Текст книги "Путь предателя"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16

Под воздействием лекарства Старого Сазана Сано проспал до следующего полудня. Вспомнив об ультиматуме голландского капитана, он поспешно оделся и приказал седлать коня, надеясь наверстать упущенное время. Выезжая через ворота, Сано заметил, что погода резко изменилась.

Ветра не было; солнце плавилось в подернутом дымкой небе. На отсвечивающей металлом безбрежной поверхности океана неподвижно стояли на якорях корабли, их паруса лениво колыхались, а катера и рыбацкие лодки двигались как-то особенно вяло. Воздух был пропитан теплой влагой, приглушающей городской шум и усиливающей запахи моря, рыбы и нечистот. Горы нависали над городом, закрывая доступ к нему свежим ветрам. Однако для Сано изменилась не только погода. Всего за одну ночь Нагасаки стал враждебным городом. Кто-то пытался убить его. И теперь он настороженно скользил взглядом по толпе, готовый выхватить меч или уклониться от стрел. Раненое плечо под бинтами болело, так что Сано не мог бы орудовать мечом со своей обычной ловкостью. Потеря крови лишила его сил. И кроме того, на Сано ополчилась администрация Нагасаки.

В ответ на послание капитана Осса губернатор Нагаи вчера ночью собрал совещание высших чиновников.

– Удвойте число солдат на постах, – сказал он командиру портового патруля. – Пусть каждый отстоит дополнительную смену, а людей наберите в имениях даймё. Я хочу, чтобы за голландским кораблем наблюдали два катера с посыльными, которые должны докладывать мне обо всем каждый час. Приготовьте боевые корабли. Разложите костры на горах и будьте готовы призвать войска из других провинций... Удвойте количество полицейских на улицах на случай, если возникнут волнения, когда жители узнают последние известия, – обратился он к ёрики Ота.

Потом губернатор Нагаи спросил начальника арсенала:

– Какими запасами мы располагаем? – Услышав доклад о качестве пушек, аркебуз, пороха и зарядов, он сказал: – Надеюсь, этого хватит. Распределите немедленно запасы по боевым кораблям и фортам у залива.

Он также отдал приказы городским властям, связанные с возможной эвакуацией гражданских лиц.

– У нас сохранится чрезвычайное положение до тех пор, пока сёсакан Сано не выполнит требования голландцев, – мрачно закончил он.

Все недовольно посмотрели на Сано, который сидел отдельно от других.

– Надеюсь найти убийцу в течение двух дней, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал убедительно. Если Сано не восстановит репутацию среди чиновничества Нагасаки, то пострадает расследование. А провал уничтожит его карьеру вместе с городом. Сано быстро изложил основное содержание бесед с Пеон, Урабэ и настоятелем Лю Юнем.

Губернатор Нагаи нахмурился:

– Вы хотите приписать это убийство японским подданным?

– У них есть мотив, возможность осуществить преступление, и они имеют больший доступ к оружию, чем другие подозреваемые, – отозвался Сано.

Присутствующие обменялись странными взглядами, атмосфера в комнате изменилась. Сано ощутил, что тишина давит ему на уши, как при приближении бури.

– Да. Хорошо, – ответил губернатор Нагаи. – Полагаю, что, спеша обвинить своих соотечественников, вы не забудете про варваров на Дэсиме. В противном случае вас могут ожидать худшие последствия, чем поверхностная рана от стрелы.

Об этом Сано не упоминал.

– Кто рассказал вам о нападении? – спросил он.

Нагаи коротко улыбнулся:

– У меня есть источники информации.

Либо шпионская сеть Нагасаки очень эффективна, либо Нагая получал сведения другими путями.

– Я не забыл про Дэсиму, – добавил Сано и сделал ударение на последнем слове, желая показать им, что имеет в виду не только голландцев. – Нападение свидетельствует о том, что там не все в порядке. Там есть нечто такое, к чему кто-то не хочет подпустить меня.

Когда он рассказывал о том, как преследовал огни, его слова растворялись в мертвой тишине. Потом голос подал ёрики Ота:

– Вас подстрелили, когда вы преследовали призраков? Ха-ха! Видимо, вы испугали какого-нибудь пьяницу, и он, решив, что призрак вы, выстрелил в вас.

Его смех звучал искусственно, но все присутствующие присоединились к нему.

– Думайте что хотите, – ледяным тоном бросил Сано, – но я намерен добраться до правды относительно Дэсимы. Сделав это, я найду убийцу Яна Спаена. И полагаю, что в ваших интересах поддержать мои усилия.

– Конечно, сёсакан-сама, – примирительно отозвался губернатор Нагаи. – Мы должны ради спасения города работать вместе.

– Я рад, что мы хоть о чем-то договорились.

Однако Сано задумался, хотят ли вообще нагасакские власти поймать убийцу Яна Спаена, или же у них есть причина мешать расследованию. Не они ли организовали покушение на его жизнь? Если да, то почему? Потому что так приказал канцлер Янагисава?

Теперь Сано надеялся, что продвижение по христианской версии убийства приведет его к истине; а он должен установить ее, несмотря на опасность.

* * *

Тюрьма Нагасаки представляла собой комплекс зданий с черепичными крышами на разных уровнях покрытого террасами склона на краю города. В окружавших ее каменных стенах были сторожевые вышки. В прилегающих кварталах полуразвалившиеся лачуги теснились вдоль узких переулков, по которым сновали люди в лохмотьях, а по сторонам плескалась зловонная жижа в открытых сточных канавах. Тюрьмы были местами смерти и скверны, куда никто не забредал по своей воле. Только бедняки, не имевшие лучшего места, жили по соседству.

Сано, спешившись у обитых железом ворот тюрьмы, огляделся и увидел знакомую фигуру: толстого стражника из своего особняка. То, что стражник оказался здесь, могло быть простым совпадением, но Сано решил, что тот шпионит за ним.

Или ждет удобного случая, чтобы убить его?

– Я хочу видеть чиновника, который отвечает за искоренение христианства в Нагасаки, – сказал Сано охраннику у ворот.

– Это главный гонитель Данносин Мурасигэ. Я провожу вас к нему.

Привязав коня у ворот, Сано прошел за сопровождающим в просторное охраняемое место, где стражники прохаживались по земляным дорожкам между строениями, на стенах которых потрескалась штукатурка. Из крошечных зарешеченных окон доносились крики и стоны. Стражник ввел Сано по проходам, по ведущим наверх каменным ступеням, через другие ворота к самой верхней площадке тюрьмы. Здесь аккуратные свежепобеленные казармы с архитектурными деталями и решетками из темного дерева образовывали небольшой дворик. Сопровождающий Сано провел его в самое большое строение, в комнату, где коленопреклоненные самураи рядами стояли перед возвышением. На возвышении находился низкий столик, а за ним сидел главный гонитель Данносин.

У Данносина, плотного человека средних лет, было бледное лицо, казавшаяся влажной кожа и мягкая вялость человека, привыкшего к богатой пище и забывшего о физических упражнениях. Глаза превратились в щелки, заплывшие жиром; двойной подбородок выглядел как толстый воротник. Углы губ, полных и очень красных, были приподняты в постоянной усмешке. Одетый в кимоно из кремового блестящего шелка с рисунком из лиловатых ирисов, он походил на ленивого чинушу. Однако властные манеры Данносина заставляли собравшихся ощущать атмосферу военной дисциплины.

– Мы должны наращивать усилия по очищению Японии от христианства. – Его голос, сильный, глубокий и монотонный, не допускал никаких возражений. – Вы будете подводить под антихристианскую присягу по двести горожан в день, а не по сто, как сейчас, – обратился он к группе самураев справа от себя.

– Да, досточтимый главный гонитель, – хором отозвались они и стали выходить из комнаты, унося изображения христианского бога, которые должны были топтать ногами принимающие присягу, а также свитки, где им предстояло ставить подпись.

Данносин повернулся к оставшимся в комнате подчиненным.

– Обыщите пятьдесят домов и убедитесь, нет ли там христианских распятий, картинок и священных текстов. Обыскать нужно всех и вся.

Поисковики ушли, захватив с собой копья для запугивания горожан и для прощупывания маленьких пространств. Главный гонитель поклонился Сано:

– Приветствую вас, сёсакан-сама. Вы прибыли для инспекции антихристианских операций в Нагасаки? Вот увидите, мы вполне успешно контролируем попытки распространения христианства. Однако чернь упрямо цепляется за свою веру. Полное очищение потребует времени.

Едва заметная улыбка, мелькнувшая на губах Данносина, показала, что он получает удовольствие от преследования христиан. Сано сразу решил, что доверять ему нельзя, но помощь гонителя была нужна. Подойдя к возвышению, он открыл свой матерчатый кошелек, достал распятие и сказал, что оно было найдено на трупе директора Спаена.

– Я пытаюсь выйти на след его владельца, который может быть членом нагасакской христианской общины и, возможно, замешан в убийстве.

Гонитель принял у Сано распятие. Их руки соприкоснулись; ладонь Данносина была неприятно теплой и влажной. Рассматривая изящную вещицу, он облизнул бледным мясистым языком губы, на которых заблестела слюна.

– Прекрасный образчик испанской работы, – заметил он. – Нам не часто попадаются такие; почти все они были уничтожены. Последний раз крест такой работы был обнаружен во время налета на тайную христианскую церковь десять лет назад. Я сам руководил тогда переплавкой золотых и серебряных культовых предметов. Поэтому считаю, что это распятие принадлежало какому-нибудь голландскому варвару, который привез его в Японию и оставил на теле директора Спаена после того, как убил его. – Он улыбнулся, и его глаза превратились в заплывшие щелки.

– Но ведь все культовые предметы у иностранцев конфискуются до того, как они въезжают в Японию. Их возвращают им не ранее чем отплывает их корабль.

Данносин пожал плечами:

– Варвары умны. Возможно, они так тщательно припрятали это распятие, что его не удалось обнаружить при обыске. Ничего подобного не сохранилось в процессе активного преследования, благодаря которому число христиан в Японии сократилось с трехсот тысяч до нескольких сотен. – Он вернул Сано распятие, всем своим видом показывая, что ему больше нечего сказать.

Сано представил, как поисковые отряды изо дня в день, из года в год выворачивают город наизнанку. Он понимал, как трудно обнаружить все тайники на голландских кораблях. Однако знал также, что и японцы мудрый народ – к тому же решительный. Семьи, хранящие свои традиции и ценные вещи во времена войн, голода и природных катаклизмов, вполне способны сохранить свою веру и предметы культа, несмотря на преследования.

– Есть ли у вас на подозрении лица, исповедующие христианство? – продолжал настаивать Сано.

Главный гонитель раздраженно поджал губы.

– Вы не найдете среди них убийцу варвара. Когда обнаруживается христианская группа, всех ее членов бросают в тюрьму. Связанных с ними людей переселяют, чтобы ликвидировать любые остатки злого влияния. Сейчас под наблюдением находятся несколько человек, и если кто-либо из них приблизится к Дэсиме, его немедленно арестуют. Мы прилагаем огромные усилия, чтобы не допустить контактов между японскими христианами и иностранцами. И эти усилия приносят хорошие плоды. Идемте. Я покажу вам. – Поднявшись, он повел Сано во двор, затем через охраняемые ворота. – Добро пожаловать в христианскую часть нагасакской тюрьмы.

Сано знал, что в Нагасаки, где христианство впервые пустило корни в Японии, всегда концентрировалось наибольшее число обращенных, а потому за веру здесь преследовали с особой жестокостью. Во время великого мученичества, примерно семьдесят лет назад, были разрушены все церкви, а сто двадцать христиан обезглавили или заживо сожгли. Следующие правительства провели более пятисот казней. Сано слышал, что нынешние власти Нагасаки продолжают безжалостную, жестокую кампанию против горстки оставшихся в городе христиан. Но первое впечатление от увиденного им в христианской части тюрьмы никак не подтверждало эти сведения.

На огороженной площадке размещалось десять аккуратных, покрытых соломой хижин. Через их окна Сано видел мужчин и женщин, мирно прядущих пряжу и шьющих одежду; матери баюкали детей; семьи за общим столом делили трапезу; доктор поджигал пирамидки из лечебных трав на груди пациента.

– Это большая часть того, что осталось от христианской общины Нагасаки, – объявил Данносин, горделиво взмахнув своей бледной жирной рукой. – Шестьдесят человек, включая детей, посажены под замок, чтобы не причиняли вреда.

В здании побольше обитатели купались в деревянных ваннах и бродили по комнате под надзором стражников. Другие стражники патрулировали двор; в остальном здесь ничто не напоминало о мрачных тюремных застенках и пыточных камерах.

– Черни позволено продавать сшитые вещи и оставлять себе деньги, – пояснил Данносин. – Мужчины и женщины живут раздельно, но семьям позволено свободно навещать друг друга. Они могут мыться и совершать прогулки в общем здании, а если они заболевают, то мы лечим их. – Сано уже собирался похвалить главного гонителя за гуманное отношение к заключенным и испросить разрешения задать им несколько вопросов о христианах, находившихся по другую сторону тюремной стены, но Данносин продолжил говорить: – Не думайте, что мы слишком деликатничаем с ними: суровые наказания заставляют их еще более упрямо цепляться за веру. Они порождают мучеников, а те привлекают новых адептов. Мы обращаемся с ними хорошо, а потому и они ведут себя как надо. – Он облизнул губы и похотливо усмехнулся. – Я предпочитаю концентрировать усилия на нескольких лицах, выделенных из толпы; из них, уверен, получатся хорошие информаторы. Вы сами увидите.

Данносин провел Сано в небольшое, обнесенное изгородью пространство. На веревке, укрепленной на блоке на вершине столба, головой вниз висел человек. Его голова и верхняя часть туловища скрывались в выкопанной в земле яме. Все тело несчастного было замотано в грязную мешковину, свободно свисала только правая рука. Двое стражников ожидали признания. Сано с ужасом смотрел на то, что видел.

– Эту пытку изобрел губернатор, правивший в Нагасаки семьдесят лет назад, – сообщил Данносин. – Таким образом он убедил монаха-иезуита отречься от своей веры. Еще он заставлял женщин-христианок ползать голыми по городским улицам, где их насиловали местные головорезы. Потом он приказал бросить их в бочки со змеями. – В углах кривящихся в улыбке губ гонителя заблестела слюна. – Когда змеи начали вползать в тела женщин, те были более чем готовы отказаться от всего.

Схватившись за веревку, он вытянул пленника из ямы. Лицо человека было багровым и раздутым, глаза заплыли. Изо рта, носа и ушей сочилась кровь. Выбритое темя и завязанные в узел волосы выдавали в нем самурая; с его губ сорвался хриплый шепот: «Да смилуется Бог над моей душой...»

– Он здесь четыре дня, – сказал Данносин и пристально посмотрел в лицо заключенному. – Тозо, ты готов отречься от веры и сообщить известные тебе имена других христиан? Если готов, просто подними руку, и я освобожу тебя.

Рука страдальца продолжала безвольно висеть.

– Бог... Гэсу... Мария... – прошептал он.

Хотя Сано при всех условиях должен был презирать христиан и подчиняться бакуфу, его восхитила храбрость этого человека. Ему внушали отвращение пытки и извращения, побуждавшие Данносина к этой ужасной работе. Сано помнил, что христианство, использовавшееся как орудие войны, помогает варварам обеспечивать лояльность и предотвращать внутренние распри. Не будь оно подавлено, а его иностранные распространители не изгнаны, японцы сейчас могли бы быть подданными Испании. Сано поклялся на крови быть противником христианства, но он не мог допустить такого страшного надругательства над беспомощным самураем. Злость на жестокий, угнетающий людей режим Токугавы с новой силой забурлила в нем.

– Снимите его! – приказал Сано.

Данносин изумленно открыл рот.

– Но он еще не согласился сотрудничать.

– Мне все равно. Снимите его. Немедленно!

– Хорошо. Будь по-вашему. – Пожав плечами, гонитель приказал своим подручным положить пленника на землю и бросил на Сано многозначительный взгляд. – Четыре дня работы псу под хвост. Думается, что даже наивный, неумелый новичок не стал бы симпатизировать христианской черни. Ведь есть такое понятие, как обвинение в использовании положения и соучастие.

Сано не стал опускаться до ответов на оскорбления и угрозы главного гонителя. Ему был невыносим вид Данносина и ухмылявшихся стражников.

– Пошли прочь, – сказал он.

Оставшись наедине с пленником, Сано опустился на колени рядом с ним и ослабил мешковину, которой тот был туго спеленат. Грудь Тозо поднималась и опускалась от медленного, едва ощутимого дыхания. Губы неслышно произносили имена его христианских богов.

– Тозо, вы слышите меня? – спросил Сано.

Заплывшие глаза приоткрылись. Белки были налиты кровью.

– Бог милосерден, – шепнул Тозо сквозь кровавую пену на губах.

Сано сжал свободную руку мужчины.

– Ваши муки закончены, – сказал он. – Теперь вы можете спокойно умереть.

– Умереть... да. – Тозо улыбнулся. – Войти... в священное Царство... Божье. – Он с блаженством устремил глаза к небу. – Во славу Божью...

Утробный кашель сотряс его тело. Изо рта хлынула кровь. Тозо начал конвульсивно вздрагивать. Предсмертная агония, казалось, лишила его храбрости и веры, а ощущение подступающей смерти унесло мечты о светлом рае. Его взгляд просветлел, стал острым от ужаса.

– Нет! Я не хочу умирать. Я боюсь! – Его рука отчаянно вцепилась в руку Сано. – Пожалуйста, спасите меня! – Сано попытался успокоить его, но Тозо уже нельзя было помочь. Однако христианин не хотел принимать неизбежного. – Пожалуйста, досточтимый главный гонитель, – молил он, приняв Сано за Данносина. – Я сделаю все, что вы скажете. – От нового приступа кашля кровотечение усилилось. – Я отрекаюсь... от христианства. Я плюю на Бога... Клянусь, я всегда буду верен... сёгуну. – Он дернулся и мелко задрожал.

– Тише, – уговаривал его Сано, с ужасом глядя на то, что такой же, как он, воин, хоть и преступник-христианин, признает поражение. – Отдохните.

– Я расскажу вам все, что хотите. Только не дайте мне умереть!

Сано был поражен. Он очень нуждался в информации о христианском подполье в Нагасаки, но разве можно воспользоваться результатом этой жестокой пытки? Стыдясь себя и сочувствуя несчастному, Сано поднес к глазам Тозо распятие.

– Откуда это? Кому оно принадлежит?

– ...Варвары... Дэсима... тайная сеть. Христианская контрабанда... осуществляется через цепочку курьеров от голландцев к моему народу... – Тозо закашлялся и стал хватать ртом воздух.

– Кто руководит сетью? – быстро спросил Сано.

– А... а... – Тело Тозо забилось в конвульсиях. В горле заклокотала кровь. Потом он затих. Разочарованный Сано склонил голову и помолился за этого человека. Христианин или буддист – все рано или поздно умрут; каждый заслуживает обряда, венчающего конец жизни. Опустив на землю безвольную руку Тозо, Сано пошел назад к резиденции Данносина.

Главный гонитель взглянул на него с возвышения.

– Значит, Тозо умер? – сказал он, угадав ответ по лицу Сано.

Сано кивнул.

– Он отказался от веры и рассказал вам что-нибудь перед смертью? – с надеждой спросил Данносин.

– Нет. Ничего, – без всякого колебания ответил Сано.

Однако сообщение Тозо навело Сано на мысль о том, что именно на Дэсиме могло привести к убийству Спаена. И он придумал способ, как доказать это сегодня же вечером.

Когда Сано вышел из тюрьмы Нагасаки и сел на коня, к нему подошли два солдата.

– У нас срочное послание от ёрики Оты, – доложил один из них, и Сано догадался, что толстый стражник, которого он заметил ранее, подсказал солдатам, где его разыскать. – Проститутка Пеон умерла. Пожалуйста, поедемте с нами.

Глава 17

Прибыв вместе с сопровождающими его людьми в дом удовольствий «Половинка луны», Сано обратил внимание на мрачные перемены, произошедшие здесь со времени его прошлого визита. Оконные клетки прикрыли бамбуковыми щитами, хотя дело шло к вечеру и гулянья должны были вот-вот начаться. Толпы посетителей, явно прознавших о том, что здесь случилось, за версту обходили «Половинку луны». Слезая с коня, Сано увидел проституток, испуганно выглядывавших из окошек верхнего этажа. Досин с тремя гражданскими помощниками охранял дверь, где стоял владелец заведения Минами. Его сморщенное лицо, напоминавшее морду храмовой собачки, пылало от злости.

– Я не могу заниматься бизнесом, когда дом полон полиции! – рычал он. – И никто не захочет зайти ко мне, пока она лежит в доме. Я хочу, чтобы вы ушли. Немедленно!

Досин сложил на груди руки, всем своим видом демонстрируя усталое терпение. Минами, отскочив в сторону, испепелял взглядом ёрики Оту, который оттолкнул его от двери.

– Я теряю деньги, – пыхтел Минами. – Я требую, чтобы вы собрали своих людей и ушли, а я наведу порядок и начну работать!

– Замолчите, или я арестую вас, – сказал ему Ота, приветствуя Сано небрежным кивком. – А вот и вы! Проходите. Я провожу вас к Пеон.

Они вошли в дом. Другой досин с помощниками расположился в освещенной лампами приемной. Они курили и лениво переговаривались. В темных коридорах перепуганные слуги жались к стенам, когда мимо проходили Сано и Ота.

– Как она умерла? – спросил Сано.

– Самоубийство. Сами увидите.

Ёрики Ота привел Сано наверх, где располагались комнаты проституток – ряд крошечных спален за стенами из бумажных панелей. Откуда-то доносился истерический женский плач.

– Она здесь. – Ота остановился у двери, где на страже стоял еще один досин.

Сано робко отодвинул дверь. Изнутри потянуло противным Металлическим запахом крови и смерти, который словно оседал на его коже и проникал в легкие. Преодолевая тошноту, он шагнул в комнату. Стражник принес лампу и повесил ее на стене. Сано увидел, что кто-то открыл окно, чтобы впустить свежий воздух, но в тесной комнате все равно было душно. Пеон лежала у стены с подогнутыми коленями, ее пропитанная кровью одежда сбилась в ком. Мухи облепили порез с запекшейся кровью, который косо проходил от левой верхней части шеи через все горло. Кровь тонкой струйкой вытекала изо рта, залив длинные волосы Пеон, которые веером рассыпались по татами. В ее затуманенных глазах застыл ужас. Левая рука Пеон сжимала деревянную рукоять ножа, торчавшего в страшной ране.

Сано с сожалением покачал головой.

– Кто ее обнаружил и когда? – спросил он Оту, стоявшего у дверей позади него.

– Одна из служанок. Около полудня, – ответил Ота.

Сано обернулся:

– Никто до тех пор не хватился ее? – Теперь он понял, почему Минами так не терпелось убрать Пеон; тот опасался, что зловоние распространится по всему дому.

Ота пожал плечами:

– Минами говорит, что она, видимо, тайком сбежала прошлой ночью с вечеринки, поднялась сюда и покончила с собой. Случилась заварушка – несколько гостей затеяли драку, и их пришлось выгонять из квартала. Никто не заметил отсутствия Пеон. Ее соседки по комнате развлекали клиентов в гостевых комнатах. Служанки не любили Пеон – она противная девчонка и плохая работница. Поэтому когда Пеон утром не вышла на работу, они не стали искать ее. Потом повар заметил, что с потолка в кладовке капает кровь. Мы ее не трогали, полагая, что вы захотите увидеть все как есть.

Объяснение звучало правдоподобно, однако когда Сано вспомнил, как Пеон обслуживала других проституток, а также встречу в резиденции губернатора Нагаи, у него возникло стойкое ощущение, что здесь что-то не так. Обойдя труп, он прошел к столу. На нем были зеркало, гребень, лампа и лаковый ларец, в котором лежал листок бумаги, испещренный написанными чернилами иероглифами.

– Ее предсмертное письмо, – подал голос Ота, когда Сано взял листок в руки.

Сано заметил, что хотя стол и все, что на нем стояло, было забрызгано засохшей кровью, письмо было совершенно чистым. Оно гласило:

"Я должна умереть, чтобы расплатиться за убийство человека, которого я любила. Это был несчастный случай, но я обвиняю себя.

Во время наших любовных игр Спаен-сан часто вынимал пистолет, который прятал у себя в комнате. Он ложился на кровать, а я садилась на Спаена-сан и направляла на него пистолет во время совокупления. Нам обоим это нравилось. Но в последний раз я слишком возбудилась. Мой палец надавил на курок. Пистолет выстрелил: бум! Спаен-сан закричал. Сквозь дым я увидела, что он лежит мертвый с кровавым отверстием в груди.

Я так испугалась, что не знала, как быть. Взяв нож Спаена-сан, я попыталась вырезать пулю, полагая, что могу вернуть его к жизни. У меня так дрожали руки, что пришлось много раз вонзать нож ему в грудь.

Зная, что буду наказана, если кому-нибудь станет известно, что я натворила, я решила изобразить все так, словно он убежал. Я надела на него штаны, повесила ему на шею его распятие, завернула тело в простыню и вытащила его к водяным воротам. Шел сильный дождь, и никого поблизости не было. Я открыла ворота и опустила Спаена-сан в воду. Потом бросила ему вслед нож и пистолет. Затем бегом вернулась в его комнату.

Вымылась, постелила чистое постельное белье и притворялась что сплю, пока утром не пришли стражники.

Пусть дух моего любовника простит меня за то, что я сделала. Пусть мы снова встретимся в раю и проведем вместе всю вечность.

Пеон".

– Таким образом, полагаю, все наши проблемы закончены, – сказал ёрики Ота. – Я прикажу, чтобы ее завернули во что-нибудь и предъявили голландскому капитану. Распоряжусь, чтобы портовый патруль организовал для корабля эскорт, а главный чиновник Охира приготовился встретить команду на берегу.

Сано не ответил. Происшествие, описанное Пеон, казалось столь же правдоподобным, как и обстоятельства ее смерти. Сано представлялась возможность закрыть дело и попытаться наладить японско-голландские отношения. Они с Хиратой могут приступить к инспектированию Нагасаки и восстановить прежнее дружелюбие.

Однако Сано видел явные нестыковки. Сожалея о том, что ему придется сказать, но преисполненный решимости, Сано повернулся к ёрики Оте:

– Убийца директора Спаена пока не пойман.

Брови Оты взлетели.

– Но шлюха во всем призналась. Она покончила с собой на почве раскаяния. Какие еще доказательства вам нужны?

– Когда вчера я встречался с Пеон, – проговорил Сано, – она наливала чай и расчесывала волосы другой проститутке – и все это делала правой рукой. Не кажется ли вам странным, что себя она зарезала левой?

Ота пожал плечами:

– Люди часто делают странные вещи, когда их душа неспокойна.

– Ныряльщики не обнаружили ни пистолета, ни ножа в море у Дэсимы. И по поводу этого письма... – Подойдя к Оте, Сано поднес листок к глазам ёрики. – Очень красиво и аккуратно; здесь учтены все детали. Но Пеон – девушка из крестьянской семьи. Я удивился бы, узнав, что она вообще умеет писать, тем более так хорошо.

– Значит, она попросила кого-то написать это. – Ота продолжал стоять на своем, хотя его румяное лицо потемнело. – У нее была тяжелая жизнь. Хуже, чем у свиньи: она ублажала грязных иностранцев. Минами, клиенты, другие проститутки, даже слуги обращались с ней как с грязью. Вероятно, смерть казалась ей лучше, чем такая жизнь. Убийство любовника подвело Пеон к краю. Я служу в полиции уже двадцать лет. Вы хотите сказать, что я не знаю своей работы?

Сано снова взглянул на ужасную картину.

– А вдруг она пришла сюда прошлой ночью не для того, чтобы покончить с собой, а надеясь встретиться с кем-то? Этот человек пришел; они повздорили, и он зарезал ее. – Сано повернулся к ёрики Оте: – Уходя, он положил письмо – на нем нет следов крови, потому что оно было у него под одеждой, – в шкатулку.

Ота грубо хохотнул:

– Нелепо. Нож из кухни – повар опознал его. Минами говорит, что Пеон все время воровала вещи, украла и шкатулку. И потом, кому пришло бы в голову убивать эту уродливую шлюху?

– Убийце Яна Спаена. Пеон была на острове со Спаеном в ночь его исчезновения. Она могла что-то видеть. – Сано вспомнил, как Пеон намекала на то, что происходит на Дэсиме, где далеко не все регистрируется. – Если она знала, кто убийца, он не позволил бы ей остаться в живых и заговорить. Если он стрелял в меня, то уж не стал бы церемониться с Пеон – лишь бы заставить ее молчать.

– И кто бы это, к примеру, мог быть? – пренебрежительно бросил Ота.

– Торговец Урабэ. Пеон – единственная свидетельница его пребывания на острове. У него финансовые проблемы, поэтому он мог убить ее, чтобы избежать шантажа. – Сано вспомнил, как Урабэ объяснил ненависть Пеон к себе. – К тому же он клиент этого заведения. Урабэ мог участвовать во вчерашней вечеринке и тайком пробраться на женскую половину.

Затем у Сано мелькнула мрачная мысль. А что, если Пеон владела опасной информацией о ком-то в администрации Нагасаки – начальнике Охире, другом чиновнике с Дэсимы или даже о самом губернаторе Нагаи? Не могла ли какая-либо из этих персон организовать для удобства Сано это «самоубийство»? К сожалению, в бакуфу немало людей, способных ради собственной выгоды убить беззащитного.

Сано не сказал о своих подозрениях Оте, ибо тот мог оказаться сообщником, если не убийцей. Он отчаянно надеялся, что его планы, назначенные на вечер, помогут прийти к истине и ему не придется начинать расследование среди чиновничества Нагасаки и преодолевать политические опасности, которые это повлечет за собой.

– А что же варвары? – спросил Ота с вымученной улыбкой, стараясь скрыть беспокойство. – Вы хотите сказать, что они сбежали с Дэсимы и убили эту шлюху?

– Нет, но, кроме Урабэ, есть по крайней мере еще один подозреваемый, обладавший свободой передвижения по городу и заинтересованный в том, чтобы Пеон умерла.