Текст книги "Я люблю Париж"
Автор книги: Линдси Келк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Ты серьезно? – спросила я, и мой голос был на пределе, только в отличие от Дженни на пределе высоты.
– Причем устроила бордель на дому, – пояснила Дженни. – Она растеряла почти всех клиентов по визажу – знаешь, они все просто разбегаются, – ну и вспомнила старое: легкие деньги, все дела.
– Боже, Дженни, тебе надо выбираться оттуда, – простонала я. – Возвращайся домой.
– Не могу, у меня все на мази. Наверное, она поэтому и делает то, что делает. У меня тут полно работы, а ее почти никто не берет. Мне как-то хреново.
– Это не оправдание, но тебе не в чем себя винить. – Я до умопомрачения хотела вызволить Дженни из того дома – мне ее нынешняя соседка по комнате никогда не нравилась. – Может, поживешь в «Голливуде» [73]73
Фешенебельная гостиница.
[Закрыть]какое-то время?
– Я вообще-то об этом не думала, – ответила Дженни. – Да я думаю, что смогу тут перетерпеть еще недельку.
– Убирайся из дома Дафны, умоляю. Ты же не знаешь, что за людей она к себе таскает. – Я даже не хотела знать.
– Ты права. Утром соберу шмотки. – Дженни громко зевнула, и я услышала, как затрещали пружины в кровати. – Она сегодня «работает на выезде», так что я могу покемарить. Я уже нормально не спала несколько дней, с тех пор как застукала ее на прошлой неделе.
– Извини, Дженни, – я ответила таким же зевком, – я тоже прилично уже не спала.
– Ну что там за терки? Давай жги.
Я скорчила гримасу зеркалу и сделала глубокий вдох.
– Ладно, в общем, короткий пересказ. Бывшая девушка Алекса в Париже, и она решила, что он ей нужен. Он и сам ведет себя как-то странно; когда мы ходили на его день рождения в ресторан, он сказал, что вообще никогда не женится и не заведет детей и что жить вместе со мной уже не хочет.
– Что за хрень?
– Ну да, причем это только половина.
– Черт. О’кей, дальше.
– Сисси подставила меня по работе, которую я делаю для «Белль». Приставила ко мне ассистентку, которая водила меня не туда, отрубила мой телефон, а из-за того, что я не могла достать кабель, я осталась без ноута, а все мои записи остались в багаже, так что со статьей просто капец, и она хочет меня довести, чтобы я уволилась, а она, наверное, заняла мое место.
Дженни глубоко вздохнула в трубку.
– Так, ну я начну с Сисси.
– Давай. – Я закусила ноготь большого пальца.
– Эта сука уже труп. Есть улики?
– Да нет. – Я припомнила последнюю пару дней. – Если только Виржини, та самая ассистентка, которая должна была мне помогать, не расскажет, что произошло.
– А она расскажет?
– Сомневаюсь.
– Мне ее заставить?
– Наведаешься в Париж и надерешь ей зад?
– Если придется.
Я улыбнулась и покачала головой:
– Не надо. Думаю, со статьей все будет нормально. Надеюсь.
– Я позвоню кое-кому, посмотрим, может, кто чего знает в Париже, что ты могла бы посмотреть, но эту сучку надо уволить, – настаивала Дженни. – По любому надо рассказать Мэри.
– Да я уже послала ей письмо, но она не ответила. – Я старалась не думать о следующем разговоре с Мэри. Будет невесело. – Остается только надеяться, что я не потеряю работу.
– А можешь?
– Это вполне реально.
– Значит, найдешь новую.
– Но я потеряю визу.
– А мы замуж выйдем, и я достану тебе новую.
– Я бы сказала, что Алекс будет против, хотя и не знаю наверняка. – Я прервалась на секунду, прислушавшись, а потом проигнорировав стук в дверь. – Может быть, он рад от меня избавиться.
– А что конкретно произошло? – спросила Дженни. – Только не говори мне, что этот козел сунул свой хрен куда не надо.
– Как изумительно ты комбинируешь слова, – заметила я, на сей раз чуть тише, зная, что теперь за дверью у меня есть слушатели. – Я не знаю. Он не ночевал в номере.
– И его нет до сих пор? – спросила Дженни. – Ты ему звонила?
– Нет, – призналась я. – И я как бы не в гостинице.
– О, Энджи, – вздохнула Дженни, – тебе придется начать все с начала.
Я и начала. В подробностях поведала ей обо всем, что случилось на прошлой неделе, с того момента, как я встретила Солен в кафе, и до того, как мы поцапались на выступлении Алекса, попутно остановившись на кошмарном обеде в честь его дня рождения, вечеринке Солен и их секретном свидании, которому я стала свидетельницей, когда сидела в баре. Но мне не стало лучше после того, как я сгрузила все это со своих плеч.
– Энджи, эта девка двинутая, – пришла к выводу Дженни. – Поверь мне, я одну такую знаю. Но это вовсе не значит, что что-то происходит. Естественно, я на твоей стороне, но я тебе скажу: нет никаких шансов, что Алекс станет изменять тебе с этой прибабахнутой. И вообще с кем бы то ни было – но особенно с ней.
– Но у них есть прошлое, он ее любил, они планировали пожениться и…
– Энджи, стоп, – рявкнула Дженни. – Я сейчас буду давить на мозоль, ладно? Но только потому, что я люблю тебя. Разве ты не была обручена до Алекса?
Я на секунду перестала дышать.
– Да.
– И разве тот парень тебе не изменял?
– Да.
– А если бы он бродил кругами и у тебя за спиной говорил Алексу, что отвоюет тебя, значит ли это, что ты бы вернулась к нему в реале?
– Но у нее такая роскошная внешность, и она просто суперсексуальная, и…
– Заткнись, пока я не приехала в Париж и не надрала задницу тебе, – пригрозила Дженни. – Энджи, не сходи с ума. В самом деле, это я виновата, потому что меня не было рядом, чтобы вправить тебе мозги, но эта дрянь точно хочет убрать тебя со своей дороги и сделать ход. Алекс слишком сильно ценит свой член и свои коленные чашечки, чтобы гадить тебе и раздражать меня. Я предельно ясно объяснила ему перед отъездом, что его миссия – присматривать за тобой.
– А как быть со всей этой фигней вроде того, что ему не нужно жениться, чтобы быть счастливым? – Я взяла прядь волос и закрутила ее. Этот разговор должен был стать ободряющим, но чем дальше ехал поезд, тем сильнее мне становилось не по себе.
– Энджи, ему только что стукнул тридцатник, он это понимает, – объяснила Дженни. – Ничто не заставляет мужика чувствовать себя старым, как идея жениться и завести детей. Он просто прикидывается. Кроме того, ведь ты же сама то и дело динам ила его, отказываясь переезжать. Он, наверное, просто запутался и пытается защититься. Типа «она не хочет переезжать ко мне, а я скажу ей, что не хочу жениться, тогда она увидит, что мне все равно».
– Разумно, – заключила я, ощущая, как нарастает чувство тошноты. – Наверное.
– Черт, пора завязывать разыгрывать из себя Рэйчел Зои [74]74
Модный голливудский стилист.
[Закрыть]и снова стать новой Опрой, – мечтательно протянула Дженни. – Или первым в истории гибридом Рэйчел Зои/Опра… прости, давай вернемся к тебе.
– Спасибо, – пробормотала я, атакуя ноготь второго большого пальца. – И что, по-твоему, я должна делать?
– Возвращайся в гостиницу; если его там нет, позвони ему и скажи, что хочешь встретиться, вы вдвоем перетрете обо всем, а потом ты позвонишь мне и скажешь, что я была права. – Как у Дженни все легко. – А если хочешь выбить дурь из этой шмары Солен, то – вперед, хотя карма и сама о ней позаботится. Она того не стоит. Просто помни, что она – это не проблема, реально. Что бы ни решил Алекс, он сделает это самостоятельно.
– Я знаю, ты права, – согласилась я.
– Еще бы, – хмыкнула Дженни в трубку. Поразительно, как ей только удавалось одновременно быть и такой полезной, и такой распущенной.
– Только есть одна проблемка, – сказала я, наконец решив, что пришло время покидать туалет. Там было отвратительно. Хотя это не волновало пятерых весьма рассерженных людей, терпеливо ждущих снаружи. Слава Богу, они хотя бы не стали ломиться в дверь. – С возвращением в гостиницу.
– А где ты? – спросила Дженни, и линия затрещала. – Ты постоянно пропадаешь. Связь в Париже отстой.
– Я в поезде, – сказала я, возвращаясь туда, где Саша и Таня ерзали на своих сиденьях, как две Тигры. Как Тигры, которые последний час пили «Витамин вотер» [75]75
Энергетический напиток.
[Закрыть]и объедались «Харибо». – По-моему, мы скоро въедем в туннель.
– Скажи мне, что ты едешь на фестиваль, Энджел, – с угрозой проговорила Дженни. – Скажи.
– Вообще-то нет. Не туда. Я как бы запаниковала и, хм, отправилась в Лондон, – призналась я, прижимаясь лбом к металлической багажной сетке посередине вагона. Визг, который эхом отдавался от рельсов, не помог унять мою головную боль.
– Чего? – возопила Дженни. – Энджел Кларк, немедленно неси свой зад вон с этого поезда. Я иногда тебе просто поражаюсь.
– Но я не знала, что делать, – сказала я, стараясь не кричать, хотя это было нелегко. – Я думала, что Алекс мне изменяет, я думала, ты не хочешь со мной разговаривать, я могу потерять работу – лучше уж сразу вернуться домой, чем поехать в Нью-Йорк, где меня бросят, выгонят и депортируют. Как бы ты поступила?
– Чертова простофиля, – простонала Дженни. – Нам что, запланировать мой ежедневный звонок тебе, чтобы каждый раз проверять, не облажалась ли ты там снова?
– А можно? – Я пожала плечами. Тогда моя жизнь станет куда проще.
– Энджи, почему ты вечно предполагаешь худшее? – Я почти что видела, как она сейчас качает головой. – Зачем ты туда собралась?
Я закусила губу.
– Потому что не знала, куда мне еще идти, вот и подумала, ну, о доме. Ты бы разве не так же сделала?
– Нуда, только Лондон тебе больше не дом, Энджи, – сказала Дженни. – Разве нет?
– Я не знала, что мне делать, – повторила я, на сей раз тихим голосом и попутно глотая навернувшиеся слезы, которые капали с моих щек. Я повернулась спиной к близнецам, игнорируя их явное нетерпение.
– Энджи, прости меня, – сказала Дженни. – Я правда думаю, что все это моя вина. Меня не было рядом, когда я была нужна тебе.
– Дженни, нет. – Я подавилась и запнулась. – Простоя непроходимая тупица. Я снова убегаю. Но дело в том, что даже если мне удастся разгрести с Алексом, я все равно могу лишиться работы. И может, лучше мне приехать в Лондон прямо сейчас.
– Вот мы только что говорили о том, что ты предполагаешь худшее, ты что, уже забыла? – деликатно напомнила мне Дженни. Ну, настолько деликатно, насколько она умела. – Энджи, ты хочешь вернуться в Лондон?
Я закусила губу и подумала. Луиза, сериалы, рыба и чипсы. Да. Марк, мама, автобус 77. Нет.
– Потому что если ты реально хочешь вернуться, сильно, если этого требует душа, тогда возвращайся, – продолжила она. – Но если ты хочешь быть в Нью-Йорке с Алексом, писать, то на сей раз придется побороться. Но только если ты этого хочешь, оно стоит того.
– Господи, Дженни, я не знаю, мне надо подумать…
– Алло? – Линия затрещала один раз, потом другой.
– Дженни, ты меня слышишь? – крикнула я и только потом заметила, что красивый сельский пейзаж сменился чернотой. Мы въехали в туннель. Ругнувшись слишком громко, учитывая, в какой компании путешествовала, я, покачиваясь, вернулась на свое место.
– Простите, но нас разъединили, – сказала я, возвращая телефон Тане, не помня, кому из близнецов он принадлежал. – Но, э-э, она сказала, что я должна дать вам адрес ее почты и что она ответит на все ваши вопросы.
Девушки недовольно замычали и достали записные книжки «Смитсон», чтобы записать адрес Дженни. Она простила меня за одежду, простит и за это. Когда-нибудь.
– И еще она сказала, что вы должны немедленно написать ей, потому что ближайшие пару недель она будет занята, а ей очень хочется пообщаться с вами, – снова солгала я. Серьезно: мне были необходимы покой и тишина, а ответы на вопросы о том, как заарканить парня-рок-звезду, пришлись бы совсем не кстати.
Я прислонила голову к окну и закрыла глаза. Скрестив пальцы под столом, я надеялась, что если притворюсь спящей, то они точно оставят меня в покое.
– Энджел, – прошептала одна из них.
– Замолчи! – оборвала ее другая. – Чего, не видишь – она спит?!
– Хорош толкаться, корова, – огрызнулась первая. – Я хочу спросить ее про Джеймса Джейкобса.
– Пусть спит, – постановила ее сестра, подумав несколько секунд. – У нее такой вид, что ей надо поспать. Дай ей утрясти свои проблемы.
– Слушай, Саш, отключкой проблем не решить, – хихикнула первая – видимо, Таня. Я едва сдержалась, чтобы не дать хорошего пинка ей под столом. – Не могу поверить, что мы так запросто на нее наткнулись. Обалдеть.
– Пойдем в буфет, купим диетической колы? – предложила Саша после короткой паузы.
– Ага, пошли, – согласилась Таня, тесня свою сестру на сиденье.
Убедившись, что они ушли, я сунула в уши наушники айпода и посмотрела на свое отражение в затемненном стекле. Да, Таня оказалась права: вид у меня был ужасный. Волосы слиплись, кожа посерела, а под глазами мешков было больше, чем во всем вагоне, но этого следовало ожидать, верно? Я обдумала то, что сказала мне Дженни и, что самое важное, то, что ей сказала я. Когда она сказала мне, что пора съезжать от Дафны, я посоветовала ей вернуться не в Нью-Йорк, а домой. Домой. Значит, для меня это дом.
Итак, если случится худшее и Алекс решит порвать со мной, а я потеряю работу, зачем мне оставаться в Нью-Йорке? Я надулась, глядя на свое отражение. Чем одиночество и безработица в Нью-Йорке лучше одиночества и безработицы в Лондоне? И в самом деле, я не знала точно, что меня хотят уволить. Может, мне устроят взбучку в «Белль», но Мэри меня не уволит. Я объясню, что произошло – она знает, на что способна Сисси, – и вообще сдалась мне эта работа, буду заниматься блогом. Дженни была права, я всегда предполагаю худшее. Если придется драться, чтобы заполучить больше возможностей в «Спенсер медиа», буду драться. Или не обязательно в «Спенсер медиа». В конце концов, именно я раскрутила историю с Джеймсом Джейкобсом. Может, мне удалось бы уговорить их с Блейком, чтобы они усыновили кого-нибудь. Вот был бы номер. Наверное, это неэтично и вообще не самое лучшее, что может произойти с ребенком, но все-таки. Может, и не самое худшее; может, родители из них получились бы и ужасно желторотые, зато какие шикарные.
А насчет Алекса Дженни права. Не стоит отдавать его без боя. Только она ошиблась, когда сказала, что не стоит надирать задницу Солен. Я испытала несказанное удовольствие, дав пощечину Виржини, и я даже не могу представить себе восторг, который ждет меня, когда я по-взрослому вцеплюсь в волосы Солен. Хотя я мирный человек. Пусть даже всего один день в году.
Но мысли о Луизе, ребенке и «Икс-факторе» все еще шлейфом тянулись за мной. Не составит труда зарыть голову в песок и затеряться в спальных кварталах Южного Лондона. До той минуты, пока не придется иметь дело с моей мамочкой. И моим бывшим.
И моей безработицей. Может, я бы стала няней у Луизы. Ей наверняка польстит факт, что дети плачут, когда я беру их на руки, ведь правда же? Я бы водила его на прогулку и следила за тем, чтобы он спал днем, и смотрела бы вместе с ним «Телепузиков». Вот только не знаю насчет грязных подгузников. И плача. И бессонных ночей. Ладно, я не могу быть няней. Может, буду работать в кофейне или где-нибудь еще. Займусь книгой. Хотя я не пишу книги. У меня даже мелькнула мысль, что можно зарабатывать на веселом времяпрепровождении, как Дафна. Не лучшая идея: не могу представить, как скажу маме, что потеряла работу, что уж говорить о том, чтобы поведать ей о своих планах встать в ряды представительниц древнейшей профессии. С моими-то волосами и отвислым задом я не дотягивала до высококлассной профессионалки. И даже на лахудру из низов не тянула.
Я заметила, что девочки возвращаются в вагон, вооруженные диетической колой и еще большим количеством «Харибо». Спорю, они на этом и существуют. Понятно теперь, почему у них такое гипервозбужденное состояние: химикаты и сахар. Я закрыла глаза и заняла свою позицию у окна, считая секунды до того момента, как поезд остановится в Сан-Панкрасе. Мне надо многое обдумать, а время бежит.
Глава семнадцатая
После того как мы с Сашей и Таней обменялись номерами (слишком поздно я поняла, что сказала им настоящий, потому что была растеряна, чтобы придумать фальшивый) и я пообещала «перетереть с народом с журнала», чтобы им завели блоги, я пронеслась через таможенный терминал, как пробка из бутылки, и стала как мертвая посреди крытого перрона перед таксофоном. Вместо того чтобы взяться за трубку, я подняла голову в поисках вдохновения. Но вместо нисходящего божественного света я увидела самый большой в мире бар с шампанским.
– Вы что, в самом деле открыты? – спросила я, плюхаясь на высокий стул и изумленно озираясь по сторонам. – Так рано?
– Открыты. – Девушка за стойкой вежливо улыбнулась и поставила передо мной бокал, который был отполирован до блеска. – Мы работаем с семи – и с семи уже забиты под завязку.
– Не могу поверить, что люди сидят здесь и у всех на глазах пьют шампанское в семь утра.
Это и правда было необычно. Никогда не видела, чтобы в одном месте было собрано такое количество разных сортов шампанского. А я повидала множество бутылок шампанского, проведя под одной крышей с Ураганом по имени Дженни самое лучшее время в году.
– Что ж, – девушка коротко улыбнулась, – могу я вам что-нибудь предложить?
– О, хм, да, – сказала я, не зная, что мне заказать. Она ведь не станет делать мне чашку чаю, правильно? Я взяла карту шампанских вин, полностью осознавая, что под воздействием этого напитка я не способна принимать трезвые решения, но в то же время настроившись избегать принятия каких бы то ни было решений как можно более продолжительное время. Я ж не пью «Белую молнию» [76]76
Крепкий коктейль.
[Закрыть]под детской горкой в парке. Я собираюсь получить наслаждение, цивилизованно и элегантно потягивая шампанское из бокала. В восемь двадцать две утра. – Начнем с «Тайтингера».
– Конечно. – Девушка со знанием дела наполнила мой бокал и продолжила полировать бокалы.
Как-то чудно. Если бы я одна сидела в нью-йоркском баре, бармен обязательно завел бы со мной какой-нибудь разговор – это входит в профессию. Если ты не хочешь общаться, он сразу поймет намек (улыбка и кивок после его первой неоригинальной шутки), но попытается обязательно. Но сегодня, к счастью, был тот день, когда меня радовал британский сервис.
Я смотрела, как пузырьки лопаются на поверхности бокала, сначала быстро, а потом все медленнее, один за другим. Бух-бух-бух. Я сделала глоток. Очень вкусно. Хотя я такого обычно не делала в это время суток, но никогда не поздно получить новый опыт. Я припомнила, когда в последний раз пила (слишком много) шампанское. На свадьбе Эрин. Алекс тогда был такой внимательный, такой обходительный. Сидел и часами выслушивал всякий треп на финансовую тему с улыбкой на лице только потому, что хотел быть рядом со мной. Хотя потом он получил, конечно, свое вознаграждение, подумала я, невольно улыбнувшись. Я впервые подумала, что мы с ним тоже когда-нибудь могли бы сделать это. То есть пойти под венец. Со всем остальным и так был порядок. А до свадьбы Эрин было еще одно большое событие с шампанским – свадьба Луизы. Хотя оно оказалось не таким уж романтическим.
– Вот черт, что я здесь делаю? – спросила я себя во весь голос.
Девушка за стойкой взглянула на меня с тревожным выражением лица, которое попыталась превратить в улыбку, но слишком медленно. У меня не хватило сил, чтобы ответить ей лучезарной улыбкой, поэтому я смяла лицо и стала тереть глаза.
– Можно чек? – спросила я. – В смысле счет?
– Конечно, мадам. – Она передала мне небольшой счет на серебряном блюдце, не замечая чертиков, которые появились в моих глазах при слове «мадам». Ну сколько можно?
Я сначала бросила на блюдце свою кредитку и только потом минуты две суетилась, стараясь вспомнить, как пользоваться смарт-картами для расчета. Я подняла бокал с шампанским, готовая начать неторопливо потягивать его – совсем как классическая леди, – и поставила назад на стойку. Так. Просто скажи «нет». Прежде чем успела передумать, я поднялась, схватила сумку и бросилась назад к эскалаторам, а потом так же быстро поднялась.
Встав перед явно редко используемым таксофоном, я восхитилась тем, что он принимает кредитки, и сняла трубку. Подкрепив свою смелость шампанским, я набила первый номер и закрыла глаза в ожидании соединения.
– Привет, это Алекс, – ворвался его автоответчик, не дав линии прогудеть ни разу. – Оставьте сообщение, если хотите, только знаете, я эту штуку никогда не проверяю.
– Алекс, надеюсь, ты это услышишь, потому что мне надо с тобой поговорить, – затараторила я после сигнала. – Э-э, ты, наверное, на пути на фестиваль и все такое, но, черт, мне очень надо поговорить с тобой. Только у меня нет телефона. Так что я сама тебе перезвоню. Только – ну да, перезвоню. Я тебе позвоню позже.
Повесив трубку, я оглядела станцию. Всего половина девятого утра, а на платформе столько народу. Моя голова никак не могла уяснить, что я впервые за целый год оказалась в Англии. Слева был «В.Г.Смит», справа – «Фойлз» и – о! – «Маркс энд Спенсер». Тоска по дому, которая время от времени нападала на меня в Париже, теперь абсолютно добила меня. Повсюду слышался британский акцент, то и дело виднелись футболки всевозможных футбольных клубов – а не только «Манчестер юнайтед», как в Нью-Йорке. Ощущение более чем необычное. Все до боли знакомо, но совершенно ново. Впрочем, было много такого, что можно найти в любом уголке мира, – стаканчики «Старбакс» у каждого в руке, те же белые ободки в тщательно взлохмаченных косматых волосах и узкие джинсы. Но от этого было ни холодно ни жарко. От этого не хотелось остаться. Единственное, чего мне хотелось наверняка, это в туалет.
Взяв трубку в руки во второй раз, я снова провела карту по слоту на аппарате. Звук набора номера перешел в гудок, а гудок – в щелчок и ответ.
– Алло?
– Луиза?
– Энджел?
Я улыбнулась, услышав ее голос, – до чего же это было приятно.
– Да, хм, я, я в Лондоне…
– Детка, это замечательно! – пискнула Луиза в трубку. – Аннет! Это Энджел, она в Лондоне! Она едет домой!
– Черт, Лу, ты говоришь с моей мамой? – испуганно взвизгнула я. – Какого черта она…
– Да, сейчас передам ей трубку, Энджел, тут твоя мама, – сказала она, ее голос стих и заменился голосом рассерженной до чертиков Аннет Кларк.
– Энджел? Это твоя мама, – объявила она совершенно напрасно. – Где ты?
– Я… – И мои губы тут же зловеще искривились сами собой. – Я в Париже.
– А почему высветился лондонский номер?
Проклятие.
– То есть я была в Париже. Я в Сан-Панкрасе, – призналась я. Она смотрит слишком много «Инспектора Морса» [77]77
Популярный английский детективный сериал.
[Закрыть].
– Ну так тебе надо сейчас в Ватерлоо, – сказала она, как будто я глупая. – Ты помнишь, как сюда добраться? Есть такие специальные карточки, по которым можно сесть на поезд, «Ойстерс», кажется. У тебя есть деньги? Ты можешь купить одну карточку?
– Мам, «Ойстерс» существуют уже давно, – вздохнула я. – У меня есть карточка. И я знаю, как проехать от Сан-Панкраса до Ватерлоо.
– Можно подумать, я в курсе твоих дел, – сердито ответила она. – Ты месяцами напролет развлекалась в своей чертовой Америке и ни словом мне не обмолвилась, что собираешься сюда. Отец приехал бы за тобой и забрал домой, знаешь ли.
– Я знаю, – отозвалась я. Если бы отец сейчас подкатил на своем «форд-фокусе», это было бы слишком. Он прямиком отвез бы меня в центр реабилитации. – Ноя вообще-то не собираюсь домой.
– Собираешься. Луиза так сказала мне, – заявила она. – Во сколько ты будешь здесь? У тебя есть что-нибудь приличное, что можно надеть на вечеринку, или мне надо доставать ящик с одеждой с чердака?
– Какой ящик с одеждой? – спросила я, совершенно затерявшись в караване маминых мыслей.
– С одеждой, которую я забрала у Марка, когда ты рванула в Нью-Йорк, – пояснила она. – Там же, наверное, что-то лежит. Или можешь надеть что-нибудь мое, если хочешь.
Я тихо всхлипнула, представив, как появлюсь на вечеринке у Луизы в мамином лучшем костюме от Дороти Перкинс [78]78
Известная дизайнерская торговая марка.
[Закрыть]. А потом я представила, как выхожу из такси в мини-платье от Баленсиаги и туфлях «Джузеппе Занотти», которые мне прислала Дженни. Если бы они не взорвались и не превратились в баснословно дорогие ошметки, хотела бы я посмотреть на реакцию окружающих, а особенно Марка.
– Энджел, ты слышишь? – нетерпеливо спросила мама. – Ты не будешь проезжать мимо «Уэйтроуз»? [79]79
Сеть английских продуктовых супермаркетов.
[Закрыть]Луиза пригласила организатора вечеринок готовить стол, но что-то нигде не видно маринованного лука. Разве можно устраивать семейную вечеринку без маринованного лука?
– Мам, можешь на минутку дать мне Луизу? – Я закусила губу. Разговор с матерью как-то затянулся.
– Не могу поверить, что ты не сказала мне, что едешь домой, – продолжала она, совершенно игнорируя меня. – Мы поговорим о твоем поведении после твоего возвращения, юная леди. Ты, естественно, остановишься у нас, только не думай, что мы с твоим отцом позволим тебе помыкать нами, как тебе вздумается.
– Мам…
– Если бы я не встретила Тима в супермаркете, я бы даже не узнала, что ты во Франции. Почему-то во Франции. Просто не знаю. Почему ты не приехала в Лондон, я не понимаю. Шляешься где ни попадя.
– Мам, можешь дать трубку Луизе? – Я стремительно теряла терпение, и здесь была не ее вина. То есть отчасти, конечно, и ее, но только отчасти.
– Ладно, – фыркнула она. – Только не надо рассказывать ей про маринованный лук. Луиза!
– Спасибо, Аннет, – сказала та с елейной благодарностью и тут же понизила голос: – Она что, просила тебя купить чертов маринованный лук? Честное слово, Эндж, если она не перестанет, придется утопить ее в кадке с этим долбаным луком. Он ей даже не нужен, этой старой…
– Что она вообще там делает, Лу? – Я нисколько не жалела Луизу: моя мать вряд ли сама напросилась бы в гости в полдевятого утра.
– Напросилась, чтобы помочь с вечеринкой, – сказала Луиза. – Ты представляешь?
Ну ладно.
– Прости, что бросила тебя ей на съедение, просто боялась, что убью ее, – вздохнула она. – А она все-таки твоя мама.
– Прости, – искренне сказала я. – Послушай, Лу, я понимаю, я пообещала, что вернусь, но я не вернусь. Я тут обо всем подумала, и – мне надо возвращаться в Нью-Йорк.
– Что? Энджел, детка, я так поняла, что ты в Лондоне? – Луиза говорила с неподдельным и совершенно оправданным замешательством. – Ты разве не в Сан-Панкрасе?
– Ну да, вроде того, – сказала я, высчитывая в уме временную разницу с Парижем. Восемь тридцать здесь, девять тридцать там. Если я сяду на поезд через час, то еще могу успеть. – Прости меня, я вела себя как идиотка всю неделю. Просто я совершенно запуталась, понимаешь?
– Тогда приезжай домой, – твердо сказала Луиза. – Дома ты не запутаешься.
– Вот именно, – согласилась я. – Я возвращаюсь домой.
– Детка, я не вполне понимаю. – Теперь Лу начала терять терпение. – Ты приедешь или как? Мне надо знать, готовить постель или нет.
– Она останется у меня! – услышала я вопль мамы из другого конца комнаты.
Хотя я была не прочь и побороться, все сложилось само собой.
– Я возвращаюсь в Нью-Йорк, – сказала я. – Поговорим завтра.
– Честное слово, Энджел, – сказала Луиза с ясно различимой обидой в голосе, – тебе уже пора вырасти и начать принимать взрослые решения.
– Я понимаю, тебе кажется, что сейчас я не следую твоему совету, – сказала я, с тоской глядя на проходящую мимо девчушку с пакетом конфет. – Но именно это я и делаю. Поверь мне.
– Хорошо, – сказала она. – Но я ужасно разочарована из-за того, что мне так и не удалось заманить тебя. Ты помнишь, что мои двери всегда открыты для тебя, если ты передумаешь?
– Да. И – нет, – пообещала я. – Я позвоню тебе позже, желаю провести чудесный день, и мне жаль, что мама себя так ведет.
– Ей тоже придется пожалеть, если она не перестанет трындеть про свой чертов маринованный лук, – пригрозила Луиза. – Люблю тебя.
– Я тоже.
* * *
Сделав медленный вдох, я снова взглянула на часы, оглядела перрон в поисках кассы и направилась к вывеске «Евростар», при этом мои балетки начали сваливаться с ног, издавая шлепающий звук при ходьбе. Я толкнула двери и подошла к человеку с уставшим лицом, глядя на него и как бы говоря «умоляю, помогите».
– Я могу вам помочь, мисс? – улыбнулся он в ответ.
За то, что он назвал меня «мисс», я одарила его самой широкой улыбкой, на какую была способна.
– Здрасьте. Мне нужен билет до Парижа, – начала я, доставая свой кошелек.
– Конечно, – сказал он, что-то набивая на клавиатуре. Я потерла глаза, чтобы проснуться, и тут же вспомнила о том, как двенадцать часов назад то же самое делал Ален. – Когда вы хотели бы уехать?
– Сейчас.
Он поднял глаза от клавиатуры.
– Серьезно?
Я пожала плечами и кивнула:
– Да, пожалуйста.
– Хоррррошо-о, – нараспев произнес он, нажав еще несколько клавиш и провернув несколько страниц колесом мышки. – Решили отправиться на шопинг в последнюю минуту?
– Вообще-то нет, – улыбнулась я. – Мне надо выбить дерьмо из девицы, которая пытается украсть у меня парня, а потом сказать ему, что я люблю его, несмотря на кризис среднего возраста, роман или что там у него, и что даже если он скажет, что не хочет жениться на мне и жить со мной под одной крышей, я все равно хочу быть с ним.
Человек не отрывал от меня глаз. Видимо, он не привык, чтобы клиенты были так многословны с ним в это время суток.
– Поэтому мне надо добраться туда как можно скорее.
Он посмотрел на меня еще немного, а потом расплылся в улыбке и хлопнул в ладоши.
– Тогда понятно, – воскликнул он. – Вам лучше ехать поездом в девять тридцать.
– В девять тридцать, – повторила я, переминаясь с ноги на ногу, к изумлению всех остальных в кассе. – А сколько стоит этот билет?
– Гм-м, поскольку вы сделали заявку только что, могу предложить только оставшийся бизнес-класс, – сказал он, просматривая страницу. – Это будет триста пятьдесят фунтов.
Я перестала танцевать. Ого. Я протрезвела.
– Первый эконом-класс, который я могу предложить, будет в двенадцать тридцать, в Париж вы попадете не раньше трех сорока пяти.
– А я еще успею забронировать билет на девять тридцать? – спросила я, глядя на свои кредитки.
– Да, у вас даже еще останется время, чтобы попить кофе, только приходите за двадцать минут до отправления. – Он перегнулся через прилавок и прошептал: – Советуют за тридцать минут, но и двадцати достаточно. Может быть, успеете сделать покупки, позавтракать или помыть волосы.
– Что?
– Ничего. – Он перевел взгляд на экран.
– Бронируйте, – сказала я, вручая ему кредитку.
Он провел ее по слоту, я продолжала терпеливо ждать, барабаня пальцами, но ничего не происходило.
– Боюсь, эта карточка пуста. – Мужчина скорчил грустную гримасу. – Может быть, у вас есть другая? Или парочка?
Этот человек стремительно отправился в самый низ моего списка тех, кому положены подарки на Рождество. Вновь обратив взгляд на бумажник, я увидела корпоративную карточку «Спенсер медиа». Если это не экстренный случай, тогда я не знаю, что такое экстренный случай. И я ведь могу заплатить ею в таком случае. Это же можно. Конечно.
Передавая ее ему с замиранием сердца, я стала ждать, когда платеж пройдет, и через секунду аппарат пикнул, зажужжал и выдал маленький клочок бумаги, на котором мне надо было поставить свою закорючку.
