Текст книги "Не отдавай меня ему (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 13

Джафар

Я стою на крыльце и смотрю, как машина её родителей скрывается за воротами. Воздух тяжёлый, пропитанный невысказанными обидами и претензиями. Они не остались на чай. Не смогли, не захотели – неважно. Итог один: они уехали, увозя с собой своё разочарование и её печаль.

Латифа стоит ко мне спиной, её плечи опущены. Лёгкий ветер треплет небесно-голубой шёлковый платок, из-под которого видны чёрные волосы. Она оборачивается, и я вижу на её лице следы недавних слёз. Что-то острое и щемящее сжимает мне сердце.

– Как ты сходила к врачу? – спрашиваю я, чтобы разрядить обстановку.

Она поднимает на меня глаза, глубокие, слишком взрослые для её возраста.

– Всё подтвердилось, – тихо говорит Латифа.

Я киваю. Во рту вдруг пересыхает.

– Поздравляю.

Слова звучат формально, глупо, но я не знаю, что ещё сказать. Что сказать девушке, для которой новость о ребёнке – не радость, а ещё одно звено в цепи её несчастий.

– Джафар-бей, – она делает шаг ко мне, и в её голосе слышится отчаянная искренность. – Я понимаю, на какие риски вы идёте. Мне так стыдно, что из-за меня у вас испортились отношения со всеми.

– Не из-за тебя, – прерываю я её, и голос звучит резче, чем планировал.

Она опускает взгляд, потом снова поднимает на меня, и в её глазах – мольба.

– Пожалуйста, не говорите Зауру о ребёнке. Он бы всё равно его не хотел. Только ещё больше станет меня ненавидеть. А я хочу этого ребёнка, несмотря ни на что.

Смотрю на неё – такую молодую, несущую на своих хрупких плечах неподъёмную тяжесть. И даю единственно возможный ответ.

– Хорошо. Я не скажу. Обещаю.

Она кивает – и словно немного расслабляется. Порыв ветра едва не срывает с её волос платок, она удерживает его ладонью. Тёмная прядь падает на лицо.

Моя рука сама тянется к ней. Я осторожно, кончиками пальцев, отвожу шёлковистый локон. Кожа виска обжигающе горячая. Под пальцами – невероятная мягкость. И – похороненная нежность внутри, к этой девочке, которая вдруг стала центром бури в моей размеренной жизни.

Она замирает, широко раскрыв глаза, и щёки её заливает яркий румянец. Я быстро убираю руку, чувствуя, как по ней разливается странное жжение.

– Иди в дом, – говорю, отводя взгляд. Голос снова деловой, отстранённый. – Отдохни.

– А вы не зайдёте? Не пообедаете? – тихо спрашивает она.

– Нет. У меня дела на работе.

Я резко разворачиваюсь и иду к машине, ощущая её взгляд у себя за спиной. Сажусь за руль, завожу двигатель. Пальцы, которыми я только что коснулся её кожи, сами собой сжимаются и разжимаются. Они горят, будто обожжены. И этот огонь я увожу с собой, уезжая прочь от дома, от неё, пытаясь убежать от самого себя.

Я приезжаю в офис, загоняя в угол всё, что осталось там, за воротами. Работа – единственное, что не вызывает вопросов. Даю взбучку логистам, решаю проблему с отгрузкой труб в порт. Цифры, графики, договоры – знакомый мир, где всё подчиняется логике.

В самый разгар звонит телефон. На экране – Зарина. Родная сестра. Вздыхаю и беру трубку, ещё не зная, что сейчас прорвётся та тихая ярость, что копилась с утра.

– Да, – бросаю в трубку, не скрывая раздражения.

С другого конца – пауза, затем тонкий голос:

– Я не сильно беспокою?

– Ты по просьбе мамы звонишь? – спрашиваю напрямую, экономя время и нервы.

– Да, брат, – Зарина вздыхает. – Она плачет, жалуется. Возможно, ты как-то пересмотришь своё решение, пока люди не начали шептаться.

Люди. Эти вечные «люди». От одного упоминания о них снова сжимаются кулаки.

– Что именно скажут люди? – мой голос становится тише и опаснее.

Зарина, замявшись, выдавливает:

– Что ты забрал себе жену младшего брата. Вот как это выглядит.

Вот оно. Грязная, гнилая суть их беспокойства. Не её безопасность, не ценность человеческой жизни, не её сломанная душа. А то, как это «выглядит».

– Я пальцем её не тронул, – каждое слово звучит как выстрел. – В отличие от него.

– Джафар, это чужая семья, а ты не вершитель судеб, – в голосе сестры слышится упрёк. – Ну поплакала девочка, ну надавила на жалость. Но ты же взрослый мужчина.

– Взрослый мужчина, чья обязанность – смотреть сквозь пальцы на насилие, чтобы не нарушить идиотские условности?

– Ты не должен поддаваться манипуляциям Латифы. Женщина, построившая двух братьев друг против друга, не заслуживает доверия.

– Зарина, это бессмысленный разговор, – обрываю я её, чувствуя, как закипаю. – Я сказал: она останется в моём доме, пока не решится вопрос с разводом. Так и будет. Всё, мне некогда, сестра. До встречи.

Сбрасываю звонок, не дожидаясь ответа. Кладу телефон на стол так, что тот подпрыгивает. Откидываюсь в кресле, упираюсь локтем в подлокотник и прикрываю глаза ладонью. Сквозь настойчивый стук в висках слышу тихий стук в дверь.

– Войдите! – бросаю, не открывая глаз.

Убрав ладонь от лица, вижу на пороге Карину. На ней узкая чёрная юбка, сидящая как вторая кожа, и белая шёлковая блузка. Она знает, как произвести эффект.

Провожаю её взглядом, пока она неспешной, покачивающейся походкой подходит к столу. Без лишних слов Карина опирается бёдрами о край – совсем рядом со мной.

– Уже поздно. Все уехали, а ты ещё здесь. Выглядишь напряжённым, – голос томный, обещающий.

Она смотрит с вызовом, и тонкие пальцы уже расстёгивают пуговицы на блузке. Она предлагает забыться. Получить удовольствие. Рискнуть прямо здесь, в моём кабинете, где я этого не делаю. Когда мы только начали отношения, я чётко очертил границы: всё – за пределами офиса. Но сегодня эти границы расползаются.

Я не говорю ни слова. Просто встаю. Мой взгляд – единственный ответ, которого ей достаточно. Красные губы вытягиваются в победоносную улыбку.

Всё происходит быстро, без нежностей. Мои руки обхватывают её талию. Карина издаёт короткий вздох, когда я силой усаживаю её на край массивного стола. Бумаги срываются на пол, её глаза горят – в них азарт и готовность.

– Джафар, – шепчет она.

Сжимаю ладонями её груди, резко спускаю чашечки бюстгальтера и обхватываю твёрдый сосок губами. Карина стонет, обнимает, выгибается, ерзает на гладкой поверхности. Я задираю узкую юбку, впиваюсь пальцами в бёдра и срываю с неё стринги. Она помогает – расстёгивает мои брюки дрожащими от возбуждения руками.

Вхожу в неё одним резким, глубоким движением. Она вскрикивает, впивается ногтями в плечи. Я начинаю двигаться, задавая жёсткий, безжалостный ритм. Стол скрипит под нашим весом. Пытаюсь утонуть в её громких стонах, в откровенном желании, в чистой физиологии.

Но чем яростнее двигаюсь, чем громче стонет Карина, тем отчётливее в голове проступает другой образ. Хрупкие плечи. Прядь тёмных волос на щеке. Глаза, полные благодарности. И – воспоминание о прикосновении к её коже: нежном, мимолётном, но оставившем куда более глубокий след, чем эта грубая близость.

Я стискиваю зубы, пытаясь изгнать призрак, углубляю движения. Карина шепчет на ухо хриплые, пошлые слова, которые обычно заводили меня. Но сегодня они звучат фальшиво и пусто. Я не слышу их. Я вижу только испуганное лицо Латифы, когда она просила никому не говорить о ребёнке.

Этот контраст – между громкой, опытной женщиной подо мной, которая дрожит и кричит, получив оргазм, и тихой, напуганной девочкой в моём доме – становится невыносимым. Физическое наслаждение накатывает волной, оставляя после себя горький осадок и пустоту ещё глубже, чем была.

Я вовремя выхожу и кончаю ей на живот, тяжело дыша. Карина смотрит на меня, сияет от удовлетворения, касается пальцами вязкой белой жидкости на своей коже. Но, увидев моё выражение лица, настораживается.

– Что-то не так? – спрашивает, проведя языком по губам.

– Нет. Всё в порядке, – мой голос хриплый и отстранённый. – Мне нужно работать.

Она понимающе кивает, сползает со стола и, не спеша, приводит себя в порядок. Я отворачиваюсь к окну: серый город, а вижу лишь отражение собственного разочарования.

Когда дверь за ней закрывается, я остаюсь один в тишине. Физически опустошён. Но в голове, с навязчивой ясностью, остаётся одно: как дрожали её ресницы, когда я пообещал защитить её. И понимание, что эта защита для меня уже перестала быть просто долгом. И в этом – вся проблема.

Глава 14

Латифа

Я живу в доме Джафар-бея неделю. Субботним утром я снова по привычке встаю рано и иду на кухню помочь Джале. Мне невыносимо сидеть без дела, чувствовать себя нахлебницей. Мне нужно быть полезной, нужно ощущать, что я хоть чем-то могу отблагодарить этот дом и его хозяина за доброту и приют.

Джала рассказывает интересные истории и учит меня печь лепёшки по рецепту своей бабушки. Наш тихий смех смешивается с запахом свежего теста и кипящего молока. В восемь утра я ставлю на стол тарелки, когда на кухню входит он.

Поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Джафар-бей не улыбается и говорит ровно:

– Доброе утро, Латифа.

– Доброе утро, Джафар-бей, – отвечаю я.

От его появления воздух на кухне сгущается, становится звенящим. Я инстинктивно выпрямляюсь, снова чувствуя ту самую бешеную энергетику, что исходит от него.

– Латифа – ранняя пташка. Кофе сегодня она готовила, – с гордостью говорит Джала, поставив перед ним чашку на блюдце. – Запомнила, как ты любишь, Джафар-джан.

Он берёт чашку, его взгляд скользит по мне, и я чувствую, как по спине бегут мурашки.

– Не нужно было беспокоиться, – хрипло замечает он.

– Я хочу быть полезной, – тихо, но твёрдо признаюсь я. – Хочу помогать по дому. Я не могу только брать.

Он делает глоток и ставит кружку с глухим стуком.

– Тебе нужно беречь себя, – его тон не допускает возражений, но в нём нет грубости. В нём есть… забота? Или просто чувство долга? – И ребёнка.

В груди упрямо ёкает. Я лишь благодарно улыбаюсь.

– Спасибо.

Джафар-бей не отводит глаз. Его тёмные, пронзительные глаза изучают моё лицо. Длится это всего несколько секунд, но и этого хватает, чтобы дыхание сперло в груди.

Внезапно напряжённую тишину разрывает ураган в виде Аиши. Она влетает на кухню, как яркий солнечный зайчик, и бросается к отцу.

– Доброе утро, папочка! – она обнимает его и звонко целует в щёку.

Я вижу, как суровые черты его лица мгновенно смягчаются. Он наклоняется, отвечает ей поцелуем, и в его глазах появляется та самая, редкая нежность.

– Доброе утро, джаным.

– Пап, а мы сегодня с Латифой идём по магазинам. Мне нужно платье на выпускной! – объявляет Аиша, запрыгивая на свой стул. – Ты не против?

Джафар переводит взгляд на меня. Тот самый, тяжёлый и пристальный.

– Конечно, нет. Если тебе что-то будет нужно, Латифа, не стесняйся, – говорит он. Его предложение звучит как приказ, но в нём я слышу искреннее желание помочь.

– У меня всё есть, Джафар-бей, – тихо отвечаю я. – Спасибо.

Но внутри меня что-то происходит. От его внимания, от этой странной заботы, от того, как его взгляд, всего несколько секунд назад такой нежный с дочерью, становится обжигающим, когда он смотрит на меня.

От Заура я никогда не видела ни ласки, ни участия. Уходил рано, приходил поздно. На людях держался холодно. А его старший брат… Аллах, почему моё сердце так стучит сейчас, ведь раньше оно молчало в его присутствии?

Солнечный свет ярко льётся через окна в коридоре, где я стою у кабинета Джафара. Завтрак окончен, Аиша убежала собираться, в доме воцарилась утренняя тишина. Я стучусь в тяжёлую дубовую дверь и слышу из-за неё его низкое: «Войди».

Он сидит за массивным столом, погружённый в документы. Поднимает на меня взгляд, и ощущаю тот мгновенный, едва заметный щелчок напряжения в воздухе.

– Джафар-бей, можно вас на минуту? – мой голос звучит тише, чем я хотела.

Он откладывает ручку и откидывается в кресле, его поза выражает готовность выслушать.

– Говори, Латифа. Садись.

Я опускаюсь на край кожаного кресла напротив, спина прямая, руки сложены на коленях.

– Процесс по разводу запущен, – начинаю я, глядя на него. – И я хотела бы обсудить с вами своё будущее. Я планирую устроиться на работу. А позже, когда всё окончательно решится, снять небольшую квартиру.

Его брови резко сдвигаются. Он не понимает.

– Зачем тебе это? – его голос глуховат. – У тебя здесь есть всё, что нужно. Ты в безопасности.

– До замужества я работала в школе, учителем музыки, – объясняю я, стараясь говорить чётко. – Сейчас, конечно, в конце учебного года меня никуда не возьмут. Но я списалась с бывшей одногруппницей, она дала контакты частной музыкальной школы. Им как раз требуются педагоги.

– Ты же в положении, – его тон становится твёрже, в нём слышна нотка раздражения. – Зачем тебе лишние нагрузки? Тебе нужно беречь себя.

Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как дрожь поднимается изнутри, но не подаю вида.

– Я не могу вечно сидеть у вас на шее, Джафар-бей. Вы и так проявили ко мне невероятную доброту. И как только развод будет официально оформлен, я не смогу оставаться в вашем доме. Это будет неправильно. Люди начнут сплетничать, а вам и вашей репутации не нужны лишние пересуды. – Я смотрю ему прямо в глаза, вкладывая в слова всю свою решимость. – А так я смогу подготовиться, начать зарабатывать. Самое главное… я стану по-настоящему свободной. Не хочу зависеть ни от кого, понимаете?

Помню, попросила Заура ещё в начале замужества привезти моё фортепиано. Свекровь тогда сказала, что у неё и так давление, а тут я ещё играть собралась.

«Жена должна заниматься домом, а не музыкой», – сказала она тогда, и её сын с ней согласился.

Джафар-бей не отвечает на мой монолог. Его лицо становится непроницаемой маской. Но я вижу, как рука, лежавшая на столе, медленно сжимается в мощный кулак. Суставы белеют. Мне становится страшно, но я не отвожу взгляда.

– Я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы сделали, – говорю я тише. – Вы спасли меня. Но я не могу злоупотреблять вашей добротой. Я должна встать на ноги. Ради себя. И ради ребёнка.

Он молчит. Молчит так долго, что я уже готова подняться и уйти, решив, что разговор окончен. Но вдруг он резко встаёт. Его высокая, мощная фигура заслоняет свет от окна. Он делает несколько шагов вокруг стола и останавливается прямо передо мной.

Я замираю, сердце заходится в груди. Он медленно протягивает руку. Его пальцы, сильные и тёплые, касаются моей кожи – он берёт меня за подбородок, совсем легко, почти без давления, и заставляет поднять голову, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Ты думаешь, меня волнуют сплетни? – его голос низкий, обжигающий. – Или что твоё присутствие здесь – обуза?

Его прикосновение парализует и одновременно заставляет всё внутри трепетать. Я не могу вымолвить ни слова, просто смотрю на него, пока он перемещает ладонь на щёку. Аллах, что он делает?

Он удерживает мой взгляд ещё несколько секунд, а затем так же медленно убирает руку. Кожа всё ещё горит, будто он поставил на ней своё клеймо.

– Хорошо, – говорит Джафар-бей отрывисто, возвращаясь за свой стол. – Ищи работу. Но никуда не торопись, пока не получишь документы о разводе.

Я киваю, не в силах говорить, и быстро выхожу из кабинета, прижимая ладонь к тому месту, где только что были его пальцы. Щека всё ещё пылает, а в голове звенит один-единственный вопрос: что скрывалось в его взгляде? Гнев? Или что-то ещё, от чего становится так страшно и так… сладко?

. И Артуру придется иметь дело с новой, сильной и непробиваемой бывшей женой, которая вызывает в нем не столько раздражение, сколько интерес, ревность и желание.

Глава 15

К полудню в торговом центре яблоку негде упасть. Аиша держит меня под руку и показывает пальцем то на один бутик, то на другой. Она заряжена энергией и предвкушением, а в нескольких шагах за нами неотступно следует молчаливый и внимательный телохранитель в темном костюме.

Аиша тянет меня в магазин вечерних платьев. Она мечется между стойками, как бабочка, выбирает и примеряет разные платья – я насчитала штук пять. Всё это время я сижу в кресле, а она выходит в новом наряде, встает на круглый высокий подиум и демонстрирует мне наряды.

В последнем – изумрудном атласном – ей не нравится вырез.

– Папочка не одобрит! – поджимает она губы.

– Может, есть что-то менее откровенное? – спрашиваю у консультанта, и она, задумавшись, говорит, что есть кое-что из новой коллекции.

Девушка просит Аишу вернуться в примерочную, а я вновь сажусь на место в ожидании очередного выхода. Через несколько минут будущая выпускница выходит в бордовом платье с длинными рукавами из тонкого шифона.

– Ой! – это всё, что она может выдохнуть.

– Это платье просто создано для вас! – восхищается консультант, довольная реакцией девочки. – Цвет идеально подходит к вашему тону кожи, подчеркивает природную яркость.

Аиша правда похожа на принцессу. Бордовый шелк оттеняет её смугловатую кожу, а воздушные рукава придают образу невесомость. Я подхожу к подиуму и беру её за руки.

– Это правда, – говорю искренне. – Ты в нём невероятно красивая. И цвет такой благородный, очень идет тебе.

Аиша смущенно улыбается, её щеки розовеют.

– Спасибо, Латифа. Беру его!

Спустя двадцать минут мы выходим из бутика с двумя большими пакетами – к платью тут же предложили изящные туфли на каблуке. Аиша не удержалась. Она весело болтает, а потом вдруг снова берет меня под руку, её голос становится тише и серьезнее.

– Жаль, что раньше мы так хорошо не общались, – говорит она. – Мне нравится гулять с тобой. Ты классная. И красивая.

– Спасибо. Ты удивительная девочка, Аиша.

Её слова согревают меня изнутри. Я хочу ей ответить, но она уже тянет меня в соседний магазин – на этот раз с элегантной женской одеждой.

– А теперь давай что-нибудь подберем тебе! – объявляет она.

– Нет, Аиша, подожди, – мягко останавливаю я её. – У меня сейчас нет денег на шопинг.

Она смеётся, звонко и беззаботно.

– Да брось! У нас же есть папина карточка! Он сказал, чтобы мы ни в чем себе не отказывали.

Консультант, как по волшебству, оказывается рядом.

– У нас как раз новое поступление, очень красивые модели. Позвольте я вам что-нибудь покажу?

Я пытаюсь возразить, но Аиша уже берет ситуацию под свой контроль.

– Ты же сказала, что хочешь пойти на собеседование в музыкальную школу! Давай выберем тебе что-нибудь деловое и элегантное. Чтобы произвести впечатление!

Консультант возвращается с охапкой платьев и мягко подталкивает меня к примерочной. Я сдаюсь с лёгким вздохом. Хотя бы примерю что-то новое, давно ничего себе не покупала. Но когда я вижу ценники, то у меня глаза на лоб лезут. Нет-нет, я не могу себе позволить такой дорогой наряд стоимостью зарплаты учителя музыки в школе.

Открываю дверцу примерочной и подзываю к себе консультанта. Краснея от стыда, спрашиваю, есть ли у них платье со скидкой? Она не показывает своего сожаления и уходит в зал. Вскоре девушка возвращается с чёрным платьем-миди, с длинными рукавами и позолоченным ремешком. Стоит оно намного дешевле новинок и выглядит сдержанно и профессионально.

Надеваю его и замираю, глядя на своё отражение. Платье сидит безупречно, как влитое. Оно не обтягивает, но мягко следует за линиями моего тела, делая меня другой: собранной, сильной, взрослой женщиной, у которой есть цель, а не испуганной девушкой, сбежавшей от мужа-тирана.

– Латифа, ну что ты там застряла? Показывай! – зовет Аиша.

Я делаю глубокий вдох и выхожу. Аиша смотрит на меня, её глаза округляются, а потом она хлопает в ладоши.

– Вау! Ты просто потрясающая! Очень-очень красивая! – восклицает она. – Это платье точно принесёт тебе удачу на собеседовании! Никто не устоит!

Мне безумно приятно это слышать, но тут взгляд падает на линию талии, которую подчеркивает тонкий золотой ремешок. И реальность накрывает меня холодной волной.

Совсем скоро этот поясок станет тесен. Плотная ткань платья начнёт натягиваться на округлившемся животе, выдавая мою тайну всему миру. Я медленно поднимаю руку и прикладываю ладонь к ещё плоскому животу, глажу его сквозь мягкую ткань. Внутри тихо и пока незаметно живёт маленький человечек, который изменит всё.

«Зачем тебе это платье? – строго спрашиваю я себя. – Ты не сможешь носить его через несколько месяцев. Это непрактично. Это расточительство».

Я уже почти готова снять его и вернуть консультанту, но снова ловлю свой взгляд в зеркале. В этих глазах я вижу не только беременную женщину, сбежавшую от мужа. Я вижу учительницу, идущую на собеседование. Я вижу себя – такую, какой хочу быть. Сильную. Красивую. Имеющую право на что-то прекрасное, пусть даже мимолётное.

Аиша говорит, что оно принесёт мне удачу. А мне так отчаянно она нужна сейчас.

И я сдаюсь. Возьму его. Куплю, даже если проношу всего несколько раз. Потому что сегодня, глядя на себя, я впервые за долгое время поверила, что могу чего-то добиться. А это чувство бесценно.

И я обязательно, во что бы то ни стало, отдам каждую копейку за это платье Джафару-бею. Я не позволю, чтобы его доброта стала для меня привычной. Эта покупка будет моей. Моим первым шагом к той самой свободе и независимости, о которой я так мечтаю.

Купив то самое маленькое чёрное платье, мы направляемся к выходу. В этот самый момент дверь бутика открывается, и входит она.

Та самая блондинка с тех фотографий, которые навсегда изменили мою жизнь. Она входит с видом хозяйки, бросая небрежный взгляд на стойки с одеждой.

– Ланочка, родная! – радостно восклицает другая консультант и бросается к ней, обмениваясь с ней воздушными поцелуями в щёки. – Ждала тебя!

Лана переводит взгляд на меня, и её улыбка на мгновение замирает. Наши глаза встречаются. В её – сначала удивление, а затем мгновенно вспыхивающее высокомерие и презрение.

– Ты? – бросает она, и это звучит как плевок.