Текст книги "Шепот фиалок"
Автор книги: Линда Мэдл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
7
– Дориан, дорогая, прошу вас, помедленней!
Стук дирижерской палочки герцога по пюпитру вырвал Дориан из раздумий. Она никак не могла сосредоточиться. Николас стоял рядом, переворачивая страницы ее нот, и внимание Дориан то и дело переключалось с музыки на его стройную фигуру. Визитка как влитая сидела на его широких плечах, а начищенные до блеска ботфорты подчеркивали безукоризненную линию длинных ног.
С первой же репетиции граф Сикум показал себя довольно сносным помощником – он вовремя переворачивал страницы и в терпеливом молчании простаивал долгие часы у рояля, пока герцог расписывал все нюансы своей симфонии. А вечерами Николас неизменно оказывался за столом рядом с ней, и Дориан не могла не признать, что более внимательного и остроумного собеседника ей трудно было бы найти. В общем, она уже начинала проникаться симпатией к этому человеку. И все бы ничего, если бы не ее уверенность, что именно такую цель и преследовал граф Сикум.
– Дориан! – вновь окликнул ее герцог.
Ее пальцы застыли над клавиатурой.
– Да, ваша светлость?
– Вы на целых два такта опередили леди Ларетт, – укоризненно покачал головой герцог. – Прошу вас, помедленней!
– Извините, ваша светлость. – Дориан злилась и на себя, и на одержимого своей симфонией герцога.
Дождавшись, когда герцог переключит свое внимание на исполнительницу партии виолончели, пышнотелую леди Ларетт Кашинг, Николас склонился над Дориан.
– Ничего не случилось? Вас, кажется, что-то отвлекает, – тихо произнес он, сделав вид, что поправляет ноты на подставке.
– Он вообще когда-нибудь покажет нам свою коллекцию? – раздраженно выдохнула Дориан, опасаясь, как бы Николас не сообразил, что он-то и является истинной причиной ее рассеянности. – Уже третий день кряду мы репетируем эту симфонию, автор которой вряд ли способен отличить си бемоль от фа диез! Он так тянет с показом своей коллекции, как будто мы только ради нее и приехали!
– Вот как?
– Ну ладно, мы и приехали сюда только ради коллекции, но ему-то об этом не известно!
– Зато ему прекрасно известно о том, что его коллекция дразнит воображение всех любителей музыки, – заметил Николас, склоняясь еще ниже. Дориан невольно вдохнула пряный аромат его мыла для бритья. – Не далее как сегодня за завтраком леди Ларетт сообщила мне, что герцог держит свою коллекцию в башне.
– Это уже что-то, – кивнула в ответ Дориан. – Можно попробовать поискать.
– А на мой взгляд, нужно набраться терпения, – возразил Николас.
Их беседу прервал стук дирижерской палочки.
– Леди и джентльмены! – провозгласил герцог. – Леди Ларетт призналась мне, что репетиция ее утомила. Я согласился отложить нашу работу до завтра.
– Пора, пора… – раздался голос валторниста, и остальные закивали, задвигали стульями.
– А в качестве награды за столь упорный труд, мои преданные любители музыки, – торжественно добавил герцог, – я предлагаю вам сию же минуту взглянуть на мою коллекцию!
Дориан едва не захлопала в ладоши.
Николас c довольной усмешкой предложил ей руку, и они последовали за герцогом к выходу из концертного зала.
Как только дворецкий отомкнул замок и распахнул двери таинственного помещения в башне, гости заполонили комнату. Каждый что-нибудь да слышал о собрании герцога, и почти каждого любителя музыки интересовал какой-нибудь определенный документ.
Круглая комната на самом верху единственной в Тьюк-Эбби башни оказалась просторнее, чем предполагала Дориан, но скудно освещенной. Свет проникал лишь через одно небольшое, похожее на амбразуру окошко с плотными шторами по бокам. Застекленные стенды выстроились по кругу вдоль стены, а в центре комнаты образовали квадратный островок. Кроме стендов, из мебели здесь был только пузатый диван, придвинутый к холодному камину.
– Леди и джентльмены, прошу вас обратить внимание на один из наиболее ценных экспонатов моей коллекции! – Герцог сделал широкий жест, указывая на ближайший к окну стенд. – Это листочек с партитурой Франца Шамьера. Все вы, конечно, слышали о Шамьере, венгерском композиторе-патриоте. В последнее время его наследие необычайно выросло в цене, чему я, понятно, очень рад.
Дориан послала в сторону Николаса кислый взгляд, лучше всяких слов напомнивший ему, кого она считает виновником ажиотажа вокруг работ Шамьера.
– Хотя, по правде говоря, – продолжал герцог, – цена меня не интересует. Я не согласился бы расстаться с этим листочком ни за какие деньги. Я проникся величайшим восхищением к венгерскому композитору. Это большая редкость, когда люди искусства обладают еще и несгибаемой силой воли, чтобы до последнего вздоха защищать свою страну! Вот, скажем, тот же лорд Байрон… Где он только не сражался! Помогал чуть ли не всему миру, кроме родной Англии! Позор, доложу я вам, даже для великого поэта.
Все гости сгрудились около стенда с драгоценным экспонатом, и только Дориан с Николасом остались в стороне, дожидаясь, пока первая волна любопытства спадет и они смогут взглянуть на интересующий их предмет поближе.
– Герцог хорошо охраняет свою коллекцию, – пробормотал негромко Николас. – Двери были закрыты на замок.
– Считаете, забраться сюда нереально?
После секундного раздумья Николас качнул головой.
– Пожалуй, шанс есть.
– Дориан, я жду вашего мнения, – сияя от гордости, обернулся к ним герцог, когда остальные гости разбрелись по комнате к другим стендам. – В моей коллекции это единственное произведение Шамьера. Я слышал, что вы с вашей тетей считаетесь знатоками его музыки.
Дориан и Николас подошли к герцогу, и оба склонились над застекленным стендом.
Листок слегка пожелтел, чернила выцвели – видимо, от близкого соседства с окном. Тяжелые камчатые шторы здесь вряд ли кто догадывался закрывать, чтобы солнце не попадало на экспонаты.
– Ну, смотрите, не буду вам мешать. Только потом обязательно поделитесь своим мнением. – Герцог отошел от стенда.
Дориан почти уткнулась носом в стекло и прищурилась. Сейчас бы ей очень пригодилась лупа тети Шарлотты. Николас тоже согнулся, вглядываясь в лежащий за стеклом листочек, и рукав его синей визитки ненароком лег на пышный рукав бледно-розового платья Дориан.
Дориан впервые заметила его посеребренные виски и морщинки, лучиками разбегавшиеся от уголков глаз, – печать на лице человека, часто и долго вглядывавшегося в морские дали.
Поглощенный изучением заветного листка, он опустил ладонь на стеклянную крышку стенда. Солнечный луч отразился в блестящей черной эмали его траурного кольца и рассыпался огненными бликами. Дориан нервно передернула плечами.
– Ну как, по-вашему? – шепотом спросил ее Николас. – Это подлинник?
– Наверняка сказать не могу, – спохватилась Дориан. За мыслями о Николасе она чуть не позабыла о той ценности, что лежала сейчас прямо перед ней. – Уж очень он выгорел.
– Ну хоть что-нибудь вы можете сказать? – настаивал Николас. – Это очень важно.
– Еще бы не важно, – огрызнулась Дориан. – На чаше весов счастье моей тети.
– Поверьте, ставки в этой игре мне отлично известны, – остановив на Дориан холодный взгляд, произнес Николас. Неожиданно жесткий, неприязненный тон ошеломил ее. – Только игра эта – отнюдь не развлечение для изнывающих от скуки девиц. Право, для вашего же блага – предоставили бы вы поиски мне!
Дориан, потеряв дар речи от этого выпада, уставилась на Николаса во все глаза.
Секунду спустя он резко отвернулся и вновь склонился над застекленным стендом.
– А если вы рассмотрите его поближе? Даст вам это что-нибудь?
Дориан, задумчиво водя пальцем по замку на крышке, с запинкой пробормотала:
– Думаю, да.
– Ваша светлость! – окликнул Николас герцога, как раз завершившего рассказ об очередном экспонате.
Герцог вернулся к стенду у окна.
– Редкая вещь, не правда ли?
– Весьма впечатляющая, – согласился Николас. – Мы с мисс Сент-Джон как раз подумали – нельзя ли взглянуть на нее поближе?
– То есть? Хотите открыть крышку? О, нет-нет! Вы же сами видите, время не пощадило страничку. Я не могу позволить вынуть ее из-под стекла.
– Да, конечно, ваша светлость, мы все понимаем, – со смущенной улыбкой вставила Дориан. – Вы уж нас извините… но наш интерес так велик…
– Рад это слышать от вас, мисс Сент-Джон, – расцвел герцог. – И все же я не могу пойти на такой риск. Теперь этот листочек нотной бумаги большая ценность… Не хотите ли взглянуть на остальные экспонаты коллекции? Прошу вас вот сюда, где представлена рукопись самого Вивальди…
Несколько минут спустя, уже направляясь к выходу из башни, Николас и Дориан вновь отстали от остальных гостей.
– Вернемся ночью и рассмотрим как следует, – сказал Николас.
– Но каким образом?
– Сегодня вечером, попозже, проберемся в башню и откроем витрину, – объяснил Николас.
Дориан отлично понимала – впрочем, так же как и сам Николас, – что остаться в коридорах Тьюк-Эбби незамеченными практически невозможно. Даже глубокой ночью здесь не стихали осторожные шаги и сдавленный шепот.
– Только не сегодня! – Дориан вообще не нравился этот план, но ничего другого ей на ум не приходило. – Вечером герцог устраивает генеральное прослушивание солистов.
– В таком случае, завтра, – предложил Николас. – Да, решено, завтра после охоты. Наденьте что-нибудь потемнее и не берите свечи. Встретимся у входа в башню.
Дориан, похолодев от страха, молча кивнула. Николас продумал этот гнусный – иначе не назовешь! – план до мелочей, вплоть до цвета одежды. Создавалось впечатление, что подобные ночные вылазки для него дело привычное.
* * *
Следующее утро выдалось ясным и прохладным; день обещал быть просто идеальным для охоты на лис. Дэвис проснулся в прекрасном расположении духа и готовности на пару со своим вороным продемонстрировать герцогине Тьюин, что такое настоящий охотник.
С одной стороны, обставить герцогиню в ее собственных угодьях – не слишком порядочно для гостя… Но с другой – герцогиня сама бросила ему вызов. К тому же соперница она не из слабых.
Дэвис втихомолку улыбался, заранее купаясь в лучах славы, когда его взгляд случайно наткнулся на сестру. В темно-синем, строгого покроя костюме для верховой езды она гарцевала на норовистой гнедой кобыле, а рядом, оседлав крупного жеребца той же масти, возвышался Сикум.
Настроение у Дэвиса упало. Он исподлобья сверлил взглядом назойливого графа. В течение всего приема Сикум вертелся вокруг Дориан, окружая ее вниманием и засыпая комплиментами. А Дориан хоть и не поддавалась на его льстивые речи, но явно поощряла этого изменника.
От мрачных мыслей Дэвиса отвлек вороной, неожиданно отпрянувший в сторону, когда чья-то лошадь рядом встала на дыбы. Дэвис возмущенно уставился на неловкого наездника.
– О-о, прошу прощения!
Сюзанна Санридж одной рукой изо всех сил натягивала поводья серой в яблоках кобылы, а другой пыталась вернуть на место съехавшую шляпу. Даже враждебно настроенный Дэвис невольно залюбовался грациозной фигуркой наездницы, тонкую талию и восхитительно пышную грудь которой подчеркивал корсаж темно-коричневого платья.
На губах Сюзанны мелькнула смущенная улыбка.
– Боюсь, эта красавица для меня чересчур норовиста.
Дэвис невольно улыбнулся в ответ. Цвет волос леди Сюзанны казался ему до вульгарности ярким, это правда, но вот ее голос… Дэвис всякий раз поражался, до чего волнуют его эти грудные низкие звуки.
– Это она от нетерпения, – успокаивающе отозвался он. – Вот увидите, все будет нормально.
– Надеюсь, вы правы. – С видимым усилием Сюзанна направила свою кобылу влево от вороного Дэвиса.
Сам Дэвис был непоколебим во мнении, что женщинам не место на охоте. Но пример герцогини оказался заразительным, и все до единой присутствующие в Тьюк-Эбби дамы сегодня оседлали лошадей. А Дориан – так ту вообще никто не сумел бы уговорить остаться дома. Она обожала носиться по полям в бешеном галопе, только всегда презирала дамское седло и ненавидела заключительный этап охоты, сам момент отстрела зверя.
Звуки охотничьего рожка, эхом прокатившись по окрестным холмам, возвестили о начале охоты. Собаки хором залаяли и ринулись на зов, задрав трубой хвосты. Главный егерь Тьюк-Эбби – колоритная фигура в алой короткой куртке и жокейской шапочке – пришпорил коня и скрылся за ближним холмом. Остальные участники грандиозного события, как дамы, так и джентльмены, в замешательстве гарцевали на лужайке перед замком.
Раздраженный непредвиденной задержкой, Дэвис направил вороного вслед за егерем. Что бы там ни было, а он твердо решил сегодня победить на охоте, раз уж других побед на этом приеме не предвиделось. И хотя герцогиня явно лелеяла надежду на охотничий трофей… что ж, он преподнесет ей этот трофей лично!
Дэвис мчался вперед, прислушиваясь к настигающему его топоту – отряд охотников последовал его примеру. Оглянувшись на скаку, он увидел чуть позади себя сестру. Дориан яростно пришпоривала свою кобылу; еще несколько секунд – и та обошла его вороного. Впрочем, Дэвис не собирался состязаться в скорости с сестрой. Восторг бешеной скачки – вот и все, что ее привлекает, а в охоте на зверя она ему не соперница. К великому облегчению Дэвиса, графа Сикума в пределах видимости не оказалось.
Гнедая кобыла Дориан продиралась сквозь кустарник далеко впереди, но, когда они приблизились к ручью у подножия следующего холма, вороной под Дэвисом прибавил ходу. Мстительно ухмыльнувшись, Дэвис окатил сестру фонтаном воды – и был таков.
Хитрющий зверь запутывал следы, и охотники, окружая лису, растянулись в длинную шеренгу. Дэвис не упускал из виду алую куртку егеря. Казалось, шансов догнать того нет никаких, но Дэвис рассчитывал на свое мастерство и упорство.
Теперь перед ним простиралось открытое поле. Позади осталась проселочная дорога, низкая каменная ограда, сбившееся в кучку стадо жалобно блеющих овец. Дэвис оглянулся через плечо. Корпус в корпус с ним скакали лишь Сикум и Сэддер. Герцогиня заметно отстала. На губах Дэвиса заиграла довольная ухмылка: добыча, можно сказать, у него в руках!
До следующего перелеска Дэвис домчался первым. Пригнувшись к шее вороного, он направил лошадь между деревьями. Громкий хруст веток где-то поблизости заставил его оглянуться.
В следующее мгновение до него донесся отчаянный женский крик. Дэвис уже готов был высказать сестре все, что он думает о ней и о ее пристрастии к сумасшедшим скачкам, как вдруг увидел Сюзанну Санридж. Молодая вдова едва держалась в седле; бархатная шляпа исчезла, рыжие кудри растрепались… а ее своевольная серая в яблоках кобыла, закусив удила, держала курс прямо на Дэвиса.
– Помогите, сэр! – умоляюще воскликнула Сюзанна, в ужасе цепляясь за бесполезные поводья. – Я не могу ее остановить!
Дэвис вообще не представлял, каким образом ей удалось продержаться в седле так долго. Он поспешно вскинул голову. Красное пятно куртки егеря мелькало совсем близко. Победа уже улыбалась Дэвису… Но даже ради столь желанной славы он не мог бросить женщину в беде.
Дэвис про себя выругался.
– Попробую схватить поводья! – громко выкрикнул он, чтобы Сюзанна услышала его в треске ломающихся веток и топоте копыт. – Пригнитесь!
Сюзанна послушно припала к шее лошади.
Плавно, чтобы не напугать кобылу, Дэвис потянулся за поводьями, но, несмотря на всю его осторожность, чертово животное шарахнулось в сторону и с пронзительным ржанием вскинуло копыта. Перелетев через голову лошади, Сюзанна рухнула на землю и кувырком покатилась по крутому склону вниз, в густой подлесок.
Проклиная все на свете, Дэвис мигом соскочил с вороного, отбросил поводья в сторону и ринулся следом за Сюзанной с такой скоростью, что сам чуть было не нырнул головой со склона. Не обращая внимания на камни, что впивались ему в руки и царапали блестящую кожу новых сапог, он полз и полз вниз, и с каждой секундой тошнотворный страх охватывал его все сильнее.
– Леди Сюзанна? Сюзанна!
В ответ ни звука.
С губ его сорвалось сдавленное проклятие. Холодея от ужаса, не заботясь о дорогой охотничьей куртке, Дэвис стал продираться сквозь колючую поросль. Слабый стон, раздавшийся позади него, показался ему небесной музыкой. Он резко развернулся и прыгнул назад, в плотную живую стену весенней зелени.
– Я… о-о Господи… я здесь…
Дэвис обнаружил незадачливую всадницу у самого подножия холма, где среди камней пробивался тонкий ручеек. Сюзанна лежала на боку, одна щека была сильно измазана; платье, все в листьях и сухих ветках, сбилось вверх, приоткрыв икры.
– Не двигайтесь, – поспешно предупредил Дэвис, опустившись рядом с ней на колени. Ему приходилось видеть, какие тяжелые травмы получали наездники после подобных падений, и он хотел сначала проверить, не сломаны ли у нее кости.
– Кажется, все в порядке. – Сюзанна приподнялась на локте. По ее лицу разлилась бледность, в громадных янтарных глазах застыл страх.
– Вот и отлично. Только давайте сначала убедимся в этом, ладно? – Дэвис сбросил свою куртку, свернул и подложил под голову Сюзанне. – Лежите спокойно и постарайтесь не шевелиться, пока мы не проверим, все ли кости целы.
– Но ваша куртка!
– Не беспокойтесь – мой лакей творит чудеса, – отозвался Дэвис, осторожно укладывая голову Сюзанны на импровизированную подушку. Затем он начал развязывать свой шейный платок – и вдруг заметил, что веки Сюзанны сомкнулись. Такое он уже видел однажды после падения жокея. Парень так больше и не проснулся.
– Как это произошло? – поспешно заговорил Дэвис, лишь бы как-то поддержать в ней жизнь. – Почему ваша лошадь понесла?
– Я не знаю… – простонала Сюзанна. – Все поскакали, я тоже. А в следующий момент она закусила удила и помчалась не разбирая дороги. Поверите ли, она брала все преграды, которые только видела, – заборы, ворота, изгороди… Мне оставалось только держаться изо всех сил.
– И вы с этим здорово справлялись, пока я не вмешался, – виновато пробормотал Дэвис. И почему он не подумал как следует, прежде чем приближаться к этой кобыле? Нужно было действовать по-другому. – А как вы оказались на такой норовистой лошади?
– В конюшне она была самой смирной, – не открывая глаз, призналась Сюзанна. – Вообще-то поначалу мне предложили гнедую, на которой вы сегодня видели свою сестру, но потом мы с Дориан поменялись, потому что с той кобылой я совсем уж не справлялась. Знаете, наездница из меня неважная, но герцогиня так настаивала, чтобы на охоте были все до единого… я побоялась ей отказать.
– Я вас понимаю. – Дэвис намочил платок в ручье, выжал. – Та-ак, сначала давайте-ка протрем лицо.
Он приложил платок ко лбу Сюзанны; их глаза встретились. Какая же она беззащитная и хрупкая, вдруг подумал Дэвис. Ну почему он сразу не увидел то, что для Дориан не составило труда понять? Догадайся он, насколько неуверенно Сюзанна чувствует себя в седле, то хотя бы приказал груму найти для нее действительно смирную лошадь!
На ощупь ее кожа была именно такой нежной и шелковистой, какой она казалась с виду. Медленно, как зачарованный, Дэвис провел платком по щеке, стер еще одну полоску грязи.
Сюзанна неожиданно дернулась, попытавшись подняться на одной руке, а другой тем временем отвела ладонь Дэвиса.
– Я и сама могу умыться, только мне нужно зер…
– Зеркало? – Дэвис улыбнулся. Если женщина вспомнила о своей внешности, значит, уже приходит в себя. Добрый знак. – К сожалению, поблизости нет ни одного зеркала. Придется вам поверить мне на слово.
Она провела рукой по волосам.
– Должно быть, я выгляжу кошмарно.
– Могло быть и хуже, – заверил ее Дэвис. – Что, если бы вы что-нибудь сломали или, не дай бог, ударились бы головой? Ну как, готовы? Можете подняться?
– Попробую.
– Только прошу вас, потихоньку. – Дэвис встал и протянул руку. Вложив тоненькие пальчики в его ладонь, Сюзанна осторожно поднялась.
– Ой-ой-ой! – Она чуть покачнулась. – Что-то голова кружится.
Дэвис мгновенно привлек ее к себе. Она уронила голову ему на грудь, прижалась щекой к плечу. Пушистые волосы щекотали Дэвису подбородок, а их аромат, душистый и пряный – аромат корицы и мускатного ореха, – дурманил голову.
Дэвис оцепенел, не выпуская Сюзанну из объятий. Желание волной накатило на него, ошеломив своей неожиданной мощью. В самом желании не было бы ничего странного – Дэвис привык к реакции своего тела на близость женщины. Но это чувство было далеко от обычного вожделения. Дэвис готов был зарыться лицом в ее волосы, осыпать поцелуями, ласкать до тех пор, пока не услышит свое имя, теплым шелестом сорвавшееся с ее губ.
– Право, мистер Сент-Джон, вы так любезны. – Сюзанна, отстранившись, вскинула на него полный смущения и благодарности взгляд.
Дэвис уронил руки и застыл, не понимая, что с ним происходит. Он боялся отпустить ее – и боялся вновь прикоснуться, не доверяя теперь своему предательскому телу.
Сюзанна расправила складки платья, одернула задравшийся подол.
– Вы столько для меня сделали. Поверьте, мистер Сент-Джон, я не забуду вашего участия до конца своих дней.
– Прошу вас, зовите меня Дэвисом. – Не удержавшись, он протянул руку и стер пятнышко грязи с кончика ее носа. – И не благодарите меня, Сюзанна. Мне очень жаль, что мои усилия закончились столь плачевно для вас.
– Ну что вы, Дэвис! Вы вели себя как герой. – Она застенчиво улыбнулась, но уже в следующий миг, зардевшись, опустила глаза. Густые ресницы темной тенью легли на щеки. В ее грудном, с хрипотцой, голосе слышался затаенный смех. – Вот был бы позор, если бы вы не остановили мою лошадь! Представляете – наездница, хуже которой во всем графстве не найти, взяла да и пришла бы первой – и получила бы приз герцогини.
– Да уж, доложу я вам, и впрямь позор. Для герцогини, – хмыкнул Дэвис. Ореховые глаза Сюзанны притягивали его, ему хотелось купаться в их теплом свете бесконечно. – Однако, пожалуй, пора возвращаться в Тьюк-Эбби.
Они отправились по холму наверх, и Дэвис, учтиво помогая Сюзанне, тем не менее старался не слишком к ней приближаться. Только что желание едва не сокрушило его; во второй раз он бы такого не вынес.
* * *
Ровно в полночь Дориан уже ждала в кромешной тьме на верхней площадке лестницы в башне. Она послушалась совета Николаса и закуталась в черную бархатную накидку, а волосы оставила распущенными, и их золотистый каскад струился по плечам и спине. Николас не позволил вопросу о том, что надето – или не надето? – под этой черной накидкой, надолго занять его мысли.
– Я взяла с собой лупу тети Шарлотты, чтобы рассмотреть листок как следует, – прошептала Дориан.
– Очень хорошо. – Николас протянул ей подсвечник. – Подержите, я сейчас зажгу.
– Вы же сказали – никаких свечей!
– Я имел в виду в коридоре, там, где спальни гостей. – Николас выудил из кармана трутовый коробок и зажег свечу. – А вот замок открыть без света не удастся.
Опустившись на корточки перед дверью, он вынул небольшой ножик, которым рассчитывал отомкнуть замок.
Над его плечом наклонилась Дориан:
– Вы что, часто такое проделываете?
– В последнее время чаще, чем хотелось бы, – признался Николас и нажал на ручку – на всякий случай, чтобы убедиться, что дверь действительно заперта. Замок неожиданно щелкнул.
– Неужели герцог забыл запереть? – ахнула Дориан.
– Н-да-а, – задумчиво протянул Николас. – Или же кто-то нас опередил. Ждите меня здесь.
Он выпрямился и осторожно заглянул в библиотеку. Там царила полная темнота, если не считать узкой полоски лунного света, протянувшейся по полу от единственного окошка. Николас вдохнул запах пыльных бумаг, старой кожи и воска для мебели.
Сделав пару осторожных шагов, Николас вновь замер и прислушался. Откуда-то доносился негромкий храп. На цыпочках, согнувшись, Николас метнулся к дивану и заглянул за высокий подлокотник.
Что за черт! Герцог! Хозяин замка спал на спине, приоткрыв рот и запрокинув голову так, что ночной чепец сполз на лоб. Вот те на. С какой стати герцогу ночевать в башне? Николас терялся в догадках. Неужели стережет свою драгоценную коллекцию? Ну нет, это вряд ли.
Николас тихонько вернулся к двери, где его дожидалась Дориан.
– Ну что там? – нетерпеливо выпалила она.
– Там герцог, спит на диване. – Ситуация была до того нелепой, что Николас едва сдерживал смех.
– Господи, но почему? – Дориан уставилась на него с изумлением.
Николас пожал плечами:
– Может, больше негде было приткнуться?
– Все спальни в замке заняты гостями, – вслух размышляла Дориан, – но это никак не объясняет, почему его светлость спит в библиотеке. В его личных апартаментах наверняка есть кровать, да и у ее светлости, если уж на то пошло, отдельная спальня.
– Что бы там ни было, но он предпочел провести ночь в башне.
– Как, по-вашему, он крепко спит? Можем мы все-таки довести дело до конца?
Николас был искренне восхищен ее бесстрашием.
– Думаю, можем.
– Так чего же мы ждем?
Он склонился к уху Дориан.
– Свечу держите так, чтобы не потревожить герцога. Пока я буду открывать замок, поднесете ее как можно ближе к крышке. А изучать листок будем у окна, света там достаточно. Ну, начнем?
Уже через несколько минут они спрятались за тяжелыми шторами и Дориан, опустив свечу на подоконник, поднесла лупу к листочку.
– Да-а, он действительно в плачевном состоянии, – пробормотала она.
– Что теперь скажете? – Теперь, когда его цель была так близка, он уже не мог скрывать нетерпения. – Это рука Шамьера?
Эхо протяжного вздоха герцога прокатилось по гулкому помещению. Николас и Дориан окаменели.
Герцог причмокнул, повернулся, при этом диванчик под ним громко заскрипел – и вскоре в башне вновь раздалось мерное похрапывание.
Николас и Дориан, переглянувшись, одновременно облегченно выдохнули.
– Не торопите меня, милорд, – проворчала Дориан, снова поднося лупу к листку. – Думаю, скорее всего это произведение кого-нибудь из учеников Франца.
– На обратной стороне что-нибудь есть? – нетерпеливо спросил Николас, забыв об осторожности.
Дориан перевернула листок.
– Ничего.
– Значит, это не то, что мне нужно, – разочарованно выдохнул Николас.
– Я считаю, что это не подлинная рукопись Франца.
В тот самый миг, когда Николас протянул руку, чтобы забрать у Дориан листок и вернуть его на место, дверной замок громко щелкнул. Кто-то с такой силой толкнул дверь, что ручка ударилась о стену и даже шторы закачались от сквозняка. Николас мгновенно схватил Дориан и прижал ее спиной к оконной раме. Сейчас им оставалось только молиться, чтобы плотная ткань портьер укрыла их от ночного гостя.
– Вот, значит, вы где, Сесил!
Николас и Дориан обменялись изумленными взглядами.
– Герцогиня, – беззвучно сообщила Дориан то, что Николас уже и так понял.
Сонный герцог издал в ответ какой-то неопределенный звук.
– И как это я сразу не догадалась, где вас можно найти! – Герцогиня с треском захлопнула дверь и прошагала в комнату. Шторы вновь угрожающе закачались. – Сначала я заглянула в спальню леди Ларетт. Можете себе представить, что я пережила, когда наткнулась там на Ларетт и Ситона!
Брови Дориан взлетели вверх.
– Барон Ситон и леди Ларетт?
Николас равнодушно повел плечом. Своих забот хватает. Какое ему дело до любовных похождений остальных гостей?
– Кэтрин, я уже тысячу раз объяснял, что леди Ларетт интересует меня только как виолончелистка, – пробормотал герцог. – Ну что мне еще сделать, чтобы убедить вас?
– А как вы на нее смотрите, когда она играет, а? Это же настоящее унижение, – не унималась герцогиня. – Я не потерплю унижений, Сесил.
Дориан, давясь от смеха, зажала рот ладонью. Николас ухмыльнулся. Во время исполнения леди Ларетт симфонии герцога ее внушительный бюст и впрямь сотрясали яростные волны.
– Так вот что вас беспокоит, золотко? Но ведь даже вы не станете отрицать, что для непрофессионала она играет прекрасно, – зевая, пробубнил герцог. – Может, отложим этот разговор до утра?
– Я хочу услышать обещание, что вы больше не поставите меня в унизительное положение ни с одной из ваших смазливых музыкантш, – грозно заявила герцогиня.
– Золотко, о каких унижениях вы говорите? Уж сколько лет я не давал вам повода сомневаться в моей верности… – В голосе герцога Николасу почудилась нотка сожаления. – У меня же чисто платонический интерес к исполнительницам. А вот вы? Можете ли вы то же самое сказать о своих партнерах по охоте?
– Логичный вопрос, – едва слышно шепнул Николас, приблизив губы к уху Дориан.
Герцогиня колебалась с ответом. Пожалуй, для несправедливо обвиненной супруги она колебалась слишком долго, решил Николас.
– Разумеется! Да вам и самому это прекрасно известно. С членами охотничьего клуба меня связывает исключительно любовь к собакам и лошадям. Редко кто из мужчин согласился бы лечь в постель с дамой, способной превзойти его на охоте.
– Этот распроклятый диван, должен признаться, – чертовски неудобная штука… так что я с радостью вернулся бы в постель к даме, способной превзойти меня на охоте, если только эта дама пообещает ни словом не упоминать больше о даме-виолончелистке.
Николас и Дориан в ожидании ответа затаили дыхание.
– Вы согласны вернуться ко мне? – Своим предложением герцог явно обезоружил супругу.
– Во всем замке не найдется другой спальни, где мне были бы рады, а у себя в кабинете я спать не могу – лакей за стенкой храпит немилосердно.
Николас проглотил смешок и поспешно накрыл ладонью рот Дориан, чтобы она не разразилась хохотом.
– Пойдемте, ваша светлость, – почти нежно произнесла герцогиня. – В моей спальне вам будет гораздо покойнее, чем в библиотеке. И будьте любезны, напомните мне завтра, чтобы я приказала слугам поправить здесь шторы.
Николас и Дориан застыли, прислушиваясь к шагам хозяйской четы. Мгновение спустя дверной замок щелкнул, но Николас еще немного подождал, прежде чем выглянуть из-за занавески. Во-первых, он хотел убедиться, что герцог с герцогиней ушли. А во вторых… Во-вторых, хотел на несколько секунд продлить удовольствие от близости Дориан.
– Ушли? – шепнула она.
– Да, – неохотно отозвался Николас. – Давайте-ка покончим с этим делом и уберемся отсюда поскорей.
Вернуть экспонат коллекции на место и закрыть замок крышки оказалось делом нескольких минут. Пробираясь по темным лестницам и коридорам замка, они не произнесли ни звука. И лишь когда дверь спальни Дориан захлопнулась за ними, оба наконец дали волю смеху.
– А я-то считала, что у герцога с герцогиней тишь да гладь! – хихикнула Дориан.
– Разве между мужчиной и женщиной так бывает?
– По крайней мере между мной и Дэвисом – да! – положив лупу на столик у окна, Дориан сбросила накидку.
У Николаса мгновенно пересохло во рту. Под накидкой на ней оказался изумрудный утренний наряд, тонкая батистовая ткань которого не скрывала ни дразнящих округлостей груди, ни чувственных изгибов талии и бедер.
– Вы же брат и сестра… – Николас жадно вбирал в себя взглядом восхитительную картину. – Вас связывает любовь иного рода, родственная.
