Текст книги "Укради мое сердце (ЛП)"

Автор книги: Лора Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

11

Истон

Мы поужинали. Съели торт. Отпраздновали мой день рождения – день, который давно стал для меня самым нелюбимым в году. Если не считать того факта, что именно в этот день на свет появилась моя сестра Эмми – через две минуты двадцать три секунды после меня. Только поэтому я не проклинал его полностью.

Мама увела Хенли посмотреть на лошадей, и Арчер с Мелоди пошли с ними. Я перебрал с виски – чего, признаться, почти никогда не случается. Но это был единственный способ пережить очередной день рождения.

Моя мать не дала бы мне пропустить его без хотя бы одного ужина. Так что я просто постарался как можно больше себя заглушить.

Но в этом году все было по-другому. Потому что здесь была Хенли.

Какого черта мама вообще подумала, что будет хорошей идеей пригласить мою коллегу, девушку, у которой я наставник, в наш дом?

И она еще принесла подарок.

Не говоря уже о том, что моя семья приняла ее так, словно знала всю жизнь.

Я допил последний глоток виски, прежде чем обнять тетю и дядю на прощание. Мелоди заснула у меня на коленях, и Арчер унес ее домой минут двадцать назад. Кларк и Рейф уже уехали, Бриджер с Акселем только что попрощались. Моя мама продолжала болтать с Хенли, и я даже не мог на нее злиться – знал, как сильно она скучает по моей сестре, несмотря на то, что родители только на прошлых выходных летали в Магнолия-Фоллс навестить Эмми, Нэша и Катлера.

Плюсы иметь богатого брата. У Бриджера есть и вертолет, и личный самолет, так что когда мы хотим увидеться с Эмми, долететь можно меньше чем за час.

– Было очень здорово. Спасибо вам огромное, но мне уже пора, – сказала Хенли, обняв мою маму, а затем и отца на прощание.

– У тебя теперь постоянное приглашение, дорогая. Мы будем рады видеть тебя за нашим столом каждое воскресенье, – ответила мама.

– Мам, – простонал я, направляясь к раковине, чтобы оставить там свой бокал, в то время как отец обнял меня.

– Истон, – мягко пожурила меня мама, прежде чем обнять сама.

– Не заставляй ее чувствовать себя обязанной, – сказал я.

– Не думаю, что она чувствует себя обязанной, – закатила глаза мама, и я уловил в ее голосе насмешку. – Хенли, ты чувствуешь себя обязанной снова прийти к нам на ужин?

Хенли одарила меня этой своей чертовой, сногсшибательной улыбкой, прежде чем обернулась к моим родителям:

– Ни в коем случае. Я очень благодарна за приглашение. И обязательно приду еще. Это был лучший ужин за долгое время. А компания была не менее замечательной.

Я выдохнул.

– А что она еще скажет? Да, Элли, я чувствую давление, не хочу приходить и, скорее всего, ваша стряпня мне не зайдет?

Отец захохотал, мама шлепнула его по руке.

– Перестань быть таким юристом, – сказала она, подойдя ко мне, и я обнял ее.

– Тогда ты перестань быть такой обаятельной и милой с каждым встречным, – усмехнулся я и поцеловал ее в макушку.

Мама посмотрела на меня снизу вверх и приложила ладонь к моей щеке:

– Я тебя люблю, Истон.

В ее глазах стояли слезы. Она не знала, как справиться с тем, что мне так тяжело в эту неделю каждый год.

Воспоминания хлынули.

Грусть сдавила грудь.

Большую часть времени мне удавалось справляться, но почему-то именно неделя моего дня рождения была самой паршивой. Когда я завален работой, становится легче. А вот вечеринки и празднования – это для меня худшее.

– Я тоже тебя люблю, мам, – пробормотал я и поднял взгляд – Хенли наблюдала за нами.

– Нам пора? Я провожу тебя. Все равно по пути, – сказал я, и отец похлопал меня по плечу и обнял еще раз. Я пообещал, что заеду завтра за подарками – сегодня-то я был не за рулем.

Мы попрощались и вышли из дома.

Голова немного кружилась, но я начинал трезветь.

– У тебя замечательная семья, – сказала Хенли, когда мы зашагали по дорожке.

– Да. Но временами их может быть… многовато.

– Это лучше, чем противоположное, – заметила она, глядя на реку, которая текла справа от нас.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что жила в доме, где не было ни такой жизни, ни такой любви.

Ее голос был тихим. Я взглянул на нее. Мы шли рядом, и в темноте ее лицо подсвечивалось лунным светом. Она казалась еще красивее.

– Я не воспринимаю свою семью как должное. Я знаю, что у многих нет того, что есть у нас. Мне повезло – у меня действительно потрясающая семья.

– Но? – мягко уточнила она. – Звучит так, будто ты хочешь сказать что-то еще.

Мы свернули на нашу улицу – мой дом был всего в паре домов от ее.

– Это значит, что моя семья правда невероятная, и я их люблю. Но раз в году… мне бы хотелось, чтобы они сделали исключение на мой день рождения. А они отказываются. Так что временами… их бывает просто слишком много.

Она остановилась и развернулась ко мне, когда мы поднялись по ступенькам к ее крыльцу.

– Они просто хотели отпраздновать твой день рождения. Это ведь не преступление, – бросила она, вскинув руки, будто я ее достал.

Какого черта ее вообще волнует, хочу ли я отмечать день рождения?

Почему у всех вокруг такая одержимость этим днем?

Это же просто нелепо.

– Если человек не хочет отмечать день рождения, он имеет право это сказать. Его не должны заставлять делать то, чего он не хочет, – ответил я и пошел назад по ступенькам, дожидаясь, пока она зайдет в дом. Я был не в настроении продолжать этот разговор.

Она фыркнула. Но это был не смех – в нем слышались раздражение и презрение, и это завело меня еще сильнее.

– Тебе приготовили шикарный ужин и торт, испеченный с нуля. Твоя мать сама его испекла, между прочим. Все пришли, подарили подарки, пели тебе. Ах, бедняга Истон, какое ужасное у тебя семейство! – проговорила она все громче.

Я застыл, ошеломленный, когда она резко обернулась и сунула ключ в замок. Вот же дерзкая. Ни черта она не понимает. Не знает, через что я прошел.

Вот почему нельзя тащить коллег на семейные ужины.

– Эй, эй, эй! – крикнул я, поднимаясь обратно по ступенькам. Я встал прямо у двери, не давая ей захлопнуть ее перед моим носом. – Ты не имеешь права меня судить.

– Почему? Потому что ты мой наставник? Ты сам судишь всех. Да ты меня судил уже в первый день, как я появилась в офисе!

– Ну, ты, если вспомнить, не совсем вошла в офис – ты включила чертову сигнализацию и подняла на уши весь город, а потом вылила на меня кипяток. Напомнить?

Она вжалась спиной в дверь, а я оперся ладонями по обе стороны от ее головы, словно загоняя в ловушку. Ее губы были приоткрыты, светлые волосы рассыпались по плечам… Я не знал, какого черта я делаю.

Но я наблюдал за ней весь вечер. За тем, как она сидела на полу и читала три книжки Мелоди. Как слушала бесконечную историю моего отца – с самого рождения и до сегодняшнего дня – и при этом искренне смеялась и кивала. Как обращалась с моими братьями и кузенами так, будто знала их с детства, а потом запросто болтала с моей мамой и тетей.

Хенли Холлоуэй бесит меня до чертиков.

Она была отвлекающим фактором, с которым я не хотел иметь дела.

Я больше не позволял себе отвлекаться. На то были причины.

Но сейчас я стоял и смотрел на нее, словно бы умер, если не поцелую ее прямо сейчас.

– Я прекрасно помню, потому что ты был полным засранцем. И да, я поняла – я дочка Чарльза Холлоуэя, мне просто так дали работу и кабинет, и у тебя были все основания быть недовольным. Но твоя семья – это мечта. – Она чуть усмехнулась. – То, к чему все стремятся.

– Я не злился из-за кабинета. Просто знал, что тебя будут за это осуждать, и хотел предупредить. – Я прочистил горло. – Но да, я тебя судил. И ошибался. Ты талантлива и умна, и фирме повезло, что ты здесь. Я тогда все понял неправильно.

– Что именно?

– Я думал, ты здесь только потому, что ты дочь Чарльза Холлоуэя. Но на самом деле фирма просто получила шанс заполучить тебя благодаря тому, что ты – его дочь.

Ее глаза расширились, и она, казалось, не верила в то, что я сказал.

– Спасибо, – тихо сказала она и сжала мою футболку в районе груди, а я сделал шаг ближе. Я хотел поцеловать ее так сильно, что все тело горело. – Я знаю, что ты любишь свою семью, Истон. Так скажи, почему ты пил виски, как воду, и почему ты так ненавидишь свой день рождения, что это уже на грани паранойи?

Черт возьми, она слишком наблюдательна.

Это была моя территория.

Я резко отступил назад и провел рукой по волосам.

– Спокойной ночи, принцесса. Увидимся на работе.

Я сбежал по ступенькам. Нужно было держаться от нее подальше. Она слишком близко. Слишком многое хочет узнать.

Заставляет чувствовать то, чего я не хотел чувствовать.

– Не думала, что ты трус, Чадвик, – донеслось мне в спину.

– Может, я не так легко читаюсь, как ты думаешь, – бросил я, подняв руку, чтобы попрощаться, и услышал, как она с грохотом захлопнула за собой дверь.

Хорошо. Пусть злится. Так даже лучше. Поцеловать ее было бы катастрофой.

Да и интрижки с коллегами – вообще не моя история. У меня строгие правила: никакого секса на работе. А вряд ли она – та, с кем можно провернуть одноразовую историю.

Так что я приму душ, подрочу и выпущу пар.

Только вот, когда я вернулся домой, делать этого совершенно не хотелось. Я метался по гостиной и налил себе еще виски.

Да как она смеет называть меня трусом?

Я залпом осушил бокал.

А потом уставился на экран телефона. Казалось, прошли часы, хотя прошло секунд девяносто.

Я поднял телефон и набрал:

Назови меня трусом еще раз – и я подам жалобу в отдел кадров и оформлю тебе выговор.

Это было смешно, но я хотел, чтобы она поняла – меня задел ее комментарий.

Принцесса:

А за что мне дадут выговор? За то, что я сказала правду?

Вот же нахалка.

Я:

Теперь я могу оформить выговор тебе – за агрессивное поведение по отношению к наставнику.

Принцесса:

Я просто спросила, почему ты ненавидишь свой день рождения.

Я:

Что мы теперь, подружки?

Я налил себе еще выпить. Меня бесило, что я не могу об этом говорить. Бесило, что даже спустя столько лет меня все еще накрывает этой чертовой тоской.

Принцесса:

Точно нет. Подружки хотя бы не вызывают у друг друга хлыстовую травму.

Я допил, поставил бокал и завалился на диван.

Я:

И в чем, прости, я вызываю у тебя хлыстовую травму?

Принцесса:

Не строй из себя знатного оратора, Чедвик. Ты прекрасно знаешь, как.

Я:

Скажи мне.

Принцесса:

С чего бы? Ты сам ни на один вопрос не отвечаешь.

Я:

Да черт побери, Принцесса. Просто скажи, как я вызываю у тебя хлыстовую травму.

Принцесса:

Хмм… мы купались у меня в бассейне в нижнем белье, а потом ты смылся, как будто за тобой гнались с пистолетом. А сегодня вечером выглядел так, будто собирался меня поцеловать… а потом опять сбежал. Ты играешь в игры. А я в игры не играю. Так что можешь расслабиться – ты один сплошной красный флаг.

Я:

Красный мой любимый цвет, так что с этим я могу жить.

Принцесса:

Спокойной ночи, Чедвик. Я устала ходить с тобой по кругу.

Я провел рукой по затылку и набрал ее номер.

– Я говорю тебе «спокойной ночи», а ты звонишь? – прозвучал ее голос, как только она ответила. – Еще один пример, как ты сбиваешь с толку.

– Замолчи, – пробурчал я, подойдя к барной стойке и налив себе еще.

– Ладно, я кладу трубку. Вот об этом я и говорила. Ты звонишь, а потом велишь мне заткнуться? Спокойной ночи.

– Не вешай трубку. – Я опрокинул виски и со стуком поставил бокал. – Я сейчас тебе кое-что расскажу. И мне не нужны ни вопросы, ни сочувствие, ни комментарии. Ничего. Ясно?

– То есть ты звонишь мне… и это даже не разговор?

– Хенли.

– Истон.

Я застонал:

– Я не хочу быть гребаным трусом. Поэтому скажу тебе, почему ненавижу день рождения. Но потом – ни слова об этом. Договорились?

– Договорились, Злой Гений.

– Я был с Джилли три с половиной года. Думал, что женюсь на ней после выпуска из юрфака. Был уверен, что знаю, каким будет мое будущее. – Я опустился на диван. Тишина была непривычной. – Ты еще тут?

– Да.

– А ты молчишь.

– Ты же сказал мне ничего не говорить. Вот я и слушаю.

Я выдохнул.

– Джилли уехала в выпускную поездку с подругами. Должна была вернуться на следующий день после моего дня рождения. Я подшучивал, что она пропустит праздник, но это была шутка. Просто шутка.

– Я понимаю. Это действительно могло быть просто шуткой, – прошептала она.

– Но она решила вернуться пораньше. Хотела сделать сюрприз. У нас был большой семейный ужин – с Эммерсон, с родителями, ее семья тоже была.

– Господи… – ее голос дрогнул, и я услышал, как она всхлипнула, будто сдерживала слезы.

– Она попала в аварию по дороге на этот чертов ужин. Грузовик выехал на встречку. Она даже не успела ничего понять. Поэтому я и ненавижу день рождения. Потому что он всегда будет напоминать мне о самом худшем дне в моей жизни. И все хотят, чтобы я радовался… А я просто хочу в этот день остаться один. Это так много?

– Нет. И мне очень жаль, Истон.

– Без жалости, Принцесса. Просто хотел, чтобы ты знала: я не трус.

– Прости, что назвала тебя так, – прошептала она, голос был напряженный.

– Не будь сейчас со мной милой. От этого только хуже.

– Хорошо. Ты не трус. Но ты точно Злой Гений. Спасибо, что рассказал.

Я коротко усмехнулся, в голосе звучала только боль.

– Спокойной ночи, Принцесса.

Я сбросил звонок, не дав ей ответить.

12

Хенли

Когда я пришла на работу в понедельник утром, меня терзали мысли о том, как теперь все будет с Истоном. Всю ночь я ворочалась, вспоминая, что он рассказал мне. Весь этот груз, который он носит.

Я понимала, что, скорее всего, сегодня он будет холоден, потому что этот человек – одна сплошная непредсказуемость. То горячий, то ледяной.

Но он открылся мне – и это было не просто так. Я знала, он не тот, кто делится легко. Он не делится вообще. Поэтому я была благодарна за то, что он доверился.

Я пришла пораньше и с удивлением увидела, что Рози и Джои уже на месте. Они были в кабинете Истона и развешивали гирлянды.

– А что здесь происходит? – спросила я, стараясь говорить легко, хотя сердце забилось быстрее. Я знала, он возненавидит это.

– У Истона в пятницу был день рождения, а вы были в суде в городе, так что мы решили отпраздновать сегодня, – сказала Рози, качая головой. – Он всегда такой ворчун по поводу своего дня рождения.

– А почему, как вы думаете? – я не знала, знают ли они. Все-таки это маленький город, возможно, они слышали об аварии Джилли, но вряд ли знали, что это случилось именно в день рождения.

– Может, потому что он близнец? И Эммерсон теперь не живет здесь? – предположил Джои, пытаясь приклеить гирлянду к потолку, но она снова упала.

Похоже, они не знали настоящей причины.

А он и правда был замкнут, и я понимала его.

– Возможно. Или просто он не любит дни рождения. Не все любят становиться старше, – сказала я со смешком.

– Да, мы делаем это каждый год, и каждый раз он ворчит. Но при этом он всегда делает мне щедрый бонус на день рождения и заказывает торт для каждого сотрудника, – сказала Рози. – Я не могу просто проигнорировать его. Он столько вкалывает. Хочется хоть раз в году как-то его порадовать.

– Я понимаю. Но разве у него не зум-звонок сегодня с Бруно Кингом? Может, эти украшения на фоне не произведут впечатление.

Рози замерла.

– Ах, точно. Я совсем забыла. Что же делать… Может, украсим только половину офиса?

Джои спустился с табурета и посмотрел на нас обеих.

– Не знаю. Он и так на меня все время злится. Не хочу его еще больше раздражать.

– Ну ты же высокий, мне нужна была помощь с гирляндами, – вздохнула Рози.

На стуле стояли три пакета из магазина праздничных товаров. Было видно, что она старалась от чистого сердца.

– А давайте украсим комнату отдыха для персонала? Он зайдет туда, съест торт, поворчит немного и сможет спокойно вернуться в кабинет, – предложила я.

– Гениально! – просияла Рози. – Да, точно! Сделаем ему праздник там!

Мы с Джои пошли с ней. За следующие тридцать минут мы превратили комнату отдыха в настоящий праздник. Везде развешали гирлянды, посыпали блестки, на стол поставили огромный торт.

Ему это не понравится. Но по крайней мере, не в его офисе.

Когда мы услышали, как открылась входная дверь, Джои чуть не споткнулся, уносясь прочь:

– Я к этому не имею отношения, – прошипел он на бегу.

Мы с Рози рассмеялись и дождались, пока Истон не появился в дверях.

Он приподнял бровь и окинул комнату взглядом.

– Как будто тут принцессу Диснея стошнило, – пробурчал он, но я заметила, как уголки его губ чуть приподнялись.

– С днем рождения, босс, – сказала Рози.

– Я просил не называть меня так, – он подошел к ней, обнял одной рукой. – Но спасибо.

– Спасибо? – она изумилась. – Вот это да.

– Ну, я не совсем мудак. Так что да, спасибо за то, что из года в год игнорируешь мою просьбу и отмечаешь мой день рождения. – Он усмехнулся и повернулся к коробке с бейглами, взял один и кинул в тостер. – Спасибо за бейглы. Я не завтракал и перебрал с виски вчера.

– Это как рождественское чудо в августе. Такой дружелюбный и вообще не ты, – сказала Рози, протягивая ему нож для сливочного сыра и сама взяла себе пончик.

– Что сказать… Я на год старше и на год мудрее. – Он подмигнул, намазал бейгл и повернулся ко мне. – Возьми себе чего-нибудь и зайди ко мне в кабинет. Надо обсудить сегодняшнюю встречу.

– Принято, – кивнула я и быстро собрала себе бублик. Рози шептала, какая я молодец, что предложила перенести праздник в другую комнату – он вроде бы принял все нормально.

Я пошла по коридору в его кабинет, поставила тарелку и кружку с кофе на стол, села напротив.

Первые несколько минут он молчал, уткнувшись в монитор. Потом поднял глаза и поднял бровь:

– Как ты уговорила их перенести все из моего кабинета?

– Я же блестящий юрист, помнишь? У меня есть методы.

Он кивнул.

– Спасибо. Ты им ничего не говорила?

– Конечно, нет.

– Хорошо. Мне не нужна вечеринка жалости, – сказал он, потянувшись за кружкой с кофе.

– Я не думаю, что кто-то стал бы тебя жалеть, если бы знал причину, по которой тебе тяжело в день рождения, – я сделала паузу, подбирая слова. – Но... можно скорбеть по Джилли и при этом все равно отмечать свой день рождения. Ты ведь это понимаешь, правда?

Он потянулся за своей кружкой.

– Кажется, мы договорились: если я расскажу тебе, что случилось, мы не будем больше это обсуждать.

– Это было до того, как я узнала, что ты собираешься рассказать. А я подумала, что взгляд со стороны может быть полезен.

– Ты теперь мой терапевт? – Он изобразил раздражение, но с этой чертовски сексуальной ухмылкой на лице. Я сжала бедра, потому что когда Истон Чедвик смотрел на меня так, мне становилось трудно дышать.

– У меня был двойной диплом. Предюридический курс и психология, – я прикусила губу, пока он изучал меня взглядом. Сегодня он был каким-то другим.

Более легким. Расслабленным.

– Интересное сочетание.

– Я считаю, они прекрасно дополняют друг друга. Я хочу понимать клиентов, которых представляю. И, если быть честной, у меня есть терапевт еще с средней школы. Она потрясающая, я уважаю ее работу, поэтому мне и захотелось изучать это.

Его взгляд потеплел.

– Ну хорошо, доктор. Расскажи мне свою теорию.

– Что ж, Злой Гений, – я наклонилась вперед, опираясь локтями о стол. – Важно понимать: праздновать день рождения – это не значит быть козлом.

Он рассмеялся – искренне, громко.

– Это тебя в Стэнфорде и Гарварде научили?

– Я пытаюсь сказать, что, как мне кажется, ты не позволяешь себе праздновать, потому что чувствуешь вину. Будто бы это значит, что ты перестал горевать по человеку, которого любил. Но это не так.

Он резко напрягся.

– А почему это не так?

– Во-первых, авария была не по твоей вине. Ты не виноват. Ты не мог это предотвратить. Вина и горе – это разные вещи. Да, ты имеешь право скорбеть в это время года, потому что потерял важного человека. Но ты также имеешь право праздновать свой день рождения, радоваться с друзьями и семьей. – Я посмотрела ему в глаза. – Она хотела быть рядом в этот день, помнишь? Думаю, она бы совсем не хотела, чтобы ты больше никогда не отмечал свой день рождения. Ты все еще здесь, Истон.

Он чуть приоткрыл рот, потом прищурился.

– Думаешь, я не живу? Я живу каждый гребаный день. Я пошел в юридическую школу через пару недель после аварии и сейчас работаю в одной из лучших фирм страны.

– Я знаю. И ты блестящий адвокат. Но я просто говорю: тебе не обязательно страдать в день рождения. Горе не должно сжирать тебя изнутри. И ты, очевидно, движешься вперед – это здорово. Но твой день рождения не обязан быть испорчен навсегда.

– Ну, это первый раз за восемь лет, когда я ел торт и не вел себя как полный козел, когда офис украсили, – откинулся он на спинку кресла. – Считай, это победа.

– Очень зрелый поступок. И ты даже не набросился на своего терапевта. Прогресс, – усмехнулась я.

– Только потому, что мне нужна услуга.

– То, что я спасла твой кабинет от гирлянд, не считается? – поддела я его.

– Сегодня снова вечер пиклбола в клубе. Эти придурки из Колтон-Каунти приезжают играть, а у Арчера снова аврал на работе, он не сможет. Уже второй раз за месяц. Думаю, пора выкинуть его из команды.

– То есть тебе снова нужны мои суперспособности в пиклболе? – Я наклонила голову и улыбнулась.

– Да. Сыграешь сегодня за нас? Тебя уже можно официально вносить в команду Chad-Six – ты уже дважды подменяла.

– Чувствую, это Арчера стоит вносить как замену. – Я рассмеялась. – Но да. Сегодня сыграю с тобой в пиклбол, Чедвик.

– Не зазнавайся, принцесса.

– Ты сам только что сказал, что я тебе нужна. Как тут не зазнаться?

Он широко улыбнулся. Настоящая, искренняя улыбка.

– Ладно. Пора готовиться к встрече. Это может быть наш самый крупный клиент.

– Это может вывести твое имя на фасад офиса.

– В этом и весь смысл, – он бросил мне папку, и мы провели следующий час, изучая дело. King Hotels – одна из самых известных сетей роскошных отелей – обвинялась в дискриминации женщин при найме. Бруно Кинг, президент и генеральный директор, был уверен, что это клевета.

Дело могло принести фирме огромную огласку. Мой отец был тщеславным человеком, и попасть в тройку лучших юрфирм страны ему было мало. Он хотел быть первым. Всегда.

Следующие несколько часов мы изучали все документы, отчеты из отдела кадров, записи о зарплатах сотрудников за последние десять лет. Все указывало на то, что обвинения – это выдумка.

Истон позволил мне присутствовать на Zoom-встрече с Бруно Кингом, и все прошло идеально.

– Надеюсь, встретимся лично и закрепим все рукопожатием. Но я уже уверен, что Холлоуэй, Джонс и Уотерман – именно та фирма, которая мне нужна. Я встречался с Чарльзом пару раз, и он сказал, что именно вы будете рядом со мной в зале суда. Начнете работу завтра в городе, так что давайте просто поужинаем в отеле.

– Отлично, мистер Кинг.

– Пожалуйста. Мы ведь будем много времени проводить вместе – зови меня просто Бруно. – Он кивнул. – И прихвати свою красивую ассистентку.

Мои плечи напряглись. Я увидела, как сжался кулак Истона на столе.

– Прошу прощения, если я выразился недостаточно ясно. Кажется, я уже представил вам Хенли Холлоуэй – нашего нового адвоката. Она будет моим помощником в зале суда, если мы не договоримся о досудебном урегулировании.

Он действительно представил меня.

Бруно, похоже, просто решил проигнорировать тот факт, что я – юрист.

– Прошу прощения, мисс Холлоуэй. Такая симпатичная малышка. Трудно поверить, что у нее и ум, и красота.

Серьезно? Этому надменному болвану срочно нужно пройти курс приличного общения.

– Хенли окончила юридический факультет Гарварда первой в своем классе. Она гениальна. Так что я бы попросил вас относиться к ней с должным уважением, – холодно бросил Истон.

Честно говоря, я не ожидала этого. Мы хотели заполучить этого клиента, и грубость с его стороны могла бы поставить на этом крест. Но Бруно вовсе не выглядел оскорбленным.

– Без проблем. Я с большим уважением отношусь к красивым женщинам, – расхохотался он, и его лицо покраснело от смеха, а потом он закашлялся. – Итак, как насчет ужина завтра в семь вечера? Встретимся в стейкхаусе, ваши номера будут готовы к вашему приезду.

– Очень щедро. Благодарю, – ответил Истон. – Мы будем там.

Он завершил звонок и повернулся ко мне.

– Вот же ублюдок, – прошипел он.

– Зато важный ублюдок, верно?

– Скажи мне: его обвиняют в дискриминации женщин, а он только что оскорбил женщину-юриста во время делового звонка. Это не кажется тебе тревожным звоночком?

– Кажется, – кивнула я. – Но ты ведь сам сказал, что красный – твой любимый цвет, помнишь?

– Я серьезно, Хенли.

– Все в его документах в порядке. Так что Бруно Кинг может быть самодовольной свиньей, но при этом не нарушать закон и выплачивать сотрудницам честную компенсацию, разве нет?

– Не знаю. Но, видимо, скоро узнаем.

– Мой отец и другие партнеры захотят подписать контракт, независимо от того, что мы обнаружим в ходе расследования. Ты же знаешь это.

Он встал, глядя на меня серьезно.

– Знаю. Но именно мы пойдем с ним в суд. Так что это нам решать – брать его дело или нет.

– Да, нам. Но сначала… мы должны уничтожить соперников на сегодняшнем пиклболе, – протянула я, с наигранно серьезным видом.

– Возвращайся к работе. Я заеду за тобой по пути в клуб, – сказал он в уже привычном деловом тоне, буквально выпроваживая меня за дверь.

Но, обернувшись на прощание, я поймала на себе его жгучий взгляд.

И совсем не возражала против этого.