Текст книги "Побудь со мной (ЛП)"
Автор книги: Линда Ховард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Блейк резко повернулся, глаза грозно потемнели.
– Извещаешь, что решила уехать?
– Это зависит от тебя, – упорствовала Диона с каменным выражением лица. – Если будешь слушаться моих указаний и придерживаться лечебной программы, я останусь. Если же намерен игнорировать мои рекомендации, как сейчас, мне нет никакого смысла тратить здесь время.
Блейк побагровел, и она поняла, что он так и не привык подчиняться кому-либо. С минуту Диона ожидала, что он прикажет ей паковать чемоданы, и внутренне подобралась, готовясь выслушать слова, которые положат конец их отношениям. Затем бунтарь скрипнул зубами и проскрежетал:
– Ладно, леди, вы – босс. Что с тобой сегодня? Раздражительная, как гремучая змея.
Нелепое облегчение нахлынуло на Диону и из-за отсрочки изгнания, и из-за привычного бодрящего протеста, сквозящего в его речи. С этим она справится, хотя, несомненно, совершенно не готова к ситуации, если бы Блейк намекнул на ночную близость, попробовал поцеловать ее и действовал как любовник.
Диона настолько исполнилась решимости вернуться к отношениям врач-пациент, что в течение дня стойко не поддавалась его поддразниваниям и попыткам развеселить ее, оборачивая ледяное лицо к его смеющимся глазам. К вечеру они рычали друг на друга, как две бродячие собаки. Диона, ничего не евшая почти сутки, проголодалась едва ли не до колик, что усиливало ее враждебность.
Организм восстал против злоупотреблений перед самым ужином. На шатких ногах она спускалась по лестнице, голова кружилась от тошноты, заставляя цепляться за перила. Она так сосредоточилась на задаче добраться вниз целой и невредимой, что не слышала Блейка, следующего за ней, не чувствовала его жгучего синего взгляда, устремленного в спину.
Диона дошла до столовой и рухнула на стул, радуясь, что не растянулась на полу.
Блейк обогнул ее и прошел на кухню. Диона слишком ослабла, чтобы удивиться, хотя за несколько месяцев, прожитых в этом доме, впервые увидела, как хозяин посетил святилище Альберты.
Почти сразу появилась экономка с дымящейся тарелкой супа, которую она поставила перед Дионой.
– Кушайте сейчас же, – сердито скомандовала Альберта.
Неторопливо Диона принялась за еду, не доверяя корчащемуся желудку. По мере насыщения она чувствовала себя все лучше, живот успокоился. Когда с супом было покончено, дрожь в теле спала и дурнота исчезла. Диона огляделась и обнаружила, что Блейк сидит напротив и молча наблюдает за ней. Румянец залил щеки, и она опустила ложку, стыдясь, что приступила к трапезе раньше него.
– Леди, – процедил он, – вы демонстрируете совершенно новый смысл понятия «упрямство».
Диона опустила ресницы и не ответила, сомневаясь, подразумевает ли он степень ее истощения или что-то другое. Она испугалась, что имелось в виду «что-то другое», и просто не сумела бы спокойно, обыденно беседовать о том, что произошло между ними. Сделав усилие, Диона заключила перемирие с подопечным, хотя не опустила защитную стену ни на дюйм. Нервы слишком натянулись, эмоции захлестывали… Она так и не смогла смеяться с Блейком. Но улыбалась и болтала, избегая встречаться с его глазами. Придерживаясь этой тактики, Диона благополучно дотянула допоздна, пока не настало время ложиться спать, и, извинившись, сбежала.
Уже в постели, уставившись в потолок, она услышала, как Блейк окликнул ее. Повторялась предыдущая ночь, и она оцепенела, покрывшись испариной. Диона не решалась пойти к нему, не после того, что случилось в прошлый раз. Вряд ли его ноги свело судорогой, ведь было слышно, как он протопал к себе пятью минутами раньше. Он даже не успел улечься.
Диона замерла, отчаянно убеждая себя, что идти не следует, пока Блейк снова не выкрикнул ее имя, и годы обучения не ополчились на нее. Он ее пациент и зовет ее. Следует хотя бы проверить и убедиться, что с ним все в порядке, а потом уйти, если нет ничего страшного.
Неохотно она поднялась с кровати, на сей раз накинув халат и плотно подпоясавшись. Больше никаких визитов в его комнату в ночной рубашке… При воспоминании о больших руках на своей груди дыхание сбилось, и плоть, которой он касался, странно заныла.
Открыв дверь в спальню Блейка, Диона с удивлением обнаружила, что он уже в постели.
– Что тебе нужно? – спросила она невозмутимо, не покидая позиции на пороге.
Блейк кашлянул и сел, подложив под спину подушки.
– Нам необходимо поговорить, – сказал он.
Диона застыла.
– Если тебе нравится помногу говорить, можешь вступить в дискуссионный клуб, – огрызнулась она.
– Вчера я занимался с тобой любовью, – заявил он напрямик, нацелившись в сердцевину проблемы и фиксируя, как она вздрогнула у двери. – Бывший муж был жесток с тобой, и я могу понять твою настороженность, но ночь накануне не оказалась для тебя бедствием. Ты целовала меня, откликалась на ласки. Так почему же сегодня ведешь себя так, словно я изнасиловал тебя?
Диона вздохнула, откинув назад длинные волосы. Блейку никогда не понять того, что она и сама в действительности не понимала; она давно уверилась на своем опыте, что заботе непременно сопутствуют боль и отторжение. Она хотела бы соблюсти не столько физическую дистанцию, сколько эмоциональную, прежде чем он поглотит всю ее сущность и оставит только оболочку, пустую и бесполезную. Но кое-что его может пронять, и наконец она встретила его взгляд.
– То, что произошло накануне, не повторится, – отчеканила Диона низким голосом. – Я – врач, ты – мой пациент. Вот единственные отношения, допустимые между нами.
– Запираешь сарай после того, как лошадь увели, – ухмыльнулся Блейк с несносным радостным самодовольством.
– Не совсем. Ты не был уверен, способен ли заниматься сексом после аварии, и это мешало лечению. Прошлая ночь избавила от сомнений. Случившиеся – начало и конец чего-либо сексуального между нами.
Его лицо потемнело.
– Черт возьми, – проворчал Блейк, все веселье испарилось. – Утверждаешь, что вчера приключился оздоровительный перепих в терапевтических целях?
Губы Дионы сжались после его грубости.
– В яблочко, – подтвердила она и отступила из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Диона вернулась в постель, зная, что безнадежно пытаться заснуть, но все равно решила постараться это сделать. Нужно уезжать. Она просто не в состоянии оставаться здесь до конца года, не в такой напряженной ситуации. Блейк почти полностью восстановился; время и тренировки доделают остальное. Он больше не нуждается в ней, теперь ему могут помочь другие люди.
Дверь спальни отворилась, Блейк показался на пороге без ходунков, затем, перемещаясь медленно и осторожно, закрыл за собой и прошел через помещение к Дионе.
– Если намереваешься удрать, я не стану задерживать, – заявил он.
Диона и не рассчитывала на иное, но все же осталась лежать, следя за ним. Блейк был обнажен, высокое, совершенное тело беззастенчиво красовалось перед ней. Она разглядывала его и не могла избавиться от чувства гордости за налитые мускулы, за текучую грацию его движений. Он прекрасен, и это она его сотворила.
Блейк приподнял простыню и лег рядом, сразу окутав ее своим теплом. Диона хотела погрузиться в его плоть, но вместо этого предприняла еще одно усилие, чтобы защититься.
– Ничего не выйдет, – пробормотала она надтреснутым голосом.
– Уже вышло, ты просто пока не признала это. – Он положил руку ей на бедро и притянул к себе, прижимая по всей длине. Диона вздохнула, слабое дыхание пощекотало волоски на его груди, тело расслабилось в предательской неге.
Блейк придержал ее за подбородок и нежно поцеловал, язык ненадолго нырнул в сладкую глубину, пробуя на вкус, затем отступил.
– Давай с одним недоразумением разберемся прямо сейчас, – пророкотал он. – Я обманывал тебя, чтобы не спугнуть. Я хотел тебя с тех пор… черт, пожалуй, с первого раза, как увидел. И уже совершенно точно – когда швырнул в тебя свой завтрак, а ты залилась самым потрясающим смехом, какой я когда-либо слышал.
Диона нахмурилась.
– Хотел меня? Но ты не мог…
– Вот об этом-то я и лгал, – признался Блейк, снова целуя ее.
Она отпрянула, щеки заалели.
– Что?
Дыхание пресеклось от унижения, стоило припомнить все уловки, предпринимаемые ею, чтобы возбудить его, и деньги, выброшенные на соблазнительные тряпки.
Усмехаясь, он вгляделся в разъяренное лицо и, не страшась когтей дикой кошки, отважно вернул ее в объятия.
– По некоторым признакам я предположил, что ты, возможно, подверглась жестокому обращению, – пояснил Блейк.
– Значит, ты решил продемонстрировать, что я теряю, – взорвалась Диона, отталкивая его. – Из всех трусливых, эгоистичных гадин на свете ты на вершине кучи!
Блейк хохотнул и осторожно стиснул ее, задействовав силу, возвращенную ею же.
– Не совсем. Я желал тебя, но боялся оттолкнуть. Поэтому притворился, что бессилен. Я надеялся, что, познакомившись со мной поближе, ты научишься доверять мне, и тогда у меня появится хоть какой-то шанс. Когда ты начала одеваться в эти прозрачные блузки и шортики, я чуть не спятил. Твоя чертова близость доканывала меня! – откровенничал он. – Ты постоянно трогала меня и довела до того, что я чуть не выскакивал из кожи, стараясь скрыть свой отклик. Разве ты не задавалась вопросом, почему я тружусь, как маньяк?
Диона с шумом втянула воздух.
– Почему же?
– Вот из-за этого, – прошептал Блейк, касаясь ее губ пальцем. – Я старался приучить тебя к моим прикосновениям, что только усугубляло мою проблему. Каждый раз, стоило мне поцеловать тебя, задеть твою ногу, я просто сходил с ума.
Закрыв глаза, она извлекла из памяти все те случаи, когда он смотрел на нее с особенным, жарким светом в глазах. Женщина с маломальским опытом сразу догадалась бы, что Блейк отнюдь не импотент, но она была совершеннейшей простушкой в этом вопросе.
– Ты, должно быть, смеялся до колик, – предположила Диона убито.
– Я находился не в той форме, чтобы развлекаться, даже если бы это и выглядело смешно. Но это не шутка, – разгорячился Блейк. – Мысль, что кто-то мучил тебя, доводила меня до бешенства, я хотел разорвать твоего обидчика. Кем бы он ни являлся, он – причина твоих страхов, и я ненавидел его. Я был готов пойти на все, лишь бы ты открылась мне, позволила любить себя.
Диона закусила губу, желая поверить ему, но не осмеливаясь. Блейк подал объяснение так, словно заботился о ней, но на самом деле беспокоился только об удовлетворении своего сексуального аппетита. Она замечала, с каким раздражением он позволял даже Серене видеть его, когда был разбит. Блейк не стал бы заниматься любовью с женщиной, которая пожалела бы его из-за усилий, требующихся при ходьбе, или, что еще хуже, заинтересовалась бы им из нездорового любопытства. Диона оказалась единственной подходящей представительницей прекрасного пола в его окружении, уже знающей о нем все и не испытывающей ни потрясения, ни жалости.
– Получается, тебе требовался секс, а я подвернулась под руку, – подытожила она с горечью.
– Боже мой, Ди! – возмутился он. – Я так и не достучался до тебя, да? Неужели настолько трудно поверить, что я хочу именно тебя, а не просто интима? Мы так много преодолели вместе. Ты поддерживала меня, когда я до того мучился, что не мог терпеть, а я обнимал тебя прошлой ночью, когда ты боялась, но полностью доверилась мне. Для меня ты не примитивная сексуальная разрядка. Ты – женщина, которая нужна мне. Я жажду тебя всю целиком: твой темперамент и упрямство, твою силу и даже явную вредность, потому что ты, прежде всего, потрясающий любящий человек.
– Ну ладно, не оправдывайся, – пробурчала Диона. – Ни к чему говорить об этом сейчас, я устала и плохо соображаю.
Блейк посмотрел на нее сверху вниз, нетерпение мелькнуло на его лице.
– На тебя не действуют никакие доводы, не так ли? – произнес он задумчиво. – Я впустую потратил время на разговоры. Нужно было просто показать, что я сейчас и сделаю.
Глава 10
Диона отшатнулась, золотистые глаза засверкали.
– Неужели все мужчины применяют силу, если женщина отказывает им? – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – Предупреждаю тебя, Блейк, я буду бороться. Может, и не остановлю тебя, но смогу сделать больно.
Блейк тихонько рассмеялся.
– Знаю, что сможешь. – Взяв ее кулачок и поднеся к губам, он поцеловал по очереди каждую костяшку. – Милая, я не собираюсь принуждать тебя. Я лишь хочу приласкать, рассказать, насколько ты прекрасна, и сделать все, что только придумаю, чтобы доставить тебе удовольствие. Первый раз был для меня, помнишь? Но второй – для тебя. Как считаешь, стоит показать тебе?
– Ты пытаешься соблазнить меня, – огрызнулась Диона.
– М-м-м. Получается?
– Нет.
– Проклятье. Тогда придется попробовать что-то другое, верно? – Он снова рассмеялся и прижался теплыми губами к ее запястью. – Ты такая сладкая, даже когда злишься.
– Я не сладкая! – запротестовала она, не на шутку оскорбленная комплиментом. – Во мне нет ничего сладкого!
– Ты сладко пахнешь, – возразил Блейк. – И медовая на вкус. А чувствовать тебя – сладчайшая из пыток. Тебя должны были назвать Шампань, а не Диона. Ты пьянишь меня так, что я едва понимаю, что творю.
– Лжец.
– Как я искал острых ощущений до встречи с тобой? – криво усмехнулся Блейк. – Скалолазание бледнеет в сравнении с нашими ссорами.
Веселья в его голосе Диона уже не смогла вынести. Она была так сильно смущена и встревожена, а он, казалось, находил ситуацию забавной! Диона отвернулась, стремясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
– Рада, что тебя все это развлекает, – прошептала она.
– Мы поговорим об этом позже, – пообещал Блейк и поцеловал ее. Диона застыла в его объятиях, не позволяя своим губам смягчиться и слиться с его. Через несколько мгновений Блейк отстранился.
– Ты совсем меня не хочешь? – спросил он, вдыхая аромат ее волос. – Я сделал тебе больно прошлой ночью? В этом все дело?
– Не знаю, в чем дело! – закричала она. – И не понимаю, чего хочу и чего хочешь ты ! Происходящее мне не по плечу, и мне это не нравится!
Раздражение, которое она испытывала по отношению к себе и по отношению к нему, неконтролируемым потоком рвалось из нее. Но это действительно было так. В голове все настолько спуталось, что ничто не могло порадовать. Ярость переполняла ее, но Диона не находила для нее безопасного выхода. Ее насиловали, мучили, и, хотя прошли годы, только сейчас из той глубокой и вечной мерзлоты, где она погребла все эмоции, выплеснулся гнев.
Ей хотелось причинить Блейку боль, хотелось ударить его, потому что он, будучи мужчиной, символизировал все то, что с ней сотворили. Но она отдавала себе отчет, что Блейк не виноват – по крайней мере, в давних испытаниях. Однако прошлой ночью он овладел ею, манипулировал ею, используя и правду, и ложь, и сейчас снова пытался подчинить ее.
В неистовстве Диона пихнула его и опрокинула на спину. И прежде чем Блейк успел отреагировать, уже сидела на нем верхом. Она походила на дикарку от пылавших в ней бурных переживаний.
– Если кто кого и соблазнит, то это буду я! – бушевала она. – Черт тебя побери, не смей шевелиться!
Синие глаза расширились, на лице отразилось совершеннейшее понимание.
– Не буду, – пообещал он хрипловатым голосом.
Издав проникновенный стон, Диона набросилась на Блейка. Она использовала рот, руки, все свое тело. Мужская чувственность казалась ей непостижимой тайной, но сейчас этот мужчина преподносил себя на блюдечке с голубой каемочкой, и она принялась жадно исследовать его. Часть Блейка уже была ей знакома – упругая сила мышц, ощущаемая под пальцами, жесткость волос на груди и ногах, запах, заставлявший ее ноздри трепетать. Но теперь, покусывая его уши, подбородок, рот, Диона узнавала его вкус. Прижав губы к мягкой коже виска, она почувствовала, с какой сумасшедшей скоростью бьется пульс. Покрыла поцелуями его веки, сильную колонну шеи, склоны плеч, нежную впадинку внутренней стороны локтя.
Когда язычок прошелся по его ладоням, руки Блейка дернулись. Она перешла к облизыванию пальцев, и он громко застонал.
– Тихо! – склонившись над ним, яростно выдохнула Диона. Она не желала, чтобы хоть что-то нарушило ее сосредоточенность. Диона изучала его, и ее тело возвращалось к жизни, начинало теплеть и светиться, словно нечто давным-давно замороженное, а сейчас медленно оттаивающее. Двинувшись наверх, она вылизала его ключицу, затем заскользила вниз по поросли на широкой груди, пока не нашла спрятанные маленькие соски, напряженные и твердые, будто крошечные бриллиантики. И когда прикусила один, Блейк содрогнулся.
Плоский живот, пересеченный мускулами, которые сейчас сокращались под прикосновениями Дионы, манил ее хищный рот. Она проследила за манящей вниз стрелкой, устроила игру из внезапных вторжений и быстрых отступлений на его пупок, затем спустилась ниже. Ее шелковистые волосы покрывали мужчину, пока она целовала его ноги от бедер до икр, покусывала местечки под коленками, позволяла язычку танцевать на подъемах его ступней, а затем проделывала весь этот путь обратно наверх.
Все мышцы Блейка содрогались и были столь напряжены, что лишь пятки и плечи касались матраса. Он стискивал столбики кровати, его руки сводило судорогой, пока он корчился в мучительном экстазе.
– Пожалуйста… пожалуйста! – взмолился Блейк хрипло. – Коснись меня! Проклятье, я больше не могу!
– Нет, можешь, – задыхаясь, настаивала Диона. А затем дотронулась до него. Ее пальцы изучали, поглаживали, и почти рев вырвался из его горла.
Неожиданно она поняла: такая жизненная сила и нежная мощь могли найти пристанище в единственном месте – таинственной глубине ее женственности. Мужское и женское – они были созданы для единения. Две половинки, составляющие одно целое.
Затаив дыхание, ошеломленная, Диона ощутила, как мир неожиданно переменился, и ничего не осталось прежним.
Тело Блейка натянулось, словно лук – туго, до ломоты.
– Возьми… меня! – отрывисто выдохнул он одновременно и мольбу, и приказ. На лице Дионы расцвела сияющая улыбка, затопившая его радостью.
– Да, – согласилась она и с мучительной нежностью накрыла его плоть. Диона легко приняла Блейка в себя. Он вскрикнул, но продолжал лежать не шевелясь, позволяя ей двигаться так, как она захочет. Диона взглянула на возлюбленного. Встретившимся золотистым и синим глазам не нужны были слова. Ее ошеломили правильность происходящего и обжигающие вспышки удовольствия, которые пронзали изнутри. Все запреты перестали существовать. Страхи и ночные кошмары, не дававшие ей наслаждаться той магией, которая возникает, когда отдаешься любимому мужчине, исчезли. Диона была чувственна от природы, но события ее жизни вынудили отрицать эту часть себя. Но больше никогда. Господь всемогущий, никогда больше. Блейк освободил ее, не только позволив быть собой, но и восторгаясь той женщиной, которая скрывалась внутри нее. Диона ясно видела это в его потерянном восторженном взгляде, в бессознательных, волнообразных движениях.
Она упивалась им. Восхищалась. Использовала. Глубоко погружалась в водоворот эмоций и приветствовала это погружение. Наслаждение все ширилось и ширилось, становилось нестерпимым, Диона сгорала заживо в огне собственного тела, но не могла остановиться. Блейк старался сдержать себя, но стоны и судорожные вскрики невольно вырывались из его горла и сливались с ее звуками экстаза. Наконец бушующее пламя поглотило ее. Диона услышала дрожащий в ночном воздухе бессловесный крик, но не признала своим. Не осознала, что за ее возгласом последовал низкий рык Блейка, тоже воспарившего над тисками сладкой пытки. Она тонула все глубже и глубже и без сил распростерлась на любимом. Его руки поднялись и обхватили ее, удерживая надежно и безопасно.
Покрыв поцелуями лицо Дионы, Блейк прижался губами к ее рту, жадно впитывая его нектар. Она встретила его язык своим, и они долго обессилено лежали, обмениваясь неторопливыми поцелуями.
– Ты разбила меня на кусочки, – прошептал он.
– И снова собрала, – сонно ответила Диона.
– Я говорю не о Шалтай-Болтае, пташка моя, а о том, что ты сделала со мной.
– Тебе не понравилось?
– Я в совершенном восторге. – Блейк издал низкий рокочущий смешок. – Будто бы сама не знаешь! – Посерьезнев, он отвел волосы с ее щек, чтобы видеть глаза. – Тебе было хорошо?
Улыбнувшись, Диона наклонила голову и прижалась лбом к его лбу.
– Будто бы сам не знаешь.
– Никаких неприятных моментов?
– Нет, – успокоила она и зевнула.
– Хулиганка, собираешься заснуть на мне? – возмутился Блейк в притворном негодовании, но его ладони все так же нежно поглаживали ее тело. – Устала, да? Тогда засыпай, родная. Я держу тебя. Только не шевелись, я хочу оставаться в тебе всю ночь.
Она бы покраснела, но была слишком уставшей, слишком удовлетворенной. К тому же из него получилась отличная подушка. Не ощущая ни единой своей косточки, Диона растеклась по Блейку, защищенная его теплом. Она легко скользнула в сон, слушая ровное биение сердца прямо под ухом.
Блейк разбудил ее на рассвете осторожными, нежными поглаживаниями. Комната выстудилась, но они, согретые пробуждающимся восторгом, не чувствовали холода. Не было суеты, необходимости спешить. Он говорил с ней, поддразнивал, шутил, заставлял смеяться, и каким-то образом смех лишь усиливал страсть Дионы. Блейк знал ее так же хорошо, как и она его. Знал, как ласкать, как заставить извиваться от нестерпимой потребности, как медленно и неотвратимо подводить ее к вершине. Ее вера в него была осязаема. Она отражалась в ясных, сияющих глазах Дионы, позволявшей ему делать с собой все, что он пожелает. И даже когда Блейк перевернул ее на спину и пригвоздил своим весом к матрасу, ни тени былого страха не омрачило ее радости. Этот мужчина завоевал ее доверие прошедшей ночью, предоставив свое тело для ее наслаждения. Разве можно отказать ему в ответном удовольствии?
Но и Диона испытывала наслаждение – глубокий, манящий экстаз, от которого перехватывало дыхание. Блейк был настолько неистовым, что она чуть не выкрикнула слова любви, но, стиснув зубы, смогла удержаться. То время, что она проводит с ним, бесценно, но не вечно, и не стоит взваливать на его плечи чувства, на которые он не может ответить.
– Хорошо бы оставаться с тобой в постели весь день, – шепнул Блейк ее шелковистой коже. – Но если мы не спустимся, Альберта вскоре поднимется сюда. Вчера она волновалась о тебе почти так же сильно, как и я.
Диона погрузила пальцы в его густые темные волосы.
– Почему ты волновался? Ты же знал, что меня расстроило.
– Потому что никогда не хотел расстраивать тебя. Не хотел напоминать о том, что причиняло тебе боль, но сделал именно это. Ты была так бледна, так холодна, – он поцеловал соблазнительный склон ее груди и улыбнулся, заметив пробежавшую дрожь отклика.
Душ они приняли вместе. Затем Блейк, разлегшись на кровати, командовал, что ей надеть. Он пожелал, чтобы на ней были те соблазнительные шорты в обтяжку, которые она носила раньше. И пока Диона их натягивала, его глаза блестели. Блейку пришлось вернуться в свою комнату, чтобы одеться, ведь к ней он вторгся абсолютно голым и таким же нагим брел обратно по коридору, двигаясь неспешно, но со всевозрастающими уверенностью и грацией. Диона смотрела на атлетическую фигуру, и слезы гордости жгли ее веки.
– Сегодня прекрасный день, – накрывая завтрак, заметила Августа со странным самодовольством в голосе. Ей было настолько несвойственно вести легкие разговоры ни о чем, что Диона пристально взглянула на нее, но ничего не смогла прочитать на непроницаемом лице пожилой женщины.
– Прекрасный, – серьезно подтвердил Блейк и одарил Диону медленной улыбкой, от которой ее кровь побежала быстрее.
Их занятия после были ленивыми и удивительно короткими. Блейка, казалось, больше интересовало любование физиотерапевтом, чем работа на тренажерах или беговой дорожке. Он выглядел расслабленным, и удовлетворение окутывало его словно золотистое сияние. Дионе не пришлось как обычно в последнее время сдерживать пациента, вместо этого она распекала Блейка за недостаточную активность.
– Мне придется сократить твой рацион, если будешь продолжать в таком же темпе.
– Как скажешь, – пробормотал он, не отрывая глаз от ее ног. – Ты у нас босс.
Рассмеявшись, Диона сдалась. Если он не собирается напрягаться в зале, то может с равным успехом упражняться в ходьбе. На улице потеплело, поэтому они вышли в сад. В качестве поддержки Блейку оказалось достаточно обнимать физиотерапевта за талию. Диона обратила внимание, что он стал меньше прихрамывать. Даже его левая нога не приволакивалась так сильно, как раньше.
– Я тут подумал, – объявил Блейк, когда они возвращались к дому. – Нет смысла ждать первого января, чтобы вернуться на работу. Начну с этого понедельника. Привыкну к месту и вникну в происходящее до того, как Ричард уедет.
Остановившись, Диона уставилась на него. С ее лица сбежали все краски. Блейк заметил ее замешательство и неправильно истолковал. Прижав Диону к своему телу, он рассмеялся.
– Я не наврежу себе, – заверил он. – Просто буду работать по утрам. Полдня, обещаю. Потом стану возвращаться домой и снова отдаваться в твои целительные руки. И ты сможешь выматывать меня до тех пор, пока я не упаду, если именно этого ты пожелаешь.
Диона прикусила губу.
– Если ты способен вернуться к делам, нет абсолютно никакой необходимости мне оставаться, – тихо сказала она.
Блейк нахмурился и еще крепче обнял ее:
– Это чертовски необходимо. Даже не думай покинуть меня, милая, потому что я не позволю. Ты часть меня. Однажды мы уже прошли через это и все решили. Ты останешься здесь.
– Ничего мы не решили, – возразила Диона. – Я должна работать, обеспечивать себя…
– Ради Бога, работай, если хочешь, – перебил ее Блейк, – но ты не обязанаделать этого. Я в состоянии содержать тебя.
Диона отпрянула, скулы покрылись возмущенными пятнами.
– Я не девочка по вызову, – прошипела она. – И не собачка.
Блейк упер руки в боки.
– Я первым соглашусь с этим, но сейчас речь о другом, – сказал он, вспыхивая. – Речь о браке, женщина, о той части, которая «пока смерть не разлучит нас».
Диона вряд ли удивилась бы больше, позеленей он на ее глазах. Она вытаращилась на Блейка.
– Ты не можешь говорить серьезно.
– Почему это? – раздраженно спросил он. – Черт знает что за отношение к единственному предложению руки и сердца, которое я когда-либо делал!
Диона не удержалась. Ярость в его голосе заставила ее рассмеяться, хотя в глубине души она знала, что вскоре он забудет ее. Блейк все еще был погружен в их пылкие изолированные отношения врача и пациента, сложности которым добавила физическая близость. Она понимала, что заниматься с ним любовью было ошибкой, но не смела даже предположить, что он зайдет так далеко и поведет разговор о свадьбе.
– Я не могу выйти за тебя, – отказалась Диона, качая головой, чтобы подкрепить свои слова.
– Почему нет?
– Ничего не получится.
– Что именно не получится? Мы живем бок о бок почти полгода, и ты же не станешь утверждать, что не ладим? У нас были отличные минуты. Конечно, мы спорим, но в этом половина удовольствия. И не говори, что не любишь меня, потому что я знаю, что любишь, – закончил Блейк сурово.
Диона уставилась на него в молчаливом испуге. Она так старалась, чтобы он ни о чем не догадался, но Блейк с самого начала видел сквозь ее жалкую оборону. Он разрушил каждую возведенную ею стену. И теперь она не могла остаться. Нужно уехать сейчас же, покинуть его, пока еще есть силы.
– Нет смысла тянуть, – отпрянув, бросила Диона. – Я уезжаю сегодня же.
Ловко вырвавшись из крепкой хватки, Диона осознавала, что Блейк не догонит ее. Угрызения совести мучили ее по дороге в дом, ведь она оставила пациента в одиночку добираться до особняка. Вдруг он упадет? Но нужда мучит – уму учит, а ее нужда гнала вперед безжалостно. Поднявшись в комнату, Диона принялась доставать вещи. Действуя быстро и эффективно, она вскоре сложила всю одежду аккуратными стопочками на кровати и тогда поняла, что из-за новых приобретений не в состоянии вместить все в два чемодана. Придется или оставить часть здесь, или купить еще один саквояж. Если выбирать второе, то нужно просить кого-то подвести ее… нет, о чем она думает? Всегда можно вызвать такси. И не надо никого ни о чем просить.
– Ди, ты никуда не едешь, – стоя в дверях, нежно произнес Блейк. – Положи все на место и успокойся.
– Я должна уехать. Нет причин оставаться.
Он только зря тратит время, прося ее успокоиться. Она совершенно спокойна и знает, как следует поступить.
– А я не достаточная причина, чтобы остаться? Ведь ты любишь меня. Я понял это довольно давно. По выражению твоих глаз, когда ты смотришь на меня, по твоим прикосновениям, голосу. По всему. Родная, ты заставляешь меня чувствовать себя выше ростом. И если бы мне нужны были бы еще доказательства, я получил их, когда ты позволила мне заняться с тобой любовью. Ты не из тех женщин, которые отдаются без любви, и любишь меня, но слишком упряма, чтобы признать это вслух.
– Я говорила тебе, – глухо напомнила Диона. – Я всегда влюбляюсь в своих пациентов. Это практически обязательное требование.
– Но ты же не ложишься в постель со всеми своими пациентами, верно?
Он уже знал ответ на этот вопрос. И для подтверждения ему не требовались ни ее жалкое едва заметное качание головой, ни чуть слышное «нет».
– Ты не одинока в своих чувствах, – прошептал Блейк, подходя к ней сзади и обнимая за талию. – Я люблю тебя так сильно, что мне больно. Ты любишь меня, я люблю тебя. Совершенно естественно, чтобы мы поженились.
– Но ты не любишь меня! – закричала Диона. То, что он произнес эти драгоценные слова, окончательно лишило ее самообладания. Несправедливо, что она должна нести такое суровое наказание за привязанность к нему. Но за все надо платить. И она заплатит собственным сердцем, осмелившись переступить границы. Диона начала вырываться, однако Блейк лишь больше сжал ее – не слишком сильно, чтобы причинить боль, но достаточно крепко, чтобы надежно удержать. После минуты бесполезной борьбы ее голова упала ему на плечо.
– Тебе только кажется, что ты любишь меня, – всхлипнула Диона. Из-за стиснувших горло слез голос прерывался. – Я уже видела это раньше. Пациент начинает зависеть от меня, настолько сосредотачивается на мне, что путает свою потребность с любовью. Это не продлится долго, поверь мне, Блейк. На самом деле ты не любишь меня. Просто сейчас я единственная игрушка в твоей песочнице. Начав снова работать, ты станешь общаться с другими женщинами, и все вернется на свои места. Было бы ужасно, если бы я вышла за тебя, а потом ты бы убедился, что все это ошибка.
– Я мужчина, – медленно проговорил он, – были и другие женщины, которых я желал и которые вызывали мой интерес. Поверь, у меня хватает ума, чтобы уловить разницу между тем, что чувствовал по отношению к ним, и тем, что чувствую по отношению к тебе. Я хочу быть с тобой, разговаривать с тобой, ссориться с тобой, смотреть, как ты смеешься, заниматься с тобой любовью. Если это не любовь, милая, то, поверь, никто не сможет объяснить тебе, в чем тут разница.
