Текст книги "Правдивая история про девочку Эмили и ее хвост"

Автор книги: Лиз Кесслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава шестая

– Шона, нам надо немедленно уходить отсюда! – Дрожащими пальцами я схватила ее за руку.

– А ты разве не хочешь…

– Нам надо убираться!

– Но что случилось?

– Не знаю. Но что-то не так. Пожалуйста, Шона! Она вгляделась мне в лицо, и в глазах ее промелькнул страх, а может, она просто поняла, чтоя сейчас ощущаю.

– Пойдем, – проговорила она.

Мы молча выбрались в коридор. Теперь я мчалась впереди, а Шона поспевала следом. Я была в таком ужасе, что с ходу проскочила разбитый иллюминатор и почти доплыла до противоположного конца корабля. Я уже развернулась, чтобы плыть обратно, как вдруг Шона схватила меня за плечо.

– Смотри! – Она указывала на пол.

– Что?

– Ты что, не видишь?

Я заставила себя приглядеться – одна доска, длинная и широкая, была явно новее остальных. Блестящая, с ручкой, напоминающей по форме огромные клещи. Шона тут же потянула за ручку.

– Помоги мне.

– Шона, у меня, правда, какое-то ужасное чувство от всего этого. Я должна…

– Мы быстренько. Только поглядим и сразу же уйдем. Ну пожалуйста! Я обещаю.

Я ухватилась за ручку и тоже принялась тащить, энергично помогая себя хвостом. В следующее мгновение дверца приоткрылась, и из образовавшейся щели вырвалась стайка сверкающих серебром рыб, тут же растворившихся в сумрачной дымке коридора.

Перевернувшись вниз головой, Шона заглянула в щель, помахивая хвостом у меня перед носом.

– Чего там? – спросила я нетерпеливо.

– Ход! – Вернувшись в нормальное положение, она схватила меня за руку. – Пошли, посмотрим!

– Но ты же сказала, мы сразу уйдем…

– Всего пять минут! – И она скользнула в дыру.

Как только мы оказались в туннеле, золотое сияние погасло; лишь кое-где сквозь трещины в потолке пробивались тоненькие лучики света. Приходилось искать дорогу на ощупь – честно говоря, не самое приятное занятие. Вдоль стен вились какие-то скользкие упругие существа. Я старалась не задумываться о том, кто они такие. Изредка мимо проплывала какая-нибудь рыба-одиночка. Тишина начинала давить, и страх мой постепенно рос. Какмама могла это увидеть? Каким образом?!

– Смотри! – раздался прямо передо мной голос Шоны.

Я вгляделась в темноту. Дорогу нам преграждала дверь; с виду новехонькая.

– Заперто, – заметила Шона, подергав ручку. – Давай-ка…

Неожиданно из темноты прямо мне в лицо выскочила огромная светящаяся рыбина с разинутой пастью. Взвизгнув, я вцепилась Шоне в руку.

– Я ухожу!

Позабыв обо всём на свете – парадном зале, скользких стенах туннеля, потайной дверце, – я кинулась к выходу. Только бы выбраться отсюда!

Мы сидели на Радужных Камнях, у самой кромки воды, так, чтобы не заметили с берега. Вода ласково плескалась о камни. Шонин хвост тускло поблескивал в предзакатном свете. Мой снова исчез; окоченевшие ноги я растерла курткой. Шона не могла отвести от них глаз; очевидно, таинственное превращение произвело на нее не меньшее впечатление, чем некогда на меня саму.

Первой нарушила молчание Шона.

– Ты не хочешь объяснить, что произошло? – поинтересовалась она.

– Когда?

– Там, на корабле.

Бросив камушек в воду, я задумчиво смотрела, как расходятся от него круги.

– Не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Да нет же, правда, не могу! Я и сама не очень понимаю, в чём дело.

Шона помолчала.

– Может быть, ты мне просто не доверяешь, – сказала она наконец. – Я понимаю. Я ведь, как-никак, не твоя лучшая подруга.

– У меня нет лучшей подруги.

– И у меня тоже… – Шона улыбнулась, смущенно шлепнула хвостом по камням, и мы снова замолчали.

– Дело не в том, что я тебе не доверяю, – вновь заговорила я. – Я очень даже доверяю. Просто… ты можешь подумать, что я сошла с ума.

– Еще чего! Если не считать того, что ты наполовину человек, а наполовину русалка, которая выбирается поиграть только по ночам, ты самая нормальная девчонка из всех, кого я встречала за всю свою жизнь!

Я улыбнулась с благодарностью.

– Ну, говори же. Я пойму.

И я заговорила. Я рассказала ей обо всём: о бассейне и Ясновидящей Милли, о мамином сне и о том, что корабль оказался точь-в-точь таким, каким она его описала. Рассказала даже про мистера Бистона, которого видела по пути домой тогда, в первую ночь. Потому что, начав говорить, я уже не могла остановиться.

И вот, наконец, я замолчала. Шона таращилась на меня во все глаза.

– Ты чего?

Она смущенно отвела взгляд.

– Ну, говори же!

– Не скажу, потому что ты можешь обидеться, как в прошлый раз.

– О чём ты? Ты что, что-то знаешь? Послушай, ты просто обязана мне рассказать!

–  Навернякая ничего не знаю… – Шона покачала головой.

– Всё равно, скажи то, что знаешь.

– Помнишь, когда мы только познакомились, мне сначала показалось, будто я уже где-то слышала твою фамилию?

– Ты потом сказала, что перепутала.

– Да. Но, кажется, я была права.

– Ты слышала ее раньше?

Шона кивнула.

– Кажется, да.

– Но где?

– В школе.

– В школе?!

– По-моему, я видела твое имя в учебнике. Но непонятно было – то ли это правда, то ли просто очередное морское предание. Мы это проходили по истории.

–  Чтопроходили?

Шона замялась.

– Незаконные браки.

– Незаконные… То есть…

– Между морским народом и людьми.

Я силилась вникнуть в ее слова. О чём она говорит? Что имеет в виду? Что мои родители…

– В школьной библиотеке наверняка про это что-нибудь есть. Поплыли? – Шона соскользнула в воду.

– Я думала, уроки уже закончились.

– По вечерам в школе работает библиотечный кружок. Поплыли скорей, думаю, мы там обязательно что-нибудь отыщем.

Я плюхнулась в воду вслед за Шоной, и мы помчались к школе. В голове моей творилось что-то невообразимое – все мысли спутались в один клубок, как старые рыбачьи сети.

И снова – сквозь проход в скале, по темным туннелям и переходам, через пещеры и закоулки – мы оказались на школьном дворе. Кроме нас там не было ни души.

– Нам сюда.

Шона показала на каменное строение, стоящее чуть в стороне. Оно, словно гигантская раковина, завивалось спиралью, и снизу доверху было испещрено многочисленными отверстиями и трещинами. Мы проникли внутрь через широкую расщелину и поплыли по плавно закручивающимся переходам, пока не оказались в круглой комнате с шероховатыми стенами. Несколько морских мальчишек и девчонок словно на стульях сидели на мягких губках перед свисающими с потолка длинными листами чего-то, отдаленно напоминающего бумагу. Ребята то скручивали, то раскручивали эти листы, внимательно разглядывая их и поворачивая головы то в одну, то в другую сторону.

– Что это они делают? – спросила я шепотом.

Шона бросила на меня изумленный взгляд.

– Читают! А ты как думала?

Я растерянно пожала плечами.

– А где же книжки?

– Со свитками работать удобнее. Пошли вон туда, там все записи.

Шона утянула меня в противоположный конец комнаты, чуть ли не к самому потолку. Мы стали рассматривать названия на футлярах аккуратно скрученных свитков: «Кораблекрушения», «Рыбаки», «Сокровища»…

– Вот, «Сирены». – Шона потянула на себя толстый свиток. – Помоги-ка.

Мы вытащили свиток, подвесили его к крючкам на потолке и принялись крутить деревянные ручки, проглядывая факты, цифры и события. Истории о сиренах, прекрасным пением заманивавших рыбаков в океан; о рыбаках, сошедших с ума от любви и бросившихся в морские волны в поисках своей таинственной возлюбленной; о русалках, заслуживших славу и богатство за то, что из-за их пения затонуло то или иное судно. Мы внимательно прочитали весь свиток, но не обнаружили ничего о незаконных браках.

– Так мы ничего не найдем, – разочарованно сказала я. – Мы даже не знаем, что ищем.

Шона же продолжала кружить около свитков.

– Должно же быть хоть что-нибудь, – бормотала она.

– А почему это, вообще, незаконно? Почему люди не могут жениться на ком захотят?

– Нептун этого страшно не любит, просто в бешенство приходит. Ходят слухи, это всё из-за того, что когда-то он сам женился на человеческой женщине, а потом она его бросила.

– Так Нептун женат? – я подплыла к Шоне поближе.

– У него целая куча жен и сотни детей. Но эта была самая любимая. Он так и не простил ее, а вместе с ней – и всех остальных людей тоже.

– Шона Плавнишёлк, что ты здесь делаешь? – раздался у нас за спиной знакомый голос.

Мы резко обернулись – к нам приближалась учительница по истории!

– Ой, миссис Крутохвост, мы просто… я….

– Шона помогает мне делать уроки, – я простодушно улыбнулась.

– Какие еще уроки? – подозрительно сощурилась миссис Крутохвост.

– Мне их задали в моей школе в… в….

– В Шеллоупуле, – быстро вставила Шона. – Моя сестра оттуда.

– Нам задали написать доклад о незаконных браках, – выпалила я. Мне вдруг пришло в голову, что учительница может нам помочь. Ведь Шона слышала мою фамилию на уроке истории. – А Шона сказала, что она это уже проходила.

Миссис Крутохвост уселась на губчатое сиденье и жестом велела нам сесть рядом.

– Что именно тебя интересует?

Я бросила вопросительный взгляд на Шону. А правда, чтоменя интересует? Чтоя хочу знать? И хочу ли?

– Эмили пишет про Корабельную бухту, – пояснила Шона. – Она хотела выяснить, не случалось ли здесь подобных происшествий.

– Одно точно было, – ответила миссис Крутохвост, поправляя прическу. – Довольно известный случай. Помнишь, Шона? Мы говорили о нём в прошлой четверти. Или ты как обычно проболтала весь урок?

– А не могли бы вы рассказать? – попросила я.

– Конечно, – миссис Крутохвост важно кивнула.

Я замерла на своей губке, боясь пошевельнуться.

– Так сложилось, что некая группа людей узнала о морском народе, – начала учительница. – Неподалеку отсюда проходили лодочные гонки, и несколько лодок сбились с курса, а потом перевернулись. Тритоны обнаружили эти лодки и помогли командам спастись, после чего, естественно, пришлось стереть людям память. – Она выдержала эффектную паузу. – Но одну девушку упустили.

– И?..

– И она ничего не забыла. Пошли слухи – как среди морского народа, так и среди землян. Тритоны начали встречаться с людьми, которых спасли. В какой-то момент они даже хотели уехать на необитаемый остров и жить там все вместе. Говорят, что действительно существует такой остров, где дружно живут земной и морской народы.

– Правда?! – ахнула Шона.

– Повторяю: это всего лишь слухи. Лично я ни минуты не сомневаюсь в том, что это чистейшей воды вымысел. Но, так или иначе, люди и морской народ продолжали встречаться. Представьте себе, как разгневался Нептун, когда узнал об этом!

– И что же было дальше? – спросила я.

– Море штормило целую неделю. Нептун заявил, что если кого-то из морского народа уличат в подобных встречах, его до конца жизни упрячут в тюрьму. Он даже специально объездил все моря, чтобы заявить об этом.

– А для Нептуна это большая редкость, – вставила Шона. – Он почти всё время безвылазно проводит у себя во дворце, и только изредка отправляется отдыхать в дальние края или посещает другие свои замки. Правда, миссис Крутохвост?

– Верно, Шона.

– И он прибыл в Корабельную бухту?

– Именно.

Шона аж подскочила на своей губке.

– А вы его видели?

Миссис Крутохвост кивнула.

– И какой он?

– Гневный, шумный, с ног до головы увешан золотыми побрякушками, но по-своему очень обаятельный.

– Хлестко! – Шона смотрела на миссис Крутохвост с нескрываемым восторгом.

– Подготовка к его визиту длилась несколько недель, – продолжила та. – Как вы знаете, Нептун ужасно обижается, если его не осыпают всевозможными подарками и роскошными драгоценностями. Наши тритоны ежедневно обшаривали подводные скалы на несколько миль вокруг в поисках драгоценных камней. В результате мы преподнесли ему новый скипетр.

– Ему понравилось?

– Очень. В благодарность он подарил городу одного из своих дельфинов.

– А встречи между людьми и тритонами? – спросила я. – Они прекратились?

– К сожалению, нет. Они продолжали встречаться тайком. Уж не знаю, мучила их совесть или нет… Ослушаться самого Нептуна!

– А браки… – у меня перехватило дыхание.

– Да, был тут один тритон. Поэт по имени Джейк. Он женился на человеческой женщине, на Радужных Камнях.

Что-то всплывало со дна моей памяти, какие-то мысли, легкие и стремительные, словно пузырьки воздуха, которые я никак не могла ухватить.

– А как была его фамилия? – напряженным голосом спросила Шона, глядя куда-то в сторону.

Миссис Крутохвост снова поправила прическу и наморщила лоб, вспоминая:

– Вирлстенд? Вичмэп? Висплэч? Нет, не помню…

Я опустила голову и крепко зажмурилась.

– Может быть, Виндснэп?

– Виндснэп! Да, очень может быть.

Пузырьки превратились в камни, ставшие у меня поперек горла.

– У них даже родилась дочь, – сообщила учительница – Тут-то их и поймали.

– А когда это случилось? – с трудом выдавила я.

– Сейчас скажу… Лет двенадцать-тринадцать назад.

Я кивнула, не смея произнести ни слова.

– Вот так они себя и выдали. Глупая женщина притащила ребенка на Радужные Камни, и тут-то мы этого тритона и отловили.

– Отловили? А куда вы его дели? – спросила Шона.

– В тюрьму, конечно, – миссис Крутохвост самодовольно улыбнулась. – Нептун решил, что Джейк должен стать показательным примером для всех и осудил его на пожизненное заключение.

– А что стало с… ребенком? – спросила я, чувствуя, как сжимается мое горло.

– Кто ею знает… Но отношения этих двоих мы разорвали. – Миссис Крутохвост снова улыбнулась. – Когда ты вырастешь и станешь сиреной, Шона, то будешь заниматься как раз подобными вещами. Я уверена, что ты достигнешь высшей степени мастерства в стирании памяти.

Шона густо покраснела.

– Я еще точно не решила, кем буду, – пробормотала она.

– Ну, ладно. – Миссис Крутохвост окинула взглядом комнату. Тритончики и русалочки по-прежнему сосредоточенно читали. – Если у вас больше нет вопросов, девочки, я, пожалуй, вернусь к своему библиотечному кружку.

– Да, конечно. Спасибо вам огромное. – Сама не знаю, как у меня хватило сил ответить.

Плеснув хвостом, Миссис Крутохвост направилась прочь, а мы еще некоторое время сидели молча.

– Это ведь была я, да? – проговорила я наконец, тупо глядя в пустоту перед собой.

– А ты бы хотела, чтобы это была ты?

– Я сама не знаю, чего хочу. Я теперь даже не знаю, кто я такая.

Зависнув перед мной, Шона заставила меня поднять голову.

– Эмили, может быть, нам удастся разузнать что-нибудь еще. Главное, он жив! Он где-то здесь!

– Ну да, в тюрьме, с пожизненным заключением…

– Зато теперь ты знаешь, что он не хотел бросать тебя.

Может быть, он помнит обо мне. Может, действительно, стоит попробовать разузнать еще что-нибудь.

– По-моему, нам надо вернуться к обломкам «Вояджера», – заявила Шона.

– Ни за что!

– Ты сама подумай! Сон твоей мамы, рассказ миссис Крутохвост, всё сходится: может, твои родители бывали на этом корабле вместе.

Возможно, Шона права. В любом случае, никакого другого объяснения я придумать не могла.

– Мне надо подумать, – сказала я. – Хотя бы несколько дней.

– Тогда что, до среды?

– Ага. Слушай, мне пора! – Я решительно направилась к закрученной спирали выхода.

– С тобой будет всё в порядке?

– Конечно, – я попыталась выдавить из себя улыбку. Как знать, что со мной теперь будет?

Я плыла домой сквозь спокойные воды, но в голове моей бушевала настоящая буря.

Глава седьмая

Ты ешь или дурака валяешь? – Опустив очки на кончик носа, мама смотрела, как я вожу ложкой в миске с хлопьями. Молоко темнело на глазах, а хлопья превращались в кашу.

– Что? Ой, извини. – Я отправила в рот полную ложку. И снова принялась размешивать содержимое миски.

Мама сидела напротив, просматривая газету, то хмурясь, то цокая языком, то поправляя очки на носу.

Как же выяснить, что происходит? Ведь вопросы, подобные тем, что мучают меня сейчас, не задают просто так, между прочим, за завтраком: «А кстати, мамочка, ты, случайно, не была замужем за тритоном? У вас еще родился ребенок, после чего тритон бесследно исчез. Тебе никогда не приходило в голову рассказать об этом своей дочери, а?»

Я с досадой хлопнула ложкой по хлопьям, расплескав молоко по всему столу.

– Аккуратнее, детка. – Мама смахнула брызги с газеты. Потом подняла глаза. – Что с тобой? Ты, вроде, всегда завтракаешь с удовольствием?

– Всё нормально.

Вскочив, я выплеснула молоко в раковину.

– Эмили?

Не отвечая, я снова уселась за стол и принялась накручивать прядь волос на палец.

Мама сняла очки – значит, готовится к серьезному разговору. Сложила руки на груди – к оченьсерьезному разговору.

– Я жду. – Губы у нее сжались в ниточку, взгляд стал напряженным. – Эмили, я сказала..

– Почему ты никогда не рассказывала мне об отце?

Мама дернулась так, словно я ее ударила.

–  Что?!

– Ты никогда не рассказывала о моем отце, – повторила я тише. – Я совсем ничего о нём не знаю. Как будто его вообще никогда не было.

Мама снова надела очки. Потом опять сняла и встала из-за стола. Зажгла газовую плиту, поставила чайник на конфорку и замерла, глядя на огонь.

– Даже не знаю, что тебе ответить, – пробормотала она.

– Расскажи мне о нём.

– Я бы с удовольствием, милая, правда.

– Тогда почему же не рассказываешь?

У нее на глаза навернулись слезы; она смахнула их рукавом.

– Сама не знаю. Я не могу… не могу.

Не выношу, когда мама плачет!

– Да ладно, бог с ним. Только не обижайся. – Вскочив с места, я обняла ее за плечи. – Это неважно.

– Нет, важно! – Она вытерла нос уголком скатерти. – Я хочу рассказать. Но не могу, не могу…

– Правда, мам, всё в порядке. Не надо ничего говорить.

– Но я хочу, – всхлипнула она. – Просто не могу ничего вспомнить!

– Не можешь вспомнить?! – слегка отодвинувшись, я недоуменно уставилась на нее. – Ты не помнишь человека, за которым была замужем?

Она смотрела на меня покрасневшими от слез глазами.

– Ну… да… нет… Понимаешь, иногда мне кажется, что я что-то припоминаю, а потом снова всё пропадает. Словно растворяется.

– Пропадает…

– Так же, как он сам когда-то, – тихо произнесла она, закрывая лицо руками и вздрагивая. – Я не помню собственного мужа! Твоего отца. Наверное, я ужасная мать…

– Прекрати. – Я тяжело вздохнула. – Ты замечательная. Самая лучшая мама на свете.

– Правда? – Она разгладила юбку.

Я слабо улыбнулась. Вскинув голову, мама ласково провела пальцем по моей щеке.

– Я, наверное, сказала что-то такое, что вывело тебя из равновесия, да? – спросила она тихо.

– Всё, не будем больше об этом. Это неважно. Хорошо?

– Но ты имеешь право…

– Всё, мам. Хватит! – твердо сказала я. – Кстати, не подкинешь мне немного деньжат?

– Ах ты, малявка. – Всхлипнув последний раз, она легонько ущипнула меня за щеку. – Неси сюда мою сумку.

Получив две монеты по фунту, я отправилась на пристань.

Около парка развлечений я невольно замедлила шаг. Нечестно. Это просто нечестно! Я уже тысячу лет не каталась на «ветерке», и всё из-за этой Мэнди, которая может прицепиться ко мне в любую минуту!

Купив сахарной ваты на противоположном конце пристани, я брела по набережной, продолжая обдумывать многочисленные вопросы, которые, не находя ответа, по-прежнему вертелись у меня в голове. Я даже не заметила мистера Бистона, шедшего мне навстречу.

– Раскрой глаза, – окликнул он, когда я чуть было не врезалась в него.

– Простите, я задумалась…

От его улыбки у меня всегда мурашки бегут по коже – один уголок рта вздергивается вверх, а другой, наоборот, опускается вниз, открывая редкие кривые зубы.

– Как мама? – поинтересовался он.

Вот тут-то я и сообразила. Ведь мистер Бистон давно нас знает. Вроде бы, даже дружит с мамой. Может быть, он что-нибудь помнит?

– Да, вообще-то, не очень, – ответила я, откусывая клочок сахарной ваты, сладко тающей на языке.

– Почему?

– Она немного загрустила… из-за кое-чего.

– Из-за какого еще «кое-чего»? – Он перестал улыбаться.

– Да так…

– Она что, заболела? Что случилось? – Мистер Бистон впился в меня пристальным взглядом.

– Ну, мой папа… – Я вытянула карамельную нить, похожую на розовую нитку из пушистого свитера, и сунула ее в рот.

–  Кто-кто?! – Мистер Бистон так и взвился. Чего это с ним?

– Я спросила ее про своего отца, ну, и она немного расстроилась.

– Что она тебе сказала? – спросил он, понижая голос.

– В том-то и дело, что ничего.

– Совсем ничего?

– Она сказала, что ничего не помнит, а потом начала плакать.

– Ничего не помнит? Так и сказала?

Я кивнула.

– Точно? Совсем-совсем ничего?

– Точно.

– Хорошо. – Мистер Бистон со свистом выдохнул воздух.

– Вот я и подумала, может, вы мне поможете?

– Я?! Как я-то могу тебе помочь? – удивленно спросил он.

– Ну, может, она вам что-нибудь рассказывала о папе. Ведь вы же ее друг, и вообще…

Мистер Бистон буравил меня взглядом. Глаза у него стали как щелки. Мне тут же захотелось убежать куда подальше. Конечно же, он ничего не знает. С какой стати мама расскажет ему что-нибудь, а мне нет? Я попыталась выдержать его взгляд, но не смогла и отвела глаза.

Тогда, взяв меня за локоть, мистер Бистон указал на скамейку.

– Кажется, нам пора немного побеседовать, – произнес он.

Я попыталась вывернуться, но мистер Бистон ухватил меня еще крепче и потащил вдоль набережной. Он отпустил меня только у скамьи, кивком указав, чтобы я села.

– А теперь послушай меня, и слушай внимательно, потому что повторять я не стану.

Я молча ждала.

– Не смей больше приставать к матери. Ты ее уже достаточно расстроила.

– Но я…

– Ничего, ничего, – мистер Бистон вскинул руку, останавливая меня. – Ты просто не знала. Значит, так, – он утер лоб носовым платком и, поерзав, сунул его обратно в карман брюк. Рядом с карманом темнела дырка – Мы с твоим отцом были друзьями. Лучшими друзьями; кое-кто даже считал, что мы братья, настолько мы были дружны.

Братья? Но мне почему-то казалось, что мой отец должен быть гораздо моложе мистера Бистона. Я раскрыла было рот, собираясь спросить.

– Он был мне как младший брат. Мы всё делали вместе.

– Что?

– Что «что»?

– Ну, что вы делали вместе? Я хочу знать, каким он был.

– То же, что делают все молодые ребята, – раздраженно бросил он. – Ходили вместе на рыбалку, катались на велосипедах…

– А на мотоциклах?

– Да, да, и на мотоциклах, и на мопедах, на всём. Всегда вместе, всегда заодно. Бегали за девчонками.

Мистер Бистон, бегающий за девчонками! Меня аж передернуло.

– Ну, а потом он встретил твою мать, – мистер Бистон откашлялся. – И всё переменилось.

– Почему?

– Ну, можно сказать, они влюбились. По крайней мере, она влюбилась. Очень сильно.

– А папа?

– Он вел себя совершенно как влюбленный. Какое-то время. Перестал гонять на машинах.

– Вы же говорили про велосипеды.

– И на машинах, и на велосипедах. Ко всему потерял интерес. Проводил всё время с твоей матерью.

Засунув руки в карманы брюк, мистер Бистон вперил взор в пространство перед собой, словно пытаясь решить какой-то сложный вопрос.

– Но, конечно, это длилось недолго, – произнес он наконец, позвенев мелочью в кармане. – Твой отец повел себя очень некрасиво; он обманул наши ожидания.

– Что вы имеете в виду?

– Не так-то просто это объяснить. Но постараюсь. Скажем так, он повел себя не как самый ответственный человек. Ему нравилось кататься, но не захотелось возить саночки.

– Чего?

Мистер Бистон покраснел.

– Он посеял, но отказался пожинать.

– Мистер Бистон, я не понимаю, о чём вы.

– О боже, дитя, я говорю об ответственности, – вспыхнул он. – Откуда, по-твоему, ты взялась?

– То есть, вы хотите сказать, что, когда мама забеременела, он сбежал?

– Да, именно это я и хотел сказать.

Так чего же не сказали, чуть было не спросила я, но не решилась – уж больно у него был рассерженный вид.

– Значит, он ее бросил? – уточнила я.

– Да, бросил, – процедил он сквозь зубы.

– А куда он уехал?

– В том-то и дело. С тех пор никто о нём ничего не слышал. Видимо, не выдержал напряжения, – мистер Бистон усмехнулся.

– Какого напряжения?

– От отцовства. Никчемный человек, вот он кто. Не желал взрослеть, брать на себя ответственность… То, что он сделал… это непростительно. Я никогда ему этого не прощу. – Мистер Бистон вскочил со скамьи. – Никогда!

При этом у него было такое лицо – не хотела бы я его когда-нибудь обидеть!

Мистер Бистон пошел по набережной. Вскочив, я побежала следом.

– И никто не пытался его найти?

– Найти?! – Мистер Бистон обернулся, но, казалось, он смотрит сквозь меня. – Найти? – повторил он. – Конечно, пытались. Я старался как мог. Мотался по всей стране, расклеивал объявления. Мы даже по радио выступали, умоляя его вернуться…

– Значит, он меня никогда не видел?

– Мы сделали всё, что было в наших силах.

Я уставилась вдаль, обдумывая услышанное. Это не моглобыть правдой. Или все-таки могло? Навстречу нам шла молодая семья; мужчина нес на руках малыша, женщина чему-то смеялась, вокруг весело скакал спаниель. Перед нами, не спеша, шествовала под руку пожилая парочка.

– Мне надо идти, – сказала я.

Мы уже дошли почти до самого маяка. Внезапно мистер Бистон снова схватил меня за руку.

– Ты не должна обсуждать это с матерью, поняла?

– Почему?

– Ты же видела, что получилось. Эта тема слишком болезненна для нее. – Он больно сжал мой локоть. – Обещай, что больше никогда не упомянешь об отце.

Я молчала. Мистер Бистон уставился мне в глаза.

– Иногда люди полностью вытесняют из памяти какие-либо мучительные и тяжелые для себя воспоминания. Это научный факт. Если заставишь ее заново вспоминать, могут случиться большие неприятности. – Он рывком притянул меня к себе. – А ты ведь не хочешь неприятностей? – прошипел он.

Я замотала головой.

–  Точно? – переспросил он, снова дернув меня за руку.

– Конечно, нет, – мой голос дрожал.

Он растянул губы в своей фирменной кривой ухмылке.

– Вот и хорошо. Очень хорошо. Мы увидимся сегодня вечером?

– Я ухожу в гости, – поспешно соврала я. Потом придумаю, куда смыться. Воскресного чаепития с мамой и мистером Бистоном я сегодня точно не вынесу.

– Что ж, тогда передай маме, что я приду к трем.

– Угу.

Мы стояли у самого маяка. Я вдруг представила, как он затаскивает меня внутрь и запирает. Но с какой стати? Он никогда не делал мне ничего плохого – по крайней мере, до сегодняшнего дня. Я потерла руку; она еще ныла там, где он вцепился в меня своими пальцами. Но боль была ерундой по сравнению с охватившим меня горьким разочарованием. Если мистер Бистон не врал – а зачем ему врать?! – то Джейк никак не мог быть моим отцом. В общем, в голове у меня царил ужасающий сумбур.

– Так, а где же… – бормотал себе под нос мистер Бистон, перебирая свои многочисленные ключи. У него на цепочке висело не меньше пяти колец. – Где же… – он громко охнул.

– Что такое?

Но мистер Бистон словно не слышал.

– Не может быть. Только не этот… – Он лихорадочно ощупывал и выворачивал карманы, тряс носовой платок. – Он же был здесь. Я точно помню.

– Ключ от маяка?

– Нет, не от маяка, это от… – Он перестал рыться в карманах и уставился на меня так, словно только что заметил. Глаза у него были темные и холодные. – Ты всё еще здесь? Иди, я сам разберусь. Но помни о нашем разговоре. Это только между нами. И не забывай, что тебе неприятности не нужны. – Мистер Бистон отпер дверь маяка. – У меня сейчас важные дела, – пояснил он, глядя мне в глаза. – Но мы скоро увидимся. – Почему-то это прозвучало как угроза.

Не успела я ответить, как он уже зашел внутрь и захлопнул за собой дверь. В следующее мгновение раздался грохот задвигаемого засова. Я повернулась, чтобы уйти, как вдруг моя нога зацепилась за что-то твердое, полускрытое песком. Нагнувшись, я выудила из пыли медный кружок, окаймленный по краю крошечными кристалликами. На одной стороне кружка был выбит рисунок – не то вилка, не то вилы. С кружка свисало два ключа. Один большой и грубый, а другой маленький, железный, у нас тоже был такой – от чемодана. Кружок висел на порванной золотой цепочке.

Я постучала в дверь.

– Мистер Бистон!

Никакого ответа. Я постучала снова. Тишина. Я посмотрела на кружок, задумчиво провела пальцем по острым кристалликам. Ну ладно. Потом отдам…

Засунув ключи в карман, я отправилась домой.