Текст книги "Ночи с бессмертным(ЛП)"
Автор книги: Линси Сэндс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Определенно сон, – пробормотала она с коротким смешком, а затем покачала головой.
Эбигейл мельком увидела содержимое туалета, покачала головой и снова замерла. Еда, которой ее вырвало, была такой же, как во сне. Все в Эбигейл, казалось, затихло на мгновение, пока ее мозг боролся с противоречивыми свидетельствами. Еда, которую она извергла, была едой из сна, поэтому, если это было реально, то и секс тоже был реален. Однако пенис Томаззо был в полном порядке, в то время как его реальный пенис был поврежден. Следовательно, сексуальная интерлюдия была сном.
Эбигейл хмурилась над двумя противоречивыми истинами, когда в ее голове раздался тихий голос, но вампиры должны быстро исцеляться, не так ли? Она со вздохом закрыла глаза. Конечно, она это знала. По крайней мере, по фильмам и шоу, которые видела про вампиров. «Дайте им немного крови, и они смогут исцелить почти все».
Эбигейл едва успела признаться себе в этом, когда тоненький голосок заговорил снова: «Кроме того, у него есть клыки, и ты их видела».
Эбигейл решила, что ей начинает не нравиться этот голосок.
«Как думаешь, он укусил тебя, пока ты спала, и поэтому ему лучше, а ты больна, как собака?» – продолжил тоненький голосок.
Эбигейл нахмурилась, пытаясь понять, что подсказывает ей подсознание. – Что? – пробормотала она в замешательстве. – Как будто я больна, потому что превращаюсь в вампира?
«О, я об этом не подумал», – ответил голос. «Я просто решил, что мы были слабы от потери крови, но превратиться в Вампиреллу, что ж в это здравая мысль, особенно с рвотой и тому подобным».
Глаза Эбигейл недоверчиво расширились. Здравая мысль? От потери крови у нее закружится голова, возможно, она задохнется, устанет и определенно побледнеет. Однако это не вызовет лихорадки и рвоты.
«По крайней мере, это было бы разумнее, если бы Томаззо укусил меня», – внезапно подумала она и тут же зашевелилась. Ее желудок тут же запротестовал, с несчастным видом выворачиваясь, но Эбигейл проигнорировала его и сумела подняться на ноги, чтобы доковылять до зеркала. Наклонившись вперед, она подняла подбородок и осмотрела свою шею в зеркале за двойной раковиной.
Воздух с тихим шипением покинул ее легкие, когда она заметила на горле два прокола рядом друг с другом. Эбигейл подняла дрожащую руку, чтобы коснуться их. Они были примерно такого же размера и на таком же расстоянии друг от друга, как и клыки, торчащие из верхней челюсти Томаззо.
«Черт! Он укусил ее!» – с тревогой подумала Эбигейл. «Поэтому она потеряла сознание в грузовом самолете? Возможно», – мрачно решила она. «И он, вероятно, укусил ее снова прошлой ночью. Вероятно, из-за потери крови она снова потеряла сознание. Мужчина кормился от нее, как пиявка. Большая, сексуальная пиявка вместо скользкой, похожей на слизь пиявки, но все равно пиявка. Это, вероятно, объясняет, почему он находит ее привлекательной», – подумала она. Хорошая богатая кровь пухлых цыплят, конечно же, была намного вкуснее, чем слабая, жилистая кровь тощих цыплят.
Нахмурившись, Эбигейл наклонилась ближе, чтобы лучше все рассмотреть, и нахмурилась, заметив, что отметины не были свежими. Они уже немного зажили. Наверное, им было не меньше трех дней. Может быть, четыре ... примерно столько времени прошло с тех пор, как она встретила Томаззо на грузовом самолете Джета. По крайней мере, она думала, что это было тогда. Дни начали немного расплываться, и в данный момент она ни в чем не была уверена.
Эбигейл снова провела пальцем по заживающим ранам, вспоминая, как Томаззо стоял позади нее в грузовом отсеке, обнимая ее и нежно покусывая шею ... и острая щиплющая боль, за которой последовало ощущение притяжения, испытанное перед тем, как потерять сознание. Это, конечно, объясняет, ее обмороки и потерю сознания. Должно быть, он питался ею каждый раз, когда они …
Ее мысли умирали, Эбигейл повернула голову, пытаясь рассмотреть свое тело и найти другие колотые ранки. Их не было. По крайней мере, не на шее, плечах или груди, которые она могла видеть в зеркале. Эбигейл ощупала затылок, где ничего не было видно, но и там ничего не почувствовала.
Опустив руки, она слегка нахмурилась. Если он укусил ее только один раз, почему она падала в обморок каждый раз, когда они были близки? В последний раз в ванне она потеряла сознание, как будто выключили свет, но она не помнила, чтобы он проводил много времени около ее шеи. Он провел больше времени…
Эбигейл посмотрела на свои бедра и прищурилась. Ей нужен фонарик и карманное зеркальце. «Или лампа и зеркало», – подумала она, подозревая, что не найдет в номере фонарик. Она, вероятно, также не найдет карманного зеркала, но оно того стоило.
Отвернувшись от раковины, Эбигейл направилась к двери, но замедлила шаг, когда комната начала вращаться. Она остановилась и потянулась к раковине, чтобы удержать равновесие, но было слишком поздно, пол быстро приближался ей навстречу.
Глава 9
– Лихорадка, говорите?
– Да, – пробормотал Томаззо, отпирая дверь виллы, которую устроил для них с Эбигейл, когда рыбаки высадили их здесь, в курортном доке. Это был роскошный курорт, где останавливались мужчины, и поскольку Томаззо ничего не знал ни о Пунта-Кане, ни о том, что здесь можно найти, он решил, что этот курорт подойдет. Кроме того, рыбаки уезжали рано утром, практически на рассвете, так что ему нужно было только убедиться, что он не попадется им на глаза, чтобы их воспоминания об их встрече, которые он подделал, остались похороненными.
– Еще какие-нибудь симптомы? – спросил доктор, следуя за ним внутрь, когда Томаззо открыл дверь.
– Нет, – сказал Томаззо, но нахмурился. Он не осмотрел Эбигейл, прежде чем броситься на поиски доктора, и хотя чувствовал, что, вероятно, должен был подумать об этом, был рад, что не сделал этого. Доктор Кортес не жил на курорте и собирался домой после ужина и выпивки, когда Томаззо нашел его. Потребовалось его особое убеждение – он же контроль сознания, чтобы вернуть человека на виллу.
Предоставив доктору следовать за собой, Томаззо провел его через виллу в главную спальню, открыл дверь и на мгновение остановился, увидев пустую кровать. Нахмурившись, он бросился к двери ванной и позвал: – Эбигейл.
Ответа не последовало. Он понял почему, когда подошел к открытой двери и увидел обнаженную Эбигейл, распростертую на кафельном полу. Она лежала на боку спиной к нему, ее руки и ноги подкосились. Она была похожа на куклу, которую выбросили на помойку. Выругавшись, он поспешил вперед, снова позвав ее по имени, зная, что доктор Кортес следует за ним.
Томаззо опустился на колени рядом с Эбигейл и перевернул ее, но, увидев ее лицо, ужаснулся. Она была бледна как смерть, круги под глазами казались почти черными на фоне белой как бумага кожи.
– Ее вырвало.
Томаззо оглянулся на это спокойное замечание и увидел, что Кортес поставил свою медицинскую сумку на раковину и теперь заглядывает в унитаз. Спустив воду в туалете, доктор подошел и присел на корточки по другую сторону от Эбигейл. Он на мгновение ощупал ее лоб, приподнял веки, чтобы посмотреть в глаза, а затем оттянул губы, чтобы посмотреть на десны, прежде чем переключить внимание на руки. Подняв каждую из них, чтобы осмотреть их со всех сторон, он затем повернул Эбигейл на бок, чтобы осмотреть ее спину.
– У нее много укусов насекомых, – заметил доктор. – И, кажется, развивается сыпь.
Томаззо нахмурился, заметив, что доктор прав.
– Она жаловалась на головную боль? – спросил доктор Кортес, выпрямляясь, чтобы подойти к ванне.
– Нет, – прорычал Томаззо, его обеспокоенный взгляд скользнул по лицу Эбигейл, когда он снова положил ее на спину.
– Боли в суставах? – уточнил доктор, наклоняясь, чтобы нажать кнопку, которая установит пробку в ванной. – Боль в глазах?
– Нет, – нетерпеливо отрезал Томаззо, его глаза скользнули по комариным укусам. Были ли они и сыпь у Эбигейл тогда, когда они лежали в ванне? Он не заметил.
Повернув холодный кран на полную мощность, доктор спросил: – Как давно она в Доминикане?
– Четыре дня, – ответил Томаззо.
– Хм. – Доктор выпрямился. – Да, это похоже на правду.
– Что? – нахмурившись, спросил Томаззо. – Вы знаете, что это?
– Я возьму немного крови и сделаю анализ, – осторожно ответил доктор Кортес, подходя к своей медицинской сумке, чтобы взять несколько нужных предметов. Вернувшись и опустившись на колени рядом с Эбигейл, он закончил: – Но я предполагаю, что это лихорадка Денге.
– Что это? – с беспокойством спросил Томаззо. Он был уверен, что слышал это название раньше, но понятия не имел, что это такое.
– Это всего лишь лента. Я оборачиваю ее вокруг руки, чтобы сделать вену…
– Я не об этом. Что такое лихорадка Денге? – Томаззо раздраженно замолчал, прервав нежелательное объяснение тех манипуляций, которые делал доктор, готовясь к взятию крови.
– О. – Доктор Кортес закончил перевязывать руку Эбигейл, затем ввел иглу в вену, наблюдая, как кровь начинает литься в прикрепленную пробирку, прежде чем объяснить: – Вирус, который довольно распространен здесь. Он передается комарами.
– Это плохо? – с беспокойством спросил Томаззо.
– Неприятно, – сказал доктор с гримасой. – Но с ней все будет в порядке.
– Слава Богу. – Томаззо вздохнул с облегчением, потом напрягся и взглянул в лицо Эбигейл, когда она застонала и зашевелилась.
Она открыла глаза, и Томаззо попытался ободряюще улыбнуться, когда ее растерянный взгляд встретился с его взглядом. Но когда она хриплым голосом обвинила его: – Ты укусил меня! – он впал в отчаяние.
– Она бредит, – успокаивающе сказал Кортес, когда Томаззо уставился на нее пустым взглядом.
Эбигейл перевела взгляд на мужчину, ее голова медленно следовала за ним, и она нахмурилась в замешательстве. – Кто вы?
– Я – доктор Кортес, дитя мое. А теперь отдыхайте. Вы больны.
– Но-о-о-о-о. – Она простонала это слово, ее голова качнулась в другую сторону, когда она пробормотала: – Он укусил меня.
– Неужели это так? – мягко спросил доктор Кортес, заменяя полную пробирку пустой.
– Да. – Ее голова резко откинулась назад, прекрасные зеленые глаза расширились и запаниковали. – Вы не должны быть здесь. Я могу укусить вас. – Подняв голову, она жалобно добавила: – Я не хочу никого кусать.
– Это хорошо, – пробормотал доктор Кортес, его внимание было приковано к быстро наполняющейся второй пробирке.
Томаззо перевел взгляд с мужчины на Эбигейл, пытаясь решить, что делать. Она явно знала, кто он такой, или, во всяком случае, догадывалась. И она болтала с доктором, который не должен был слышать ничего из этого. Человек, казалось, предполагал, что все это было вызвано лихорадкой, но что, если он подумает об этом позже и ...
– Я чувствую вкус крови, – раздраженно пробормотала Эбигейл, снова поворачивая голову. – Почему я ... о! – ее лицо наполнилось ужасом. – Я уже укусила кое-кого. Не так ли? Я сделала это, – решила она и застонала, – я не хочу быть кровососущим дьяволом!
– Она в бреду, – констатировал доктор Кортес, закончив брать кровь и выпрямляться с прибором и пробирками в руках. Вернувшись к своей медицинской сумке, он приказал: – Положи ее в ванну. Тебе нужно снизить ей температуру.
Томаззо колебался, все еще раздумывая, что делать с доктором.
– Чья это кровь? – Эбигейл застонала, глядя на свои руки, как будто они были покрыты кровью. Это было не так, но она верила в это. Томаззо подняв Эбигейл с пола, подойдя к ванной. Он решил оставить доктора в покое, если возникнет необходимость, можно стереть его память позже.
Вода была на середине ванны. Томаззо опустил Эбигейл в нее, отметив, что она была очень холодной, когда накрыла его руки и ее тело. И все же он не был готов к реакции Эбигейл. Ее глаза распахнулись, она завизжала, как от боли, и тут же попыталась выбраться наружу, карабкаясь на грудь и голову Томаззо, безжалостно впиваясь ногтями в его плоть.
– Calma. Эбигейл, calmati, – успокаивающе сказал Томаззо, схватив ее за запястья и выдернув ногти из своей кожи. Заставляя ее опуститься в воду, он удерживал ее там, просто повторяя те же самые слова снова и снова. К его огромному облегчению, не прошло и минуты, как она внезапно рухнула, перестав бороться, ее глаза снова закрылись.
– Я позвоню вам, как только получу результаты анализов.
Томаззо резко оглянулся и увидел, что доктор собрал чемодан и направляется к двери.
– Подождите! – испуганно прорычал он. Когда мужчина остановился и оглянулся, он спросил: – А как насчет медикаментов?
– Я попрошу портье найти ей ацетаминофен, чтобы облегчить боль. Держитесь подальше от аспирина, он будет способствовать кровотечению, – проинструктировал он. – И продолжайте купать ее в холодной воде, когда у нее поднимется температура.
– И это все? – недоверчиво спросил Томаззо. – А как насчет настоящих лекарств? Антибиотики или что-то еще?
– Лихорадка Денге – это вирус. Антибиотики неэффективны против вирусов, – терпеливо объяснил доктор. – Просто дайте ей ацетаминофен и холодные ванны и не спускайте с нее глаз. Она должна прийти в себя через несколько дней. Если нет, или у нее пойдет кровь, позовите меня. Это может привести к осложнениям.
– Какие осложнения? – зарычал Томаззо, ему не понравилось, как это прозвучало.
– В некоторых редких случаях у пациента может развиться геморрагическая лихорадка Денге и даже синдром шока Денге, который может быть смертельным, – признал Кортес, но затем быстро добавил: – Однако это случается крайне редко. Это обычно происходит только с людьми с ослабленной иммунной системой. Так что просто присматривайте за ней и звоните, если возникнут проблемы.
Томаззо медленно повернул голову к Эбигейл, его беспокойство усилилось, когда он вспомнил, что она была бледна и измучена, когда он встретил ее. Измучена уходом за умирающей матерью. За последние несколько дней они почти ничего не ели и не пили. Без сомнения, она была обезвожена. Будет ли этого достаточно, чтобы ослабить ее иммунитет? Возможно, он должен взять под контроль доктора и заставить его остаться, пока они не узнают, сможет ли Эбигейл выздороветь самостоятельно или нет…
Звук захлопнувшейся двери спальни заставил его оглянуться, и Томаззо выругался, поняв, что доктор Кортес ускользнул. Он подумывал о том, чтобы догнать мужчину и вернуть его, но не мог оставить Эбигейл одну в ванне, пока она была без сознания. Кроме того, он не хотел вынимать ее из воды, пока у нее не спадет температура, поэтому отпустил доктора и сосредоточился на том, чтобы одной рукой держать голову Эбигейл над водой, а другой закрыть кран.
Вздохнув, Томаззо поудобнее устроился возле ванны и озабоченно посмотрел на Эбигейл. Она не только была больна, но, казалось, имела какое-то представление... Она знала, что он укусил ее. Он не знал какое, потому что укусил ее только дин раз в самолете, четыре дня назад. Но она ничего не говорила об этом, пока не заболела.
«Эбигейл сказала что-то о своем превращении и нежелании быть кровососущим дьяволом», – вспомнил он с содроганием. Никто еще не называл Томаззо кровососущим дьяволом, и ему это не нравилось.
«Но она бредит», – ободряюще напомнил себе Томаззо. Возможно, она не понимала, что говорит. Может быть, она просто извергала что-то из сна, который ей приснился перед пробуждением.
– Да уж, конечно, – пробормотал Томаззо себе под нос и признал, что ему действительно следовало усадить ее и все ей объяснить, пока они были еще в джунглях. Он подозревал, что, не сделав этого, усложнил себе жизнь.
Томаззо засопел, отчего его подбородок, покоившийся на груди, дернулся, и Эбигейл слабо улыбнулась. Она не спала и смотрела, как он спит в кресле рядом с ее кроватью, наверное, минут десять, и все это время пыталась понять, где она, что происходит и кто такой Томаззо. Эбигейл пришла к нескольким выводам.
Они достигли цивилизации и, судя по ее предположениям и тому, что она видела в номере, должны были быть на роскошном курорте. Она не помнила, как на самом деле это произошло, поэтому предположила, что была слишком больна в то время, чтобы помнить об этом сейчас. Что на самом деле было частью ее второго вывода – она серьезно больна, как смертельно больной. Из того, что она помнила с тех пор, как проснулась в этой комнате в первый раз, Эбигейл без сомнения знала, что никогда раньше не была так серьезно больна.
Она понимала, что какое-то время была не в себе от лихорадки, хотя и не была уверена, как долго это продолжалось. У нее было несколько моментов просветления, и во время одного из них она проснулась и увидела, что Томаззо тихо разговаривает с человеком, которого он назвал доктором Кортесом. Они были у двери, доктор, очевидно, уходил, и она не могла расслышать большую часть того, что было сказано, но уловила упоминание о лихорадке Денге, прежде чем снова погрузиться в беспокойный сон.
Эбигейл нахмурилась. Она читала о лихорадке Денге, исследуя места отдыха с матерью, и точно знала, что это такое. Или она думала, что точно знает, что это такое. Для нее это звучало как неприятная гриппоподобная болезнь. Однако теперь, когда она перенесла ее, она могла честно сказать, что в соревновании за худшую болезнь лихорадка Денге могла надрать задницу любому гриппу раз десять. Честно говоря, она никогда в жизни не чувствовала себя так ужасно. Она не смогла проглотить ни бульона, ни даже воды, которую Томаззо пытался дать ей, чтобы она продолжала пить. Каждый сустав в ее теле болел так, словно ее переехал грузовик. Ее голова раскалывалась, как барабан, а боль в глазах была невыносимой. Эбигейл была уверена, что умрет.
А потом она проснулась, чувствуя себя намного лучше. Ну, по крайней мере, сравнительно. Голова все еще болела, как и суставы, но жар, казалось, прошел. Это был хороший знак, верно?
Эбигейл вздохнула и пошевелила языком во рту, пытаясь собрать немного слюны, чтобы облегчить сухость, от которой она страдала. Усилие, казалось, ничего не дало. Ей нужен стакан воды или что-то еще.
Ее взгляд снова скользнул по Томаззо, но она не произнесла его имени и не сделала ничего, что могло бы его разбудить. Эбигейл была уверена, что он не спал с тех пор, как она заболела. Каждый раз, когда она просыпалась, он был рядом и заботился о ней. Раздавив таблетки и размешав их в воде, он заставлял ее пить, уверяя, что это поможет справиться с болью. Кормил ее бульоном с ложечки, бормоча все время, что ей нужно поесть и собраться с силами, чтобы справиться с болезнью. Поддерживал голову, откидывая волосы назад, когда она изрыгала обратно воду и бульон. Помогал ей дойти до ванной и обратно, когда она в этом нуждалась. Опустив ее в ледяную ванну, его голос был полон извинений и сожаления, когда попытался успокоить ее и объяснить, что это необходимо сделать.
Пару раз она просыпалась и обнаруживала, что он просто держит ее за руку и что-то бормочет по-итальянски. Эбигейл не была уверена, что он говорил ей тогда, но было много упоминаний о cara, bella и спутниках жизни, поэтому она подумала, что он, вероятно, не рассказывал ей сказки.
Томаззо беспокойно заерзал на стуле, пробормотал что-то по-итальянски, а затем снова глубоко вздохнул, и Эбигейл выдохнула, задержав дыхание, пока ждала, проснется он или нет. Она не была разочарована, что он не проснулся. Несмотря на жажду и беспокойство, она собиралась извиниться перед мужчиной. Она была уверена в этом, потому что другой вывод, к которому пришла, заключался в том, что она на мгновение потеряла рассудок, представив, его вампиром, который укусил ее. Очевидно, это было вызванное лихорадкой безумие, потому что теперь, когда она снова пришла в себя, поняла, насколько нелепа была эта мысль.
Во-первых, вампиров не существует. Это само собой разумеется.
Во-вторых, этот человек бегал днем, плавал, ловил рыбу копьем, лазил по деревьям за кокосами и так далее, а все знали, что вампиры не могут выходить днем. Они вспыхивали и превращались в пепел, если осмеливались ... чего, конечно, не будет, потому что вампиров не существует.
И в-третьих, она не страдала от потери крови и обращения, как она боялась, у нее была лихорадка Денге, так что ... клыки, которые она видела перед тем, как упасть в обморок – просто галлюцинация, вызванная лихорадкой. А сам обморок, вероятно, объяснялся тем, что ее тело ослабло от попыток бороться с болезнью.
Конечно, это не объясняло, почему он тоже каждый раз терял сознание. Или, если уж на то пошло, отметины на ее шее, но Эбигейл никак не могла смириться с тем, что милый мужчина, который доставлял ей такое удовольствие и так нежно заботился о ней, пока она была больна, был вампиром. Ни за что. Никоим образом. Нет уж.
– Ты проснулась.
Осознав, что ее взгляд каким-то образом упал на обнаженную грудь Томаззо, пока она перебирала свои мысли, Эбигейл перевела взгляд обратно на его лицо и выдавила улыбку, когда он вскочил со стула и присел на край кровати рядом с ней.
– Жар прошел, – с облегчением сказал Томаззо, ощупав ее лоб, потом нахмурился и заметил: – Но ты ... как ты сказала? Не как моллюск, но что-то вроде этого.
«Липкий», – мысленно перевела Абигейл и поморщилась. Она была липкой. Без сомнения, последствия лихорадки или чего-то еще. Но прежде чем она успела произнести вслух нужное слово, он озабоченно спросил: – Как ты себя чувствуешь?
– Пить хочется, – ответила она, удивившись, когда ее голос прозвучал едва слышно.
– Конечно. У тебя, должно быть, сильно пересохло в горле, – пробормотал Томаззо, поворачиваясь к столику рядом с кроватью, где около пустого стакана стоял кувшин с водой.
– Да, очень, – прошептала Эбигейл, наблюдая, как он наливает прекрасную прозрачную жидкость в стакан. Поставив стакан на стол, он быстро повернулся, просунул руку ей под плечи и приподнял верхнюю часть тела. Затем Томаззо сложил несколько подушек у нее за спиной, прислонил ее к ним и потянулся за стаканом воды.
Эбигейл жадно пила воду, когда он подносил стакан к ее губам. Затем она закрыла глаза и облегченно вздохнула, когда сладкая жидкость увлажнила ее язык и заполнила рот. Это было так чудесно, что она задержала ее там, на мгновение, позволяя ей заполнить и увлажнить каждую щель, прежде чем скользнуть вниз по ее пересохшему горлу.
– Еще, – пробормотала она, пытаясь удержать стакан, когда Томаззо начал его отодвигать.
– Медленно, – предупредил он, сдаваясь и снова поднося стакан к ее губам.
Эбигейл попыталась пить медленно, но это было так приятно после того, как она так долго чувствовала жжение, что она проглотила больше, чем, вероятно, должна была. Томаззо снова попытался отнять стакан от ее губ, когда она заметила каплю красной жидкости, которая упала в воду и быстро растеклась, а затем растворилась, когда за ней последовала вторая капля.
– Томаззо? – она что-то неуверенно пробормотала, инстинктивно поднеся руку к лицу, и тут из носа у нее потекла кровь. Она чувствовала ее вкус во рту. – Что это было у меня на руке? – с беспокойством спросила Эбигейл. Она заметила что-то похожее на кровавые пузыри под кожей, капли начали формироваться на поверхности кожи, как пот, но кроваво-красный. Прежде чем она успела встревожиться, внезапный приступ боли пронзил живот Эбигейл. Крик боли сорвался с ее губ, она тут же наклонилась вперед на кровати, инстинктивно обхватив руками живот, а затем почувствовала, как жидкость, которую она только что проглотила, пытается выбраться из ее горла, и пробормотала: – Я думаю, что я собираюсь…
Выругавшись, Томаззо отставил стакан и поднял ее с кровати. Через мгновение они были в ванной, так быстро, что Эбигейл подумала, что она, должно быть, пропустила какое-то время. Он отнес ее в туалет и начал опускать, но Эбигейл не успела. Ее желудок выплеснул воду на спинку унитаза и сиденье. Она была смешана с кровью, смутно заметила она.
Какая-то часть ее мозга признавала, что, вероятно, это было нехорошим симптомом, но у Эбигейл было мало времени или энергии, чтобы обдумать это; ее рвота не прекратилась, несмотря на то, что она была уверена, что больше нечем было рвать. Боль тоже не прекратилась, она только усилилась. Ощущение было такое, будто кто-то ударил ее ножом и теперь поворачивает оружие вверх и вниз, влево и вправо в ее животе.
Как только Томаззо закончил укладывать ее на холодный кафельный пол рядом с унитазом, Эбигейл инстинктивно свернулась калачиком вокруг живота. Она смутно сознавала, что Томаззо склонился над ней, зовя по имени и задавая вопросы, но просто лежала, испуская легкие вздохи агонии и страдания, пока благословенная тьма не опустилась на нее, забирая боль или, по крайней мере, ее осознание.
– Геморрагическая лихорадка Денге, – мрачно констатировал доктор Кортес, выпрямляясь после осмотра Эбигейл. «Она снова в постели, под простыней, и спит, вернее, без сознания», – подумал Томаззо. Она потеряла сознание в ванной и ни разу не пошевелилась с тех пор, как он принес ее сюда, вызвал врача и стал ждать его прихода.
– Да, вы уже говорили о Денге, но она ...
– Это уже не просто лихорадка Денге, – сурово перебил доктор. – Сейчас это геморрагическая лихорадка Денге.
Томаззо тупо уставился на него, не понимая, в чем разница.
– Вы позволили ей обезвоживаться, – обвинил доктор Кортес, подходя к телефону и набирая номер.
– Я давал ей бульон и воду. Она ничего не могла удержать, – ответил Томаззо, подходя ближе к кровати, чтобы посмотреть на Эбигейл.
– Тогда вам следовало позвонить мне, – отрезал Кортес.
– Я так и сделал. Неоднократно, – прорычал Томаззо. За последние два дня, с тех пор как этот человек оставил его наедине с Эбигейл, он звонил в дежурную часть, по меньшей мере, двенадцать раз в день. Каждый раз ему обещали, что пришлют доктора, но тот так и не появился. Томаззо сам чуть было не отправился на поиски доктора, но не хотел оставлять Эбигейл одну. Он был удивлен, что этот человек сейчас здесь. Возможно, то, что он сказал портье, что она истекает кровью отовсюду, и он спустится туда и забьет человека на другом конце телефона до смерти, если Эбигейл умрет, сработало. Если бы он знал, что это сработает, то озвучил бы угрозу раньше.
– Они только что установили новую систему сообщений. Я не получал никаких сообщений, – пробормотал доктор Кортес и быстро заговорил по-испански. Он замолчал, прислушиваясь к разговору на другом конце провода, выплюнул еще одну порцию испанского и резко бросил трубку.
– Что? – спросил Томаззо, подозревая, что новости плохие.
– Ей нужна больница. Немедленно, – раздраженно бросил доктор. – Ей нужно поставить капельницу, чтобы поднять уровень жидкости, и ей, без сомнения, нужно переливание крови. – Он снова подошел к Эбигейл и покачал головой. – Но, очевидно, дорога размыта прямо за пределами курорта, и с этим тропическим штормом нет никакого способа получить вертолет или лодку, чтобы транспортировать ее.
Томаззо нахмурился и посмотрел на стеклянные двери. Он смутно ощущал шторм, бушевавший снаружи в течение последних нескольких часов или около того, и заметил, что доктор промок насквозь и запыхался, когда добрался сюда. Однако Томаззо так беспокоился об Эбигейл, что не обращал внимания ни на что, кроме нее, с тех пор как она заболела. Теперь он с первого взгляда понял, что это не просто обычный тропический шторм. «Мать-природа была в бешенстве и вымещала свою ярость на всем, что попадалось ей на пути, в том числе и на этом курорте», – подумал Томаззо, когда один из шезлонгов проплыл мимо окна.
Нахмурившись, он повернулся к Кортесу и увидел, что тот снова измеряет давление Эбигейл. – Что будем делать?
Доктор Кортес молча снял манжету. – Если мы не сможем доставить ее в больницу, у нее не будет ни единого шанса, а сейчас мы не можем доставить ее в больницу. – Он убрал манжету в сумку только для того, чтобы вытащить ее обратно. Вернувшись к Эбигейл, он снова надел на нее манжету, словно намереваясь снять показания на случай, если они изменятся в последний момент, и сказал: – Я предлагаю вам помолиться... и попрощаться.
При этих словах Томаззо замер, его разум внезапно закричал. Прощание? Нет! Он не мог потерять ее. Не сейчас. Спутники жизни были редкими и драгоценными находками. Некоторые ждали тысячелетия, чтобы найти их. Ему повезло, что она оказалась у него на пути в столь юном возрасте. Он не мог потерять Эбигейл.
– Убирайтесь, – прорычал он.
Когда доктор Кортес удивленно взглянул на него, но не встал и не ушел, как его просили, Томаззо проскользнул в его сознание и взял управление на себя. Через несколько мгновений все медицинское снаряжение мужчины было в его сумке, и доктор вышел за дверь. Томаззо проводил его взглядом и сел на край кровати.
– Эбигейл? – сказал он, нежно обнимая ее и встряхивая за плечи. Когда ответа не последовало, он попробовал снова, но, как и подозревал, она была без сознания, а не спала. Томаззо опустил ее на кровать, оставив руку под шеей, так что ее голова слегка откинулась назад, а рот открылся.
Он оставался в таком положении, просто смотря на нее какое-то время, его мысли метались, а затем он открыл рот и выпустил клыки. Томаззо должен был рассказать Эбигейл, что он бессмертен, или объяснять ей, что это такое. У него не было разрешения обратить ее, и он понятия не имел, захочет ли она быть обращенной. Но, черт возьми, он не мог рисковать потерять ее в такой ситуации.
Подняв запястье, Томаззо вонзил в него клыки и слегка приподнял Эбигейл, чтобы прижать кровоточащую рану к ее рту. Он оставался в таком положении до тех пор, пока кровотечение не замедлилось и не остановилось. Он укладывал Эбигейл на кровать, когда до его ушей донесся приглушенный стук.
Нахмурившись, Томаззо перевел взгляд с Эбигейл на дверь и обратно, затем встал и поспешил к выходу. Окно в парадной двери было из матового стекла. Томаззо видел сквозь него тени, но это было все. Сжав губы, он отпер и открыл дверь, затем замер; шок пробежал по его телу, когда он уставился на людей на пороге.
Глава 10
– Ну? Ты нас впустишь или как? Мы тут промокаем насквозь.
Это замечание вывело Томаззо из шока, но он не ответил на вопрос Джастина Брикера. Он даже не отступил, чтобы впустить четверых бессмертных на порог. Вместо этого он вышел под дождь и ветер и с облегчением обнял брата, громко сказав: – Ты в безопасности.
– Да. – Данте ответил на объятие, его собственный голос был почти криком, чтобы быть услышанным через шторм. – Я беспокоился о тебе, брат.
– Я тоже беспокоился о тебе, – заверил его Томаззо, когда они разорвали объятия и отступили назад, чтобы посмотреть друг на друга. Данте выглядел точно так же, как в последний раз, когда Томаззо видел его. Кроме того, что он был полностью одет, конечно. В последний раз, когда он видел брата, Данте был таким же голым, как Томаззо в грузовом самолете.
