Текст книги "Последний обряд (ЛП)"

Автор книги: Лиза Дероше

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Гейб? – шепчу я. Чувствую его за своей спиной. Затем, подобно туману, образующемуся в сырую ночь, появляется его размытый образ.

– Гейб! – говорю я, громче.

– Я здесь. – Он улыбается, но так и остается в стороне.

Как только наши тела становятся более материальными, я подхожу к нему.

– Я думала, ты … – крепко обхватываю его руками. Затем отстраняюсь и внимательно смотрю на него. – Ты в порядке?

Он стоит неподвижно, руки неподвижны. В его взгляде читается мягкость, но он избегает смотреть в мои глаза.

– Фрэнни, все в порядке.

Я беру его за руку и легонько сжимаю, после чего поворачиваюсь к Люку.

– Он собирается …?

– Он еще не решил.

Я снова поворачиваю голову к Гейбу.

– Не решил? Но он сделает это?

Гейб кивает.

– Думаю, да.

Опять повернувшись к Люку, не могу оторвать взгляд от его лица. Оно такое бледное и мрачное – будто на него свалилась вся тяжесть этого мира и нести ее слишком так тяжело. Из его рта выходят трубки, из носа – провода, подключенные к звуковым и щелкающим машинам.

Все точно так, как я видела в своем сознании после вспышки.

Подхожу к нему и беру его руку в свою. Он неподвижен – только слабое движение, когда его грудь поднимается и опадает со звуком громкого щелканья и сопения респиратора у его постели.

Оглядываю больничную палату: потертые белые стены; жесткие белые простыни; запах спирта и смерти. И шум аппаратуры. Я так хочу, чтобы все замерло. Всего мгновение покоя с Люком, чтобы попрощаться.

Но тут я осознаю, если вдруг все затихнет – значит Люк умер.

– Бабушка сказала, что у Нее есть для Люка работа, если он, конечно, захочет, – обращаюсь к Гейбу.

– Да, мне говорили.

– Ты знаешь, о чем идет речь?

– Он должен быть твоей связующим звеном между Раем и Адом.

Я оторопела.

– Моим связующим..? Ты имеешь в виду Ее связью? Господа?

Не успев поднять на меня глаза, сразу же их опустил, как и в прошлый раз.

– Всемогущий – это и есть Небеса. Тебе поручено «навести мосты».

– В смысле?

– Ты, как посредник. Тебе предстоит договориться об условиях перемирия. – Он слегка улыбается. – Ты получаешь то, чего всегда хотела. В конечном итоге – ты дипломат.

– Между Раем и Адом, – добавляю я, зная, что это правда.

Гейб кивает.

Я смотрю на Люка, сердце сжимается от боли.

– Но он должен будет умереть, чтобы выполнить эту работу. Я не хочу, чтобы он умирал. Она сказала, что сохранит его смертным, если он решит жить. – Я оглядываюсь на Гейба, по моим щекам текут слезы. – Я так хочу этого для него.

– Я понимаю твои чувства. Он пожертвовал всем. Но, в конечном счете, это его решение.

Я ищу в его бледно-голубых глазах признаки моего Гейба, но он держится на расстоянии. Я протягиваю руку и кладу ее ему на грудь. Пульса нет.

Он не отступает от моего прикосновения. На самом деле, он вообще не двигается. Его глаза сфокусированы на чем-то у меня за спиной.

– Что с тобой случилось?

Впервые, мы встречаемся глазами, и на секунду я вижу его. Я умоляю своими глазами, – мне нужно знать, что все его страдания были по моей вине.

Он качает головой, читая мои мысли.

– Все, что происходит, не твоя вина, Фрэнни. Прекрати возлагать на себя вину за все зло на Земле.

– Пожалуйста, – прошу я.

Он снова опускает глаза.

– Люцифер послал Мэтта и Аарона за мной, – наконец отвечает он. – В моем… ослабленном состоянии, я не мог защитить себя от обоих. Но когда они потащили меня в Бездну, и Аарон оставил меня Магам, Мэтт попытался остановить его … что печально закончилось для него.

– Мэтт пытался защитить тебя? – спрашиваю я, вспоминая, как он напал на Аарона во время битвы.

Он кивает и смотрит на меня из-под длинных белых ресниц.

В горле начинает образовываться ком.

– Теперь ты… другой.

Впервые он действительно смотрит на меня.

– Адский огонь сжег всю мою человечность, но не смог убить тело.

Мое сердце сжимается.

– Это хорошо.

– Это так, – отвечает он с кивком.

– Спасибо, – прошептала я осевшим голосом. – За все.

На одной из машин, подключенных к Люку проводами и трубками, срабатывает сигнал. В палату забегает медсестра, чтобы проверить приспособление, и я жду, что она скажет нам выйти, но все ее внимание приковано к Люку.

– Вот дерьмо, – произносит она, хлопнув по синей кнопке на стене у кровати Люка. Автоматические сообщения из домофона в коридоре, объявляющие «синий код, ICU четыре».

О, Боже! Это происходит.

В течении секунды множество людей забегают в палату, приставляя еще один аппарат напротив него. Я пытаюсь отойти с их пути, но медперсонал разворачивает кровать Люка, не давая мне пройти.

И только тогда я понимаю, – они меня не видят.

Я сажусь на кровать и пытаюсь всей своей сущностью обнять Люка, чувствую руки людей, проходящие сквозь мое тело, когда они пытаются оголить грудь Люка.

Он такой холодный. Я хочу согреть его.

Довольно молодая девушка-врач, со слишком большим количеством макияжа, рыжими волосами и в белом халате, кладет холодные металлические плоские электроды на грудь Люка и выкрикивает: – Разряд!

Я крепче сжимаю его, посылая всю свою силу, и шепчу ему на ухо.

– Не сдавайся, Люк.

Электрический разряд сотрясает его тело, но я держу его так крепко, чувствуя, как он становится еще холоднее.

– Живи, – молю я. – Ты обязан жить!

Я поглаживаю пальцами его лицо вокруг трубок, торчащих из его рта. Кем бы я ни была, но то, что у меня есть сердце – это факт, оно так сильно колотится, готовое выпрыгнуть из груди в любую секунду.

Когда второй разряд бьет его тело, я проталкиваю свою душу в его тело. Тесно прижимаюсь к его сердцу – пытаюсь направить в него каждую частичку моей любви.

Вдруг его сердце начинает биться, отстукивая слабый ритм. Я чувствую, как в нем что-то зашевелилось, похожее на волну энергии – его душа. Я и раньше это чувствовала, но сейчас она ощущается еще ближе, чем когда он был человеком. Его сущность буквально парит надо мной, окрыляя мою душу.

– Есть пульс, – озвучивает голос, и меня наполняет облегчение.

– Люк?

Его темная энергия обволакивает мою в попытке восстановить душу. Прислушиваюсь, пытаясь услышать его мысли, но ничего не слышу. Но потом его голос становится таким ясным, будто он шепчет мне на ухо.

– Ммм… Фрэнни, – стонет он.

И в это мгновение, я чувствую – мощный всплеск, когда его сущность смешивается с моей, заставляя меня забыть все, кроме этого момента – его.

Я обнимаю его изнутри, касаясь каждой частички его тела, и тут наши души сливаются, – как же я хочу, чтобы это длилось вечно. Вокруг нас вспыхивают звезды, мы танцуем, и я едва могу прояснить голову, но подсознательно пытаюсь уговорить его не сдаваться.

– Ради тебя я сделаю все, что угодно.

Как бы ослаблено ни звучали эти слова, но они перевернули мое сердце.

– Пожалуйста, ты так нужен мне, – умоляю я. Переполненная эмоциями, я всхлипываю, совершенно забыв о том, что в этой форме не могу плакать.

– Люк, не умирай. Пожалуйста, борись.

Он становиться сильнее.

– Я больше никогда тебя не оставлю.

Несдерживаемая мука заставляет болеть все мое тело. Я молю, чтобы он жил, отпустил меня и продолжал жить.

Теперь я уже не знаю, кто я такая. Несмотря на то, что сказала бабушка, я даже не уверена, жива я или мертва. Но даже, если я еще не мертва, если Люк сдастся – это попросту убьет меня.

Я представляю, как окутываю его тело своим – я чувствую его так близко. Это, как эйфория. Всем сердцем я мечтаю, чтобы этот момент длился вечно.

Но, только подумав об этом, как он пытается подвигаться телом, а затем застывает. Когда его сущность отрывается от меня, меня пробирает холод.

– Фрэнни. Что… что происходит?

Он в ступоре, но я прерываю его, прежде чем он смог догадаться.

– Не волнуйся ни о чем, тебе нужно поправиться. Мне должен поправиться, Люк.

Но обвести его вокруг пальца не удается. О боже, осматриваясь, он начинает отдаляться от меня.

– Мы… во мне … в моем теле. Фрэнни, что все-таки происходит? Как ты здесь оказалась?

– Люк, остановись! – Мысли выплескивают из меня быстрее, чем я могу подумать. Пытаюсь собраться с мыслями, чтобы не выпустить страх окутавший меня, он не должен почувствовать его. – Тебе нужно сосредоточить всю свою энергию на том, чтобы выжить, – говорю я ему. Я пытаюсь приблизиться к нему, но он снова отдаляется.

– Ты… – его осенило, – мертва. Его сердце накрывает отчаяние, сковывает грудь, не давая возможности вдохнуть.

Я снова делаю попытку прижаться к его сердцу, вливая в него свою жизненную силу.

– Нет! Люк, я не позволю тебе сдаться. Ты не можешь умереть. Не из-за меня. Я не допущу этого. – Неужели он тоже слышит отчаяние в моем голосе, как же его унять?

Его голос у моего уха звучит так мягко, как тихое шуршание листвы.

– Я не буду жить без тебя, Фрэнни. Нет никакого смысла. Ты моя жизнь… моя причина… ты для меня – все.

На какую-то долю секунду его душа сливается с моей и внезапный прилив любви настолько силен, что мы кружимся вместе – я даже не замечаю, когда мы покинули тело Люка.

– Разряд!

Крик за спиной вырывает меня из сна, я очутилась в центре палаты. Доктор еще раз прикладывает дефибриллятор к груди Люка и его тело сотрясает разряд.

– Все в порядке, Фрэнни. Я с тобой.

Голос Люка выводит меня из ступора. Его душа приближается к моей, мы плывем, крепко ухватившись друг за друга.

А потом тишина. Он исчез.

Тело Люка неподвижно на кровати, медсестра не оставляет попытки заставить его сердце заработать. Я погружаюсь в его тело в поисках души, он должен жить.

Но это ничто иное – как пустая оболочка.

Его больше нет.

Глава 26

Ослепляющее сияние

Люк

В недоумении смотрю на дверь пред собой.

Лимб. (Лимб (лат. limbus – рубеж, край, предел) – термин, использовавшийся в средневековом католическом богословии и обозначавший состояние или место пребывания не попавших в рай душ, не являющееся адом или чистилищем. – прим. пер.)

В одно мгновение я был с Фрэнни, а в другое – стою здесь.

К слову о жестком пробуждении.

Меня охватывает дрожь, и отчасти это из-за отсутствия Фрэнни. Делаю глубокий вдох, несмотря на то, что мне теперь не надо дышать, и толкаю двойную дверь.

Лимб не изменился. Оглядываю бесконечную комнату, низкий потолок с рядами светильников, бросающих свет на множество душ, блуждающих в ожидании своей участи. За дверями расположен тяжелый деревянный стол с разбросанной разнообразной периодикой на его гладкой, темной поверхности. На карточке, стоящей на столе, кто-то от руки написал: «Возьми номер и жди». Приятной вечности!

Мысль о том, что я не проведу вечность с Фрэнни, доставляет мне нестерпимую боль где-то глубоко в груди, именно там, где должно быть мое сердце. Упираюсь руками об стол и тяжело дышу, когда меня накрывает волна отчаяния. Потому что, реальность такова, что я никогда не принадлежал ей. И я действительно не настолько хорош, чтобы принадлежать Небесам.

Собравшись с духом, я поднимаю голову и вытаскиваю выступающий из диспенсера язычок зеленой бумаги:

64,893,394,563,194,666,666

Я воспринимаю это как плохой знак.

Взглянув на табло над столом, я вижу: «Сейчас обслуживается номер 64,893,394,563,194,109,516».

Что ж, придется подождать.

Тяжело вздохнув, я усаживаюсь на один из множества черных пластиковых стульев.

Рядом со мной, душа цвета латте с оттенком мха, болтающая со своим соседом, дымчато-серой душой с горчичными прожилками, о ее планах дать брату кусочек своего ума, когда она попадет на Небеса. Я не собираюсь «лопать ее пузырь», говоря ей, что лучшее, на что она может надеяться от Михаила – это Чистилище. Есть причина, по которой они не публикуют статистику. Это вызовет бунт. (Архангел Михаил, Архистратиг Михаил – ангел, упоминаемый по имени в ряде библейских книг. Святой Архангел Михаил – главный архангел, являющийся одним из самых почитаемых Архангелов в таких религиях, как христианство, иудаизм и ислам. В православии его называют Архистратигом, что означает глава святого воинства Ангелов и Архангелов; Чистилище, согласно католическому вероучению, – состояние, в котором пребывают души людей, которые умерли в мире с Богом, но нуждаются в очищении от последствий совершённых при жизни грехов – прим. ред.)

Я чувствую, как мимо меня проносится некий энергетический вихрь. Журналы на столе трепещут, и половина из них падает на пол. А затем я улавливаю слабый запах смородины и гвоздики. Боль в груди усиливается, и все, что я вижу, это лицо Френни. Я опускаю голову в руки.

Мы были так близко.

Но дело сделано. Я здесь.

Я нервно вздыхаю, и в этот момент раздается звук из монитора, сигнализируя о том, что они готовы принять следующего счастливчика.

– 64,893,394,563,194,666,666, – раздается из динамика.

Смотрю на свой номер и слышу несколько выкриков из толпы. Лиловая душа с охристыми прожилками в конце моего ряда извергает вереницу ругательств относительно влезшего вне очереди какого-то мудака.

Я ловлю его, когда он проносится мимо.

– Я хотел бы отметить, что Вы не помогаете своему делу, – пробормотал я.

– Пошел ты! Они только что перескочили мой номер! Я был рядом!

«Тебя и еще около пятисот тысяч других бедных душ», думаю я про себя, глядя на свой номер.

– Номер 64,893,394,563,194,666,666, пожалуйста, проследуйте к двери номер один, – андрогинный, монотонный голос, кажется, звучит отовсюду.

Когда причудливо вырезанная деревянная дверь с большим, золотым номером 1 материализуется возле стола, обозленная лилово-охристая душа не колеблясь бросается через нее, бормоча: – Это моя проклятая очередь.

Я следую за ним и вижу, что рядом с огромным столом из красного дерева стоит Михаил. Он поднял одну темную бровь и указал пальцем на душу. И пуф. Душа исчезла, оставив на своем месте едва уловимый намек на серу.

– Люблю, когда они сами облегчают мне задачу. – Медленная ухмылка появляется на его губах, когда голубые глаза Михаила обращаются ко мне. – У меня самое странное чувство дежа вю, – говорит он, погладив свою черную бородку.

– Почему я здесь? – устало спрашиваю я, обходя бесконечные книжные полки, и усаживаюсь в одно из бежевых кожаных кресел перед его столом.

Он располагается в своем кресле.

– Ты еще спрашиваешь? Я всегда сомневался в твоем интеллекте.

Я выдерживаю его взгляд. – Я думал, что помечен для Небес.

– Ты же не мог на самом деле думать, что все будет настолько легко, – холодная усмешка появляется на его лице. – Контроль качества очень важен. Мы же не можем пускать на Небеса всех подряд.

Я вздыхаю, смиряясь. Оказывается, Небесные заключают контракты только с самыми прилежными претендентами.

– Прекрасно. Делай то, что должен.

– Я ничего делать не собираюсь. – Он внимательно смотрит на меня, копается в моей голове, пока я перевариваю сказанное им.

Все предельно ясно. Он ничего не собирается делать. Он просто позволит мне гнить в Лимбе бесконечно. Он не может отправить меня в Бездну, но, по-видимому, не должен впускать меня и на Небеса.

Он поглаживает свою бородку.

– Возможно, ты умнее, чем я думал. Уверен, ты знаешь, что это к лучшему, Люцифер. Загляни в свою душу… – на его темном лице появляется ухмылка, – … если конечно она у тебя есть. Ты действительно думал, что когда-нибудь сможешь принадлежать Небесам? У нее есть цель, а ты должен понять, что будешь только мешать … отвлекать.

Во мне вспыхивает страх. Его глаза, наполненные достаточной алчностью, способной соперничать с любым корыстролюбцем в Аду, заставляют меня бояться за Фрэнни.

– Какие у тебя планы на нее?

– Всемогущий…

Я наклоняюсь вперед.

– Нет. Ты. Какие у тебя планы на нее?

– Это не…

Он резко останавливается, когда словно вихрь что-то проносится мимо нас. На этот раз запах смородины и гвоздики безошибочен. Я подскакиваю с кресла и поворачиваюсь к двери, но голос идет с другой стороны комнаты, возле очага пылающего камина.

– Это неправильно. Ты не можешь отправить его в Ад. Он помечен для Небес.

Отхожу от стола и поворачиваюсь к Михаилу и ее голосу. Взгляд медленно, словно тень проходит над темными чертами Михаила и останавливается на Фрэнни.

– Я не собирался отправлять его в Ад… пока. И ты не в том положении, чтобы говорить мне, что происходит в Лимбе.

Он пытается выглядеть непринужденным, стараясь не дать агрессии проявиться в его голосе или во взгляде. Но она присутствует.

Фрэнни медленно качает головой.

– Вот тут ты как раз и ошибаешься. Я в состоянии делать все, как считаю правильным. Собственно говоря, такова моя позиция.

Я смотрю на нее разинув рот. Знаю это глупо, но не могу с этим ничего поделать. Она невероятна. Она стоит непоколебимо перед Михаилом, ее светлые волосы мерцают в Небесном сиянии. Есть и красное Адское пламя, потрескивающее на ее коже в ее ярости, запах озона, пронизанный здоровой дозой серы. Но ее красивые сапфировые глаза не изменились: окна в ее душу. И глаза, и душа, все еще отчетливо человеческие.

Богиня трех миров.

Сила излучается от нее волнами, как небесными, так и адскими, давя на меня, как будто она имеет физический вес. Я опускаюсь на колени и склоняю голову. Просто мне кажется правильным, что я должен.

– Какого черта ты делаешь? – спрашивает она, раздраженно.

Поднимаю глаза и не могу перестать улыбаться от вида ее нахмуренного ангельского лица.

Но когда она переносит эту хмурость на Михаила, я вижу, как он отшатывается от нее.

– Он идет со мной, – объявляет она. – У нас есть для него работа.

Она нетерпеливо поднимает меня на ноги. При ее прикосновении электрический импульс пробирается сквозь мою сущность, и я чувствую свой скачок напряжения.

И снова я чувствую желание преклонить колени. Я опускаю глаза.

– Пожалуйста, Люк, это всего лишь я, – шепчет она. Когда я, наконец, смотрю на нее, одна золотая слеза скатывается по ее щеке.

Теперь, когда я смотрю ей в глаза, то не могу остановиться. Ее душа кружится, переливчато-белая, и я теряю себя в ней. Она наклоняется, чтобы поцеловать меня. Когда наши губы встречаются, прилив ее искрометной силы пронзает меня, поглощает меня. Наши души сливаются, пока мы не становимся едины.

Фрэнни

Моя сила пронзает нас обоих, и я чувствую всплеск в Люке. Наши души сливаются, становятся единым, когда мы целуемся, и когда мы, наконец, прерываем поцелуй, он начинает изменяться. Белая молния потрескивает сквозь него, пока он не начинает светиться. Я наблюдаю, как татуировка змеи на его правой руке трансформируется в гигантскую пару крыльев, которые тянутся через плечи и через спину.

– Что за работа? – прерывает Михаил.

Я смотрю в глаза Люка на мгновение, прежде чем повернуться к Михаилу.

– Взаимодействие с Адом. Назначен самой Всевышней.

Брови Михаила взлетают вверх, и я не уверена, что это из-за работы Люка, или потому что я использовала «ее», упоминая Всевышнего. Но я никогда не смогу увидеть бога в какой-либо другом обличии.

– И как это будет работать? – Люк смотрит вниз на свою белую сущность. – Он …, – его глаза устремляются ко мне, а затем он отводит взгляд, – или Она отправляет меня обратно в Ад?

Я улыбаюсь.

– Вообще-то, нет. По крайней мере, не так, как ты думаешь. – Я тянусь к его лицу и поднимаю подбородок, заставляя его смотреть на меня. – Но я хочу, чтобы ты вернулся в свое тело.

– Я не могу. Оно мне не нужно без тебя.

– Я хочу, чтобы ты жил, Люк.

Его лицо каменеет, и он, наконец, смотрит мне в глаза.

– Это мой выбор?

На этот раз я не могу смотреть ему в глаза.

– Да.

– Тогда выбор сделан. – Его лицо напряжено, но посмотрев мне в глаза, оно смягчается. Он поднимает руку, чтобы коснуться моей щеки. – Я обещал, что никогда не покину тебя, так что…

Михаил прочищает горло, но я не отрываю глаз от Люка.

– Это действительно то, чего ты хочешь?

Легкая улыбка изгибает его идеальные губы.

Я чувствую радость, впервые за долгое время. Я обращаюсь к Михаилу:

– До свидания, – говорю я ему, а затем целую Люка, закрываю глаза и сосредотачиваюсь.

– Ух ты, – слышу его голос, и хихикаю, но потом мне становится нехорошо.

И в следующее мгновение, я обвилась вокруг его тела на больничной койке. У него из горла все еще торчат трубки, но все аппараты отключены.

Доктор смотрит на часы на стене реанимации.

– Время смерти, 6:30, – говорит она, когда медсестра начинает натягивать простыню на лицо Люка.

Он громко вскрикивает; дыхание свистящее и рваное. Он резко втягивает воздух, его дыхание пока еще затруднено.

Медсестра вскрикивает и роняет простыню, когда доктор бросается в сторону кровати.

– Черт возьми!

Люк кашляет и начинает хвататься за трубку, торчащую изо рта. Доктор быстро срывает ленту с его лица и выдергивает трубку.

Он открывает глаза.

– Привет.

Слово дается тяжело, но достаточно громко, чтобы врач, который наклоняется над ним, проверяя его зрачки, услышал его.

– Черт возьми, – снова произносит она.

Глава 27

Последний обряд

Фрэнни

Я ни разу не была на кладбище. Я проезжала мимо него, но зайти не осмеливалась. После смерти Мэтта мне снились яркие сны о том, как он вылезает из могилы и кричит во всеуслышание, что это я виновата в его смерти. Мама знала, что я травмирована и не заставила меня идти, когда мы похоронили бабушку.

Но теперь я здесь.

Простой серый надгробный камень имеет эпитафию в изогнутых линиях:

Я ДУМАЮ О ТЕБЕ, КАК О НАБЛЮДАЮЩЕМ С НЕБЕС, СКВОЗЬ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ,

ИЗ МЕСТА, КУДА МЫ КОГДА-НИБУДЬ ПОПАДЕМ

Слева имя – Вивиан Элейн Шанахан и ее даты. На другой стороне камня – свежая надпись. Эдвин Шанахан. Под его именем дата его рождения, а затем дата, когда все изменилось навсегда.

Отец Махони говорит что-то о том, что дедушка был овцой в божьем стаде и ему уготована вечная жизнь на Небесах. Но я не слушаю его. Я пытаюсь вспомнить, что произошло. Все так туманно, приходит только в нечетких изображениях. Люцифер… ангелы.

Я тяжело дышу, когда отец Махони заканчивает свою речь. Мои родители и сестры кладут цветы в гроб дедушки. Я разворачиваюсь и иду в сторону небольшой группы деревьев возле дороги. Люк берет меня за руку и идет со мной в ногу.

Я прислоняюсь к дубу и Люк заключает меня в объятия. Он целует меня в лоб и это лучше любых слов. Единственное, что помогает мне пройти через это, это то, что я действительно верю, что дедушка на Небесах. И я также искренне верю, что он с бабушкой, которая одновременно и Бог и настоящая бабушка.

– Ты права.

Мое сердце подскакивает от звука голоса Гейба. Он выходит из-за дерева весь в белом, его платиновые волосы вьются вокруг его лица. У меня перехватывает дыхание.

– Он счастлив, Фрэнни.

Я обещала себе, что не буду плакать. Дедушка расстроился бы, увидев меня в таком состоянии. Но при виде Гейба и его слов подтверждения, что дедушка в порядке, слезы скользят по моим щекам.

Люк сжимает мою руку и опускает голову, чтобы поймать мой взгляд.

– Я буду с твоей семьей. – Он выгибает брови, ожидая моего согласия.

Я киваю, и он отходит, на мгновение, удерживая мой взгляд, затем разворачивается и возвращается к моей семье на могилу дедушки.

Гейб поднимает руку и вытирает слезу прохладными пальцами.

– Тебя окружают хорошие и заботливые люди, – говорит он, наблюдая как Люк подходит к отцу и кладет руку ему на плечо.

– Гейб, мне так…

Он останавливает меня, приложив палец к моим губам, затем наклоняется вперед, окутывая меня ощущением чистого зимнего солнца.

– Все так, как должно быть, – говорит он, мне на ухо. – Я… – Я жду продолжения, борясь со слезами. – Я просто хотел попрощаться.

Мой голос хрипит от кома в горле.

– Я увижу тебя снова?

Он выпрямляется и смотрит на меня грустными глазами.

– Нет. Но я всегда буду служить тебе.

Слезы продолжают катиться, когда он целует меня в щеку, а затем исчезает.

Глава 28

Сделка с дьяволом

Фрэнни

Райли сидит скрестив ноги на кровати позади меня, заплетая мои волосы.

– Ты должна посещать занятия в сообществе, – говорит она. – Просто для начала.

– Думаю, что я просто возьму отпуск на год, – отвечаю я. – Калифорнийский университет отложил мое поступление, так что …

Так что мне просто нужно выяснить, что будет дальше… что мне делать и смогу ли я когда-нибудь вернуть свою жизнь обратно.

Я слышу ее вздох.

– Не откладывай поступление, Фи. Ты предназначена для великих дел.

Если бы ты только знала.

– Не буду. – Надеюсь. – Как там Тревор?

Мое сердце сжимается. За те несколько недель, что я была дома, я так и не смогла набраться смелости и увидеться с семьей Тэйлор.

– Он в порядке. Несколько недель назад вернулся к учебе.

– Выпускной год, – говорю я, вспоминая, как все изменилось для меня, когда Люк вошел в дверь класса английского языка мистера Снайдера.

– Да. – Она переползает по кровати и садится передо мной. – Ты скучаешь по старшей школе?

Я вспоминаю Тэйлор, как она, Райли, и я были беззаботны и веселились. Тогда все было так просто.

– Да.

Раздается стук в дверь и на пороге появляется Люк.

– Привет, Райли, – говорит он.

Она соскальзывает с кровати.

– Привет, Люк.

– Не уходи, – говорю я ей, когда она наклоняется, чтобы схватить сумку с пола.

– Прости, Фрэн. Я обещала Тревору зайти к нему. – Она стреляет в меня улыбкой Тэйлор. – И к тому же, ты в хороших руках.

Я поднимаюсь с кровати и обнимаю ее.

– Поговорим завтра? – Я чувствую себя немного отчаявшейся, говоря это, но часть меня отчаянно пытается удержать эту маленькую частичку моей старой жизни.

Она улыбается и сжимает меня еще сильнее.

– Я напишу тебе, когда вернусь домой. Мне нужно кое-что для школы. Может, сходим по магазинам.

– Хорошо. – Обычно я ненавижу ходить по магазинам, но есть что-то утешительное от мысли о том, чтобы болтаться в торговом центре с Райли. Шаг к нормальной жизни.

Райли проходит мимо Люка по пути к двери.

– Будь с ней мил, – говорит она.

– Всегда, – отвечает он с улыбкой.

Когда дверь за Райли закрывается, я подхожу к Люку и толкаю его на кровать. Он падает на спину, и я забираюсь на него сверху.

– Ты слышал ее. Будь со мной милым.

Блеск в его глазах сводит меня с ума.

– Твои желания для меня закон.

Его руки нежно поглаживают мои живот, когда я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать. Затем отстраняюсь и смотрю в его обсидиановые глаза.

– Ты действительно думаешь, что я смогу сделать это?

Сердце замирает от вида его очаровательной улыбки.

– Я абсолютно уверен.

Я выпрямляюсь и смотрю на него, внутри все сжимается.

– Они не послушают меня. Даже, если бы и послушали, то я даже не представляю, что сказать.

– Когда придет время, ты все поймешь.

Паника сковывает мою грудь. Мне кажется, он слишком сильно верит в меня.

Дверь распахивается, и я спрыгиваю с Люка. На пороге стоит отец с хмурым выражением лица.

– Положение в доме не настолько изменились, чтобы ты нарушала правила, юная леди. – Он пристально смотрит на меня и стучит в дверь костяшками пальцев. – Дверь открыта.

Люк поднимается с кровати, я беру его за руку, мое лицо пылает румянцем.

– Мне восемнадцать, папа. К тому же, я отвечаю за … кое-что.

Как бы он ни старался, папа не может сдержать хмурого взгляда, но все же на губах проскакивает ухмылка, когда он наклоняется к дверному проему. На короткий миг вспыхивают его крылья, как напоминание нам о его новых обязанностях в качестве моего ангела-хранителя.

– Может и так, но ты по-прежнему моя дочь. – Он посылает Люку взгляд отеческого ужаса. – Руки прочь, мальчик-демон.

Я усмехнулась отцу.

– Он не «мальчик-демон». Он моя Левая Рука. – Я прижалась к Люку. – Ты не можешь спорить с Богом.

Папа вскинул бровь.

– Ладно, но при условии, что он держит свои шаловливые ручонки при себе.

Я отошла от Люка и плюхнулась на кровать.

– Что ж, я все еще не уверена, что действительно понимаю, что должна делать.

– Как я вижу, кто-то должен собрать все кусочки воедино и выяснить как все это будет работает.

Мое лицо перекосило, от чего папа рассмеялся.

– Не смешно! Я даже не представляю, что должна делать, но как бы там ни было, ты ведь знаешь, что я напортачу.

– Тебя окружает много людей, которые тебя поддерживают Фрэнни. Вместе мы во всем разберемся, – сказал Люк, сев рядом со мной на кровать.

Как по сигналу, Мэгги прошла мимо моей двери, заглядывая внутрь. Папа схватил ее и сжал под мышкой. Она попыталась вырваться, но затем расслабилась и выжидательно посмотрела на меня.

Я вздохнула.

– Но…

– Ты уже много добилась, Фрэнни, – сказал Люк, проводя по моей щеке кончиками пальцев. – Тебе просто нужно установить связь со своей силой и…

– Распространять любовь, – вмешалась Грейс.

Я подняла глаза и обнаружила ее зажатой под второй папиной рукой. То как она смотрела на меня все еще немного пугало, но, по крайней мере, теперь я понимала почему.

– Распространять любовь, – скептически повторила я. – Как это поможет преодолеть пропасть между Раем и Адом?

– Верь, Фрэнни, – сказала Грейс, и я тут же подумала о Фэйт. В животе все скрутилось в свинцовый узел, когда я подумала о тех кого потеряла. Фэйт, Тэйлор, дедушка… и Мэтт.

– Мэтт… – Я взглянула на папу. – С ним все будет хорошо?

– Он в безопасности. Как только он искупит свои грехи, Всевышняя согласилась, чтобы он присоединился к Григори. Он даже может оказывать помощь тебе, но его полномочия ограничены.

Из ниоткуда, я ощутила тягу. Теперь это ощущение более знакомо. В первый раз, когда я почувствовала щекотание в груди, я решила, что у меня расстройство желудка. Но сейчас я знаю, что это. И знаю, что должна делать.

– Кстати о Ней… – Я прыгнула в руки ничего не подозревающего Люка, так, что он еле успел среагировать, но все же я чуть не полетела на пол. – Пока, папочка! – Сказав это, я закрыла глаза. Я подумала о том, куда мне нужно отправиться и тут же ощутила тошнотворное чувство укачивания. Я услышала, как Люк застонал.

– Это так отличается от фазирования. Я продолжу тешить себя мыслью, что преодолею эту болезнь, – проговорил он сквозь стиснутые зубы.

Натиск прекратился, и я открыла глаза. Я схватила Люка и сильнее прижала к себе, ощутив, что он отпустил меня, внезапно испугавшись снова потерять его.

Он провел пальцами по моей скуле, и я увидела как отражается на нем мой свет.

– К этому… – проговорил он, – надо будет привыкнуть.

Я переплела свои пальцы с его.

– Это лишь я, Люк.

В его взгляд полон благоговения.

– Я всегда знал, что ты слишком хороша для меня.

Я толкнула его.

– Хватит смотреть на меня словно я какой-то бог!

– Но это так.

– Нет!

– Ну, ты определенно нечто, – ответил он, обвив меня рукой.

Я прижалась к нему всем телом, жаждя, чтобы он смотрел на меня как раньше – с той же нежностью и любовью. Закрыв глаза, я закружила нас по кругу.

Когда я открыла глаза, Люк смотрел на меня, и грешная улыбка засветилась на ангельских губах.

– Что ж, это открывает совершенно новый мир возможностей, – хрипло сказал он, а глаза его сияли.

Я поцеловала его, и от пробежавшего между нами электрического заряда мое сердце забилось сильнее.

– Значит, ты переживешь эту хреновину под названием «слишком хороша для меня»? – произнесла я, когда мы оторвались друг от друга.