Текст книги "Возвращаясь к себе (СИ)"

Автор книги: Лия Нежина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Глава 2

Лиза

В воскресенье встаю со страшной головной болью. По-видимому, последний бокал вина все-таки был лишним. Да и ночка выдалась тяжелая.

Маме внезапно стало плохо. Таблетки не помогали, и пришлось вызывать скорую. Врачи долго ее осматривали, потом наконец сделали укол. Но с фельдшером я поругалась. Она попросила меня выйти и в коридоре наговорила ерунду, прямо говоря, что все показатели хорошие и мама притворяется. Когда же я спросила, почему тогда так быстро помог укол, она поразила меня еще больше, сказав, что они вкололи ей витамины. Короче говоря, я выставила их за дверь, маме, естественно, ничего не сказала, решив про себя, что в следующий раз буду вызывать коммерческую скорую помощь.

Сегодня выходной, и очень хотелось поспать, но в соседней комнате слышу движение, значит мама встала. Поднимаюсь с кровати, одеваюсь и иду к ней. Она, и правда, ходит по дому, протирает мебель. На часах 7 утра!

– Мам, зачем ты встала? Тебе же нельзя, я все сейчас уберу, – подхожу, едва сдерживая зевок.

– Спасибо, убрала уже… Я вчера весь день ждала! – как всегда ворчит она.

– Ну ты же понимаешь, что у меня работа, а потом корпоратив. Сегодня так хотелось поспать! – говорю, забирая у нее тряпку. Похоже, жизни мне не будет, пока не уберусь.

Мама ковыляет к креслу, усаживается и ревностно следит, чтоб я убиралась так, как это представляет она, раздает ценные указания и все равно недовольно морщится, когда я заканчиваю.

О корпоративе пока не спрашивает, но точно знаю, что меня сегодня ждет допрос с пристрастием, потому заранее продумываю, что рассказать, а о чем буду молчать даже под пыткой.

– Как вчера отдохнула? – начинает издалека.

– Что конкретно тебя интересует? – спрашиваю немного раздраженно, прекрасно зная ответ.

– Интересует, как ты провела вечер.

– Мама, все было здорово. Клуб самый модный. Мы с Сергеем танцевали, – отвечаю бодро скороговоркой.

– Он тебя отвез?

– Конечно! – не моргнув глазом вру я.

– Не ври, я знаю его машину, – все-таки она меня караулила.

– Меня подвез знакомый, – мой небрежный тон ее, к сожалению, не обманет.

– Кто? – интересуется, будто между прочим.

– Бывший одноклассник, – исступленно тру зеркало…

– Кто? – чувствую себя подследственной.

– Ты не помнишь…, – последняя попытка, но она помнит абсолютно все.

– Кто? – отпираться больше нельзя.

– Романов Ле…, – начинаю я.

– Что? Ты с кем связалась? – она почти кричит.

Боже! У нее же сердце больное.

– Мам, пожалуйста! – бросаюсь к ней, пытаясь успокоить.

– Конечно, он тебя бросит и будет прав, – говорит она уже о Сергее, кивая своим мыслям и не глядя на меня.

– Мам, ну что ты, – умоляю я, – он просто не мог уехать, а Алексей нас с Маргаритой подвез. И все!

– Все! Если ты упустишь Сергея – ты мне не дочь! – говорит так, будто Сергей – ценная порода рыбы.

– Мамочка, все будет хорошо, – говорю много, примирительно, плету какую-то чушь, лишь бы только успокоилась.

Выдать меня замуж за Сергея – ее бзик. Она когда-то была знакома с его родителями и, узнав, что я у него работаю, начала выносить мне мозг. Он нравился мне очень, но, когда она ежедневно начала петь дифирамбы его достоинствам, я окончательно уверилась, что Сергей – единственный залог моего счастья.

В обед приходит Катя.

Мама стоит в коридоре и внимательно наблюдает, как она приглаживает свои короткие непослушные волосы, подкрашивает губы, будто пришла не к давнишней подруге и ее престарелой матери, а в светский салон. Мама Катюшу почему-то не любит и раздражается каждый раз, когда она приходит ко мне. Катя об этом догадывается, но ничуть не смущаясь, гордо вскинув голову, дефилирует в мою комнату, а я плетусь следом, виновато поглядывая на маму.

– Слушай, чего она у тебя вечно не в настроении? – как только закрылась дверь, разворачивается ко мне подруга.

– Сегодня ночью опять был приступ, скорую вызывали, – устало отвечаю и сажусь в кресло с ногами, чего никогда не позволяю себе при маме.

– Опять приступ? – переспрашивает Катя, закатывая глаза. – Что на этот раз? Сердце уже лечили, почки тоже; месяц назад узи печени делали. В онкоцентр вы как на прогулку ходите.

– Ну о чем ты? – укоризненно говорю ей.

Мама, и вправду, стала очень мнительной, но возраст ведь дает о себе знать.

– Да просто твоя матушка совесть потеряла. Буйная фантазия у нее, а дочка страдай. О ваших методах лечения хоть романы пиши.

– Сердце прихватило, всю ночь не спали! – оправдываюсь я.

– С вас за ложный вызов деньги не содрали? – продолжает она ерничать. – Что-то мама начала повторяться. Сердце месяц назад болело.

Катюша рассмеялась, и в соседней комнате что-то сильно стукнуло об пол. Нам дают понять, что мы слишком громко разговариваем.

Катюша зажимает рот рукой, но все равно продолжает смеяться. Когда она успокаивается, я, наконец, могу спросить ее про то, как закончился вчерашний вечер. Но у Кати, оказывается, свой интерес.

– Слушай, а что это за красавчик, с которым ты вчера танцевала?

Смотрю на нее недоуменно.

– Какой красавчик? Я с Сергеем танцевала…

– Ну уж Сергей, – отмахивается Катя. – Сергей вчера после твоего ухода с какой-то крашеной блондинкой обжимался, – выдает она и, видя мою отвисшую челюсть, заявляет:

– Давай договоримся: ты мне про красавчика, я – про блондинку.

– Да я понять не могу, о ком ты!

– Темненький такой, в белой футболке, джинсах… – Катюша начинает на меня злиться.

– Ааа… – тяну разочарованно. – Это одноклассник бывший, Лешка. А что?

– Ничего! У тебя с ним что-то есть? – ох, знаю я этот лукавый взгляд.

– Да ты что! – зачем спрашивать, если прекрасно знает, что все мои мысли и мечты связаны с Сергеем.

– Расскажи о нем! – давно не видела Катюшу такой возбужденной.

– Да что рассказывать! – недоумеваю я. – Я его 10 лет не видела!

Катюша недовольно поджимает губы, барабаня пальчиками по модному красно-коричневому саквояжу. Думает.

– Ну он хоть богатый? – задает главный вопрос.

– Откуда я знаю! – уже злюсь на нее. – Отец был не бедный: все штрафы оплачивал, стекла вставлял и моральный ущерб возмещал регулярно.

– Это ничего не значит! – отмахивается равнодушно. И вдруг ее осенило:

– А он ведь подвозил вас вчера с Маргаритой. Какая у него машина?

Я не выдержала и рассмеялась:

– Вонючая…

– В смысле? – да… думаю, подруга, если б ты поехала вчера с нами, твой интерес разом бы отшибло.

– Старенькая «Лада», в которой пахнет грязным бельем. Да еще и презервативы повсюду распиханы.

У Катюши глаза полезли на лоб.

– Ты серьезно? – орет она, еще не решив для себя, как это воспринимать.

Теперь мама ломает голову над тем, что мы тут обсуждаем.

– Это ведь неплохо… – то ли спрашивает, то ли утверждает она. – Сейчас даже у молодых бывают проблемы! Помнишь у меня был… – и она в пятый раз пытается рассказать мне историю о несчастном Артуре, который мог только в кромешной темноте после часового просмотра немецкого порно.

– Может, ему негде. Живет с родителями. В гостинице дорого, – говорю я, сама себе не веря.

– Конечно! Так я и поверю! – поджимает Катюшка губы. – Ты видела его часы? А куртку? А кеды?

Только плечами пожимаю. Сдались мне его часы! И когда она только рассмотреть успела?

– Слушай, познакомь меня с ним! – ожидаемо просит она, умоляюще складывая руки.

Только закатываю глаза и кручу пальцем у виска.

– Ладно, жадина, без тебя справлюсь! – говорит так, что я верю: справится.

Потом Катюша рассказывает мне, что после нашего с Маргаритой ухода к Сергею подсела яркая блондинка в нежно-голубом платье, по-видимому, знакомая. Они весь вечер не отходили друг от друга и уехали вместе. А еще Катюша взахлеб рассказала, что они со Светой познакомились с «интересными» мужчинами, но те оказались женатыми, так что Светка в понедельник придет в солнечных очках, какая бы погода не была. Услышав такое, я только порадовалась, что уехала и не видела этой безобразной сцены.

В понедельник иду на работу с тяжелым сердцем. Дома мама вынесла весь мозг про 27 лет и про то, что я никому не нужна уже, и какое счастье, что «подвернулся такой замечательный Сергей», которого надо «держать и руками, и ногами». Не покидает чувство, что все как-то неправильно, ненормально.

На работе только и разговоров о субботней вылазке в ночной клуб: как Катюшка зажигала, да что это с ней за кавалер был, какие такие срочные дела у нашего работодателя с начальником охраны, и что за блондинка вертелась около него. А еще несколько дам из нашего женсовета подошли и посоветовали мне быть разборчивее в знакомствах.

С Сергеем я была сдержанно холодна. Конечно, единственный поцелуй – это еще не отношения, но не позволю выставлять себя полной дурой, бросая посреди вечеринки и зажигая еще с какой-то драной блондинкой! Ничего, мы тоже гордые! Больше всего раздражали сочувствующие: Катюшка со своим «все они козлы» и Маргарита Васильевна.

Чуть не плачу, но натянув улыбку, иду в туалет поправлять макияж. На мне сегодня шикарная белая блузка с глубоким вырезом, темно-каштановые волосы уложены идеально. Пусть все блондинки умрут от зависти и пусть не раскатывают губу на моего мужчину. А Сергей должен быть моим.

В понедельник он вызвал меня по делу и вручил еще один интересный проект, в который я окунулась с головой. За неделю нужно было подготовить дизайн проект спортивного бара. Он принадлежит сыну его очень хорошего знакомого и влиятельного в нашем городе бизнесмена.

Я всю неделю пахала, как проклятая.

С Сергеем мы не виделись. Он уезжал в Италию за эксклюзивной отделочной плиткой. Обещал вернуться к понедельнику и просил подготовить все по проекту. Так что в субботу, когда у всех нормальных людей выходной, сижу перед компьютером до тех пор, пока в глазах не начинает двоиться. И только когда все проверила и всем осталась довольна, собираюсь домой.

Подходя к дому, вижу, как дернулась занавеска в окне на 7-м этаже. Мама опять стояла и ждала. Открываю дверь своим ключом. Она, шаркая тапочками и держась за стену, выходит в коридор. Снимаю туфли, подхожу и целую ее в холодную щеку. Год назад у мамы был инсульт, пострадала правая половина тела. После этого она ходит только с клюшкой.

– Сходи на 8-й этаж, соседи очень шумели, – просит мама.

Боже! Как я завидую тем, кто живет на верхних этажах! Сосед на 8 этаже в последний год стал нашей головной болью. Квартиру продали мужчине лет 25, теперь оргии наверху происходят с завидной регулярностью, а еще громкая музыка, стук каблуков по ламинату и т. п. Сначала мы думали, что над нами живет страстный любитель порно, нельзя же делать ЭТО по 5 раз за день. Но этот монстр каждый раз в конце издает победный клич довольной гориллы, так что сомнений не осталось.

До полиции еще не доходило ни разу. Я уже несколько раз разговаривала с ним по этому поводу, обычно, после этих разговоров его хватает на какое-то время, а потом все начинается снова.

Сейчас музыка играет не очень громко, а я только слезла с каблуков, так что идти никуда не хочется.

– Мам, давай подождем, может, угомонится, – предложила я, умоляюще на нее глядя.

Но она сильно не в духе.

– Подождем? Мать больная весь вечер должна терпеть этот бедлам?

Никуда не денешься, придется идти беседовать с соседом. С трудом снова влезаю на каблуки. Можно, конечно, пойти в чем-нибудь попроще, но так я буду хоть немного повыше.

Поднимаюсь на 8-ой этаж, стучу в металлическую черную дверь. Здесь даже стены вибрируют от басов.

Открывает этот секс-гигант голый по пояс и почти в невменяемом состоянии. Он таращит на меня свои рыбьи глаза и не узнает. Ну да, я ведь обычно в спортивном костюме сюда захожу, однажды в кардигане закрытом, а сейчас не додумалась куртку накинуть, приперлась в блузке с декольте. Только открываю рот, чтоб высказать претензии, он выдает:

– Ух ты!

– Максим, – начинаю с чувством, серьезно, как будто на переговорах с клиентом беседую, – понимаете…

– Давай на «ты», – перебивает он, и меня обдает густыми спиртовыми парами.

– Не важно, – пытаюсь отодвинуться.

Он пододвигается, нагло заглядывая мне за блузку и вдруг притягивает к себе.

– У меня, оказывается, соседка такая… – не обращая внимания на сопротивление тянет меня в квартиру.

– Максим, отпустите, с ума вы сошли!

– Посидим, поговорим… – шепчет он мне в шею, похотливо лапая спину, больно выкручивая руки.

И я понимаю, что еще немного и он затащит меня в квартиру, а там мне уже никто не поможет.

От этой мысли по спине бежит холодок. Не медля ни минуты, бью этого пьяного козла ногой в пах, он отпускает мои руки, и я мчусь сломя голову вниз по лестнице. Влетаю в квартиру и закрываю дверь.

Алексей

Люблю осень. Мозги, наконец, перестают плавиться, работается спокойно, люди адекватные. Серьезное дело стараюсь начинать именно осенью.

Уже неделю я думаю, что делать с «Атакой». Стоит – не стоит ввязываться. Там потребуются серьезные вливания. Бывший владелец размахнулся и не смог завершить проект – деньги кончились. Бар мне достался дешево, в кризис, но чтоб заработал и начал приносить прибыль, боюсь, нужно в 2 раза больше.

Можно, конечно, попросить у отца, он не откажет, но, во-первых, я и так ему должен, во-вторых, у отца давно другая семья, дети. И, в принципе, я рад за него, обидно только за мать. Она-то с ним прошла огни и воды, нищету, а он, как встал на ноги, нашел себе помоложе.

Нас он, правда, никогда не бросал, деньги давал стабильно, и все ее лечение оплачивал. Но именно болезнь матери не могу ему простить. Цветущая 35-летняя женщина за несколько месяцев сгорела от рака. Врачи тогда честно сказали: стресс, нервное потрясение, обеспечить покой.

Какой, к черту, покой, когда она каждую ночь выла в подушку, думая, что я сплю и не слышу! После ее смерти я плюнул на все: на учебу, хоть перспективы были отличные, и отец уже выбирал для меня вуз покруче, на футбол и музыку. Все покатилось под гору. Тогда сделал первые татуировки на руках. Из-за них-то в гимназии и устроил драку. Потом опять же отец пристроил в школу, где директором был какой-то его приятель. Вот за это я ему благодарен. Там была Лиза.

Я не сразу обратил внимание на невысокую скромную девчонку, вечно одетую как из секонд хенда. Понравился только прямой умный взгляд без кокетства. А однажды услышал, как она читает стихи. Что это было? По-моему, Блок, что-то про девушку и церковь. Я, кажется, рот открыл от удивления, так меня поразила эта недотрога.

Она мне напоминала мать, хотя внешнего сходства не было совсем. Мать была яркой брюнеткой. Короткое каре, гладко уложенные жесткие волосы. Мне от нее достались такие же. Однажды стригся в парикмахерской, мастер удивлялся: «О вашу проволоку ножницы можно сломать!».

А Лиза – вся тоненькая, изящная с пушистыми вьющимися волосами. Как она только их не прятала, на висках они все равно выбивались и вились мелкими кольцами.

Она была такая же добрая, наивная, как моя мать. Я заговорить, прикоснуться к ней не мог – запачкать боялся. Еще мамаша ее, мегера. Сам я ее только пару раз видел, но ребята рассказывали, что она Лизу как в тюрьме держит.

Думал: на выпускном приглашу на танец и предложу встречаться. А она взяла и не пришла. Вот я тогда напился! До сих пор вспоминать тошно. Хотел идти к ней под окна, хорошо, отец приехал, не пустил, привел в чувство. Тогда решил: если уходит – значит, не мое.

Встреча в клубе всколыхнула что-то. Вот и с «Атакой» решил разобраться: надо оно мне вообще или нет. В понедельник созвонился с Ивашкиным, договорился о встрече. Пусть проект разработает, обсчитает затраты, а там посмотрим.

Через неделю Ивашкин пригласил в офис.

Бреюсь, собираюсь тщательно, как на свидание. Зачем? Из-за Лизы? Психую и стягиваю пиджак, одеваю привычные джинсы, майку, кожанку и выхожу из квартиры.

Садясь в машину, любовно поглаживаю руль своей БМВ. Пашка только в среду соизволил пригнать мне ее. Приехал довольный такой, сияющий, глаза пьяные, видно, Милка постаралась.

Офис Ивашкина находится в многоэтажке почти в центре города. Прохожу на ресепшн, где на меня удивленно смотрит худющая длинноногая секретарша в закрытом прямом платье с фигурой, которую в народе называют «доска». Невольно задерживаю на ней взгляд чуть дольше обычного: когда она поворачивается ко мне спиной, не вижу разницы между передом и задом.

– Здравствуйте, – мурлычет она. – Вам назначено?

– Добрый день. К Сергею Николаевичу по поводу проекта.

Она, больше ничего не спрашивая, по-видимому, смущаясь моего бандитского вида, звонит Ивашкину и просит меня пройти в его кабинет.

Первое, что вижу, открывая дверь, – удивленно распахнутые глаза Лизы. Ивашкин сидит в кресле и что-то показывает ей на мониторе компьютера, она рядом на стуле. Сейчас она совсем другая: волосы подняты, шея открыта, стиль одежды деловой. Кажется, оба удивлены.

– Добрый день, – невозмутимо прохожу и протягиваю Ивашкину руку. – Я по поводу «Атаки»…

– Ааа…, – он выглядит удивленным и долго не подает руки, рассматривая меня. Наконец указывает на кресло.

– Проходите. А я думал, владелец сам приедет…

Капец! Они за кого меня принимают! Ладно, будет мне урок.

Вдруг до Лизы доходит:

– Романов Алексей Викторович? – смотрит на меня во все глаза.

– Угу! – киваю я.

– Сергей Николаевич, – Лиза считает нужным оправдываться. – Мы с Алексеем Викторовичем учились вместе в 11-м классе. Вчера случайно встретились в клубе, но я и представить не могла…

Ивашкин, похоже, тоже понял свою оплошность:

– Я прошу прощения. Сразу не узнал. Мы вас ждали. Приступим?

Кошусь на Лизу. Легкий, почти незаметный макияж на лице, пальчики вертят ручку. Волнуется? Одета вроде буднично, но в то же время глаз не оторвать. Для кого? Для Ивашкина? Бесит, аж руки подрагивают.

Лиза презентует мне дизайн проект. Неплохо так держится. И проект вроде ничего, в моем стиле. Она поднимает руку, показывая варианты отделки, и ее рукав ползет вниз, обнажая запястье. Опа! Да тут синяки! Точно. На другой руке то же самое. Он что ее бьет?

У меня глаз начинает дергаться. Тру лицо. Детка, с кем ты связалась?

По-моему, она догадалась, что мне неинтересно, и постаралась быстро завершить.

– Вот это все, – говорит, выключая проектор и садясь напротив.

– Угу, – киваю.

– Что скажете? – Ивашкин раздражен, он, естественно, ждал больше, чем «угу»

– Скажу, что проект отличный и реализовать его доверю только тому, кто это придумал, – какого черта я это сказал?

– В смысле? – Ивашкин смешно таращится на меня и ослабляет галстук.

– Если Елизавета займется реализацией проекта – меня все устроит, – наглею я, разваливаясь в кресле.

Лиза смотрит на него, потом на меня.

– У меня много работы, я дизайнер, свою работу я сделала… – говорит она больше Ивашкину, чем мне.

– Нет, так не пойдет, – Ивашкин снимает пиджак. – Мы так не договаривались…

– Что ж, очень жаль, – я делаю вид, что встаю.

– Давайте подумаем, что можно сделать, – говорит Ивашкин уже мягче.

После получаса препирательств я получаю Лизу. Зачем? Сам не знаю, как не знаю и того, где возьму такую прорву денег. Она выглядит так, будто ее предали и продали в рабство. Ивашкину звонят, он просит подождать и, выходя, отвечает на звонок.

Мы остаемся вдвоем. Лиза сидит, положив руки на стол и искоса поглядывая на меня. Синяки на руках отчетливо видны.

– Откуда это у тебя? – спрашиваю кивая небрежно.

Смущается. Краснеет. Не разучилась еще.

– Поругалась с соседом сверху, – отвечает с неохотой.

– Не знал, что от «поругалась» бывают кровоподтеки. Помощь нужна?

– Нет, все нормально, – старается держать лицо.

– Считаешь нормальным ходить в синяках – твое дело.

Я не буду спорить, чего я вообще злюсь?

Ивашкин за дверью что-то оживленно обсуждает. Лиза напряжена и явно с нетерпением ждет его возвращения. Чуть не срывается с языка: ну и как он в постели? Одергиваю себя. Какое мне вообще дело, с кем спит моя школьная любовь? Но при мысли, что она с кем-то спит, руки холодеют.

Входит недовольный Ивашкин, растерянно смотрит на нас, будто забыл, что мы здесь.

– Что ж, обо всем вроде бы договорились, – начинает, разводя руками.

– Ага, – перебиваю я. – Думаю, дизайнер захочет проехать, ознакомиться на месте с фронтом работ.

Оба озадаченно смотрят на меня. Лиза начинает первой:

– Я там была пару раз…

– Мне бы хотелось самому показать бар. Естественно, все сверхурочные за мой счет.

Ивашкин жадный, он должен повестись. Так и есть.

– Съезди, Лиза, – устало говорит он. – Твою работу заберет Екатерина.

Когда идем к выходу, она обреченно опускает плечи.

– Прости, если я нарушил какие-то планы, – говорю, в душе вовсе не сожалея.

– Не страшно, – она еще старается быть вежливой.

Когда подвожу ее к своей машине, не могу не взглянуть с любопытством в лицо, проверяю реакцию. Она ничем себя не выдает, но в салоне, по-моему, принюхивается и внимательно все осматривает. Презервативы что ли ищет? Они нам попозже пригодятся, Лиза.