Текст книги "Принцесса маори"
Автор книги: Лора Вальден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
6. Нейпир, декабрь 1930 года
Голос миссис Болд прозвучал грубо и решительно:
– Войдите! – воскликнула она.
Ева осторожно прошла в комнату, куда по желанию старой дамы провел ее Адриан.
– Все будет хорошо. Она не кусается! – произнес он, улыбнувшись, и исчез.
Ева надеялась, что Адриан будет ее сопровождать, но теперь она оказалась совершенно одна перед благородной дамой, которая сидела за столом, ровно, словно под линейку, держа спину.
Она поманила девушку к себе:
– Подойди ближе! – И кивнула на кресло, стоявшее напротив.
Еве почудилось, что комната, по стилю соответствовавшая фасаду особняка, совершенно выпала из времени. Каждый предмет мебели, как мельком успела заметить девушка, относился к поздней викторианской эпохе.
Когда Ева внимательнее присмотрелась к миссис Болд, она задалась вопросом: чем же Джоанна похожа на свою мать? Мать и дочь были совершенно разными.
У Джоанны была бледная кожа, в то время как у матери кожа имела равномерный темный оттенок, словно та любила подолгу сидеть на солнце. И пожилая дама выглядела намного моложе, чем предполагала Ева. В отличие от светлых глаз дочери, глаза матери излучали янтарный свет. Глаза Джоанны говорили о холодности и равнодушии, а вот во взгляде ее матери читались участие, теплота и живой интерес.
– Дитя мое, вначале хочу сказать: мне очень жаль, что так произошло с твоей матерью. Наверняка непросто вдруг оказаться одной на другом краю света, правда?
Ева кивнула. «Значит, внешний вид не обманул меня: миссис Болд совершенно другой человек, не такой, как тетка Джоанна», – подумала девушка, взяв чашку чая, которую ей предложила женщина.
– Я не хочу показаться слишком любопытной, но отчего умерла твоя мать? Она заболела? Наверное, грипп, ведь эпидемии часто случаются на кораблях в море?
– Нет, моя мать страдала меланхолией и покончила с собой.
– О, прости, что я стала тебя расспрашивать. Ты, вероятно, пережила настоящий шок. Я все еще помню, каково было Беренике и Адриану, когда их отец… – Она замолчала, прижав ладонь к губам.
– Ваш внук рассказал мне об этом. Вы не выдали того, что мне не стоило бы знать.
Миссис Болд склонила голову набок.
– Глаза у тебя от Болдов. У Тома такие же. Он всегда говорил, что это шиндлеровы глаза.
Ева вздрогнула.
– Я до этого времени не задумывалась, но почему у брата моего деда фамилия была Болд, а не Шиндлер?
Миссис Болд рассмеялась.
– Его звали Шиндлер. Когда он приехал в Нельсон, ему захотелось посетить немецкую колонию в Зарау. Но во время путешествия ему посоветовали сначала отправиться в Данидин, где как раз разразилась золотая лихорадка. Там он стал зажиточным мужчиной. На эти деньги смог приобрести виноградник. Он дал ему английское название.
– У нас дома его звали просто Авантюрист, но мы бы о нем и не вспомнили, если бы его дочь не прислала отцу письмо.
– Я хорошо помню, когда Джоанна нашла документ матери Тома, по которому мой муж как младший сын должен был получить половину ее украшений по наследству. Тогда ее было уже не остановить. Джоанна непременно хотела заполучить их. Мне это совершенно не нравилось, но она упорствовала. В конце концов она заявила, что это была последняя воля ее бабки. Так-то оно так, но я понимала, что мой муж никогда бы не воспользовался этим завещанием. Он всю жизнь отказывался от фамильных драгоценностей и не хотел делить их с родственниками в Германии.
– И все-таки благодаря письму тетки Джоанны наши семьи вновь стали общаться.
Люси внимательно взглянула на Еву.
– Твой английский не так уж плох, как уверяла меня Харакеке, только вот произношение, дитя мое, оставляет желать лучшего.
– Я знаю, – ответила Ева. – Я начала учить язык только на корабле, я ведь не знала заранее, что меня отправят в Новую Зеландию. – В ее словах слышалась досада.
– Я не хотела упрекать тебя, Ева. Напротив, я готова сделать тебе предложение, от которого для нас обеих будет выгода.
Ева уже сожалела, что так резко отреагировала, нельзя было не заметить, что пожилая дама испытывает к ней явную симпатию.
– Слушай внимательно! Я хочу записать свою биографию для внука Адриана. Он должен получить ее к Рождеству, до того, как в феврале уедет в Веллингтон. Значит, у нас не так много времени. Рождество уже на носу. Но сама я больше не могу много писать. Зрение не позволяет. Поэтому мне нужен человек, которому я могла бы диктовать.
Ева смотрела на миссис Болд расширившимися от удивления глазами.
– Вы же не имеете в виду меня?
– А почему нет? Прежде чем моя дочь, чего доброго, сделает из тебя кухарку, я найду тебе куда более интересное занятие.
С одной стороны, Ева была тронута таким доверием и тем, что миссис Болд хотела ей открыть, с другой – Еве не хотелось надолго задерживаться в Новой Зеландии. Девушка думала, как будет умолять отца прислать ей деньги на билет, и не могла представить, что он сможет отказать ей.
– Я очень польщена, миссис Болд…
– Называй меня… – Пожилая дама замешкалась на мгновение, прежде чем с ее губ сорвалось: – Называй меня Люси.
«Она выглядит очень экзотично, – подумала Ева. – Но если она тоже маори, как и тетушка Ха, тогда ее звали бы совсем иначе, во всяком случае точно не Люси». И все же, когда Ева присмотрелась, она отчетливо увидела явные признаки того, что Люси не была англичанкой. Эта женщина была несколько темнее, чем те дамы, с которыми Ева ехала в поезде. И глаза ее имели какой-то необычный темно-золотистый оттенок. Вдруг Ева вспомнила, что говорил Адриан и что она не заметила в первую минуту. Адриан сказал, что Харакеке – сестра Люси.
Таким образом, она сама ответила на свой вопрос: Люси тоже была маори. Но почему тогда она носила такое имя?
– Есть одна проблема, Люси. Я… В общем, я не думаю, что смогу чувствовать себя комфортно в этом доме. А сейчас, когда моя мать умерла, я надеюсь, что отец заберет меня. Я могла бы вести хозяйство для него и брата…
Люси иронично подняла брови.
– Ты, девочка, рождена не для того, чтобы вести хозяйство при мужчинах. Взгляни на себя и задумайся, чего ты достигла собственными силами. Ты сама выучила английский язык. А это настоящее достижение, моя дорогая!
– Он мне пригодится и дальше, ведь я уеду в Америку. Это давняя мечта… Возможно, мы там останемся и отец наживет состояние…
– Значит, обратно домой тебя не тянет?
Ева почувствовала, что ее подловили.
– Если говорить откровенно, то нет. Не думаю, что отец сможет снова обрабатывать виноградник. Участок несколько запущен, и… нет, я всем сердцем желаю, чтобы мы обрели новый дом в Америке. Я хочу уехать туда. А сюда меня забросила лишь глупая случайность.
Люси понимающе улыбнулась.
– Ах, Ева, боги хотели что-то сказать, забросив тебя сюда. Это не случайность… – Пожилая дама закрыла глаза и пробормотала какие-то непонятные слова.
Еве стало не по себе. Сейчас ей больше всего хотелось просто встать и выйти из комнаты. Но тут Люси вновь открыла глаза.
– Ты останешься, дитя мое, это место для тебя присмотрели предки. Ты принадлежишь этим краям!
Ева удержалась от того, чтобы возразить: она не верит в силу предков. Ей тяжело было верить в Бога, потому что девушка не могла понять, как он мог так жестоко поступить с ее матерью, когда обрек ее на ужасные пожизненные страдания. Разговоры маори навевали на девушку страх. Она отказывалась даже думать о брошенных пожилой дамой словах. Новая Зеландия – всего лишь промежуточная остановка. В этом Ева была совершенно уверена.
– Хорошо, я могу записывать для вас, переносить вашу историю на бумагу, пока отец не пришлет мне деньги на билет. И это будет наверняка не перед Рождеством, мы ведь успеем?
Люси посмотрела на Еву пронзительным взглядом. Потом ее лицо просветлело.
– Нет, конечно нет. До этого мой план мог провалиться, потому что у меня не было секретаря. Мы ни за что не успеем до Рождества, но Адриан не должен прочитать историю до того, как отправится в Веллингтон. Нам наверняка потребуется еще целый январь, чтобы все закончить. И конечно, я тебе заплачу. Это ведь настоящая работа. Когда мы сможем начать?
– Пожалуй, прямо сейчас. Я все равно не знала, с чего начать этот день.
– Мы это тоже изменим. Не сомневаюсь, Адриан охотно покажет тебе город или возьмет тебя на «Болд Вайнери».
Ева склонила голову. Она надеялась, что не покраснеет, но подумала о том, как утром резко отказалась от предложения Адриана сопровождать его. Хотя приглашение было заманчивым: юноша обещал показать по пути красивейшие здания города. Но Ева понимала, почему оттолкнула его от себя. Ей нравился молодой человек больше, чем она могла себе позволить. Ева не хотела влюбиться в мужчину, с которым придется расстаться через несколько недель и никогда больше не встретиться!
– Может быть, присядем на веранде? Сегодня дом целиком в моем распоряжении. Мои дочь и внучка на несколько дней уехали к доктору Томасу.
– Я об этом узнала за завтраком, – сказала Ева.
– И они не спросили, хочешь ли ты поехать вместе с ними? Ведь у тебя была возможность совершить небольшую поездку по нашей прекрасной стране и посетить Веллингтон.
– Нет, они чертовски спешили. К тому же, как мне кажется, ваша внучка готова была выцарапать мне глаза, если бы я хотя бы намекнула, что хочу ехать вместе с ними.
– Могу себе представить. Береника думает, что уже завладела сыном доктора и что все украшения и платья тоже теперь ее. Даниэль – хороший парень. Беренике нужно платье, потому что за неделю до Рождества у Адриана будет день рождения. Они, конечно, постараются заехать к мальчику, то есть, я имела в виду, к молодому человеку, и прихватят его с собой на обратной дороге, чтобы тот погостил до Рождества… – Люси остановила взгляд на лучшем платье Евы. – Что у тебя с собой? Ты привезла какие-нибудь вечерние платья из Германии?
Ева сухо рассмеялась.
– У меня нет вечерних платьев. На праздники вина я надевала трахтенкляйд[4]4
Национальное немецкое платье.
[Закрыть], но отец и его продал, чтобы купить для нас билеты. А поношенные платья вашей внучки я не хочу. Уж лучше и дальше буду носить свои зимние юбки, – бойко объяснила она, вытирая пот со лба. В этой части света было сейчас жарко, почти как в середине лета в Баденхайме. – Или я достану ткани и пошью себе что-нибудь легкое, – быстро добавила девушка.
– Хорошо, хорошо. – Люси взяла кошелек, лежавший на столе, и достала из него несколько купюр. – Это в счет оплаты. Отправляйся на Хейстингс-стрит. Там есть современная одежда для девушек твоего возраста. А что касается вечернего гардероба, нам придется что-нибудь придумать.
– Не стоит, я не люблю красивые платья, – смущенно ответила Ева, но Люси все же сунула ей в руку деньги.
– Чепуха! – проворчала она, потом поспешила к платяному шкафу и ловким движением вынула зеленое вечернее платье. – Ты и вправду можешь шить?
Ева смутилась еще больше. Она с сожалением помотала головой.
– Я просто так сказала, чтобы убедить вас, что обойдусь и зимним гардеробом. Штопать и вязать крючком я умею.
Люси улыбнулась.
– Ты очень гордая, не так ли?
– Это то, чего никто не в силах отнять у человека, так говорил мой отец!
– Умный человек. Мой Том тоже отличался сообразительностью, когда мы были молоды, а потом… – Люси умолкла и горько усмехнулась. – С вечерним платьем мы что-нибудь придумаем. Из этого можно кое-что сделать.
Люси положила Еве на колени зеленое вечернее платье, его ткань на ощупь была удивительной. Ева восхищенно погладила его. «Шелк, – подумала она, – до этого у меня еще никогда не было платья из шелка».
– Оно чудесное! – восторженно воскликнула Ева.
– Из него кое-что можно сделать, – невозмутимо повторила Люси. – Так тебе его нельзя носить ни в коем случае. Ему двадцать лет. В таком старомодном платье невозможно идти на праздник. Харакеке просто волшебница во всех вопросах, которые касаются тканей. Она сделает тебе из него вечернее платье…
– Это очень мило с вашей стороны, но я прошу вас, не утруждайтесь. Я просто останусь в своей комнате. Праздновать вместе со всеми – для меня это плохая идея.
– Как тебе такое в голову взбрело?
У Евы вырвался звук сожаления. Ей не хотелось пересказывать обидные слова Береники.
– Ах, я просто случайно услышала, как Береника отчетливо сказала матери, что она никуда меня не возьмет с собой и что здесь вообще немцев не жалуют.
– Моя внучка ничего не смыслит в политике, просто поддалась панике. Подумала, что другая женщина может составить ей конкуренцию. Если бы ты оказалась молодым человеком, клянусь, моей любимой Беренике было бы абсолютно все равно, что ты приехала из Германии. Кроме того, отвращение к «гуннам», как мы называли немцев во время войны, уже давно в прошлом. Понятное дело, что пакеха после Первой мировой войны не жаловали немцев на этих землях, но уже двенадцать лет, как наступил мир…
– И все-таки у меня такое чувство, будто я приношу раздор в эту семью.
– Нет, дитя мое, все ссоры они затевают сами. И каждый день по-новому. Я как бельмо в глазу для внучки и доктора Томаса, потому что когда-то отказалась… Ах, впрочем, ты сама узнаешь все быстрее, чем мне того хотелось бы, но теперь давай начнем нашу работу. Нам нужно использовать день, когда на Камерон-роуд царит небесное спокойствие. И еще, дитя мое, для меня очень важно, чтобы все, что я тебе расскажу, ты непременно держала в тайне. Речь пойдет не о каких-то геройских поступках.
Ева не смогла спрятать улыбку. Она с трудом представляла себе, что скрывала эта добродушная женщина.
Люси кивнула в сторону печатной машинки, которая стояла на дамском секретере.
– Умеешь с ней обращаться?
На лице Евы просияла улыбка, когда она ближе осмотрела аппарат. Это была немецкая дорожная пишущая машинка «Эрика», такая же, как была у них в Баденхайме, которая, к превеликому горю Евы, была продана вместе с остальными ценными вещами.
– Я иногда печатала письма для соседей, если они сами не могли, чтобы насобирать немного денег на книги по архитектуре.
Люси покачала головой.
– И такая девушка добровольно вела хозяйство у мужчин! Так все твое школьное образование могло пойти к черту!
Ева залилась краской.
– Я… я ходила в школу, пока мне не исполнилось пятнадцать, – смущенно залепетала она. – Моя мать, которая… теперь… Она часто болела, а работу по дому кто-то должен был делать…
Люси взяла девушку за руку.
– Я сказала глупость. Школьное образование ни при чем, если выбираешь не тот путь в жизни. Пока мне не исполнилось четырнадцать, я и близко не видела миссионерской школы. Мой отец тогда наотрез отказался отправить меня к миссионерам, не говоря уже о том, чтобы окрестить свою дочь. Если бы он узнал, что меня тайно учили английскому языку, неизвестно, что бы он со мной сделал. Он был очень могущественным правителем, но не поддавался ни на какие уговоры и не прислушивался к советам.
7. Хейвлок-Норт, январь 1868 года
Том Болд соскочил с лошади и озабоченно склонился над красивой молодой девушкой, которая лежала посреди улицы в пыли, не подавая признаков жизни. Он заметил, что она едва дышит. Потом увидел кровь, вытекавшую из раны на руке. Все выглядело так, словно девушку пырнули ножом.
Он взял ее за плечо и осторожно потряс, но она не пришла в себя.
Том огляделся по сторонам, заметив, что его уже окружила толпа зевак. В основном это были мужчины. Некоторые язвительно ухмылялись, глядя на одежду раненой девушки, и отпускали шуточки по поводу ее льняной юбочки. Один из них громко заявил, что посмотрел бы, что там у нее под юбкой. Но Том Болд грубо отпихнул мужчину назад, к зевакам, когда тот решил удовлетворить свой интерес.
– Лучше бы позвали врача! – крикнул Том, но никто из мужчин даже не шевельнулся.
И тут вдруг девушка очнулась. Том Болд взглянул в карие глаза, красивее которых он никогда раньше не видел. Но чудо продлилось какие-то доли секунды, ибо в следующее мгновение в этих глазах блеснул холодный гнев.
– Отпустите меня сейчас же! – закричала девушка по-английски.
– Я только хочу вам помочь. Вы лежали без сознания на дороге…
– Вы наверняка из той же банды. Дайте мне руку!
Том сделал то, что от него требовали. Она схватила мужчину за руку и позволила помочь ей подняться. Какой-то миг она стояла и злобно смотрела на горланящую толпу.
– Неотесанные пакеха, – презрительно прошипела она. – Мой отец был прав. – Потом она кое-как расправила юбку и проторила себе путь через толпу.
– Забирай ее себе! – крикнул Тому один из зевак, и другие поддержали его. – Забирай ее себе! – вопила дюжина глоток.
Тома заставили действовать и отправиться за незнакомкой не дикие вопли этого сброда, а жажда справедливости. Он не был ни в чем виноват и не собирался доказывать, что девушка напрасно причислила его к какой-то банде. Но она бросилась наутек, едва ей вслед раздался рев хохочущих мужчин. Тому ничего не оставалось, как припустить за ней. Их разделяли каких-то пятьдесят метров, когда мимо промчался всадник, остановился рядом с девушкой и спрыгнул с лошади. Он закричал на нее, но Том не мог понять, о чем речь. Девушка-маори защищалась изо всех сил. Она вскрикнула, сделала к нему шаг и плюнула. Но ничего не помогло. Здоровяк скрутил ее. Он уже хотел взвалить девушку на спину коня, как мешок, когда к ним подбежал запыхавшийся Том.
– Отпусти ее сейчас же! – бросил он рыжеволосому парню.
Тот лишь осклабился в ответ.
– Что тебе взбрело в голову, дружище? Ищешь хорошей трепки?
Том сжал кулаки. Его силы часто недооценивали.
– Так отпусти ее и подойди сюда!
Здоровяк обескураженно взглянул на него: на это он точно не рассчитывал. Небрежно швырнув девушку в дорожную пыль, он угрожающе проворчал:
– Сейчас я сделаю из тебя котлету!
Том не мог нагнать страху на этого верзилу. Однако еще в юности, когда он ждал корабль в порту Гамбурга, ему довелось участвовать в запрещенных кулачных боях в портовых кварталах, которые пользовались дурной славой, и он выиграл не один поединок. Он мог хорошо оценить противника. Этот неповоротливый здоровяк действительно выглядел сильным, однако на деле представлял собой кусок мяса.
Прежде чем они успели встать в стойку друг напротив друга, здоровяк попытался заехать Тому в подбородок, но парень ловко увернулся и нанес встречный удар, который пришелся верзиле по верхней губе. Тот испуганно отпрянул и опасливо и в то же время удивленно уставился на Тома.
– Слушай, дружище, давай не будем ссориться из-за этой маленькой потаскухи. Если хочешь, забирай ее, пожалуйста! Но ты должен возместить мне ее стоимость. Я выложил за женщину пятьдесят фунтов!
Глаза Тома превратились в угрожающе узкие щелочки.
– Хотел купить ее себе?
Рыжий теперь стал менее словоохотливым, чем вначале.
– А что мне еще остается? Я приобрел в Хейвлок-Норте участок земли, и как же мне еще добыть женщину, если не украсть?
Том схватил парня за воротник. Он был таким же высоким, как и верзила, но худощавым.
– Из-за того, что в этой части света мало женщин, тебе не позволяется их красть! Говори сейчас же, откуда она! Я верну ее обратно.
Мужчина пожал плечами.
– Понятия не имею. Мне предложили на улице купить девушку. Там было несколько мужчин, которые торговали похищенными женщинами.
– Как их зовут?
– Они убьют меня!
– Тебе придется сделать выбор! Они, возможно, тебя прикончат, но это могу сделать и я, причем немедленно!
Том вытащил из кармана куртки револьвер и направил его на фермера.
– Ну хорошо, одного из них зовут Миллер, он беглый каторжник из Австралии. Он сейчас живет в трущобах Нейпира.
– Где его можно найти?
Рыжий нерешительно назвал адрес негодяя. На этом Том его и отпустил, сказав напоследок:
– Катись к черту! И если я тебя еще раз встречу, пеняй на себя!
Парень ускакал так быстро, что Том и девушка, наблюдавшая за происходящим с нескрываемым изумлением, лишь увидели облако пыли.
– Значит, вы не с этими? – удивленно спросила маори.
– Нет, я не ворую женщин!
– Вы необычный пакеха, да?
Теперь настал черед Тому удивляться.
– Что вы имеете в виду?
– Вас выдает говор. Он другой, не такой, как у пакеха, которых я знаю.
Теперь Том понял, что хотела сказать девушка, и громко рассмеялся.
– Вы поняли, что я не англичанин, да? Я приехал из другой страны. Из Германии, а если точнее, из Пфальца. И все-таки я удивляюсь, как вы это заметили. Мне казалось, что в последние годы я с успехом избавился от акцента. Но давайте перейдем к делу. Куда мне вас отвезти?
Лицо девушки помрачнело.
– Я отвезу вас домой! Вы этому не рады?
– Нет-нет, мой отец уже наверняка ищет меня.
– Хорошо, так куда вас отвезти?
– В Тишерейнджи, – пробормотала едва слышно прекрасная незнакомка.
Том подвел лошадь, помог девушке сесть в седло, а сам уселся позади нее. Когда они проезжали мимо, мужчины, которые все еще стояли и сплетничали, весело присвистнули. Том вытащил револьвер и пальнул один раз в воздух. Тут же воцарилось молчание.
Вскоре за Нейпиром женщина попросила его остановить лошадь. Том сделал, что от него требовали, и она тут же ловко спрыгнула с лошади.
– Отсюда я и сама доберусь, – быстро сказала она, еще раз помахала рукой и, повернувшись, хотела идти своей дорогой.
Том был обескуражен. Ему не хотелось отпускать ее одну. Он знал, что с этими парнями шутки плохи. Она была не первой девушкой, которую похищали, чтобы продать потом фермерам.
– Стойте! Подождите! Я просто хочу вас защитить!
Но это была лишь часть правды. На самом деле он хотел проводить ее еще немного, потому что само присутствие девушки-маори непонятным образом завораживало его. У Тома был кое-какой опыт с проститутками, но он еще никогда по-настоящему не влюблялся. С одной стороны, тому виной была нехватка женщин (проблема Новой Зеландии того времени), с другой, это объяснялось тем, что последние девять лет пребывания в этой стране Том был полностью погружен в работу. Ему исполнилось пятнадцать, когда он отправился в Гамбург. Том объявил о своем решении только матери. Она лила горькие слезы, дала ему в дорогу денег и благословила.
А сейчас Том осознал, что еще никогда в жизни не встречал такой красивой девушки. У него возникли чудесные ощущения, когда он сидел позади нее на лошади. Но его пленяла не только ее внешность. Она нравилась ему своей сильной натурой.
Однако в этот миг его восторг сменился досадой, потому что девушка и не собиралась оборачиваться. Том не сомневался, что она его услышала. Но теперь маори вообще пустилась бежать.
Надо сказать, что догнать девушку было нелегко, но в конце концов ему это удалось.
– Почему вы убегаете от меня? – запыхавшись, произнес он.
– Потому что хочу идти своей дорогой, вот почему! Я благодарна вам, что вы меня спасли от тех парней, но теперь я свободна.
– Кто посмел бы утверждать, что вы несвободны? Я просто хотел доставить вас домой целой и невредимой. Не исключено, что вы можете еще раз стать жертвой нападения. – От волнения Том схватил ее за руку.
Глаза девушки блеснули гневом, и она крикнула:
– Отпустите меня! Никто не вправе решать за меня! Слышите? Никто! Что вы себе воображаете, мужчины? Что вы можете похищать, жениться, когда вам вздумается, или защищать меня против моей воли?
Том тут же ее отпустил.
– Да что я о вас так пекусь?! – раздраженно воскликнул он. – Идите! Но если вы еще раз попадетесь в руки тем парням, будете сами виноваты. Я вас предупреждал!
С этими словами он резко развернулся и пошел к лошади. Разозленный донельзя, Том сел в седло и уже хотел умчаться галопом, но тут краем глаза заметил, что девушка-маори бежит к нему. Он на секунду задумался, обратить на нее внимание или нет, потом все же решил подождать.
– Я передумала, – полностью сбив дыхание, тихо произнесла она.
– Вам повезло, что я сегодня в хорошем настроении. Значит, мне нужно доставить вас к отцу?
Маори нервно поджала губы, вместо того чтобы ответить.
– Итак, что теперь? – не унимался Том. – Мы сейчас вместе поскачем в Тишерейнджи или нет?
Девушка молча смотрела на него большими темными глазами. В ее взгляде была мольба, чего Том никак не мог объяснить. Он злился, что поддался импульсу, и, спрыгнув с лошади, схватил девушку за руку.
– Да или нет? – спросил он ее резче, чем намеревался.
Том испугался, когда заметил в ее глазах слезы. Он тяжело вздохнул.
– Я не хочу вас обидеть, но совершенно не понимаю, чего вы хотите. У вас такая неуравновешенная натура. Сначала я должен был отвезти вас к вашему отцу, теперь – нет…
– У вас большой дом?
– Да, да, он довольно большой для одного человека. Но я не понимаю, почему вы…
– Возьмите меня с собой! Я буду помогать вам.
Том так опешил, что стал заикаться:
– Что… э-э-э… как… как помогать? Вы умеете… э-э-э… готовить?
– Я готовила вместе с матерью ханги, я иногда варила батат и овощи, – старательно объяснила девушка.
– А что вы еще умеете?
– Я умею охотиться, рыбачить и сражаться. Мужчина, который меня выкрал, напал на меня с ножом, потому что никак иначе не мог со мной справиться. И если бы они, эти трусы, не заперли меня в темном сарае, я бы уже давно сбежала, а не попала к этому толстому пакеха!
– Я имел в виду другие домашние обязанности. Вы умеете убирать и шить?
– Нет, но я могла бы ткать изо льна. Все, что вы пожелаете!
На лице Тома промелькнула улыбка. «Если бы эта девушка только знала, как она обворожительна», – подумал он, но тут же снова стал серьезен.
– Мысль взять вас с собой в мою пещеру весьма привлекательна, но я думаю, что ваш отец был бы против. Вы ведь еще ребенок.
– Мне почти восемнадцать! – раздраженно возразила девушка. – Я уже взрослая!
– Тогда я предлагаю вот что: давайте спросим у него, можете ли вы работать у меня!
– Вы не знаете моего отца. Для него было бы достаточно того, что я ехала на одной лошади с пакеха и беседовала, чтобы пригрозить мне гневом предков.
– Но если бы я был у вас… Как вас, собственно, зовут?
– Ахоранги. Нет, я и близко не подойду к своей деревне. Тем более в сопровождении пакеха. Мой отец скорее убьет вас, чем разрешит мне уйти с вами.
Ахоранги вновь взглянула на него большими карими глазами, и Том понял, что пропал. Он исполнит любое желание этой девушки, да и сам он больше всего на свете сейчас хотел, чтобы она поехала в его слишком просторный дом. Чтобы желание это было не так заметно, Том сильнее натянул поводья. Иначе он в один прыжок очутился бы возле маори и пообещал бы взять ее в жены прямо тут же.
– Мой отец – вождь. Он хотел силой выдать меня замуж. В день, когда я должна была стать женой Хеху, на деревню налетел отряд мужчин, они выкрали меня и мою сестру. Они отвезли нас в разные места. Ее собирались продать где-то на севере…
Голос Ахоранги сорвался, она тихо заплакала. В этот раз Том поддался своему желанию утешить девушку. Он спрыгнул с лошади, положил ей руки на плечи и притянул к себе. Так, крепко обнявшись, они стояли некоторое время, пока Ахоранги не высвободилась из объятий.
– Я никогда больше ее не увижу. И я не хочу возвращаться, потому что Хеху для меня как брат. Я не могу стать его женой. И есть еще кое-что… – Ахоранги запнулась, но потом быстро продолжила: – Они хотели в тот день сделать на моем лице моко.
– Моко? Это такая татуировка маори?
Ахоранги кивнула.
– К сожалению, в нашем племени это обычное дело. Есть другие, кто не соблюдает этот обычай, но отец очень гордится нашими предками. Наверное, они существовали уже тогда, когда первые английские корабли причалили к этим берегам. Я никогда не хотела, чтобы моя гладкая кожа покрылась шрамами и стала грубой. Но мой отец не допустит, чтобы я отказалась от моко. Я ведь его старший ребенок. Он стал почти как король, и ему трудно понять, почему я не горю желанием носить на лице наш знак и с гордостью показывать его каждому.
Том нежно погладил ее по щеке.
– Я могу тебя понять. Ты и так очень красива, без всяких татуировок.
– Ты меня защитишь, чтобы мне не сделали моко и никогда больше не выдавали замуж?
Том отдернул руку, словно обжегся. Решительность, с которой девушка произнесла эти слова, не оставляла сомнений в том, что она не хочет выходить замуж вообще…
– Давай поедем дальше, – пробормотал он и помог ей взобраться на лошадь.
Он злился на себя. Что он себе напридумывал? Что экзотическая фея выйдет замуж за простого немецкого переселенца только потому, что он спас ее от фермера? Том погрузился в размышления: не будет ли лучше остановиться и предоставить девушку ее судьбе? Тот факт, что придется жить с этим чудесным созданием под одной крышей и не иметь права прикоснуться к нему, рано или поздно сведет его с ума.
При этом его очень возбуждала ее близость: Ахоранги сидела с ним на одной лошади, и Том обнимал девушку, чтобы она не свалилась на землю. От этого он еще больше мрачнел. Если бы только Том знал, как было приятно Ахоранги чувствовать его руку на своей талии, он стал бы самым счастливым человеком на земле!
Но Ахоранги молча наслаждалась своим маленьким счастьем. Ей очень нравилось ехать вместе с этим пакеха по равнине и любоваться, как вдалеке на океанской глади поблескивает солнце. Высокий незнакомец с загорелым лицом и густыми светлыми волосами вызвал в ее душе бурю неизвестных чувств, едва только взял ее за руку. Она по-настоящему чувствовала себя в безопасности. С Хеху она никогда такого не ощущала. Но тот никогда и не брал ее за руку вот так, совершенно особенно. И он никогда не смотрел на нее так, как смотрел этот мужчина. Во взгляде Хеху, когда он смотрел на Ахоранги, всегда было что-то умоляющее. Она удивлялась… Но в глазах этого мужчины читались страсть и нежность. В тот момент ей пришло в голову, что она до сих пор не спросила его имени. Ахоранги сделает это непременно, как только они приедут к его дому. Перспектива жить с ним под одной крышей вызывала во всем ее теле сладостную дрожь.
– Вон он. Там, вдали! Видите? – Этими словами Том вырвал Ахоранги из мечтаний.
– Он же громадный! – восхищенно воскликнула девушка.
Том, правда, вскоре повернул влево от большого строения и остановился возле белого деревянного домика поменьше. Ахоранги взволнованно соскочила с лошади и огляделась. Громадина все еще виднелась вдали.
– Этот, к сожалению, мне не принадлежит, – с оттенком горечи произнес Том, – это миссия маристов из Франции, но они разрешили мне производить здесь вино.
– Вино? Что это такое?
– Напиток из винограда. Я потом дам тебе попробовать. Ну, теперь проходи в дом. – Он распахнул ворота в сад и пропустил девушку вперед.
Ахоранги с первого взгляда влюбилась в этот дом на холме. От одного вида на море пело сердце. Она никогда не думала, что в другом месте Тишерейнджи сможет почувствовать себя как дома. Но девушка не могла совладать с этим чувством. Сердце выбрало само. Это место она больше никогда не захочет покинуть.
Заходящее солнце окрасило белый дом в неописуемо теплые желтые тона. Ветер тихо играл в кронах деревьев. Ахоранги обернулась к Тому и обвила его шею руками.
