Текст книги "Принцесса маори"
Автор книги: Лора Вальден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
18. Нейпир, 25 декабря 1930 года
После того как Ева довела Люси до постели, она почти побежала по длинному коридору к своей комнате. Сердце выпрыгивало из груди, когда девушка разрывала конверт. Само письмо тоже было написано братом. Она сразу поняла это по почерку. Ева села, колени дрожали. С того момента, как тетя Джоанна передала ей письмо, девушка уже слишком разволновалась. Но волнением делу не поможешь. Она присела на край кровати и стала читать:
«Дорогая сестрица,
Я совершенно не знаю, как тебе это помягче сообщить, ведь ты, наверное, еще переживаешь из-за смерти матери. После известия о смерти жены отец стал сам не свой. Он любил ее всем сердцем, но мало говорил со мной об этом. Я лишь видел его страдания со стороны. В последние дни он в своих мыслях был где-то далеко. Ах, моя любимая Ева, если бы я мог избежать этого повествования! Отец бегал по окрестностям, как лунатик, в таком состоянии он переходил через улицу. А здесь намного больше автомобилей, чем у нас дома. Ты помнишь, как он уверял нас, что такого чудища он никогда не потерпит у себя дома? Его переехал один из автомобилей. Отец не страдал. Он умер сразу…»
Ева несколько раз прочитала это предложение, пока до конца не осознала суть прочитанного. Ей хотелось плакать, но она словно оцепенела. Вместо этого девушка продолжила читать письмо.
«Я бы отдал все, чтобы тебя сейчас обнять и утешить. Теперь нас осталось лишь двое. Но как бы я ни тосковал по тебе, у меня пока нет возможности забрать тебя в Калифорнию. На проезд денег бы хватило, но это не жизнь для тебя. Я работаю не на винограднике, а на стройке. Вокруг только мужчины. Там, где я живу, довольно грубый народец. Не для тебя. Пожалуйста, оставайся в Новой Зеландии у тетки Джоанны! Я обещаю, что приеду позже, как только смогу отложить достаточно денег, чтобы обеспечить там свое существование. Я знаю, что новозеландцы плохо относятся к немецким переселенцам, но там у нас будет семья, я смогу это организовать. Я не хочу возвращаться домой, где мне все будет напоминать о родителях. И я не разделяю отцовского оптимизма относительно нашего виноградника. Я велю продать его, даже если получу за него намного меньше, чем он стоит, потому что придется полагаться на чужих людей в Баденхайме. Деньги я привезу с собой, когда приеду. Я думаю, мы будем жить хорошо. У меня, кстати, есть друг из Новой Зеландии, который сутками рассказывает о своей стране и молится о том, чтобы как можно быстрее насобирать достаточную сумму на покупку небольшой фермы и вернуться домой. Я тебя обнимаю, маленькая сестричка, и клянусь тебе: нас ничто не сможет разлучить. Не позднее чем через год я буду у тебя!»
Ева опустила руки. Она больше ничего не могла разобрать, по щекам ручьями текли слезы. Так сильно, что смешались с краской для ресниц. На нее свалилось сразу столько всего! Трудно было осознать происшедшее. Известие о смерти отца сильно ранило девушку. За несколько недель она стала круглой сиротой. А тут еще решение Ганса относительно Новой Зеландии, которая должна стать его новой родиной. Что, если написать ему, как ей живется в этом доме на самом деле? Ведь его представление о доброй тетке Джоанне совершенно не соответствовало действительности.
Ева дала бы голову на отсечение, что, узнав о планах Ганса, тетка не расплачется от радости. Сейчас Еву воспринимают как бедную родственницу, которая проживает в доме временно. Но все идет к тому, что, хочется Еве того или нет, ей нужно остаться здесь на неопределенное время. Или искать работу и зарабатывать деньги. Когда Ева представила себе, что ей придется еще долго терпеть воркование Маргарет и Адриана…
В этот момент в дверь постучали. У Евы чуть сердце не остановилось. А вдруг это он?
– Войдите! – крикнула она охрипшим голосом.
Даниэль просунул голову в комнату.
– Я хотел спросить, так что там с танцами… – Он осекся и бросился к ней. – Ева, что произошло? Ты же плачешь!
Он присел рядом на край кровати и обнял ее за плечи. Ева прижалась к его груди и безудержно зарыдала.
– Что произошло? Кто тебя обидел? Что… – Тут он обнаружил письмо. – Плохие новости?
Ева кивнула. В ее заплаканных глазах сквозила неизбывная печаль.
– Мой отец погиб в Калифорнии, несчастный случай.
– О, мне очень жаль, – ответил Даниэль. – Ты теперь уедешь? – робко спросил он.
– Нет, я остаюсь в Новой Зеландии. Мой брат не хочет, чтобы мы возвращались в Германию. Он приедет сюда, и мы начнем новую жизнь.
Ева заметила, что эти слова обрадовали Даниэля. Он крепко пожал ее руку.
– Я еще совсем не знаю, хочу ли я здесь остаться. Вы все так добры ко мне, но это для меня не родной дом. Если все так случилось, я должна сама о себе заботиться. Мне нужно найти работу…
– Или вместе со мной уехать в Веллингтон… – Он не успел досказать, потому что в дверь постучали снова.
Прежде чем Ева успела что-то ответить, в комнату вошел Адриан. Когда юноша увидел, что Ева сидит в объятиях Даниэля, он остановился как вкопанный.
– Я… э… я… извини, я не хотел помешать… И прости, что я не подождал, пока ты меня пригласишь войти… Я зайду позже, я вам мешаю, такой интимный момент!..
Еще до того как Адриан успел развернуться к двери, Даниэль выпалил:
– Попридержи коней и не строй из себя оскорбленного. Ева только что узнала, что ее отец умер!
– Мне очень жаль! – Адриан побледнел еще больше. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Я думаю, Ева поедет вместе с нами в Веллингтон, потому что в этом доме она не может оставаться, – решительно сообщил Даниэль.
– Конечно, я был бы только рад, но… Я думал, ты хочешь как можно скорее уехать в Калифорнию… – запинаясь, произнес Адриан.
– Нет! Я останусь в Новой Зеландии. Мой брат не хочет, чтобы я туда ехала, и не хочет, чтобы мы вернулись в Германию. Он тоже приедет в Новую Зеландию, чтобы обосноваться здесь!
– Я, конечно, готов взять тебя в Веллингтон, когда в феврале поеду учиться в академию, и… Н-да, тогда придется поговорить с матерью Маргарет, но дом наверняка достаточно большой… – сказал Адриан.
– В тот дом я не перееду ни в коем случае! – всхлипнула Ева.
– Это совершенно не обязательно. Моей квартиры хватит для нас двоих. Я тоже отказываюсь жить на вилле Мак-Алистеров. Тогда ты сразу поедешь в Веллингтон со мной, – перебил ее Даниэль.
Ева перестала всхлипывать и взглянула на Даниэля заплаканными глазами.
– Ты считаешь, я должна переехать к тебе, но что скажет твой отец и тетка Джоанна?..
– Ева, ты выйдешь за меня замуж?
Это признание Даниэля получилось настолько неожиданным, что Ева потеряла дар речи.
Конечно, она догадывалась, что нравится Даниэлю, но о том, насколько сильны его чувства, девушка и не подозревала.
– Тебе не нужно давать ответ прямо сейчас. Мне следовало бы выбрать другой момент. Я не хотел тебя ошеломить, просто мне хотелось, чтобы ты не волновалась о своем будущем, – виновато произнес Даниэль.
– Я… я просто не знаю, что и думать, что мне ответить на это, – залепетала Ева и растерянно посмотрела на Адриана. Она никак не могла выйти замуж за Даниэля, потому что… Ее сердце чуть не выпрыгивало из груди. Может быть, Адриан совсем не против этого? Может быть, ему важно жить на вилле вместе с Маргарет?.. Но в его взгляде читалось совершенно обратное. Он словно говорил: «Не делай этого! Я тебя люблю!»
Ева пристально посмотрела ему в глаза. Адриан не отводил взгляд. Какой же глупой она была, даже на секунду сомневаясь, что на ее чувства не отвечают взаимностью! Он смотрел на нее с такой любовью! И Ева позабыла обо всем на свете. Существовали лишь Адриан и она, и они молча объяснялись друг другу в любви. Они не касались друг друга, не обнимали, потому что их глаза в это мгновение говорили, что все жесты и слова излишни. Радостная улыбка просияла на губах Евы. Адриан ответил тем же.
– Ева, я правильно понял, что твой ответ «нет»? – спросил Даниэль, наблюдавший за этой сценой с мрачным лицом. Судя по всему, он осознал свое поражение.
Ева повернулась к нему.
– Я… нет, то есть… так дело не пойдет, ты мне правда очень нравишься, но, знаешь ли… – запинаясь, попыталась объясниться Ева и умолкла на полуслове.
– Я знаю… Мне просто нужно было удостовериться в этом, – холодно ответил Даниэль. – Я… Я оставлю вас одних, – быстро добавил он и бросился прочь из комнаты.
Ева подозревала, что сделала ему больно, но в этот драматический миг она не могла поступить иначе. Ее глаза снова впились в Адриана. Казалось, влюбленные стояли неподвижно друг перед другом целую вечность. Только когда его губы отыскали ее, движение вернулось в замершее тело девушки. Они обнялись и поцеловались.
19. Нейпир, декабрь 1868 года
Хеху направил мушкет на Тома и Ахоранги. По его татуированным щекам катились слезы. Том крепко взял жену за руку.
– Ну так стреляй в нас! – крикнул он.
Но вместо того, чтобы нажать на курок, Хеху медленно опустил оружие и сдавленным голосом спросил:
– Это правда, что ты ждешь ребенка от него?
Ахоранги кивнула.
– И мы по законам пакеха стали мужем и женой.
– Хорошо! – проворчал Хеху, отвернулся и пошел к лошади.
Ахоранги побежала вслед за ним.
– Что ты теперь будешь делать? Пошлешь к нам воинов из моего племени, чтобы они нас убили?
– Я все забуду! – ответил маори. – Своему племени я сообщу, что вождь Канахау пал в бою с людьми Те Кооти. Один на один. И что мы его похоронили, как подобает королю.
– Спасибо, – всхлипнула Ахоранги и взяла его за руку. – Тогда помоги нам передать его предкам, как он того заслуживает!
Хеху, казалось, был озадачен, но потом последовал за ней к краю канавы. Том тоже нерешительно приблизился.
– Где его меховой плащ с перьями? – спросила Ахоранги.
– В седельной сумке, – ответил Хеху, уже немного придя в себя. – Я сейчас принесу! – В отличие от Тома, он, кажется, понял, что хотела сделать Ахоранги.
Она спустилась в канаву и встала на колени у тела отца. Потом что-то пробормотала на своем языке. Хеху протянул Ахоранги плащ с перьями, а затем присоединился к ней.
Том остался стоять на краю канавы и изумленно наблюдал за происходящим. Он все еще был напряжен и оставался настороже. Если бы Хеху сделал хоть одно неверное движение, Том бросился бы на него и убил. Он с удивлением смотрел, как Ахоранги расправляет плащ на теле отца. Потом она запела. Хеху стал подпевать. Спустя некоторое время он снял плащ с тела вождя и протянул его Ахоранги. Она обернулась в громадный плащ, и маори снова жалобно запели. Том не решался спуститься к ним в канаву. Ему казалось, что маори погрузились в какой-то совершенно другой мир. Мир, где он был чужаком. Они, казалось, пребывали в трансе. Том подозревал, что никогда не сможет понять их традиций и обычаев. Но сейчас он впервые с тех пор, как спас Ахоранги от фермера, который ее купил, осознал, что они с этой женщиной – с разных планет. Глядя на громко поющих маори, Том понял, что и ребенок, которого она носит под сердцем, тоже будет наполовину таким же, как они. И, несмотря на внезапно возникшую отчужденность, Том с болью подумал о том, что эти двое просто созданы друг для друга – она, женщина в плаще из перьев, и он, мужчина из дикого племени.
Осторожно, чтобы не мешать маори, он спустился в канаву, решив понаблюдать за церемонией вблизи. Том склонился над вождем, в котором до этого видел только врага. Хотя тело Канахау лежало в канаве, в нем было нечто величественное. Неожиданно маори замолчали. Ахоранги снова сняла плащ и укрыла им отца. Потом маори начали танцевать вокруг усопшего вождя. Сначала это испугало Тома, но потом он сообразил, что это часть ритуала.
Наконец Хеху взял за руку Ахоранги и отвел ее к Тому.
– Пусть предки простят вас и подарят вам счастливую жизнь!
– Это значит, что ты больше не будешь пытаться вредить нам? – все еще с подозрением спросил Том. Он не верил в примирение.
Хеху покачал головой.
– Если хочешь, я помогу тебе зарыть могилу вождя. Чтобы ночью на тело не напали стервятники.
Том с удивлением взглянул на маори.
– Почему ты это делаешь? Я думал, что ты хотел взять ее в жены…
На лице Хеху промелькнула улыбка.
– Потому, пакеха, потому… Я всегда ее любил. Но если Ахоранги носит под сердцем твоего ребенка, она больше не может стать моей женой. И тогда пусть она будет счастлива с тобой. Ее счастье значит для меня намного больше, чем все остальное в этом мире.
Едва он проговорил эти слова, как Ахоранги бросилась ему на шею.
– Ты всегда останешься моим братом! И еще придет день, когда я пригожусь тебе. Я обязательно буду рядом! – прошептала она, и Том услышал эти слова. Он ничего не мог поделать, но его уязвило то, как доверительно Ахоранги общается с маори.
– Хорошо, а теперь позволь нам приступить к работе, – пробормотал Хеху, и оба маори, к недоумению Тома, потерлись носами. Том знал, что этот странный поцелуй маори не всегда был знаком нежности и любви, иногда он символизировал дружбу. И все же ему это не понравилось.
– Что твой отец кричал перед тем, как хотел застрелить меня? – громко спросил Том.
Ахоранги и Хеху поспешно повернулись к нему.
– Я… я не могу припомнить, я не знаю… – запинаясь, ответила Ахоранги. Том ни в коем случае не должен был узнать, что ее отец проклял не только его, но и всех их будущих детей. Она бросила на Хеху умоляющий взгляд.
– Он призвал против тебя предков! – произнес маори.
Том заметил благодарный взгляд Ахоранги, брошенный другу-маори. Том чувствовал, что его обманывают.
– Может, поедем домой? – улыбаясь, спросила Ахоранги, но потом замерла. – У нас же теперь нет дома! – пробормотала она. – Зачем вы сожгли наш дом? Зачем?
Хеху этот вопрос, казалось, был очень неприятен.
– Ты, наверное, не поверишь, но это произошло случайно. Твой отец хотел сжечь лишь постель, но огонь тут же охватил всю комнату.
– Хорошо, тогда я отвезу жену в миссию, – проворчал Том. – А ты можешь уже начинать рубить дерево и потом пилить ствол на доски по длине. Мы сделаем из них помост, а вождя похороним под ним.
Он вылез из канавы и подал руку Ахоранги, чтобы помочь ей выбраться наверх. Хеху последовал за ними, но, к удивлению Тома, присел перед деревом на корточки, закрыл глаза и что-то пробормотал.
– Что это такое? – удивленно спросил Том Ахоранги.
– Он просит у дерева разрешения срубить его.
– Что? И долго это будет продолжаться?
Ахоранги не могла скрыть улыбки.
– Все зависит от того, когда он получит ответ и получит ли его вообще.
Том закатил глаза. Потом он похлопал маори по плечу, и тот вздрогнул от неожиданности.
– Зачем ты мешаешь мне молиться? – возмутился Хеху.
– Давай я свалю дерево, а ты отвезешь мою жену в миссию. И не вздумай похитить ее. Я тебя везде найду!
Хеху возмутился:
– Я не говорю раздвоенным языком, как обычно делаете вы, пакеха. Если бы я хотел заполучить Ахоранги, то сражался бы с тобой. Я воин, а не трус!
– Тебе не стоит волноваться. Хеху – самый честный человек, которого я знаю, – подтвердила слова соплеменника Ахоранги.
«А как же я?» – пронеслось в голове у Тома, но он промолчал.
– Тогда скачите быстрее, – после небольшой паузы сказал он. – Скоро стемнеет. Мне, наверное, потребуется вся ночь.
– Я вернусь, чтобы помочь тебе, – ответил Хеху, помогая Ахоранги влезть на лошадь.
– Как я могу тебя отблагодарить? – спросила Ахоранги.
– У меня есть одна просьба. Могу я взять себе амулет твоего отца? Я ведь его любил как сын. И я хотел бы чтить его хей-тики, пока предки не позовут и меня.
– Ну конечно. Возьми его себе, – растроганно ответила Ахоранги. – Он будет оберегать тебя все время.
Хеху спрыгнул в канаву и спустя мгновение появился с амулетом в руке. Словно в трансе, он приложил его к шее, потом снова убрал и сунул в куртку. Только сейчас Ахоранги заметила, что Хеху, в отличие от ее отца, был одет как пакеха.
– Почему ты все это делаешь для нас? Я имею в виду, почему ты все еще хочешь нам помочь? Ты бы мог сейчас сесть на лошадь и оставить нас наедине с нашими несчастьями, – вмешался Том.
– Я это делаю не для вас. Я должен сделать это для вождя. Я не покину это место, пока он не обретет покой в своей холодной могиле.
– Ну, твое дело, – проворчал Том, которому безграничная доброта этого человека уже действовала на нервы. «На самом ли деле он такой, – спрашивал себя Том, – или просто хочет произвести впечатление на Ахоранги?» Он снова почувствовал укол в сердце, когда заметил, как оба маори, тесно прижавшись, сидят на спине лошади. Несмотря на это, он махал им вслед, пока они не скрылись из виду.
У Ахоранги было тяжело на душе, когда они подъезжали к Мини, а затем приблизились к миссии. С этого места обычно уже был виден их дом, но теперь можно было лишь догадываться о его месторасположении.
Ахоранги попросила Хеху подъехать к пожарищу. Девушка хотела собственными глазами увидеть, не пощадил ли огонь хоть что-нибудь.
Проезжая мимо миссии, они увидели дым, поднимавшийся над руинами. Деревянный дом сгорел дотла. Ахоранги беспомощно смотрела на тлеющие угли, от которых все еще шел невыносимый жар. Она различила несколько горшков и котелков из стали, которые от огня деформировались. Ахоранги, подавленная унылым зрелищем, опустила взгляд и вдруг под ногами обнаружила что-то зеленое. Девушка сразу поняла, что это за предмет, нагнулась и подобрала свой хей-тики. От ленты, на которой Ахоранги носила его на шее, не осталось и следа, но сам амулет не пострадал.
– Поунаму! – воскликнул Хеху, невероятно удивившись.
Ахоранги рассматривала украшение, как нечто чудесное. Потом она подняла глаза.
– Я дарю его тебе, – произнесла она со слезами на глазах.
Хеху сначала отказывался его принять.
– Но он же принадлежит тебе! Он всегда тебя оберегал…
– В том-то и дело, что нет! – ответила Ахоранги. – Именно он выдал меня, иначе как отец понял, что я живу в доме у Тома? Муж постарался скрыть все признаки моего пребывания здесь. Кроме хей-тики.
Хеху понурился.
– Это я заметил его и показал твоему отцу! Я сказал, что ты наверняка живешь в доме, потому что узнал амулет. Твой отец сомневался и предположил, что его украли у тебя. Я изнывал от ревности и после нашего сражения с людьми Те Кооти непременно хотел проверить, живешь ли ты здесь. Если бы я не настоял на этом, твой отец, скорее всего, остался бы жив!
– Не упрекай себя. Я единственная, кто во всем виноват, потому что собственными руками убила отца. Пожалуйста, возьми хей-тики, я не могу больше носить амулет, который он мне подарил.
Хеху нерешительно взял украшение в руки.
– Я буду чтить его, – пообещал он и бережно взял Ахоранги за руку.
Девушка прижалась к его груди и громко всхлипнула. Только сейчас она полностью осознала, что натворила.
– Я застрелила его! – повторила она несколько раз, и Хеху еще крепче прижал ее к себе.
– Отпусти женщину! – словно из ниоткуда раздался голос брата Пьера. Должно быть, он подкрался незаметно, потому что Ахоранги не слышала его шагов.
Она высвободилась из объятий Хеху и повернулась. Позади них стоял католический священник с ружьем в руках, его лицо раскраснелось. Это была странная картина.
– Он мне ничего не сделает, – попыталась успокоить его Ахоранги, но брат Пьер прокричал:
– Подними руки вверх, маори!
Хеху неохотно последовал требованию монаха.
– Он не хотел ничего дурного. Отпусти его, – настойчиво потребовала Ахоранги. Теперь брат Пьер понял, что девушка говорит серьезно, и нерешительно опустил оружие.
– Этот парень разыскивал тебя у нас вместе с твоим отцом! Кто, как не он, поджег ваш дом!
– Да, все верно, это они… Но он горько сожалеет об этом, правда ведь?
Хеху кивнул.
– А где твой отец?
Ахоранги несколько раз тяжело вздохнула.
– Мой отец уже вернулся в нашу деревню, – после довольно продолжительной паузы сообщила она.
– И ты доверяешь этому парню?
Ахоранги кивнула.
– Он обещал оставить меня в покое. И он выполнит свое обещание!
– И почему вдруг все переменилось?
– Ахоранги – его женщина. Она ждет от него ребенка, – сказал Хеху. – И все-таки она останется одной из нас. И ее ребенок тоже! – упрямо добавил он.
– Ты ошибаешься. Она уже давно одна из нас! Ахоранги окрещена во славу Господа нашего!
Хеху пристально посмотрел на девушку.
– Ты ведь этого не сделала, правда?
– Конечно, она сделала это. И ребенка мы тоже окрестим. Он ведь пакеха!
– Нет, он маори. И однажды он сам должен решить, кто он на самом деле. Твой единственный шанс защититься от проклятия отца – это ребенок! – Хеху и сам не заметил, как повысил голос и стал кричать.
– Я не верю в это! – закричала в ответ Ахоранги. – Отец сказал это сгоряча!
– Что твой отец сказал сгоряча? – переспросил брат Пьер.
– Он проклял ее детей. Он сказал, что они будут умирать как мухи, – произнес Хеху, и Ахоранги зажала уши руками.
– Тебе не следует повторять этих слов. Никогда! Все равно они не имеют значения! – твердила она, словно заклиная его.
– Ничего не произойдет, если твои дети станут добропорядочными христианами, – заверил ее брат Пьер.
– Нет, не уговаривай ее! Это никогда не случится, если ее дети будут молиться Ранги и Папа, а не христианскому богу!
– Не стоит впадать в грех! – напомнил брат Пьер срывающимся голосом.
Ахоранги опустила руки и со злостью взглянула на Хеху.
– Я сейчас ухожу с братом Пьером. Он окрестит моих детей, и ничто в мире не удержит меня осчастливить их церковной благодатью.
Девушка хотела уйти, но Хеху преградил ей путь.
– Поклянись, что и дальше будешь призывать наших богов в помощь. Иначе…
– Прекрати мне угрожать! Я не верю больше в Ранги и Папа! – ответила Ахоранги дрожащим голосом. Она и сама не понимала, зачем соврала Хеху. Она ни секунды не переставала верить в богов маори. Но девушка не хотела выказывать свой страх из-за проклятия отца и не хотела, чтобы ее заставляли во что-то верить.
Хеху воздел руки к небу.
– Почему ты предаешь предков? – спросил он, и в голосе его прозвучало глубокое разочарование. – Я хочу, чтобы ты жила, чтобы жили твои дети, поэтому тебе нельзя забывать, кто ты и где твои корни. Ты не можешь насильно лишить ребенка его народа.
Он пристально посмотрел на Ахоранги и вложил ей в руку амулет.
– Ты должна его сохранить. Пока он будет у тебя, с тобой ничего не случится. Он будет связан с моим хей-тики. – Он указал на свою шею: на ней висело точно такое же украшение. – Я буду просить о твоей защите. Если ты его отдашь, тогда я больше ничего не смогу для тебя сделать.
Хеху отвернулся и гордо проследовал к своей лошади. Ахоранги хотела побежать за ним, но брат Пьер удержал ее.
– Пусть идет. Ты не можешь чувствовать себя как дома в обоих мирах. Ты приняла решение! За себя и своих детей! И чтобы подтвердить это, тебе самой нужно новое имя. Иначе твои дети станут спрашивать, почему тебя так странно зовут. Ты ведь не хочешь этого?
– Хорошо, брат Пьер, тогда предложи мне имя. Отец всегда говорил, что «Ахоранги» означает «Просвещенная», – произнесла она дрожащим голосом.
Брат Пьер протянул руку.
– Сначала отдай мне амулет. Тебе он больше не нужен!
Ахоранги нерешительно протянула хей-тики брату Пьеру. Он опустил украшение в карман и задумчиво почесал подбородок
– Как тебе нравится имя Люси? Оно тоже происходит от латинского слова «lux» – «свет». И англичане тоже знают это имя.
– Но чем мне поможет это имя? Мои дети все равно удивятся тому, что я не выгляжу как пакеха.
– Нет, все будет хорошо, если ты станешь одеваться, как они, носить такие же прически. Если не знать твоей истории, поверь мне, можно подумать, что ты настоящая пакеха, просто из какого-то хорватского рода.
Теперь они направились в церковь, к купели. Брат Пьер попросил девушку наклонить голову и прошептал:
– Крещу тебя именем Люси. Под этим именем Господь будет оберегать тебя вечно.
По лицу Люси бежали не только капли воды. Когда она наконец подняла голову, от страха ее лицо покрылось испариной. Что она наделала? Вдруг внизу живота девушка вновь почувствовала адскую боль. Она была настолько сильной и резкой, что у Люси подкосились ноги и девушка свалилась на пол. Но сознание не покинуло ее. И когда она почувствовала, как что-то теплое и липкое потекло по ее бедрам, то поняла, что потеряла ребенка.
