Текст книги "Побудь со мной (ЛП)"
Автор книги: Линда Ховард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Знаете, – размышляла Серена, глядя на Диону, примеряющую тедди телесного цвета, издалека создающее иллюзию наготы, – это похоже на войну.
Диона к этому моменту слегка обезумела и выпала из действительности, поэтому отреагировала только пустым взглядом.
– Я почти жалею Блейка, оказавшегося целью такой огневой мощи, – продолжила Серена, посмеиваясь. – Почти, но не слишком. Судя по предпринимаемым вами усилиям, Диона, думаю, вы созрели для безоговорочной капитуляции. Вы влюбились в Блейка?
Это привлекло внимание Дионы с эффективностью удара в челюсть. Влюбилась? Конечно, нет! Это невозможно. Блейк ее пациент, любовь к нему противоречит профессиональной этике. Кроме того, она вообще не может заинтересоваться мужчиной. Диона растерялась – разве Серена не видит абсурдности подобного предположения? Просто Блейк оказался особым случаем. Она почти буквально возродила его из инвалида, снова превратив в сильного, здорового человека, и не позволит ему сейчас сдаться, не допустит, чтобы пот и старания оказались напрасными.
Но внезапно, посмотрев глазами Серены на ошеломляющее количество одежды, купленной за один день, Диона осознала безнадежность своего плана. Как она могла вообразить, что в состоянии физически привлечь Блейка Ремингтона? Она не только не знает, как это сделать, но, наверное, забьется в истерике, если преуспеет!
Диона осела на стул, сдирая боди.
– Это бесполезно, – пробормотала она. – Никогда не получится.
Серена разглядывала тедди.
– Если он не мертвый, подействует еще как.
– Костюмы бесполезны, когда актеры плохи, – заявила Диона с отвращением к себе. – Я не представляю, как соблазнить хоть кого-нибудь, тем более такого избалованного вниманием мужчину, как Блейк!
Глаза Серены расширились.
– Вы это серьезно? Попробуйте наоборот: не нужно никого обольщать, достаточно остановиться и разрешить ему добраться до вас.
– Спасибо за подбадривание, но все не так легко, – Диона запнулась, не в силах рассказать сестре Блейка всю историю. – Некоторым нравится моя внешность, но ведь Блейк всегда предпочитал блондинок. Я совсем не его тип.
– Как вы можете смотреться в зеркало и переживать, что не блондинка? Это выше моего понимания, – раздраженно бросила Серена. – Вы… знойная. Вот единственное слово, которое могу подобрать, чтобы описать, как вы выглядите. Если он до сих пор не выказал заинтересованности, так только потому, что вы не подали ему поощряющего знака. Эти вещи все сделают за вас. Просто позвольте всему развиваться естественным образом.
«Пусть так и будет!» – надеялась Диона, оплачивая белье и флакон опьяняющих духов, которые свели с ума от вожделения мужа продавщицы, если верить ее клятве.
Диона не хотела, чтобы Блейк обезумел от похоти, хватит и возбуждения. В каком затруднительном положении она очутилась! Жизнь полна иронии, но Диона не находила в ситуации ничего забавного.
Блейк не показался, когда они вернулись домой, и Диона обрадовалась этому обстоятельству. Она не желала, чтобы Блейк получил хоть какое-то представление об основательности ее закупок. Анджела молча помогла Дионе и Серене донести все пакеты до спальни Дионы и на вопрос о местонахождении Блейка застенчиво улыбнулась, после чего прошептала:
– В тренажерном зале.
Затем горничная быстро ушла.
Серена хихикнула, когда Анджела покинула комнату:
– Она нечто, не правда ли? Думаю, Блейк подбирал персонал, основываясь на том, как много они говорят или, вернее, не говорят. – Прежде чем Диона успела ответить, Серена сменила тему: – Не возражаете, если я останусь на ужин? Понимаю, вы, наверное, хотите начать кампанию немедленно, но Ричард утром сказал, что вернется домой поздно, и я свободна до конца дня.
Отнюдь не стремясь приступить к «кампании», Диона уже боялась своей затеи и с радостью попросила Серену остаться. Как правило, Серена ужинала с ними, и Блейк может углядеть что-нибудь странное, если вдруг сестра изменит обычной практике.
Серена отправилась в свою берлогу, чтобы освежиться и отдохнуть, а Диона прошла вниз к бассейну и ступила в тренажерный зал. Она резко остановилась. Блейк стоял между брусьями, поддерживая равновесие руками, а Альберта, устроившись на коленях, передвигала его ноги, имитируя ходьбу. Судя по виду, он тяжело трудился с тех пор, как Диона уехала утром с Сереной, а бедная Альберта выглядела измотанной донельзя. Блейк был только в коротких синих спортивных трусах, свернутая футболка повязана вокруг головы, чтобы пот не стекал на глаза. Он буквально покрылся крупными каплями, напряженно пытаясь заставить мышцы выполнять его приказы. Диона понимала, что Блейк испытывает сильнейшую боль, проявляющуюся в жестко сжатой челюсти и побелевших губах. Тот факт, что он прибег к помощи Альберты, не дожидаясь возвращения Дионы, свидетельствовал о его решимости полностью восстановиться, но Диона опасалась, что он перестарался. Блейк поплатился за крайности накануне мучительными ночными судорогами, и она предчувствовала, что сегодня кошмар повторится.
– Пора в джакузи, – легко позвала Диона, не выдавая беспокойства. Альберта подняла взгляд с выражением безмерного облегчения и, кряхтя, поднялась на ноги. Блейк, однако, покачал головой.
– Пока нет, – пробормотал он. – Еще полчаса.
Диона подала знак Альберте, и та тихонько покинула комнату. Взяв полотенце из подручной стопки, Диона подошла к Блейку и отерла ему лицо, потом плечи и грудь.
– Не переусердствуйте, – посоветовала она. – Так вы можете причинить себе больше вреда, чем пользы на данном этапе. Отправляйтесь в воду, дайте мышцам передышку.
Блейк обвис на брусьях, тяжело дыша, и Диона быстро подкатила инвалидную коляску. Он уселся самостоятельно, все реже нуждаясь в ее помощи, чтобы перемещать свое тело. Диона наклонилась, повернула краны и обернулась, обнаружив, что пациент уставился на ее ягодицы. Задавшись вопросом, как много выставлено на обозрение в этой непривычной одежде, она зарделась.
Блейк одарил ее порочной улыбкой, затем ухватился за шкив и перевалился в джакузи, ловко погрузившись в воду. Он вздохнул с облегчением, когда пульсирующие струи расслабили напряженное тело:
– Не ожидал, что вы исчезнете на весь день, – проговорил он, устало закрывая глаза.
– Я отправляюсь по магазинам раз в год, – солгала Диона без зазрения совести, – и, когда занимаюсь покупками, это выглядит как гонка на выживание.
– И кто же победил, вы или Серена? – поинтересовался Блейк с усмешкой, не поднимая век.
– Похоже, что Серена, – простонала Диона, потягиваясь. – Шопинг задействует совершенно другие группы мышц, нежели занятия на тренажерах.
Блейк приоткрыл один глаз и присмотрелся к ней.
– Почему бы не присоединиться ко мне? – предложил он. – Как говорится, «Иди сюда, вода теплая» [13]13
Строчка из песни Keith Urban «I'm In».
[Закрыть].
Звучало заманчиво. Диона посмотрела на бурлящую воду и с сожалением покачала головой, подумав о множестве обязательных дел. У нее нет времени, чтобы валяться в джакузи.
– Не сегодня. Кстати, – добавила она, меняя тему, – как вы уговорили Альберту помочь с упражнениями?
– Комбинация обаяния и принуждения, – ответил он, ухмыльнувшись. Его взгляд скользнул по лифу ее платья, потом Блейк опять смежил веки и отдался блаженству вихревых течений.
Диона сновала по комнате, раскладывая все по местам и готовясь к массажу, которым собиралась заняться, когда Блейк выберется из джакузи, но действовала чисто автоматически. Их беседа была небрежной и обыкновенной, однако она чувствовала совершенно особенное настроение, скрытое за словами. Он изучал ее, воспринимал как женщину, а не врача. Она испугалась и приободрилась из-за внезапного успеха, так как ожидала, что пройдет много дней и потребуется гораздо больше усилий, прежде чем удастся привлечь внимание Блейка. Напряженным взором он как будто слал ей сообщение, которое она не умела расшифровать. Как психотерапевт она понимала пациента инстинктивно, но как женщина пребывала в полном неведении. Диона даже не была вполне уверена, что Блейк не смотрел на нее с насмешкой.
– Ладно, достаточно, – произнес он хрипло, ломая ход ее мыслей. – Надеюсь, Альберта не в обиде на меня, потому что я проголодался. Как, по-вашему, она меня накормит?
– Мы с Сереной отдадим вам все, что не съедим сами, – великодушно пообещала Диона, заработав косой взгляд, далекий от благодарности.
Через несколько минут Блейк простерся на столе лицом вниз с полотенцем, накинутым на бедра, вздыхая от удовольствия, пока ее сильные пальцы колдовали над утомленной плотью. Блейк положил подбородок на скрещенные руки, выражение лица стало отсутствующим и самоуглубленным, как у человека, сосредоточившегося на внутренних ощущениях.
– Как скоро я смогу ходить? – спросил он.
Диона, продолжая разминать ноги, уточнила:
– Вы подразумеваете, когда сделаете первые шаги или когда начнете ходить самостоятельно?
– Первые шаги.
– Рискну и скажу, что через шесть недель, хотя это всего лишь предположение, – предупредила она. – Не вынуждайте меня гадать. Вы можете достигнуть успеха за четыре или пять недель, а можете и за два месяца. Все зависит не только от моего планирования курса терапии. Если вы перенапряжетесь и повредите себе, то времени уйдет больше.
– А когда боль ослабнет?
– Когда мышцы привыкнут к вашему весу и к механике движений. Ваши ноги все еще словно онемевшие?
– Черт, если бы, – проворчал Блейк с жаром. – Я прекрасно различаю сейчас ваши прикосновения. Но после судорог вчера вечером, не уверен, что хочу что-нибудь чувствовать.
– За все надо платить, – поддразнила Диона мягко и похлопала его по заднице. – Пора переворачиваться.
– Мне нравится этот сарафан, – заявил он, оказавшись на спине и получив возможность рассмотреть ее. Диона не подняла глаз, продолжая работать в прежнем ритме. Когда она не отозвалась, Блейк поднажал: – У вас потрясающие ноги. Я встречал вас каждый день почти без одежды, но не замечал, до чего вы хороши, пока не увидел вас в платье.
Диона скептически изогнула бровь. Это заявление подтвердило ее подозрения, что он не обращал на нее внимания как на женщину. Она повернулась к нему спиной, чтобы обработать голень сверху вниз, надеясь, что энергичный массаж предотвратит судороги. Внезапно теплая рука прикоснулась к ее бедру под юбкой, Диона приглушенно вскрикнула и выпрямилась.
– Блейк! – взвизгнула она, отчаянно дергаясь в его хватке, чтобы изгнать из-под подола. – Прекратите! Что вы делаете?
– Вы развлекаетесь с моими ногами, – парировал он спокойно. – Справедливо, если и я так сыграю.
Его ладонь находилась на внутренней стороне бедра, большой палец – на внешней. Диона вздрогнула от возникшего ощущения, и ноги инстинктивно сжались, блокируя движение вверх. Лицо запылало.
– А мне нравится, – сипло признался Блейк, сверкая глазами. – Ваши ноги такие сильные, такие гладкие. Знаете, на что похоже? На прохладный атлас.
Диона крутанулась, стремясь ослабить давление, но, к ее ужасу, жесткие пальцы скользнули еще выше. Она глубоко вдохнула и задержала воздух, широко распахнув глаза и пытаясь укротить вспышку паники в животе. Ее сердце бешено колотилось.
– Отпустите меня, пожалуйста, – прошептала Диона, надеясь, что дрожь в голосе будет не так заметна, если не говорить громко.
– Хорошо, – согласился Блейк, легкая улыбка изогнула губы. И едва она начала облегченно расслабляться, добавил: – Если вы поцелуете меня.
Теперь сердце забилось так сильно, что Диона прижала руки к груди, стараясь успокоить его.
– Я… только один поцелуй?
– Не могу сказать, – протянул он, уставясь на ее рот. – Может, один, а может, и нет. Зависит от того, придется ли нам по вкусу. Ради Бога, Ди, я уже целовал вас. Вы не нарушите священного обета не связываться с пациентом. Поцелуй не то, что я счел бы связью.
Вопреки усилиям Дионы плотнее сомкнуть ноги, заключив в ловушку его блуждающую ладонь, Блейк умудрился сдвинуть ее немного выше.
– Всего лишь поцелуй, – уговаривал он, протягивая к ней левую руку. – Не стесняйтесь.
Она не стеснялась, а была в ужасе, но все еще цеплялась за мысль, что Блейк не Скотт. Эта уверенность придала ей смелости наклониться и прикоснуться губами к его рту – легко и мягко, словно вдохнув. Диона отстранилась и посмотрела на него сверху. Его пальцы остались на прежнем месте.
– Вы обещали, – напомнила она.
– Это был не поцелуй, – упрямился Блейк. В глазах сверкала решимость и настороженность. – Я хочу настоящий поцелуй, а не детский. Я давно без женщины. Мне необходимо почувствовать соприкосновение языков.
От слабости Диона прислонилась к столу. «Я с этим не справлюсь», – подумала она и напряглась, осознав паническую мысль. Конечно же, справится. Она уже прошла через самое худшее. Это всего лишь поцелуй, ничего больше…
Мягким щедрым ртом Диона прижалась к губам Блейка и подарила ему обещанный глубокий поцелуй. Она поразилась, ощутив, как Блейк задрожал. Он освободил ногу и обвил Диону обеими руками, но не крепко – только нежная близость, не вызывающая тревоги. Волоски на его голой груди щекотали ее тело над лифом сарафана, слабый мускусный запах наполнял легкие. Она познавала тепло его кожи, шероховатость его подбородка возле своей гладкой щеки, воспламеняющую игру его языка. Глаза, вначале открытые, медленно закрылись, свет остался красноватыми пятнами под веками, осязание и обоняние обострились, и Диона потерялась в мире ощущений.
Именно этого она и добивалась, неуверенно напомнила себе Диона. Она не предполагала, что испытает наслаждение, реализуя свой замысел, но возбуждение, жарко пульсирующее в венах, несло удовольствие.
– Боже, вы чудесно пахнете, – выдохнул Блейк, прервав поцелуй и уткнувшись носом в беззащитную впадинку возле уха. – Что это за духи?
Ничего не соображая, Диона безуспешно попыталась припомнить все ароматы, опробованные сегодня.
– Какая-то смесь, – призналась она смущенно.
Он фыркнул и, повернув голову, захватил ее рот. На сей раз поцелуй был настойчивее, требовательнее, но Диона не протестовала. Вместо сопротивления она откликнулась столь же решительно, и Блейк наконец откинулся на стол, задыхаясь.
– Вы воспользовались преимуществом над голодным человеком, – простонал он, и Диона рассмеялась.
– Надеюсь, Альберта откажется вас кормить, – поддразнила она и отвернулась, скрывая румянец, который – точно знала – все еще окрашивал щеки.
Диона засуетилась из-за каких-то незначительных мелочей, а когда обернулась, Блейк не обращал на нее внимания. Нацепив маску вежливого спокойствия, она помогла подопечному одеться, ощущая раздражающую неуверенность. Чувство только усилилось во время ужина, когда Серена развлекала Блейка полностью вымышленным повествованием об их походе по магазинам.
Что он задумал? Диона со скрипом приводила в действие свой план, впадая в нелепые крайности, осуществляя его, и не могла отделаться от ощущения, что направляет интригу Блейк, а не она.
Глава 7
– Диона, могу я поговорить с вами наедине?
Ричард выглядел напряженным, и Диона, внимательно к нему присмотревшись, удивилась горькому выражению его лица. Она взглянула на дверь кабинета за его спиной, и Ричард без слов понял ее.
– Серена играет в шахматы с Блейком, – мрачно сообщил он, запихивая руки в карманы и двигаясь к выходу во внутренний дворик.
Диона секунду помедлила, а затем последовала за ним. Ей не хотелось давать повод к разговорам о том, что она проводит время с Ричардом, но, с другой стороны, Диона знала: Ричард не станет флиртовать с ней, и ее злило нелепое ощущение вины за проявленное к нему дружелюбие. Серена продолжала искать ее расположения, и Дионе нравилась сестра Блейка. Серена очень походила на брата: такая же откровенная и всегда готовая принять вызов.
Иногда у Дионы возникала беспокойная мысль, что Серена под маской приветливости пытается проверить ее. Но все чаще Дионе казалось, что эта идея – продукт ее собственной подозрительности, а не продуманных действий Серены.
– У вас все хорошо? – тихо спросила Диона Ричарда.
Он горько рассмеялся, потирая затылок.
– Вы же знаете, что нет. Даже не понимаю – почему, – устало ответил он. – Я пытался, но в уме постоянно всплывает, что жена никогда не будет любить меня так же сильно, как Блейка, и что я никогда не стану столь же важен, как он. От этого мне даже неловко к ней прикасаться.
Диона осторожно подыскивала слова, выбирая их, как полевые цветы.
– Определенное негодование в подобных ситуациях вполне естественно. Я часто сталкиваюсь с этим, Ричард. Несчастный случай встряхивает всех людей, связанных с пациентом. Если травмирован ребенок, это может вызвать разлад как между родителями, так и между остальными детьми. В похожих обстоятельствах кто-то один отвлекает на себя львиную долю внимания, и другим это не нравится.
– После этого я кажусь себе таким мелочным, – произнес он, и один уголок его строгого рта пополз вверх.
– Совсем нет. Вы всего лишь человек.
Ее голос был полон теплоты и сострадания, и Ричард уставился на ее нежное лицо.
– Это пройдет, – заверила его Диона.
– Но не будет ли тогда поздно спасать мой брак? – угрюмо спросил он. – Иногда я почти ненавижу Серену, и это чертовски странно, потому что ненавижу ее за то, что она не любит меня так, как люблю ее я.
– Почему вы во всем обвиняете жену? – бросила пробный камень Диона. – Почему бы вам не переместить часть негодования на Блейка? Не начать ненавидеть его, ведь это именно он захватил все ее время?
Ричард громко рассмеялся.
– Потому что его я не люблю, – ответил он. – Мне все равно, куда он направляет свою энергию… пока это безболезненно для вас.
Изумленная, Диона широко распахнула глаза. В полумраке они мерцали загадочным золотом, глубокие, непостижимые… кошачьи.
– Как он может причинить мне боль? – хрипло пробормотала она.
– Влюбив в себя. – Ричард был слишком проницателен и сразу же смог оценить ситуацию и сделать выводы. – Вы очень изменились за последние недели. Видит Бог, вы и прежде были красивы, но теперь просто ослепительны. Вы… сияете. Новая одежда, взгляд, даже походка… все другое. Сейчас он настолько нуждается в вас, что все остальные для него не существуют, но что будет потом? Продолжит ли Блейк, как ястреб, наблюдать за вами, когда снова сможет ходить?
– Пациенты и раньше влюблялись в меня, – пожала плечами Диона.
– Не сомневаюсь в этом, но вы когда-нибудь влюблялись в пациента? – поинтересовался Ричард.
– Я не увлечена им.
Нужно отвергнуть саму идею подобного, оттолкнуть это от себя. Она не могла влюбиться в Блейка.
– А симптомы на лицо, – настаивал Ричард.
Несмотря на щекотливость темы, Диона предпочла бы обсуждать отношения Ричарда и Серены, и ей совсем не нравилось, куда повернула беседа.
– Я не строю воздушных замков, – уверила она собеседника, сжимая руки в кулаки, чтобы не дрожали. – Когда Блейк встанет на ноги, я отправлюсь на другую работу. Это предопределено с самого начала. К пациентам всегда привязываешься, – добавила Диона, тихонько рассмеявшись. – Это результат полной сосредоточенности на больном.
Ричард в удивлении покачал головой.
– Вы так ясно видите всех вокруг, – произнес он, – но настолько слепы, когда дело касается вас лично.
Живот Дионы внезапно скрутила старая глухая паника, знакомая по форме, но неожиданно незнакомая по сути. Слепа. Именно это слово использовал Ричард. Нет, обреченно подумала Диона. Она не слепа, просто сознательно не хочет видеть. Построила стену между собой и тем, что ей угрожало. Знала, что это существует, но могла игнорировать, пока не столкнется лицом к лицу. Блейк дважды вынудил ее воскресить прошлое, которое она постаралась забыть, не догадываясь, какую мучительную боль причинил. Теперь Ричард пытался сделать то же самое, хотя задействовал холодный аналитический мозг вместо интуиции, которой руководствовался шурин.
– Я не слепа, – шепотом возразила Диона, – и прекрасно знаю, кто я и что. А также осознаю свои пределы. Однажды мне преподали довольно болезненный урок.
– Вы ошибаетесь, – не согласился Ричард, задумчиво глядя на нее серыми глазами. – Вы просто изучили пределы, установленные для вас другими людьми.
Это казалось настолько близким к правде, что Диона едва не отшатнулась. Внутренне она отмахнулась от подобной мысли, собирая все свои силы.
– Я думала, вы хотели побеседовать о Серене, – спокойно напомнила она Ричарду, давая понять, что не собирается больше говорить о себе.
– Да, но вообще-то, если поразмыслить, не стоит обременять вас нашими проблемами. И без них достаточно забот. В конце концов, мы с Сереной сами должны уладить разногласия, так что спрашивать совета бесполезно.
Шагая рядом, они вернулись в дом и прошли в кабинет. Серена сидела спиной к ним, ее напряженная поза выдавала переживаемые чувства. Она не желала сдаваться и делала все возможное, чтобы выиграть у Блейка. Серена неплохо играла в шахматы, однако Блейк – лучше. Сестра безудержно ликовала всякий раз, когда ей удавалось разбить брата. Но Блейк отметил, что Ричард и Диона вошли вместе, и непримиримое, решительное выражение сковало его черты, превратив лицо в маску. Синие глаза сузились.
Позже той же ночью Диона просунула голову в спальню Блейка, чтобы пожелать спокойного сна. Увидев ее, он тихо произнес:
– Ди, брак Серены висит на ниточке. Предупреждаю вас: не делайте ничего, чтобы разорвать эту хрупкую связь. Она любит Ричарда. Потеря мужа убьет ее.
– Я не разрушительница браков и не потаскушка, – парировала уязвленная Диона и уставилась на Блейка, раскрасневшись от гнева. Он не выключил лампу, очевидно, ожидая, когда она как обычно заглянет к нему перед сном, поэтому Диона прекрасно видела, какой у него угрожающий вид. Это заставило задрожать от обиды и злости. Как он мог подумать…
– Я не похожа на свою мать, – выпалила она приглушенным голосом, развернулась и, хлопнув дверью, убежала в свою комнату, несмотря на то что Блейк требовательно окликал ее по имени.
Диона была вне себя, но благодаря годам самодисциплины смогла спать без сновидений. Проснувшись несколько часов спустя, как раз перед звонком будильника, она чувствовала себя уже значительно лучше. Внезапно Диона нахмурилась. Ей показалось, что кто-то звал ее. Приподнялась и, склонив голову, прислушалась.
– Ди! Будь все проклято!
Диона поняла, что Блейку больно, научившись за прошедшие недели распознавать это по его тону. Не тратя времени, чтобы надеть халат, она бросилась к нему.
Щелкнула выключателем. Блейк сидел, растирая левую икру, его лицо перекосилось.
– Ступня тоже, – прохрипел он. Диона схватила его ступню и решительно вернула пальцы в правильное положение, массируя подушечки. Блейк откинулся на спину, его грудь бурно вздымалась.
– Все хорошо, – бормотала Диона, разминая мышцы от лодыжки до колена.
Она целиком сосредоточилась на своих действиях и не заметила, что Блейк пристально наблюдает за ней. Через несколько минут судорога отпустила, и Диона, похлопав пациента по ноге, натянула на него простыню.
– Вот, – сказала она, улыбаясь, но улыбка испарилась, когда Диона встретила настойчивый взгляд Блейка. Темно-синие глаза были столь же неистовыми и неотразимыми, как море, и она дрогнула перед лицом его неослабевающего интереса. Губы непроизвольно раскрылись, как бы приглашая. Блейк медленно посмотрел ниже, и Диона вдруг осознала, что ее груди обтягивает почти прозрачная ночная рубашка. Пульсирующая боль в сосках заставила испуганно подумать, что они, вероятно, отвердели, но Диона не смела взглянуть, чтобы убедиться. Ее новые ночные одеяния ничего не скрывали, а лишь слегка прикрывали.
Она не смогла больше выносить притягательную силу мужского взгляда и опустила веки, пряча мысли за густыми ресницами. В поле зрения Дионы оказалось тело Блейка, и ее глаза изумленно распахнулись. У нее чуть не отвисла челюсть, но она сумела удержаться.
Диона порывисто встала, забыв о том, насколько прозрачна ночная рубашка. Она достигла своей цели, но не почувствовала удовлетворения, ощущая себя ошеломленной – рот пересох, пульс бешено стучал в венах. Диона сглотнула и голосом, слишком хриплым для того, чтобы сойти за небрежный, сказала:
– Вы же утверждали, что – импотент.
Она не сразу поняла, что произнесла. Блейк мельком посмотрел на себя – такой же ошарашенный, как Диона. Его подбородок окаменел, и он громко выругался.
Щеки Дионы внезапно обжег горячий румянец. Нелепо продолжать стоять здесь, но она оказалась не в состоянии пошевелиться, очарованная и изумленная своей реакцией или, скорее, ее отсутствием. Столь же завороженная, как птица перед коброй – сравнение по Фрейду в чистом виде.
– Должно быть, я экстрасенс, – неловко пошутил Блейк. – Я только что подумал: эта крошечная штука, надетая на вас, возбудила бы и мертвого.
Диона даже улыбнуться не смогла. Она очнулась от оцепенения и со всей возможной скоростью, тем не менее стараясь не бежать, выскочила из комнаты.
Ее все еще тревожила странная сухость во рту, когда она переодевалась в старую одежду, а не в обтягивающие обновки, которые носила в последнее время. Теперь нет причины обольстительно одеваться. Эту специфическую проблему Блейк преодолел, и Диона не собиралась играть с огнем.
Хотя вскоре она обнаружила, что Блейк словно и не заметил ее возвращения к прежним нарядам и целомудренным ночным сорочкам. Он ничего не говорил, но Диона всегда чувствовала на себе синий огонь его глаз, когда они находились вместе. В ходе лечения ей постоянно приходилось его трогать, и постепенно она привыкала к тому, что его пальцы часто прикасались к ее ноге во время массажа, а тела терлись друг об друга, когда они плавали.
Блейк смог стоять самостоятельно, не опираясь на руки, намного быстрее ее ожиданий. В первый раз он покачнулся, но ноги удержали его, и Блейк восстановил равновесие. Он трудился упорнее, чем любой пациент, который у нее был раньше, стремясь избавиться от зависимости инвалидного кресла. Каждую ночь Блейк расплачивался мучительными судорогами. Но и не думал сбавлять убийственного темпа, который установил для себя. Диона больше не подталкивала его, он сам это делал. Ей оставалось только стараться не позволять ему навредить себе и расслаблять его мышцы в конце очередной тренировки растиранием и сеансами в бассейне.
Иногда у Дионы комок в горле вставал, когда она видела, как Блейк, сжимая зубы, доводит себя до предела. Скоро он зашагает, а она уедет к следующему пациенту. Сейчас Блейк совершенно не походил на человека, которого она встретила пять месяцев назад. Он значительно окреп, покрылся красновато-коричневым загаром и нарастил мускулы. Вернул свой вес и даже набрал немного больше, однако все это пошло в мышечную массу, и был столь же здоров, как какой-нибудь профессиональный спортсмен. Диона не могла проанализировать эмоции, пронизывающие ее, когда она смотрела на него. Конечно, присутствовала гордость, даже некоторое собственничество, но также что-то еще – вызывающее томление и жар в теле, отчего она ощущала себя более живой, чем когда-либо. Она изучала Блейка, позволяла ему трогать себя и никогда не думала, что сможет почувствовать такую близость с мужчиной. Диона знала его, знала о его ярко выраженном упрямстве, о сорвиголове внутри него, смеющемся опасности в лицо и с радостью принимающем любой вызов. Знала, что у него быстрый, острый ум, взрывной характер и что одновременно он невероятно нежный. Дионе был знаком его вкус, твердость его рта, мягкость его волос и кожи под ее трепещущими пальцами.
Блейк становился очень важным для нее, и, когда она позволяла себе размышлять об этом, ею овладевал страх. Диона не могла позволить такому случиться. Блейк все меньше и меньше нуждался в ней, и однажды – в ближайшем будущем – он вернется к свои делам, а она уедет. Впервые мысль о расставании с пациентом причиняла боль. Диона полюбила огромную прохладную гасиенду, гладкую плитку под ногами, безмятежное пространство белых стен. Долгие летние дни, которые они провели вместе в бассейне, разделенный друг с другом смех, часы работы, даже пот и слезы создали такую сильную связь между ними, что для Дионы она была почти невыносима.
Оказалось нелегко принять, что она полюбила Блейка, но, наконец, Диона перестала скрывать это от себя. Слишком часто в прошлом она практиковала самообман. Озарение, что к ней наконец пришла любовь было сладостно-горьким – Диона не ждала, что из этого что-нибудь получится. Одно дело любить Блейка и совсем другое – позволить ему заниматься с ней любовью. Диона наблюдала за ним с тоской в глазах, но решительно настроилась накапливать воспоминания о времени, проведенном вместе, и не допускать, чтобы какие-либо тени омрачили этот период. Она дорожила, как крупицами золота, его глубоким смехом, горячими проклятиями, вырывавшимися у Блейка всякий раз, когда его ноги не подчинялись ему, и ямочкой на щеке, когда он, ликуя, смотрел на нее.
Блейк был таким жизнелюбивым и настолько мужественным, что заслужил женщины в полном смысле этого слова. Диона любила его, но знала, что не сможет удовлетворить его так, как ему необходимо. Блейк очень чувственный мужчина, это часть его характера становилась все более очевидной с каждым проходящим днем, пока он возвращал власть над своим телом. Диона не станет обременять его путаницей мрачных воспоминаний, похороненных под внешней невозмутимостью, которую она являла миру. Ей не хотелось, чтобы он ощущал вину за ее чувства к нему. Даже если это убьет ее и разорвет внутри на части, она сохранит их отношения ровными, проведет с Блейком оставшиеся недели терапии, отпразднует, когда он наконец сделает первые шаги, а потом спокойно уедет. Она проделывала подобное годы и годы – Диона каждый раз всю себя посвящала очередному пациенту… Нет, исправила неумолимо честная сторона натуры. Никогда прежде она никому не посвящала всю себя, только Блейку. И он никогда не узнает. Она с улыбкой попрощается и уйдет, а он вернется к собственной жизни. Возможно, иногда будет вспоминать о своем физиотерапевте, а возможно, и нет.
Ее глаза, подобно фотоаппарату, неутомимо фиксировали образы Блейка, навсегда отпечатывая их в памяти, мечтах и в сердце. Однажды утром Диона вошла в его комнату и обнаружила, что Блейк лежит на спине, сосредоточенно уставившись на ноги.
– Смотрите, – попросил он, и Диона проследила за его глазами. Лицо Блейка покрылось потом, кулаки сжались… и он шевельнул пальцем ноги. Блейк откинул голову на подушку и одарил Диону ослепительной улыбкой триумфатора; встроенный объектив щелкнул, сберегая воспоминание. Так же как и хмурый взгляд, которым Блейк смерил ее как-то вечером, когда она обыграла его в долгой шахматной партии, а он оскорбился, словно снова пережив момент разоблачения врача, поднимающего гантели. Смеющийся или нахмуренный, Блейк был самым красивым мужчиной в ее жизни, и Диона постоянно наблюдала за ним.
