Текст книги "Все цвета тьмы"

Автор книги: Ллойд Бигл-мл.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

– Предателя не было, – сказал Даржек. – Просто некоторые члены совета слишком невоздержаны на язык. Всем ли известно, что случилось до момента моего исчезновения?

– Я ввел их в курс дела, пока мы ожидали вас, – ответил Уоткинс.

– Замечательно. Если так, вы знаете, что нам удалось опознать одну из исчезавших женщин в брюссельском терминале. Мой ассистент проследил, как она совершила поездку в Париж и вернулась в Брюссель, и, когда она отправилась в Париж во второй раз, я сумел пройти „рамку“ трансмиттера почти следом за ней. После чего мы с нею оказались в некоем подвальном помещении, где присутствовали еще трое, и двое из них, к несчастью, обладали превосходной реакцией. Приземлившись после прыжка, я потерял равновесие и, таким образом, оказался не в самом выгодном положении. Через несколько минут меня крепко связали и бросили на груде угля.

– Связали меня настолько качественно, что освободиться я смог лишь часа через три. К этому времени в комнате с трансмиттером остался лишь один человек. Справившись с ним, я разрушил их трансмиттер, однако при этом произвел довольно много шуму, чем привлек внимание остальных. Поскольку с шестерыми мне в одиночку не совладать, я вновь оказался на той угольной куче, связанный еще надежнее, да к тому же – под постоянным наблюдением. В таком положении я провел несколько следующих дней, хотя на второй день меня переселили с угольной кучи в комнату, которая была всего-навсего не прибрана.

– На шестой, кажется, день меня, все так же, под охраной, отвели наверх, и мы начали переговоры.

– Переговоры? – ошеломленно переспросил Уоткинс.

– Джентльмены, я был лишен возможности связаться с вами и испросить ваших инструкций. Мне пришлось взять на себя смелость действовать в ваших интересах, и что сделано, того не воротишь. Ситуация была такова: их трансмиттер был уничтожен, и они лишились возможности организовывать исчезновения. При этом я находился в их власти, но, если бы они даже решили разделаться со мной (а у меня сложилось впечатление, что эта возможность даже не обсуждалась), откуда им было знать, что известно моим помощникам, и насколько последние близки к раскрытию загадки исчезновений. Им нужно было сохранить тайну любой ценой, но, с другой стороны, такова же и цель „УниТел“. Стоило возникнуть слухам об исчезновениях пассажиров, и компания неизбежно утратила бы доверие клиентов.

– Мне ситуация виделась именно так, и в ее оценке они со мной согласились. После чего я предложил им следующее: они прекращают всякие попытки вредить „УниТел“, а „УниТел“ прекратит попытки разыскать и покарать их. Оставался еще тот факт, что „УниТел“ понесла по их вине немалые убытки и претерпела изрядные неудобства, поэтому я настаивал на денежной компенсации. Труднее всего было договориться о ее размерах. Я запросил полмиллиона…

– Господи боже! – воскликнул Уоткинс. – Вот это – нахальство!

– Я запросил полмиллиона, и они заявили, что это смешно. В ответ предложили пять тысяч, – и я заявил, что это смешно. Так мы перебрасывались цифрами несколько дней. Знай я, на какие расходы вы пойдете, чтобы разыскать меня, выторговал бы больше. Одним словом, в результате нашего соглашения компании причитается двадцать пять тысяч долларов. Вот чек. – Он подал бумагу Уоткинсу. – Дело закрыто. Есть ли еще вопросы?

– Да, – сказал Уоткинс. – Кто они?

– Мы не знаем и не пытались выяснить. Это было оговорено в соглашении. Скажем так: это люди, чьим интересам противоречила деятельность „УниТел“. На этом – все.

– Как они умудрились перебросить свой трансмиттер из Нью-Йорка в Брюссель? – осведомился Арнольд.

– Об этом я их не спрашивал. Видимо, самолетом. Времени между исчезновениями из Нью-Йорка и из Брюсселя у них было достаточно – почти двадцать часов. Впрочем… это важно?

– Не особенно. Гораздо интереснее было бы узнать, как им удалось заполучить этот трансмиттер.

– Ответ тот же самый – мне просто не пришло в голову выяснять. Но, если вы проведете тщательную инвентаризацию, могу поспорить, что одного трансмиттера не досчитаетесь.

– Возможно. Трансмиттеров, пришедших в негодность в результате тех неполадок, было предостаточно. Какие-то из них подлежали ремонту, какие-то – нет. Перед открытием компании у нас царила такая неразбериха, что один трансмиттер вполне мог уйти на сторону, так, что мы и не заметили.

– Осталось решить лишь один вопрос, – сказал Даржек. – Мне не привыкать иметь дело с конфиденциальной информацией, и письменный отчет я готовлю только по особому требованию заказчика. В данном случае я бы не советовал оставлять документов.

– Согласен, – сказал Уоткинс. – Получи я письменный отчет, – уничтожил бы по прочтении. Посему – не стоит и времени тратить.

– Благодарю вас, джентльмены. У меня – все.

Поудобнее устроившись в кресле, Даржек закурил, не переставая дивиться тому, насколько хорош табак.

Уоткинс поднялся и еще раз поздравил Даржека с успехом.

– Есть предложение: кто за то, чтобы принять ситуацию такой, как описал ее мистер Даржек и признать полностью удовлетворительной? Кто против? Принято единогласно. Остается лишь выплатить мистеру Даржеку его гонорар. Предлагаю, в качестве такового, просто-напросто перевести эти двадцать пять тысяч на его счет.

– Двадцать пять тысяч – не многовато ли будет за две недели работы? – заметил Даржек. – Пусть даже это – две недели работы Яна Даржека лично… Хотя я еще не знаю, какие расходы понесла наша контора в мое отсутствие, и – сколько вы уже выплатили.

– Зайдите ко мне завтра, – сказал Уоткинс – Вместе разберемся с бухгалтерией. И пусть все наши проблемы решаются на столь радостной ноте: к общему удовлетворению, и в убыток врагам. Кто за то, чтобы закрыть заседание?

В приемной Даржека ждали Джин Моррис с Эдом Раксом. Ахнув, Джин бросилась в его объятия.

– Это он! – воскликнула она. – В самом деле. Но – что с его волосами?

Даржек мягко отстранил ее.

– Вот, – сказал он Арнольду. – Учись ставить ее на место, пока не поздно. Я еду домой. Хочу взглянуть, как там моя квартира.

– Ты еще не заезжал к себе? – спросила Джин.

– Нет. Долг повелел мне пожертвовать бренным комфортом.

Отступив на шаг, Джин внимательно оглядела его с ног до головы.

– И в самом деле, похудел. Но дома ты, определенно, был.

– Определенно, не был!

– Как насчет ужина? – спросил Арнольд. – Будем праздновать?

– Как угодно.

– Я тебе позвоню.

– Я буду дома до конца дня, – заверил его Даржек. – Может быть, даже до конца месяца.

24

Рон Уокер заехал за Даржеком в роскошном лимузине.

– Ты – что, совсем сбрендил? – поинтересовался Даржек после того, как шофер закрыл за ним дверцу. – Слыхал я о том, как газетчики используют средства из редакционного бюджета, но это – ни в какие ворота!

– Вы с Арнольдом до самой смерти не прекратите уедать меня редакционными командировочными? – взвился Уокер. – Ты прекрасно знаешь, что мне приходится писать четырехстраничные отчеты после каждой поездки в метро! Этот лимузин – от Томаса Дж. Уокера.

– А он-то тут при чем?

– Он узнал, что мы устраиваем праздник, и заявил, что финансовые и организационные вопросы – в его ведении. И ему нельзя отказать в размахе и стиле. До чего милый человек – достает из рукава лимузины и отдельные кабинеты в шикарных ресторанах с такой непринужденностью, что просто забываешь, что для этого требуется всего-навсего иметь деньги. Кстати, он тоже будет присутствовать – после того, как мы согласились принять его услуги и деньги, как-то неудобно было отказываться от его общества.

– А кто еще будет?

– Уоткинс привезет Эда Ракса, Арнольд – Джин, а я вот везу тебя. Получаются три счастливых пары…

– Ты насчет Теда и Джин уже знаешь?

– Об этом я знал раньше, чем они сами. Твое отсутствие их здорово сблизило. Думаю, так будет лучше для них обоих.

– Скорее всего, ты прав. Но на меня не ссылаться! Куда мы направляемся?

– В какой-то частный клуб, о котором я никогда не слышал. Его Уоткинс тоже вынул из рукава.

Шофер со всей возможной торжественностью доставил их к подъезду роскошного старинного особняка на Риверсайд-драйв. Швейцар в ливрее „сдал“ их с рук на руки дворецкому, который препроводил друзей в небольшой обеденный зал на втором этаже.

– На табличке написано: „Викторианский клуб“, – благоговейно выдохнул Даржек. – Но обстановка-то какая модернистская – того и гляди взлетит на орбиту! А эта странная картина, клянусь, была написана специально, чтобы прикрыть трещину в штукатурке!

Наверху их ждали улыбавшийся Уоткинс и официант с подносом, заставленным бокалами. Все собрались у роскошного камина, в который был вмонтирован кондиционер. Эд Ракс изо всех сил сжал руку Даржека, умудрившись при этом опрокинуть свой бокал. Официант, как ни в чем не бывало, подал ему другой и торопливо убрал осколки.

– Значит, „Викторианский клуб“? – спросил Даржек, оглядывая зал.

– Назван в честь основателей, – объяснил Уоткинс, подмигивая. – Шестерых человек, носивших имя Виктор. Изначально в члены клуба и принимались только Викторы, но затем возникли трудности с заполнением вакансий, и двери клуба были открыты также для простых Томов, Диков и Приков. Тед с Джин… а, вот и они. Ну что ж, начнем?

– Яна усадим во главе стола, – сказал Уокер. – Но помни: почетный гость имеет не только привилегии, но и обязанности – как, например, запевать в общем хоре и давать официантам щедрые чаевые. Джин…

– Я – рядом с Яном, – откликнулась та. – Я не выпущу его отсюда, пока не выясню, что стряслось с его волосами, и отчего это он беззастенчиво врет мне в глаза.

Собравшиеся с интересом воззрились на Даржека.

– А что такого с его волосами? – спросил Арнольд.

– Это мне и хотелось бы узнать, – ответила Джин.

– По-моему, с ними все в порядке.

– А по-моему – нет. К тому же, ты стоял рядом с нами утром, когда он мне солгал.

– Если тебе обязательно нужно меня допрашивать, – взмолился Даржек, – окажи милость, позволь вначале хотя бы сесть.

Все начали рассаживаться вокруг стола, Арнольд – с Джин Моррис, Уокер – с Раксом. Арнольд галантно предложил Джин кресло, что оказалось задачей непростой, поскольку сиденье было лишено спинки, но она не обратила на это внимания и, стоило Даржеку сесть, перегнулась через стол и сдернула с его головы парик.

– Ага! – победно воскликнула она.

Все замерли от изумления. В общей тишине Даржек спокойно отнял у нее парик и снова водрузил его на голову.

– Я рад, что так получилось, Тед, – сказал он. – Врожденная деликатность не позволяла мне объяснить тебе, что это на самом деле за фурия, но, поскольку она сама выказала свою звериную сущность в присутствии свидетелей, ты впоследствии не сможешь сказать, что не был предупрежден.

– Что случилось с твоими волосами? – рявкнула Джин.

Остальные продолжали молча взирать на Даржека.

– Она не только раскрыла мою постыдную тайну с полным пренебрежением к моим чувствам, но еще имеет наглость…

– Что случилось с твоими волосами?!

– Если тебе непременно нужно э го знать, я курил в постели и заснул. К счастью, тот, кто охранял меня, учуял запах дыма и вовремя подоспел на помощь, однако моя роскошная шевелюра успела обгореть. Однако те, кто держал меня в плену, вовсе не хотели создавать впечатление, будто меня пытали огнем, и потому заказали мне парик, взяв за образец фото в паспорте. Я бы сказал, парик – неплохой…

– Был бы еще лучше, если бы ты надел его прямо, – заметила Джин.

– Спасибо, – откликнулся Даржек, поправляя парик.

Джин неохотно села на место.

– Все это на него очень непохоже, однако… другого объяснения я все равно не дождусь. Ладно. Но зачем ты мне врал?

– Когда? – осведомился Даржек, взяв с блюда булочку.

– Утром, в присутствии свидетелей, ты сказал, что еще не был дома.

– И повторю в присутствии свидетелей. Домой я к тому времени еще не заезжал.

– Тогда как ты объяснишь, что исчез в светлом твидовом пиджаке, темных габардиновых штанах, светло-зеленой рубашке и галстуке-бабочке, не говоря уж о тех омерзительных ярких носках при коричневых ботинках, далее безвылазно сидел в Брюсселе, а вернулся в том старом пиджаке, который уже лет двадцать, как пора выбросить, белой рубашке, черных туфлях, галстуке, который ты одолжил у моего брата да так и не вернул, и в паре носков, которые я подарила тебе на прошлое рождество? Как ты это объяснишь? Как?

– Тед, эта женщина не способна быть женой. Она и замужем будет настоящим детективом.

– Однако вопрос-то – интересный, – сказал Арнольд.

– И ты, Брут! Что ж, хорошо. Твидовый пиджак и габардиновые штаны дважды побывали в бою, причем оба раза я проиграл, а пол там был цементным. В перерыве между схватками и некоторое время после них я делил помещение с грудой угля весом в несколько тонн. К тому времени, как мои отношения с хозяевами переменились к лучшему, одежда моя пришла в полную негодность. За время наших переговоров один из них несколько раз летал в Нью-Йорк за инструкциями, и, по моей просьбе, привез мне на смену одежду из моего гардероба. Вкус его, конечно, ужасен, но за это я нести ответственность отказываюсь. Еще вопросы есть?

– Джин, – сказал Арнольд, – похоже, тебе придется перед ним извиниться.

– Сомневаюсь, – ответила Джин. – Но, к чему портить вечер? Пока что я принесу ему извинения, а все, что о нем думаю, выскажу потом, когда напишу заявление об уходе.

– Может быть, начнем? – спросил Уоткинс, кивнув официанту.

Официант вкатил в зал тележку и принялся накрывать на стол.

Ужин шел своим чередом, пока не настала пора заказывать десерт. Даржек попросил самую большую порцию пломбира с сиропом, фруктами и орехами, а Джин, сделав выбор, нежным голоском сообщила официанту, что мистер Арнольд – на диете и десертов ему нельзя.

– Знать бы об этом утром, – вздохнул Даржек. – Ни за что не стал бы делиться с ним черничным пирогом.

– Тед! – взвыла Джин. – Ты в самом деле съел кусок пирога?!

– Не кусок, – заметил Даржек, – а целый пирог. Вернее, половину.

– Мистер Арнольд воздержится от десерта, – твердо сказала Джин.

Официант удалился.

– Предатель, – буркнул Арнольд.

Уоткинс хихикнул и сказал, что сейчас самое время поздравить Арнольда.

– Она сделает тебя другим человеком, – сказал он. – Когда свадьба?

– Мы еще не решили, – ответил Арнольд. – И я не хочу становиться другим человеком. Кстати, Ян, тут без тебя возникла еще одна загадка. Будь ты с нами, я бы тебя попросил над ней поразмыслить.

– Я так понимаю, вы и без меня управились, – улыбнулся Даржек. – А это означает, что загадка была не из трудных.

– Нет, ответа мы не нашли. И никогда не найдем. Это случилось позавчера, на нашей лунной базе. С утра Перрин пошел включать трансмиттер, и увидел, что в нем кто-то всерьез покопался. А на Мысу как раз президент со всей свитой ждал экскурсии на Луну! Вот и говори после этого о накладках…

– Что именно было сделано с трансмиттером? – спросил Даржек.

– Тоже загадка! Схема была перестроена каким-то совершенно фантастическим образом; такая получилась жуткая мешанина! Перрин знал, что ожидается прибытие президента, и ему ничего не оставалось, как все исправить, да поскорей. Жаль, что он не успел подробно зафиксировать всего, что было проделано с трансмиттером. То, что он запомнил, можно сказать, отнюдь не было бессмысленным. Такое впечатление, что некто, обладающий крайне оригинальным конструктивным мышлением, пытался… улучшить схему.

– Крайне оригинальный мотив для вредителя.

– Но кто мог это сделать? На базе, кроме Перрина, находились только двое, и оба клянутся, что даже близко не подходили к трансмиттеру. И я им верю, так как тот, кто все это сделал, обладал недюжинными познаниями в электронике, а за теми двумя подобного не наблюдается. Кое-кто грешил на русских, но это уж абсолютно ни в какие ворота не лезет. К тому же, если кто-то хотел вывести трансмиттер из строя, проще всего было пару раз ударить молотком и убраться восвояси. Зачем тратить время и переделывать схему? Перрин божится, что видел возле базы какого-то таинственного незнакомца. Было бы крайне интересно выяснить, откуда этот незнакомец взялся и куда делся. Таинственные незнакомцы на Луне очень быстро становятся мертвыми незнакомцами, если только у них нет базы поблизости. Нет, эта загадка не по зубам даже Яну Даржеку…

– Спасибо, старина, но мне и на Земле загадок хватает, – отозвался Даржек.

– Я так понимаю, это – тоже не для публикации? – спросил Уокер.

– Верно понимаешь, – отвечал Арнольд.

– Чтоб вам провалиться!

– Возможно, НАСА и скажет что-нибудь для публики завтра-послезавтра. Я уже говорил им, что кратер Абенезра следует переименовать в кратер Загадок. Сначала – взрыв, не оставивший никаких следов, затем трансмиттер, неведомо зачем перенастроенный неким таинственным незнакомцем, а теперь там, говорят, начали пропадать вещи. Впрочем, до трансмиттера-то больше никто не доберется – его перенесли в металлический ангар, который запирается на замок.

– А со взрывом что? – спросил Даржек.

– Это – уже старая история. Не было никакого взрыва. Видели его от силы человек десять, и… Рон, найди Яну несколько старых газет, пусть сам прочтет об этом взрыве.

– В конторе есть целая папка с подборкой статей, – сообщила Джин. – Но он не стал бы всего этого читать, даже будь он на месте. Лунная жизнь его не интересует.

Тем временем официант успел подать десерт, и Даржек, уже занесший ложку над своим пломбиром, вдруг замер.

– Странно. Прошлой ночью мне снился сон о Луне. Как будто я – там и смотрю вверх, на Землю. Все выглядело, будто наяву. Очень реалистично. Земля была таким прекрасным, сияющим полумесяцем… А я и не знал, что у нее, как и у Луны, бывают фазы.

– Ну конечно, ведь фотографий Земли, сделанных из космоса, опубликовано всего около миллиона, – проворчал Арнольд.

– Вот как? Никогда не обращал внимания. Одним словом, для меня это было открытием.

– По крайней мере, с тех пор, как тебе в последний раз снилась Луна, ты стал гораздо лучше разбираться в астрономии.

– Это почему?

– Ты рассказывал, что тебе снилось, будто ты – на Луне и смотришь вниз, на Землю. Ну, а на сей раз ты смотрел вверх. Радикальная перемена к лучшему!

– Может, ты и прав. Сам я никаких других снов о Луне не помню.

– Жаль, что ты не знал о лунной загадке Теда, – сказала Джин. – А то бы, может, и решил ее там, в своем сне. Припомни: больше ты там не видел ничего интересного?

– Правду сказать, видел лунных людей – мужчин и женщин.

– Ничего, в конце концов, может быть, он и нормален, – заметила Джин. – И как эти женщины выглядели?

– Они были огромны. Восьми, а то и десяти футов ростом. И шириной – как ворота гаража. Вдобавок, они были обмотаны полосами ткани, точно египетские мумии, а кожа их была этакого синеватого оттенка…

– Ну, в этом нет ничего удивительного: на Луне холодновато, особенно по ночам.

– Но эти женщины не были холодны. Напротив, они излучали тепло, и были куда человечнее любых земных женщин, каких мне доводилось видеть. На руках у них было по четыре пальца, а лица их выглядели так, точно по ним проехались асфальтовым катком, однако мне они казались прекрасными. Сам не знаю, отчего.

– Господи! – воскликнула Джин. – Неудивительно, что он до сих пор не женат. Где же ему отыскать такую невесту?

– Ты рассказывал о сне своему психоаналитику? – спросил Рон Уокер.

– У меня нет психоаналитика.

– Лучше обзаведись, да не тяни с этим. Тед… Тед, что с тобой?!

Арнольд замер на месте и, не отрываясь, смотрел на Даржека. Губы его шевельнулись, но заговорить он смог далеко не сразу.

– Четыре пальца на руках?

– Верно, – ответил Даржек.

– И между пальцами – перепонки?

– Верно.

– И с ног до головы обмотана чем-то вроде бинтов, а лицо – вдавленное; спереди кажется широченной, а в профиль – совсем тоненькой; глаза – бесцветные, и…

– Значит, ты с нею тоже знаком, – констатировал Даржек.

– Все правильно?

– Все правильно.

– Вы сговорились, – недоверчиво протянула Джин.

– Вовсе нет, милая, честное слово! Похоже, нам снился один и тот же сон, хотя я видел только одну эту женщину. Она тебе что-нибудь сказала?

– Вроде бы нет, – ответил Даржек.

– Со мной она тоже не говорила, зато показала мне две формулы и чертеж трансмиттера. Я тут же проснулся и все это записал, а утром…

– Естественно, с чего бы ей было показывать подобные вещи мне! – заметил Даржек.

– Утром я поразмыслил над ними – и все понял! – Он повернулся к Уоткинсу. – Я вот все думаю обо всех препонах, с которыми мы столкнулись, когда собрались отправить трансмиттер на Луну, и обо всех хлопотах, доставленных нам с тех пор Космической Администрацией. По-моему, мы должны всерьез взяться за свои собственные лунные проекты.

– Согласен. Но как мы доставим трансмиттеры на Луну, не прибегая к помощи Космической Администрации?

– Все, что для этого требуется, сконструировать трансмиттер, работающий без приемника. И в том сне я как раз видел решение этой задачи. Я уверен. Мы сможем достичь любой точки Луны, Марса, Сатурна, Плутона! Сможем добраться в любую точку Солнечной системы, и не только! А на Земле удвоим пропускную способность терминалов, переключив все наши трансмиттеры на передачу, вместо того, чтобы половина аппаратов работала, как приемники… Ян, кем были была эта лунная женщина, я ей чертовски признателен. Эта идея…

– Он все еще спит, – сказал Даржек Джин. – Пни его как следует.

Джин пнула Арнольда – от всей души. Тот заморгал и потер ушибленную голень.

– Ничего. Я построю такой трансмиттер и, уверен, он будет работать, как надо.

– Джин, твое семейное счастье – под угрозой, – сказал Даржек. – Очевидно, эта лунная женщина – тоже инженер-электронщик. Сей факт, вкупе с ее естественной красотой, делает ее серьезной соперницей. Сдается мне, у тебя – только одна надежда…

– Какая же?

– Не отказывай ему в десертах. И ему сразу же перестанут сниться подобные сны.

– Но ведь тебе никто не отказывал в десертах! Отчего же тебе приснился точно такой же сон?

– В личной жизни каждого мужчины есть нечто настолько сокровенное…

– Обоих за шкирку отволоку к психоаналитику, – сказала Джин. – Там разберемся, откуда взялись эти сны.

Даржек с наслаждением сунул в рот еще ложку мороженого.

– Ты уверена, что тебе хочется это знать? – вкрадчиво спросил он.