Текст книги "Не отдавай меня ему (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 28

Я стою в холле его дома, и у меня кружится голова. Кажется, ничего не изменилось: те же портьеры на окнах, та же мебель, тот же запах чистоты и свежести, аромат кофе, доносящийся с кухни. Но всё ощущается по-другому.

Из кухни выходит Джала. Завидев меня, она замирает, а потом её лицо озаряется радостью. Она бросается ко мне и обнимает так крепко, словно боится, что я исчезну.

– Дочка! Наконец-то! – она гладит меня по спине. – Джафар привёз тебя домой. Надеюсь, теперь навсегда?

Я смотрю на Джафара, который стоит рядом, и не могу сдержать улыбки. Он смотрит на нас с Джалой с довольной ухмылкой.

– Да, Джала, – говорит он твёрдо. – Теперь Латифа – хозяйка этого дома.

Джала издаёт счастливый возглас и, вытирая слёзы краем фартука, кричит вверх по лестнице:

– Аиша! Спускайся, кызым! Папа и Латифа приехали!

Сверху раздаётся топот, и вот Аиша, повзрослевшая и такая же стремительная, слетает вниз и бросается к нам. Она обнимает сначала отца, потом меня.

– Наконец-то! Я так ждала! – говорит она, глядя на меня сияющими глазами.

Я осторожно, боясь смутить её, спрашиваю:

– Аиша, ты не против, что мы с твоим папой… теперь вместе?

– Нет, что ты! – восклицает она. – Я очень рада! Я видела, как он скучал по тебе, хоть и молчал. Я хочу, чтобы он был счастлив. И ты.

Моё сердце тает. В этот момент я понимаю, что возвращаюсь не просто к мужчине, которого люблю. Я возвращаюсь домой. К семье.

Мой чемодан уносят в комнату для гостей. Мы с Джафаром так решили – пока не поженимся официально. Оставшись одна, я сажусь на кровать и не верю своему счастью. И в то же время внутри поднимается старый, знакомый страх. Я не умею быть с мужчиной. С Зауром всё было просто ужасно: он приходил, жестко брал то, что хотел, и уходил. Я не знаю настоящей ласки, не знаю, как отвечать на нежность. Смогу ли я дать это Джафару? Смогу ли быть ему настоящей женой?

Вечером мы ужинаем все вместе. Аиша рассказывает, что навещала бабушку.

– Она, как всегда, всё причитает, – вздыхает девочка.

Я осторожно спрашиваю:

– Есть новости о… Зауре?

Джафар качает головой, его лицо становится ещё строже.

– Нет. В Эмиратах его следы теряются.

– У него здесь была женщина, – тихо говорю я. – Лина или Лана, точно не помню.

– Он сбежал с ней, – подтверждает Джафар.

Я качаю головой.

– Аллах, как далеко он зашёл.

Позже, перед сном, я принимаю душ, надеваю длинную шёлковую сорочку и халат. В комнате горит приглушённый свет настольной лампы. Я сажусь на край кровати, распускаю волосы и медленно расчёсываю их. Ритуал, о котором я прочитала, когда жила одна. Говорят, так снимается стресс и волосы подготавливаются к ночи, очищаются от пыли и отмерших частичек.

Внезапно в дверь тихо стучат. Сердце замирает, а потом начинает биться с бешеной силой. Я подхожу, глубоко вздыхаю и открываю.

В коридоре стоит Джафар – в простой футболке и домашних штанах, с чуть растрёпанными волосами. Он смотрит на меня, и в его глазах я вижу то же напряжение, что чувствую сама.

Я невольно улыбаюсь и по старой привычке пытаюсь плотнее запахнуть халат. Он нервно сглатывает.

– Пришёл пожелать спокойной ночи, – говорит он тихо. – И узнать, не нужно ли тебе чего-нибудь.

– Н-ничего, – выдыхаю я.

Он замирает, а потом ещё тише спрашивает:

– Можно войти?

Я медлю, по спине бегут мурашки. Но это же Джафар. Мой Джафар. Я отступаю, открывая ему проход.

– Входи.

Он переступает порог и закрывает за собой дверь. Я остаюсь стоять посреди комнаты, не в силах пошевелиться, и начинаю дрожать сильнее. Он здесь. И он чего-то ждёт. Вероятно, того, в чём я совершенно не сильна.

Джафар делает несколько неспешных шагов вперёд. Я не отступаю, просто жду, затаив дыхание. Оказавшись совсем близко, он поднимает руку и кладёт ладонь мне на щёку. Его прикосновение тёплое и удивительно бережное. Я закрываю глаза и накрываю его пальцы своими, замечая, как дрожь понемногу отступает, сменяясь странным, сладким спокойствием.

– Какая ты нежная, джаным, – шепчет он. – Как лунный цветок. Как же я люблю тебя, девочка моя.

– И я тебя, – отвечаю сразу, не раздумывая.

Джафар приближается, и его губы касаются моих. Этот поцелуй – нежный, чистый, долгожданный. Я отвечаю ему, и постепенно мы погружаемся в него всё глубже и глубже. Он обнимает меня, прижимает к своей твёрдой груди, а затем, оторвавшись, скользит губами по шее, оставляя на коже горячие, обжигающие следы.

Он спускает с моего плеча халат, затем тонкую шёлковую лямку сорочки. Целует меня в плечо – медленно, горячо, с желанием.

Что-то зажигается глубоко внутри. Тёплая, трепетная искра в самом низу живота. Она пульсирует в такт нашему дыханию, с каждым его прикосновением становясь всё ярче, всё жарче.

– Джафар, не рано ли?

Он останавливается, поднимает на меня взгляд. Его глаза полны страсти, но в них нет и тени принуждения.

– Прости, душа моя. Я так тебя хочу. Но если ты скажешь «стоп», я уйду.

Я смотрю в эти тёмные, бесконечно дорогие мне глаза, полные любви и обожания, и понимаю, что боюсь не его, а своих демонов.

– Не уходи, – шепчу я.

Во взгляде мужчины вспыхивает понимание. Я дала согласие. Добровольное, осознанное «да».

Он медленно, словно давая мне время передумать, снимает с меня сорочку. Я остаюсь в одних трусиках и инстинктивно прикрываю грудь руками, чувствуя прилив стыда и жара к щекам.

– Не прячься, – его голос низкий и ласковый. – Ты прекрасна. Самая красивая женщина на свете.

Джафар легко подхватывает меня на руки и переносит на кровать. Я тону в мягких простынях, наблюдая, как он снимает с себя футболку. При свете лампы его тело кажется высеченным из мрамора: мощные плечи, рельефный пресс, сильные, мускулистые руки. Затем он стягивает штаны, и я, смущаясь, отвожу взгляд, но почти сразу поднимаю глаза снова – заворожённая.

Он ложится рядом, его рука снова ложится на мою щёку.

– Ты вся дрожишь, – шепчет он. – Скажи, если я сделаю что-то не так.

– Нет, всё хорошо, – отвечаю, облизывая пересохшие губы.

Он снова целует – мои губы, шею, грудь. Когда его язык касается соска, я выгибаюсь со стоном, которого сама от себя не ожидала. Это невыносимо приятно. Его ладонь скользит вниз по моему животу, и я замираю, когда пальцы касаются края трусиков.

– Можно? – он смотрит мне в глаза.

Я киваю, не в силах вымолвить ни слова.

Джафар осторожно стягивает их с меня. Его пальцы, тёплые и уверенные, снова касаются моей кожи – уже там, где я ещё никогда не чувствовала такой нежности. Я вздрагиваю, но он не останавливается. Его прикосновения мягки и точны. Он ласкает меня, как будто читает моё тело, как ноты, находя такие места, о существовании которых я и не подозревала. Внутри всё закипает, нарастает странное, сладкое напряжение. Я слышу свои собственные приглушённые стоны, которые не могу сдержать.

– Джафар…

– Я здесь, джаным, – шепчет он мне в губы. – Просто расслабься. Доверься мне.

Он продолжает ласкать меня, и волна наслаждения растёт, становится всё сильнее, почти невыносимой. Внезапно он убирает руку и ложится на меня. Я чувствую его напряжение, его готовность взять то, за чем он пришёл.

– Смотри на меня, – говорит он, и я открываю глаза.

В тот миг, когда он входит в меня, я вскрикиваю от неожиданности и ощущения наполненности. Он замирает, давая мне привыкнуть к нему.

– Всё хорошо?

Я киваю, хватая ртом воздух. Небольшая боль быстро утихает, уступая место новым чувствам.

Джафар двигается медленно и осторожно, и моё тело начинает отвечать ему. Только теперь, именно с этим мужчиной, я понимаю, что значит заниматься любовью по-настоящему, что значит любить, отдавать и принимать. Весь прошлый кошмар, весь опыт с Зауром – как прах прошлого, развеянный над морем. Только рядом с Джафаром рождается новая я – женщина, способная получать наслаждение и дарить его.

Я обнимаю его широкую спину, провожу ладонями вниз, потом кончиками пальцев вверх. Тянусь губами к его шее, вдыхаю знакомый запах.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

– Джаным… Латифа… – отвечает он уверенными, глубокими движениями.

Внутри меня натягивается невидимая струна, которая вот-вот оборвётся. Ещё несколько стремительных толчков, шёпот на ухо, его губы на моём соске – и я улетаю. С криком, в котором смешались освобождение и восторг, моё тело взрывается незнакомым доселе наслаждением. Он прижимает меня крепче, не давая сорваться с этой вершины, и с глухим стоном тоже достигает конца.

Джафар тяжело дышит, опустив голову мне на грудь. Я глажу его волосы, спину, руки. Никакого стыда. Никакого страха. Только покой, безмятежность и безмерная любовь.

Восстановив дыхание, он поднимает голову и смотрит на меня.

– Вот так должно быть всегда, – тихо говорит он. – Только так.

И я знаю, что он прав. С ним я узнала не только любовь. С ним я узнала себя настоящую.

ЭПИЛОГ

Прошло время

Джафар

Я стою у мраморной плиты с выгравированным именем: «Зулейха Тагиева». Полгода. Всего полгода. Кажется, ещё вчера она кричала на меня, проклинала за Латифу, за брак с ней, за «предательство». А сегодня – здесь, под холодным камнем. Тихая и безмолвная.

Инфаркт настиг её во сне. Мулла на похоронах говорил, что такая смерть – самая лёгкая, милость Аллаха. Он не знал, сколько горечи и злобы ей пришлось проглотить перед этим. И нам, её детям, тоже.

Я любил её и люблю. Но слепая, безоговорочная любовь к младшему сыну, который оказался монстром, – за гранью моего понимания.

Зарина притихла и стоит рядом. В итоге она встала на мою сторону. Не потому, что полюбила Латифу – до этого далеко. А потому, что я – старший брат. Глава семьи. И потому, что я сумел устоять, когда волна грязи от истории с Зауром едва не смыла всё, что я строил. Я отстоял компанию, очистил имя, доказал, что чист перед законом.

Заура так и не нашли. Но мои люди вышли на Лану в Дубае. Нашли её в одном из отелей, выяснили, что она занимается эскортом. За деньги она рассказала, что Заур связался с какими-то тёмными людьми, а её использовал как приманку, подкладывая под богатых арабов. Потом кинул её и исчез. Мои люди предлагали ей помощь с возвращением, но она отказалась – видно, ей там по-своему хорошо.

А Заур… Я почти уверен, что его уже нет в живых. В тех кругах, где он крутился, за долги и предательство платят одной монетой. Я так и не сказал об этом матери. Она умерла, так и не дождавшись младшего сына, не признав, каким чудовищем он стал на самом деле.

И сейчас, глядя на её могилу, я думаю: где мы все дали маху? Где была та первая трещина, из которой выросла эта гниль? Мы ведь росли в одной семье, под одной крышей.

Мать его просто обожала, всегда жалела. Может, в этом корень? Баловала, закрывала глаза на шалости, потом – на проступки посерьёзнее. Недоучили. Недожали. И в итоге получили монстра.

Мысль сама собой перескакивает на Кемаля. Моего долгожданного сына. Ему всего год. Сейчас он дома, с Латифой. Его рождение стало тем цементом, который навсегда скрепил нашу любовь. Каждый раз, когда держу его на руках, снова и снова клянусь себе, что не повторю ошибок матери. Я буду любить, но и буду строг в меру. И главное – буду видеть его. Настоящего. Не выдуманный идеальный образ, а живого человека.

Поднимаю взгляд к низкому, серому небу.

Даруй мне сил, Аллах, – говорю про себя, – и здоровья, чтобы вырастить его достойным. Чтобы он нёс в мир свет, а не тьму.

Зарина всхлипывает рядом, вытирая слезу.

– Пойдём, брат?

– Да, – выдыхаю. – Пора.

Она берёт меня под руку, и мы медленно идём по аллее к могиле отца.

Дома я сбрасываю пальто и иду на запах, доносящийся из кухни. Джала, как всегда, у плиты – готовит обед. Услышав шаги, оборачивается.

– Джафар-джан, ты уже вернулся. Всё хорошо?

– Всё хорошо, Джала, – киваю, чувствуя, как тяжесть понемногу отступает. – Где Латифа?

– Наверху. Укладывает Кемаля на дневной сон.

Улыбка сама появляется на губах.

– Схожу к ним.

Поднимаясь на второй этаж, слышу тихий, мелодичный голос из приоткрытой двери детской. Латифа поёт колыбельную, которую мы всем домом уже знаем наизусть.

Подхожу к двери и замираю на пороге. Картина, которая открывается перед глазами, заставляет сердце и сжаться, и взлететь разом.

Латифа стоит у большого окна, залитая полуденным солнцем. Свет играет в её тёмных волосах, собранных в длинную косу, мягко очерчивает нежный профиль. На ней простое светлое платье, а на руках, прижавшись к её груди, безмятежно сопит наш сын. Его маленькая ручка сжимает край её платья.

Латифа медленно склоняется и целует его в лоб, закрывает глаза и вдыхает его запах – этот ни с чем не сравнимый аромат детства и молока.

Я не выдерживаю и тихо вхожу.

– Привет, родная, – шепчу, подходя и касаясь её плеча.

– Привет, – она улыбается. – Только уснул. Сейчас положу его.

Я отступаю и наблюдаю, как она подходит к колыбели и осторожно опускает в неё нашего сына. Поправляет складочку на кофточке, накрывает его лёгким одеялом и ещё на пару секунд задерживается, проводя ладонью по его чёрным волосам.

Я подхожу сзади и обнимаю её. Кладу свои руки поверх её рук на бортик колыбели. Она прислоняется ко мне спиной, и чувство полного, абсолютного единства переполняет меня. Наклоняюсь и целую её в шею.

– Сын спит, – говорю, обнимая её за талию и прижимая к себе. – Дочь на занятиях… Мы можем…

– Можем, – тихо смеётся она. – Только у меня есть для тебя одна маленькая новость.

– Какая? – спрашиваю, наслаждаясь теплом её тела.

Она медленно поворачивается, кладёт пальцы на мои скулы и нежно проводит по ним. Её глаза будто заглядывают прямо в душу.

– Я беременна, джаным. У нас будет ещё ребёнок.

Воздух с шумом вырывается из груди, будто меня ударили. Но это не боль – это оглушающая волна счастья. Она смывает всё: и тяжесть этого дня, и тени прошлого. Я на секунду лишаюсь слов.

– Скажи хоть что-нибудь, – улыбается она.

– Когда ждать?

– Через семь месяцев. А говорили, на грудном вскармливании забеременеть невозможно.

– В нашем случае, как оказалось, невозможного нет.

– Похоже, да, – смеётся она.

Я прижимаю её к себе, крепко-крепко, и начинаю покрывать поцелуями её губы, глаза, щёки – снова и снова, пытаясь хоть как-то передать то, что переполняет меня. Она смеётся сквозь выступившие слёзы счастья и обнимает меня в ответ.