Текст книги "Невеста Полоза (СИ)"

Автор книги: Лиса Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Такого веселья Еся в жизни своей не видала и не ощущала. Словно пьяная, она следовала за Златом в этом танце, вновь и вновь встречаясь с ним в толпе. Несмотря на смену обликов, она узнавала его снова и снова. По особой улыбке, по искрящимся глазам, по тому, как он двигался и вел ее в танце. Да и сам муженек не давал ей ошибиться в выборе. Они почти не касались друг друга, танец шел больше друг перед другом, но все же каждое его прикосновение горело на коже легким ожогом.

Когда сил уже не оставалось и у нее уже даже ноги подкашивало, они вышли из круга, глядя друг на друга так, словно видели впервые. По крайней мере сама Есенья так точно. Жаль, нельзя увидеть его сейчас таким, какой он есть настоящий. Не ожидала Есенья, что царевич Навьего царства умет так веселиться. Да могла ли подумать деревенская девчушка, что на том свете и вовсе так веселиться умеют? Всегда казалось ей, что в подземном царстве темень непроглядная, окутанная вязким туманом, в котором бродят страшенные твари. А что на деле оказалось? Попала в царство Змиев, кои магией владеют. И все у них тут так продуманно и слаженно, что диву даешься. Конечно, Есенья только со стороны дворца, да столицы видела, здесь уж как простой люд живет не разберешь, но и в столице улочки были чистые, бедняков, просящих милостыню, не наблюдалось… Может и она все же сможет устроиться где – то в деревеньке недалеко от столицы… Мысль, к которой привели ее внезапные размышления, внезапно неприятно кольнула. А то не знала, Еся, что через несколько месяцев место твое не здесь будет?

Да, впрочем, и пусть. Сейчас то ей хорошо. Радостно и свободно, а от присутствия Злата рядом еще и тепло. Прежде, наверное, и не решилась бы мышка – Есенья сунуть нос в такое гуляние, так что теперь изменилось? Может сидение во дворце так повлияло, уроки эти бесконечные и великосветские беседы, а может с перевернувшейся с ног на голову жизни и ее сознание изменилось, оставило тихую девочку в прошлом, позволяя показаться настоящей, не забитой и зашуганной Есенье.

На вопрос мужа поспешно закивала. Голодная? Да она бы целого быка слопала сейчас, кажется.

– Никогда такого не видела! – пытаясь отдышаться, поведала Злату. – Все такие радостные кругом! А танцуют как? Да я таких плясок и из далека то не видела, а чтобы уж самой танцевать! – Сама на ходу ухватила спутника под руку, да только теперь, когда музыка не играла и они не находились в гуще толпы, вдруг снова стало немного неловко. Потихоньку вытянула руку, пряча за спину…

Плохая идея – покачал головой Злат, снова цапая законную супругу за руку: на ярмарочной неделе если в толпе потеряешься, то уже и не найдешься. Люди в ближайший город со всех селений прут, так что скромностью тут лучше не обладать. Потянул девушку за собой в сторону таверны, расположенной чуть поодаль от площади. Столик решил занять у окна: и заведение просматривается и если что можно выглянуть и посмотреть что на улице творится. Подумав, заказал похлебку из окуньков, картофельный пирог с мясом и овощами, которого подавали в виде поросенка, булочки с корицей и кувшин персикового компота. Есть хотелось смертельно после веселья на улице. Подумав, решил еще взять какао с вишневым пирогом. «Молодежь разыгралась», как говориться. Не понятно когда удастся еще вырваться, так что решил, что им нужно попробовать все, чем славилось заведение.

Похлебка была разлита по небольшим бульонницам, но количество рыбы, приправ и овощей в ней говорило о том, что ты не будешь недовольно хмыкать, гадая на что же потратил деньги, да и всегда можно было попросить добавки, если не боялся лопнуть: оторваться от супа было почти невозможно. Не понятно – то ли он такой голодный после танцев, то ли суп и вправду слухи о себе более чем оправдывают: за ним и правда не грех и из – за гор приехать.

– Разве в славянских селеньях гуляния не похожи? – Злат с большим трудом справился от соблазна облизать ложку: все – таки манеры, будь они неладны, больше ста лет прививались. Он и так не стал высокомерным циником, хотя, видит бог Золотой Прародитель, иногда очень хотелось. Со Светом они бы еще водки заказали или наливки какой – нибудь, но пока не знаешь как действует на женушку алкоголь, лучше довольствоваться водой с сиропом и компотом.

– Я бывал на ваших праздниках: хороводы водите, через костер прыгаете, венки плетете. Все довольно весело, если никто не напьется, но такое и у нас часто бывает, что пьют те, которым это делать нельзя и рушат потом все веселье. – как ни странно, но не было давненько нарушений со стороны перебравших магов – селян. То ли те прекрасно знали, что упившись до состояния риз могут быть опасны своим соседям, то ли о них попросту не заявляли, разберись тут. А, может быть, процент магически одаренных в бедных слоях населения не высок. Как – то такими вопросами раньше Злат не задавался.

Пирог был хорош: золотистый, с поджаренной корочкой. «Поросенок» таращился на них глазами – виноградинами, щеголяя воистину великолепным хвостом крючком из теста. Поскольку таверна была для людей различных сословий, разливанием компота и нарезкой пирога тебя работающие девушки тут не радовали, да и так едва успевали все разносить на ярмарочной неделе. Первый кусочек пирога, ясное дело, царевич отрезал Есенье, мудро решив, что брать лучше из серединки. «Поросенок» слегка укоротился, тогда как желудок уже не пел волчьи песни, целиком и полностью ободряя действия хозяина.

Компот был прекрасен, вмеру сладок и источал из себя тонкий аромат спелых, поспевших на солнышке персиков. Впору повара отсюда во дворец переманивать, вот только повар – жена трактирщика, а та вряд ли решит закрыть столь модное и успешное заведение, да и само по себе место жалко: уж очень душевное.

Булочка с корицей уже жевалась в разы более медленно, а какао с вишневым пирогом Злат вообще попросил отложить минут на пятнадцать: нужно было переварить хоть немного съеденное великолепие. Будешь так каждый обедать, и дырок на ремне не хватит, придется себе брать обруч от бочки, чтобы штаны поддерживать.

– Уф. Как тебе? – поинтересовался змей, прикидывая чем бы им еще заняться после сытного обеда до фейерверка. Ламия гневных ментальных сообщений не шлет, а значит справляется и все в порядке.

Царевич был все же более уверен в себе, нежели Есенья, потому тонкие пальчики снова оказались в его надежной хватке.

Вот странное дело, всю жизнь свою Есенья работала не покладая рук. Кожа на ладонях у нее хоть и не была вся в мозолях, но уж погрубее, чем у дамочек – аристократок, а на пальцах и вовсе выдавала в ней деву работящую. Стоит отдать должное и всяческим мазям и ванночкам, коими ее ручки почти ежедневно отмачивали, от чего исчезли заусеницы, мелкие царапинки затянулись, да и кожа стала куда более гладкой. Но в чем была странность, так что у царевича, с его – то возможностями, мозоли ощущались явственно. От меча, поди… Но и пальцы его были мягкие, теплые, чуточку шерховатые… Очень уж они волновали Есенью…

В таверне девушка оказалась тоже впервые. Сколько всего за последний месяц нового с ней приключилось и несчесть. Удивляться, впрочем, Есенья не переставала.

Людно здесь было, в воздухе съестным пахло. Еще на входе аромат такой манящий ощущался, теплый, аппетитный, что в животе тотчас засосало сильнее, еще немного и зарычит на всю округу.

Заказывал, конечно, Злат, она то и не знала, что здесь подают. Доверяться его вкусу, кажется, скоро войдет в привычку.

Еда, казалось, простая, поразила насыщенным вкусом. Без особых изысков, но то ли от разыгравшегося аппетита, то ли и вправду было так необыкновенно, но Еся просто блаженствовала. Ели молча, тут язык бы свой не проглотить, не то что болтать. Еся лишь иногда поднимала голову, встречаясь с улыбающимся взглядом муженька.

На первый вопрос Злата девушка лишь пожала плечами, потому как рот был занят, а вот после заговорила.

– У нас деревенька небольшая, если какие гуляния проводили, так все собирались вместе с соседними селениями. Шалаши ставили, костры разводили, гуляли до рассвета, празднества и по несколько дней бывали. Помнится, как – то четыре дня гуляли, я тогда хоть в покое отдохнула… – мечтательно вздохнула Еся. – Одной то не надобно постоянно что – то готовить, да убирать…

Она, кажется, слишком глубоко погрузилась в воспоминания, но встретившись взглядом со своим собеседником, поспешно вынырнула из них, улыбнулась.

– Меня с собой не брали, нужно же было кому – то за домом приглядывать. С деревенскими девчонками удавалось несколько раз улизнуть – через костер попрыгать, да на суженного погадать, пока маменька не прознала… – казалось, ее вовсе не трогало то, что должно ей, молодой девушке, одной дома в праздники сидеть, да только в глубине проскользнула затаенная печаль. – А ты, выходит, и в Явь на праздники выбирался? – поспешила перевести тему.

Злат тем временем ей пирога подложил. Красота такая, что и резать было жаль, но углядев, какой на срезе, Еся едва не запищала от восторга. Тесто пышное, начинки вдосталь, а аромат какой… Места, правда, в животе почти и не осталось, не привыкла Еся столько кушать, не то что царевич. Девушка даже усмехнулась про себя. Кажется, Злат и один оставшийся пирог одолеет. А ведь еще десерт…

– Очень вкусно, – отозвалась на его вопрос. – Во дворце тоже хорошо кормят, изыскано, но иногда и вот по такой простой еде скучаешь. Спасибо тебе… за все. Это, наверное, самый веселый день, что у меня был.

Смутившись, уткнулась в стакан с компотом, медленно попивая сладковатый напиток. Вообще рядом с ней смущение, кажется, стало ее второй натурой.

Дворцовые привычки откусывать только немного от разных блюд пригодилась, а то из – за стола пришлось бы выкатываться. Они даже поговорить успели пока убирали со стола и ставили изящные стаканы с налитым в них какао. Хотелось похитить жену трактирщика хотя бы из – за рецепта одного вишневого пирога. Злат мудро заказал уже два кусочка, потому что для поедания целого они с Есеньей должны были быть шире раза так в четыре.

– Чего – то у тебя не маменька, прости, а какая – то ехидна – букнул Полоз, которому все меньше нравилась теща. Благо, в другом мире живет, магией не владеет и на голову не упадет в виде громогласного пышногрудого сокровища. Как у осинки могла родиться апельсинка – это вопрос. Вот кем, а нахалкой жена точно была.

– Твое имя как сокращать можно? А то я все Есенья да Есенья, как наставник какой. – усмехнулся осоловевший от еды парень, который в своей жизни привык откликаться на множество имен от Золотенького до Лата. Первое, помнится, использовала бабуля, чтобы ей вместе с предками на том свете сладко вино пилось, второе придумал с похмелья Свет, аргументируя тем, что произнести букву "З", да и любой другой звонкий звук, с такой головной болью – это убить самого себя.

– Есть такое дело. И в правь тоже, но там слишком долго быть – это навсегда остаться. Хоть и считается миром добрым богов, но как – то…неспокойно что ли там. Всегда путешествовать любил, а в этом мире очень сильно домой хочется. Лучше уж в яви на Восток путешествовать или у нас дальние земли посмотреть. Как говорится, "других увидеть и себя показать". – пока для него самым интересным и правда было путешествие на Восток. Если бы еще не жара…Змеи, конечно, теплокровные и лучше людей ее переносят, но даже у Полоза было ощущение иногда, что он сейчас зажарится. Приходилось уходить в свою комнату, принимать облик золотистой змейки и отмокать в той же раковине. Еще и период линьки его один раз в пустыне накрыл. Чтобы люди с ума не сошли и не стали искать золотую змею, приходилось подолгу отмокать, а потом отовсюду выбирать опадавшую чешую.

– Да, в разы тут и проще и веселее, чем при дворце, да и не поторгуешься при официальных визитах. Можно список составить того, что ты "не" – танцы на главной площади, видимо закончатся или уже закончились, потому что стали зажигаться первые фонари. Отвлекшись на миг, Злат только перифирийным зрением заметил как какой – то мужчина схватил жену за руку, на которой блестел магический браслет.

– Она мачеха мне, не родна я ей. Выкормила с младенчества, отца приняла со мной – младенчиком, грех жаловаться. – Было неловко, что она, кажется, заговорила о маменьке плохо. Еся сама еще не разобралась, как относится теперь к родным. Плохо было, грустно от осознания, что родные предали. Но знал ли отец, знала ли сестрица, что маменька задумала? Да и та ведь счастья родной дочери хотела… Еся старалась не думать, гнала эти мысли подальше…

– Еськой кликали, Есей еще, – отозвалась девушка, снова пожимая плечами. Маменька, конечно, по всякому называла, но царевич явно не о том спрашивал.

Она все же решилась попробовать булочку с корицей. Новый вкус снова заставил зажмуриться, едва не застонала в голос от такого сочетания приятной сладости и пряной корицы, а сама булочка, что облачко, тесто прямо таяло на языке.

Вопрос об имени заставил снова задуматься. Она же сама то к мужу вообще никак не обращалась, кроме как Златослав при встречах во дворце. Подняла на полоза взгляд, слегка оценивающий. Тот как раз в сторону глядел. Приуныла немного, что не видно золотых волос его и глаз таких же, но представить труда не составило. То, как смотрит, держится… Даже как кружку с простым компотом держит. Легко, перекатывает по столу кончиками пальцев, ловко, не глядючи. Стоило, правда, царевичу, вновь взор свой к ней возвратить, как тут же очи опустила.

– Веселее не то слово, – откликнулась воодушевленно, – я, конечно, весьма благодарна дворцовым учителям, но порой уроки навевают такую тоску… Особенно, когда понимаешь, что еще несколько месяцев и тебя тут и вовсе не будет, и большая часть знаний и умений вовсе не пригодится, – проговорили весело, но тут же поняла, что уже и не знает, радоваться тому или нет. Ведь и царевича с вот такими прогулками тоже уж не будет. И едва хотела добавить, объясниться, как чужая рука сомкнулась на ее запястье.

– Это что у нас здесь такое? – рядом стоял мужчина в летах. Невысокий, но широкий в плечах, что уж говорить о ручищах, что в обхвате были, вероятно, втрое толще, чем у самой Еськи. Еся проскользила взглядом выше, по коричневому сюртуку, натыкаясь на разъяренный взгляд поросячьих глазок на покрасневшем лице. – Мастер, гляньте, ваша ведь работа! – он обернулся к мужчине – полной своей противположности, что сидело за соседним столом. Высокий, статный, холеный такой. Он манерно ел жаркое, удерживая вилку тонкими длинными пальцами. Последнюю порцию, правда, до рта не донес, так и замер, углядев, что его, по всей видимости, помощник, потрясает рукой Еси с виднеющимся на ней брачным браслетом.

– Откуда у девчонки царские сокровища? Стащила, небось, со двора, воровка! – он вытянул ее из – за стола. Еся только воздух глотала от возмущения, не зная, что ответить нахалу. Браслет был тряпицей замотан, да только, похоже, та в танце сбилась, а мужичара этот дело довершил, сорвав ее с концами.

– Да как вы смеете? – все же сумела выдохнуть возмущенно, бестолково пытаясь вытянуть свою тонкую руку из крепких пальцев.

– Понятно тогда… – протянул Злат, будто наличие злобной мачехи и правда все объясняло. На самом деле, конечно же нет: змей знал многих, кто относился весьма нежно к неродным родителям, за которых те самые родители готовы были в глотку вцепиться, если кто не родного казалось бы отпрыска обидит.

Удача резко перестала быть на их стороне, когда один из стражников схватил за руку девушку, открывая чертов браслет. Вот же уж его задери! Нужно таки дать пинок Свету как этот браслет замаскировать. И ему в репутацию любителя женщин минус, что магический артефакт еще на жене и не притвориться кем – то из низшего класса.

Поднимать глаза на главного ювелира очень не хотелось: тот слыл человеком дотошным, чувствовал в других магию, хоть сам ей и не обладал. Большинство же гвардейцев магическую силу могли вообще блокировать, а это значило, что не стоит их правоцировать. Нет, Полозу что блокируй что нет – не зря его побаиваются, в магии с ним если только Свет сравнится, не даром главный маг, но от болевого шока бедняга может загнуться. Самым обидным будет то, что прибьет его Полоз ненарочно: уж такая внутренняя антимагическая защита. Никто не ставил, как – то само появилось.

Ох, не нравился ему взгляд мастера Страдивариуса, которым тот награждал законную половину. В тюрьму не хотелось – там холодно, противно и крысы. Сунув золотую монету под тарелку, царевич мысленно позвал главного мага, решительно заявив тому открывать в личной спальне портал.

– Я так и знал, что эти мегеры могут только себя удовлетворить и рано или поздно толкнут тебя таки на содомский грех – обрадовался лучший друг и только хмыкнул на мысленное замечание, что шутка тупая.

– Мне тебе портал тоже открыть? – змей представил весь ужас расследования и паники, если посреди таверны вырастет портал, содрогнулся и заверил, что он сам, вот только пусть примет в свои объятия.

Возмущенно что – то выговаривающий Есе мужчина вдруг прервался на полуслове и уставился на Злата. Судя по всему, какая – то черта внешности работать перестала или начала работать нестабильно. Ну сказал же друг – маскарад на пять часов.

Полоз спокойно поднял голову и встретился взглядом сперва с одним, а потом с другим мужчиной, который будто подавился на вскрике, призывающем стражу. Превращать в камень – это перебор, но пусть пару минут постоят подмороженными. Хорошо, что у выданной одежды был плащ, а у плаща – копюшон.

– Бежим – одними губами буркнул змей, скрывая лицо и волосы и вытягивая лапку супруги из длани застывшего мужика. Портал он кинул на бегу, вперед, слыша за спиной топот наконец очухавшихся стражников. Впихнул первой девушку и прыгнул следом сам, запечатывая дыру в пространстве от несанкционированного вторжения слуг закона.

– Опа… – друг встретил их эффектное появление весьма прохладно, только синие глаза слегка выпучил. Волосы главного мага стояли дыбом: видимо, опять химичил что-то. Пахло в комнате хоть топор вешай.

Уже ставший собой царевич закашлялся и распахнул окно, не спрашивая мнения хозяина. Не хватало еще тут угореть для полноты картины.

Глава 13

То, что начало происходить далее окончательно выбило Есенью из колеи. Столь насыщенного на события дня в ее жизни еще ни разу не было. Верзила продолжал что – то говорить о том, что челядь, мол, совсем обнаглела, что посреди дня царские украденные украшения таскает. Мастер его тоже не лучше, казалось, из глаз сейчас искры посыпятся. Руку ее вот сжали с такой силой, что точно синяки появятся… А тут еще и царевич вроде как начал облик свой возвращать, переменилось в нем что – то вдруг. Едва уловимо, но все же.

И Еся уже и так была без пяти минут в состоянии близком к панике, как тут полоз магичить начал.

А после побежали. И вдруг и страшно быть перестало, Есенья чуть не расхохоталась. Происходящее походило на какую – то дурную комедию из тех, что заставили ее прочитать за этот месяц.

Правда, когда перед ними открылась странного вида мерцающая воронка, Есенья чуть не на пятках затормозила. Да только ее мнения никто не спросил. Злат, дорогой муженек, просто втолкнул ее туда.

Нутро все сжалось, к горлу подкатило, тело прострелило сотней незримых иголочек и вот… Они оказались посреди чьей – то комнаты. Незнакомой и…. вонючей.

А посреди покоев стоял мужчина, или юноша, Есенья не поняла еще, потому как все внимание занимали торчащие в разные стороны вихры оного.

Не выдержала, прыснула все таки со смеху, а после и вовсе расхохоталась. Вот так денек в обществе царевича. Да с такими приключениями она бы во дворце подольше осталась бы. Где ж это слыхано, чтоб царевич с женой от стражи удирал?

– Есенья, – представилась, слегка заикаясь все еще в приступе смеха. И даже руку протянула для рукопожатия, совсем не по дамски, но, как показалось, куда более подходяще случаю, недели расшаркивания и реверансы.

– Как интересно, Вашество… А твой портал, случайно, не сфонил как – то…эээ…неправильно – маг почесал черную бровку, делая темным от грязных рук еще и кожу вокруг левого глаза. Полоз подошел к рабочему столу Великого и, мазнув пальцем белую субстанцию, намалевал другу белым под другим глазом. Как тут не вспомнить путешествие на Восток и очаровательного мишку панду?

– Ясненько – диагностировал друг, переводя взгляд то на умирающую со смеха горничную, то на Злата, который опал на чужую кровать, всхлипнув и уронив лицо в ладони.

– Можно подумать, что ты лучше бы выглядел – фыркнул Свет, обозревая свое прекраснейшее личико в висевшем неподалеку зеркале. Блеск на руке девушки привлек внимание мага, который свое детище в виде браслета узнал бы и на ощупь.

– Ага. То есть…Угу… – склонив голову на бок, лицо высокого ранга обозрело еще раз свое личико, перевело взгляд на помирающую от смеха парочку, махнуло рукой и присоединилось к заразительному хохоту, опадая на кровать рядом с царевичем.

Пока супружеская чета старалась не умереть от смеха, змей нырнул в ванную, пригладил волосы, вымыл лицо и предстал уже в более нормальном виде. Зрачок правда человеческий вид еще не принял, легче магией заниматься хотя бы со змеиными глазами, но это мелочи.

– Горисвет – хмыкнул маг, приглаживая никак не желающие успокаиваться волосы. Как отпрыск Медузы Горгоны, ей богу. – Рад познакомиться с Вами, государыня. Вижу, что Злат себе жену нашел…ну, вернее, матушка ему жену нашла явно также склонную к приключениям.

– Не утрируй – фыркнул Полоз, зарываясь по – хозяйски в стоявший сундучок и выуживая оттуда свою одежду. Одеться пришлось магически, абы не смущать присутствующую даму: сейчас в одежде слуги, через минуту – в собственной.

– Красуется Ваш супруг – доверительно сообщил маг, внимательно осматривая «государыню». В глазах еще витал отголосок смеха, да и зрачок постепенно приходил в норму. Колдовать все равно сегодня лучше уже не стоит, итак ингридиенты испортил. Супруга лучшего друга интересовала не только как та, которая смогла пусть и не по своей вине поколебать того, кто орал, что никогда не женится, но и с научной точки зрения: ему в конце концов тело лепить так, чтобы то было похоже. И вот с глазами, черт возьми, он уже напутал. Придется переделывать, а это не самый простой процесс.

– Чего случилось – то, что пришлось вас экстренно эвакуировать? – Свет отпил из кубка красного вина и предложил поочередно другу и его супруге. Согласно закивал на историю, задумчиво уставившись на артефакт.

– Проблема в том, дорогой друг, что ты сам же громче всех возмущался, что никогда не женишься, а если это произойдет, то пусть все знают какой ты идиот. Как понимаю, вы…эм… так сказать нормальным путем это снимать не планируете? Не делай на меня такие глаза, друг мой, а то ты не знаешь, что некоторые части тела задействовать вовсе не обязательно для некоторых…хм. действий. – допив вино, маг задумчиво почесал пальцами подбородок.

– Свет, приди в себя: я девушке обещал вернуть ее обратно. Хорош я буду воспользоваться ее незнанием в этих вопросах. И вообще, хватит разговаривать так, будто ее тут нет. – пробурчал царевич и только сконфуженно кивнул на тихий вопрос друга.

– То есть, именно ты должен…

– Ну я же сказал тебе, что да!

– Ты чего пил перед тем как браслет зачаровывать, что ему нашептал ТАКИЕ подробности? Я тебе как убирать его буду? Ты же понимаешь, что магией эту железяку не обмануть: сам просил на совесть делать. Максимум – могу прикинуть как скрыть с глаз маскирующими чарами. Только ты уверен, что Ламия тебе простит, если ты сперва дашь надежду о змеятах ее материнскому сердцу, а потом эту же надежду нагло растопчешь? Извините, Есенья, но каждому в государстве известно некоторую…нездоровую страсть царицы на теме «внуки». – поспешил оправдаться маг, гадая как же все – таки снять коварный аксессуар.

****

Отсмеявшись, Еся рискнула присесть на край стула, коий был завален каким – то тряпьем, отдаленно напоминавшим прожженные рубашки. Огляделась, с интересом подмечая, как личные покои, с большой кроватью под балдахином, платяными шкафами и уютной обеденной зоной, переплелись с чем – то походящим на лабораторию.

Здесь тебе и баночки – скляночки на полках стеклянной витрины, и какие – то стеклянные же пробирки, соединенные трубочками и с горелками здесь и там, и какие – то хитрые инструменты. Есенья не отказалась бы разглядеть поближе, да только неудобно как – то стало спрашивать.

Наблюдая за общением царевича и мага, девушка поняла, что те довольно близки. Казалось, даже очень, общение между ними явно было панибратское. Вернувшийся же из ванной комнаты Горисвет, как сам маг и представился, выглядел куда как более ухоженно.

Еся отметила и мягкие волосы, пусть и торчащие сейчас непослушными вихрами, и темные, синие вроде как, глаза и приятные черты лица. Их тут всех во дворце на подбор лепят что ли? Впрочем, несмотря на то, что про себя Еся могла бы назвать Света даже красивым, он не вызывал в ней таких эмоций, как тот же Злат. Может просто вкус у нее такой? На светленьких? Ну а чем еще можно было объяснить замиравшее в близости от царевича сердечко? Хотя учитывая, что он по официальной версии ее муж и все так же считают… Ох, как же все запуталось.

То, о чем беседовали эти двое приятелей, вовсе вогнало девушку в краску. Она еще и не целовалась то ни с кем ни разу, а они тут про некоторые части тела беседуют, которые задействовать не обязательно для снятия браслета, а собственно, значит, и для консумации брака. Это ж про какие части они говорят – то? Щеки полыхнули ярче. В волосах бы спрятаться, да те убраны от лица. Ох как же захотелось под землю провалиться, лишь бы эти разговоры не слышать. Еще и обсуждают так… буднично. Нахальство.

– Я, признаться, уже прочувствовала, – кисло отозвалась Еся, когда Горисвет к ней обратился.

Приняла из его рук предложенный бокал. С вином, кажется. Злат вот, правда, почему – то посмотрел на нее при этом как – то странно, но может Еся просто придумывает себе? Вино она уже пила, чай на обедах и ужинах его частенько подают… Не учла, правда, что у мага оно крепленое будет. Едва не закашлялась, отхлебнув.

– На одном из первых чаепитий государыня мне поведала весь список возможных имен для будущих внуков. А потом показала и детскую гардеробную…. – от воспоминаний о рядах детской одежки сделалось дурно.

Нет, ее конечно уверили, что Еся и сама сможет выбирать, сколько душе угодно, что Ламия просто как любящая бабуля все это подарит малышам.

К слову, уверенность этой самой бабули в том, что малышей будет куда больше одного или двух Есенью тоже впечатлила, правда, отнюдь не положительно. Становиться женой – производительницей Есе явно не хотелось. – Честно говоря, я не уверена, что сумею стать мамой то количество раз, на какое рассчитывает достопочтимая Ламия, – и чуть погодя добавила неуверенно, – и мне всегда казалось, что замуж все же надобно по любви выходить…

Опустим, конечно, тот факт, что сама же за сына кузнеца пошла бы, но был ли тогда у нее выбор? В деревне, да в ее то условиях, при наличии мачехи, всяк в доме кузнеца хуже бы не было. Тот парнем вроде слыл неплохим, не злым, да работящим… Пошла бы, с надеждой, что стерпится – слюбится. Теперь же вроде как право выбора ей дали… Пусть и женой сперва сделали, ладно хоть не до конца. Но все же позволили своей головой думать.

В последний месяц вообще много думать приходилось.

И о прошлой жизни и о нынешней, да и о будущей тоже. Сама она тоже начала меняться.

Ламия вот очень помогала, да учителя, что хвалили за успехи. Из забитой мышки стала раскрываться, проявляя и свои черты характера, а не только те, что требовалось. Ламиия и наставница по этикету упорно учили ее говорить "нет", а еще уверенности. Помогли разглядеть в ней самой же собственную красоту. Ну как красоту… Еся по прежнему не считала себя красавицей, но и замухрышкой все же теперь себе не казалась.

После многих часов бесед за прошедший месяц, девушка открыла в себе много нового. И наличие озорства в характере, которое она так тщательно в себе прятала, и возможность смеяться открыто, не боясь получить подзатыльник, даже собственное любопытство и жажда знаний немало удивили в один момент, стоило осознать их наличие.

Есенья будто бы просыпалась после долго сна… Вероятно, многие бы на ее месте за столько лет такой жизни озлобились бы, но что – то в ее душе не давало таить обиду даже на то, что мачеха ее убить хотела…

Больно было, но Еся понимала… Слишком многое понимала, чего не должна бы.

"Добрая у тебя душа, Есеньюшка, – как – то сказала ей Ламия, когда они вдвоем по саду прогуливались. Еся тогда в траве пичужку увидала, у той крыло подбито было. По просьбе Еси крылышко птахе залечили и на волю выпустили, – ты уж только такой и оставайся. А то змеюк злобных при дворе и так хватает".

Вот и про желание Ламии внуков понянчить понимала… Материнскому сердцу тяжело было глядеть, как сын все старше, а все так же одинок. И прикрывалась маменька желанием внуков понянчить, сама же сыну счастья хотела. Пусть и излишне настойчиво, но от всего любящего сердца…

– Мне бы тоже не хотелось госпожу расстраивать, да только… – она замялась, перевела взгляд на Злата, а после и вовсе опустила, – неправильно это как – то. Меня ему навязали, да и меня… не спросили. Да и какая из меня царица, право слово? Я всю жизнь в деревне ведь… Какое тут страной – то править?

Стыдно стало вдруг перед ними. Неприятное разилось по телу. Будто ощутила, как пропасть между ней и ними от собственных же слов разверзлась. Но то, по мнению ее, правда была.

Ей бы коз пасти, а не царицу из себя строить. Каждому свое место положено. Но все же натянув фальшивую улыбку, а уж этому она хорошо была обучена, Еся обратилась к магу, – так что коли возможно это, сделайте уж так, чтоб браслета невидно стало.

И если быть до конца честной, то ей совершенно не хотелось, чтобы на балу все увидели, что браслет все еще на ней и все оставшееся ей во дворце время обсуждали бы, что царевна все еще мужу не принадлежит в полном понимании сего статуса, зато тот по любовницам ходит – бродит.