Текст книги "Порочные лжецы (ЛП)"

Автор книги: Лора Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

2. Жас

Следующее утро наполнено одной процедурой прихорашивания за другой. Похоже, Мэдлин Каллахан поставила перед собой задачу сделать так, чтобы я выглядела как подобает юной леди. Управляющая домом разбудила меня ни свет, ни заря, велела принять душ, а затем повела в салон, где моя новая мачеха и команда стилистов уже ждали, чтобы наброситься на меня. Да, в этом доме есть настоящий салон, оснащенный креслами с регулируемой высотой, раковинами, маникюрными столами и всем остальным.

Маделин говорит, что салон – это абсолютная необходимость, потому что леди никогда не должна выходить на публику, не выглядя наилучшим образом. Клянусь, эта женщина думает, что мы Кардашьяны или что-то в этом роде. Черт, я не удивлюсь, если она их знает, учитывая, что они живут где-то здесь. На этот раз я потакала ей, потому что стараюсь прогибаться ради Белль, но эта сука просто сумасшедшая, если думает, что я буду каждый день вставать рано утром, чтобы сделать профессиональную прическу и макияж.

Во-первых, у меня нет никакого желания выделяться, и это было бы довольно сложно, если бы я выглядела так, будто только что сошла с подиума. Во-вторых, спокойный сон – большая редкость для меня в наши дни. Мне нужна каждая свободная минута, когда мне удается отключить свой мозг достаточно надолго, чтобы задремать.

Мои волосы теперь полностью темные – ни следа фиолетового, что, по словам Мэдлин, противоречит виндзорскому дресс-коду и идеально уложены. Моя кожа была обработана воском, отшелушена и увлажнена до предела, а ногти на руках и ногах накрашены бледно-розовым цветом. У Маделин практически случился приступ аневризмы, когда я спросила у мастера, нет ли у нее черного лака. Очевидно, что настоящая леди носит оттенки нюд. Только в особых случаях, и только тогда, красные цвета приемлемы. Ни при каких обстоятельствах мне не разрешается носить что-либо другое, потому что это заставит меня выглядеть дешево.

Сигнал к закатыванию глаз.

Я и так очень сильно скучаю по маме, но этот поверхностный бред только усиливает это. Махалия Ривьера была самой красивой женщиной, которую я когда-либо знала, и она редко пользовалась косметикой. Наше филиппинское происхождение придавало ее коже круглогодичный бронзовый оттенок, а глаза и волосы были цвета темного шоколада. Она была невероятно подтянутой из-за того, что целый день была на ногах, работая на разных работах, а ее улыбка могла озарить комнату.

Но на этом ее физическая красота не заканчивалась. У моей мамы было самое большое сердце, она всегда помогала другим, независимо от того, насколько она была занята или измотана. Она много работала, иногда на трех работах одновременно, но ни разу не пожаловалась. Мы с сестрой никогда не сомневались в ее любви к нам; она излучала ее. Она доказывала это изо дня в день своими поступками. Если бы больше людей были такими, как она, в этом мире было бы гораздо меньше проблем.

Я потираю ноющее место на груди. Я читала, что эмоциональная боль от потери важного для тебя человека настолько велика, что может вылиться в физическую. Я никогда до конца не понимала, как это возможно, но теперь я определенно понимаю. С тех пор как умерла моя мама, острые боли в груди и пустота в желудке были постоянным напоминают о том, что ее больше нет. Иногда мне кажется, что мое сердце буквально раскалывается на две части.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем выйти через задние двери для осмотра. Чарльз, Мэдлин и Пейтон сидят за большим столом во внутреннем дворике и едят поздний завтрак. Думаю, они не волновались о том, что начнут без меня.

Мэдлин ахает.

– О, милая, ты выглядишь прекрасно! Разве она не выглядит сногсшибательно, дорогой?

Донор спермы внимательно разглядывает меня.

– Да, это будет… приемлемо. Пока что.

Какого черта? Мне только что пришлось иметь дело с людьми, которые суетились вокруг меня в течение шести часов, чтобы привести меня в соответствие с его стандартами.

– В чем дело? Я недостаточно блондинка для тебя?

Все три члена моей новообретенной семьи выглядят как скандинавы, со светлыми волосами и голубыми глазами. Хотя Пейтон формально является его падчерицей, она больше похожа на родного ребенка Чарльза, чем я.

У него подрагивает челюсть.

– Ты обвиняешь меня в чем-то, Жасмин?

Я пожимаю плечом в ответ.

На его лице растягивается самодовольная улыбка.

– Моя первая жена, упокой Господь ее душу, была венесуэлкой, а моя вторая жена – афроамериканка.

Господи, сколько раз этот парень был женат?

– И?

Он вытирает уголок рта салфеткой.

– Не говоря уже о том факте, что твоя мать была американкой азиатского происхождения. Я очень надеюсь, что ты не намекаешь на то, что у меня были проблемы с цветными людьми, потому что я думаю, что моя история с женщинами противоречит этому утверждению. Это не вопрос расы, это вопрос класса. Ты можешь носить дизайнерскую одежду и казаться более утонченной внешне, но ты носишь свое отсутствие манер, как почетный знак. Я понимаю, что вы выросли в другой социально-экономической среде, поэтому я дам тебе некоторую свободу действий, но ты научишься правильно себя вести. Если не сможешь понять, как это сделать самостоятельно, мне придется записать тебя на курсы этикета.

Пейтон ухмыляется. В ответ я почесываю переносицу средним пальцем.

Чарльз сужает глаза.

– Это только подтверждает мои слова.

Я киваю.

– Понятно. Значит, дело не в расе, а в классе.

Боже, что в этом человеке такого, что заставляет меня держать язык за зубами?

Его лицо приобретает багровый оттенок, который становится мне ужасно знакомым.

– Занятия начнутся завтра. Я предлагаю тебе потратить остаток дня на ознакомление с руководством Академии Виндзор. В нем четко изложены ожидания от студентов, и они должны соблюдаться.

Я вскидываю бровь.

– Иначе?

Маделин кладет руку на его предплечье, пытаясь разрядить обстановку.

– Дорогой, я попрошу одну из горничных принести закуски в твою спальню. Ты только дай им знать, если тебе понадобится что-нибудь еще.

Я легкомысленно махнула рукой, возвращаясь в дом. Наверное, это к лучшему, что я больше не скажу ничего такого, что выведет его из себя. Моего самоконтроля явно не хватает, когда речь идет о Чарльзе Каллахане. У меня нет никакого желания находиться рядом с человеком, который может так легко от меня отмахнуться.

***

Признаюсь, кампус Академии Виндзор впечатляет. Я не могу поверить, что это место находится совсем рядом с Лос-Анджелесом. Кажется, что это совершенно другой мир. Когда лимузин въезжает в кованые железные ворота – конечно, Чарльз Каллахан не потрудился отвезти меня сюда – я поражена красотой этого места. Три двухэтажных здания из красного кирпича выстроились полукругом. Повсюду разбросаны здания поменьше, все с похожей архитектурой. Территория тщательно озеленена и окружена густым лесом, состоящим из зрелых вечнозеленых деревьев.

Я вытираю вспотевшие ладони о клетчатую юбку, напоминая себе, что у меня нет причин нервничать. Когда машина останавливается, я вижу Пейтон и еще двух девушек, стоящих рядом с красным спортивным автомобилем. Студенческая парковка свежезаасфальтирована и заполнена такими же нелепо броскими автомобилями, как этот.

Судя по тому, как эти две девушки осыпают Пейтон фальшивыми улыбками, я догадываюсь, что это ее бригада дрянных девчонок. В отличие от меня, у Пейтон есть права, поэтому в школу она поехала сама. Я сопротивляюсь желанию закатить глаза, когда выхожу из машины.

Потрясающая медноволосая девушка слева от Пейтон с любопытством смотрит на меня.

– Кто это?

– Никто, – усмехается Пейтон. – Буквально никто. Забудь, что ты ее видела.

Все три девушки хихикают, пока я встречаю своего водителя, Фрэнка, в задней части лимузина. Я все еще не могу смириться с тем, что у меня есть личный водитель.

Он достает из багажника мой новый дизайнерский кожаный рюкзак.

– Я провожу вас в офис администрации, мисс Каллахан.

– Фрэнк, правда, я справлюсь. Просто укажи мне правильное направление, и я справлюсь.

Он скептически смотрит на меня.

– Вы уверены? Мистер Каллахан не обрадуется, если вы заблудитесь и опоздаете.

Я подмигиваю.

– Я справлюсь.

Фрэнк смущенно улыбается и оглядывается на Пейтон.

– Я не знаю. Если мисс Деверо…

– Мисс Деверо слишком занята своими обожаемыми поклонниками, чтобы заметить это. Правда, Фрэнк. Я в порядке.

Он передает мою сумку.

– Очень хорошо. Удачи, мисс Каллахан.

– Жас, – поправляю я.

Он мягко улыбается мне и указывает на здание перед нами.

– Удачи, Жас. Административный офис находится в Линкольн-холле, центральном здании. Офис будет сразу справа, и они ждут тебя. Я буду здесь, чтобы забрать тебя после школы.

– Спасибо. У меня такое чувство, что мне это понадобится. Счастливо доехать обратно.

Он кивает.

– Спасибо, мисс.

Когда я иду через парковку, я чувствую, как люди пялятся на меня. Я прилагаю сознательные усилия, чтобы держать голову высоко, напоминая себе, что мне абсолютно наплевать, что думают обо мне эти избалованные сопляки.

Наконец я пробираюсь сквозь толпу студентов и вздыхаю с облегчением, поднимаясь по ступенькам в Линкольн-холл. Это происходит до тех пор, пока я не вижу три пары глаз, стоящих в стороне и наблюдающих за каждым моим движением.

Черт.

Обычно я не стала бы смотреть дважды на придурков, но эти трое хорошо выглядят в своей школьной форме. Я спотыкаюсь, когда встречаюсь взглядом с мальчиком посередине. Забудь об этом. Ни в одном из этих парней нет ничего мальчишеского. Все трое высокие, широкие и мускулистые. Господи, чем их кормят родители? Ледяной взгляд среднего парня вызывает в моей голове всевозможные безумные, грязные образы, от которых по спине пробегают мурашки.

Вау.

Знаю, это клише, но я всегда питала слабость к плохим мальчикам, а эти парни – олицетворение таковых. Глупые подростковые гормоны.

Я стряхиваю эти мысли и вхожу в здание, что само по себе является странным опытом. Даже в моей начальной школе были металлоискатели и пункты проверки сумок перед входом. Думаю, они не думают, что богатые дети склонны к почтовым преступлениям. Мои глаза расширяются, когда я впервые вижу свое новое место обитания. Стены отделаны панелями из вишневого дерева, пол из полированного белого мрамора. У этих детей нет крошечных металлических шкафчиков, украшенных граффити; вместо этого у них полноразмерные деревянные шкафчики, которые лишь на тон темнее панелей. Все это место кричит о деньгах. Клянусь, здесь даже пахнет деньгами.

Мои сокурсники открыто пялятся и смотрят на меня так, будто я участник какого-то фрик-шоу. Боже, социальная иерархия в этом месте до боли очевидна, как будто мы в самом эпицентре подросткового фильма. Я отбрасываю эту мысль в сторону, когда замечаю знак, указывающий на то, что офис находится справа, как и сказал Фрэнк. Переступив порог, я удивляюсь тому, насколько роскошным он является, хотя, полагаю, мне не следовало бы удивляться, учитывая, что он соответствует остальной части помещения. В центре комнаты стоят несколько прочных письменных столов из вишневого дерева, каждый из которых оснащен современными компьютерами и крошечными декоративными лампами с витражным стеклом. На правой стене – единственная дверь с латунной табличкой, указывающей, что она принадлежит директору.

Хрупкая женщина в черном брючном костюме едва отрывает взгляд от своего компьютера, чтобы поприветствовать меня.

– Могу я вам помочь?

– Привет… эм… Я новенькая. Мне сказали сначала прийти сюда.

Женщина приподнимает изящную седую бровь.

– Имя?

– Жас Ривьера, – я ерзаю, пока ее пальцы летают по клавиатуре. – Возможно, вы записали меня под именем Жасмин.

– У меня нет ни Жас, ни Жасмин Ривьера. Она качает головой.

– Однако у меня есть Жасмин Каллахан, которая должна прибыть сегодня.

Я прикусываю язык, напоминая себе, что она не виновата в том, что мой донор спермы – мудак.

– Да, это я. Хотя по закону моя фамилия Ривьера. Во всяком случае, еще несколько дней. Не могли бы вы это исправить?

Она наконец-то встречает мой взгляд, любопытство так и льется из нее.

– Прости, дорогая, но ваш отец в регистрационных формах указал вас как Жасмин Каллахан. Только он может вносить какие-либо изменения, поэтому я советую вам уточнить у него.

– В этом нет необходимости, – пробормотала я.

Женщина – миссис Стэнфорд, судя по табличке, протягивает мне сложенную втрое брошюру.

– Вот карта кампуса. Вы также можете найти ее на планшете, выданном вам академией. Можете присесть, ваш тьютор должен быть здесь с минуты на минуту.

Мои брови нахмурились в замешательстве.

– Тьютор?

Миссис Стэнфорд вздыхает, как будто я ее раздражаю.

– Да, мисс Каллахан. Ваш тьютор. У всех новых студентов в Академии Виндзор есть такой тьютор. Похоже, что вы в паре с Эйнсли Дэвенпорт. Она покажет вам кампус и обеспечит вас всеми необходимыми учебными материалами.

Почему эта фамилия звучит так знакомо?

– Я услышала свое имя. Это, должно быть, новенькая.

Я поворачиваюсь в сторону веселого женского голоса и вижу красивую шатенку примерно моего возраста с широкой улыбкой, на которую я не могу не ответить. Она единственный человек, кроме Фрэнка, который проявил ко мне хоть какую-то теплоту с тех пор, как я появилась в этом мире.

Она протягивает мне руку.

– Я Эйнсли, а ты, наверное, Жасмин.

Я пожимаю ей руку.

– Вообще-то, я предпочитаю Жас.

Эйнсли кивает.

– Жас… Мне нравится. Так ты звучишь круто.

– Мисс Дэвенпорт! – ругается секретарша. – Нет необходимости использовать такие грубые выражения.

Эйнсли закатывает глаза и кивает в сторону выхода.

– Давай начнем это шоу, а?

Я ухмыляюсь.

– Показывай дорогу.

Как только мы выходим из офиса, Эйнсли начинает засыпать меня вопросами.

– Итак, что у тебя за дела, новенькая? Как ты оказалась в тюрьме для богатых детей? Ходят слухи, что ты сестра Пейтон Деверо. Это правда?

– Сводная сестра, – поправляю я.

Глаза Эйнсли весело блеснули.

– Уверена, это… интересно.

– Я познакомилась с ней всего два дня назад, но пока что она оставила не самое лучшее впечатление.

Она смеется.

– Да, жди, что это произойдет. Пейтон – хладнокровная сучка.

– Так ты ее знаешь?

Она кивает.

– Все знают Пейтон Деверо. Она заботится об этом.

– Звучит примерно так, – бормочу я.

– Первая остановка – библиотека, чтобы мы могли получить твой планшет. Все материалы курса будут на нем. Там же мы получим твой студенческий билет.

– Все в электронном виде? А как же книги?

Она качает головой, толкая дверь, чтобы выйти обратно на улицу.

– Да, точно. Думаешь, эти слишком привилегированные детишки будут таскать тяжелые книги целый день?

Мои губы дергаются.

– Я собираюсь рискнуть и сказать, что тебе не нравятся многие люди.

– Это неправда, – я застигнута врасплох, когда она берет меня под руку, но я решаю согласиться с этим. – Я просто не люблю засранцев, а Виндзор полон ими.

Я смеюсь, сразу решив, что мне нравится эта девушка.

– Приятно слышать. Значит, мне, наверное, стоит быть осторожнее, да?

– Тебе определенно стоит быть начеку. Кажется, у каждого есть свой мотив, и никого не волнует, на кого придется наступить, чтобы получить желаемое, – она задумчиво смотрит на меня. – Надеюсь, у тебя нет серьезных скелетов в шкафу. Я не удивлюсь, если некоторые из этих придурков уже навели на тебя справки, чтобы найти материал для шантажа.

– Что? – у меня отвисла челюсть. – Ты серьезно? Зачем кому-то вообще знать о моем существовании?

– Ты свежее мясо – у нас не так часто появляются новые студенты. Большинство из нас знают друг друга с детского сада, а то и раньше. Ты тоже горячая штучка, так что просто предупреждаю: большинство парней, вероятно, попытаются тебя трахнуть – во всяком случае, натуралы – и все девчонки, которые захотят их трахнуть, будут тебя ненавидеть. Не то чтобы они и так не были коварными сучками. В этой школе их серьезный переизбыток, – щеки Эйнсли розовеют, и она грустно улыбается мне. – У меня есть небольшое признание. Я уже знала твою историю до того, как мы встретились, я просто спросила, чтобы поддержать разговор. Кстати, мне очень жаль вашу маму. Моя умерла, когда мне было восемь лет, так что я знаю, как это хреново.

Ее признание заставляет меня сделать глубокий вдох, но я не успеваю ничего сказать, прежде чем нас прерывают.

– Эйнсли, – зовет рычащий голос, заставляя нас остановиться. – На минутку.

– Ну вот, началось, – пробормотала она.

Я смотрю в направлении голоса и сталкиваюсь лицом к лицу с тремя горячими парнями, которых видела ранее. Черт возьми, вблизи они выглядят еще лучше. Я быстро оглядываюсь по сторонам и вижу, что все взгляды устремлены на нас. Я готова поспорить на что угодно, что эти трое находятся здесь на вершине пищевой цепочки. Они не только обладают чувством превосходства, но и то, как другие студенты, кажется, пресмыкаются перед ними, говорит о многом. Дело не только в их безошибочном физическом превосходстве – эти парни обладают тем непередаваемым фактором, который требует внимания. От их пристального взгляда у меня волосы на затылке встают дыбом.

Эйнсли останавливается перед парнем посередине.

– Чего ты хочешь? Я занята.

Ну, думаю, не все перед ними пресмыкаются. Это только заставляет меня любить Эйнсли еще больше.

– Что ты делаешь, Эйнс? Они платят людям, чтобы те выносили мусор, – он смотрит на меня, пока говорит с ней.

О, нет, он этого не сделает.

Мой адреналин вырывается наружу, когда я встречаюсь с ним взглядом.

– В чем твоя проблема?

Этот придурок полностью игнорирует меня и продолжает разговаривать с Эйнсли.

– Ты собираешься ответить на мой вопрос?

Эйнсли закатывает глаза.

– Отвали, Кингстон. Может, ты и старше на две минуты, но ты мне не начальник.

Подождите… что? Они близнецы? Это тот парень, о котором говорила Пейтон? Должно быть, да – это имя не очень распространено.

Туповатая квадратная челюсть Кингстона дергается, а парень справа выглядит так, будто пытается не рассмеяться.

– Есть правила, Эйнсли.

Я собираюсь надрать этому парню задницу, но Эйнсли меня опережает.

Она тычет ему в грудь.

– Я могу тусоваться с кем хочу, а Жас – моя девочка, поэтому мы будем проводить много времени вместе. Если у тебя с этим проблемы, то очень жаль.

Его челюсть подрагивает.

– Нет. Ты. Не будешь.

Я вскидываю руки вверх, официально сытая по горло его дерьмом.

– Серьезно, в чем, блядь, твоя проблема? Ты меня не знаешь. Как ты смеешь делать обо мне предположения!

Его глаза с золотыми крапинками – теперь я замечаю, что они идентичны глазам его сестры – устремлены на меня.

– Вот тут ты ошибаешься, Жасмин Каллахан. Я знаю о тебе все, что мне нужно знать. И я советую тебе держать язык за зубами, иначе я превращу твою жизнь в сущий ад.

Я кладу руку на бедро.

– Я Ривьера, придурок, так что ты явно не все обо мне знаешь. И если ты думаешь, что твои угрозы запугают меня, подумай еще раз. Моя жизнь и так превратилась в ад.

Он действительно выглядит ошеломленным этим, но через несколько секунд маскирует это и возвращает свое внимание к близняшке.

– Мы обсудим это позже.

Эйнсли насмехается и хватает меня за руку, чтобы увести.

– Не задерживай дыхание.

Мне приходится практически бежать, чтобы не отстать от нее, и все это время я чувствую гнев Кингстона у нас за спиной.

– Что это, черт возьми, было? Этот придурок – твой брат?

Она останавливается перед одной из хозяйственных построек и отходит в сторону.

– Да. И веришь или нет, но обычно он не такой уж плохой. Не пойми меня неправильно, он мудак по натуре, но обычно не настолько. Должно быть, дело в тебе.

Я качаю головой.

– Мне повезло.

Эйнсли вздыхает.

– Просто игнорируй его. У него, наверное, месячные или что-то в этом роде.

Я смеюсь, благодаря ее за то, что напряжение спало.

– Будем надеяться. Итак… первым делом, библиотека?

Эйнсли улыбается и кивает.

– Сначала в библиотеку.

3. Жас

У нас с моей назначенной приятельницей не было совместных утренних занятий, поэтому мы договорились встретиться за обедом. У меня отвисает челюсть, когда я переступаю порог столовой, потому что это не обычная школьная столовая. Это больше похоже на элитный ресторан. Круглые столы, рассчитанные на восемь человек, разбросаны по всему огромному помещению, каждый из которых украшен белоснежными скатертями.

Я пока не вижу Эйнсли, поэтому направляюсь к буфету, расположенному вдоль стен. Согласно моему руководству, обеды включены в стоимость обучения, так что, к счастью, мне не нужно беспокоиться о том, чтобы наскрести денег, которых у меня нет, чтобы заплатить за него.

– Мисс, – мужчина в белом халате протягивает мне поднос с тарелкой, тканевой салфеткой, столовым серебром и стаканом.

– Спасибо.

Я смотрю на выбор, где есть несколько различных видов супов и салатов, а также ассортимент блюд со всего мира. Итальянская, мексиканская, азиатская, американская – называйте что хотите, скорее всего это есть здесь. Я выбираю курицу терияки с пропаренным рисом и чай со льдом.

С подносом в руках я осматриваю зал и наконец замечаю Эйнсли. О, черт возьми, нет. Рядом с ней есть свободное место, но вы не заплатите мне за то, чтобы я села за этот стол. Три стула заняты ее братом и двумя другими парнями, с которыми он тусуется. Три других заняты моей злобной сводной сестрой и ее подружками. Я замечаю свободный стол в другом конце зала и направляюсь прямиком к нему. У меня нет выбора, кроме как пройти мимо них, поэтому я опускаю голову, надеясь, что Эйнсли меня не заметит.

– Жас, куда ты идешь?

Не повезло.

– Привет, – я указываю к угловому столику в глубине зала. – Думаю, я просто посижу там.

Эйнсли грустно улыбается мне, глядя на шесть пар глаз, сверлящих меня насквозь. К счастью, она понимает намек, берет свой поднос и встает.

– Могу я присоединиться к тебе?

Я неуверенно улыбаюсь.

– Конечно.

– Эйнсли, – рычит ее брат. – Я думал, мы все уладили.

Конечно, это будет нелегко.

Моя новая подруга насмехается.

– Да пошел ты, Кингстон. Единственное, на чем я остановилась, это на том, что ты не можешь указывать мне, что делать.

Его карие глаза сужаются.

– Я забочусь о тебе. Кто знает, переносчиком каких заболеваний она является?

Я борюсь с желанием ударить этого засранца в горло.

– Что, прости? Во-первых, Она находится прямо здесь, так что, если у тебя есть что сказать, ты можешь сказать это прямо мне. Во-вторых, если кто-то здесь и болен, то это, скорее всего, ты. Я слышала, что хламидиоз сейчас на пике, возможно, тебе стоит провериться.

Дрянные девчонки издали коллективный вздох. Это маленькое выяснение отношений привлекло внимание всех остальных в зале. Они открыто таращатся, даже не пытаясь скрыть свой интерес. Боже, этим людям нужно заняться своей жизнью.

– О, она мне нравится, – великолепный мальчик с темными чертами лица подмигивает. У него, как и у меня, смесь национальностей, но я не могу определить, какая именно. Может быть, афроамериканец и азиат? Возможно, выходец с тихоокеанских островов. – Дерзкие всегда дикие в постели.

Мне не чужды грубые мальчики-подростки, поэтому его попытка шокировать меня не удалась.

– Жаль, что ты никогда об этом не узнаешь.

Его массивное жилистое предплечье сгибается, когда он прикрывает рот рукой.

– Это мы еще посмотрим, милая. Кстати, меня зовут Бентли. Просто чтобы ты знала, чье имя ты будешь выкрикивать позже.

Прежде чем я успеваю возразить, Кингстон ударяет кулаком по столу.

– Заткнись нахрен, Бент.

Бентли пожимает плечами.

– Эй, мужик, не будь занудой. Она горячая штучка.

Что это с этими придурками, которые говорят обо мне так, будто меня нет в помещении?

Я прямо смотрю в глаза Кингстону.

– Мне надоело тратить свое время на это дерьмо. Сделай мне одолжение и держись от меня подальше, и я буду более чем счастлива сделать то же самое.

С этими словами я поворачиваюсь на каблуках и ухожу, а Эйнсли идет за мной по пятам. Краем глаза я вижу, как Кингстон начинает подниматься, но останавливается, когда Пейтон тянет его за руку и начинает что-то шептать ему на ухо.

Эйнсли смеется, ставя свой поднос и выдвигая стул за нашим столом.

– Это было потрясающе, Жас. Я не видела, чтобы кто-то ставил моего брата на место… ну, никогда. Кроме меня, то есть.

Я усмехаюсь, когда сажусь.

– Да, ну, тогда я бы сказала, что давно пора. Не могу поверить, что вы двое родственники.

– Он не так уж плох, как только узнаешь его получше. Веришь или нет, но у Кингстона в глубине души есть сердце. Твоя сестра и ее пластиковые подружки гораздо хуже, я уверена, что они продали свои души Сатане в обмен на инъекции губ и увеличение груди.

– Сводная сестра, – я смеюсь. – Она и Кингстон определенно кажутся идеальной парой.

– Ха! Пейтон мечтает об этом.

– Что это значит? – я откусываю кусочек своей еды. Черт, это вкусно. Определенно не те картонные обеды с пиццей, к которым я привыкла. Такое чувство, что я попала в альтернативную вселенную.

– Кингстон едва терпит Пейтон в большинстве дней.

Я наклоняю голову в сторону.

– Но они встречаются?

Она пожимает плечами.

– Вроде того, но это больше связано с внешностью, чем с чем-либо еще. В этом году они король и королева. Люди ожидают, что они будут вместе. Они были настоящей парой, но в середине младших курсов у них произошла большая ссора, и он бросил ее. Летом она как-то убедила его принять ее обратно, но это уже не то. Насколько я знаю, на людях они притворяются парой, а наедине она отворачивает голову от того, что он делает наедине.

Мое лицо скривилось.

– Вот свинья. Не могу поверить, что Пейтон это терпит.

Эйнсли откусывает кусочек от своего салата.

– Не надо ее жалеть. Она прекрасно знает, на что подписалась. Кроме того, она ненадежная сучка.

Я ухмыляюсь.

– Вау, скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.

– Не притворяйся, что ты не согласна, – она ухмыляется, глядя на меня через плечо. – Я почти уверена, что она тоже не самая большая твоя поклонница. Она не переставала пялиться на тебя с тех пор, как мы ушли.

– Да пошла она, – я чувствую жар ее взгляда, но отказываюсь признавать это. – Что за история с этими – царствующими королем и королевой?

– Каждый год выпускники передают эстафету трем парням и трем девушкам, которые практически правят школой. Их готовили к этому с первого курса, хотя, если спросите меня, то никому из них не нужна помощь, чтобы научиться быть мудаком. Другие студенты относятся к ним как к королевским особам, отсюда и прозвища. Черт, даже учителя ни хрена с ними не делают, из-за того, кто их родители. В этом году это Кингстон, Рид Прескотт и Бентли Фицджеральд из парней и Пейтон, Имоджен Абернати и Уитни Олкотт из девушек.

Господи. Даже их имена претенциозны.

– И дай угадаю… что касается остальных, то наш выбор – целовать их задницы или расплачиваться за это?

– В значительной степени. Хотя тот, кто выбирает последнее, обычно надолго здесь не задерживается.

– А ты где?

– Думаю, можно сказать, что я следующая в очереди на престол, хотя если бы они попытались меня повысить, я бы отреклась от престола. У меня нет никакого желания быть одной из них. Все в Виндзоре знают, кто я, и никто не связывается со мной из-за того простого факта, что я Дэвенпорт, но я бы не назвала никого из этих людей своим другом, – она указывает на меня. – Однако, у меня такое чувство, что ты – исключение из правил. Мы знакомы меньше дня, Жас, но я вижу, что ты другая. Что видишь, то и получаешь.

– У меня нет причин что-то скрывать. Я не стыжусь ни того, кто я, ни того, откуда я. Если у кого-то есть проблемы с этим, пошли они к черту.

Она пренебрежительно машет рукой.

– Хватит об этих придурках. Как прошел твой первый официальный день?

Я пожимаю плечами.

– Хорошо, думаю. Я уже могу сказать, что курсовая работа будет намного сложнее, чем в моей старой школе, но я достаточно легко справляюсь.

– Не могу поверить, что у нас нет совместных занятий до последнего урока, – Эйнсли дуется, просматривая мое расписание.

– Да, но мы же не можем это изменить, верно? – я пожимаю плечами.

– Верно, – ее глаза расширяются. – О, черт.

– Что? – я прошу ее передать мне планшет.

Эйнсли морщится.

– Я почти уверена, что мой брат в твоем следующем классе.

Я снова открываю приложение Академии Виндзор и просматриваю свое расписание.

– Литература с Хендерсоном?

Она делает большой глоток газированной воды, прежде чем ответить.

– Ага. Не то чтобы я запомнила его расписание, но я почти уверена, что он в этом классе.

Против своей воли, мои глаза ищут упомянутого брата в другом конце зала. Он смотрел прямо на меня по крайней мере последние десять минут, но я старательно пыталась его игнорировать.

– Отлично, – я растягиваю это слово, а потом откусываю еще кусочек курицы.

– Черт, девочка, продолжай в том же духе, и я, возможно, подумаю о переходе в другую лигу.

Я заканчиваю жевать, прежде чем ответить.

– А?

– Ты только что стонала. Громко, – она смеется, снова заглядывая мне через плечо. – Бентли выглядит так, будто он только что наложил в штаны.

Я оглядываюсь, и, конечно, Бентли смотрит на меня с нескрываемым голодом. Все мое тело вспыхивает, когда мои глаза переходят на Кингстона. Такое ощущение, что между нами существует невидимая связь, потрескивающая от электричества. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Он выглядит так, будто хочет поглотить меня, но в то же время он выглядит крайне взбешенным из-за этого. Как бы мне ни было неприятно это признавать, мое тело реагирует. Уф, мне действительно нужно разобраться с этими гормонами.

Я поворачиваюсь обратно и делаю глубокий вдох.

– Нет ни единого шанса, что они просто оставят меня в покое, не так ли?

Эйнсли качает головой.

– Вряд ли. Приготовься, Жас, потому что у меня такое чувство, что скоро здесь будет очень интересно.