Текст книги "Я люблю Париж"
Автор книги: Линдси Келк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава пятнадцатая
Спустя двадцать минут и два неправильных поворота я наконец оказалась у стола администратора гостиницы. Я стояла с высунутым языком и делала вид, что мне очень надо изучить флаеры местного «Диснейленда», приводя свое дыхание в норму. Ален был за столом, смотрел на меня и улыбался, но в его глазах читался ужас. Еще бы – ведь я, наверное, выглядела страшновато, с размазанным макияжем и пожелтевшим фонарем, но хотя бы трезвая. То есть фактически я была пьяна, только совсем не ощущала этого. Я не знала, что чувствовала.
– Bonsoir, Mademoiselle [68]68
Добрый вечер, мадемуазель (фр.).
[Закрыть]Кларк, – сказал Ален после весьма затянувшейся неуклюжей паузы. – Как вы чувствуете себя сегодня вечером?
– Я в порядке, – ответила я, роясь в сумке в поисках ключа от номера. Потому что, в отличие от всего остального на этом свете, моя сумка никогда меня не подводила. – Наверное, в порядке.
– Могу я вам что-нибудь принести? – спросил он, чуть оживившись.
– Нет, спасибо, – сказала я, отыскав ключ и победно подняв его, попутно сбрасывая то, что к нему прицепилось.
– D’accord. – Он улыбнулся и уставился на свой монитор или просто хотел отвести от меня взгляд.
Я нагнулась и подняла какую-то бумагу, отлипшую от моего ключа, чтобы Ален не добавил пункт «нарушительница санитарных правил» к своему списку моих приключений, в которых уже значилось: «пьяница», «сумасшедшая» и «эксгибиционистка». Но это оказалась не просто бумага, а письмо, которое дала мне Луиза. Я надорвала его и извлекла фотографию. Это был чудесный снимок: мы с ней на ее свадьбе. Мы стояли у сада, после церемонии, и она убирала прядь выбившихся волос мне за ухо, а я держала наши с ней букеты. Как обычно, она выглядела собранной и безупречной, а я – как нетерпеливый ходунок. Вся эта торжественность явно не по мне; она могла с таким же успехом плевать на свой платок и вытирать мне лицо от мороженого. Солнце нещадно палило у нас за спиной, едва не касаясь светлых волос Луизы и отражаясь от моего обручального кольца. Я была обручена. Но самое странное то, что мы обе улыбались. Мы были счастливы. Очень-очень счастливы.
Я присела на один из прозрачных стульев в холле и стала смотреть на фото. Я даже не была похожа на себя: как бы пристально ни вглядывалась, никак не могла отыскать себя в той девушке. Она казалась спокойной и расслабленной, и единственное, о чем думала, долго ли сможет продержаться на четырехдюймовых каблуках. Конечно, в тот момент она даже не подозревала, что ее жених уже через пару часов будет кувыркаться со своей партнершей по теннису на заднем сиденье их машины. И до этого осталось недолго. Я провела пальцем по фотографии, остановившись на моем кольце с бриллиантом. Надо же, я была обручена. И даже собиралась замуж. Теперь это казалось мне каким-то неведомым словом из мира взрослых. Сунув фото в конверт, пока оно не успело причинить больше неприятностей, я безучастно взглянула на пол. Это было всего год назад. Завтра будет год, а казалось, что прошла вечность.
– Мадемуазель Кларк? – Ален стоял возле меня с коробкой салфеток, прежде чем я успела осознать, что плачу.
– Ален, у вас есть расписание «Евростара»? – спросила я, вытирая слезы тыльной стороной ладони и стараясь в то же время утереть нос. – На сегодня?
– Кажется, последний поезд уже ушел, – ответил он, доставая салфетку за салфеткой. Начиная плакать, я обычно не могу остановиться. – Вы хотите, чтобы я посмотрел расписание на завтра?
– Да, пожалуйста, – сказала я, небрежно пихая конверт назад в сумку. Ален скрылся за компьютером, и я услышала отдаленные клацающие звуки. Я спокойно сидела на стуле, а крупные градины-слезы скатывались по моим щекам и падали на пол. Я совсем не знала, что мне делать, но надо было делать хоть что-нибудь.
– Первый поезд отправляется завтра в половине восьмого. Есть свободные места – вам забронировать билет?
Я посмотрела на свою сумку и вцепилась в конверт. Я не стала доставать фотографию, а только посмотрела на витиеватый почерк Луизы на коричневой бумаге. Надпись гласила: «Для Энджел», – а после стояло столько поцелуев, что у нее даже почти закончилась паста в ручке. Луиза всегда бурно выражала свои эмоции.
– Да, забронируйте, пожалуйста. – Я вышла из забытья и взглянула на Алена. – И пожалуйста, закажите мне такси, чтобы я могла успеть вовремя.
– Ну разумеется. – Он коротко кивнул. – Разбудить вас утром?
– Нет-нет, я встану сама, не беспокойтесь, – сказала я, вспоминая, как пользоваться ногами. – Спасибо, Ален.
– Когда вы намерены вернуться в Париж? – спросил он, продолжая печатать. О расторопность, имя тебе Ален.
– Хм, не стоит беспокоиться об этом. – Мне стало как-то не по себе, когда я это сказала. – Я решу это там.
Ален взглянул на меня, уже без опаски, зато с явной озабоченностью.
– И вам нужен только один билет?
Я кивнула. Слова снова куда-то подевались.
– D’accord, ваш билет забронирован на семь тридцать, такси заберет вас в шесть из холла, а я распечатаю все необходимое к утру. Мне включить это в счет за номер?
– Хм, нет, вот, возьмите. – Я вручила ему корпоративную кредитку. Надо пользоваться, пока она есть.
– Все забронировано, – подтвердил Ален, отдавая карточку назад. – Bonsoir, Mademoiselle.
Я изобразила маленькую натянутую улыбку и пошла в номер, всю дорогу держась за коричневый конверт.
Оказавшись в безопасном номере, я разделась – все казалось засаленным и заношенным. Порывшись под своей подушкой в темноте, я вытащила футболку и шорты Алекса, в которых спала, и молча натянула их. Сегодня комната казалась огромной. Я включила лампу около кровати и открыла ящик стола. Там лежал мой паспорт. Я достала его и бросила в сумку. Ах ты, моя сумочка. Да, похоже, это единственная хорошая вещь, которая случилась со мной за прошедший год. Я достала чистое белье, футболку и леггинсы, которые доставили из гостиничной прачечной, и повесила на спинку стула. При всем том, что мое сердце было разбито после утраты стольких красивых вещей, образ жизни минималистки имел свои плюсы: не надо думать, что надеть.
Я планировала вовсе избежать разговора с Алексом. Когда он вернется после концерта, притворюсь спящей, а утром просто убегу, не сказав ни слова. Слишком много всего случилось за слишком короткое время. Грэм был прав: нам надо поговорить, – но я не могла, по крайней мере пока. Еще неделю назад я думала, что еду в Париж со своим парнем на его день рождения, а по возвращении в Нью-Йорк перееду к нему. А теперь я знала, что: а) он не хочет, чтобы я к нему переезжала; б) он возвращается к своей бывшей и с) мне, может быть, и вовсе не надо возвращаться в Штаты. Мне надо было собраться с мыслями, но сделать это здесь было невозможно. А вот в комнате для гостей у Луизы возможно, смотря «Холлиоукс» [69]69
Британская мыльная опера 90-х гг.
[Закрыть]и заедая его тоннами печенья. Взяв телефонную трубку в руки, я помолилась, чтобы она все еще отключала звонок на ночь, и набрала ее номер, слегка удивленная тем, что до сих пор помню его наизусть. Уфф. Автоответчик.
– Привет, Луиза. – Мой голос звучал выхолощено и надсаженно, как будто я чередовала стопки с текилой и караоке. – Э-э, я еду к тебе. Поезд прибывает в Лондон где-то около половины девятого. Позвоню, как доберусь. Люблю тебя.
Я не пошла умываться, чтобы не смотреть на себя в зеркало, и скользнула под прохладное белое покрывало, засунула блэкберри под подушку, установив будильник в режим вибрации. Хоть какая-то от него польза. Я чувствовала себя как зомби. За один день пережила столько эмоций, что просто вся вышла. Было невозможно поверить, что я попрощалась с Луизой всего четыре часа назад. Я перевернулась и уставилась в потолок, а потом принялась разглядывать красивый рисунок на стене. Закрывая глаза, я перевернулась на бок и стала ждать, когда услышу, как в замок вставляется ключ.
* * *
Первое, что я услышала утром, было тихое жужжание под ухом. Сунув руку под подушку, я вытащила телефон и выключила будильник, а потом замерла, ожидая еще каких-нибудь звуков, чтобы понять, проснулся Алекс или нет. Мгновение спустя до меня дошло, что что-то не так. Аккуратно перевернувшись, я не сразу все поняла. Алекса не было рядом. Его не было в кровати. Его не было в кресле у окна. Его вообще не было в комнате.
Алекс не вернулся в гостиницу.
Не в силах даже подумать о том, что это может значить, я выбралась из постели и принудила себя зайти в ванную. Накануне вечером я совершенно правильно решила не смотреться в зеркало – поразительно, во что может превратить лицо травма двухдневной давности. К счастью, эта самая травма хотя бы прошла почти без последствий. Слава Богу, в поезде можно и не выглядеть сексуально. Я плеснула холодной воды на лицо, почистила зубы и на скорую руку приняла душ. Даже если у тебя разбито сердце, гигиену все равно надо соблюдать.
Вернувшись в комнату, я посмотрела на пустую кровать. Я, наверное, отключилась сразу же, как только закрыла глаза, – постель выглядела нетронутой, за исключением того места, на котором спала я. Заставляя себя не думать о том, что он делал ночью и с кем, я взяла свою сумку и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
– Мадемуазель?
Ален все еще стоял за столом – серьезно, неужели прошло несколько часов? Солнце светило в окно, значит, уже утро.
– Доброе утро, – сказала я, удивленная каменной монотонностью собственного голоса. Мой голос отражал общее ужасное состояние организма. – Такси уже здесь?
– Да, – подтвердил Ален, указывая на большую черную машину у входа. – Мы с вами увидимся сегодня вечером?
– Вы когда-нибудь выходите из-за своего стола? – спросила я, увиливая от ответа.
– Иногда, – ответил он, кивнув. – Нечасто.
Я улыбнулась или попыталась, стараясь придумать, о чем еще можно поговорить.
– Ну, спасибо вам. Вы очень мне помогли. Правда. Просто замечательно.
– Вас ждет такси, – неловко сказал Ален, жестом указав на дверь. Видимо, не все портье млеют от раздутой похвалы, подумала я, кивнула и устремилась наружу. Хотя мой опыт общения с портье был крайне ограниченным. Может быть, некоторым людям действительно нравится помогать другим. Чудно.
Усевшись в такси, я попросила шофера отвезти меня к Северному вокзалу и вставила наушники, выбрав что-то громкое и тошнотворное. В шесть утра Париж только-только просыпался, совсем не как Нью-Йорк. Если бы я совершала поездку на такси по Манхэттену в такое раннее утро, даже в уик-энд, то бы увидела десятки бегунов, примерно столько же гуляк, бредущих домой в несвежей вчерашней одежде после бурной ночной пьяной оргии, и целую вереницу садистов, выходящих из «Старбакс» и направляющихся в офисы. Обычно с заходом в тренажерный зал. Никогда этого не пойму.
Но Париж не таков, или тот Париж, по которому путешествую я. Он был такой степенный, такой спокойный. Я всегда думала, что это город полуночников, со сверкающей огнями Эйфелевой башней, «Мулен Руж», барами и кафе; этот город вздыхал и шептал на рассвете. Ему не надо было кричать, он был слишком изящен для этого. Париж – тот город, в котором я хочу жить, когда вырасту. Если я когда-нибудь вырасту.
Поездка до вокзала заняла не так много времени, как я рассчитывала, поэтому я устроилась за столиком в привокзальном кафе и достала ноутбук. Мне не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, они не самые желанные компаньоны в путешествии. Я зашла в Интернет по беспроводной связи и решила опубликовать последнее сообщение в блоге. Одному Богу известно, опубликует ли это сообщение «Лук», но я была полна решимости высказаться, пока у меня была возможность.
«ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭНДЖЕЛ: О-ЛЯ-ЛЯ
Так, ну пришла пора облегчить душу; надеюсь, вы не будете против, если я перемою тут кое-кому кости. У меня были терки с девчонкам и раньше – они ведь у всех были, правда же? Но меня (очень) недавно просто достала одна девица. И в хвост и в гриву. То есть не одна, а две. Вообще-то даже три. Черт. Три. За одну неделю.
Какого черта? Что, вышел какой-то приказ, о котором я ничего не знаю? Кто-то объявил международную неделю Притеснения Энджел?»
Я прервалась и посмотрела на экран. И что дальше? Что еще можно сказать? Не хватало еще сорваться прямо в сети. Надо остановиться, пока я публично не побрилась налысо и не начала разносить машины зонтиком. Хотя зонтика у меня нет. Ну и к лучшему.
Спустя мгновение после того, как страница «Лук» растаяла, я увидела, как на экране появилось наше с Алексом фото. Это был удачный момент, а не постановочный снимок, который Ванесса поймала на свадьбе у Эрин несколько месяцев назад. Мы стояли, перегнувшись через перила балкона, и наблюдали за происходящим внизу. Ванесса поймала момент, когда Алекс шептал мне на ухо, его галстук был развязан, верхняя пуговица рубашки расстегнута, а всклокоченные волосы прикрывали мое лицо. Я смеялась, закрыв глаза, положив одну руку на перила, а другую – на грудь Алексу. Щеки горели, а блеск для губ совсем стерся.
Не успела я начать плакать, как эта картинка исчезла, сменившись нашей с Луизой фотографией. Я была уверена, что она с моего прошлогоднего дня рождения в Лондоне, где мы во все горло наяривали под караоке, охваченные весельем и эмоциями от проникновенного исполнения баллады. Я была шокирована, увидев эту фотографию. Я так долго гнала от себя воспоминания о счастливых минутах моей лондонской жизни, что было непривычно видеть одну из них прямо перед собой. Тем вечером мы веселились от души.
Я поднесла руку к глазам. На них не было туши, которая могла размазаться, но мне не хотелось реветь посреди станции. Я вдохнула через нос, выдохнула через рот и подняла голову вверх, чтобы не заплакать.
В этом не было никакой необходимости. На сей раз все не так, как в прошлом году. Я не сбежала. Я приняла осознанное решение. Я не прыгнула в самолет, надеясь на лучшее. Я спокойно шла к поезду и знала, что лучшее – это не обязательно то, как хочешь ты.
Я покрутила колесико мышки, и экран ожил. Проверив почту, я оставила все как было и захлопнула ноутбук. Потом почитаю. Громогласное объявление посадки на мой поезд вернуло меня к жизни. Я потрясла сумку, пока всякая ерунда не съехала в сторону, обнажив мой билет и паспорт. Это не импульсивный порыв. Это разумное решение. Единственно верное.
Глава шестнадцатая
Запасясь водой, шоколадом и кучей журналов, которые я знала, что не буду читать, я гордо направилась к поезду. Теперь пути назад не было. Я ехала домой. Если это еще был мой дом. Если он вообще где-то был.
В поезде было в основном пусто: сидела стайка молодых француженок, две парочки и одинокий позаброшенный всеми чтец, так что я ушла с полагавшегося мне по билету места и разместилась за столиком на четверых, заняв два сиденья – одно своим задом, другое – сумкой, – а стол завалив журналами. По другую сторону прохода уединилась до тошноты сладкая парочка, которая, едва оказавшись на своих местах, сразу же обнялась и стала целоваться, хихикать и перешептываться по-французски. Романтическое путешествие в Лондон? В этом что-то есть. Если вы живете в самом романтическом городе на Земле, куда на уик-энд приезжает весь остальной мир, когда ему хочется оторваться по полной, куда же податься вам? Я вытащила свой айпод из сумки и попыталась закрыть глаза. Мне хотелось уснуть и не просыпаться до тех пор, пока мы не доберемся до места назначения. Может, тогда у меня получится убедить себя, что весь прошедший год – это просто сон. Очень дорогой и до ужаса правдоподобный.
Ужасный рок, который я слушала на пути к Северному вокзалу, оказался совсем не подходящим для «Евростара». Я больше не хотела заглушать голоса в своей голове, я хотела их убаюкать, но ничто не действовало. Тогда я переключила плейлист в режим случайного воспроизведения и стала смотреть в окно на сельские виды, пытаясь отключиться. Но всякий раз, как мои веки тяжелели, передо мной вставал образ пустой гостиничной кровати, который оперативно сменял другой: потертые джинсы Алекса на полу шикарной квартиры Солен. Если бы я не ходила на ту треклятую вечеринку, было бы куда труднее вообразить себе трусы своего парня, свисающие со спинки дивана, если бы в глаза не видела самого дивана. А теперь вся картинка с легкостью представала у меня перед глазами как живая.
Я изображала из себя зомби, сидя с полуприкрытыми глазами, еще полчаса, как вдруг заметила, что я за столом не одна. Две одинаковые юные девушки, обе с шелковистыми черными волосами до плеч и сумками «Шанель», облаченные в одинаковые джинсы, смотрели на меня с таким едва сдерживаемым восторгом, словно увидели гориллу в зоопарке, которая очнулась после зимней спячки.
– Это точно она, – прошептана одна другой. – Посмотри на фото.
– Я не уверена, – ответила вторая, глядя на журнал, который ее сестра сунула ей в руки, а потом, сморщив носик-пуговку, назад на меня. – Она как-то немного, хм, не похожа на свою фотографию.
– Ну да, может, после похмелья, – подала идею первая. – Но это точно она.
Я мигнула один раз, потом два, а потом стала разбираться, что происходит.
– Я могу вам помочь? – сиплым голосом осведомилась я. Окрыленные барышни схватились за руки.
– Вы Энджел Кларк? – спросила первая.
– Э-э, да. – Я потерла глаза, зевнула и протянула руку, чтобы взять бутылку, стоявшую на столе.
– Ой, дайте я. – Вторая девчушка схватила бутылку, отвинтила крышку и передала ее мне.
– Спасибо, – сказала я, осторожно принимая ее. Интересно, может, они мне и виноград от кожуры почистят? Или сбегают в вагон-ресторан за бутербродом с ветчиной? Потом мне стало интересно, не собираются ли они накачать меня наркотой и шлепнуть.
– Мы горячие поклонницы, – продолжила вторая, по-прежнему сжимая руку сестры и гримасничая.
Если до сих пор у меня еще не наступило размягчение мозга, то после этой чепухи я приблизилась к нему.
– Поклонницы чего?
Девчушки переглянулись и засмеялись.
– Вас.
Они перелистали страницы журнала, с которым постоянно сверялись. Это был британский «Лук», в котором из колонки под названием «Приключения Энджел» на меня глядела моя симпатичная мордашка.
– О. – Я сделала пару больших глотков воды. – Это моя колонка.
– И еще мы читаем ваш блог. – Первая девушка достала айфон и показала мне мою страницу на TheLook.com с моей фотографией, которая была намного, намного лучше оригинала.
– Меня зовут Саша, а это моя сестра Таня. – Таня неловко улыбнулась и помахала мне. – Мы близнецы, и мы ваши самые-самые преданные поклонники.
– Мы поехали в Париж – мама хотела, чтобы мы «погрузились в языковую среду». – Саша прервала свою сестру и указала в дальний конец вагона с другой стороны прохода. Там сидела более старшая версия двойняшек со слегка контуженным видом. – У нас через две недели экзамены, мы собираемся сдавать французский.
– А в вашем блоге мы прочитали, что вы едете, и уговорили маму поехать тоже, – объяснила Таня. – Мы точно ваши самые большие поклонники.
– Точно? – с издевкой спросила я.
– Точно. У нас у каждой есть как бы сумка от Марка Джейкобса, о которых вы все время говорите.
– Такая? – спросила я.
Девочки снова переглянулись, на сей раз немного грустно.
– Э-э, ну да, – издалека начала Саша, – но наши как бы не такие потрепанные.
– Но мы точно ваши самые большие поклонники. Вы наш идеал.
Гм-м, на этой неделе такое я слышу не впервые, но вспомните, чем все закончилось в прошлый раз. Девушки улыбались, рассчитывая на что-то еще, но я действительно не знала, что сказать. Я никогда не воспринимала свою колонку слишком серьезно. Британское издание «Лук» запустили в начале этого года, и я толком не видела его ни в киосках, ни в руках у прохожих. О том, что он вышел, я вообще узнала, получив копию журнала, чек на смешную сумму и электронное письмо от мамы с вопросом, что вообще творится «в этом вашем Нью-Йорке», потому что она слышала от Кэрол из библиотеки, что, если верить «этому журналу», я ужасно много пью. И, положа руку на сердце, так оно и было.
– Ну вот, а в вашем блоге не было ни слова о том, что вы возвращаетесь в Лондон. – Саша водила пальцем по экрану айфона. – Разве не сегодня у вашего парня концерт? В Париже?
– Да… – Я попыталась вспомнить, писала ли об этом в блоге, но не смогла. Я вообще никогда не распространяюсь о таких интимных моментах. На горьком опыте я убедилась, что. Интернет не всегда мне друг. Теперь у меня есть свои собственные навязчивые малолетние фанатки.
– Так вы не жалеете? – спросила Таня. – Вам разве не хочется быть на выступлении своего парня?
– Это же Алекс Рейд из рок-команды, правильно? – приняла эстафету Саша, не давая мне возможности ответить. – Я знаю, вы никогда не пишете его имя в блоге, но когда произошел тот скандал с Джеймсом Джейкобсом, то это вообще было у всех на устах. А вы еще встречаетесь с Джеймсом Джейкобсом? Он самый красивый во всем целом мире. Таня его просто обожает.
– Я его просто обожаю, – согласилась Таня. – Так, значит, это Алекс, да? Он такой классный. Мы погуглили.
– А можно спрашивать по очереди? – осведомилась я, ища какое-нибудь средство от головной боли в своей сумке. Адвил, ибупрофен, пистолет. У меня ее не было до тех пор, как ко мне не подсели эти девочки-колокольчики, но теперь в левом виске словно завелся маленький дятел; думаю, эти два события определенно имели связь. Теперь я поняла, почему у их матери был такой вид.
– А зачем вы едете в Лондон? – спросила Саша, прежде чем Таня успела открыть рот.
– У моей лучшей подруги годовщина свадьбы, – осторожно сказала я. Это не ложь. Счет один – ноль.
– У той самой, у которой вы были на свадьбе год назад и обнаружили, что ваш жених развлекается со своей теннисной партнершей на заднем сиденье машины? Это было год назад? – дополнила Таня совершенно излишне. Я подумала, что пора перестать выкладывать личную информацию. И поменять имя. И кардинально изменить внешность.
– Да, – ответила я, потирая висок.
– У вас голова болит? Вам надо выпить воды.
– И принять таблетки.
– Но вам нельзя спать.
Моя бутылка с водой и коробка таблеток была немедленно пододвинута ко мне через стол. Я элегантно взяла их, незаметно бросив взгляд на часы. Боже, еще целых полтора часа этого ада!
– Как же так вышло, что вы едете в Лондон, вместо того чтобы идти на концерт вашего друга? – Таня подождала, пока я заглочу таблетки, прежде чем продолжить заваливать меня вопросами, что, учитывая наше пятнадцатиминутное знакомство, наверное, было довольно сложно. – Мы хотели достать билеты, но они уже оказались давно распроданы. Мы покупаем их альбомы, потому что он твой парень.
– Тане не понравилось, – добавила Саша.
– Заткнись. – Сестра толкнула ее в плечо.
– Я, э-э, не знаю, – сказала я с запинкой. Две шестнадцатилетние девочки с, видимо, неограниченным доходом и мамой, которая повезла их в Париж как нечего делать, только усугубляли мое состояние. – Я просто еду проведать подругу.
– А как нам завести собственный блог? – спросила Саша, откидывая свои идеально гладкие волосы со своего идеально гладкого лица. – Потому что мы хотим быть как вы, иметь парня в Нью-Йорке и все такое.
– Ну, сначала надо окончить школу. – Я попыталась напялить строгий взрослый вид, но он мне никогда особенно не шел. Было трудно давать советы двум суперкрутым подросткам, когда сама чувствуешь себя на тринадцать лет. – А потом поступить в университет и изучать журналистику или английский, наверное. Я изучала английский.
– А нельзя просто завести блог и публиковать его в «Вог» или там в «Лук»? – Таня склонила голову набок. – Мы уже столько всего знаем о моде и все такое. А мой парень играет в группе.
– Они дерьмово играют. – А Саша не деликатничала.
– Нуда, – согласилась Таня.
– И он не такой клевый.
– Не такой клевый, как Алекс.
– И ведет себя как шишка.
– Зато играет в группе.
– Ага…
– То, что он играет в группе, не означает, что ты должна встречаться с ним, – прервала я их. – Поверьте мне, с парнями из группы мороки больше, чем они заслуживают.
– А-а-а… вы порвали с Алексом? – Таня хлопнула руками по столу. – Вы поэтому возвращаетесь домой?
– А почему вы так дерьмово выглядите? – с сочувствием спросила Таня.
Честно говоря, не припомню, когда мне в последний раз так хотелось плакать.
– Мы вроде как разбежались, – сказала я тихо и неторопливо, стараясь говорить без надрыва.
– У-у-у, – протянули обе девушки. – А что он сделал?
– Встречался со своей бывшей, – ляпнула я не подумав. – Наверное. То есть я не знаю. Может, и нет. Просто, по-моему, сейчас нам нужны разные вещи.
«Например, мне нужен он, а ему нужна Солен. Это же разные вещи».
– Он переспал с ней? – взвизгнула Саша, привлекая внимание всего вагона, за исключением ее мамаши.
– А она красивая? – Таня наклонила голову на другой бок.
– Какая разница, красивая она или нет, – негодовала Саша, – так не годится. Вам надо вернуться, сесть на другой поезд и надрать ей задницу. А потом ему. А потом еще раз ей, чтобы точно дошло. Отделать конкретно.
– Я думаю, ей надо вернуться домой, – сказала Саша. – Разберитесь с мыслями, ешьте по тонне мороженого вдень, а потом похудейте и скажите типа: «Да пошли вы все». И больше не встречайтесь с ним. Или типа переспите с его приятелем или типа того.
– Точно, можно переспать с его приятелем, – согласилась Таня. – Может, одолжить вам косметики?
– Нет, я в порядке, – вежливо отказалась я, не обращая внимания на их взгляды, которые выдавали их сомнение в правдивости моих слов, как и на их совет. Несмотря на то что они высказали то, до чего я сама бы не додумалась, это не выход. Я все равно была не во вкусе Грэма, без пениса и все такое.
– А что вам советовала ваша соседка по комнате? – спросила Саша, предлагая мне «Харибо» [70]70
Марка недорогих конфет.
[Закрыть]. Странно, что они могли лежать в сумочке от Шанель, но вот поди ж ты. Вот что бывает, когда дизайнерские вещи попадают в руки к подросткам. К подросткам и ко мне. Сколько миллионов «Саур пэтч кидс» [71]71
Марка конфет.
[Закрыть]затерялись в подкладке моей публично осужденной сумки от Марка Джейкобса… – Ее Дженни зовут, да?
– Да, но она мне больше не соседка. – При упоминании ее имени у меня сжалось сердце – даже сильнее, чем в те моменты, когда я говорила об Алексе. Надо же. – Она живет в Лос-Анджелесе.
– Она потрясающая, – вмешалась Таня, набивая рот конфетами. – Когда мы приедем в Нью-Йорк, я буду как Дженни, а Саша – как ты.
Впервые с того времени, как я уехала из гостиницы, на моем лице появилась улыбка.
– Ты будешь работать портье, а Сашу время от времени будут «прокатывать» всякие говнюки?
– Нет, ну мы как бы будем не совсем как вы. – Таня пожала плечами.
Я засмеялась. Звучало чудно. И оптимистично.
– Она сначала хотела быть Кэрри, – Саша закатила глаза, – и Рашель. И Сереной. А мне приходилось быть типа Шарлоттой, Моникой и Блэр.
– Блэр [72]72
Персонаж сериала «Сплетница».
[Закрыть]классная, – уверила я Сашу. Чем дальше, тем сюрреалистичнее. – Я была бы Блэр.
– Вот я же тебе говорила, – с триумфом заявила Саша.
– Ну и ладно. – Таня казалась слегка раздраженной. Да, вылитая Дженни. – Ну так что сказала ваша соседка?
– Да мы и не разговаривали толком на этой неделе. – Я не могла говорить на эту тему без слез, поэтому избегала ее, насколько было возможно. – У меня сломался телефон, а между странами разница девять часов или около того.
– Ну, еще только восемь; это сколько в Лос-Анджелесе – одиннадцать? – Таня протянула свой телефон: – Звоните ей прямо сейчас.
Я взяла телефон и посмотрела на него.
– Нет, это стоит целое состояние, не глупи.
Девочки расхохотались.
– Все нормально, – прыснула Таня. – Звоните. А нам можно с ней поговорить?
Я задержала дыхание Конечно, я знала номер наизусть. И конечно, она еще не спит в одиннадцать часов в субботний вечер. И конечно, она не захочет со мной разговаривать. Но я очень-очень хотела услышать ее голос.
Я набрала номер Дженни, дважды набрав неверный международный код, прежде чем услышала наконец отделенные гудки. Девочки сидели напротив и очень внимательно смотрели.
– Ничего, если я одна поговорю с ней минутку? – спросила я, вставая и не дожидаясь их ответа.
– Но вы вернетесь, чтобы потом мы могли с ней поговорить? – закричала через весь вагон Таня, игнорируя все бормотания, шипения и вздыхания вокруг нее. – Я должна спросить у нее про сапоги. Уже скоро надо надевать сапоги.
Не зная, куда деться, я зашла в туалет и стала ждать, пока она ответит. Или не ответит. Или ответит.
– Дженни Лопес.
Я не сразу узнала ее профессиональный тон. Совсем не похоже на обычное приветствие: «Здорово, коза» или «Энджи, какого хрена?», к которому я привыкла.
– Дженни, это Энджел. – Я сделала паузу, предоставляя ей возможность повесить трубку или по крайней мере снова начать нудить. Но в трубке была тишина.
– Дженни? Ты меня слышишь?
– Да, – решительно ответила она.
– Ладно, слушай, прости меня, – затараторила я, стараясь выложить все одним махом, – я понимаю, что по полной облажалась с одеждой, но уверена, что в «Белль» все компенсируют, в любом случае я что-нибудь придумаю, просто мне действительно жаль, очень жаль, и мне очень плохо из-за того, что мы не разговариваем. Эти последние несколько дней были просто кошмарными, прости меня…
– Погоди – ты что, извиняешься передо мной? – прервала меня Дженни.
Если верить Энджел, смотревшей на меня из зеркала, я была в замешательстве.
– Нуда.
– Черт, Энджи, – выдохнула Дженни, – это я должна извиняться перед тобой. Причем по-крупному. По охренительно крупному. Я пыталась дозвониться тебе весь уик-энд, но не могла добраться ни до сотового, ни до блэкберри, а эта стерва из твоего офиса отказывалась говорить мне, где ты остановилась.
– Серьезно? – Энджел из зеркала была в замешательстве и в изумлении. И нуждалась в косметике. – Но та одежда, которая из-за меня…
– Заткнись. Прости, Энджи, – перебила меня Дженни. – Я не злюсь насчет одежды. Это, конечно, гемор, но ты же тут ни при чем. Кроме того, ты же знаешь – всем обычно плевать, никто никогда не требует одежду назад. Почти все, что я тебе присылала, вышло из моды еще пару сезонов назад. Я сначала взбесилась, а потом взорвалась из-за того, что не могла до тебя дозвониться и сказать тебе кое-что, а не могла, и, ну да, я слишком бурно отреагировала.
– У меня телефон не работал, да еще и случилось такое… – Я помахала рукой в воздухе, а потом вспомнила, что она меня не видит. И хорошо, учитывая мое состояние. – А о чем ты хотела поговорить?
– Давай сначала ты, реально у тебя были нелады с Алексом? – спросила Дженни своим уверенным и таким родным голосом. До чего же было здорово вот так вот болтать с ней снова. Совсем как когда мы с Луизой обнимались у подножия Эйфелевой башни.
– Ну да, но об этом потом, – твердо сказала я. – Что у тебя?
– Надо съезжать от Дафны, – сказала Дженни тише. – Она снова на панели.
