Текст книги "Развеянные чары"
Автор книги: Ло Гуань-чжун
Соавторы: Фэн Мэнлун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)
– Это и есть юаньвай Ху Хао, – отвечал тот.
Ми Бида недоверчиво покосился на незваного гостя.
– Не признал. Много времени не видались.
Он сделал Ху Хао знак сесть, однако свободного стула поблизости не оказалось. Тогда учитель Чэнь, которому приходилось играть роль полугостя-полухозяина, пододвинул свой стул, и они сели вместе.
Так как Ми Бида молчал, Ху Хао заговорил первый:
– Мне хотелось попросить вас об одном одолжении, однако не знаю, с чего начать…
Он сделал паузу. Ми Бида притворился, будто не расслышал, и спросил:
– Что прикажете?
– Три года тому назад вы, господин цензор, взяли у меня в долг под расписку триста лянов серебра и обязались возвратить с процентами. Когда вы удостоились чести быть назначенным на должность в Цзичжоу, я не посмел напомнить вам о долге. Однако недавно судьба обрушила на меня несчастье – небесный огонь спалил все мое имущество, и я остался без гроша. Жить моей семье совсем не на что! К счастью, вы вернулись домой, и я осмелился обратиться к вам. Сочту милостью с вашей стороны, если вы мне вернете долг, пусть без процентов…
– Перед отъездом в Цзичжоу я действительно занимал сто лянов и через год возвратил весь долг с процентами, – сказал Ми Бида, – Триста лянов, говорите?.. Нет, этого долга не припомню…
– Люди знатные в делах часто бывают забывчивыми, – продолжал настаивать Ху Хао. – Вы действительно заняли у меня триста лянов серебра и до сих пор не возвратили…
– В таком случае у вас должна быть моя долговая расписка, – возразил Ми Бида. – Покажите ее.
– Расписка сгорела при пожаре, – сказал Ху Хао и сделал жест в сторону учителя Чэня. – Вот он был поручителем и все подтвердит.
– Да, я действительно был поручителем и знаю, что долг до сих пор не возвращен, – подтвердил Чэнь Шань. – Вы, верно, запамятовали, господин цензор.
Ми Бида изменился в лице.
– Хватит пустых разговоров! Давайте расписку, и долг будет возвращен. А так любой может прийти и заявить, что я брал у него тысячу лянов серебра. Что ж, по-вашему, я должен платить, веря на слово?!
Наивно полагая, что Ми Бида мог случайно позабыть об этом долге, Чэнь Шань продолжал его убеждать:
– Господин цензор, не горячитесь, постарайтесь вспомнить…
– Да, да! – присоединился к нему Ху Хао. – Ну пусть не все триста лянов, а сколько можете – я все сочту за дар!..
Ми Бида еще больше рассердился:
– Оба дуете в одну дудку! Сговорились и хотите выманить у меня деньги! Ну и наглость! Есть расписка – сейчас же верну хоть три тысячи лянов. Нет расписки – не получите ни гроша.
С этими словами Ми Бида встал и удалился во внутренние покои. Старик Лю И, присутствовавший при разговоре, при виде рассерженного хозяина поспешил скрыться. Однако совесть его не оставила. Дождавшись у ворот, пока выйдут Ху Хао и Чэнь Шань, он подошел к ним и сочувственно сказал:
– Юаньвай Ху, не расстраивайтесь. Я попробую еще раз поговорить с господином, и, надеюсь, все уладится… Вы уже здесь давно и, верно, проголодались? Приглашаю вас и господина учителя, если вы не погнушаетесь моим угощением, зайти в трактир и закусить.
Чэнь Шаню, кипевшему от возмущения, было не до угощений, однако ему не хотелось обижать доброго человека отказом. Ведь, глядя на него, Ху Хао тоже мог отказаться и остался бы голодным. Он взял юаньвая под руку, и они направились в трактир.
Стоит ли говорить, что для Ху Хао это было равносильно спасению от смерти…
Поистине:
Без счету тратишь на еду
и вкусно ешь, когда богат,
Но если голодать пришлось,
тогда и крошке будешь рад.
Если хотите знать, как Ху Хао возвратился домой, прочтите следующую главу.
Глава девятнадцатая.
Чэнь Шань и Лю И помогают Ху Хао деньгами. Святая тетушка посвящает Юнъэр в тайны волшебства
Который уж день на кухне
и крошки еды не сыскать,
Горько плачет ребенок –
душу объемлет страх;
Над малышом склонившись,
его утешает мать,
А отец своему благодетелю
благодарность пишет в стихах.
Итак, мы уже знаем, что цензор Ми преклонялся лишь перед богатством, а бедность и бедняков презирал. Узнав, что Ху Хао обеднел, он наотрез отказался возвращать ему долг. Ху Хао, разумеется, был этим и возмущен и расстроен, однако ничего поделать не мог. К счастью, Лю И, старый слуга семьи Ми, проникся к нему сочувствием и пригласил его вместе с учителем Чэнем в трактир, чтобы угостить и хоть как-то загладить этим грубость своего господина. Усадив Ху Хао на почетное место, а учителя Чэня – на циновке чуть пониже, он сказал подошедшему трактирщику:
– Подай нам вина да побольше мясных закусок…
– Есть свежая говядина, – предложил трактирщик. – Прикажете подать?
– Подавай, – распорядился Лю И. – И неплохо бы еще курицу.
– Не стоит через меру тратиться, – запротестовал Ху Хао.
– Какое через меру! – возразил Лю. – Мне и так совестно за такое ничтожное угощение!..
Когда трактирщик принес кувшин вина, Лю И прежде попробовал, хорошее ли оно, и тогда разрешил подогреть. Вскоре на столе появилось блюдо с мясом и большая чашка маринованных овощей. Трактирщик сам хотел налить посетителям вино, но Лю И взял у него чайник:
– Тут мы сами управимся. Лучше иди зарежь курицу да поскорее свари ее.
Трактирщик вышел, а Ху Хао обратился к Лю И:
– Вы бы, почтенный, тоже присели…
– Нет, нет! – отказался Лю И. – В присутствии таких благородных людей, как вы и учитель, мне сидеть не полагается.
– Если вы не сядете, мы не сможем принять вашего угощения, – решительно заявил Чэнь Шань.
– Раз вы так настаиваете, я сяду с краешку и буду вам прислуживать, – сказал Лю И.
Он наполнил кубки вином и подал Ху Хао и учителю. Ничего не евший с утра Ху Хао после первого кубка почувствовал, как у него заколотилось сердце и раскраснелось лицо.
– Простите, но больше пить не могу, – сказал он. – Позвольте, если можно, немного закусить.
Не настаивая из опасения, как бы Ху Хао не захмелел, Лю И сказал:
– Хорошо, мы выпьем вдвоем с учителем. – Затем позвал трактирщика и приказал подавать курицу сразу же, как только сварится.
Трактирщик вышел и вскоре принес блюдо с разрезанной на куски курицей, поставил его на стол и спросил:
– Кому прикажете подать первому?
Лю И показал на Ху Хао. Тот взял чашку, съел кусочек и вдруг вспомнил о голодной жене и дочери, и из глаз его закапали слезы. Чэнь Шань сразу догадался, в чем дело, и сказал:
– Во всем виноват я один. Не знал, что цензор Ми такой бессовестный человек, и вовлек юаньвая в неприятность. – Затем он обратился к Лю И: – В детстве мы с твоим господином были друзьями и жили душа в душу. Он советовался со мной во всех делах, всегда был гуманным и справедливым, а сейчас, став чиновником, сущий Янь-ван в человеческом обличье!
– Вы уж его простите, – попросил Лю И. – Человек всю жизнь не может быть добрым. Даже воды реки Хуанхэ и те бывают чистыми лишь несколько дней в году! Сейчас юаньваю не повезло, но я уверен, что счастье еще вернется к нему. И я буду помогать ему по мере возможности до тех пор, пока мой хозяин не одумается и не вернет долг.
– Премного вам благодарен, – сказал Ху Хао.
Он съел две чашки мяса и положил палочки.
– Пожалуйста, ешьте еще, – уговаривал Лю И.
– Спасибо, больше не могу, – поблагодарил Ху Хао.
– Тогда, может, вина? – предложил Лю И.
– Не стоит, – отвечал за Ху Хао учитель. – Юаньвай всегда пил очень мало.
– А после того как попал в беду, вообще не прикасался к вину, – сказал Ху Хао. – Вот сейчас выпил и совсем расстроился… Поистине, ваше сочувствие тронуло меня до глубины души.
Лю И и Чэнь Шань допили вино и доели закуски. Затем Чэнь Шань достал из рукава связку в триста монет и протянул Ху Хао:
– Возьмите эти деньги и по дороге домой купите себе чего-нибудь съестного. Жаль, я сейчас мало зарабатываю и не могу дать больше…
Лю И между тем рассчитался с трактирщиком и оставшиеся у него около сотни монет также отдал Ху Хао:
– Я не богат, но примите хоть этот скромный дар.
Ху Хао вспомнил о страданиях своих близких и с благодарностью принял деньги, тем более что даны они были от чистого сердца…
Поистине:
Лживый чиновник обманом
прибирает к рукам бедняка,
Но умный слуга одолеет
хозяина наверняка.
Источник добра или злобы –
человеческая душа,
И безразлично: богат ты
или нет у тебя ни гроша.
Здесь наше повествование пойдет в двух направлениях. Сначала мы расскажем о жене и дочери юаньвая, которые, дрожа от холода, с нетерпением ждали возвращения Ху Хао.
– Почему отец пошел просить у людей? – недоумевала Юнъэр.
– Видишь ли, дочка, все люди в мире живут по-разному, – объясняла мать, – одни – в тепле и довольстве, другие – в холоде и голоде. Твой отец нынче впал в такую нужду, что у него нет иного выхода, как просить подаяния.
– Но почему он пошел в такой снег и мороз? – не унималась девочка.
– Дитя мое, у нас совсем нечего есть, и не пойди он сейчас, мы умерли бы с голода. Девочка моя, возьми под изголовьем кровати несколько оставшихся у меня монет и купи чего-нибудь поесть, а вернется отец – придумаем еще что-нибудь.
Юнъэр перевернула всю кровать, однако нашла только восемь медяков.
– Вот и хорошо, – сказала мать. – Купи себе несколько жареных лепешек и поешь.
Надев рваные сандалии и обмотав голову старой тряпкой, Юнъэр, осторожно ступая по снегу, вышла со двора. Городская улица – это не глухие горы: вот и сейчас здесь было оживленно, люди, топча снег, сновали взад и вперед, и вскоре образовалась слякоть, по которой стало трудно передвигаться. Юнъэр не успела сделать и нескольких шагов, как поскользнулась и выронила зажатые в ладони монеты. Взволнованная девочка бросилась шарить руками по мокрому и грязному снегу, однако ей удалось найти только семь монет. Восьмая монета пропала.
Дойдя до конца улицы, где обычно продавали съестное, Юнъэр подошла к первому же торговцу лепешками.
– Дядюшка, дайте мне лепешек на семь монет.
Торговец взял монеты и стал их внимательно осматривать. Одна монета оказалась гнутой, и он вернул ее девочке.
– Тогда дайте мне лепешек на шесть монет! – сказала Юнъэр.
Торговец завернул шесть лепешек в лист лотоса и дал ей. Взяв лепешки, Юнъэр направилась домой.
Между тем начинало смеркаться. Прохожих на улице почти не было. И вдруг девочка увидела старуху с корзиной в руке, опиравшуюся на клюку. Старуха остановилась, поставила корзину и спросила:
– Ты что несешь, девочка?
– Лепешки, – отвечала Юнъэр. – Мне мама велела купить.
– Не дашь ли мне одну? Я со вчерашнего дня ничего не ела…
Юнъэр заколебалась: правда, мы с мамой тоже ничего не ели со вчерашнего дня, но все же можем потерпеть, а старушка такая дряхлая, что может и умереть от голода. Девочка взяла лепешку и протянула старухе. Старуха приняла лепешку, повертела в руках и сказала:
– Лепешка, конечно, хороша, но разве одной насытишься?.. Может, дашь еще?..
– Я бы все вам отдала, но мы с мамой голодаем. Она даже послала сегодня отца просить милостыню… У мамы осталось восемь медяков, и она велела мне купить на них лепешек. По дороге я упала и одну монету потеряла. А другую торговец не взял, говорит – гнутая. Так что я купила всего шесть лепешек – по две на каждого. Но вы так голодны, что я не выдержала и дала вам одну.
– А если мама спросит, куда ты девала лепешку?
– Скажу, что съела по дороге.
– Если хочешь принести домой все лепешки, отдай мне монету, которую не взял торговец, – попросила старуха.
Юнъэр вытащила из-за пояса гнутую монету и охотно отдала старухе.
– Что ты скажешь маме, если она спросит о деньгах? – продолжала старуха.
– Скажу, что потеряла две монеты, – ответила девочка.
– Ты на редкость добрая девочка, – похвалила ее старуха, – и к тому же умница. А теперь признаюсь тебе: я вовсе не голодна, и лепешка твоя мне не нужна. Возьми ее.
– Давайте лучше съедим ее вместе, – предложила Юнъэр.
– Ешь сама, – сказала старуха. – Я пошутила – мне просто хотелось тебя испытать.
Старуха положила гнутую монету на ладонь, подкинула ее, кашлянула, и монета сразу стала как новенькая.
– Ну как, хорош фокус? – спросила она, отдавая монету Юнъэр.
– Очень хороший! – воскликнула девочка. – Научите и меня!
– Этот фокус – пустяк! – сказала старуха. – Если ты захочешь у меня учиться, я научу тебя многому! Ты грамоту знаешь?
– Немного.
– Вот и хорошо! – Старуха запустила руку в корзину, вытащила перевязанный шнурком пурпурный шелковый мешочек и протянула Юнъэр. – На, возьми!
– Что это? – удивилась девочка.
– Это книга, называется: «Сокровища по желанию». В ней описано много чудесных способов приобретения богатства. Почитай, и сама узнаешь. Если же чего не поймешь, позови мысленно Святую тетушку, я сразу же явлюсь и все тебе объясню. Но смотри, никому об этом ни слова!
Юнъэр спрятала книжку за пазуху, сунула за пояс обновленную монетку, поблагодарила старуху и направилась к дому. Сделав несколько шагов, она обернулась – старухи как не бывало.
Когда Юнъэр возвратилась домой с лепешками, мать спросила:
– Доченька, где ты так долго пропадала? И платье на тебе мокрое и грязное. Может, упала?
– Мама, на улице скользко, трудно ходить. Я упала и потеряла две монеты. Поэтому и купила только шесть лепешек.
Мать вздохнула:
– Дитя мое, у кого судьба горькая, тому достается одно лишь горе. Двумя лишними лепешками весь век сыт не будешь, так что не надо об этом и вспоминать. А платье пока не трогай, почистишь, когда высохнет.
Мать с дочерью съели по две лепешки, а две оставшиеся завернули в лист лотоса и оставили для отца.
Вскоре вернулся Ху Хао. Глядя на раскрасневшееся лицо мужа, жена недовольно спросила:
– Где тебя целый день носило? Да ты, никак, пьяный?
Ху Хао рассказал о встрече с учителем Чэнем, о том, как они вместе ходили к цензору Ми, и добавил:
– Поистине, мир не без добрых людей. Старый слуга Лю И посочувствовал мне, пригласил в трактир и угостил. А учитель Чэнь даже дал мне триста монет.
Жена обрадовалась, тотчас велела ему пойти купить немного риса, дров и угля. Денег, правда, было маловато, но все же несколько дней прожить на них можно…
Вечером все улеглись спать, лишь одна Юнъэр никак не могла уснуть и все думала: «Старуха говорила, чтобы я в случае крайней нужды заглянула в ее книжку. Правда, отцу сегодня удалось раздобыть немного риса, но ведь его хватит всего на несколько дней, а там – опять голодать. Это ли не крайняя нужда?! Загляну-ка я в книжку, может, в ней сказано, как избавляться от голода?..»
Девочка потихоньку оделась и решила пробраться в заброшенный дворовый флигелек, где ей никто не мог помешать заняться изучением книги. Но для того чтобы попасть во двор, ей нужно было пройти через комнатушку, в которой спали мать с отцом. Как ни старалась она не шуметь, мать все же услышала.
– Доченька, ты куда? – спросила она.
– Во двор, мама. Что-то живот разболелся.
– Смотри не простудись, сейчас холодно, – сказала мать. – Оденься потеплее.
– Ничего, обойдется…
Юнъэр выскользнула из дома и пробралась во флигель. Он был полуразрушен, стены зияли дырами и огромными щелями, и от снега в нем было светло почти как днем. Девочка развязала мешочек, вытащила книжку и принялась читать…
Поистине, не стало ли это причиной того, что:
В тридцати шести округах Поднебесной
изменился девиз правленья,
И на долгие годы в стране воцарились
смута, войны, волненья.
Если хотите узнать, что произошло с Юнъэр после этого, прочтите следующую главу.
Глава двадцатая.
Разгневанный Ху Хао сжигает колдовскую книгу. Юнъэр по ночам посещает храм Первого министра
Книга Девятого неба священна,
чудесны ее письмена,
Страшно, если какой-то невежа
ее истолкует неверно.
Если ж до самой истинной сути
воспринята будет она,
Демоны добрыми духами станут,
исчезнут нечисть и скверна.
Итак, Юнъэр раскрыла книжку и на первой же странице прочла слова: «Способы приобретения денег». Дальше говорилось: «Нужно взять шнурок, надеть на него одну монету, хлопнуть ею по ладони, положить на землю и чем-нибудь прикрыть. Затем взять чашку воды, семь раз прочесть над ней заклинание, набрать в рот воды и, прыснув ею на прикрытую монету, воскликнуть: «Живо!» После этого под покрывалом на месте одной монеты будет лежать целая связка в тысячу монет».
«Вот, значит, как!» – подумала девочка, достала из-за пояса монетку, которую ей днем дала старуха, надела ее на шнурок, положила на пол и прикрыла ведром. Затем взяла воды, прочитала заклинание, прыснула водой на ведро, сняла его и увидела, что на полу лежит целая связка медных монет. Юнъэр растерялась, не зная, что делать дальше.
«Может, отдать родителям? – думала девочка. – А если они спросят, откуда я взяла деньги, что я им скажу?..»
И тут у девочки возникла мысль. Она осторожно отперла калитку в задней стене двора и бросила монеты в снег. Пусть, мол, думают, что их подбросил кто-то из желающих помочь беднякам!
Заперев калитку, девочка вернулась в дом. Услышав, как она вошла, мать спросила:
– Все еще болит, доченька?
– Нет, больше не болит, – отвечала Юнъэр, прошла в свою комнату, улеглась и безмятежно уснула.
Наутро, когда все встали и умылись, мать понесла выливать воду за калитку и увидела на снегу связку монет. Схватив ее, она прибежала к мужу:
– Смотри! Нам кто-то подбросил целую связку монет!.. Я нашла ее на снегу у задней ограды.
– Послушай, мать! Лучше честная бедность, чем нечестно нажитое богатство, – пробурчал Ху Хао. – Наша дочь уже взрослая, и, возможно, эти деньги подбросил какой-нибудь молодой развратник, чтобы соблазнить ее. Всем известно, что мы бедствуем, и начни мы тратить неизвестно откуда взявшиеся деньги, тотчас пойдут разговоры, от которых нам будет стыдно показаться людям на глаза.
– Ну и бестолковый же ты! – рассердилась жена. – Мало ли в столице богатых людей, которые помогают беднякам, но желают остаться в безвестности.
– Ерунда! – возразил муж. – Я тоже был богат, но разве помог хоть кому-нибудь?
– Старый дурень! – еще больше рассердилась жена. – Неужто ты думаешь, что все такие, как ты? Есть же люди, которые делают добро от души, за что их и вознаграждает Небо. У них ничего не сгорит от небесного огня, как у тебя! А о дочери что ты сказал?! Ведь глупее этого не придумать. Она у нас и за ворота-то не выходит, никого не видит, а ты несешь чушь о каких-то молодых людях!..
Жена так распалилась, что Ху Хао только рукой махнул.
– Ладно, пусть будет по-твоему. Мне вчера дали триста монет, но на них долго не проживешь. Теперь, когда у нас появилась еще тысяча, мы на пятьсот сможем купить риса, на триста – дров, а на остальные – овощей, соли и соевого соуса. Как-нибудь зиму и переживем.
Все трое целый день радовались, а вечером, когда легли спать, Юнъэр подумала: «Вчера ночью мне удалось сотворить одну связку, попробую сегодня сотворить вторую…»
Ближе к ночи девочка потихоньку встала, оделась, сунула за пазуху припасенную еще днем веревочку и стала на цыпочках пробираться к двери.
– Ты куда, доченька? – окликнула ее мать.
– Опять живот разболелся, – соврала Юнъэр.
– Вот беда! – сокрушилась мать. – Пока сидели голодными, живот не болел, а тут на тебе! Видно, ты переела и у тебя несварение желудка. Завтра же скажу отцу, чтобы купил лекарства.
Юнъэр выскользнула из дома, пробралась во флигель и повторила все, что делала накануне. И опять перед ней выросла связка монет. Как и минувшей ночью, она вновь бросила деньги на снег за калиткой, вернулась в дом и легла.
Наутро после умывания мать, как всегда, пошла выливать воду за калитку и вновь обнаружила связку монет. Обрадованная, она прибежала домой.
– Странно! – недоумевал Ху Хао. – Откуда эти деньги?
– Не болтай глупости, ничего странного тут нет! – сказала жена. – Деньги посылает нам дух-покровитель – видно, не хочет, чтобы мы голодали. Я оставляю их у себя.
Вспомнив, как накануне сердилась жена, Ху Хао возражать ей не посмел, лишь неопределенно поддакнул:
– Может, ты и права, мать. Оставь эти деньги, будем понемногу их расходовать.
Через несколько дней, когда снег уже стаял и погода прояснилась, жена сказала Ху Хао:
– Пока у нас еще есть кое-какие запасы; однако не мешает подумать и о будущем. Может, пойдешь прогуляешься – вдруг встретишь кого-нибудь из знакомых и займешь немного денег!
Ху Хао не стал возражать и тотчас же ушел, а жена от нечего делать отправилась к соседям поболтать. Оставшись одна дома, Юнъэр заперла дверь, вытащила книгу и раскрыла на второй странице. Здесь она прочла, как сотворить рис.
«Хвала Небу и Земле! – мысленно воскликнула она. – Если можно добывать рис, голодными не будем!»
Юнъэр взяла в головах кровати матери ведро и корчагу для риса и пересыпала рис из ведра в корчагу. Затем ушла во флигель, поставила ведро на пол, прикрыла платьем, прочитала над ним заклинание, брызнула водой и воскликнула: «Живо!» Тотчас же внутри что-то заклокотало, и над ведром начала расти гора риса. Растерявшаяся Юнъэр позабыла произнести запрещающее заклинание, гора риса продолжала неудержимо расти. Наконец проржавевшие обручи на ведре, не выдержав, с треском лопнули, и рис рассыпался по полу. Увидев это, девочка во весь голос заплакала.
Как говорится в стихах:
Мечтала денег побольше иметь –
осыпана вдруг зерном;
Какое заклятье в единый миг
рисом наполнило дом?
Хотелось бы многим скорей овладеть
силою чар колдовских,
Но ждут колдунов страданья и смерть –
не забывайте о том!
Мать, находившаяся у соседки, услышала плач дочери и прибежала посмотреть, в чем дело. Увидев, что весь пол во флигеле усыпан рисом, она удивилась:
– Откуда здесь столько риса, доченька?
– Какой-то великан с мешком на плече вошел через калитку, высыпал рис и ушел, – солгала Юнъэр. – Я так его испугалась, что заплакала.
Мать поглядела на развалившееся ведро и лопнувшие обручи и спросила:
– А как сюда попало ведро? Оно ведь стояло в моей комнате! И где рис, который был в нем?
– Тот рис я пересыпала в корчагу, а ведро взяла, чтобы насыпать этот, – продолжала врать девочка. – А проржавевшие обручи на ведре не выдержали и лопнули.
– Что это был за великан? И зачем он принес рис? – продолжала допытываться мать.
В это время в стену постучала соседка – тетушка Чжан:
– До чего же вы непонятливы, матушка Ху! Просто какой-то богач, сам некогда познавший голод, решил вам помочь, но не захотел, чтобы люди узнали, кто он. Ведь доброе дело, сделанное тайно, ценится вдвое дороже. Ни в чем не сомневайтесь и принимайте дар. А если вы откажетесь, ваш благодетель может обидеться.
Чтобы не вызывать у соседки излишних подозрений, мать прекратила расспросы и вместе с дочерью принялась убирать с пола рассыпанный рис.
Как раз в это время вернулся Ху Хао. Застав мать и дочь за этим занятием, он напустился на жену:
– Хороши же вы! Есть нечего, а столько риса испортили!..
– Это я-то испортила? – разозлилась жена. – Да ты посмотри – наш рис в корчаге, а собираем мы другой. Уже не знаем, куда его сыпать!
– Откуда же этот рис взялся?
– Не знаю. Я была у соседки, пила чай. Вдруг слышу – дочка плачет. Прибежала и вижу – пол весь засыпан рисом.
– Чудеса! – удивился Ху Хао.
– Юнъэр говорит, будто через заднюю калитку вошел какой-то великан с мешком на плече, высыпал рис и ушел.
Ху Хао был человеком неглупым и решил все проверить. Он открыл калитку, осмотрел все дорожки и, не обнаружив никаких следов, схватил палку и, рассерженный, бросился в дом.
– Юнъэр! – позвал он.
Грозный вид отца так испугал девочку, что она спряталась в своей комнатушке и ни за что не хотела выходить.
Наконец отец силой вытащил ее оттуда.
– Зачем ты ни за что бьешь ребенка? – завопила жена.
– Замолчи, дура! Тут дело серьезное! – рявкнул на нее Ху Хао. – Сначала две связки монет, потом рис!.. Спрашивается, откуда они?.. Пусть девчонка расскажет по-хорошему. Если же посмеет соврать – до смерти забью.
Юнъэр поначалу не сознавалась, но потом, не вытерпев побоев, взмолилась:
– Отец, не бей, я все скажу!.. В первый день, когда шел снег, мама послала меня купить лепешек. Тебя тогда дома не было… По дороге домой мне повстречалась старуха и сказала, что голодна. Я ей дала одну лепешку, а она мне ее вернула и говорит, что, мол, просто хотела меня испытать. А вместе с лепешкой она дала красный шелковый мешочек с книжкой и наказала: «Если тебе когда-нибудь понадобятся деньги или рис, загляни в эту книжку, произнеси заклинание, и ты получишь все, что хочешь». Я ей сперва не поверила, но потом две ночи подряд произносила заклинания, и деньги действительно появлялись. А сегодня, когда мама ушла, мне захотелось проверить, нельзя ли таким образом получить еще и рис…
Ху Хао в отчаянии схватился за голову:
– Сумасбродная девчонка, ты хочешь всех нас погубить! Ведь только недавно был издан указ ловить и уничтожать всех колдунов. А ты что делаешь?!
И он снова принялся бить дочь.
– Спасите! – закричала Юнъэр.
Услышав за стеной крики, тетушка Чжан переполошилась и побежала успокаивать разбушевавшегося соседа. Дверь оказалась запертой, и, стоя снаружи, она уговаривала Ху Хао:
– Юаньвай, не бейте ребенка, простите ее!.. А вы, мать, почему позволяете бить дочь?..
– Эта девчонка прячет у себя непотребную книгу! – выкрикнул разъяренный Ху Хао и тут же осекся.
– Какую книгу? О чем она?
– О всяких глупостях…
Решив, что девочка прячет какой-то любовный роман, соседка вскричала:
– Господин юаньвай, ваша дочка еще слишком молода, чтобы понимать такие книги. Разве за это бьют?!
От этих слов Ху Хао словно протрезвел:
– Да, да! Вы правы, соседка! – сказал он и обратился уже к Юнъэр: – А ну-ка покажи свою книжку!
Юнъэр вынула из-за пазухи шелковый мешочек и отдала отцу.
Ху Хао вытащил книжку, повертел в руках и спросил дочь:
– Ты помнишь, о чем здесь говорится?
– Не помню, – отвечала девочка.
Велев жене разжечь очаг, Ху Хао бросил в огонь книгу и, когда она превратилась в пепел, сказал дочери:
– На этот раз я прощаю тебя ради нашей соседки. Но если это повторится и впредь – убью!..
Некогда в пламени
погиб рисунок священный,
Теперь юаньвай
священную книгу сжег.
Но прежде огонь
был самый обыкновенный –
С небесным огнем
никто бы бороться не смог!
– Нет, нет, отец, я больше не посмею! – заверила дочь.
– Смотри же! – предупредил Ху Хао. – И ничего никому не болтай! Узнают люди – плохо нам придется!
Однако не будем отвлекаться от основного повествования и продолжим наш рассказ о Юнъэр. Девочка в этот вечер долго плакала, и мать утешала ее…
Так прошла ночь, а на следующий день отец снова ушел. А мать ушла к соседке. Оставшись одна, Юнъэр заперла дверь и стала грустно размышлять: «Как жаль книгу, ведь ее ни за какие деньги не купишь. Старуха дала ее мне, желая добра. И пусть я сотворила немного денег и риса – все равно это лучше, нежели выпрашивать у людей. Жаль, что отец сжег книгу и я не узнала, о чем в ней дальше говорится. Правда, старуха сказала, что, если я захочу, она меня выучит искусству волшебства, только для этого нужно, чтоб я позвала Святую тетушку. Может, и вправду ее позвать? Вдруг у нее есть другая книга?»
Девочка прошла в надворный флигель и, обратив лицо к небу, тихо позвала: «Святая тетушка!» И в тот же миг, опираясь на бамбуковый посох, во флигель вошла старуха. Юнъэр поклонилась ей, пожелала всяческого счастья и рассказала, как отец сжег книгу.
– Книга не сгорела, она у меня! – сказала старуха, вытаскивая из рукава шелковый мешочек.
Испуганная Юнъэр упала на колени, но старуха подняла ее и ласково сказала:
– Дитя мое, в одной из прежних жизней я была твоей матерью. И сейчас, увидев, как ты страдаешь, я пришла тебе помочь. Я могла бы снова дать тебе книгу, но ведь ты все равно не сможешь пользоваться ею дома. Так что доверься мне и слушай, что я скажу. Старайся выспаться днем и набраться сил. Укладываясь спать на ночь, не раздевайся. Поздно ночью, когда все уснут и ты услышишь крик журавля, знай – это за тобой явился мой посланец. Потихоньку выйди из дому и садись на него верхом. Он принесет тебя ко мне, а утром точно так же доставит обратно. Я обучу тебя всем волшебным способам, описанным в книге, и ты будешь обладать таким могуществом и пользоваться таким счастьем, какие и не описать словами.
– Я бы рада, но только боюсь, как бы родители не обнаружили ночью, что меня нет, – нерешительно произнесла Юнъэр. – Что я им скажу по возвращении?
– Об этом не беспокойся! – сказала старуха и протянула девочке свой бамбуковый посох. – Возьми вот эту палку и хорошенько спрячь ее. А вечером, когда будешь уходить, положи в свою постель и прикрой одеялом. Родители увидят и подумают, что это ты спишь.
Обрадованная девочка взяла посох, а старуха, взмыв к потолку, исчезла.
Юнъэр сделала все, как ей велела старуха, и стала ждать ночи. Вскоре после наступления сумерек она действительно услышала крик журавля, сунула посох в постель, прикрыла его одеялом и потихоньку вышла во двор. Там ее уже дожидался журавль. Юнъэр села ему на спину, птица взмыла в воздух и вскоре опустилась в неизвестном месте. И тут девочка увидела перед собой старуху, но уже одетую не так, как прежде: на ней была звездная даосская шапка и накидка из перьев аиста. Старуха протянула руку вперед – тотчас журавль исчез в ее рукаве; затем встряхнула рукавом – из него выпала маленькая фигурка бумажного журавлика. Испуганная Юнъэр упала перед старухой на колени.
– Не бойся, дитя мое! – успокоила ее старуха.
Юнъэр поднялась и вдруг почувствовала, что находится не на земле, а на каком-то возвышенном месте.
– Где я? – спросила она.
– Мы с тобой на верхней террасе храма Первого министра[141]141
Храм Первого министра. – Подобно другим культовым сооружениям, храм Первого министра воздвигался в честь крупных сановников, прославившихся на ниве государственного правления.
[Закрыть], – отвечала старуха. – Это самое лучшее место для наших занятий – сюда никто не заходит. А теперь слушай! Прежде всего я научу тебя, как изменять свой облик, проникать через окна и щели, входить и выходить сквозь закрытые двери. Затем выучу летать на скамье и перепрыгивать горы и скалы. Любая скамья по первому твоему знаку поднимется в воздух и унесет тебя, куда ты пожелаешь…
Юнъэр всецело доверилась старухе и с этих пор каждую ночь тайком уходила из дому…
Не станем рассказывать о том, как училась Юнъэр, а продолжим рассказ о Ху Хао. Время не стояло на месте, и вскоре рис, добытый Юнъэр, был съеден, а деньги израсходованы. Просить помощи больше было не у кого, семье вновь грозил голод, и вот тут-то мать и вспомнила, как выручала их дочь.
– Вот ты побил дочку и сжег ее книгу, – стала упрекать она мужа, – а теперь и сам голодаешь, и нас хочешь уморить.
– Что ж теперь поделаешь? – разводил руками Ху Хао.
– Надо было раньше думать! Или ты вообразил, когда жег книгу, что деньги и рис нам больше никогда не потребуются?
– Теперь я понял, что поступил необдуманно, – признался Ху Хао.
– Слишком поздно понял!
– Ничего не поделаешь – придется просить у дочки прощения. Может, она припомнит свой способ и добудет нам немного денег и риса?
