Текст книги "Возвращаясь к себе (СИ)"

Автор книги: Лия Нежина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Где твоя мама? – даже не пытаюсь делать вид, что пришел по делу.

– В санатории, – она наблюдает, как я разуваюсь и прохожу в комнату.

– Можно мне остаться у тебя? – говорю вдруг, наблюдая за ее реакцией.

– Зачем? – она, такая маленькая, домашняя, вся сжимается под моим взглядом, и мне кажется, что передо мной не взрослая женщина, а испуганный подросток.

– Не могу домой, – опускаю глаза. Пусть думает, что хочет.

– Ты пьян? – она насторожилась.

– Немного, – вру, потому что действительно чувствую себя пьяным.

– Можно вызвать такси, – предлагает она. Вот дурочка!

– Я могу лечь на полу, – говорю, думая, что теряю последний шанс убраться отсюда.

– Тебя довезут до дома, – она все еще ничего не понимает.

– Хоть в ванной на коврике…

Повисает долгая пауза, в течение которой она пронзительно смотрит мне в глаза.

– Хорошо. Оставайся, – соглашается, устало выдыхая. Что-то у нее случилось.

Она стелет мне в своей комнате. Здесь компьютер, фотографии, ее вещи. Сама уходит в смежную и выключает свет. Пытаюсь спать, но не могу. Стоит только закрыть глаза, начинаю представлять ее в сорочке. Психую и сажусь на кровати.

– Лиза! – зову негромко. Если спит – не услышит.

– Что? – отзывается она.

– Я, пожалуй, пойду, – говорю, выходя в коридор.

Если не уйду – хорошо это не кончится.

Она выходит следом и встает напротив, облокотившись на тумбочку.

– Почему? – зачем вообще спрашивает? Должна ведь обрадоваться.

И что тут скажешь? Умираю, хочу тебя?

Ерошу волосы, собираясь с силами, чтоб уйти. И все-таки говорю:

– Потому что я тебя хочу и не могу уснуть, пока ты рядом.

Она молчит. Просто стоит и молчит, отрешенно глядя прямо мне в глаза. Что-то у нее точно произошло, но я не знаю, что; и она сейчас не расскажет.

Отталкиваюсь от стены и подхожу ближе. Пусть решает. Оттолкнет – так мне и надо. Но она не отстраняется, наоборот, поднимает лицо и кладет руки мне на грудь. Я больше не жду – впиваюсь в ее губы. Схожу с ума. Целую ее до боли, как никогда не целовал ни одну женщину. Потом, чуть расслабившись, целую все ее лицо. Она откликается, сначала робко, потом сильнее прижимаясь ко мне всем телом. Я толкаю ее в темноту спальни, и она покорно идет, увлекая меня за собой.

На кровати сама раздевает меня, а я шепчу ей, как давно я ее хочу и как она мне нужна. Когда я оказываюсь в ней, и она замирает, вцепившись мне в плечи, не могу сдержаться и шепчу ей в губы: Я первый! Осторожно начинаю двигаться, чувствуя, как вздрагивает ее тело, слыша, как постанывает она, впиваясь ногтями мне в спину.

Мы засыпаем за полночь, обнявшись, и я всю ночь чувствую, что она ласкается и трется об меня, как кошка.

Глава 5

Лиза

Думала, что, когда проснусь, захочется умереть, но нет, ничего, нормально. В теле еще сладкая истома, приятная усталость.

Осторожно, чтоб не разбудить Романова, выскальзываю из постели и прикрываю его одеялом. Он спит, ровно посапывая и обнимая подушку. Первый мужчина в этом доме после папы. Первый мой мужчина. Недели две назад я ни за что бы не поверила, если б мне сказали, что это произойдет, а теперь…

Сергей сказал тогда:

– С «Атакой» я разберусь. Мы откажемся от проекта.

Но сказать – это одно, а вот сделать… На деле же он через несколько часов подошел и попросил меня заняться этим клубом. Говорил, что Романов обещает подпортить ему репутацию, если он откажется. Хоть мне с трудом верится, что Романов вообще озабочен чьей-то репутацией, я молча соглашаюсь. Какое мне дело до их бизнеса.

На следующий день я передала все дела Катюше и стала заниматься только «Атакой». Работа была мне очень интересна. Тем более, ко мне никто не лез. Хозяин за все время ни разу не появился, и даже когда мне срочно понадобилось его одобрение, я не смогла ему дозвониться. Зато вместо него в клуб регулярно заглядывал симпатичный русоволосый парень, который в первый же день представился мне смешной кличкой Ирокез. Машинально посмотрела на его волосы, и он рассмеялся.

– Да я в детстве, еще ребенком, постриг себя машинкой, а в середине оставил чуб. С тех пор и зовут Ирокезом. А вообще я Елистратов Александр.

Он мне очень понравился. Такой простой, спокойный, деловой. С бригадой все вопросы решал сам, я только указывала, что и как. Он же ездил со мной выбирать материалы и терпеливо ждал, пока я выспрашивала у консультантов всякие нюансы.

Пару раз Саша Ирокез приходил с девушкой. И всегда у меня было ощущение, что они долго не виделись и зашли в пыльную «Атаку» только чтоб спрятаться от посторонних глаз и вдоволь нацеловаться. Но это было редко. В остальное же время этот молодой человек был серьезным, и работать с ним было одно удовольствие. Поэтому я все свое время отдавала работе, тем более, что дома меня никто не ждал.

После моего фееричного возвращения и скандала мама заявила, что купила путевку в санаторий на 21 день. Это было очень странно, потому что она ненавидела больницы и санатории, но вскоре она не выдержала и высказалась.

– Я же вижу, что мешаю твоей личной жизни, – всплакнув, заговорила она. – Мария Ильинична предложила мне путевку. Ее сын нас отвезет и заберет через 21 день.

Не могу сказать, что меня это обрадовало. Особенно после того, как мама добавила:

– Я надеюсь, тебе хватит этого времени, чтоб с Сергеем все решить. Не будь рохлей. В твоем распоряжении квартира. Пригласи его к себе. Забеременей от него, своего ребенка Сергей не бросит, женится в любом случае.

Молча выслушиваю ее наставления. Она понимает мое молчание по-своему.

– Тебе 27 лет, надо замуж выходить. Все подруги уже давно детей воспитывают. Я знала его семью: очень интеллигентные люди. Обеспеченный – ни в чем нуждаться не будешь. И я хоть поживу спокойно одна в квартире.

После того разговора у меня начало ныть сердце. Я и раньше видела, что ей хочется покоя, но теперь…

Она уехала неделю назад, а у меня все по-прежнему. Сергей провожал каждый день, дарил цветы, целовал на прощание – и все! Что со мной не так – не понимаю! Однажды во время поцелуя прижалась к нему всем телом, показывая, что готова на большее, но он аккуратно отстранился и ушел, пожелав спокойной ночи.

Вчера Сергей, как обычно, проводил меня до подъезда. Но, когда я уже собралась уходить, неожиданно окликнул.

– Лиза, не угостишь кофе?

Когда мы поднимались на лифте, меня била мелкая дрожь, но я успокаивала себя: так надо, ради будущего, ради мамы.

Мы пили кофе и разговаривали о работе. Сергей сел на диван, положив ногу на ногу и как-то странно наблюдал за моими нервными хлопотами.

Вдруг он заговорил:

– Давно собирался поговорить с тобой, да все не было случая, – я замерла и присела напротив. – Такая красивая умная женщина, как ты, не должна быть одна. Тебе нужен серьезный обеспеченный мужчина, который сможет позаботиться о тебе и твоей маме. У меня есть большой дом в престижном микрорайоне, я могу позволить себе бывать за границей. Меня знают первые люди города. Рядом со мной ты сможешь путешествовать, бросишь работу. Маму отправим в Москву, в клинику, где реабилитируют после инсульта.

Я должна была прыгать от счастья, но что-то было подозрительное в его тоне, поэтому я так и сидела, опустив голову, и ждала.

– Я могу решить все твои проблемы, – продолжал он.

Я подняла на него глаза. Почему мне страшно.

– Только одно: я не могу быть с тобой как мужчина. Вернее, я не могу быть с тобой известным тебе способом. Облучился, когда служил в армии. Но ты разумная женщина, это все можно решить, не заводя любовника. Я знаю способы доставить удовольствие. Тебе понравится.

Он замолчал. Я хотела встать, но голова кружилась.

– А как же дети? – после долгого молчания выдавила я.

– Дети? Ты молодая! Поживи для себя! У меня сын, почти твой ровесник. Родился до армии, – спокойно ответил он. И добавил. – Ну захочешь – заведем собаку…

Меня замутило так, что я, ничего не говоря, встала и пошла в ванную. А через несколько минут услышала, как Сергей крикнул:

– Подумай пожалуйста хорошенько!

Потом входная дверь хлопнула, и я осталась одна.

Когда позвонил Романов, я с трудом понимала, чего он вообще хочет. В душе осталась такая пустота, что я даже радовалась его приходу. Лежа в маминой комнате, на ее кровати, я не могла спать: все мои планы и мечты рухнули в одну минуту. Скоро приедет мама, полная надежд, и что я ей скажу?

Романов неожиданно собирается уходить, но все медлит, как-то странно поглядывая, будто ждет чего-то. А мне почему-то не хочется, чтоб он уходил. Страшно оставаться одной. Я потянулась к нему, как замерзающий тянется к теплу, как бездомный котенок прижимается к боку дворовой собаки, чтоб не умереть от холода.

Его признание, что он хочет меня, разбудило во мне женщину. Ни страха, ни стеснения я не чувствовала. Думаю, он даже предположить не мог, что станет первым. И уж тем более никогда не догадается, какое отчаяние и одиночество толкнуло меня к нему.

Он опять во сне сбрасывает одеяло, и я вижу обнаженную широкую спину, шею в татуировках, загорелые руки. Катя права: есть в нем что-то притягательное, цепляющее.

Поскорее ухожу в кухню, чтобы не начать надумывать себе то, чего нет. Известная истина: мужчина только улыбнулся женщине, а она уже в своих мыслях вышла за него замуж, нарожала детей и развелась. Но это не про меня. Мечтать я разучилась еще в 10-м классе.

Сейчас накормлю Романова завтраком и выпровожу. Пусть думает, что хочет. Пусть радуется, что попользовался – на самом деле воспользовалась я. Не знаю, каково бы мне было, если б не он. А теперь правильное решение принимать гораздо проще.

А какой у меня выбор? Я зарабатываю гроши; ни жилья, ни умения как-то устроиться в этом мире у меня нет. От меня устала даже собственная мать. Спасибо Романову, а то бы еще лет 10 оставалась никому не нужной девственницей.

Сергея я не люблю, да ему это и не нужно. Ему нужна не жена, а спутница, с которой не стыдно выйти в люди. Без секса столько лет обходилась, обойдусь и дальше. Главное – перестану считать копейки и смогу переехать из этой ненавистной квартиры. Уж если быть куклой, то дорогой.

Алексей

Проснулся оттого, что рядом не было Лизы. Холодная пустота показалась невыносимой, и я, быстро одев джинсы и футболку, вышел из комнаты. На часах половина седьмого, еще задернуты шторы, на улице темно. В квартире свет горит только на кухне.

Спотыкаясь о какую-то мебель, выхожу в коридор и аккуратно приоткрываю дверь. Лиза в домашнем платье и пушистых тапочках стоит у плиты спиной ко мне и что-то готовит. Судя по запаху, омлет или яичницу. Не дожидаясь, пока она обнаружит, что я подглядываю, прохожу и сажусь на диван. Она оборачивается, окинув меня недовольным взглядом, таким, что я чувствую себя нашкодившим мальчишкой.

– Есть будешь? – как ни в чем не бывало спрашивает она.

Хочу ответить, но голос не слушается, и я только киваю. Она кладет мне на тарелку большой кусок дымящегося омлета с колбасой. Сто лет не ел! Но проглатываю с трудом, почти не чувствуя вкуса.

Лиза сидит напротив и пьет кофе. Совершенно невозмутимая, холодная, чужая. Если б я не знал тебя, девочка, я бы подумал, что тебе все равно. Но почти незаметная дрожь пальчиков, держащих чашку, и упрямо сжатые губы тебя всегда выдают.

– Где все-таки мама? – спрашиваю я, кажется, уже в третий раз.

– Уехала в санаторий, – отвечает она спокойным, ровным голосом.

– Надолго?

– Послезавтра должна вернуться.

Что еще сказать? Спросить, что у нее с Ивашкиным, и почему они не спят вместе?

– Ты можешь быть беременна, – вдруг говорю, сам не знаю, зачем.

Она вскидывает на меня свои большие удивленные глаза. В них столько страха и отчаяния, что на мгновенье я вижу ее настоящую. И мне самому страшно от того ужаса, который творится в ее душе. Не терплю женских слез, ненавижу истерики, не умею успокаивать, поэтому делаю то единственное, что могу для нее сделать.

Встаю с дивана и подхожу к ней. Она сидит, как неживая. Забираю чашку из рук и ставлю на стол. Потом присаживаюсь на корточки перед ее стулом и целую маленькие голые коленки. Она вздрагивает, потом то ли вздыхает, то ли всхлипывает и кладет руки мне на плечи.

Она отдается медленно и нежно, как умеет только она. И я беру ее со всей нежностью, на какую только способен, покрывая поцелуями каждый сантиметр ее тела и каждым движением доказывая, что она самая желанная.

Мы просыпаемся около 8 часов от настойчивого телефонного звонка. Пытаюсь притянуть Лизу ближе, но она отстраняется и выскальзывает из постели, набрасывая халатик и, взяв смартфон, выходит из комнаты. Неохотно встаю и начинаю одеваться. Весь день могу вот так проваляться, лишь бы она мурлыкала рядом.

Лиза возвращается, когда я натягиваю джинсы. Окидывает меня, полуголого, быстрым взглядом, будто всем видом показывая, что пялиться она не собиралась. А я бы с удовольствием, принцесса, только дай знать.

Отвернувшись к двери, она говорит отрывисто:

– Мне на работу нужно. Ирокез приедет через час в «Атаку». Пойду в душ, если хочешь, можешь после меня.

Я киваю, и она уходит в ванную. Пока ее нет, как могу, заправляю постель и подогреваю чайник. Она выходит минут через 15 без макияжа, в том же халатике и с полотенцем на голове. Такая свежая, что я невольно вдыхаю поглубже. Открывает шкаф и кидает мне полотенце. Я, ничего не говоря, иду в ванную. Стоя под душем улыбаюсь. Мне нравится, что она ведет себя естественно, почти не стесняется меня, будто мы с ней каждое утро встаем вместе.

Когда выхожу, она в кухне пьет чай уже одетая в черные брюки и синюю блузку. На лице легкий макияж.

– Ты куда сейчас? – спрашиваю, жадно глядя на ее фигурку.

– В офис, – она пододвигает мне чашку с горячим чаем.

– Я могу отвезти, – говорю, делая пару глотков.

– Хорошо, – отвечает абсолютно ровным голосом. Опять закрылась в свою скорлупку.

Мы, не сговариваясь, начинаем одеваться и вместе выходим из квартиры. Потом молча едем в лифте, и на парковку она идет со мной бок о бок. В машину садится, не дожидаясь, пока я открою перед ней дверцу. Она вся какая-то серьезная и сосредоточенная, будто что-то решила про себя и теперь просто четко следует инструкции.

Пока едем, ее телефон звонит еще раз. Она не сразу берет трубку.

– Алло… Да, мама… – говорит сначала спокойно, потом резко меняет тон. – Почему? Что-нибудь случилось? Но осталось всего два дня! Я понимаю, но… Хорошо, но… Я поняла. Я приеду, как только смогу… Хорошо, я приеду.

Она отключает смартфон и, продолжая держать его в руках, задумчиво смотрит вперед. Потом звонит сама:

– Доброе утро, Сергей… Да, я еду… Но я… Мне нужна помощь. Мама просит срочно забрать ее… Я не знаю… Может быть… Но… Я поговорю с ним, думаю без меня смогут обойтись 1 день. Но я не об этом: я хотела попросить тебя: не мог бы ты отвезти меня? Да… Сейчас… – повисает пауза настолько длинная, что мне показалось, там положили трубку. – Конечно… – уже другим тоном говорит она. – Я понимаю…Около четырех часов… Ладно, не страшно, я что-нибудь придумаю.

Что же ты собралась придумывать?

– Какие проблемы? – спрашиваю, хотя и так все понятно.

– Я не смогу сегодня заняться «Атакой», – говорит будто сама себе. – Нужно позвонить Ирокезу, чтоб не ждал.

– Сам позвоню. Это все?

Молчит, нервно вертит в руках телефон. Она не станет просить. Для нее это унизительно. Но я не буду ждать просьбы.

– Я так понял, маму нужно срочно забрать из санатория?

– Да, – вскидывает на меня глаза.

– Говори, куда ехать, – не бравирую, не рисуюсь. С ней этого нельзя.

Она называет адрес. Да, не близко. И ехать за этой стервой не очень-то хочется, но звоню Ирокезу, чтоб не ждал, и выезжаю из города.

Мы больше 4-х часов добираемся до этой дыры. С утра накрапывает противный холодный дождь, к обеду перешедший в мокрый снег. Дорога – сплошное месиво.

Когда подъезжаем к санаторным корпусам, я паркуюсь на стоянке и выхожу вслед за Лизой. Она вдруг оборачивается и просит:

– Ты не мог бы подождать здесь?

– У нее ведь вещи какие-то? – недоумеваю я. – Помогу донести.

– Не надо, мы сами, спасибо, – отказывается она.

Ладно, тащиться под дождем – удовольствие сомнительное.

Жду 10, 20, 30 минут. Почти через час вижу идущих от длинного пятиэтажного корпуса Лизу с двумя чемоданами и Лилию Викторовну с клюшкой.

Подойдя к машине, Лилия Викторовна окидывает меня презрительным взглядом.

– Почему Сергей не приехал? – громко спрашивает она Лизу, усаживаясь на заднее сиденье.

– У него дела, – отвечает та вполголоса.

– Ты что, не могла водителя найти поприличней? – говорит эта стерва уже в машине, будто меня вовсе здесь нет.

– Мама, пожалуйста!

Лиза на этот раз садится с ней рядом, подтыкает под голову подушку и удобнее устраивает ее ноги.

Мне ее жалко. Детка, как ты это терпишь?

Мы трогаемся, и Лилия Викторовна долго жалуется Лизе на персонал санатория, врачей и питание. Потом наконец засыпает и просыпается только на въезде в город, когда я заезжаю на заправку.

Видимо, пока я выходил, между ними происходит какой-то разговор, потому что, садясь в машину, я слышу, как мать говорит Лизе:

– Он просто занятой человек, какие могут быть вопросы!

Потом вдруг добавляет:

– Почему ты молчишь, что он сделал тебе предложение?

Ух ты! Я чуть не выпустил руль из рук. Так это она перед свадьбой что ли решила со мной переспать? Вот так мордой в грязь? Не ожидал, Лиза!

– Давай поговорим дома, – отвечает она, поглядывая в зеркало и видя, что я наблюдаю.

– А что тут такого? – недоумевает Лилия Викторовна, но все-таки замолкает.

Когда я выгружаю чемоданы из машины, Лиза берет оба чемодана и пытается отделаться от меня:

– Спасибо, я сама.

– Ничего, я донесу, – отвечаю упрямо и, вырывая у нее чемоданы, иду к лифту.

Не получится, детка! Теперь играем по моим правилам.

– Слава Богу, дожила я до твоей свадьбы, – уже в лифте вздыхает Лилия Викторовна. И я понимаю, что начинаю ее ненавидеть. – Нужно как можно быстрее все устроить, и не тяните с детьми…

– Мам, давай потом… – Лиза краснеет от неловкости. – Я еще не приняла предложение, – продолжает она, мельком взглянув на меня.

«Больше того, Лиза, – ты его не примешь!» – хочется мне сказать.

– С ума сошла! – вскрикивает Лилия Викторовна, открывая своим ключом входную дверь.

– Давай потом обсудим! – просит опять Лиза, пытаясь забрать у меня чемоданы.

– Нечего тут обсуждать, – ворчит старуха, первой входя в квартиру. – Мозги последние потеряла?

Потом оборачивается и, видя, что я все еще стою у порога, хмурит брови.

– До свидания, молодой человек.

Лиза собирается что-то сказать, роется в сумочке, видимо, в поисках кошелька, но я ее шокирую:

– Лиза, собирайся, поедешь со мной.

Она роняет сумочку и, не поднимая ее, удивленно смотрит на меня.

– Куда это ты собралась? – недоумевает ее мать.

– Она переезжает ко мне, – я не даю Лизе прийти в себя, отвечаю за нее. Сейчас так нужно. Сейчас у нее не должно быть выбора.

– На каком основании? – старуха повышает голос почти до визга.

Я прохожу в квартиру, подталкивая Лизу в ее комнату. Знаю, что нужно сейчас быть спокойным, но не могу, чувствую, что еще немного и сорвусь.

– На том основании, Лилия Викторовна, что ваша дочь спит со мной, – почти ору я.

Черт! Конечно, надо было по-другому, не так, но у меня нет времени, а эта ведьма меня страшно раздражает.

Лилия Викторовна начинает причитать, бегать вокруг, толкая Лизу:

– Что он говорит? Это вообще кто? Кто? Я тебя спрашиваю!

Видя, что Лиза так и стоит, глядя то на меня, то на мать, я открываю шкаф.

– Где у тебя чемодан? Бери только необходимое.

Лиза, наконец, оживает и, повернувшись к матери, лепечет:

– Мама, это Леша Романов. Он…

– Ааа! – визжит та. – Спуталась с Романовым! Дура! Сука!

Все! Это надо прекращать. Еще немного, и дойдет до рукоприкладства, поэтому беру Лизу за руку и, закрывая от матери, вытаскиваю из квартиры, хватая попутно с вешалки ее пальто, шарф и сумку.

– Дура! Сука! Проститутка! – несется вслед.

Когда двери лифта закрываются за нами, я замечаю, что у Лизы трясутся руки. Если честно, мне самому нехорошо и хочется поскорее смыться отсюда. Но мы доезжаем до 1-го этажа, и Лиза отказывается выходить.

– Я не пойду! У нее сердце больное! Это же мать! – плачет она, упираясь мне в грудь.

Почти волоку ее из подъезда и запихиваю в машину. При ней вызываю скорую по их адресу. Проходят мучительные 20 минут. Все это время Лиза тихо плачет, сжавшись в комочек на заднем сидении. Попытки успокоить ее приводят только к тому, что у меня самого начинает дергаться глаз.

Мы ждем до тех пор, пока вышедший из дома врач не отвечает на сбивчивые лизины вопросы, что все нормально, женщина просто переволновалась, и вообще, такие, как она, еще всех переживут.

Тогда я опять сажаю Лизу в машину и, не спрашивая, везу к себе.