Текст книги "Интимный дневник гейши"

Автор книги: Лора Джо Роулэнд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Сёсакан-сама! – За спиной Сано послышались быстрые шаги. – Могу я поговорить с вами?

Сано обернулся и увидел бегущего по переходу стражника, который так пристально смотрел на него в имении Мацудаиры. Он остановился, обрадовавшись, что хоть кто-то из этого клана хочет с ним говорить.

– Я слушаю тебя.

Стражник, отдуваясь, поклонился и тревожно огляделся по сторонам.

– С глазу на глаз, если можно, – пробормотал он.

– Как хочешь. – Сано подал знак своим людям пройти вперед, а сам пошел рядом со стражником.

– Большое спасибо, – облегченно вздохнул тот, однако не торопился начать разговор, горбился, отводил взгляд.

Сано изучал мужчину, давая ему время собраться с духом. Его сведенные брови образовали на верхних веках морщинки, а из-за маленького рта он казался ранимым, несмотря на мускулистую фигуру.

– Как тебя зовут? – спросил Сано.

– Вада, – ответил стражник, словно сознаваясь в проступке.

– Не бойся, Вада-сан. Я благодарен тебе за то, что ты пришел, – ободрил его Сано.

Они прошли шагов двадцать, прежде чем Вада едва слышно заговорил:

– Репутация семьи очень важна для моего господина. Он любил сына и хочет сохранить о нем лишь добрую память.

– Однако некто, для кого видимость не так важна, может рассказать о правителе Мицуёси правду? – подсказал Сано.

Вада колебался, упорно не отрывая взгляда от земли.

– Мой господин запретил членам семьи, вассалам и слугам разговаривать с вами. Я не хочу ослушаться его.

«И еще он явно боится наказания, – подумал Сано. – Может, этот человек хочет получить взятку?» Сано искоса взглянул на Ваду, но не заметил на его лице алчности, а лишь тревогу человека, разрывающегося между преданностью господину и желанием высказаться.

– Ваш главный долг – служение сёгуну, – сказал Сано. – Его превосходительство приказал мне расследовать убийство правителя Мицуёси, и ты должен этому содействовать, сообщив мне все, что тебе известно.

Лицо Вады разгладилось, но он все еще выглядел смущенным.

– Моя семья служит клану Мацудаира в течение пяти поколений, – начал он. – Я был включен в свиту Мицуёси-сан со дня его рождения и присматривал за ним всю жизнь. Он был дорог мне как младший брат. Я не хочу терять место, но мне невыносимо видеть, как за его смерть по ошибке наказывают другого человека, а его убийце все сходите рук только потому, что я промолчал.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отомстить за смерть Мицуёси-сан, – пообещал Сано.

– Что ж… – Вада, казалось, успокоился, однако неуверенность рождала между словами неловкие паузы. – Когда Мицуёси-сан был еще совсем маленьким, принадлежавший клану предсказатель будущего предрек, что он будет править Японией. С того момента его жизнь превратилась в подготовку к посту сёгуна. Отец нанял учителей, чтобы заставить Мицуёси-сан целыми днями читать книги и практиковаться в боевых искусствах, и монахов, чтобы воспитывать его дух. В конце концов, его представили сёгуну, которому он полюбился. Все выглядело так, словно предсказание сбывается. От него ожидали очень многого, поскольку он должен был наследовать власть…

– И он взбунтовался? – догадался Сано.

Кивнув, стражник неохотно продолжил:

– У мальчика была сильная воля. Он жаждал приключений. К шестнадцати годам он устал от постоянной дисциплины и приказал мне помочь ему тайком покинуть замок. Мы шатались по городу, а отец думал, что он учится. Мицуёси-сан нравились развлечения. Он был красив, у него были обаяние и деньги, и он заводил друзей в чайных домах и игорных притонах. Вскоре он открыл для себя Ёсивару, и тут начались неприятности.

Однажды ночью, когда сёгун пожелал его общества, его нигде не могли найти. Правитель Мацудаира узнал, что он у проститутки. Когда Мицуёси-сан вернулся домой, между ними произошел ужасный скандал. Его отец был вне себя от ярости из-за того, что он огорчил сёгуна и рискнул потерять его расположение. Мицуёси-сан просил немного свободы, а взамен готов был принести себя в жертву амбициям клана. Они оба хотели, чтобы он стал следующим сёгуном, но платить за это приходилось Мицуёси-сан.

Естественно, Мицуёси был объектом сексуальных притязаний сёгуна, и ему не нравилась эта роль.

– Что случилось потом? – спросил Сано.

– Скандалы продолжались! Правитель Мацудаира приказывал Мицуёси-сан удовлетворять все прихоти сёгуна. Но тот продолжал жить в свое удовольствие, и сёгун начал жаловаться, что его нет, когда он нужен. В конце концов, отец прекратил давать сыну деньги, чтобы тот не мог потакать своим привычкам.

Мицуёси-сан стал более внимателен к сёгуну, поскольку не хотел потерять шанс на наследование, – продолжал Вада, – но мы по-прежнему ходили вместе по чайным домам и борделям, которые частенько обслуживали его бесплатно, потому что он был самураем Токугавы и фаворитом сёгуна. Но однажды он попал в неприятности. В одном игорном притоне в Нихонбаси, где завсегдатаями были бандиты и разбойники.

Сано почувствовал, как все внутри у него напряглось в предчувствии важной зацепки.

– Он проиграл им деньги?

Вада хмуро кивнул.

– Ему вообще не стоило с ними связываться, но его увлекала преступная жизнь Эдо. Тем более не следовало с ними играть – эти люди очень опасны. Владеет притоном необузданный, коварный рёнин, который не боится никого, даже Токугавы. Однажды вечером, когда мы с Мицуёси-сан были в городе, он припер нас к стенке и потребовал, чтобы мой господин вернул деньги ему и его друзьям. Когда Мицуёси-сан сказал, что не может заплатить, рёнин пригрозил, что убьет его, если он не вернет долг.

Вот и вероятный подозреваемый помимо троих казненных. Сано приободрился.

– Когда прозвучала эта угроза?

– Примерно два месяца назад. – Вада немного подумал. – Но и до этого рёнин его ненавидел. Между ними была своего рода вражда.

– Мицуёси-сан расплатился с долгами? – спросил Сано, чувствуя нарастающее волнение.

– Нет, насколько мне известно, – после очередной паузы продолжил Вада. – Даже после того, как министра финансов Нитту осудили за убийство, а теперь обвиняют вас, я не могу отделаться от мысли, что в смерти Мицуёси-сан замешан этот рёнин.

Сано тоже подумал об этом. Но предстояло еще установить, мог ли рёнин убить Мицуёси.

– Раньше я молчал об этом рёнине, – сказал Вада, – потому, что мой господин дорожит репутацией своего сына. А позже, когда осудили министра финансов, решил, что убийца пойман и нет смысла лезть в это дело. – Он опустил голову. – Простите.

Сано не мог осуждать стражника за утайку информации, поскольку понимал кодекс верности, который связывал их обоих. Еще он понимал болезненное чувство вины, которое испытывал Вада, нарушив этот кодекс ради истины.

– Я хочу исправить положение, причиной которого стал, рассказав вам все, что мне известно, включая еще одну вещь, – честно признался Вада. – Рёнин был в Ёсиваре в ту ночь. Когда мы с Мицуёси-сан шли к агэя, где у него было назначено свидание с госпожой Глицинией, я видел рёнина в толпе на улице.

Сано вдохнул свежий, живительный воздух удачи; его душа пела, поскольку теперь у него был новый подозреваемый.

– Кто этот рёнин и где мне его найти? – спросил он, готовый пасть на колени и возблагодарить богов за дарованную возможность доказать, что он не убийца и не изменник.

– Я прямо сейчас могу отвести вас в тот игорный притон, если хотите, – сказал Вада, – но я не знаю настоящего имени рёнина. Все зовут его Молния.

29

Баня, где работала Юя, находилась возле канала, проходившего через трущобы торгового района Нихонбаси. Рэйко смотрела в окно паланкина на ветхие строения со стайками шумливых детей на балконах и стариками у дверей. Толпы неопрятных женщин расступались, пропуская паланкин и конных стражников Рэйко через овощной рынок. Тлели костры из зловонных отходов. Канал – мутный поток, лениво струящийся между каменными набережными, – кишел лодками-домами. Дальше сквозь дым и изморось виднелись еще более отвратительные развалюхи. Рэйко вдохнула шедший от канала тяжелый запах рыбы и увидела шайку хулиганов, вооруженных железными дубинками. Подавив страх, она выглянула в окно и приказала эскорту:

– Остановитесь за углом бани.

Носильщики поставили паланкин на землю, Рэйко накинула капюшон плаща и вышла под дождь. Находиться здесь было опасно, но ради информации, которая может спасти Сано, она должна рискнуть. Кинжал, спрятанный в рукаве, придал ей уверенности.

– Идите за мной на расстоянии, – сказала она начальнику стражников. – Ждите ниже по улице. – Юя будет разговорчивей, если не испугается солдат. – Когда я войду внутрь, быстро считайте до пятисот. Если к тому времени я не выйду, идите мне на выручку.

Начальник стражников поклонился и кивнул. Рэйко пошла мимо арочных ворот, ведущих в лабиринт сырых переулков и домов, построенных из ветхих досок с облупившейся штукатуркой. Воздух был пропитан тошнотворным запахом готовящейся еды. Люди, мимо которых она проходила, хрипло переговаривались и, казалось, не замечали ее, однако она чувствовала их брошенные тайком изучающие взгляды.

Она прошла в ворота, ведущие на улицу с зарешеченными окнами и утопленными в стенах входами. На ветхой синей материи над одним из них красовался белый иероглиф, означавший горячую воду. Пар поднимался над крышей и оседал на черепице, влага стекала по скатам. Угрюмые мужчины околачивались возле бани. Рэйко постучала. Дверь открыла молодая босая женщина в пестром халате, запахнутом вокруг пышного тела, с волосами, небрежно собранными на макушке.

– Эта баня только для мужчин, – сказала она, с любопытством глядя на Рэйко.

– Я не мыться. Мне нужна Юя.

Женщина насторожилась.

– Это я. – У нее было круглое лицо с полными щеками, острый подбородок и чувственные, ярко накрашенные губы. Рыхлая кожа напоминала несвежий тофу. Холодные глаза из-под тяжелых век беспокойно смотрели на Рэйко. – А вы кто?

– Меня зовут Рэйко.

– Что вам надо?

– Поговорить с тобой.

Взгляд Юи стал враждебным.

– Нет, – отрезала она и стала закрывать дверь.

– Я заплачу!

Рэйко вытащила спрятанный в рукаве бумажный пакет и, развернув его, показала серебряные монеты. Глаза Юи вспыхнули жадностью. Она потянулась за монетами, но Рэйко убрала руку.

– После того как поговорим…

– Входите, – проворчала женщина, скривив свои красные губы.

Рэйко оглянулась на своего стражника, стоявшего у соседней двери. Подобные места таили опасность, и она нервничала. В полутемном коридоре пахло мочой. В одном из дверных проемов виднелся татуированный детина, сидевший возле большой, утопленной в полу бочки. Обнаженные парочки резвились в горячей воде. Мужчины стонали и гримасничали, женщины равнодушно выполняли привычную работу. Мычание и глухие шлепки, доносившиеся из разделенных перегородками комнаток, говорили, что и там занимаются любовью. Рэйко пыталась скрыть изумление, но Юя понимающе усмехнулась:

– Вы ведь никогда не бывали в общественных банях. Во всяком случае, в таких, где девочки не просто трут посетителям спины.

Рэйко поняла, что эта баня – нелегальный бордель, а Юя – проститутка. Оробев от стыда, она прошла за ней в комнату. Юя набила себе трубку и подожгла ее от угля из жаровни, а Рэйко старалась не смотреть на запятнанный матрас.

– Ну? – Юя вскинула голову, выпуская дым.

Рэйко перешла прямо к делу:

– Вы были знакомы с госпожой Глицинией, верно?

– О да! – Губы Юи изогнулись в неприязненной усмешке.

– Когда ты видела ее в последний раз?

– Года три назад. Она приходила сюда.

Это было задолго до убийства правителя Мицуёси, но Рэйко требовалась любая информация.

– Зачем она приходила?

– Говорили, что человек, освободивший ее из Ёсивары, дал ей денег на жизнь, но она была великой мотовкой. Хотела жить так же, как в бытность проституткой. Сняла особняк, покупала дорогую мебель и кимоно, устраивала вечеринки. Деньги быстро испарились. Глициния все больше залезала в долги. В конце концов, ей пришлось продать свои вещи и скрываться от ростовщиков, которые требовали от нее денег.

«Совершенно другой сценарий, не имеющий ничего общего с тем, что написано во втором дневнике, – подумала Рэйко. – И у Юи нет причин лгать в отличие от человека, который написал дневник, чтобы оклеветать Сано».

– Глициния кончила тем, что пришла в баню, как многие женщины, для которых наступили трудные времена, – злорадно усмехнулась Юя. – Здесь она повела себя как императрица, смотрела на нас сверху вниз, ожидала, что мы начнем ей прислуживать. Она считала себя лучше всех остальных.

– Оттого что была таю? – спросила Рэйко.

– Ну, частично поэтому, – пожала плечами Юя. – Но я лично полагаю, что шлюха и есть шлюха независимо от того, сколько ей платят. – Она выколотила трубку в жаровню. – Глициния ходила в любовницах у хозяина этого места. Они познакомились, когда мы были еще молоденькими девушками. Хозяин тогда был ее любовником и по-прежнему сходил по ней с ума. Она жила здесь, но не обслуживала клиентов, как делают все остальные женщины. – В голосе Юи послышалось возмущение. – Ела рис, который зарабатывали мы. А когда мы возмущались, Глициния доносила хозяину, и тот нас бил.

Чем больше Рэйко узнавала о Глицинии, тем менее привлекательной казалась ей проститутка. Не врожденная ли порочность стала причиной ее смерти? Однако описанные Юей события произошли давным-давно и не имели никакого отношения к убийству правителя Мицуёси.

– Мы, девушки, были счастливы, когда ее отослали назад в квартал удовольствий, – мстительно улыбнулась Юя.

– Как же получилось, что Глициния вновь попала в Ёсивару? – Рэйко хотела узнать всю историю до конца. Возможно, она сможет предъявить Юю сёгуну в качестве свидетеля, чьи показания о жизни Глицинии обесценят дневник и тем самым восстановят доброе имя Сано.

– Хозяин свел Глицинию со знакомыми торговцами. Она с ними спала за большие деньги. Но в Глицинии проснулась жадность. Однажды ночью один богатый торговец вином привел ее к себе домой, и когда он уснул, она стащила коробку с золотыми монетами и сбежала. На следующее утро он обнаружил, что нет ни ее, ни золота, и заявил в полицию. – Юя пожала плечами, оставив недосказанным конец этой истории, обычной для женщин-преступниц, приговоренных к Ёсиваре.

– Больше ты не видела Глицинию? – спросила Рэйко. Юя кивнула, но в ее взгляде проскользнула некая недосказанность, и у Рэйко забилось сердце. – Ты видела ее недавно?

– Сама не видела, но сюда она приходила. Я была в этой комнате с посетителем, когда ночной сторож провел кого-то в дом. – Юя смущенно заерзала. – Это были хозяин и Глициния. Я узнала их по голосам.

– Когда это было? – От предвкушения у Рэйко перехватило дыхание.

– Три дня назад.

Рэйко охватило пьянящее чувство полета, которое всегда сопровождало успешный ход расследования. Глициния побывала здесь после исчезновения из Ёсивары! Мелькнул первый след, оставленный проституткой.

– Как зовут твоего хозяина? – Рэйко не терпелось установить личность человека, возможно, замешанного в исчезновении Глицинии и убийстве правителя Мицуёси.

Юя открыла было рот, но, насторожившись, остановилась.

– Зачем он вам? Мне казалось, вас интересует Глициния.

– Они могут оказаться свидетелями преступления, – пояснила Рэйко. – Мне нужно узнать, что они видели.

– Вы полагаете, это он убил наследника сёгуна? – Юя медленно положила трубку, словно освобождая руки для защиты, но пытаясь скрыть свой испуг от Рэйко.

– Расскажи мне все, что ты услышала, когда они были здесь, – настаивала Рэйко.

– Я ничего не слышала. Они ушли в моечную.

Рэйко почувствовала, что девица лжет.

– Они говорили о правителе Мицуёси?

– Не знаю. Я не могла их слышать. Но подождите… я знаю, кто вы! Вы – жена сёсакана-самы! – Юя в смятении отпрянула от Рэйко. – Вы сообщите мужу все, что я вам рассказала. Он станет преследовать моего хозяина.

– Они говорили, кто его убил? – не отступала Рэйко.

Юя нервно рассмеялась, покачала головой и встала, подняв ладони в сторону Рэйко.

– Я не хочу вмешиваться в это. Вы спрашивали о Глицинии, я рассказала. Больше мне сказать нечего.

– Пожалуйста! – Рэйко охватило отчаяние. Она вплотную приблизилась к правде о преступлении и к спасению Сано, однако видела, как ее шанс ускользает. – Ты должна рассказать. Где сейчас твой хозяин? – взмолилась она.

– Не знаю. Они с Глицинией уехали сегодня утром.

– Куда они направились.

– Я не знаю! – Юя попятилась к двери.

Снаружи донесся грубый мужской голос:

– Юя! К тебе клиент.

Юя испуганно застыла, ее припухшие глаза округлились.

– Это управляющий. Я должна вернуться к работе. – Она протянула руку. – Давайте мои деньги и уходите.

– Это очень важно, – молила Рэйко. – Речь идет о жизни и смерти!

Она схватила девицу за руку, но проститутка взвизгнула и ударила ее по запястью. Послышался рык:

– Что там происходит?

Мужчины из смежных комнат стали выкрикивать ругательства. Опасаясь скандала, Рэйко отпустила руку Юи и отдала деньги.

– Вот что я вам скажу, – прошипела та, в ее глазах таится испуг. – Молния бьет во время грозы. Бандиты опасны, когда кто-нибудь встает у них на пути. Между хозяином и Глицинией произошел страшный скандал, когда они были здесь. Я слышала, как она кричала. Как будто он ее убивает. Если он узнает, что я о нем рассказала, то убьет меня!

От возбуждения у Рэйко по спине забегали мурашки, ведь от этого опасного, склонного к насилию человека зависела ее судьба.

– Спасибо тебе за помощь, – сказала она. – Если твой хозяин вернется или ты узнаешь, где он, дашь мне знать? Я заплачу.

Юя быстро кивнула, готовая согласиться на что угодно, лишь бы отделаться от Рэйко.

– Пошли мне весточку в замок Эдо, – добавила та и, поспешно миновав свирепого татуированного слугу, выскочила из дома.

На улице начальник стражи сопроводил ее к паланкину. Залезая внутрь, она приказала свите отвезти ее домой. Нужно было рассказать Сано о своих открытиях, чтобы приступить к поискам нового подозреваемого в убийстве.

30

– В каком это смысле я не могу войти? – спросил Хирата.

– Вход во дворец для сёсакана-самы и всех его подчиненных запрещен, – отрезал стражник, стоявший у дверей в женскую половину замка Эдо. – Сёгун отдал приказ не пускать вас.

Хирата посмотрел на него с изумлением и ужасом. Сано отлучен от дворца – значит, сёгун считает его виновным в убийстве и измене, несмотря на то, что он получил шанс оправдаться. Цунаёси Токугава опасался за собственную безопасность! Это походило на первый акт неизбежного краха Сано и всех, кто с ним связан.

– Я просто заехал повидать госпожу Мидори, – сказал Хирата. – Не попросите ее выйти?

Стражник захлопнул дверь перед лицом Хираты. Тот постоял мгновение, парализованный беспомощной яростью, потом быстро зашагал вокруг здания. В этот сырой полдень территория была безлюдной. Капли дождя блестели на голых ветвях, рябили поверхность пруда и пятнали одежду Хираты, когда он пробирался по мокрой траве к окну Мидори. Прячась под скатами, он постучал по деревянной оконной решетке и позвал:

– Мидори-сан!

Ставни и оконная рама, заклеенная бумагой, открылись. Показалась Мидори.

– Хирата-сан! – тихо воскликнула она, испуганно тараща глаза.

– Прости, что напугал тебя, – прошептал в ответ Хирата, – но стражники не позволили мне войти.

Мидори прижалась лицом к оконным решеткам и взволнованно сообщила:

– Дамы говорят, что сёсакан-сама убил правителя Мицуёси, чтобы Масахиро-тян в один прекрасный день мог стать сёгуном. Они говорят, что он изменник, и ты тоже, поскольку ты его главный вассал. Скажи, что это неправда, – взмолилась она.

– Конечно, неправда, – ответил Хирата, встревоженный тем, как быстро новости распространяются по замку. – Не слушай сплетен. Сёсакана-саму обвинили ошибочно.

У Мидори вырвался вздох облегчения, губы тронула напряженная улыбка.

– Так я и отвечаю всем, кто нападает на него или тебя. Но дворцовые чиновницы велят держаться от тебя подальше, иначе и у меня тоже могут возникнуть проблемы. Они говорят, что если вас с сёсаканом-самой осудят, то меня выкинут вон из замка или даже казнят вместе с вами. – Голос Мидори дрогнул от страха. – Все ведь не так плохо?

Пока Хирата подбирал слова, чтобы утешить ее, на его лице, по-видимому, отразилась вся жуткая правда.

– О нет, – всхлипнула Мидори и разрыдалась.

– Прости, – поник Хирата. Я приношу тебе одни несчастья. – И хоть мысль отказаться от Мидори ужасала его, он должен был думать о ее благополучии. – Возможно, нам лучше больше не видеться. Это порадует наши семьи. И ты будешь в безопасности, – выдавил он.

– Нет! – ужаснулась Мидори и ухватилась за оконную решетку.

– Я люблю тебя, – подавленно произнес Хирата. – И не хочу оставлять. Но я не могу позволить тебе страдать из-за меня. Мы должны расстаться, пока твоя жизнь не оказалась сломанной из-за моих неприятностей.

Он попятился от окна, а Мидори заметалась, словно посаженный в клетку зверек.

– Не бросай меня! – закричала она. – Если мы не поженимся, мне конец! – Она зарыдала и вся сжалась, всхлипывая в ладони. – О нет, о нет, о нет!

Хирата остолбенел, потрясенный ее реакцией.

– Что с тобой? – спросил он.

Но Мидори лишь покачала головой, не в силах остановиться. Хирата шагнул к окну.

– Скажи мне, – в замешательстве попросил он.

Он подошел ближе, и Мидори едва слышно пискнула:

– У меня будет ребенок, – и снова зашлась в рыданиях.

– О, – только и молвил пораженный Хирата. Теперь ему стала понятна паника, охватившая Мидори. Он жестоко винил себя в последствиях их запретных удовольствий.

– Я не могла сказать тебе раньше, – прошептала Мидори. – Мне было так стыдно. Я боялась, что ты станешь на меня сердиться.

Хирата потянулся через решетку.

– Я не сержусь. Это я виноват. Я должен был держать себя в руках.

Мидори прижала мокрое, залитое слезами лицо к его пальцам, и у Хираты сжалось сердце от жалости к ним обоим. Но она пострадает больше его, поскольку носит их внебрачного ребенка. Он испугался за малыша, чье будущее казалось беспросветным.

– Что нам делать? – в отчаянии простонала Мидори.

Ситуация казалась беспросветной, и все же Хирата ощутил неожиданный прилив надежды.

– Мы найдем способ, – заверил он. – Этот ребенок доказывает, что мы предназначены друг для друга.

– Да? – Мидори с тоской посмотрела на него.

– Да, – ответил Хирата. – Наша любовь сильна, как никогда. – Она переполнила его сердце, возродила уверенность в себе. Ребенок придал ему дополнительный стимул держаться. – Мы скоро поженимся. Я обещаю.

Сомнение смешалось с надеждой на лице Мидори.

– Но каким образом?

– Сначала докажу невиновность сёсакана-самы. Потом все обернется как нельзя лучше.

Мидори кивнула, успокоенная его заверениями. Хирате и самому хотелось бы в это верить. Восстановление благосклонности сёгуна к его господину автоматически решит все проблемы, стоящие на пути его женитьбы на Мидори.

– Сейчас мне нужно кое-что сделать, – сказал он. – Я вернусь с хорошими новостями как только смогу.

Хирата отнял руку от окна. Мидори отпустила ее неохотно, словно боялась, что больше никогда не увидит.

Хирата приехал в Ёсивару с двумя детективами Сано, когда вечернее веселье было уже в полном разгаре. Они опросили проституток, которых правитель Мицуёси обманул, пообещав на них жениться, но все три женщины смогли доказать свое алиби в ту ночь, когда Мицуёси убили в «Оварии». Когда Хирата и его помощники вышли из борделя, дождь прекратился, и в мокрой черепице крыш отсвечивали золотом фонари. Слуги, разносящие на пирушки подносы с едой из поварен, протискивались сквозь шумные толпы. Служанки разводили клиентов по борделям; какой-то уличный торговец продавал рисовое печенье вперемешку с любовными стихами. Хирата приблизился к «Оварии». К дверям заведения неспешно подходила проститутка со своими сопровождающими. И он испытал странное чувство, будто перенесся назад во времени и это госпожа Глициния прибыла на свидание с правителем Мицуёси.

Иллюзия стала еще сильнее, когда Хирата вошел в агэя и обнаружил, что там полным ходом идет вечеринка. Иные гости здесь пировали, когда умер правитель Мицуёси, и хокан, певший для них, был не Фудзио, однако Хирата узнал проституток, которых допрашивал наутро после преступления. Волшебная дверь в прошлое распахнулась, и его сердце забилось быстрее от предчувствия, что сегодня вечером он найдет новые, важные улики.

Хозяин, приземистый седовласый мужчина, болтал с гостями.

– Приветствую вас, – обратился он к детективу, неловко улыбаясь. – Чем могу быть полезен?

– Хочу узнать, не вспомнил ли кто что-нибудь еще о той ночи, когда был убит правитель Мицуёси, – сказал Хирата.

Мужчина поморщился и обвел глазами комнату: он явно не желал портить праздник разговорами об убийстве.

– Я уже говорил вам, что был занят с гостями. Я не видел и не слышал ничего необычного. Хотел бы помочь, но не могу. Простите.

Хирата и детективы расспросили проституток и прислугу. Все как один сообщили, что не вспомнили ничего нового. Хирата с тоской подумал о Мидори – их свадьба казалась все менее вероятной. Обдумывая следующий шаг, Хирата почувствовал чей-то взгляд. Он обернулся и увидел стоявшую у двери в заднюю часть дома девочку, одетую в кимоно, разрисованное ветками сосны. Их глаза встретились, и Хирата узнал Шидори, камуро, которая прислуживала госпоже Глицинии. Она побледнела от страха, развернулась и побежала. Хирата бросился следом.

В темном холодном коридоре, увернувшись от мужчины, катившего из кладовой бочонок с вином, Хирата крикнул:

– Шидори-тян! Остановись!

Коридор упирался в закрытую дверь. Шидори рванула ее, но та не поддалась. Она прижалась к ней спиной и беспомощно смотрела на Хирату, ее глаза и рот округлились от страха.

– Не бойся. – Хирата остановился в нескольких шагах и успокаивающе поднял руки. Из комнаты, где шла пирушка, доносились громкая музыка и взрывы хохота. – Я тебе ничего не сделаю.

Шидори, глядя на него, немного расслабилась.

– Почему ты побежала? – спросил Хирата.

– Я… я услышала, что вы задаете вопросы, – прошептала она.

Внутренний голос подсказал Хирате, что перед ним очень важный свидетель.

– Ты знаешь об убийстве правителя Мицуёси что-то такое, о чем нам не рассказала?

Камуро смотрела в сторону, кусая губы.

– Я не хотела, чтобы кто-то пострадал!

– Я знаю это… – встревожился Хирата. Неужели это она заколола Мицуёси? Неужели именно об этом умолчала и потому пыталась убежать сейчас? На ее маленьких зубах виднелись пятна от помады, слезы размывали белую пудру на щеках. Она же просто ребенок!

– Он сказал, если я не сделаю, что он прикажет, он мне задаст, – плакала Шидори.

– О ком ты говоришь? – озадаченно спросил Хирата.

– Молния, – выдохнула Шидори.

– Кто такой Молния? – Хирата почувствовал, как участился пульс. Это имя еще не всплывало в связи с убийством. Шидори назвала нового подозреваемого, которому до сих пор удавалось ускользать от следствия. Он опустился на корточки перед камуро, положив руки ей на плечи, хрупкие, как у птички, и проговорил: – Рассказывай!

Шидори так отчаянно замотала головой, что ее мягкие волосы растрепались.

– Я не могу. Он взял с меня обещание, что я никому не скажу. Я его боюсь.

– Не беспокойся. Я тебя защищу, – успокоил Хирата.

Шидори осмотрелась, нет ли кого поблизости, и промямлила:

– Он любовник госпожи Глицинии.

– Ты хочешь сказать: один из ее клиентов?

– Нет. Он никогда не заказывал свиданий. Никогда за нее не платил. Хозяин ничего не знал о нем и Глицинии. Никто не знал, кроме меня. – Теперь Шидори говорила охотно, словно исповедовалась. – Они заставляли меня помогать им встречаться тайком.

От удивления Хирата поднялся на ноги.

– Этот человек родом с Хоккайдо?

– Я не знаю, откуда он.

Однако Хирата не сомневался, что наконец вышел на след тайного любовника, описанного в первом экземпляре интимного дневника, который, видимо, и является подлинником. С Хоккайдо ли этот мужчина – не важно: Глициния могла изменить детали, чтобы не раскрывать его.

– Расскажи, как ты помогала Молнии и Глицинии встречаться, – попросил Хирата.

– Он приходил и стоял на улице перед домом. Увидев его, я сразу сообщала госпоже Глицинии. Вечером она подсыпала сонного зелья в выпивку клиента. Я все время выходила на улицу проверять у нее в окне сигнал. Когда клиент засыпал, она прикрывала фонарь красной материей, чтобы свет казался красным. Увидев это, Молния шел к задней двери агэя. Я должна была убедиться, что вокруг никого нет, и впустить его.

«И они с Глицинией занимались любовью, пока ее клиенты спали, – в точности как в дневнике», – подумал Хирата.

– Я не хотела это делать, – продолжала Шидори. – Проституткам не положено развлекать мужчин бесплатно. Я не должна была помогать госпоже Глицинии нарушать правила. Хозяин избил бы меня, если бы узнал. Однажды я сказала госпоже Глицинии, что не буду больше ей помогать, поскольку не хочу пострадать. Когда Молния пришел в следующий раз…

Она содрогнулась, вцепившись в ворот кимоно.

– Я сделала вид, что не увидела его, и не открыла дверь. Утром, когда я пошла на рынок, он поймал меня в переулке и сказал, что собирается проучить. – Шидори отвернулась от Хираты и распахнула верх кимоно.

Уродливый красный шрам шел от центра тощей груди девочки до пупка. Хирата ужаснулся:

– Значит, ты поняла, что его угрозы серьезны. Ты впускала Молнию в агэя в ночь убийства?

Страдальчески опустив глаза, камуро запахнула кимоно и кивнула. Иллюзия путешествия в прошлое снова захватила Хирату. Он представил Шидори, открывающую дверь, и смутную фигуру мужчины, скользнувшую в дом.

– Что произошло, когда ты впустила его? – спросил Хирата.

– Он предупредил, что убьет меня, если я кому-нибудь проболтаюсь. Потом прошел наверх, а я вернулась к работе.

Хирата услышал, как хокан исполнил непристойную песню, а гости на вечеринке разразились хохотом. Ему виделась Глициния, обнимающая своего любовника, пока Мицуёси лежит без чувств в сгустившейся атмосфере страсти и насилия.

– Это все, что мне известно, – всхлипнула Шидори, и Хирата понял, что она говорит правду. – Вы меня арестуете?

– Нет, – заверил ее Хирата. – Молния заставил тебя силой подчиняться ему. Ты не отвечаешь за убийство.

– Но если бы я не впустила его, возможно, правитель Мицуёси остался бы жив.

«Возможно, конечно, и так», – подумал Хирата.

– В его смерти нет твоей вины. Виноват тот, кто убил, – сказал он вслух. Убийцами могут быть Глициния, министр финансов Нитта, Фудзио или кто-то, пока неизвестный, но Хирата готов был спорить, что это Молния. Человеку, способному порезать девочку, ничего не стоило заколоть Мицуёси.

– Расскажи все, что тебе известно о Молнии, – попросил Хирата. – У него есть другое имя?

Шидори наморщила лоб, силясь припомнить.

– Во всяком случае, я его никогда не слышала.