Текст книги "Флирт"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Сила Ника ударила в меня тараном. У меня перехватило дыхание, и кровь в голове заревела. Львица испустила рычание, потому что не только в меня сила ударила.

– Ник, мы на работе, а не на свидании, – сказал первый пришедший, и легкий оттенок рычания послышался в этом голосе, который можно было принять просто за низкий бас, но я знала, что это. А уж моя львица – тем более.

Дыхание у меня вырвалось резким выдохом.

– Какого хрена?

– Ты ее окутал своей силой, – надулся Ник.

У него была сила, достаточная для конкуренции за мою львицу, но помимо грубой силы, нужны и другие качества. Склонность дуться в ее список не входит.

– Ты знаешь, зачем я это сделал, – ответил первый.

Львица по скрытой тропе зашагала медленнее. Я ощутила в ней осторожность, а для ее мыслительного процесса это не характерно – что-то в энергии второго льва было такое, что заставило ее задуматься глубже обычного. Мне бы очень хотелось спросить, почему, или что, но она – истинное животное, и в этих категориях не думает. Что-то заставило ее заколебаться, даже почти испугаться. Но что?

– Ага, это была часть плана, – сказал Никки. – Надо было показать ей, как ты силен, чтобы она пошла нам навстречу. Ты почувствовал, что она может сделать своей силой и властью над мертвецами? – Никки вздрогнул, и я понадеялась, что палец у него на спуске не дернется. – Это было как вода на огонь, но сколько ж было силы, сколько силы, Джейкоб!

И снова он поежился, но на этот раз шевельнул рукой под столом, направляя дуло в пол. Я оценила предосторожность, и она заставила меня изменить оценку Ника на шкале мудрости.

И тут сила Джейкоба хлестнула – не меня, а его друга. Меня задело вихрем, как будто горячая волна накатила на ноги. Я вздрогнула, и пришла моя очередь направить дуло в пол.

– Я не против тебя застрелить, но хотела бы, чтобы это было сознательно, а не потому что ты меня заставил дернуться.

– Тогда так и оставь его смотреть вниз, – ответил Никки.

Его сила ударила его друга, и снова мне досталось по касательной. Они оба были очень сильны – вопрос был вкуса, а не силы.

– Прекрати, Ник, – сказал Джейкоб.

– Ты знаешь, как уже долго не было? – спросил Ник.

– Заткнись, – бросил ему Джейкоб и повернулся ко мне. – Мы знаем о волках и леопардах, мы слышали, как ты навела шороху среди тигров в Вегасе. Джейсон Шуйлер – волк твоего зова, а Натэниел Грейсон – твой леопард, и даже король леопардов Мика Каллахан тоже слышит твой зов. До нас дошло, что ты привезла несколько тигров из Вегаса и связана с ними. Ты украла одного из львов чикагского мастера-вампира, привезла его сюда, чтобы он захватил местный прайд. Он теперь твой Рекс, твой король-лев. Считается, что вы с ним пара.

Мне ну совсем не понравилось, что он перечисляет моих бойфрендов, но в одном он ошибся. С Хэвеном, местным Рексом, мы не пара. Я с ним спала, но он не слишком умеет делиться. Он это доказал в ту ночь, когда спал у нас и наутро устроил ссору с Микой, Натэниелом и мной. Хэвен был удивлен, что я вступила в спор на стороне его противников. Он сказал: «Женщины не вмешиваются». Я ему сказала, что он выбрал не ту женщину и может убираться. Он тогда извинился, что для него очень непросто, но все равно в списке моих фаворитов с тех пор не числился.

– Ты к чему-то ведешь? – спросила я у того льва, который представлял проблему сейчас.

– Твой Рекс врет про твои с ним отношения. Твоя львица ему не принадлежит.

– Я вообще никому не принадлежу.

– А это врешь ты. Ты много кому принадлежишь, но Хэвену – нет. Он пустил слух, что львам более не надо подавать на тебя заявки, поскольку ты принадлежишь ему.

– Бальная карточка у меня переполнена, так что если он отпугивает других, меня устраивает.

– Но твою львицу не устраивает, – сказал он и покачал головой. – Мы не знали, что ты – львица без пары. Мы бы не взялись тогда за эту работу.

– Почему, и за какую работу?

– Мы повели себя непрофессионально, и я приношу свои извинения. Но мы не ожидали встретить львицу.

– Зачем вы пришли, Джейкоб? – спросила я. Может, если назвать его по имени, быстрее будет.

– Мне сейчас придется полезть в карман за сотовым телефоном. У меня там картинки, которые я должен тебе показать. Тебе они не понравятся. Ты на нас будешь очень злиться, но помни, что нас на эту работу наняли – ничего личного. – Он посмотрел мне за спину. – Возвращается твой официант.

– Наверное, хочет принять у вас заказ, – сказала я.

– Тебе и правда было бы неприятно, если бы я его убил? – спросил Никки.

Я наконец поняла, что его проблема, в чем бы она ни была, не решится выкладыванием пистолетов на стол. Перестав следить за ними обоими, я стала смотреть только на Никки, выдала ему всю тяжесть своего недружелюбного взгляда.

Он мигнул единственным голубым глазом, который мне был виден.

– Хороший взгляд, – сказал он. – Мне от него хочется в собственные ботинки спрятаться.

– Это ты еще ничего не видел.

– А покажи?

К столу подошел Ахсан, потратил на меня несколько улыбок, и я разрывалась между желанием его прогнать и предупредить.

– Что будете пить? – спросил он.

– Ничего, – ответил Джейкоб. – Нам срочно позвонили с работы, так что ленч отменяется. Ты нам дай пару минут рассказать Аните об одной проблеме, и мы освободим стол.

Он кивнул, положил свой блокнот и еще раз сверкнул ослепительной улыбкой. Я даже попыталась ее вернуть, но знала, что в глазах у меня она не отражается. Так хорошо притворяться я не умею.

Он оставил нас, чтобы передать другим официантам, что к нашему столу подходить не надо.

– Показывай картинки.

Джейкоб аккуратно расправил пиджак двумя пальцами и очень осторожно запустил два пальца в карман, чтобы достать оттуда сотовый. Точно такой, с большим экраном, как тот, на котором Беннингтон показывал фотографии жены.

– Если сделаешь что-нибудь неправильное, пострадают вот эти милые люди, – предупредил Джейкоб.

– Я лично для тебя вырву горло официанту, – сказал Никки почти шепотом и улыбнулся мне.

– Я куда более практичен, Анита. Изуродую, кого ближе будет, – добавил Джейкоб.

Я кивнула:

– Ребята, прелюдия меня утомила. Показывайте.

Но мне не нравилось растущее напряжение: то, что они собираются показать, будет неприятно. У меня зачастил пульс, но львица сейчас не поспешила к поверхности: она испугалась этих мужчин, этих львов. Ее всегда тянуло к львам, никогда она их не боялась. Что же она учуяла такое от этих двоих?

Джейкоб включил экран, что-то на нем нажал и сказал:

– Когда захочешь увидеть следующий снимок, просто сдвинь пальцем.

На первом снимке были Мика, Натэниел и я, на тротуаре. Мы шли и смеялись, держась за руки. На следующем – сзади к нам наклонился Джейсон, я чуть откинулась назад, слушая его. Следующий был снят в неудачном ракурсе и слишком издалека, но было видно, что это мы сидим в кабинке этого самого ресторана в тот день, когда вместе сюда пришли. Я смотрела, как кадры того ленча сменяются на экране.

– Это просто так или к чему-то? – спросила я.

– Смотри дальше, – ответил Джейкоб.

Я снова стала смотреть. Мика ехал на машине, въезжал в офисное здание, ехал в телестудию для интервью. Несколько кадров, как Натэниел входит в «Запретный плод», направляясь на работу, идет по переулку, где служебный вход для танцоров, потом при свете дня – на репетицию на сцене, когда в клубе нет посетителей. На нескольких снимках он вместе с Джейсоном. Джейсон входит в клуб, Джейсон едет по городу на новой машине. Джейсон паркуется возле «Цирка проклятых», фотограф сопровождает его до самой двери, щелкая камерой.

Я проглотила слюну, давя зачастивший пульс, и обратила к львам холодное бесстрастное лицо.

– Итак, вы следите за моими бойфрендами. И что?

– Ты уже почти долистала до конца.

Я стала двигать картинки пальцем, увидела Мику, идущего по тротуару к какому-то офисному зданию. Я знала, что у него сегодня весь день деловые встречи. Но следом за этим снимком было фото камеры, с которой его снимали – та же улица, все то же самое, только вторая камера снимает первую. А на следующем снимке – винтовка. Очень хорошая снайперская винтовка. Следующий снимок – Мика, и последний – камера и снайперская винтовка рядом с ней.

– В этом дело? – спросила я сдавленным голосом.

– Остальные двое еще спят, они всю ночь работали. Но когда они встанут, за ними тоже будут следить.

– Вы хорошо изучили наш режим. Так чего вы хотите?

Положив телефон на стол, я слегка подтолкнула его к владельцу.

– Во-первых, если мы не свяжемся с нашим снайпером, он застрелит Мику, как только тот выйдет из здания.

Я кивнула:

– Это чтобы я вас тут не застрелила.

– Правильно, – ответил он.

Я кивнула еще раз, и еще раз, задумчиво, хотя думать мне было трудно. Но все же хватило соображения убрать пистолет в кобуру. Это получилось гладко благодаря большой практике, хотя мышцы меня почти не слушались. Думать было невозможно, в голове ревело безмолвие, но не тихое. Оно было заполнено ревом ветра, завыванием бури.

– Хорошо, – сказал Джейкоб. – Теперь пойдем с нами, тихо и мирно, и никто не пострадает.

– Что вы от меня хотите?

– Чтобы ты нам подняла мертвеца.

– Для этого можно было просто записаться ко мне на прием.

– Ты уже отказалась от этой работы, – ответил он.

Тут я на него посмотрела.

– Не понимаю, о чем ты.

– Выйдем наружу, ты нам позволишь себя обыскать, чтобы при тебе не было оружия, и мы отвезем тебя к нашему заказчику. Там тебе все объяснят.

– Я бы на твоем месте сделал это до того, как твой Нимир-Радж выйдет с совещания, – сказал Никки. – Желательно, чтобы мы успели позвонить нашему другу с винтовкой.

Я уставилась на него, закрыла глаза на секунду, будто мне трудно было их сфокусировать. Наверное, так и было. Чувствовала я себя где-то на грани головокружения. Никогда не падала в обморок, но сейчас в каком-то уголке мозга обсуждалась эта мысль. Блин, нет. Я должна быть сильнее.

Снова кивнув, я встала, но мне пришлось опереться на стол, чтобы не упасть.

– В обморок падать не будешь? – поинтересовался Никки.

– Нет, – ответила я. Сделав глубокий вдох, медленно выпустила воздух, повторила вдох и выдох. – Я в обморок не падаю.

И я пошла, жалея искренне, что на мне туфли на каблуках, а не кроссовки. Но собственное похищение не планируешь, и потому нет возможности одеться для него заранее.

Я зацепилась каблуком за ножку стула, и Никки подхватил меня под руку. От прикосновений – любых – метафизические силы резко растут. Моя львица заревела внутри меня, сила ее полоснула наружу будто когтями, прорычав:

– Прочь!

Никки покачнулся, но руку не отпустил, только стиснул ее сильнее и рыкнул в ответ:

– Больно!

– Так и было задумано, – ответила я.

– Отпусти ее, Никки.

Джейкоб поравнялся с нами, своей высокой фигурой закрыл нас от посторонних взглядов.

Никки на него зарычал, не выпуская мою руку.

Мы с львицей были согласны и полоснули их обоих – мне представились вонзающиеся в них когти. Они оба отреагировали так, будто воображаемые когти не были такими уж воображаемыми. Джейкоб коснулся руки Никки:

– Отпусти, пока мы народ не собрали.

– Это она начала.

– Чушь, – заявила я.

Джейкоб заставил Никки меня отпустить. Они отступили оба, давая мне некую свободу, но звери их продолжали за мной наблюдать. Ощущение – как если бы остановиться в саванне, в окружении золотистой колышущейся травы, ощутив на себе чей-то взгляд. Я знала, что в данный момент это не просто мужское внимание – во мне сверлила дыры взглядом та их сущность, что раз в месяц покрывается мехом.

Я слышала, ощущала, чувствовала нюхом мысли моей львицы. Заставь их драться между собой, спаси львят. Это было сказано не словами, но я эмоции перевела в слова, потому что я человек и без слов не могу. Однако идея мне понравилась. У нас хватит силы, чтобы заставить их драться между собой, может быть, это спасет Мику, Джейсона и Натэниела? Но нет; сперва пусть отзовут снайпера, который следит за Микой. А для этого, сказала я своей львице, будем пока делать, что они говорят. Терпение, сказала я ей, и она затаилась в густой траве и стала ждать. Она из хищников, охотящихся из засады. Что такое терпение – им понятно.

Я уже вышла из дверей, стала надевать очки на ярком летнем солнце, остановилась на верхней ступеньке.

– Иди, не останавливайся, – сказал Никки.

– Может быть, кто-то из вас должен идти вперед, я же не знаю, какая машина ваша?

Они переглянулись, будто это им не приходило в голову. Я их несколько вывела из равновесия – точнее, моя львица вывела. Хотелось бы, чтобы это оказалось нам на пользу.

Никки пошел вперед, Джейкоб рядом со мной. Я вообще-то думала, что будет по-другому, но на самом деле мне это без разницы.

– Видите, я послушно себя веду. Позвоните своему снайперу?

– Когда мы тебя обыщем и будем сидеть в машине.

Я медленно выдохнула, кивнула и пошла дальше. Мне хотелось заорать, чтобы отозвали к чертям своего снайпера, но они уже оправлялись от неожиданной метафизической встречи с моей львицей, вспомнили задуманное и держались его. Я задумалась, хорошо ли, что они снова собой владеют. Но на данном этапе я бы ничего не выиграла, пытаясь их вывести из себя, и потому пошла за скейтеристом к большому внедорожнику. Они припарковались на краю стоянки, где росли густые кусты и деревья, и когда меня повели к пассажирскому сиденью, никому со стороны не было видно, как меня обыскивают.

– Руки на машину, – велел Джейкоб.

Я оперлась на боковую дверцу свежевымытого внедорожника. На стекле была наклейка прокатной конторы. Я снова могла думать, снова подмечала детали. Я сумею. Мы все выберемся из этой истории живыми, и эта мысль, эта надежда – это и есть то, на что они рассчитывают. Надежда – чудесная вещь, но именно ею пользуются злые люди, чтобы заставить тебя с ними сотрудничать – до тех пор, пока не станет слишком поздно. Ты думаешь, что найдешь способ как-то выскочить, и думаешь так до тех пор, пока уже не будет слишком поздно спасать себя, спасать других, вообще для всего слишком поздно. Серийные убийцы этим часто пользуются – приставляют к тебе ствол в общественном месте и заставляют тебя сесть в машину, обещая, что не тронут. Они врут. Общее правило таково: если тебе кто-то приставляет ствол на людях, где можно орать и звать на помощь, – ори. Потому что как только окажешься один, с тобой сделают куда худшее, чем просто застрелить или заколоть или вообще чем быстрая смерть. Никогда нельзя давать бандитам дирижировать событиями, никогда. Я это знала. Я это знала отлично, но все же прислонилась к машине и приготовилась, что они отберут у меня оружие. Я знала, что буду делать все, что они захотят, до тех пор, пока они не позвонят следящему за Микой снайперу. Других вариантов у меня не было – пока не было. И эта гадская надежда заставляла меня думать, что мне представится еще шанс что-то сделать, хотя какая-то другая часть разума цинично в ответ хихикала. Я действовала как гражданская, а я, хотя никогда не носила никакого мундира, гражданской уж точно не была.

Джейкоб стал меня обхлопывать, начав с запястий под жакетом. Остановился.

– Два варианта: или я разорву пиджак, или ты отведешь руки назад, и я его сниму. Выбирай.

Я завела руки назад, и он спустил с них жакет – осторожно, чего я от него не ожидала. Показались ножны на обоих предплечьях, и в них – тонкие кинжалы с серебряным покрытием. Еще стала видна наплечная кобура на сочном синем фоне майки, и «смит-и-вессон» на пояснице.

– Ты это все время с собой носишь? – спросил Джейкоб.

– Обычно – нет, но сегодня я ждала вызова на ликвидацию вампира за пределы штата.

– Когда и от кого?

Слишком у него правильная речь для бандита. Но вслух я этого не сказала, я хотела, чтобы быстрее все это кончилось и они позвонили.

– Точно не знаю, от маршала, который ведет это дело.

– А кобура-то на заказ, – заметил Никки.

– У меня узкие плечи, так что все равно подгонять надо, я и решила выложить чуть больше.

– Не узкие, просто ты сама маленькая.

– Ладно, забирайте уже оружие и звоните, черт бы вас побрал.

– Есть девушки, не умеющие принимать комплименты, – заметил Никки, наклоняясь так близко, что коснулся лицом моих волос, пока руки его нашли пистолет на пояснице и вынули из кобуры. Он потерся лицом о мои волосы, будто оставляя пахучую метку. Наверное, это должно было меня разозлить или означать угрозу – некоторые женщины так бы это и восприняли, но в тот момент, когда наши тела соприкоснулись без прокладки из ткани, без перчаток, между нами горячим ветром пронеслась сила.

Я ожидала, что он отдернется – но нет. Он будто свалился на меня, обнимая, прижимая к себе, держа при этом мой собственный пистолет. Всюду, где мы соприкасались, вырастала энергия, будто мы сейчас вспыхнем, если будем соприкасаться слишком долго. Хотя огонь – неверная аналогия, потому что он не жег. Это было приятное ощущение.

– Прекрати, – сказала я, постаравшись, чтобы в этом слове слышалась злость.

Он сильнее потерся лицом, прижался губами к щеке.

– А приятно. И я чую по запаху, что ты тоже так думаешь.

– Отвали к хренам!

Но и злость тоже была некстати, потому что мои звери реагируют на злость. В какой-то темный момент эти звери-тени шевельнулись во мне, но львица их шуганула обратно. Я видела, как она оскалила острые зубы и втянула пастью воздух, ощущая запах органом Якобсона, в буквальном смысле воспринимая вкус силы из воздуха.

Руки он мне сжимал только выше локтя, так что мне удалось вытащить один из ножей и начать поворачиваться в его руках. Я больше ни о чем не думала, как только о том, чтобы от него освободиться. Но тут чья-то рука перехватила мою с ножом и сила хлестнула из этой руки, так что все мы трое вдруг оказались в теплой среде силы, будто свалились в ванну, и головы под водой – мы тонули в ликантропической энергии, а моей силы некроманта просто не стало. Но это дало мне больше власти над львицей – я была открыта силе, открыта ее тяге.

Я услышала, как Джейкоб сказал «Господи!» – и мощь его ударила во все это как кулак, сминающий карточный домик. Она разметала силу, обнажила энергию и перекрыла ту и другую. Джейкоб пытался и моих зверей заглушить, но не смог. Львица у меня в голове на него зарычала – и этот звук вырвался у меня изо рта.

Он извлек оба мои ножа из ножен и бросил их на землю, потом оторвал от меня Никки. Тот сразу стал в стойку, опустив руки. Оба мои пистолета были у него в руках, но он их швырнул на землю в ближайшие кусты, к ножам, и они оба стояли друг против друга с голыми руками.

Я подумала было схватить оружие, но они пропустили большой нож, идущий у меня вдоль спины с рукояткой под волосами. Если они меня больше трогать не будут, я не останусь безоружной. И еще я слишком была занята удержанием власти над львицей, чтобы вмешиваться в их драку. Эмоции-мысли этой зверюги отдавались у меня в голове очень громко. Она думала, что эти львы сильны, и ей это нравилось, и она хотела, чтобы мы заставили их драться из-за нас и спасли нашу семью. Я пыталась объяснить зверю, что они нам нужны живые, пока не отзовут снайпера, но это для нее было слишком сложно. Прислонившись к машине, я сосредоточилась на дыхании, на пульсе, старалась удержать их ровными, а она чтобы села обратно в траву. Еще не время было нам действовать – добычу упустим. Слишком рано. Побереги силы для решающего рывка. Это она поняла. Поберечь силы – для хищника это жизненно важно. Надо подождать верного момента.

– Мы не будем из-за нее драться, Никки. Вспомни, кто ты. Вспомни свою профессию.

Никки моргнул одним глазом, который не был скрыт скейтерским чубом, – глаз стал янтарным, львиным. Он зарычал на своего приятеля.

– Никки, мы на работе.

Никки закрыл глаза, прижимая кулаки к бокам. Обхватил себя руками.

– У тебя глаза изменились, Джейкоб. Они перекинулись, блин.

При этих словах я повернулась к Джейкобу и увидела, что он моргает светло-желтыми глазами. Вообще-то они у него светло-серые, поэтому перемена к янтарным не так заметна, как у голубоглазого Никки. Но они оба чуть не перекинулись. Ликантропы такой силы не теряют самообладания посреди города на парковке. Такого просто не бывает.

Джейкоб обратил ко мне львиные глаза – на его человеческом лице они смотрелись, будто так и надо. А может быть, я слишком много смотрела в леопардовые глаза Мики, чтобы сейчас мне это казалось странным.

– Ты в охоте.

Я покачала головой:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Понимаешь, – сказал он уже тише, беря себя в руки. Наклонился поднять пистолеты и добавил: – Сними наручные ножны, чтобы клинки можно было в них положить. Если ты сделаешь то, что хочет клиент, получишь все обратно еще до конца ночи.

Я честно не знала, что означает охота у львов-оборотней, но не стала с ним это обсуждать – просто начала отстегивать ножны.

– Отзовите снайпера. Не моя вина, что мы задержались.

Он кивнул, сунул один из пистолетов за пояс, другой отдал Никки, который его взял и спрятал под мешковатой майкой. Джейкоб достал телефон, позвонил и сказал в него:

– Временно отложено. Она сотрудничает. – Помолчал. – Да, продолжайте наблюдение. – Он повернулся ко мне – глаза снова стали по-человечески серыми. – Я знаю, что во время охоты полной власти над зверем у тебя нет, но если ты это повторишь в замкнутом пространстве, в машине, например, мы не выдержим сроков. Это значит, что следующий звонок, который я должен сделать снайперам, не будет сделан вовремя. Это понятно?

– Ты хочешь сказать, что вы оба можете забыть свою работу и мы в буквальном смысле протрахаем все сроки?

– Ты прекрасно сформулировала. Так что в наших общих интересах держать это дело под крышкой.

– Я постараюсь изо всех сил, – сказала я совершенно искренне и отдала ему ножны от обоих ножей. Мы оба очень старались не касаться голой кожи друг друга.

– Посмотри на меня, – сказал Никки.

– Не напирай, – предупредил Джейкоб.

– Львы терпеть не могут слабости – я просто хотел, чтобы она увидела. Если ее зверь будет знать, она может больше меня не захотеть, и приливы силы не вызовут между нами драки.

– Хорошая идея, – кивнул Джейкоб.

– Какая идея? – спросила я.

Никки убрал длинные светлые пряди с правой стороны лица – одного глаза у него не было. Пустую глазницу пересекал шрам ожога, захватывающий край щеки и закрывающий место, где полагалось быть правой брови. Я смотрела – потому что он хотел, чтобы я смотрела. Я не отворачивалась, потому что делила ложе с вампиром, по сравнению со шрамами которого рубец Никки выглядел детской игрой, хотя потеря глаза – это плохо. У Ашера были все части тела, которые ему полагалось иметь – просто некоторые из них размещались среди ожоговых рубцов.

Никки моргнул мне единственным голубым глазом, потом вернул завесу волос на место.

– Многие, особенно женщины, шарахаются от шрамов. У них на лице сразу отвращение или испуг. У тебя – ни того, ни другого.

Я пожала плечами:

– Если вы знаете всех, кто бывает у меня в постели, то должны понимать, что шрамы для меня не запрет.

– Ты про вампира со шрамами от святой воды, – сказал он.

Я кивнула.

Он несколько секунд подумал, потом кивнул в ответ.

– Наверное, ты видала и похуже.

– Дело не в похуже-получше, Никки, дело в том, что шрам – это просто одна из твоих черт. Не плохих, не хороших – просто твоих. – Я протянула левую руку внутренней стороной вверх, показала на бугорок рубцовой ткани на сгибе. – Вампир. – Показала на шрамы от когтей рядом: – Ведьма-оборотень. – Провела пальцами по ножевой ране, от которой изогнулся крестообразный шрам ожога. – Нож и ожог – от слуг-людей двух разных мастеров-вампиров. – Я показала плоский гладкий шрам на верхней части руки. – Это в меня стреляла подружка одного мерзавца. – Не боялась бы я засветить ножны на спине, я бы показала еще и шрам на ключице. – Есть еще несколько, но для них нужно более близкое знакомство.

Он посмотрел мне в лицо:

– Мало кто из оборотней-львиц захочет одноглазого самца.

– Это старый шрам, – ответила я. – Думаю, что ты сейчас вполне компенсирован.

Он кивнул.

– Но у меня есть слепая сторона в обеих формах – в драке это мешает.

– Я обычно сама за себя дерусь.

Он усмехнулся:

– Почему у тебя до сих пор и нет пары и твоя львица так и ходит в охоте. Если бы ты взяла себе пару, этого бы не случилось.

Поговорю с нашими местными львами – почему они этот вопрос обошли. Но надо в их защиту сказать, что я бы им не поверила – сочла бы, что это Хэвен пытается снова забраться мне в штаны после нашей ссоры. Так что они тут не виноваты.

– Это не просто охота, – сказал Джейкоб. – Это охота чертовски сильная. Никогда ни одна самка не заставляла меня так забыться.

– Значит, пар нет ни у кого из вас, – ответила я.

– Она права. Не только ее переборчивость довела до этого.

– Говорят, что мужчин определенного возраста и достатка тянет на женитьбу, – сказала я.

– Это ты нам «Гордость и предубеждение» цитируешь? – спросил Джейкоб.

– Боюсь, что да. Прошу прощения.

– Я бы все равно не узнал, что или кого ты цитируешь, – сказал Никки, и слышно было, что он не очень этим доволен.

– Но я понял, что ты этой цитатой хотела сказать, – вмешался Джейкоб. – У меня уже седеют волосы, а я не выбрал себе подруги, не завел территории, и в моем прайде только самцы, если не считать одной львицы. Но она мужчинами не интересуется и потому проблем не создает.

– Мы слишком много разъезжаем, чтобы заводить женщин и детей, – сказал Никки.

Джейкоб кивнул:

– Вот это я и говорю себе все время. А теперь, Анита, садись в машину. Работа у нас все равно остается. И помни, что я тебе сказал – насчет контролировать свою сторону проблемы. Ничего из того, что мы могли бы сделать, не стоит жизни твоих бойфрендов.

– Согласна, – ответила я от всей души.

Он вернул мне жакет. Я его надела поверх пустой кобуры, но большой нож все еще лежал у меня вдоль хребта.

Джейкоб придержал для меня дверцу, и я не стала протестовать против этой галантности, хотя в данной ситуации она была для меня еще более дикой, чем обычно. Никки сел за мной и прислонился к спинке моего сиденья.

– Мне очень жаль, что ты оказалась нашей работой, Анита.

– И мне жаль, – ответила я совершенно искренне, хотя причина, быть может, была иная.

Джейкоб сел за руль и сказал:

– Пристегнись. Если решишь делать глупости, это на пару секунд тебя задержит.

Я застегнула ремень.

– Значит, следуем твоему плану?

– Да, – ответил он. – Ничего не изменилось.

– Значит, вы все равно убьете тех, кого я люблю, если я не подниму мертвеца для вашего клиента?

– Да, – ответил он.

– Да, – подтвердил сзади Никки.

– Что ж, тогда все ясно.

– Да, – сказал Джейкоб, заводя машину, – все ясно. Ты убьешь нас, если сможешь и будешь при этом уверена, что это не поведет к смерти твоих мужчин. Мы тебя убьем, если ты нас вынудишь.

– Отлично, – согласилась я. – Теперь мы все знаем правила.

– Отчего ты не боишься? – шепотом спросил Никки у меня из-за спины.

– Страх не помогает.

– Бывают храбрецы, но всегда нюхом чуешь от них страх, и пульс у них ускоряется. А у тебя – нет. Ты действительно ничего не боишься.

– Если я буду бояться или злиться, у меня возрастет пульс, сердце зачастит, давление подпрыгнет и труднее будет держать в узде зверей. Джейкоб высказался ясно: я не могу себе позволить потерять над собой контроль в одной автомашине с вами.

– А поскольку тебе надо сохранять над собой контроль, ты его и будешь сохранять – вот и все, – сказал он.

– Вот и все, – повторила я, запоминая, куда едет Джейкоб, чтобы если мне удастся пережить эту ночь, было куда направить полицию за ее клиентом.

– Если б я знал, кто ты такая, мог бы и не взяться за эту работу, – сказал Джейкоб.

– Приятная мысль, но она же нам не поможет?

– Нет, потому что мы взяли деньги клиента и должны доставить товар.

– Тогда мне совершенно не важно, чувствуешь ты свою вину или нет, Джейкоб. Мне даже как-то хуже, что ты можешь убить тех, кого я люблю, тех кем горжусь, и меня, быть может, и жалеть об этом будешь, но все равно убьешь. Это не честь, Джейкоб. Это тебе твоя совесть говорит, что ты поступаешь неправильно.

– Не совесть, Анита, а либидо, мой зверь. У него совести нет.

В этом он прав, но еще я знаю, что животное-оборотень – не просто животное. В нем есть личность, а у личности – совесть. Обычно зверю на нее наплевать, и он может тебя заставить творить страшные вещи, с памятью о которых трудно потом жить, но в этот раз звери Джейкоба и Никки были на одной стороне с их совестью. Это давало мне надежду, и я ее прокляла, потому что иногда надежда может сохранить тебе жизнь, а иногда привести к гибели худшей, чем можно себе вообразить. Надежда – ненадежный друг, когда тебя возьмут ребята с пистолетами. Но моя львица и их львы вожделели друг друга – в каком-то смысле. А вожделению я доверяю. Надежда тебе соврет за милую душу, а вожделение – оно вот оно: такое, как есть. Надежда внушает ложные ожидания, а похоть может стать оружием, которым я их разделю. Разделяй и властвуй – стратегия древнейшая, и не без причины.

Мы приехали в очень симпатичный квартал в той части Сент-Луиса, где дворы большие, а дома еще больше. Иногда на участках поменьше стояли дома побольше, будто их владельцы чувствовали себя неуверенно и таким образом что-то компенсировали. Дорожка, на которую мы съехали, красиво извивалась, уходя далеко от дороги к дому не меньше всякого другого и окруженного таким большим двором, каких я еще не видела. От дома и до двора, спланированного профессиональным ландшафтным дизайнером, все тут дышало деньгами и профессиональным уходом и на первый взгляд – может, не только на первый, – не ради компенсации комплексов было построено. Идеальная картинка, созданная так, будто сейчас из кустов выскочит журнальный фотограф и нащелкает снимков на обложку.

– А ты не удивлена, судя по запаху, – сказал Никки, когда мы выходили из арендованной машины.

Я только пожала плечами.

Джейкоб загородил мне путь к дороге, всмотрелся в лицо.

– Ты знала адрес клиента заранее?

– Нет.

– Ты врешь? – спросил он.

Я нахмурилась:

– Нет, я не знаю, кто ваш клиент, и я не знала, что вы меня везете в какой-то красивый квартал нуворишей. Но я знала, что это кто-то с хорошими деньгами, иначе бы он не мог вас нанять.

В тот момент я склонялась к мысли, что это Натали Зелл. Женщина, которая хочет поднять покойного мужа, чтобы изрубить его топором, а куски похоронить «заживо», вряд ли остановится перед небольшим похищением и смертью тех, кого она даже не видела.

Я почувствовала за собой Никки и удержалась оттого, чтобы шагнуть в сторону, не оказаться между ними. Не люблю, когда похитители заходят с двух сторон, и уж точно не люблю быть так близко к оборотням, когда у них по отношению ко мне недобрые намерения.