они нас должны были отвезти в аэропорт. Сидели мы в симпатичном ресторане, где бывали с ними раньше, в кабинке в форме буквы U, приятной и уютной.

Подошел официант принять заказ – блокнот, ручка готова записывать. Спросил, что мы будем пить. Кажется, мы с Джонатоном заказали первыми, потом была очередь Дэйвена, а по другую сторону от него сидела Венди. Дэйвен изучал меню и только теперь поднял голову. Клянусь – он только посмотрел на официанта открытым взглядом, ничего больше. И официант тут же из разумного и расторопного человеческого существа превратился в лепечущего идиота.

Я, наверное, забыла сказать, что Дэйвен ростом в шесть футов три дюйма, и волосы у него до талии? Каштановые волосы, но из тех, что на сквозном свету играют настоящим золотом. Огромные светло-карие глаза, которые бывают и карими, и серыми, и зелеными – зависит от настроения. Вандейковская бородка и усы, придающие ему вид достаточно пожилой, чтобы заводить романы в своей возрастной группе и чтобы не приставали каждую секунду мужчины, потому что его интересуют только женщины. Это я пытаюсь сказать, что Дэйвен – красавчик, и еще какой. Да, в качестве последнего штриха: его жена, Венди ростом шесть футов один дюйм, блондинка с огромными синими глазами, а округлости у нее такие, что гетеросексуальные мужчины рыдают, а гомосексуальные женщины умоляют. Если вы комплексуете по поводу собственной внешности, то рядом с этой парой вам лучше не находиться.

Умом я понимала, что они красавцы, и понимала, что у Дэйвена как минимум черный пояс по флирту, но до той минуты не представляла себе, что он может сделать, просто подняв голову. А как только Дэйвен заметил реакцию официанта, так тут же ему улыбнулся – и официант растаял лужей на полу. Мне даже его жалко стало – почти.

– А... э... я... я вам напитки принесу! – выпалил он.

Мы все четверо в унисон кивнули:

– Да, пожалуйста.

И официант исчез.

Дэйвен обернулся к Венди и чуть ли не подпрыгивал на стуле, оживленно потирая руки.

– Можно мне с ним поиграть?

– Нет, – ответила Венди.

Дэйвен надул губы:

– А почему?

Не знаю, удастся ли мне передать, как это получается: мужчина такого роста, с широченными плечами, подпрыгивает на стуле, потирает руки и дуется, – но у него получается. И получается естественно.

– Потому что исхода два: либо мы получим блестящий сервис, либо вообще не увидим своей еды, – объяснила Венди.

Официант вернулся, принеся нам всем воду – что было хорошо, потому что именно воды мы хотели. Потом он спросил, кто что заказывает из еды. Но принимал заказ, глядя только на Дэйвена, будто вообще никого больше за столом не было. Дэйвен же просто глядел ангельскими глазами и улыбался блаженно.

Не помню, под какими предлогами официант то и дело возвращался к нашему столу. Помню только, что не надо было ни разу просить, чтобы нам доливали в бокалы – они просто были полны, и хлеб не кончался, и – ну да, официант, подходя к столу, ни на кого, кроме Дэйвена, не смотрел.

Кстати, меня никак не напрягает, что у меня такие красивые друзья – оба. Обычно я просто радуюсь реакции окружающих на эту пару, особенно на Дэйвена, окруженного какой-то совершенно неизъяснимой харизмой. Но я сидела вплотную к Дэйвену. Джонатон и Венди по краям подковы, а я прямо рядом с ним, и официант смотрел лишь в улыбающееся лицо Дэйвена. Я, кстати, не говорила еще, что еще до того спросила Дэйвена, как он так очаровывает людей? Так вот, спросила, и он мне объяснил. Этот способ я потом использовала, чтобы хорошо выглядеть перед камерой в роликах и в интервью по поводу моей книги «Обнаженная натура», но сегодня, в этот момент, я воспользовалась им для результата более близкого и непосредственного.

Подняв взгляд вверх – а поскольку я миниатюрная, так пришлось слегка задрать голову, – я чуть-чуть склонила голову набок и улыбнулась. Официант продолжал пялиться на Дэйвена, и я признаю, что мне пришлось придвинуться ближе и сделать так, чтобы официант убедился: у меня тоже есть выпуклости. Один был вопрос: интересуют его только мальчики, или женская грудь обладает некоторой привлекательностью? Подождем – увидим.

Он чуть повел глазами в сторону – и стал делить внимание между нами двумя. Я, честно говоря, не думала, что умею так хорошо флиртовать, но до официанта дошло, что он никому в глаза не смотрит, кроме Дэйвена. Смотреть на меня и видеть при этом Дэйвена он мог, потому что мы сидели рядом. А смотреть на Венди или Джонатона и при этом видеть Дэйвена он не мог. Мой муж тоже с виду ничего себе (рыжевато-белокурые волосы волной до плеч), и у него тоже вандейковская бородка и ярко-рыжие усы – примерно по тем же причинам, по которым их себе отрастил Дэйвен, потому что выглядел он двенадцатилетним, а хотел существовать в собственной своей возрастной группе. Еще ему надоело чаще получать предложения от мужчин, чем от женщин. Добавьте к этому миндалевидные синие глаза, как у скрещенного с арабом викинга, и его более чем устраивающий меня рост (пять футов восемь дюймов), и... ну, дальнейшие описания были бы слишком личными. Самое важное, что узнала я о флирте: важно не то, какие у тебя исходные данные, а важно, как ты их используешь. Мы с Дэйвеном, флиртуя с официантом, готовы были использовать все, что у нас есть, а наши супруги не желали опускаться до этого уровня. Можно было лишь снять шляпу из уважения к их характеру и вернуться к издевательству над официантом.

В конце концов мы получили счет, расплатились, оставили чаевые и ушли. Официант ну так уж обхаживал Дэйвена, чтобы оставил телефончик, чтобы перезвонил, ну чтобы вообще не уходил совсем. Дэйвен еще раз очаровательно улыбнулся, и мы ушли. Я думаю, что именно тогда, уходя, я обернулась к ним ко всем и сказала судьбоносные слова:

– Будь тут Дженни, она бы из этого сделала потрясающе смешной комикс, но если уж я возьмусь за этот сюжет, все будет куда как хуже. Агрессия, или агрессивный секс, или то и другое вместе и плюс еще гора трупов.

Все мы рассмеялись, они нас отвезли в аэропорт, мы улетели домой.

Но идея уже родилась, уже появилась.

Пролетели недели две, и я глубоко закопалась в написание последней книги моей другой серии, про Мередит Джентри – принцессу фейри и частного детектива. Это была книга «Прегрешения богов» и она меня подстегивала, начисто перекрыв все линии вдохновения. Обычно это значит, что у меня прорывается новая идея. Если я могу эту идею сформулировать и записать, то так и делаю и тут же возвращаюсь к той книге, которую должна писать, а идея пусть там себе булькает, отставленная на малый огонь.

Но когда я села, чтобы ее записать, она не захотела тормозить. Я написала первые страницы и заставила себя вернуться к «Прегрешениям богов», но книга ползла черепашьим шагом. Я вспомнила: последний раз со мной такое было в середине написания «Пляски смерти», и книгой, которая перебила процесс, был «Мика». Поэтому я себе позволила поделить рабочий день, заставляя себя работать над книгой, которую надо писать, и позволяя себе разрабатывать идею, которая не хотела умирать. Так получился «Флирт».

Как же я делю внимание свое и музы между двумя проектами? С помощью музыки. Я включаю на каждый проект свою музыку, так что по звуку знаю, когда сажусь, над каким из них я сейчас работаю. Оказывается, что музыка может быть так тесно связана с персонажем или книгой, что иногда мне приходится откладывать в сторону песню, или альбом, или целый ансамбль, пока не вернется способность их слушать без того, чтобы не хвататься сразу за книгу, с ними связанную. Для «Флирта» музыкой были «The Fray», «Flaw» и альбом Тори Эймос «Аномальная тяга к греху». Под нее я погружалась в мир Аниты и в этот сюжет. Час за часом, день за днем, неделя за неделей эта музыка включала мое воображение, и оно говорило мне, что мы делаем. Я думаю, что правильная музыка – это как волшебная кнопка в голове, и даже по прошествии нескольких месяцев определенная песня наводит меня на мысль о том или ином персонаже или сцене в книге. И людей реального мира я тоже ассоциирую с песнями, поэтому, тот факт, что у каждого моего воображаемого друга – своя музыкальная тема, не так уж удивителен. Но я выяснила, что стоит только найти правильную музыку, как книга – любая книга – пишется куда легче и куда проще. Настал наконец момент, когда мне просто нужно было отдать себя этой работе, «Флирту», и пусть он отъест кусочек от моего существования. Я просто отметила даты в календаре на стенке кабинета, и оказалось, что я отдала книге всего две недели – а остальное время она жила у меня в голове, разделяя мое время с Мерри и «Прегрешениями богов». В среднем получалось восемь страниц в день, а в последний день был достигнут рекордный результат – двадцать пять. Книга писалась так же быстро, как «Мика», с той разницей, что больше прошло времени, пока у меня возникло желание выделить книге отдельное время в расписании. Работа с двумя разными издателями над двумя сериями бестселлеров похожа на попытку крутить два романа одновременно. Это можно, но бывают моменты, когда каждый из них требует полностью твоего внимания, и тогда писателю хоть разорвись.

Закончив «Флирт», я смогла вернуться к «Прегрешениям богов» со свежим взглядом, новым вниманием и обновленным энтузиазмом. Как было с «Пляской смерти» после «Мики».

В «Флирте» есть сцена, в основе которой – случай в ресторане с Дэйвеном и Венди. Почти всю роль Дэйвена я отдала одному из мужчин Аниты. Мика и Анита получили роль Венди, и Анита – еще моей немножко. Я сделала с реальной жизнью то, что делает с ней Дженни, только этот умилительный случай обернулся жуткой кровавой драмой, с сексом и насилием, с хорошим счетом трупов, – ну, как я и предсказала.

Дэйвену и Венди я дала почитать этот роман пораньше, чтобы они увидели: я сделала именно так, как сказала. Это всех позабавило, а у меня вдруг оказался на руках роман об Аните Блейк на этот год. Класс!

Вот так возникла идея – и так она реализовалась, так я ее написала. Но чтобы доказать вам, что главное – не сама идея, а художник, которому она попадет в руки, я попросила Дженни сделать по ней стрип комиксов. Рассказала ей, что произошло в ресторане – а она сочинила комикс. Веселый, милый и никто не гибнет. Та же самая сцена у меня вышла смешной, очаровательной и нежной, слегка грустной, но запустила каскад страшных событий, потому что у меня в эту сторону мозги работают. Чтобы понять, как работают мозги у Дженни Бриден, переверните страницу и посмотрите ее комикс.