Текст книги "Лучше, чем в фильмах (ЛП)"

Автор книги: Линн Пайнтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 17

“Короче. Я люблю тебя. Я это знаю. Потому что мне ещё никогда в жизни не было так страшно. А ведь однажды я ехала в лифте с Саддамом Хусейном. Только я и Саддам. А сейчас гораздо страшнее. Я люблю тебя.”

– Та ещё парочка

– Я во всём ошибалась. Я так невероятно рада, что Майкл вернулся, но только потому, что это позволило мне узнать тебя настоящего. Всё это время ты был прямо здесь – по соседству, и я понятия не имела, насколько ты удивительный, – прошептала я сама себе. Я дрожала от холода, когда услышала, как машина Уэса въехала на подъездную дорожку.

– Шоу начинается. – Я разжала озябшие пальцы и бросила репетировать свою речь. Я медленно вдохнула через нос, услышав, как он заглушил двигатель, а секунду спустя услышала, как захлопнулась дверца его машины.

Заправив волосы за уши, я приняла супер-милую, но очень непринуждённую позу на одном из стульев и стала ждать, пока он найдёт мою записку.

После эпической цитаты Хелены из фильма о том, что нужно идти ва-банк, я решила, что она права, и принялась за дело. Сначала я включила свою музыкальную программу и рылась в ящиках стола, пока не нашла чистый компакт-диск. Было что-то такое в том, чтобы держать в руках осязаемый продукт тщательной музыкальной подборки, который я по-прежнему люблю, да будут прокляты технологии.

Я взяла плейлист Уэса и Лиз, который я составила после поцелуя, и записала его на диск. На нём были все песни, которые мы когда-либо обсуждали, и вся музыка, которую мы слушали вместе. Я быстро сделала обложку альбома – наши инициалы внутри сердца из кетчупа – и распечатала её, затем аккуратно вырезала, чтобы она точно поместилась в кейс.

Как только всё было готово, я переоделась в джинсы и огромную толстовку Уэса, которая каким-то образом оказалась в моей сумке с одеждой в рвоте (и в которой я спала каждую ночь). Моя причёска и макияж всё ещё были практически нетронуты, поэтому я натянула свои свежевычищенные и идеально белые «Чаки», нацарапала маркером на листе бумаги слова: «ВСТРЕТИМСЯ В СЕКРЕТНОЙ ЗОНЕ» и наполнила коробку из-под обуви необходимыми вещями.

Я помчалась к его крыльцу, чтобы оставить записку, а затем поспешила в Секретную зону, где установила портативный CD-плеер, развела огонь, разложила вещи для смора и расставила всё по местам.

Затем я закуталась в одеяло и стала ждать.

И ждала, и ждала, и ждала.

И пару раз задремала.

Но теперь он наконец-то был дома. Мамочки. Боже, я так нервничала. А потом – подождите, что? – я услышала, как хлопнула вторая дверь.

Я втянула губы. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Может, он просто взял что-то из машины. Может, с ним никого и не было.

– Уэс!

Я услышала хихикающий крик, и с таким же успехом это мог быть смех злого клоуна, учитывая то, что он сотворил с моим пульсом. Я попыталась выглянуть из-за кустов, но ничего не увидела. Голоса становились всё ближе, поэтому я встала на кресло, чтобы посмотреть, смогу ли я лучше видеть с более высокой точки обзора.

Ядрён батон. При свете полной луны я увидела, что Уэс и Алекс идут через задний двор к тому месту, где стояла я, полностью обнажив свою гордость и мешком, полным смущающих лакомств.

– Чёрт! – Все улики должны были быть стёрты. Я пнула коробку с принадлежностями для смора, намереваясь отбросить её в кусты и убрать с глаз долой. Паника взорвалась во мне, когда коробка отлетела в сторону, а крекеры и маршмеллоу высыпались в воду, так что они плавали на поверхности фонтана.

Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт.

Я схватила CD-плеер и опустилась на колени, отчаянно пытаясь скрыться в темноте. Но древний аппарат выскользнул из моих рук и приземлился на землю, в результате чего восемь батарей размера D выпали наружу.

Фиг с ними. Я бросила этот беспорядок и пробралась к большому кусту, ползая на четвереньках в другую сторону. Если я проползу до другого конца Секретной зоны, то, возможно, смогу пробраться…

– Лиз?

Я на секунду закрыла глаза, прежде чем медленно выпрямиться и подняться на ноги. Я наклеила улыбку на своё лицо, пока Уэс и Алекс смотрели на меня.

– Привет, ребята. Как дела? Весёлый выпускной, верно?

– Так ведь? Боже. – Алекс, благослови её господь, вела себя так, будто не было ничего необычного в том, что я ползаю в темноте за домом Уэса. – Я думала, у меня случится сердечный приступ, когда Эша короновали.

– Знаю, – вздохнула я, улыбаясь так, будто знала, о чём она говорит, наблюдая за стоическим, серьёзным выражением лица Уэса. – Момент общего сердечного приступа. Типа, чтооо? Эш коронован?

– Что ты здесь делаешь? – спросил Уэс, глядя на меня с нечитаемым выражением, от которого у меня запылали кончики ушей. Вероятно, он был зол, я помешала его потенциальному соблазнению.

Он привёл её туда для этого? Они ждали, когда я уйду, чтобы перейти к делу? По какой-то причине мысль о них вместе, была в сто раз хуже, когда это включало Секретную зону.

– Я, эм, ранее я последовала за своим котом, и… – Я указала в сторону своего дома, поскольку слова никак не могли обрести смысл. – Я кое-что уронила и подумала, что это могло закатиться под этот куст.

И я указала на лес Уэса, как расстроенный ребёнок.

– Твой кот не выходит на улицу.

Я скорчила гримасу и сказала: – Да, выходит. Вообще-то, нет, ты прав. Он выбежал.

– Неужели? И что же ты уронила? – Он совсем не выглядел удивлённым.

– Эм, это были деньги. Пенни (прим. пер.: 1 цент). – Я прочистила горло и сказала: – Я уронила пенни, и он укатился. Так что да. Я просто была здесь, искала свой пенни. Счастливый пенни.

– Твой…

– Пенни. Ага. Но это не имеет значения. Мне он не нужен. – Я снова прочистил горло, но напряжение не проходило. – Пенни, понимаете? Типа, кому нужен пенни, я права? Моя мачеха выбрасывает их, ей богу.

Они оба просто уставились на меня, и суровые черты лица Уэса заставили меня тосковать по нашему прошлому, по его смеющимся глазам до того, как я всё испортила.

– Странно, как иногда может быть пенни, который, вроде бы, всегда рядом, и ты думаешь, что он тебе не нужен и даже не нравится, да?

Алекс наклонила голову и свела брови вместе, но на лице Уэса ничего не изменилось, пока я бредила.

– А потом однажды ты просыпаешься, и у тебя открываются глаза на то, насколько удивительный пенни. Как же ты раньше этого не замечала, верно? Ведь это лучшие монеты на свете. Лучше, чем все остальные монеты вместе взятые. Но ты не была осторожна и потеряла свой пенни, и тебе просто хотелось бы заставить свой пенни понять, как сильно ты сожалеешь о том, что не дорожила им, но уже слишком поздно, потому что ты потеряла его. Понимаете?

– Лиз, тебе нужно занять немного денег? – Алекс посмотрела на меня, и я снова была близка к тому, чтобы расплакаться.

Я покачала головой и сказала: – Эм, нет, спасибо, мне нужно бежать – хотя я без гроша в кармане, ха-ха-ха, – так что веселитесь, ребята. – Я сделала шаг назад и слегка помахала. – Не делай ничего такого, чего бы не делала я.

Прекрати болтать, идиотка!

Я чувствовала не глядя, что они всё ещё смотрят на меня, когда я перелезла через забор Уэса и побежала через свой задний двор.

Глава 18

“Но ты ведь знаешь, что в романах всё происходит в самом конце.”

– Реальная любовь

– Спасибо. – Я забрала пакет у сотрудника «Макдональдса», бросила его на пассажирское сиденье и уехала. Была полночь, и я провела последний час разъезжая по округе, включив Адель и напевая навзрыд, и пытаясь отсутствовать достаточно долго, чтобы Алекс успела уйти, а Уэс зашёл в дом. Я бы предпочла сделать почти всё на свете, чем увидеть кого-либо из них, поэтому я написала Хелене смс и просто каталась по городу.

И мой папа был самым крутым человеком на планете, потому что не написал мне ни слова предупреждения, когда узнал, что я бесцельно катаюсь по городу после полуночи. Это должно быть убивало его.

По дороге домой я думала купить мороженое, но мне не хотелось выходить из машины, поэтому я остановилась на «Макдональдсе». Я просто хотела вернуться домой, грустно поесть, посмотреть фильм и попытаться забыть, как сильно я себя унизила.

Пенни. Серьёзно? Они, наверное, смеялись надо мной, пока не упали друг другу в объятия и не занялись идеальным сексом.

– Блин! – Я схватила пригоршню картошки фри и засунула её в рот, прежде чем заехать на парковочное место. Оно больше не было моим – оно навсегда принадлежало Уэсу – но в данный момент мне было все равно. Его машина стояла на его подъездной дорожке, так что к чёрту его.

Однако вместо того, чтобы выйти из машины после параллельной парковки, я просто сидела там, с жадностью поглощая еду и слушая радио. Выходить из машины и идти через дорогу в тот усталый момент казалось трудным, к тому же я страшно боялась столкнуться со счастливой парой. Было бы просто удачей пройти мимо в тот самый момент, когда они решили разгорячиться на его подъездной дорожке, или ещё что-нибудь столь же кошмарное.

Я доела свою еду и пила шоколадный коктейль, откинувшись на спинку сиденья, когда раздался стук в окно.

– Чёрт! – Я подпрыгнула, и моя соломинка разбрызгала молочный коктейль на толстовку Уэса. Я посмотрела в запотевшее окно и увидела высокую фигуру в школьном бомбере.

Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня.

Я вытерла рот пальцами, откинула сиденье и опустила стекло. Одарив его холодной улыбкой.

– Да?

Уэс уставился на меня сверху вниз.

– Что ты делаешь?

– Э… паркуюсь.

– Я видел, как ты парковалась десять минут назад. Попробуй ещё раз.

– Воу. Ты что, настолько жуткий?

– Я хотел поговорить с тобой, так что да, я ждал. Но теперь я думаю, что, возможно, ты никогда не выйдешь из этой машины.

Я закатила глаза и отставила свой коктейль. Очевидно, мне предстояло столкнуться с ним и моим полным унижением дважды за одну ночь. Как здорово. Я вышла из машины и захлопнула дверцу. Скрестила руки и посмотрела ему в лицо.

– Что тебе нужно?

– Ну, для начала, мне нужно, чтобы ты объяснила то, что произошло ранее.

Моё сердце сжалось, когда я посмотрела на него. Его волосы были взъерошены, как будто он сто раз провёл по ним рукой, а под бомбером на нём была расстёгнутая рубашка и брюки от смокинга. Он был в полном беспорядке, и у меня чесались пальцы от желания прикоснуться к нему.

Я сузила глаза и изобразила замешательство.

– Ты говоришь о том, когда я потеряла свой…

– Нет. – Он бросил на меня предупреждающий взгляд и сказал: – Не говори «пенни».

– Извини. – Я опустила взгляд на свои кеды и пробормотала: – Счастливая монета.

– Серьёзно? Ты придерживаешься этого?

Я просто пожала плечами и уставился на свои «Чаки», не зная, что сказать. Все, что я планировала сказать ему во время своей «будь смелой» фазы, было труднее произнести после того, как я увидела его с Алекс. Особенно когда он выглядел таким несчастным, увидев меня в Секретной зоне.

Я все ещё не могла поверить, что он привёл её туда.

Его ноздри раздулись, и он сказал: – О, ну, это всё объясняет.

– Почему ты на меня злишься? – Я подняла глаза к его лицу и ждала ответа. Я была той, кто хотел самопроизвольно воспламенится. Почему он был таким злым?

Его челюсть сжалась, прежде чем он сказал:

– Потому что я ненавижу игры.

– Какие игры?

– Какие игры? – Его глаза горели, и да – он был зол. – Ты завоевала своего драгоценного Майкла, но стоило мне дважды взглянуть на Алекс, как ты записываешь мне этот невероятный диск и бредишь о счастливых пенни таким образом, что я начинаю думать, что я и есть то пенни в этом конкретном сценарии. При этом ты в моей бейсбольной толстовке. Что ты со мной делаешь?

– Ты видел диск? – Я прикусила внутреннюю сторону щеки и задалась вопросом о том, сколько унижений может вынести человек, прежде чем это буквально убьёт его. Потому что, когда я представила инициалы из кетчупа, которые я нанесла на обложку компакт-диска, мне показалось, что я близка к тому, чтобы сгореть и плавно опуститься на землю в виде пепла.

Он засунул руки в карманы бомбера.

– Я не рассеянный, Лиз. Я также видел записку, промокшие продукты для смор и сломанный CD-плеер.

– О. – Я судорожно вздохнула, когда его тёмные глаза впились в меня. Затем я выпалила: – Так она тебе нравится?

Его брови нахмурились, как будто он не ожидал этого вопроса, что было справедливо, потому что я не ожидала, что задам его.

Но мне нужно было знать.

Он сглотнул, и я подумала, что он не собирается отвечать, но потом он сказал:

– Алекс замечательная.

– Оу. – Я надеялась, что по моему лицу не видно, насколько я была близка к тому, чтобы расплакаться, как один этот слог был подобен удару в живот. – Ну, ура. Мне нужно идти.

Я обошла его на шаг, но он схватил меня за руку и остановил.

– И это всё? Ты не собираешься объяснять, что всё это было?

– Теперь это не имеет значения.

– Может иметь.

– Не имеет, ясно? – Я пыталась говорить легко и непринуждённо, как будто меня всё устраивает, когда он опустил руку. – Я записала диск и устроила неловкую сцену, потому что поняла, что Майкл – не тот человек, о котором я не могу перестать думать, и я хотела сказать тебе об этом. То есть, он замечательный, но быть с ним – это не то же самое, что есть с тобой гамбургеры, или тайком пробираться в Секретную зону, чтобы делать смор и смотреть на звёзды, или ругаться с тобой за место на парковке. Но мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять это, и теперь ты с Алекс.

Он открыл рот, но я покачала головой.

– Нет. Всё нормально – я понимаю. Она безупречна и мила, и как бы мне ни было неприятно это говорить, ты заслуживаешь кого-то вроде неё. – Я глубоко, прерывисто вздохнула, когда эти тёмные глаза заставили меня пожалеть обо всём, что я сделала, чтобы привести нас к этому моменту. – Потому что я ошибалась, Уэс. Ты и есть хорошее.

Он почесал подбородок и посмотрел мимо меня, вниз по улице. Затем он перевёл взгляд на моё лицо и сказал:

– Это не единственное, в чём ты ошибаешься.

– Что? – Предоставьте ему пнуть меня, когда я упаду. – О чём ты говоришь?

– Ты ошибаешься насчёт Алекс. Она не безупречна.

– Беннетт, да брось, никто не может быть полностью безупречным. – Я не могла поверить в его наглость. – Но она чертовски близка к этому.

– Пожалуй.

– Пожалуй? Чего, скажи на милость, ей не хватает? Ты хочешь сиськи побольше или что? Разве она не…

– Она не ты.

– Что?

– Она. Не. Ты.

Я закрыла рот и посмотрела на него, боясь поверить, что он говорит то, что мне кажется.

– Она красивая, но её лицо не загорается, когда она говорит о музыке. – Он сжал челюсти и сказал: – Она смешная, но не настолько, чтобы выплёвывать свой напиток от удивления.

Мне казалось, что моё сердце сейчас взорвётся, когда его глаза опустились к моим губам под светом гудящего уличного фонаря. Он придвинул своё лицо немного ближе к моему, посмотрел в мои глаза и прошептал: – И когда я вижу её, мне не хочется говорить с ней, или растрепать ей волосы, или сделать что-то – что угодно – чтобы она обратила на меня свой взгляд.

Мои руки дрожали, когда я заправила волосы за уши и прошептала:

– Ты уже давно не растрёпывал мне волосы.

– И это сводило меня с ума. – Он сделал шаг вперёд, прижав меня к боку моей машины. – Я полюбил дразнить тебя во втором классе, когда впервые обнаружил, что могу одним словом заставить тебя краснеть. Тогда я влюбился в тебя.

Я почти уверена, что с каждым его словом у меня начиналась аритмия.

– Значит, вы с Алекс не…

– Нет. – Он потянулся вниз и обмотал завязки на моей толстовке – его толстовке – вокруг своих рук. – Мы просто друзья.

– О. – Мой мозг пытался не отставать, но его красивое лицо усложняло задачу. Это и его внезапное присутствие в моём личном пространстве, не говоря уже о том, что он нежно притянул меня ближе. Я была в замешательстве. – Ну, почему тогда ты вёл себя так, будто хотел, чтобы я ответила «да» на приглашение Майкла?

– Ты любила его с детского сада. – Я могла видеть только его глаза, когда он тихо сказал: – Я не хотел, чтобы наш поцелуй помешал этому, если это было тем, чего ты действительно хотела.

Как я вообще могла думать, что Уэс не потрясающий? Я даже не пыталась сдержать влюблённую улыбку, расплывающуюся на моём лице, когда положила руки ему на грудь и сказала: – Чего я действительно хотела, так это пойти с тобой.

– Ну, ты могла бы сказать мне это, Баксбаум. – Его голос был просто дыханием между нами, когда он сказал: – Потому что просто увидев тебя в этом платье, мне захотелось ударить нашего очень хорошего друга Майкла.

– Правда?

Он дёрнул за шнурок.

– Это не должно тебя радовать.

– Я знаю. – Я выдавала все свои эмоции, когда лучезарно улыбалась ему, но ничего не могла с собой поделать. Я не могла сдерживаться и быть спокойной, даже если бы попыталась. Потому что мысль о том, что Уэс злится на Майкла и ревнует из-за меня, была слишком прекрасной. – Но радует. Прям падаю в обморок от радости.

– Забудь об обмороке. – Он отпустил завязки и провёл руками по моим щекам, пока не сжал их в своих больших ладонях. Я втянула воздух, когда его рот опустился вниз, и мой мозг подсказал идеальную песню для этого финала. Или, скорее, для этого начала.

I’ve been searching a long time,

For someone exactly like you

Наш поцелуй был захватывающим и бурным, и Уэс отстранился слишком быстро. Он обнял меня, поднял на руки и перенёс к багажнику моей машины.

Улыбнувшись после того, как усадил меня, он сказал: – Ты понимаешь, что мы могли бы заниматься этим годами, если бы ты не была такой занозой в заднице?

– Не-а, ты мне не нравился до недавнего времени.

– От ненависти до любви – наш троп, Баксбаум.

– Бедный, запутавшийся маленький поклонник любви. – Я хихикнула, прежде чем положила руки ему на лицо и сказала, притягивая его к себе: – Просто заткнись и поцелуй меня.

Включайте Bazzi.

Эпилог

“Девушка никогда не забудет первого понравившегося ей мальчика.”

– Обещать – не значит жениться

“Но она также никогда не забудет первого мальчика, которого ненавидит.”

– Лиз Баксбаум

Я опустила ярко-жёлтую хризантему в лунку и засыпала корни землёй. Раннее сентябрьское солнце припекало моё лицо, пока я сажала цветы, но оно имело размытое ощущение переходного дня, как будто его тепло было напоказ и совершено лишено силы, которое оно имело раньше.

– Поскольку летом у тебя растут маргаритки, мы подумали, что было бы неплохо, если бы осенью у тебя были хризантемы. – Я смотрела на мамино надгробие и думала, как я справлюсь с расстоянием. До отъезда в Калифорнию оставался всего час, и хотя логически я понимала, что это глупо, крошечная часть меня беспокоилась, что я буду чувствовать себя потерянной без наших ежедневных разговоров.

– Это была идея Хелены. – Уэс сделал глоток воды, затем взял пакет с почвой и сказал надгробию моей матери: – Не позволяйте своему ребёнку присваивать себе все заслуги.

Это была идея Хелены. У нас с ней было много хороших бесед после выпускного бала, и она с пониманием отнеслась к моему горю. Вместо того чтобы пытаться убедить меня, что я должна жить дальше или смириться, она купила маленькую скамеечку для могилы с прекрасной цветочной подушкой, чтобы мне не пришлось сидеть на земле.

Она также купила мне куртку из шерсти альпаки, потому что прочитала, что призраки по своей природе знают, что носитель этого материала не представляет угрозы. Она заставляла меня надевать её каждый раз, когда я шла на кладбище после наступления темноты, потому что не хотела, чтобы в меня вселился дьявол или один из его лакеев.

Я действительно начинала любить свою бестолковую мачеху.

– Он прав. – сказала я, показывая Уэсу язык. – Но мне нравится эта идея. Таким образом, даже если меня здесь не будет, мои цветы будут цвести рядом с тобой.

– Если только они не погибнут из-за того, что Лиз ужасный садовник.

Я усмехнулась и запустила лопаткой в его сторону.

– Это действительно может случиться. Твой талант к садоводству – и, честно говоря, твоё желание иметь его – явно перескакивает через поколение.

Уэс поймал садовый инструмент, как будто ожидал этого броска, и отнёс принадлежности к своей машине. Я вытерла руки о джинсы и села на пятки. Было немного трудно поверить, что мы с Уэсом оба уедем в Калифорнию после окончания учёбы, но это казалось правильным. Он всегда был рядом – надоедливый мальчик по соседству, и теперь он собирался стать надоедливым мальчиком в соседнем общежитии.

Как выяснилось, Уэс был фантастическим питчером и получил предложения от университетов по всей стране. В конце концов он выбрал Калифорнийский университет, но он убедился, чтобы я знала, что это не имеет ко мне никакого отношения. Кажется, его точные слова были таковы: «Так что мы совершенно свободно можем бросить друг друга в Калифорнии без всякого странного чувства вины. Это просто нелепая случайность, что мы учимся в одном университете, а не какая-то любовная чушь».

А потом он одарил меня мальчишеской улыбкой и поцеловал так, что я забыла своё имя.

Вот уже несколько месяцев Уэс пару раз в неделю ходил со мной на могилу моей мамы. Обычно он уходил, чтобы я могла поговорить с ней – дождь или в ясную погоду – но потом он всегда возвращался, чтобы попрощаться с мамой и сказать ей что-нибудь язвительное обо мне.

Это было слащаво, и я обожала его за это.

– Ну, – сказала я, – нам, наверное, пора идти, потому что через десять минут мы должны встретиться с папой, Хеленой и Джосс.

Мы встречались в кафе за завтраком, а потом мой отец и Хелена должны были ехать на фургоне в Калифорнию, а мы с Уэсом следовать за ними на его машине.

Я стояла и смотрела на него, когда он закрывал багажник. На нём была футболка, которую я купила ему в качестве подарка на выпускной, на ней было написано: «ОБРАЗОВАННЫЙ БРАТ-ФЕМИНИСТ». Я купила её в качестве шутки, но он носил её постоянно.

Она хорошо сочеталась с его улыбкой умника.

Я смотрела, как он обходит машину и открывает заднюю дверь, где мистер Фитцперверт сидел в своей переноске в моем любимом маленьком клетчатом шарфике, навострив уши и прислушиваясь ко всем уличным звукам, которые могло предложить кладбище. Уэс называл его мистер Пушистик в глупой одежде и делал вид, что не любит кошек, но при этом всегда почёсывал его именно в том месте за ухом, которое нравилось Фитцу. И пока я стояла и наблюдала, как он разговаривает с моим котом, я познала истину.

Уэс был хорошим парнем в фильме. Да, он был весёлым и душой компании, но он также был надёжным, понимающим и верным. Хоть я и поняла после выпускного, что он мне не нужен, он был Марком Дарси.

Только лучше.

Я уже собиралась сказать это вслух, маме, когда Уэс посмотрел на меня с улыбкой, которую я так любила.

– Ты готова, Баксбаум? Мистер Пушистик проголодался, и я тоже.

Это была идея Уэса выбрать место, где есть места для отдыха на открытом воздухе, чтобы Фитц мог насладиться прекрасным видом из своей переноски перед долгой поездкой на машине.

Как я могла его не любить?

– Да. – Я сузила на него глаза, но испортила эффект, улыбнувшись. – И он «мистер Фитцперверт», дурак.

Я направилась к нему, но когда я оглянулась на мамино надгробие, то чуть не споткнулась. Потому что кардинал приземлился на ветку черёмухи, которая свисала рядом с ним. Он был ярко-красным и красивым, просто сидел на ветке и смотрел в мою сторону.

Я быстро моргнула и прищурилась, когда он открыл клюв и зачирикал самую приятную мелодию.

Я обернулась к Уэсу, а он смотрел на это через моё плечо.

– Ты тоже это видишь, да?

Он кивнул.

– Святое дерьмо.

Мы оба стояли, уставившись на птицу. Через мгновение он улетел, но у меня отлегло от сердца, как будто мама хотела убедиться, что я знаю, что она рада моему отъезду. Я прочистила горло и повернулась к нему лицом.

– Ты готов?

– Ты в порядке? – Он сделал два шага и оказался рядом, обхватив меня своим большим телом. Он провёл рукой по моей спине и сказал мне в волосы: – Потому что мы можем оставаться здесь столько, сколько ты захочешь, Лиз.

– Всё хорошо, даже очень. – Я отстранилась и позволила себе посмотреть на его красивое лицо, на человека, который всегда был рядом со мной, даже когда я этого не хотела. – Поехали поедим.