Текст книги "Не отдавай меня ему (СИ)"

Автор книги: Лия Султан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 16

Внутри меня поднимается праведный гнев. Я чувствую, как Аиша напрягается рядом.

– Аиша, пойдем отсюда, – тихо, но твердо говорю я, и взяв девочку за руку, иду дальше.

Но Лана делает быстро преграждает нам дорогу, ее тонкие брови насмешливо ползут вверх.

– Стоять. Ты его в прошлый раз сильно разозлила, – говорит она с фальшивой сладостью в голосе. – из-за тебя досталось и мне.

Во мне что-то щелкает. Страха перед ней нет, есть странное, холодное спокойствие. Я усмехаюсь, окидываю ее презрительным взглядом.

– Я очень рада, – бросив с ухмылкой, прохожу мимо.

Лана резко хватает меня за запястье. Наглая, самоуверенная, высокомерная хабалка.

– Заур все равно будет моим, – шипит она, наклоняясь ближе. – Это вопрос времени.

Я смотрю ей прямо в глаза, и мой голос звучит тихо, но твердо. Каждое слово – мой прямой удар.

– Ты такая наивная. Я ушла от Заура и подала на развод. Так что спроси его, милая, почему он до сих пор кормит тебя обещаниями, хотя никаких преград больше нет? – Я делаю крошечную паузу, чтобы слова попали точно в цель. – Потому что твоя роль – просто раздвигать перед ним ноги. Вот и все.

Я решительно вытягиваю свое запястье из ее хватки. Ее лицо искажается от ярости и потрясения. Я не жду ответа. Разворачиваюсь и выхожу из бутика с гордо поднятой головой.

Аиша тут же хватает меня под руку, ее глаза сияют от восторга.

– Ой, Латифа! Ты ее…ты ее просто уничтожила! Поставила на место! Это было круто!

Я не отвечаю. Мы отходим на несколько шагов от бутика, и я останавливаюсь, прислонившись к холодной стене колонны. Прикладываю ладонь к груди, чувствуя, как сердце бешено колотится и давит на ребра.

– Аллах, – выдыхаю я, закрывая на секунду глаза. – У меня сердце сейчас выскочит из груди. Я так перенервничала.

Но сквозь дрожь в коленях и бешеный стук в висках пробивается новое, незнакомое чувство. Не страх, а гордость. Я не сломалась. Я дала отпор. И в этом есть своя, горько-сладкая победа.

***

Мы возвращаемся домой, когда солнце уже клонится к закату. Я все еще на взводе после встречи с Ланой, но стараюсь держаться, чтобы не испортить Аише настроение. В прихожей нас встречает Джала, и на ее лице играет загадочная улыбка.

– Заходите, заходите скорее в гостиную, – говорит она, и в ее глазах искрится неподдельная радость. – Сюрприз.

Мы с Аишей переглядываемся и заходим. И я замираю на пороге, не веря своим глазам.

В гостиной, у окна стоит темно-коричневое пианино. Его полированная поверхность ловит последние лучи солнца. Рядом с ним суетится незнакомый мужчина – настройщик.

– Джафар-бей распорядился поставить его здесь, – тихо объясняет Джала, подходя ко мне. – Привезли из магазина. Новое.

Я задерживаю дыхание на секунду-другую и не могу поверить. Пианино… Я ведь так давно не прикасалась к клавишам. Музыка осталась в той жизни, что была до Заура, в мире, где я была свободной и счастливой.

– Все, закончил, – мастер закрывает крышку и улыбается мне. – Инструмент в полном порядке. Садитесь, попробуйте.

Ноги сами несут меня к табурету. Я опускаюсь на него, медленно поднимаю крышку. Ряд белых и черных клавиш заставляет сердце подпрыгнуть от восторга. Осторожно прикасаюсь к ним кончиками пальцев, ощущая их гладкость, прохладу и магию .

– Они все помнят, – шепчу я, но пальцы предательски дрожат.

– Сыграй что-нибудь, Латифа. Пожалуйста! – просит Аиша, подходя ближе.

Я делаю глубокий вдох, закрываю на мгновение глаза, отгоняя прочь все страхи и тревоги, и начинаю. "Вальс до-диез минор” Шопена помню, как молитву, потому что сдавала его на экзамене. Сначала я играю осторожно, но потом вхожу во вкус и становлюсь смелее. Музыка оживает, заполняя собой все пространство, смывая напряжение дня и боль прошлого. Я забываюсь в ней, отдаюсь потоку звуков, и снова чувствую себя той девушкой, у которой были мечты.

Последний аккорд затихает, и в наступившей тишине раздается восторженный вздох Аиши.

– Браво! – восклицает она, хлопая в ладоши.

И тут мой взгляд падает на дверной проем напротив инструмента. В нем стоит Джафар. Он прислонился к косяку, скрестив руки на груди, и смотрит на меня.

– Джафар-бей? – мой голос звучит сдавленно. – Давно вы здесь?

– Давно, – отвечает он, не меняя позы и не разрывая зрительный контакт. – Почти с самого начала.

Он отталкивается от косяка и шагает в нашу сторону.

– Ты красиво играешь, Латифа.

Я встаю с табурета и подхожу к нему. Сердце бешено стучит, но на этот раз не от страха. Я смотрю ему прямо в глаза, желая передать всю глубину своей благодарности.

– Джафар-бей, спасибо вам большое за пианино, – голос дрожит от переполняющих меня чувств. – Это самый неожиданный и дорогой подарок.

Он задерживает взгляд на моем лице, и в его глазах я вижу не просто одобрение, а нечто теплое, прежде неведомое. Хозяин дома медленно, почти небрежно, проводит рукой по полированной поверхности пианино

– Я рад, что ты ожила, Латифа, – говорит он ровно, и его низкий голос будто бы ласкает каждую клеточку моего тела.

Его слова, сказанные так просто, падают мне прямо в душу, заставляя ее трепетать. В этот момент я чувствую это притяжение с новой, ослепительной силой. Оно витает в воздухе между нами – немое, запретное и невероятно могущественное.

Глава 17

Ещё одна неделя пролетает, как один миг. Собеседование в частной музыкальной школе прошло успешно. Меня взяли! И даже дали первых учеников – двух девочек и мальчика, которые смотрят на меня с таким доверием и жаждой научиться, что сердце наполняется теплом. Я снова чувствую себя на своём месте. Я – Латифа, учитель музыки. Не чья-то жена, не обуза, а человек, который может дарить знания и видеть отклик в глазах детей.

С Джафар-беем мы редко пересекались: он уходил рано, приходил поздно, и я старалась не попадаться ему на глаза.

Но этим вечером, за ужином, Джафар-бей, отложив вилку, обращается ко всем:

– Завтра утром я улетаю в командировку. На месторождение, по новому контракту. Пробуду там несколько дней.

Аиша недовольна, потому что раньше отец отправлял её к Зарине, когда уезжал в командировки. Ей там было скучно, поэтому она не хочет ехать сейчас. Но Джафар удивляет нас и говорит:

– Вы обе остаётесь здесь. Все поездки – только с охраной. Никаких отклонений от маршрута. Джала, – он поворачивается к экономке, – ты сможешь пожить с ними?

– Конечно, Джафар-джан, – кивает она, и в её взгляде читается безоговорочная преданность. – Не волнуйся о доме.

Я молча киваю, когда его взгляд скользит по мне. Мысленно я уже представляю эти несколько дней без него – такие же тихие, как и прошлые, но теперь отчего-то кажущиеся пустыми.

Аиша бросается папе на шею, целует его и говорит, что будет скучать. Он просит её не шалить и слушаться, особенно охрану. Меня же просит присмотреть за ней. Я обещаю, что всё будет хорошо.

Ближе к полуночи дом затихает. Джала ушла домой, Аиша уже в своей комнате, а меня снова мучает бессонница. Я спускаюсь на кухню, чтобы выпить молока с мёдом. Открыв холодильник, вытаскиваю пакет, наливаю в маленький сотейник. Не успеваю включить конфорку, как слышу за спиной шаги. Я знаю, чьи они, – и сердце моё тоже знает. Оно радостно трепещет, хотя я всячески стараюсь его унять.

Обернувшись, вижу Джафар-бея в дверях. Он стоит в серых домашних брюках и простой тёмной футболке, подчёркивающей мощь его плеч и сильных рук с тёмными волосами. Он выглядит усталым, но собранным.

– Опять молоко с мёдом? – его голос в ночной тишине звучит особенно глубоко.

– Да. Вам тоже сделать?

Он медленно кивает и садится за стол, пока я стою у плиты. Когда молоко нагрелось, разливаю его по кружкам слегка дрожащими пальцами. Открываю крышку пузатой керамической баночки с мёдом, добавляю по ложке в каждый напиток, размешиваю, чтобы он растворился, и ставлю чашку перед ним, пряча глаза, потому что боюсь встретиться с его взглядом. Тем не менее то, как он меня изучает, заставляет кровь бежать быстрее.

Мы сидим в тишине, которую нельзя назвать неловкой. Она наполнена невысказанным. Тёплая и согревающая, как мёд. Тягучая и удивительно сладкая, как мед.

Он допивает первым и встаёт.

– Мне завтра рано вставать.

– Да, – поднимаюсь и я. – Конечно.

Мы стоим рядом со столом, друг напротив друга. Между нами всего пара шагов, и если бы он захотел, настиг бы меня в один.

– Будьте осторожны, – говорю я, наконец поднимая на него глаза. Я боюсь и в то же время хочу смотреть на него, потому что вижу в нём сейчас мужественного и честного мужчину.

– И ты береги себя, – его взгляд становится пристальным, серьёзным. – Мои люди присмотрят за тобой. Но если что-то будет нужно… что угодно… звони в любое время.

– Всё будет хорошо, – уверяю я его и сама верю в это. – Я не побеспокою вас по пустякам.

Уголок его губ чуть подрагивает.

– А я всё же буду беспокоиться. О вас.

Эти слова, сказанные так просто и тихо, падают прямо в сердце. Греют сильнее любого молока. Несколько секунд я просто смотрю на него, на это сильное, суровое лицо, которое стало для меня символом безопасности и веры.

– Доброй ночи, Джафар-бей.

– Доброй ночи, Латифа.

Он пропускает меня вперёд, и я иду к двери первая, зная, что он провожает меня взглядом. Войдя в спальню, закрываю дверь, приваливаюсь к ней спиной и закрываю глаза. Этого не может быть, я не должна этого чувствовать. Но в то же время понимаю: эти несколько дней разлуки покажутся мне вечностью.

Предрассветная тишина разрывается низким гулом мотора под окном. Моё сердце замирает, а затем начинает биться чаще. Я сбрасываю одеяло, накидываю лёгкий шёлковый халат и на цыпочках выхожу в пустой, погружённый в сон холл.

Подхожу к высокому окну и осторожно отодвигаю тяжёлую портьеру. Внизу, во дворе, залитом голубоватым светом зари, стоит он. Джафар-бей. Не в своём безупречном деловом костюме, а в тёмных джинсах, чёрной футболке и пиджаке. Он убирает чемодан в багажник внедорожника, захлопывает его – звук кажется оглушительным в утренней тиши. И только потом он оборачивается, словно чувствует мой взгляд.

Его глаза мгновенно находят меня в полумраке окна. Мы замираем, разделённые стеклом и расстоянием, но между нами поднимается оглушительное напряжение. Он не улыбается, не машет рукой – просто смотрит неотрывно.

В этот миг внутри меня, в самой глубине души, распускается запретное и пылающее чувство. По телу разливается тёплая волна, от которой холодеют кончики пальцев. Это не просто волнение. Это – признание.

Признание в том, что я смотрю на мужчину. На мужчину, который старше меня почти на двадцать лет. На брата моего мужа. И это чувство, это сумасшедшее влечение – абсолютно и бесповоротно неправильно. Оно противоречит всему, во что я верю и что считаю допустимым.

Но я не могу отвести взгляд. Тону в этом молчаливом диалоге, как в предрассветном озере. Он коротко кивает, разворачивается, открывает дверь машины и исчезает внутри. Внедорожник плавно трогается и скрывается за воротами.

Я отпускаю занавеску и прикладываю ладонь к груди. Внутри продолжают полыхать те самые алые бутоны, обжигая меня стыдом и сладкой, опасной надеждой.

Я понимаю, что бессильна перед этим. Грех уже поселился в моём сердце.

Глава 18

Прошло три дня. Рутина стала моим спасением. Утренние сборы, дорога до музыкальной школы, уроки и ученики. Всё это даёт мне ощущение стабильности и веры в лучшее будущее – для меня и малыша под сердцем. Я представляю себе, как совсем скоро он начнёт пинаться, возможно, будет реагировать на мой голос и музыку. И это ожидание питает меня изнутри.

В этот день занятия заканчиваются ближе к обеду. Я собираю свои вещи, когда звонит телефон. Это водитель и по совместительству телохранитель Аиши.

– Латифа-ханум, я только что оставил Аишу у репетитора по английскому. Пробок нет, буду у вас через пятнадцать минут.

– Хорошо, я подожду, – отвечаю я. – Никуда не тороплюсь.

Я убираю ноты на место, закрываю крышку пианино, смахнув с поверхности невидимые частички пыли. Перед уходом проверяю, всё ли в порядке в классе, и наконец выхожу на улицу. Солнце светит ярко, и, зажмурившись, я подставляю лицо тёплым лучам. Отхожу от ворот школы на несколько шагов, собираясь подождать машину в тени высокого дерева.

На другой стороне улицы останавливается машина, и из неё выходит Заур. Увидев его, я на секунду замираю, парализованная ужасом, разворачиваюсь и бегу прочь. Но едва я забегаю на территорию школы, он настигает меня, хватает за руку и силой разворачивает к себе.

– Помогите! – кричу я, но он зажимает мне рот рукой и тащит к выходу. Меня никто не услышал, потому что из окон доносится музыка.

– Молчи! – прошипел он. Его дыхание, пахнущее сигаретами и мятой, обожгло мою щёку. – Закрой рот, шлюха. Твоего защитника нет в городе. Его шавки тоже далеко.

Я пытаюсь вырваться, но он держит меня мёртвой хваткой. Слёзы выступают на глазах от боли и бессилия.

– Слушай меня внимательно, – он цедит слова сквозь стиснутые зубы, его глаза полны ненависти. – Ты вернёшься ко мне. Сейчас. Добровольно. Или…

Он делает паузу, наслаждаясь моим ужасом.

– Или я дам команду своим людям, и твоя Айсель пропадёт по дороге в школу. Сколько ей сейчас? Четырнадцать?

Мир переворачивается и чернеет. Айсель – моя единокровная сестра. Да, ей всего четырнадцать, и она самая младшая. Заур – монстр. У меня нет сомнений, что он способен на такое. Я мотаю головой, пытаясь отрицать кошмар, который он только что нарисовал.

– Решай, – его приторно-сладкий голос сочится ядом. – Поедешь со мной сейчас – и спасёшь сестру. Или дальше будешь шлюхой Джафара, и твоя сестра заплатит за твоё бл***ство. Выбирай.

Я перестаю сопротивляться, но всё моё тело напрягается до боли. Весь мой обретённый мир рухнул в одно мгновение, раздавленный его угрозой. Он говорил о моей младшей сестре, о невинной девочке. Перед глазами – её образ, а в сердце – такая чёрная ненависть к нему, что я, найдя в себе силы, кусаю его ладонь.

– Сука! – вопит он и этой же рукой даёт мне хлёсткую пощёчину.

Не удержавшись на ногах, я почти падаю, но цепляюсь за металлические прутья забора. Я ужасно боюсь, что с малышом может что-то случиться. Но мой муж не должен узнать о моей беременности.

Заур нависает надо мной чёрной тенью, закрыв собой солнце. Я инстинктивно прикрываю голову рукой, но внезапно слышу глухой удар.

Открыв глаза, вижу перед собой Руслана – одного из людей Джафара. Он склоняется надо мной и говорит чётко:

– Уходим, Латифа-ханум.

В тот же миг с другой стороны ко мне подходит второй охранник – Арсен. Он мягко, но решительно обнимает меня за плечи, прикрывая своим телом.

– Всё в порядке, вы в безопасности. Идёмте.

Я слушаю всё, что они говорят, и подчиняюсь. Арсен быстро подводит меня к чёрному внедорожнику, припаркованному прямо у тротуара. Дверь уже открыта. Он помогает мне сесть, захлопывает дверь и, оббежав машину спереди, садится на водительское сиденье.

Машина трогается так резко, что я вжимаюсь в кресло. Я сижу, обхватив себя руками, пытаясь унять дикую дрожь. Сквозь тонированное стекло я вижу, как Руслан садится в другую машину, а фигура Заура на тротуаре быстро уменьшается. Моё сердце бешено колотится, и я наконец разрешаю себе тихо, прерывисто всхлипнуть, прижимая ладони к животу.

Дорога домой проходит в слепом ужасе. Спустя полчаса машина въезжает во двор дома Джафар-бея. Арсен помогает мне выйти и провожает до двери, где меня уже ждёт Джала. Увидев моё бледное, заплаканное лицо и растрёпанные волосы, она обнимает меня и ведёт в дом.

– Латифа, что случилось? Аллах милостивый!

Она ведёт меня в спальню, а я сбивчиво проговариваю:

– Заур напал на меня. Я так испугалась за малыша, – я схватила её руку и сжала с отчаянной силой. – Но он угрожал Айсель! Моей сестре! Он сказал, что её украдут! Джала, что мне делать?

Мудрая женщина сжала губы, её глаза стали жёсткими.

– Немедленно позвони Джафару. Он всё уладит. Он выбьет из этого изверга всю дурь раз и навсегда.

Я киваю, сглотнув ком в горле. Достаю телефон и дрожащими пальцами набираю номер Джафара. Долгие гудки – а потом голос автоответчика: «Абонент временно недоступен». Отчаяние снова накатывает волной.

Тогда я набираю номер отца. Сердце ноет от стыда и страха. Он быстро берёт трубку.

– Папа, это Латифа, – спешно говорю я. – Слушай, Заур был тут, он угрожал Айсель! Пожалуйста, не пускайте её в школу одну.

Но трубку выхватывают. И я слышу пронзительный, истеричный голос мачехи:

– Это из-за тебя! Из-за твоего позорного поведения теперь и мои девочки в опасности! Неблагодарная дрянь! Я вырастила тебя, а ты в ответ нам только беды приносишь! Сидела бы с мужем и не выставляла нас всех на посмешище!

Её слова режут, как нож. Я не могу вымолвить ни слова. Просто сижу и молча плачу, а в трубке продолжается поток оскорблений. Наконец связь обрывается.

Я опускаю телефон на колени. Всё пропало. Меня ненавидят даже в моей семье.

Джала, слышавшая весь разговор, обнимает меня.

– Не слушай эту глупую женщину, – говорит она твёрдо, гладя меня по голове. – Ты ни в чём не виновата. А этот Заур… – она произносит его имя с таким презрением, что мне становится чуть легче.

– Когда Джафар-бей вернётся, он с ним поговорит. И он больше никогда не посмеет поднять на тебя руку или угрожать твоей семье. Поверь мне.

И я хочу верить. Отчаянно хочу верить в её слова, в силу Джафара, в то, что этот кошмар когда-нибудь закончится.

Глава 19

Джафар

Я только выехал с объекта, когда наконец поймал слабый сигнал. Телефон ожил, и на экране сразу же высветилось несколько пропущенных вызовов от Латифы и Арсена. Напрягся. Латифа ещё ни разу мне не звонила, а Арсен делает это только в случае крайней необходимости.

– Говори, – без приветствий начинаю я.

Голос моего человека краток и лишён эмоций, но каждое его слово вбивает в меня гвоздь: «Нападение на Латифу-ханум у музыкальной школы. Угрозы в адрес её несовершеннолетней сестры. Пощёчина. Всё пресечено. Латифа-ханум в безопасности, доставлена домой. К врачу не обращалась».

Мой брат перешёл все мыслимые границы. Я не узнаю его. У него будто два лица, и вторая сущность меня пугает. А ведь я когда-то отмазывал его в школе, когда он с пацанами подрался. Видимо, зря. Видимо, надо было жёстче. Значит, в этом есть и моя вина.

– Собрать на него всё. Всё, что есть. Финансы, связи, личная жизнь. Использовать всех. Срочно, – холодно приказываю.

Душу жжёт ярким пламенем – это горит моя ярость и ненависть, которую я никогда к нему не испытывал. Я ведь носил его на руках, когда он был младенцем, но не вложил в него главного.

Заур посмел тронуть её, когда я велел ему забыть и оставить жену в покое. Прикоснуться к ней. Напугать. Угрожать ей и ребёнку.

Я кладу трубку и поворачиваюсь к заму. Его глаза округляются, когда он видит моё лицо.

– У меня срочное дело в городе. Ты остаёшься здесь. Решай все вопросы, я на связи.

Он пытается что-то сказать – о сроках, о подписании документов, – но я уже не слышу.

Домой я прилетаю рано утром. Меня встречают Арсен с Русланом и по дороге рассказывают, что случилось вчера и что удалось собрать на брата. И это шок. Не думал, что Заур настолько прогнил, настолько прогнулся и творит дичь. По-другому это не назовёшь. И теперь желание защитить Латифу, чтобы её не коснулась эта грязь, ещё сильнее.

Я вхожу в дом, и в нос ударяет запах молока и ароматных лепёшек, которые испекла Джала. Из кухни доносятся голоса девчонок. Больше всех слышно мою Аишу. Она рассказывает про школу – как всегда весела и беззаботна. Моё появление станет для них сюрпризом, поэтому я тихо подхожу к открытой двери и стучу по ней кулаком.

Дочь видит меня, вскакивает с визгом и летит ко мне в объятия.

– Папочка!

Я обнимаю её, целую в макушку.

– Ты же должен был вернуться послезавтра! – щебечет она.

– Закончил раньше, – коротко отвечаю я и перевожу взгляд на стоящую у стола Латифу.

Она улыбается мне. Улыбается, несмотря на случившееся, и это греет неспокойное сердце. В мыслях я останавливаю себя, в который раз твердя, что ей двадцать четыре, что она младше меня на целых девятнадцать лет. Но разум может говорить всё что угодно, а вот сердцу действительно не прикажешь.

Девушка, которую я два года не замечал, которая встречала меня в доме матери, подавала чай и коротко отвечала на вопросы, задаваемые скорее из вежливости, за последние недели стала моим наваждением. Будто я спал всё это время, а теперь проснулся и увидел её совсем в другом свете. Её неземную красоту, глубину в глазах, усталость и хрупкую обречённость.

– Джафар-бей, ассаляму алейкум, – приветствует Латифа, и мне нравится, как моё имя звучит на её устах.

– Валейкум ассалам, Латифа, – отвечаю я, и в этот миг происходит тот самый перелом. Не просто гнев за неё. Не просто желание защитить. Это что-то другое. Глубинное, животное, всепоглощающее. Волна острого, запретного влечения, от которого давит за грудиной.

– Как долетели?

– Хорошо. Устал.

Я смотрю на её бледное лицо, дрожащие губы, на длинные волосы и понимаю, что хочу забрать её себе. Я хочу чувствовать её кожу под своими пальцами, слышать её дыхание, знать, что она в моих объятиях и никто и никогда не посмеет причинить ей боль.

Это чувство накатывает с такой силой, что я едва не делаю шаг к ней. Оно жгучее, неконтролируемое. Я никогда ничего подобного не испытывал. Ни к кому.

– Джафар-джан, садись завтракать, – говорит Джала, и её голос возвращает меня в реальность.

– Да, Джала. Только сначала мне надо поговорить с тобой, Латифа. Идём в кабинет.

Вижу, как Латифа переглядывается с Джалой, и моя верная экономка одобрительно ей кивает.

Она проходит в кабинет за мной и закрывает дверь. Мы не садимся. Стоим посреди комнаты, напротив друг друга, в солнечных лучах, падающих из окна.

– Расскажи мне всё. Я должен знать, что было вчера.

И она рассказывает. Голос её сначала робкий, потом, по мере повествования, становится твёрже, но в нём звенят слёзы. Она говорит о его угрозах и о том, что он называл её моей шлюхой. Но больше всего Латифа боится за младшую сестру.

– Я чувствую себя такой виноватой, – шепчет она, и слёзы катятся по её щекам. – Из-за моих проблем Айсель может пострадать. Я не смогу этого пережить.

– Никто не пострадает, – мой голос звучит резко, потому что ярость снова поднимается во мне. Но я сдерживаю её ради неё. – Я всё решу. Ты слышишь меня? Я уже отдал распоряжения. Я обеспечу её безопасность.

– Почему вы возитесь со мной, Джафар-бей? – она поднимает на меня глаза, полные отчаяния, и её слова – это тихий крик измученной души. – Я такая обуза. Из-за меня вы поругались с семьёй, я приношу вам одни неприятности.

– Наоборот, Латифа. Ты открыла мне глаза на многое.

– Я так устала, Джафар-бей. Только в вашем доме мне спокойно, как нигде не было.

Это признание находит отклик в моём сердце. Все мои доводы о возрасте, о правилах, о приличиях рассыпаются в прах. Передо мной не сноха, не чужой человек. Передо мной женщина, которую я хочу… которая мне нужна.

– До суда осталось две недели. И я сделаю так, что он никогда больше не посмеет даже посмотреть в твою сторону. Я обещаю тебе это.

И тогда я вижу, как её плечи содрогаются от беззвучных рыданий. Я не думаю. Я просто беру её за руку и притягиваю к себе.

Латифа замирает на мгновение, а затем её тело обмякает, и она погружается в мои объятия, пряча лицо у меня на груди. Её слёзы горячими каплями просачиваются сквозь ткань моей рубашки. Одна моя ладонь лежит на её спине, другая гладит её волосы. Мелкая дрожь бежит по хрупкому телу. Шелковистые локоны пахнут жасмином, и я дурею от этого запаха, пробуждающего во мне инстинкт охотника.

Через несколько минут плач стихает. Латифа медленно, нерешительно отстраняется, вытирая лицо ладонями, смущённая своей слабостью.

– Простите, я не сдержалась…