Текст книги "У Серебряного озера ч.2 (На берегу Тенистого ручья)"

Автор книги: Лора Инглз Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Счастливые зимние дни

Рождественское настроение длилось еще много дней. Каждое утро миссис Боуст, быстро управившись с домашними делами, приходила, как она выражалась, проводить время с «остальными девочками». Она была всегда такая хорошенькая – темноволосая, голубоглазая и румяная, и всегда веселая и жизнерадостная.

Всю первую неделю после Рождества светило солнце, не было ветра, и за шесть дней весь снег растаял, обнажилась голая бурая прерия, а воздух стал теплым, как парное молоко. К Новому году миссис Боуст приготовила праздничный обед.

– Один раз придется всем втиснуться в наш домик, – сказала она и с помощью Лоры принялась передвигать вещи.

Сначала они, убрав стол на кровать, широко раскрыли дверь и придвинули кровать вплотную к стене, а потом переставили стол на самую середину комнаты. Один угол стола почти касался печки, а другой упирался в кровать. Однако всем удалось гуськом войти в домик и усесться вокруг стола. Миссис Боуст сидела возле печки и раскладывала еду по тарелкам.

На первое был устричный суп. Лора еще ни разу в жизни не пробовала такого восхитительного, пропахшего морем блюда. На поверхности супа плавали золотистые кружочки топленых сливок и черные перчинки, а на дне тарелки лежали маленькие консервированные устрицы. К супу миссис Боуст подала устричное печенье. Печеньица были маленькие и тоненькие, словно кукольные, и потому казались особенно вкусными.

Когда была съедена последняя ложка супа и поделены поровну последние хрустящие печенинки, на столе появились горячие сухарики с медом и повидлом из сушеной малины, а вслед за ними большая суповая миска с соленой воздушной кукурузой.

Новогодний обед был легкий, но сытный. Незнакомые новые блюда, совсем не похожие на повседневную еду, красивая посуда и новехонькая скатерть – все это казалось чем-то изысканным и новомодным.

После обеда хозяева и гости беседовали, а из открытой двери веяло теплым воздухом и виднелась коричневая прерия, уходившая в необъятную даль навстречу бледно-голубому куполу неба.

– Я никогда не пробовал такого прекрасного меда, миссис Боуст, – сказал папа. – Вы хорошо сделали, что привезли его из Айовы.

– А устрицы! – сказала мама. – Я еще в жизни не едала такого чудесного обеда.

– Хорошее начало для 1880 года, – заметил папа. – Семидесятые годы были неплохими, а восьмидесятые обещают стать еще лучше. Если зима в Дакоте всегда такая теплая, как нынче, нам повезло, что мы приехали на Запад.

– Да, это прекрасная страна, – согласился мистер Боуст. – Я очень доволен, что зарегистрировал здесь участок в сто шестьдесят акров, и надеюсь, что вы последуете моему примеру, Инглз.

– Не пройдет и недели, как я это сделаю, – объявил папа. – Я жду, когда откроется земельная контора в Брукинсе, чтобы не тратить целую неделю на поездку в Янктон. Говорят, Брукинсская контора откроется первого января, и я завтра же туда отправлюсь. Ты согласна, Каролина?

– Конечно, Чарльз, – просияв, отвечала мама. Наконец-то они обзаведутся своим участком!

– Значит, решено. Не то чтобы я боялся опоздать, просто пора уже раз и навсегда с этим делом покончить.

– И чем скорее, тем лучше, – сказал мистер Боуст. – Вы даже представить себе не можете, сколько народу приедет сюда весной.

– Но никто не сможет меня опередить, – возразил папа. – Если я выеду до рассвета, то явлюсь в контору послезавтра рано утром. Если вам надо послать письма в Айову, то садитесь и пишите. Я захвачу их с собой и отправлю из Брукинса.

На этом новогодний обед кончился. Мама и миссис Боуст целый день писали письма, а потом мама собрала папе провизию в дорогу. Но к вечеру подул сильный ветер, повалил снег и по стеклам снова поползла изморозь.

– В такую погоду далеко не уедешь, – сказал папа. – Но ты не беспокойся, Каролина. Я все равно зарегистрирую участок.

В непогоду папа ходил проверять капканы и натягивал шкурки для просушки. Мистер Боуст ездил на озеро Генри за хворостом, потому что угля у него не было. Миссис Боуст каждый день приходила в гости.

Когда день выдавался солнечный, она, потеплее закутавшись, вместе с Лорой и Кэрри играла в глубоком снегу. Они бегали, боролись, кидались снежками, а однажды слепили большого снеговика. Потом все трое, взявшись за руки, катались по льду Серебряного озера. Лора еще никогда в жизни столько не смеялась.

Как-то раз, уже к вечеру, когда они вдосталь набегались и накатались, миссис Боуст позвала Лору к себе и дала ей большую пачку газет, которую она привезла из Айовы.

Лора, запыхавшись, примчалась домой и бросила всю пачку на колени Мэри.

– Смотри, что я принесла! Рассказы! Тут сплошные рассказы!

Мэри не терпелось послушать, и она сказала:

– После ужина постарайся поскорее убрать, чтобы сразу приняться за чтение.

А мама сказала:

– Я сама все сделаю, Лора, а ты почитаешь нам вслух.

Пока мама с помощью Кэрри собирала ужин, Лора начала читать чудесный рассказ про гномов и пещеры, где жили разбойники, и про прекрасную леди, которая там заблудилась. На самом интересном месте рассказ оборвался, а дальше было написано: «Продолжение следует» – и больше ни слова.

– Ой, теперь мы никогда не узнаем, что стало с этой леди! – огорчилась Мэри. – Как ты думаешь, Лора, почему здесь напечатана только часть рассказа?

– Почему, мама? – спросила Лора.

– Посмотри следующую газету.

Лора принялась перебирать газеты.

– Нашла! – воскликнула она. – Здесь сказано, что было дальше, и здесь тоже. Всё на месте, Мэри! А в последней газете написано: «Конец».

– Это рассказ с продолжением, – объяснила девочкам мама.

– Чудесно! Следующую часть мы оставим на завтра и каждый день будем читать по одной части, чтобы нам подольше хватило, – сказала Мэри.

– Вы у меня умницы, – похвалила девочек мама. Поэтому Лора не сказала, что ей не терпится дочитать все до конца. Она аккуратно сложила и убрала газеты. И теперь каждый день она прочитывала вслух по одной части, а потом все сидели и гадали, что будет дальше и чем кончатся приключения прекрасной леди.

В ненастные дни миссис Боуст приносила с собой шитье или вязанье, и, собравшись в уютной комнате, вся компания коротала время за чтением и беседой. Однажды миссис Боуст рассказала, что в Айове все делают этажерки для безделушек, и объяснила папе, как смастерить такую этажерку.

Папа выпилил пять треугольных дощечек разных размеров, скрепил их деревянными планками так, чтобы самая маленькая была наверху, а самая большая внизу, и готовая этажерка на трех ножках точно вошла в угол за Мэриной качалкой. Миссис Боуст вместе с Лорой и Кэрри приклеила к полочкам бумажные полоски с фестонами и уголками, а папа выкрасил все сооружение коричневой краской. Этажерка получилась на славу.

Мама с миссис Боуст часто говорили о гомстедах. Миссис Боуст привезла из Айовы много семян и обещала поделиться ими с мамой.

– Я буду очень рада, когда мы окончательно устроимся, – сказала как-то мама. – Когда мы уезжали из Миннесоты, Чарльз обещал мне, что это будет наш последний переезд. Мои девочки должны получить образование и жить как все цивилизованные люди.

Лора не была уверена, что ей хочется всегда жить на одном месте. Когда она получит образование, ей придется стать учительницей в школе, а она предпочла бы заниматься чем-нибудь другим. Больше всего ей хотелось петь и вообще ни о чем не думать. Часто, не прерывая общей беседы, она начинала тихонько напевать, и остальные ей вторили. Миссис Боуст научила их двум новым песням. Лоре очень понравилось «Предостережение цыганки».

 
Леди, слыша сладкий голос,
Ты захлопни в сердце дверь,
Пусть хоть встанет на колени —
Всё равно ему не верь!
Это, леди, лишь приманка,
Ложь – и больше ничего.
Лучше б слушала цыганку,
Но не слушала его!
 

Вторая песня начиналась словами «Когда мне было двадцать лет, а Нелл всего семнадцать». Это была любимая песня мистера Боуста, потому что они познакомились с миссис Боуст именно тогда, когда ему исполнилось двадцать, а ей семнадцать лет, и хотя ее настоящее имя было Элла, он звал ее Нелл.

Но самое лучшее время наступало после ужина, когда папа играл на скрипке, а в доме звучали прекрасные голоса мистера и миссис Боуст.

Папа весело запевал:

 
Я молод был и одинок,
И так звенел мой кошелек,
Что куда ни приду – я со всеми в ладу,
С целым миром я жил в ладу.
Потом женился я, и что ж?
Как прежде, этот мир хорош.
Что такое жена? Радость жизни она,
С целым миром я жил в ладу!

 

Дальше в песне говорилось, что в конце концов жена стала вести себя не очень хорошо, но это место папа всегда пропускал и, подмигнув маме, начинал другую песню:

 
Пироги она пекла.
(Ах, милашка Билли!)
С вишней сладкою пекла.
(Ах, малютка Билли!)
Пироги она пекла,
Молода она была —
Но оставить не могла
Старенькую маму.
 

Иногда к нему присоединялся мистер Боуст:

 
Я ставлю на ту – с кургузым хвостом,
А ты вот на эту – сивую!
 

И хотя мама даже в песнях не одобряла азартные игры и пари, она невольно притоптывала в такт ногой.

Закончив эту песню, мистер Боуст запевал своим звучным тенором «Три слепых мышонка», где-то в середине песни к нему присоединялся альт миссис Боуст, потом поочередно вступали сопрано Лоры, контральто мамы и голоса Мэри и Кэрри. Допев до конца, мистер Боуст начинал все сначала, а остальные в том же порядке ему вторили, как бы повторяя по кругу музыку и слова:

 
Три слепых мышонка —
За фермершей гуськом,
А фермерша отрезала хвосты им тесаком.
Неужто с этой сказкою ты даже не знаком?
 
 
Три слепых мышонка…
 

и пели до тех пор, пока папа, не удержавшись, прыскал. После этого песня заканчивалась взрывом смеха, а папа для разнообразия вспоминал какую-нибудь старую песню, под которую, как он говорил, можно хорошенько выспаться. Например:

 
Этой ночью от нас леди Нелли ушла,
Этой ночью ушла черно-синею,
И набат зазвенел: больше нет моей Нелл,
Самой лучшей невесты в Вирджинии!
 

или:

 
Была черноглаза Алиса Бен Болт,
И память о ней не пропала:
Ты ей улыбнешься – смеялась она,
Нахмуришься – в страхе дрожала,
 

и еще:

 
Порой, пред тем, как в час ночной
Дремота овладеет мной,
Ко мне нисходит сладкий свет
Прошедших дней, минувших лет.
 

Лора еще никогда не чувствовала себя такой счастливой. Но больше всего ей нравилась такая песня:

 
Как смеет берег Бонни Дун
Цвести со щедростью такой,
А птички – петь, когда душа
Моя исполнена тоской?!

 

Дорогой пилигримов

Как-то воскресным вечером, когда под звуки папиной скрипки все дружно пели:

 
Когда все мы веселые песни поем
В доме, полном тепла и пищи,
Кто-то сквозь непогоду бредет вперед,
И ему далеко до жилища,
 

из-за двери внезапно раздался чей-то громкий голос:

 
Протяните же руку тому, кто еще не окончил поход,
Кто без крова, без друга путем пилигримов идет.

 

От неожиданности папа уронил скрипку на стол, она как бы в изумлении взвизгнула и смолкла, а папа бросился к дверям. Всех обдало волной лютого холода, но папа быстро захлопнул дверь. Снаружи послышались голоса, дверь снова распахнулась, и в комнату ввалились два незнакомца, с ног до головы покрытые снегом.

– Я поставлю ваших лошадей в конюшню и мигом вернусь! – крикнул папа.

Один из приезжих был высокий и худой. В щели между его шарфом и шапкой Лора разглядела голубые глаза и вскрикнула:

– Преподобный Олден!

– Не может быть! – воскликнула мама. – Неужто это вы, брат Олден?

Гость тем временем снял шапку, и все увидели его веселые глаза и черные волосы.

– Как мы рады вас видеть, брат Олден! – продолжала мама. – Садитесь поближе к огню. Вот уж поистине приятный сюрприз!

– Для меня это не меньший сюрприз, сестра Инглз, – отвечал преподобный Олден. – Я расстался с вашим семейством на Тенистом Ручье и понятия не имел, что вы уехали дальше на Запад. А мои маленькие деревенские девочки тем временем стали совсем большими.

У Лоры от радости застрял комок в горле, и она ни слова не могла вымолвить, а Мэри вежливо сказала:

– Как приятно снова встретиться с вами, сэр.

Лицо ее радостно засияло, и только в слепых глазах не выразилось ничего.

При виде этих неподвижных глаз преподобный Олден вздрогнул, быстро посмотрел на маму и снова перевел взгляд на Мэри.

– А это наши соседи, – представила мама мистера и миссис Боуст.

– Вы так прекрасно пели, когда мы сюда подъезжали, – сказал преподобный Олден.

– Но и вы пели ничуть не хуже, сэр, – заметил в ответ мистер Боуст.

– О нет, это не я, а мой спутник Скотти, – возразил преподобный Олден. – Я слишком замерз, а его греет рыжая шевелюра. Преподобный Стюарт, это мои старые добрые друзья, а с ними их друзья, так что все мы теперь будем тоже друзьями.

Преподобный Стюарт был так молод, что казался просто большим мальчиком. Волосы у него были огненно-рыжие, лицо покраснело от мороза, а серые глаза ярко сверкали.

– Накрой на стол, Лора, – сказала мама, надевая фартук.

Миссис Боуст тоже надела фартук, и все трое принялись за дело – размешивали уголь в печке, грели на огне чайник, пекли лепешки и жарили картофель, а мистер Боуст беседовал с гостями. Папа вернулся из конюшни еще с двумя приезжими, которым принадлежали лошади. Они ехали занимать участки на реке Джим.

Преподобный Олден сказал:

– Скотти и я – всего лишь пассажиры. Мы услышали, что на реке Джим имеется поселок под названием Гурон. Общество миссионеров послало нас туда осмотреться и узнать, можно ли там открыть церковь.

– По-моему, там только собираются строить поселок, – сказал папа. – Я видел, что он отмечен на карте железной дороги. Но сколько мне известно, там еще нет ни одного строения, кроме трактира.

– Тем больше оснований строить церковь, – весело возразил преподобный Олден.

После ужина он подошел к дверям чулана, где мама с Лорой мыли посуду, поблагодарил за вкусный ужин и сказал:

– Поверьте, сестра Инглз, я очень огорчился, увидев, какое несчастье постигло Мэри.

– Да, брат Олден, – грустно ответила мама. – Порой очень трудно смириться с волей Божией. На Тенистом Ручье мы все переболели скарлатиной, и некоторое время нам приходилось очень тяжело. Но я благодарна за то, что мы не лишились никого из наших детей. Мэри – большое утешение для меня, брат Олден. Она ни разу не возроптала.

– Мэри – редкой души человек и урок для всех нас, – сказал преподобный Олден. – Мы должны помнить, что Господь карает тех, кого любит, а сильные духом способны обратить всякое зло в добро. Не знаю, известно ли вам и брату Инглзу, что существуют колледжи для слепых. Один такой колледж находится в штате Айова.

Мама судорожно вцепилась в край полоскательницы. У нее было такое лицо, что Лора испугалась. В ее нежном голосе зазвучали хриплые нетерпеливые нотки:

– Сколько это стоит?

– Не знаю, сестра Инглз. Если хотите, я наведу справки.

Мама проглотила застрявший в горле комок и снова принялась мыть посуду. На лицо ее по-прежнему страшно было смотреть.

– Мы не можем себе этого позволить, – сказала она. – Но возможно, через некоторое время… если это стоит не очень дорого, нам это удастся… Я всегда хотела, чтобы Мэри получила образование.

У Лоры бешено стучало сердце. Мысли таким диким вихрем проносились у нее в голове, что она не успевала в них разобраться.

– Мы должны уповать на Господа, который печется о нашем благе, – сказал преподобный Олден. – Желаете ли вы, чтобы мы все вместе помолились, когда вы закончите работу?

– Разумеется, преподобный Олден, – отвечала мама. – Я уверена, что и все остальные тоже хотят помолиться.

Мама и Лора убрали посуду, вымыли руки, сняли фартуки и пригладили волосы. Тем временем преподобный Олден серьезно разговаривал с Мэри, миссис Боуст играла с Грейс, а мистер Боуст беседовал с приезжими об овсе и пшенице, которые он намеревался посеять, как только сможет распахать свою землю. Когда мама вошла в комнату, преподобный Олден встал и сказал, что перед сном все могут освежить свои души молитвой.

Хозяева и гости преклонили колени, а преподобный Олден вознес мольбы ко Всевышнему, которому известны все сокровенные помыслы людей, обратить на них взор свой, простить им все прегрешения и наставить на путь истинный. В комнате воцарилась тишина. Лоре казалось, будто она – сухая, покрытая горячей пылью трава, опаленная засухой, а эта тишина – живительный, прохладный и ласковый дождь, пролившийся на нее с неба. Молитва поистине всех освежила. Теперь, когда на Лору повеяло прохладой, она почувствовала в себе такие силы, что всё стало очень просто – она будет упорно трудиться и отказывать себе во всем, лишь бы Мэри смогла поступить в колледж.

После молитвы мистер и миссис Боуст поблагодарили брата Олдена и ушли к себе домой, а Лора с Кэрри снесли вниз Кэррин тюфяк и одеяла. Мама расстелила их на полу возле печки.

– К сожалению, у нас только одна кровать. Боюсь, что и одеял на всех не хватит, – извинилась мама.

– Не беспокойтесь, миссис Инглз, – сказал преподобный Олден. – Мы укроемся своими пальто.

– Нам будет очень удобно, уверяю вас, – подтвердил преподобный Стюарт. – Нам просто повезло, что мы наткнулись на вас. Мы думали, что нам придется без остановки добираться до самого Гурона, как вдруг увидели свет в ваших окнах и услышали ваше пение.

Наверху в темноте Лора помогла Кэрри расстегнуть платье и сунула в постель под ноги Мэри нагретый утюг. Тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться под ледяными одеялами, девочки слушали, как папа, сидя у окна, весело болтает с гостями.

– Лора, преподобный Олден рассказал мне про колледжи для слепых, – прошептала Мэри.

– Про что? – шепотом спросила Кэрри.

– Про колледжи, где учатся слепые, – объяснила Лора.

– Как это может быть? Ведь чтобы учиться, надо читать.

– Не знаю, – сказала Мэри. – Но я все равно не смогу там учиться. Это, наверное, будет стоить много денег. Вряд ли я смогу туда поехать.

Преподобный Олден маме всё про это рассказал. Я надеюсь, что ты все-таки сможешь туда поехать, – прошептала Лора и, глубоко вздохнув, добавила: – Я буду хорошо учиться, стану учительницей и заработаю много денег.

Утром Лору разбудили голоса приезжих и звон посуды. Она вскочила, оделась и сбежала вниз помочь маме.

На дворе было холодно. Лучи солнца золотили замерзшие стекла, а в теплой уютной комнате завтракали гости, с удовольствием поедая пышные лепешки, румяный поджаристый картофель, хрустящие ломтики солонины, густую коричневую подливку и запивая всё горячим чаем с коричневым сахарным сиропом.

Преподобный Олден попросил маму записать несколько рецептов для молодого Стюарта, который останется священником здесь в округе. Он еще не женат и будет сам себе готовить.

– Я всегда кладу всё на глазок, – отвечала мама. Взяв лист бумаги, перо с жемчужной ручкой и чернильницу, она принялась записывать рецепты приготовления жареной солонины с подливкой, лепешек из кислого теста, горохового супа и печеных бобов.

Лора тем временем убирала со стола, а Кэрри побежала звать мистера и миссис Боуст на молитву.

Церковная служба не в воскресенье, а в понедельник утром казалась немного странной, но путники торопились в Гурон, а лишиться возможности послушать проповедь никто не хотел.

Папа заиграл на скрипке, и все хором спели гимн. Преподобный Стюарт, спрятав в карман мамины рецепты, в короткой молитве испросил благословения всем их достойным делам. Затем преподобный Олден прочитал проповедь, после чего все спели под звуки папиной скрипки:

 
За далью земных просторов и дней
Чудесные есть края,
Страна, где святые во славе своей
Светлы, как сияние дня,
Где ангельский хор с небесных высот
Всевышнему славу поет…
 

Когда фургон был готов двинуться в путь, преподобный Олден сказал:

– Сегодня в этом новом городке была первая служба. Весной я вернусь, чтобы основать здесь церковь. – И, обращаясь к девочкам, добавил: – И у вас будет воскресная школа. А на будущее Рождество вы все поможете мне устроить елку.

Потом он забрался в фургон и уехал, оставив хозяев ждать и надеяться. Закутавшись в пальто, платки и шарфы, они стояли и смотрели, как фургон уходит на Запад, оставляя на нетронутом снегу следы своих колес. На безоблачном небе сияло холодное солнце, и весь белый свет искрился мириадами крошечных тонких снежинок.

– Как славно было прослушать церковную проповедь в этих краях, – проговорила миссис Боуст сквозь толстый платок, закрывавший ей рот.

– А как называется город, который здесь построят? – спросила Кэрри.

– Разве у него уже есть название? – удивилась Лора.

– Есть, – отвечал папа. – Его назвали Де Смет в честь французского священника, который когда-то здесь жил.

Они вернулись в теплый дом.

– Этот несчастный юноша испортит себе здоровье, – сказала мама о преподобном Стюарте. – Подумать только – он собирается жить здесь совсем один и хочет сам себе готовить еду.

– Он шотландец, – возразил папа, словно это означало, что ничего дурного со Стюартом случиться не может.

– Помните, что я говорил вам о весеннем наплыве поселенцев? – сказал мистер Боуст. – Двое сюда уже явились, а ведь сейчас только начало марта.

– Да, меня это тоже удивило, – согласился папа. – Завтра утром я выезжаю в Брукинс – будь на дворе хоть дождь, хоть зной.