Текст книги "Флирт"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Никки, не надо меня теснить.

– От нее пахнет правдой, – сказал он, все еще слишком близко.

Джейкоб кивнул, но сказал:

– Чуть подальше, Никки. Не надо нам случайных прикосновений.

Никки сделал пару шагов назад, и я пошла за Джейкобом, глядя в его широкую спину, а сзади меня конвоировал Никки. Не было ни разговоров, ни вопросов: мы просто шли к двери. Мило, что клиент не заставил нас идти через вход для слуг. Кстати, в новых особняках есть ли входы для слуг?

– Вопросов не задаешь, – заметил Никки.

– Ага.

– Почти все спрашивают, особенно женщины. Они всегда слишком много говорят.

Джейкоб позвонил в звонок, в доме раздался густой мелодичный звук.

– У тебя в привычку вошло похищать женщин?

– Работа есть работа.

– Это да, – согласилась я.

Мы прислушались к птичьей трели. Где-то далеко кто-то косил газон мощной косилкой.

– Они нервничают, потому и разговаривают.

– Сейчас только ты разговариваешь, Никки.

– А я не нервничаю, – сказал он, но слишком быстро сказал, с некоторой напряженной интонацией.

– Врешь, – ответила я спокойно.

– Брось, Никки, – сказал Джейкоб и слегка расправил плечи. Я поняла, что он услышал то, чего я не слышала. Через секунду отворилась дверь, и я оказалась лицом к лицу с Тони Беннингтоном.

– Мать твою, – сказала я.

Он настолько с виду казался более нормальным, чем Натали Зелл. Обычный убитый горем муж, который пытался торговаться с Господом, чтобы тот вернул ему жену. Но когда Господь не стал слушать, он попытался договориться с кем-нибудь другим, чуть пониже неба. Если Бог тебя игнорирует, дьявол становится намного симпатичнее.

– Так-то лучше, – сказал Никки. – Ты и правда не знала.

Но это он сказал мне в спину, и не знаю, слышал ли его «клиент». Если слышал, то мне абсолютно плевать.

– Окажите честь моему дому, миз Блейк.

Он даже сделал широкий приглашающий жест рукой внутрь дома. Я подавила в себе очень сильное желание врезать ему в челюсть.

Никки перехватил мою правую руку – рукав и его перчатка не допустили контакта кожи с кожей, но держал он крепко. Наклонившись, он прошептал:

– Бить клиента – это не поможет.

– Почувствовал, как я напряглась? – спросила я шепотом.

– Ага.

Я стала было возражать, что не собиралась всерьез бить Беннингтона, но это могло бы оказаться неправдой. Я хотела его ударить, очень хотела. Очевидно, нервозность и тот страх, который я себе не позволяла чувствовать, переходили в агрессию. Ну и хорошо, блин, меня устраивает.

Конечно, от этой злости львица стала пробираться вперед через метафорическую траву, припадая к земле. Мне пришлось закрыть глаза и выровнять дыхание. Вдох, выдох, медленно, ровно. Контролируя дыхание, контролируешь эмоции. Решив, что могу посмотреть на Беннингтона, не испытывая желания дать ему в морду, я открыла глаза.

Он смотрел на меня, серые глаза глядели неуверенно, как у человека, который купил собаку, но ничего заранее о ней не выяснил, и сейчас собака собирается сожрать кота.

– Я понимаю ваш гнев на меня, миз Блейк. И мне искренне жаль, что до этого дошло.

Эхо тех слов, что я сказала ему у себя в офисе. Я искренне соболезновала его утрате, искренне сожалела, что не могу ему помочь. Воспоминание никак не помогло мне пригасить гнев – он полыхнул снова, и опять рука Никки сжалась у меня на запястье. Она мне напомнила, что лишь мое самообладание стоит сейчас между моими любимыми – и пулей снайпера. Я должна сдержаться.

– Вы хотите поднять свою жену как зомби, – сказала я совершенно пустым голосом.

Где-то внутри себя я начала сворачиваться, складываться, уходя в то тихое место, куда ухожу, убивая не в перестрелке, а наводя пистолет и спуская курок, имея время и возможность передумать. В то безмолвие, когда я решаю отнять жизнь, имея возможность ее сохранить. Когда я решаю, что стоящий передо мной заслуживает смерти, и совесть оставалась у меня чистой. Вот сейчас как раз был такой момент, и он помог мне остудить охоту львицы. Холодное это место – в которое я ухожу, когда убиваю.

Я представила себе Беннингтона с моей пулей во лбу, и жить стало приятнее. Картинка помогла мне улыбнуться ему и успокоиться.

– Она спокойна, – сказал Никки, отпуская меня.

– Ага, – ответил Джейкоб. – Как бывает спокоен Сайлас.

Он всматривался мне в лицо, и не метафизические способности помогли ему понять выражение моего лица и безмятежность взгляда.

– Ты с Сайласом ее сравнил? – спросил Никки. – Вот блин.

Я не знала, кто такой Сайлас, да и не интересовалась. Надо было бы, наверное, но мне было не интересно. Я заставила себя посмотреть на что-то, кроме лица Беннингтона. В опасной ситуации входы и выходы могут оказаться важны.

Комната была вся белая: белый ковер, белая кожаная мебель, стены слегка иного оттенка, но тоже белые. Как будто выбирали, какой должен быть цвет, но так и не выбрали. Женщина раскинулась на плетеной ротанговой кушетке в окружении тропических растений, покрытых алыми и розовыми цветами. И вот это был единственный цвет во всей этой белизне. Изображение нависало над комнатой, как идол языческой богини – или как алтарь ее. О боже мой.

Что до выходов, имелись большие стеклянные двери сбоку от камина и еще несколько в нижней половине просторного открытого помещения. Коридор уводил дальше вниз, а широченная лестница – вверх.

Никки наклонился и прошептал:

– Нет смысла в разведке помещения, Анита.

Я даже не глянула на него, будто и не знала, о чем он говорит, но мне не понравилось, как внимательны оба льва ко всем моим действиям. Это мне может ограничить возможности.

– Ваш человек достал то, что нам сегодня понадобится?

– Сайлас это сделает.

– Я вам плачу большие деньги, мистер Леон.

Я решила скаламбурить: когда сомневаешься, пошути.

– Леон, – сказала я. – Ну так не похоже на твою настоящую фамилию.

Он посмотрел на меня недружелюбно.

Я улыбнулась – была на это способна, потому что успокоила себя картинками агрессии, и освободила разум настолько, что могла обследовать комнату и думать. Этому способу не учат в школах бизнеса, но мне он помогает.

– Сегодня это моя фамилия.

– А что неправильного в фамилии Леон? – спросил Беннингтон.

– Она от латинского слова leo, что значит лев. Вам это не кажется забавным? По мне, так просто животики надорвешь.

– Кажется, мне больше нравилось, когда ты молчала, – сказал Джейкоб.

– У них очень хорошие рекомендации, миз Блейк.

– Вы их наняли наблюдать за мной и моими бойфрендами за несколько дней до вашего прихода ко мне. До того, как я вам отказала.

Злость попыталась разгореться снова, и мне пришлось слегка замедлить дыхание, сосредоточиться на пульсе. Я снова представила себе труп Беннингтона, но злость хотела, чтобы он уже был мертв, и то же самое говорил зверь. Убей его и сожри прямо сейчас, зачем ждать? Животные расплату не откладывают.

– Я вам говорил, миз Блейк, я навел о вас справки. Все, что я о вас узнал, подсказывало, что вы мне откажете, так что я заранее подготовил запасной вариант.

– Запасной вариант. Так теперь называются похищение и убийство руками наемников?

У него чуть дрогнули веки, будто слишком прямолинейное высказывание оскорбило его чувствительность.

– Я искренне надеюсь, что до этого не дойдет, миз Блейк. Если вы поднимете мою жену, ничего не случится с вашими любимыми мужчинами. Вы вернетесь к своей жизни, а я к своей.

Я посмотрела на Джейкоба:

– Ладно, он – любитель, но ты же профессионал. Как ты собираешься организовать для всех нас безопасный возврат к обычной жизни?

– Отчего бы нам не присесть? – спросил он.

– Ой, да! – спохватился Беннингтон, заикаясь от смущения. – Конечно-конечно, как это с моей стороны невежливо...

Он осекся, будто только что сам себя услышал или просто не знал, как закончить речь.

– Трудно понять, насколько надо быть вежливым со своей жертвой, Тони?

– Анита, сядь, – попросил Джейкоб, и по тону было ясно, что если я сама не сяду, он мне поможет.

– Она снова напряглась, хочет в драку. Мы себе не можем позволить на нее давить, Джейкоб.

Пришел черед Джейкоба считать до десяти.

– Я что-то пропустил? – спросил Беннингтон.

– Вагон всякого, – ответила я.

– Давайте теперь сядем и обсудим, как нам всем выйти из этого дела живыми, – предложил Джейкоб разумным и даже любезным голосом. Мне стало интересно, какой зрительный образ помог ему сохранить самообладание. Он себе представил, как меня ранит или убивает?

Но мы все сели в богатом просторном зале, из тех, которые в современных домах служат гостиными. Мне такие залы не нравятся – слишком открыто, практически незащищено. И такое впечатление, будто они предназначены облегчить работу взломщику. Вот эта комната была как раз такая – с одной стороны большая лестница наверх и открытый коридор через все это большое пространство. Учитывая все разговоры о снайперах, планировка мне не слишком нравилась. Я знала, что здесь нет ни одного, но просто не слишком комфортабельная обстановка, когда знаешь, что за тобой охотятся. Конечно, эти охотники уже меня поймали и сидели на белой кожаной мебели, меня рассматривая. Еще был загадочный Сайлас и его миссия, которую он еще не закончил, но прямо сейчас и здесь хватало и тех врагов, что сидели передо мной.

– Нам только надо подождать, пока позвонит Сайлас, а потом упакуемся и поедем на кладбище, – сказал Джейкоб.

– Я ее перезахоронил, узнав, что аниматоры предпочитают могилу мавзолею, – добавил Беннингтон.

– Очень предусмотрительно, – ответила я, даже не стараясь скрыть злость.

– Я стараюсь быть разумным, миз Блейк. Я вполне мог отдать приказ о ликвидации вашего первого бойфренда, Каллахана, чтобы настоятельнее побудить вас к сотрудничеству. У вас, в отличие от меня, есть запасные.

– Они живые души, а не запасные колеса на случай аварии!

Гнев у меня вырос еще на пару делений, и пришлось снова последить за дыханием, снова считать про себя. Львица в высокой траве нетерпеливо била хвостом. Мы его успеем убить раньше, чем они вмешаются. Наверное, она была права. И если мы его убьем, то деньги не будут ничего значить. Мысль интересная.

– Ты что-то задумала, Анита. Я это вижу по твоим плечам, по тому, как ты застыла. Что бы это ни было, не надо, – сказал Джейкоб.

С оборотнями, которые еще и профессиональные преступники, трудность та, что напасть внезапно почти невозможно. Единственный способ – действовать раньше, чем успеешь подумать, как в боевых искусствах. Видишь возможность – и реагируешь, потому что решение нанести травму принято еще до начала боя. Если бы я убила Беннингтона, хватило бы им профессионализма и справедливости прекратить все это, или они бы убили по крайней мере одного из моих любовников в качестве предметного урока? Не имея ответа на этот вопрос, решусь ли я убить Беннингтона, если представится шанс?

Джейкоб сел рядом со мной, закинув руку на спинку дивана, будто мы пара. Я отодвинулась от касания руки. Пусть думает, что я недружелюбна, но не надо бы ему нащупать у меня под блузкой нож. Из-за избыточного дружелюбия львов мне удалось сохранить нож, и терять его я не хотела.

Он нагнулся ко мне и заговорил тихо:

– Не знаю, что ты придумала, но оно не выйдет. У нас за каждым из них следит снайпер. Они сообщат, когда сегодня каждый из объектов вышел из дому. Потом будут вести каждый своего, и если мы не будем звонить периодически, просто убьют.

– Это я поняла, – сказала я, но про себя отметила в блокноте, что он сказал «мы». Не обязательно стрелкам должен звонить Джейкоб, может и Никки. Мне нужен живым и на моей стороне только один из них.

Я постаралась дышать ровнее, подавляя гнев и режущее острие страха, что уже хотел вырваться криком. Мне нужно думать, а тогда ни гнев, ни страх мне не друзья. Страх сохраняет жизнь, а гнев иногда помогает в бою, но когда надо планировать действия, эмоции в сторону. Стань пуст, стань тих – и думай.

– Мне жаль, миз Блейк, что пришлось вас заставить, но я хочу вернуть женщину, которую я люблю. Вы это должны понимать.

– Я сделаю, что могу, но все равно это будет только зомби. Какой бы живой она ни казалась, когда вы ее впервые увидите, долго это не протянется, мистер Беннингтон.

– Мне говорили, что при некотором стечении обстоятельств недавно умершие могут быть подняты как зомби, но не подвергаться разложению.

– Если так, то для меня это новость.

Я подалась вперед, стараясь не дать Джейкобу до меня дотронуться. Почему-то это заставило его придвинуться ко мне ближе, коснувшись бедром бедра на диване. Вот блин, все равно что на свидании, когда мужчина не уважает твое личное пространство.

– Мистер Беннингтон! – произнес Джейкоб. – Я бы не стал делиться с Анитой информацией сверх необходимой. Она согласна нам помогать, и как только Сайлас сделает свою часть работы, мы поедем на кладбище. Вдаваться в детали нет необходимости.

И Беннингтон посмотрел на меня – враждебно посмотрел.

– Вы знаете, я не был уверен, что доведу дело до конца. Я уж думал списать в убыток первую половину платы и не делать этого, но увидел снимки вашего ленча с любовниками. Я смотрел, как флиртовали ваши мистер Шуйлер и мистер Грейсон. Моя Ильза любила флирт, даже обожала его. Ей нравилось внимание, и она была без ума от оборотней.

То есть он знал, что она мехолюбка. Я посмотрела сдержанно, не очень понимая, каких эмоций он от меня ждет. Так что я сделала бесстрастное лицо и ждала, что он еще скажет. Это была речь негодяя из фильма, на которую способен только любитель.

– Я смотрел, как они вас утешают, потом смотрел, как вы флиртовали с официантом. Вы не захотели вернуть мне мой флирт – я отобрал ваш. И если вы снова отберете у меня мою Ильзу, я навеки лишу вас ваших мужчин.

Наверное, я подалась вперед – ненамеренно, потому что Джейкоб просто на всякий случай приобнял меня за плечи, но я очень внимательно слушала слова Беннингтона и забыла на секунду, что не надо ему трогать мою спину.

Я попыталась встать, и он меня перехватил, но я все же сумела подняться, но тут Никки, сзади, обнял меня руками, и на этот раз его львиные гормоны не отвлекли.

– Это что за черт? – спросил он.

– Что-то большое, что ты пропустил, – ответил ему Джейкоб.

Я заставила себя не вырываться из хватки Никки, но не могла не напрячься и не могла заткнуть львицу, которая не хотела, чтобы они ее – нас – хватали руками. Вдруг я перестала ощущать, где она и где я, и рычание вырвалось из напомаженных губ. Жар охватил меня неожиданной горячкой, невероятный жар, но потом меня не прошибло.

– Она горяча на ощупь, – сказал Никки придушенным голосом, будто сам не давая себе зарычать.

– Я ощущаю эту энергию, – сказал Джейкоб.

Беннингтон встал и подошел ко мне поближе, – вполне веря, что Никки меня сдержит и не даст его ударить. Никки сдавил меня чуть крепче, прижав руки к бокам, да так туго, что дышать стало трудно.

– Вы хотели узнать, каков наш план, предусматривающий возвращение всех нас к нормальной жизни. Так вот: для поднятия Ильзы из мертвых вы воспользуетесь энергией человеческой жертвы. Этой энергии будет достаточно, чтобы она осталась навсегда красивой, навсегда моей. А после этого убийства вы не сможете донести на нас, не рискуя сами смертным приговором.

Я сумела обрести голос:

– Это и есть то поручение, которое должен выполнить Сайлас?

Никки так сжал руки, что пустая кобура вдавилась в тело и действительно стало больно, но я не возражала: боль помогает мыслить ясно. Она помогла сейчас сдержать рычащую во мне львицу. Если мы убьем Беннингтона, половина денег у них пропадет, а они профессионалы. Вряд ли они будут нас убивать бесплатно. Вполне разумный план, а к тому же мы хотим его смерти. Трудно сдерживать внутреннего зверя, если ты с ним согласен.

Львица рванулась вперед по высокой метафизической – или метафорической – траве, припустила по ней во всю прыть. Золотистой размытой полосой бежала она во мне.

– Сопротивляйся, – сказал Никки мне в ухо.

– Зачем? – спросила я, глядя на Беннингтона злыми глазами.

Джейкоб встал передо мной, закрыв от меня заказчика.

– Потому что если ты перекинешься, то мертвых поднимать не сможешь, и нам от тебя не будет пользы. Не вынуждай нас тебя убивать, Анита.

Никки сквозь стиснутые зубы сказал с трудом, будто ему труднее стало меня держать:

– Не заставляй нас убивать твоих мужчин.

– Посмотри на меня, Анита! – приказал Джейкоб.

Но я видела только золотые размытые пятна и впервые не хотела ставить стенку между зверем и собой. Впервые мне нужна была помощь львицы, и я собиралась эту помощь принять.

Джейкоб схватил меня за лицо, заставил на себя смотреть, но при этом коснулся кожей – кожи. Я зарычала на него, и золотистая молния замедлила бег, замедлила и заорала во мне, так что тело мое завибрировало гулом ее ярости, голода, жажды прикосновения.

– Господи, как же от нее хорошо пахнет! – ахнул Никки.

– Не начинай снова, – буркнул Джейкоб, все еще держа меня за лицо, и глаза у него дрогнули неуверенно, будто он слушал что-то, неслышное мне. Наверное, его лев говорил с ним. Он мне поможет заставить их перекинуться?

– Уходите, Беннингтон, – велел Джейкоб. – И не приходите, пока мы вас не позовем. С ней рядом сейчас опасно.

Львица заорала снова, и рычание вырвалось у меня из глотки. Это было больно, будто горло нужно побольше для этого рева, другая пасть нужна. Звук ободрал такие места, которые для звука не предназначены.

У Джейкоба лицо стало потерянным.

– Может, ты сумеешь вызвать наших зверей, но если так, то либо мы сцепимся и будем за тебя драться, либо отымеем тебя оба. В любом случае мы телефонных звонков не услышим, и можем забыть отозвать снайперов от твоих других мужчин. Их убьют не потому что мы так хотели, а потому что пропустили срок.

– Поставь своего зверя в глубокую заморозку, Анита, – выдохнул Никки мне в ухо. – Пожалуйста, прошу тебя.

Он меня держал так крепко, что радость его тела от моей близости сомнений не вызывала. И «пожалуйста» он говорил искренне.

А я ощущала на коже жар, но не как в лихорадке – чудесное ощущение. И я думала, а каково было бы все-таки поддаться превращению? Нет, не сегодня. Сегодня я не могу позволить себе такие мысли.

Будто по подсказке, зазвонил телефон Джейкоба. Джейкоб посмотрел на меня:

– Я должен ответить. А ты должна взять себя в руки.

Он не выпускал мое лицо, но другой рукой вытащил телефон из кармана.

Глядя мне в лицо так, будто наизусть заучивал, он сказал:

– Тот же режим. Следовать и наблюдать. – Он стал было убирать телефон, но тот зазвонил снова. – Да. Нет. Только следовать и наблюдать. Будь на связи, жди дальнейших распоряжений.

Я поняла, что звонков было три и все трое в безопасности, пока Джейкоб не перезвонит и не даст команды стрелять. Если он будет мертв или неспособен говорить по телефону, проблема решена.

– Остынь, – сказал Никки, – да остынь же ты!

В его словах был смысл, но он все пытался ткнуться лицом мне в волосы. Львица замедлила ход и понюхала воздух, а я бедрами чуть сильнее притерлась к Никки. Он только замычал чуть слышно.

– Блин! – сказал Джейкоб, провел свободной рукой по моей шее – и нашел рукоять длинного ножа. Прихватив горсть моих волос, он отвел их с дороги и вытащил клинок. Никки отодвинулся, давая ему это сделать. Размеры клинка охладили их любовный пыл лучше всего, что я могла бы придумать.

Джейкоб поднес нож к свету. Сверкнула сталь, острая как бритва.

– Смотри, длиной с половину ее руки. Каким чертом ты проглядел такое?

Никки заморгал, глядя на нож.

– Я как раз ее обыскивал, когда выступила львица. Виноват.

Джейкоб вздохнул и опустил лезвие. Выражение его лица было мне непонятно – отчасти печальное, отчасти еще какое-то.

– Ничего, Никки. Ты никогда не оказывался возле Регины, когда у нее охота. В таких случаях прайд может сам себя в клочья разорвать, пока она себе выберет пару.

Львица каталась на спине, извивалась по земле, как любая кошка. Она заставляла меня тереться об Никки, и он как-то не особо отбивался от этого ощущения. Я готова была вот-вот потерять над собой контроль, и тогда секс – это самое меньшее, что мы могли бы сделать. Я попыталась заставить себя думать.

– Мой первый прайд так и погиб – Регина хотела самого сильного Рекса, а потому ждала, кто победит. Я себе пообещал, что своих ребят буду держать подальше от такой дряни.

Никки перехватил меня, выпустив мои руки, но обхватил за пояс и поднял от земли. Я руками вцепилась ему в руку, держась, но не отбиваясь. Оружия у меня не осталось. Что мне может помочь? Что мне поможет их остановить? То есть я знаю, что в сексе я хороша, или так говорят мне мои мужчины, но настолько ли, чтобы заставить их плюнуть на целую кучу денег и предать своих? Вряд ли. Настолько вообще никто не может. А если секс мне не поможет, то я должна прекратить то, что сейчас творится. Остынь, он сказал.

Я попыталась вызвать свою силу некроманта, как в ресторане, но сейчас львица слишком громко говорила во мне. И я чуяла запах льва. Наверное, это был Никки, но ощущение было такое, будто весь мир тонет в густом мускусе. Дышать было трудно. И мне не хотелось холодной крови, хотелось жара.

Никки свалился на кожаный диван, подмяв меня под себя. Разница в росте означала, что он не был на нужном уровне для чего бы то ни было, но его руки залезли мне под юбку, и я вырвалась из-под него, рухнув на ковер. Никки остался на диване, глядя на меня диким глазом и трудно дыша.

Я отползла от него, пятясь, и он не стал меня удерживать, но я забыла про второго льва. Такая беспечность, что словами не передать, но я не мыслила ясно. Львица сжирала во мне то, что делало меня мной. Я поняла в этот момент, что для потери себя перекидываться не обязательно.

Доползя до ног Джейкоба, я двинулась было вперед, но он нагнулся, поймал меня за руки и поставил на ноги. Вдруг его лицо оказалось прямо передо мной, когда он нагнулся.

– Господи! – сказал он, и это была скорее мольба о помощи, чем вопль страсти.

Я ощутила, как движется его другая рука, и поставила блок не думая. Проведя ладонью вниз по его руке, я нашла свой нож.

– Ты это хочешь в меня воткнуть, Джейкоб? Он проглотил слюну с таким трудом, будто это было больно.

– Прекрати это...

– Сперва ты, – шепнула я.

– Что?

– Отзови своих котов, не зарабатывай вторую половину денег Беннингтона.

Он мотнул головой:

– Ты еще не моя королева.

Никки зашел сзади, гладя руками по спине. Джейкоб зарычал на него, но младший сказал ему:

– Нам незачем драться. Она умеет делиться. Он вжимался в меня сзади, притискивая меня к Джейкобу. Вдруг я оказалась зажатой между ними, и оба они уже были тверды и готовы. Я не смогла не среагировать, стала извиваться между ними. Но Джейкоб меня оторвал от второго мужчины со словами:

– Я – Рекс прайда. Я ни с кем не делюсь.

– Это и погубило твой первый прайд, – напомнил Никки. – Неужто ты ничему не научился?

– Я научился одному: если ты король – будь королем.

Он поцеловал меня яростно, жестко, и мне пришлось открыть рот, впустить его, или у меня бы губы о мои же зубы порезались. А он весь был – руки, рот, жажда. Моей львице он не понравился, она зарычала у меня в голове. Он не делится, а смысл прайда в том, чтобы делиться. Моя жизнь – в том, чтобы делиться. Важнее всего – группа. И выживать должна группа.

Я его оттолкнула, прервала поцелуй и зарычала ему в лицо:

– Я сама себе хозяйка! Мне король не нужен.

Что-то в него ударило, я успела понять, что это Никки, и тут они покатились по земле, сцепившись по-настоящему.

Я не стала пассивно смотреть на эту драку. Джейкобу пришлось бросить мой большой нож – я его подобрала и бросилась в ту дверь, куда ушел Беннингтон. Если его не будет, работа исчезнет вместе с ним. Меня устраивает.

У меня за спиной заревел лев, но я не стала смотреть, кто это, а рванула со всей мощи, которую дали мне мои звери.

У меня была их скорость, но не было их чувств, и когда открылась дверь и передо мной вырос высокий темноволосый мужчина, это было неожиданно. Пахло от него львом.

Лезвие мелькнуло серебряной полосой – действие так опередило мысль, что я его разрезала от ребер до ремня и уже заносила нож для второго удара, как прилетел его кулак. Я успела отклониться чуть назад, но слишком велика была скорость удара и слишком я стремилась вперед – кулак мелькнул размытой полосой и ударил меня в лицо. Как бейсбольной битой ударили: давление, инерция, боли нет – просто остановка. В голове тоже все остановилось, будто мозг налетел на стену. Даже подумать времени не было: Ой, ударили. Просто я оказалась на полу, свет мигнул и отключился, и я вместе с ним.

Первое ощущение – голая земля под пальцами. Земля через чулки холодила заднюю поверхность бедер. Вокруг меня ощущались стены, закрытое пространство, но ветерок доносился откуда-то, будто где-то открыто окно. И ветер нес запах деревьев и травы. И сама земля пахла свежестью и прохладой. Стрекотали и верещали ночные насекомые, лениво из-за необычно холодного лета. Я сделала вдох поглубже, ощутила запах мыла и лосьона после бритья, а еще – раздражающий ноздри запах льва. Он меня заставил открыть глаза и увидеть над собой косую крышу сарая. Окно надо мной было наполовину разбито, в стенах проглядывали щели между досками, ветер проникал внутрь как хотел, шумел снаружи в высоких кронах. Там, выше, он дул сильнее.

Я ждала, что охраняющий меня оборотень-лев что-нибудь скажет, но мне пришлось медленно повернуть голову – рядом со мной в темноте сидел Никки. Подтянув колени к груди, он обхватил их руками и прислонился щекой, глядя на меня здоровым глазом. В разбитые стекла светила яркая луна, и я его ясно видела. Яркость ее мне напомнила, что до полнолуния всего два дня. Может быть, этим объясняется, что у них было столько трудностей с моим зверем. Чем ближе полнолуние, тем труднее держать зверя в узде.

Никки слегка улыбнулся:

– Ты не мертва? Это хорошо.

– А должна была быть? – спросила я.

Он пожал плечами:

– Когда Сайлас тебя ударил и ты рухнула как сноп – мысль такая была.

– У меня даже не было времени испугаться – такой он был быстрый.

– Тебе удалось чуть уклониться, а то бы он тебе шею сломал.

Я попыталась подняться, но он тронул меня за руку.

– Еще полежи чуть-чуть. Как только ты встанешь, придется тебе идти поднимать мертвеца.

– В драке с Джейкобом ты победил?

– Да когда тебя чуть не убили, мы почему-то перестали. – Он улыбнулся – сверкнуло в темноте белое. – И нам пришлось помогать Сайласа штопать. Ты его распорола вот отсюда, – он сел ровнее, чтобы показать на себе, – от ребер через живот до верхних кишок. У него они аж наружу вылезли. Острое у тебя лезвие.

Я услышала шаги по сухим листьям, открылась перекошенная дверь, за ней оказалась темная тень – Джейкоб.

– Не только в лезвии дело, Ник. Она умеет пускать его в ход.

Очевидно, он нас слышал. Он прошел по земляному полу и остановился от меня с другой стороны, нависая над нами. Мне это не понравилось, и я попыталась сесть.

– Медленней, – сказал Никки. – Ты всю ночь пролежала в основном мертвая.

Я остановилась:

– Ты только что «Принцессу-невесту» цитировал?

– Книжки я бы не смог цитировать, а фильмы – запросто.

– Однако он прав. – Джейкоб нагнулся, протягивая мне руку. – Помедленнее. Нам никак не определить, насколько ты оправилась от удара.

Я подумала отказаться от руки, но все равно мне нужно было из всего этого выбраться, сохранив жизнь всем своим – следовательно, дружелюбие лучше недружелюбия.

Рука Джейкоба сомкнулась на моей – и это была просто рука. Он закрыл свои щиты так плотно, что ничего не просачивалось – оборотень его силы умеет ставить крепкие щиты. У менее сильных или у новичков щиты текут, и течь тем больше, чем ближе к полнолунию. А Джейкобу это было проще, чем удержать свет зажженной свечи под сосудом, как в евангельской притче.

Он бережно помог мне сесть. Мир не закружился, но вспыхнула боль справа – от челюсти до виска, будто только и ждала, пока я сяду.

Джейкоб встал рядом со мной на одно колено, все еще держа меня за руку.

– И как самочувствие?

– Болят голова и лицо, но если честно, я удивлена, что не хуже. Аспирина бы сейчас неплохо.

– Не стоит. На случай, если есть кровотечение в черепе, лучше не принимать ничего, разжижающего кровь. – Он убрал руку, и я не стала ее удерживать. – Вроде бы ты падать не собираешься. Посиди так пару минут, а потом Ник поможет тебе встать. Я снова пойду успокаивать клиента.

Он сказал это с отвращением, но встал и вышел, приподняв перекошенную дверь, чтобы ее за собой закрыть. Все равно луна подсвечивала почти весь ее контур. Сарай был так стар, что я вполне могла бы оторвать доску в стене и выйти. Может, Ник для того здесь и сидел, чтобы этого не произошло.

– Где мы? – спросила я.

– В старом сарае, – ответил он.

Я выдала ему взгляд, какого этот ответ заслуживал – Ник в ответ улыбнулся.

– Ты меня понял, Никки.

– Я думаю, мы в сарае смотрителя, но сейчас это место, где тебя можно спрятать, пока ты не придешь в себя настолько, чтобы поднять мертвую.

Сделав глубокий вдох, я поняла, что чую запах старого мрамора. Почти всю свою взрослую жизнь я его ощущаю – у мрамора есть запах, если стоять достаточно близко или если мрамора много.

– Я так понимаю, мы на кладбище, где похоронена Ильза Беннингтон.

– Откуда ты знаешь, что мы на кладбище?

Я подумала, что бы соврать, но решила приберечь ложь на потом.

– Чувствую запах мраморных надгробий.

Он тоже втянул в себя воздух:

– Я тоже, но не знал, чувствуешь ли его ты. Ты же не перекидываешься – или так нам говорили.

– Пока нет, – сказала я.

– Почему ты так говоришь?

Я пожала плечами:

– Всегда есть шанс, что в один прекрасный день мое тело переменится полностью. Моя ситуация слишком редка, чтобы давать далекие прогнозы. Так здесь похоронена Ильза?

– Да, он нашел старое кладбище, где уже не хоронят, чтобы нам не помешали.

– Ага. Без должных разрешений тебя могут арестовать за нарушение покоя мертвецов или еще за что-нибудь похуже.

Я повернула голову – и тут же боль стала сильнее, будто от ушиба каких-то мышц и связок. Ну, так как я могла быть сейчас мертвой, то ничего страшного. Вампирские метки Жан-Клода чертовски меня усилили, и убить меня трудно. Вспомнив о нем, я подумала, что сейчас уже ночь и я могу с ним связаться просто силой мысли.

– У тебя не получится с помощью метафизики связаться с твоим мастером-вампиром или с кем бы то ни было, Анита.

Как будто он мои мысли прочитал, хотя я чем угодно ручаюсь, что это было просто совпадение.

– Но я не...

– Ты оказалась метафизически сильнее, чем мы рассчитывали, и Джейкоб вызвал колдунью нашей группы. Она что-то такое сделала, что с этой территории тебе ни с кем не связаться ментально.

– А если кто-то попытается связаться со мной?