Текст книги "Литературная Газета 6523 ( № 35 2015)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Не отпугивать интересующихся
Россия и русский человек в восприятии славянских народов / Отв. ред. А.В. Липатов, Ю.А. Созина. – М.: ООО «Центр книги Рудомино», 2014. – 608 с.: ил. – (Серия Slavica et Rossica). – 500 экз.
«Людей, как правило, интересует, что думают о них другие» – с такой меткой вступительной формулировки от редколлегии, необычайно точно характеризующей содержание и главную идею книги, начинается удивительное и познавательное литературное путешествие.
Перед нами – очередное издание Института славяноведения РАН в рамках проекта Slavica et Rossica. Авторами составляющих данный сборник исследований помимо сотрудников самого института выступили кандидаты, доктора наук, профессора ведущих российских и зарубежных университетов. Целью совместной работы провозглашается ни много ни мало необходимость «осознания сложных реалий истории и современности».
Нельзя не отметить, что материал в целом изложен доступным художественным языком, использован широкий круг источников, примеров и доказательств. Данный труд может быть интересен не только узкопрофильным специалистам, но и неравнодушному к проблеме рядовому читателю. В проведении исследований авторы старались быть максимально объективными и беспристрастными, дабы «избежать как идеализации, так и дискредитации русско-славянских связей». Что, согласитесь, не самая лёгкая задача в настоящее время.
Чем вызван интерес славянских народов к России? На вопрос отвечают по-разному: это и необычайная притягательность российской культуры, и кровное родство вкупе с исторической и географической близостью, и необъяснимая «за-гадка русской души». Безусловно, страны «с великой историей и культурой, способные влиять на судьбы других народов и государств», не могут не привлекать повышенного внимания. Процитированный в исследовании Л.Н. Будаговой моравский режиссёр, выпускник московского ВГИКа Владимир Суханек и вовсе категорично утверждает, что «Россию можно любить или ненавидеть. Кто думает, что она ему безразлична, тот эмоциональный инвалид».
Однако далеко не всё так просто. Упомянутый в статье А.В. Липатова нобелевский лауреат по литературе 1980 года поляк Чеслав Милош в одном из интервью сказал: «Люблю русских, но опасаюсь России». Это ещё один интересный момент, встречающийся читателю на протяжении всей книги: сознательное отделение страны и населяющих её народов от государства и власти. К первым славяне традиционно испытывают симпатию, ко вторым нередко относятся с осторожностью. Однако более корректным для обозначения соответственно симпатизирующих и опасающихся будет употребление терминов «русофилы» и «русофобы».
Начнём с хорошего. Положительный образ России на всём протяжении истории до момента образования СССР ассоциировался с её ролью освободительницы славянских народов от гнёта иноземных захватчиков (например турок и австрийцев) и главенствующими позициями в деле объединения славянской «семьи». Правда, разными общественными деятелями предлагались порою резко отличающиеся друг от друга проекты, и единую позицию сформировать, как известно, так и не удалось. Скажем, в той же Польше ни о каком едином государстве, а уж тем более под российским патронажем, даже речи не шло после территориальных разделов конца XVIII века. Особо проникнувшиеся идеями панславизма, одна-ко, настаивали чуть ли не на насильственном объединении всех славянских государств под предводительством Российской империи. Как, например, словацкий литературный критик Светозар Гурбан-Ваянский, открыто критиковавший украинцев и белорусов, которые «пытались доказать, что их язык имеет право на самостоятельное существование».
Впрочем, немногочисленные, но стойкие ряды русофилов составляли и составляют не только политические маргиналы вроде вышеупомянутого Гурбан-Ваянского, но также и подлинные ценители русской культуры и искусства. Переводы Пушкина, Толстого, Достоевского, театральные постановки пьес Чехова и Лермонтова – явления, встречающиеся повсеместно в славянских государствах.
Порою весьма идеализированные представления о нашей стране сменились реальной картиной происходящего в пе-риод Первой мировой войны и последующего прихода к власти большевиков. Отнюдь не «братское» отношение к военнопленным славянам, разгул анархии в крупных городах и катастрофически низкий уровень жизни заставили многих русофилов пересмотреть отношение к России. А.Г. Машкова цитирует первого президента Чехословацкой Республики Т.Г. Масарика, недвусмысленная фраза которого характеризует данную ситуацию: «Мы любили то, чего не знали».
Иными словами, случаи грубого вмешательства нашей страны в дела славянских государств показали, что тот же рус-ский народ с его «загадочной душой» можно как любить, так и относиться к нему с пренебрежением, а над великой культурой и достижениями науки – саркастически потешаться, предполагая, что талантливые люди, выделяющиеся из общей массы «необразованных и невоспитанных крестьян», есть скорее исключение из правил. «Русофобы», увы, всегда были в большинстве. Русофобия, по определению чешского публициста Мартина Путны, это «естественная реакция европейца при взгляде на этот дикий Северо-Восток». Это и следствие различия в менталитете, культуре, развитии. Статья А.В. Липатова, например, позволяет совершить краткий, но очень познавательный экскурс в историю становления и формирования непростых взаимоотношении России и Польши, во многом объясняющий причины возникновения тех или иных мифов и стереотипов.
Что касается настоящего времени, то здесь, однако, авторы исследований не отмечают причин для безнадёжного пессимизма. Несмотря на то что «русофобия» превратилась во многих странах чуть ли не в профессию, престижную и хорошо оплачиваемую, после распада СССР у большинства граждан славянских государств вновь проявляется повышенный интерес к нашему искусству, национальным традициям и культуре, наблюдаются положительные тенденции в сфере межгосударственного сотрудничества. Со стороны российских властей разумно было бы постараться сохранить и приумножить этот «кредит доверия», не повторяя ошибок недавнего прошлого – страна должна не только притягивать интерес, но и не отпугивать интересующихся.
Теги: Россия и русский человек в восприятии славянских народов
Седьмая формация
Пекин, 3 сентября 2015 года. Парад в честь 70-летия Победы во Второй мировой войне. На трибуне президенты Южной Кореи и России, председатель КНР, два его предшественника и премьер Китая. Потом лидеры стран обсудят, как в нынешних сложных условиях достич
Фото: ИТАР-ТАСС
На днях выйдет в свет новая книга доктора экономических наук Георгия ЦАГОЛОВА «Путь к счастливой жизни». Да неужели такое возможно и на чём основывается автор в своих выводах? Редакции удалось ознакомиться с содержанием книги и задать автору вопросы.
– Георгий Николаевич, само название книги заметно выбивается из ряда привычных наименований трудов экономистов. Что побудило вас к выбору столь смелого заголовка?
– Модератором одной международной конференции в Москве, в которой я участвовал, был представитель нашего праволиберального идеологического крыла. После моего выступления он не без сарказма обронил: «Наконец-то нам начертали путь к счастливой жизни». Я в ответ заметил, что на такие вопросы вообще-то давно пытаются ответить и философы, и экономисты. Да и общество в широком смысле слова они волнуют – в том числе обычных людей. Реплика модератора запомнилась, и потом я решил, что в ней кроется название книги.
– В рассказе Сомерсета Моэма The Happy Man подмечена условность понятия «счастье» для отдельного человека. Ещё сложнее определить, измерить, а тем более обеспечить его для нации, общества.
– Над проблемой счастья задумывались лучшие умы человечества. Ещё в IV веке до нашей эры один из воспитанников величайшего из древнегреческих философов – Сократа – Платон утверждал, что лишь заботясь о счастье других, мы находим собственное.
Мой оппонент-модератор словно бы забыл, что эстафету размышлений о счастье от философов уже давно подхватили и экономисты. В XVIII веке Адам Смит, проникнув во внутреннюю физиологию капитализма, создал систему экономических знаний, раскрывшую его преимущества над феодализмом. Он пришёл к парадоксальному умозаключению: преследуя собственную выгоду, каждый человек способствует интересам и счастью всего общества. Подобно божеству «невидимая рука рынка», уверял он, решает все проблемы.
– То есть «невидимая рука рынка», о которой сейчас чаще говорят с ироний, была открыта давным-давно?
– Теорию «разумного эгоизма» ещё раньше, чем Смит, излагал английский писатель, философ и экономист французского происхождения Бернард де Мандевиль (1670–1733). Критикуя феодальные нравы и разоблачая ханжество клерикализма, он утверждал, что индивидуализм, корысть и прочие человеческие пороки невольно способствуют общественному благу.
– Да, но есть и оборотная сторона. И когда внутренние язвы и противоречия формации, основанной на частной собственности и рыночной свободе, проявились в достаточной мере, всё явственнее стали раздаваться критические голоса в её адрес.
– В начале ХIХ века французский политэконом Симон де Сисмонди выступил против стихийного развития капитализма, несущего гибель мелкому предпринимательству и ведущего к обнищанию народа. Чтобы обеспечить, как он выражался, «счастье людей, собранных в общество», государство должно вмешаться процесс и вернуться к прошлому, когда все они имели достаток и были более или менее удовлетворены жизнью. Француз был гуманистом, но романтиком и утопистом. История вспять не поворачивается.
– О чём-то подобном, насколько я знаю, писал и Карл Маркс?
– В «Капитале» он глубоко обнажил корни антагонизмов и классового неравенства в буржуазном строе. Маркс связывал позитивное устройство общества с тем, что свободное развитие каждого было бы условием свободного развития всех. Он полагал, что это может свершиться вследствие разрешения противоречий капитализма и с ликвидацией частной и утверждением общественной собственности на средства производства. Долгое время миллионам людей казалось, что открытый им основной закон и историческая тенденция развития капитализма мостят верную дорогу к Храму. По лекалам «Капитала» многие десятилетия пытались строить коммунистический рай в СССР и ряде других стран.
– Но сей путь, мягко говоря, оказался тернист, а капитализм живуч?
– Практика ХХ века показала, что коммунистическая модель не гарантирует всеобщего процветания. Руководство социалистических стран рано или поздно перерождалось в партийно-государственную номенклатуру – новый правящий класс, эксплуатирующий общество. К тому же запрет предпринимательства и конкуренции вёл к монополизму, тормозил социально-экономический, научный и технический прогресс.
– Однако Запад перенял некоторые ценные социалистические идеи и заметно укрепил свои позиции.
– Английский экономист Джон Мейнард Кейнс первым заявил, что без государственного вмешательства капитализм потерпит крах. На него сыпались упрёки в агитации за социализм, хотя он хотел лишь упрочить и продлить существование буржуазного общества. Его ученик и последователь американский экономист Джон Кеннет Гэлбрейт пошёл ещё дальше и обосновал теорию конвергенции. Им был развенчан миф о непроходимой пропасти между рыночным и плановым хозяйством. Более того, он проницательно утверждал, что такое сближение противоположных систем уже происходит и является благотворным для обеих. Аналогичной точки зрения придерживался его коллега по Гарварду, выдающийся американский социолог российского происхождения Питирим Сорокин.
– Красная нить всех 59 глав вашей новой книги – концепция интегрального общества. Не является ли она продолжением и развитием именно этих мыслей?
– Несомненно. Ход исторического процесса показывает, что высказанные двумя гарвардскими учёными гипотезы оказались пророческими. Наибольшего успеха добиваются страны, умело комбинирующие преимущества капитализма и социализма. Практика последних десятилетий доказала жизнестойкость такого политико-экономического симбиоза. Из соцстран первые шаги к интегральному обществу в своё время пыталась делать Югославия. Но уже хрестоматийным примером стал Китай, начавший с 1978 года под руководством Дэн Сяопина последовательно и постепенно проводить преобразования, которые вывели отсталую и беднейшую страну на траекторию самых высоких темпов роста, устойчивого и гармоничного развития. Его примеру последовал Вьетнам. Из постсоветских стран модель такого типа была взята за ориентир Нурсултаном Назарбаевым в Казахстане и, отчасти, Александром Лукашенко в Белоруссии.
– Российские реформаторы начинали «демократические перемены» много позднее китайцев. Но закрыли глаза на их опыт.
– Да, «младореформаторы» к голосу авторитетных экономистов, наших и зарубежных, предлагавших срединный путь, не прислушались. «Шоковая терапия» проводилась по рецептам Вашингтонского консенсуса. Разрушение социализма «до основания» означало большевизм наоборот, шараханье из одной крайности в другую. Бывшую сверхдержаву переформатировали в сырьевую периферию мировой капиталистической экономики.
– Помимо Китая, Вьетнама, Казахстана и Белоруссии немало места в книге вы отдаёте исследованию экономики стран БРИКС, также практикующих интегральную модель. Индия и Бразилия в их числе?
– Индия, успешно проведя модернизацию, стала второй после Китая быстрорастущей экономикой мира. В стране оперируют и транснациональные корпорации, и национальный капитал. Наряду с этим продолжает действовать плановый регулятор, определяющий стратегические цели развития, реализуемые посредством пятилетних планов. Итог выверенной экономической политики – изменение и облика, и существа индийской экономики.
– В чём особая специфика индийской модели?
– Там не пошли по пути китайского «дракона» и азиатских «тигров», начинавших с экспорта товаров тех отраслей, которые базировались на дешёвой и сравнительно малоквалифицированной рабочей силе. Была найдена собственная ниша в экспортных услугах, а это потребовало высокого уровня образования – компьютерного программирования и банковского обслуживания. Страна стала бэк-офисом западных корпораций. Такому повороту событий помогало наличие хорошо образованных кадров. В Индии технологические институты зачастую не уступают западным конкурентам. Это стало результатом продуманной политики властей. Сейчас по числу квалифицированных научно-технических кадров Индия на одном из первых мест в мире.
– Достижения Бразилии не столь впечатляющи…
– Но весьма значительны. С помощью сводных планов и программ в стране прошла модернизация экономики, достигнуты устойчивые темпы экономического роста. Некоторое их снижение сегодня не следует драматизировать. Важно, что социал-демократическое руководство страны связывает восстановление более динамичного развития с совершенствованием как рыночных, так и плановых регуляторов. В Бразилии произошли важные структурные сдвиги. Например, компания «Эмбрайер» стала третьим после американского «Боинга» и европейского «Эйрбаса» авиастроителем в мире! Бразильская автомобильная индустрия выпускает в год около четырёх миллионов машин, уступая в Европе лишь немцам. Реальные доходы рабочих и служащих увеличиваются, ширится помощь обездоленным слоям. Инфляция и безработица на низком по сравнению с прежними временами уровне. Правда, четверть населения Бразилии поныне проживает в бедности или за её чертой. Но таково уж наследие. Порочный круг нищеты сжимается подобно шагреневой коже.
– Как государствам со смешанной экономикой удаётся не только комбинировать преимущества социализма и капитализма, но и отсекать их недостатки?
– Помимо гибкого планирования используются налогово-бюджетные инструментарии и социальные стабилизаторы, сокращающие контрасты в обществе и направляющие развитие капитала в созидательное русло. Во Вьетнаме, например, где население по численности лишь в полтора раза меньше, чем наше, имеется всего один миллиардер. И тот начинал не с «приватизации» госсобственности, а с выпуска лапши быстрого приготовления – аналога «Доширака», теперь занят строительством крупных объектов.
– Судя по нынешнему кризису китайского фондового рынка, интегральные страны не застрахованы от экономических неурядиц?
– Идеального общества быть не может, как и вечного двигателя. Допущение рыночных свобод и капитализма в Поднебесную стало педалью газа, ускорившей темпы её экономического роста. Оно же теперь привело к перегреву фондового рынка и к его обрушению. Однако наличие мощных макроэкономических регуляторов позволяет справляться с недугами. Либералы во всём мире, наши в частности, злорадствуют по поводу китайских трудностей. Но темпы роста экономики в КНР сохраняются на уровне выше 7%, что несравнимо с общемировой динамикой. У нас же в этом году экономика сжимается не менее чем на 4%. Ссылки на санкции, другие внешние факторы малоубедительны – понижательная тенденция действует четвёртый год подряд.
– А что Европа? Есть ли там успешные интегральные модели?
– Да. В первую очередь это Скандинавские страны. Их планово-рыночные экономики достигли высокого уровня развития.
– В чём основная особенность вашего видения курса развития?
– На наших глазах человечество переходит к новой, седьмой по счёту общественно-экономической формации – интегральной.
– Почему седьмой? Прежде считалось, что их всего пять…
– Помимо первобытнообщинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и социалистической Марксом и Энгельсом справедливо упоминалась азиатская формация. Она предшествовала рабству у древневосточных народов, основывалась на господстве бюрократии в условиях доминирования общественной собственности на землю и основные средства производства. В годы советской власти о ней не распространялись, она чем-то напоминала сам реальный бюрократический социализм.
– Итак, как ни крути, интегральное общество идёт на смену «чистым» капитализму и социализму?
– Именно так. Умелая комбинация социалистических и капиталистических начал приводит к решению четырёх наиболее важных задач развития: высоким темпам экономического роста, справедливости, развитию личности (человеческого потенциала), повышению духовной свободы граждан. Практика пока идёт впереди теории, что случалось не раз.
– Стало быть, «конец истории» по Френсису Фукуяме отменяется?
– Тезис о «вечности» или «естественности» капитализма далёк от реальности. Некорректно и мнение об «искусственности» или «рукотворности» социализма. Обладая рядом преимуществ, обе формации вполне объективны и имели (и пока имеют) место в истории человечества не случайно. Однако каждая в отдельности они противоречивы, неустойчивы и требуют взаимодействия. Наиболее успешные и гармонично развивающиеся страны уже приняли интегральную систему за основу жизнеустройства.
– Важен ли такой вывод для нас и если да, то чем?
– Из-за ошибочно проведённых реформ Россия оказалась в системе координат бюрократическо-олигархического капитализма. Интегральное общество должно стать маяком для коренной смены парадигмы нашего общественного развития и оптимальной экономической политики. Возможности реализации такой стратегии и перехода к ней эволюционным путём пока сохраняются, хотя время лимитировано. Промедление чревато революционным взрывом и очередным креном страны в какую-либо иную от верной дороги сторону.
– Получается, Маркс был во многом прав, предсказав гибель капитализма и указав на социалистическую тенденцию?
– Однако коммунизм оказался утопией, не подтверждённой мировой практикой. Да и «беспримесный» социализм потерпел крах, увы, неслучайно. Те страны, которые продолжают развитие, оставаясь целиком на его платформе, находятся в незавидном положении. Стало быть, прокладывающий себе путь симбиоз лучших черт капитализма и социализма – наиболее перспективная ветвь общественного развития.
– Представленная в вашей книге картина расходится с концепциями «постиндустриализма» и некоторыми другими популярными теориями.
– Категории «капитализм», «социализм» и «интегральный строй» включают в себя прежде всего характеристику общественных отношений между людьми. Определения «постиндустриальное», «технотронное» или «информационное общество» абстрагируются от этой сущностной стороны. Если быть последовательным, тогда следует поставить под вопрос и правомерность понятий «капитализм» и «социализм». Короче говоря, логически линия: капитализм, социализм, постиндустриализм – никак не выстраивается.
– В интегральной формации присутствует внутренняя противоречивость. Не вытекает ли из неё неустойчивость, возможность скатывания либо к капитализму, либо к социализму?
– Угрозы такого рода, возможно, существуют. Но ветер времени всё же раздувает паруса именно такой формации. В человеческой природе социальные начала сосуществуют с эгоизмом. Адам Смит полагал, что лишь с помощью последнего общество движется к идеальному состоянию. Маркс, Энгельс и их последователи, наоборот, делали акцент на справедливости и социальных аспектах. История же показывает, что нахождение баланса между двумя противоречивыми, но реальными сторонами природы человека отвечает задачам поиска оптимальной модели общежития.
– Из сказанного вами вытекает возможность формирования новой идеологии. Правда, она не принята ни в одной из стран за основу. Как думаете, почему?
– Главная помеха тому – идеологические шоры. Поклоняющемуся рынку Западу она не нужна. Приверженцам марксизма как вероучения она тем более не подходит.
– Что мешает это сделать нам, России, которая не раз демонстрировала историческое новаторство?
– 30 лет назад мы провозгласили необходимость перестройки и вместо бюрократического социализма поставили цель создать его демократический вариант. Вместо этого оказались в системе олигархического капитализма. Переход от социализма к капитализму, тем более олигархическому, а затем и бюрократическо-олигархическому надо признать ошибкой. В качестве цели новых напрашивающихся перемен должно быть названо интегральное общество.
– Это и есть путь к счастливой жизни?
– Интегральная модель не гарантирует всеобщего рая. Такового, как уже говорилось, не было, нет и не будет. Но более верного пути к достойной и счастливой жизни для большинства обитателей Земли на современном этапе развития цивилизации я не просматриваю. О том и писал.
– Кризис нашей экономики вынуждает говорить о необходимости смены парадигмы развития и утверждения новой экономической модели. «ЛГ» об этом постоянно пишет. Вы и ваши коллеги её предлагаете. Кто-то её отрицает?
– Нет, но там, наверху, как будто ничего не слышат или не замечают.
Беседу вёл Сергей ВОЛОДИН
11 сентября Георгию Николаевичу Цаголову исполняется 75 лет. Его первые публикации в нашей газете относятся к середине 60-х годов минувшего века. «ЛГ» поздравляет уважаемого автора и желает известному учёному, общественному деятелю, члену Союза писателей России здоровья, счастья, творческих удач в науке и публицистике.
Теги: политика , экономика , развитие
