Текст книги "Во власти любви"

Автор книги: Линда Фрэнсис Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Финни тоже с трудом сдерживала рыдания. Она хотела было покинуть спальню, но к ней обратилась Мэри:

– Ты видела? Я послушалась тебя, вышла на лед, и мне было не страшно.

Финни через силу улыбнулась.

– Видела, – еле выдавила она из себя. – Ты очень смелая девочка. Спи, прелесть моя.

Финни заметила, как помрачнел Мэтью, и, покинув спальню Мэри, отправилась к себе. Закрыв за собой дверь, она подошла к окну. На душе было тяжело. Из головы не шла мысль об Изабель. Хотелось кричать, как уже было однажды.

Вскоре к ней ворвался Мэтью.

– О чем вы там говорили? – грозно спросил он.

Финни не повернулась к нему, продолжая смотреть в окно.

– Мэри хотела показать, что не боится.

– И чуть не погибла. Почему ей вдруг в голову взбрела такая идея? Это все ты?

– Да.

– Господи Боже мой! Что ты ей наговорила?

Финни наконец повернулась к нему:

– Всякие глупости.

Подойдя к шкафу, она вытащила дорожную сумку и принялась укладывать вещи.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил Мэтью.

– Собираюсь уйти, – спокойно ответила Финни, даже не взглянув на него.

– Почему?

– Я тебе говорила, что ничего не получится. Какая из меня мать твоей дочери! Это из-за меня Мэри едва не утонула.

– Финн! – Он протянул к ней руки.

Финни отскочила в сторону.

– Это из-за меня она побежала к озеру. Ведь я как безумная носилась по льду! И я сказала ей, что от страхов не убежать, когда она призналась мне, что боится, когда я скольжу по льду!

Мэтью снова протянул к ней руки:

– Финн!

Но Финни, смахнув слезы, промолвила:

– Я привела ее туда, но не предупредила, что лед тает и в конце концов ломается. Не предостерегла ее! Я не смогу заботиться о твоей девочке!

– Но почему? – Схватив жену за руку, он повернул ее лицом к себе. – Почему, черт побери?

Она посмотрела ему прямо в глаза и удрученно вздохнула:

– Если я останусь, то погублю твою дочку.

– Глупости! – воскликнул он нахмурившись. – Я видел, как ты беспокоишься о Мэри. Ты чудесная мать.

Знал бы он, как глубоко заблуждается!

– Нет, – произнесла Финни с леденящим душу спокойствием. – Я плохая мать. И скверная жена. Моя мать права. Мне здесь не место. Ни в этом доме, ни в этом городе, ни даже в этой стране. Я долго не хотела взглянуть правде в глаза.

– Ты не права!

– Я побуду у матери, пока не решу, что предпринять дальше.

Мэтью схватил ее за руку, и они посмотрели друг другу в глаза.

– Финни, я не желаю, чтобы ты уходила.

Ей так хотелось его обнять! Как она сможет жить без него? Но тут Финни вспомнила, что Мэри едва из-за нее не погибла… Вспомнила лежавшую у нее на руках мертвую Изабель.

Нет, она не останется здесь. Не может остаться. Ради блага Мэтью и Мэри она покинет их. Навсегда.

Мэтью выпустил ее руку, и лицо его исказила гримаса страдания.

Взглянув на него, Финни с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на шею.

Глава 21

Мэтью стоял с кистью в руке перед мольбертом. Белоснежным, нетронутым, натянутым, как кожа на барабане, холстом. Он старался ни о чем не думать, чтобы в душе не закипала ярость.

Сквозь высокие окна на него падали яркие лучи солнца. Ему страстно захотелось писать картину – быть может, краски и холст помогут забыться, обрести желанный покой.

Готорн взял кисть, как делал уже не раз на протяжении долгих недель, но за все это время ему так и не удалось провести ровную линию, даже в те дни, когда его не мучила боль.

В голове Мэтью не возникало никаких образов, в ней было пусто так же, как на холсте. Постояв еще какое-то время, Мэтью отбросил кисть.

– Финни! – машинально позвал он, и его голос гулко разнесся под сводами потолка. Тут он вспомнил, что Финни покинула его дом.

Вдруг он услышал, что особняк пришел в движение, отовсюду раздавались шаги. Куинси бегом поднялся из подвала с полотенцем в руке и без фрака. Его старческое лицо сияло от радости. Мэри выскочила из своей спальни и поспешно спустилась по лестнице. Они остановились, огляделись и увидели, что в парадном никого нет.

Мэтью страстно хотел забыть эту женщину. Он не проронил ни слова, но по выражению лица Куинси понял, что дворецкий обо всем догадался. Только Мэри оставалась в неведении.

– Где Финни? – восклицала девочка. Ее счастливый смех разносился по всему особняку, и она открывала одну дверь за другой в поисках женщины, которая ушла отсюда три дня назад и по которой она отчаянно тосковала.

Куинси разочарованно вздохнул.

Мэри взглянула на отца. Радостное выражение на ее лице уступило место растерянности.

– Где же она?

У Готорна свело от напряжения челюсть.

– Прости, Мэри. Ее здесь нет, – ответил он, не зная, как объяснить случившееся.

– Но ты позвал ее, папочка, – настаивала девочка.

Мэтью провел рукой по взъерошенным волосам.

– Да, позвал.

– Значит, она должна быть тут. Видимо, прячется. – Девочка направилась к еще одной закрытой двери.

– Нет, малышка, ее тут нет. – Готорн откашлялся. – Твой папа на минуту забыл, что Финни ушла. – Он с беспечным видом пожал плечами. – И вспомнил об этом, лишь когда позвал ее.

Мэри взяла отца за руку:

– Ах, папочка, я тоже позвала Финни по привычке.

И она удалилась к себе с изяществом и достоинством королевы. Мужчины изумленно смотрели ей вслед.

– Какая волевая девочка, – пробормотал Куинси.

– Да, не по возрасту. – Мэтью сжал губы. – Настойчива и отважна, и ей так нужна мать.

Не надевая шляпы и пальто, Готорн вышел из особняка. Он решил во что бы то ни стало встретиться с женщиной, которая обещала заменить Мэри мать.

Мэтью не обращал внимания на зевак, с любопытством оглядывавших его. Им двигали гнев и забота о дочке.

Через несколько минут он подошел к дому Уинслетов на Коммонуэлс-авеню и несколько раз ударил медным кольцом в парадную дверь.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем на его стук явился слуга.

– Что вам угодно? – осведомился дворецкий.

– Я хотел бы повидать миссис Готорн.

Слуга пришел в замешательство.

– Финни, – раздраженно пояснил мистер Готорн.

– Ах да. Мисс Финни. Как прикажете доложить о себе?

– Скажите, что пришел ее муж, – ответил Мэтью и хотел войти внутрь, но в этот момент появилась Ханна и жестом остановила его.

– Здравствуйте, мистер Готорн. Вы хотите повидаться с Финни? – Она с притворной любезностью улыбнулась. – К сожалению, ее нет дома.

На какой-то миг Мэтью растерялся, но тут же сказал:

– Ваш дворецкий уже собирался ей доложить обо мне. Значит, она дома?

– Дворецкий, должно быть, запамятовал, что ее нет. – И, многозначительно кивнув слуге, она вежливо попрощалась с Готорном. Не успел Мэтью опомниться, как перед его носом захлопнули дверь. Такого с ним еще не случалось. Даже после скандала ему никогда не отказывали от дома.

Чертыхнувшись, Мэтью размашистым шагом направился к своему особняку и, громко хлопнув парадной дверью, поднялся к себе.

Три дня он расхаживал взад и вперед по кабинету, как лев в клетке, убеждая себя, что только из-за Мэри хотел встретиться с Финни. Ведь она дала обещание и не выполнила его.

Но потом признался себе, что хочет ее повидать, а обещание тут ни при чем.

На четвертый день Готорн вновь отправился к особняку на Коммонуэлс-авеню. Когда дворецкий стал закрывать дверь, Мэтью уперся здоровой ладонью в дубовую створку.

Но тут услышал знакомый стук каблуков по мраморному полу.

– Вы снова пришли, мистер Готорн? – спросила Ханна.

– Мне нужно повидать Финни, – решительно заявил он.

– Я вам уже сказала, что внучка не принимает посетителей.

– Я не посетитель, – вспылил Мэтью. – Я ее муж!

Дворецкий поежился: ему стало неловко, однако Ханна оставалась непреклонной.

– Поймите, она не жаждет встречи с вами.

Мэтью ничего не оставалось, как удалиться.

В последние дни Мэтью почти не видел Мэри. Она заперлась у себя в комнате и не выходила. Заботился о ней Куинси. Так долго не могло продолжаться, и Мэтью судорожно искал выход из создавшегося положения.

Прошло уже больше недели после ухода Финни, и однажды Мэтью, находясь у себя в спальне и страдая от боли, услышал какой-то шум и вышел в коридор.

Дверь в спальню Мэри была приоткрыта, и оттуда пробивался слабый свет. Финни говорила ему о том, что Мэри мучают по ночам кошмары. Он уже хотел позвать Куинси, но тут увидел, что Мэри стоит у окна.

– Приснился дурной сон? – тихо спросил он, подойдя к ней.

Девочка вздрогнула и обернулась. Ее губы тронула печальная улыбка. Видимо, она ожидала увидеть Финни и была разочарована. Мэтью вместе с ней стал смотреть в темноту за окном.

– И часто тебя мучают кошмары? – спросил Мэтью.

– Нет. Иногда.

– Не хочешь рассказать, что тебе снится?

Она заколебалась, потом ответила:

– Пожалуй, не стоит. – Таким тоном, как будто ей было не шесть лет, а все шестьдесят.

Он задумался. Как найти ключ к сердцу девочки, вновь стать ей отцом?

– Финни вернется? – спросила Мэри.

Мэтью оцепенел.

– Нет, не вернется, – сказал он после долгого молчания и увидел, как тень пробежала по лицу Мэри. – Я тоже по ней скучаю.

– И ты ничего не можешь сделать, чтобы вернуть ее?

– Все не так просто, Мэри.

– Но почему? – не унималась девочка.

– Да потому, что она не хочет возвращаться.

Мэри совсем пала духом.

– О, папочка, – вскричала она, – мне так ее недостает!

Опустившись на колени, Мэтью раскрыл объятия, и Мэри, как это бывало раньше, когда жизнь их была безоблачной и счастливой, бросилась ему на шею и залилась слезами. Ей надо было выплакаться, и Мэтью укачивал ее, пока она не успокоилась.

Взяв девочку на руки, он отнес ее в спальню, уложил в постель и заботливо укрыл одеялом.

Всхлипнув, она выпростала руки из-под одеяла.

– Так, может быть, расскажешь, что тебе снилось? – спросил Мэтью, опустившись на край кроватки.

Девочка задумалась, потом ответила:

– Мне снилось, будто ты обнял меня и вдруг куда-то исчез. А я осталась одна. И все меня ненавидят.

Мэтью крепко прижал дочку к себе:

– Боже мой, Мэри, я всем сердцем люблю тебя! Помни об этом. И никогда не брошу. Клянусь.

* * *

Ранним утром следующего дня Мэтью сидел в комнате с видом на парк. Мэри еще спала. Слуги только что приступили к своим повседневным обязанностям. Финни так и не вернулась. Впрочем, она всегда хотела уйти.

Комната пропахла скипидаром и льняным маслом. Перед Мэтью лежали кисти из прекрасного конского волоса и мягкие графитовые карандаши. На палитре были смешаны краски. Однако сосредоточиться Мэтью не мог.

Он то и дело нажимал пальцем на шрам, и с каждым разом все сильнее и сильнее. От боли мутилось в глазах.

Что-то осталось в ране.

Мистер Готорн презрительно усмехнулся.

Он снова надавил, и снова вспыхнула боль. Неужели Финни права?

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – сказал Мэтью.

Куинси внес в комнату серебряный поднос и поставил на стол.

– Ваш кофе, сэр.

Старик уже повернулся, чтобы уйти, когда Мэтью обратился к нему:

– У меня к тебе просьба, Куинси.

– Я знаю, где она! – выпалил дворецкий.

– Я тоже знаю, но не о том речь.

На лице дворецкого отразилось разочарование.

– Ты должен кое-что сделать для меня, – пояснил Мэтью.

Несколько часов спустя, когда солнце садилось за горизонт, черное лакированное ландо Готорна остановилось в Саут-Энде у деревянного здания.

Когда Мэтью вошел в приемную, там находился всего один пациент.

– Доктор Сандерлинг, я Мэтью Готорн. Полагаю, моя супруга рассказала вам обо мне.

Мэри всматривалась в окутавший комнату мрак. Пламя свечи отбрасывало блики на ковер. Мэри пробралась в отцовскую спальню, Мэтью спал крепким сном.

Куинси рассказал ей, что доктор вылечил отца, но девочка не поверила. Вид у него был ужасный. Вернувшись накануне домой, он крепко заснул. На душе у девочки было тревожно.

Родные один за другим бросают ее. Сначала мама, потом на какое-то время отец, а теперь Финни. Мэри боялась, как бы отец вновь не покинул ее.

В отношении Финни у нее созрел план. Она знала, что Финни не отправилась на небеса, как ее мать, а живет всего в нескольких кварталах от их дома. Мэри не раз подкрадывалась к окнам того особняка и видела ее. Но она не станет ничего предпринимать, прежде чем не проснется отец.

Сидя на краю кровати, девочка пристально разглядывала порезы у него на лице, которых раньше не было.

Малышка попробовала разбудить его и узнать, что случилось. Но он даже не пошевелился, и ее беспокойство возросло. Вдруг она заметила на столике какую-то склянку. Настойка опия. Мама постоянно ее принимала. «Для успокоения нервов», – обычно говорила она.

Немного подумав, Мэри вылила содержимое пузырька в раковину и поспешила на кухню, вспоминая по пути, из чего Финни готовила мазь для ран.

Мэтью очнулся. Он чувствовал страшную слабость, но голова почти не болела. Поднес руку к щеке, но тут же отдернул, когда его пальцы коснулись чего-то теплого и липкого.

– Что за дьявольщина?! – удивился Мэтью.

– Осторожно, папочка.

Мэтью приподнялся, повернул голову и увидел Мэри. Девочка сидела рядом с кроватью в кресле, должно быть, притащила его с противоположного конца спальни.

Поднявшись, она снова уложила его на подушку.

– Тебе нельзя делать резких движений, а то швы разойдутся. Лежи смирно. По-моему, врач прекрасно справился со своей работой.

Мэтью прищурился.

– Мистер Куинси мне все рассказал, и я приготовила мази для свежих шрамов, чтобы не загноились. – Она горделиво улыбнулась, совсем как взрослая. – Доктор Сандерлинг был удивлен, когда пришел проведать тебя. Хорошо, что ты очнулся. Тебе уже пора вставать и понемногу ходить.

– Ты прямо как Финни, – вырвалось у него, но он тут же пожалел о сказанном.

Мэри нисколько не обиделась.

– Пожалуй, ты прав, – сказала она, и глаза ее озорно блеснули. – Думаю, надо сделать все, чтобы она вернулась.

Мэтью оцепенел, и у него стало тяжело на душе.

– Мы вернем ее, папочка. Я уверена.

Мэтью медленно повернулся и взглянул на дочь, залюбовавшись ее белокурыми локонами, большими синими глазами, крохотным ротиком. Волна нежности захлестнула его. Как же он любил свою дочурку! И она снова полюбила его. Благодаря Финни. Этого он никогда не забудет.

Он раскрыл объятия, и Мэри бросилась ему на шею.

– Ты думаешь, нам удастся вернуть Финни? – спросил он, целуя малышку в лоб.

– Ну разумеется.

– Не знаю только, как проскользнуть незаметно мимо дворецкого, а главное – ее бабушки, – пробормотал он.

– Пустяки, папочка. Мы отнесем пирог!

– Думаешь, пирог откроет нам двери? – усомнился Мэтью.

– Подарков не отвергают. Это неприлично!

Знай Мэри, что представляет собой Ханна Грейбл, не говорила бы так. Впрочем, попробовать можно.

– Ладно, пирог так пирог. Откроем пекарню.

– О нет, папочка! Сами испечем. Ты и я. Тогда он Финни больше понравится.

Мэтью не был в этом уверен, но не стал возражать и поклялся себе, что пирог, который испечет Мэри, Финни получит, чего бы ему это ни стоило.

На следующий день Мэри привела Мэтью на кухню. Он не помнил, когда в последний раз спускался сюда и спускался ли вообще. И уж тем более не умел печь пирог. Кухня была внушительных размеров. Сверкающие медные кастрюли и сковородки свешивались с похожей на канделябр конструкции, прикрепленной к потолку. Посередине стоял огромный стол, дочиста выскобленный и вымытый. Здесь было тепло и приятно, а Мэри, похоже, знала, что надо делать.

Она достала чашки, указала отцу на сковородки, висящие на крючках, чтобы он снял их. Отыскала ложки, склянки с делениями и еще кучу всяких предметов, о которых Мэтью не имел ни малейшего представления.

Из кладовой выбежала повариха.

– Боже милосердный! – воскликнула она.

– Послушай, Вайолет, мы собираемся испечь пирог и преподнести его Финни, чтобы она вернулась к нам.

Вайолет радостно улыбнулась и перевела взгляд на Мэтью.

– Вместе с пирогом отнесите букет цветов. Дамы обожают цветы, а особенно мисс Финни.

Как только кухарка ушла, Мэри сказала:

– Приступим?

Работа закипела. То и дело на кухню заглядывали Вайолет и Куинси и давали советы.

Мешая тесто, Мэри заметила:

– По-моему, Финни любит поесть. И ей безразлично, что о ней подумают.

– Теперь, возможно, так оно и есть, – возразил Мэтью, – но когда я впервые встретил ее на званом обеде в Бостоне, в доме твоей бабушки, она очень нервничала, поскольку не знала, как пользоваться столовыми приборами, хотя одета была в роскошное платье, как настоящая дама из общества, и на ней сверкали драгоценности.

– На нашей Финни? – Девочка округлила глаза от изумления.

Готорн рассмеялся:

– Да, на нашей Финни! – Воспоминания прогнали улыбку с его лица. – Помню, когда я впервые увидел ее, то подумал, что она необыкновенная женщина. Что я таких никогда не встречал.

– Необыкновенная? – переспросила Мэри. – Ты хочешь сказать: необыкновенно красивая?

– Красивая? Да. Но не только. Тогда, на званом обеде, она съела настурцию.

– Что это такое?

– Цветок такой есть. Ее мать очень расстроилась. Однако Финни вела себя на редкость тактично, что не присуще женщинам. Вот как ты, Мэри.

Он словно наверстывал упущенное время. Ему хотелось, чтобы девочка знала о его чувствах. Но ее вопрос застал его врасплох.

– Моя мама тоже обладала таким тактом? – тихо спросила она.

У него болезненно сжалось сердце. Образ бывшей жены вызвал в душе боль и гнев. Ведь она предала его.

Но Финни говорила, что ребенок не должен знать о пороках своих родителей.

Слабая улыбка тронула его губы, и он улыбнулся, вспомнив, какой была Кимберли в первые месяцы после свадьбы.

– Да, – сказал он, широко улыбнувшись, – твоя мама обладала тактом. Тактом и красотой. И очень тебя любила.

– Правда? – радостно спросила Мэри.

– Разве ты не помнишь ее?

– Помню, но не очень хорошо.

– Я не рассказывал тебе, как мы впервые встретились?

– Нет, – затаив дыхание, ответила девочка, восхищенно глядя на отца.

Мэтью рассказал, как состоялось его знакомство с Кимберли. Мэри засыпала его вопросами. Они говорили и говорили. Когда пирог был готов, они покрыли его толстым слоем шоколадной глазури.

По кухне распространился восхитительный запах. Мэри раскраснелась, слушая рассказ отца о маме, о том, как та ее любила. Рядом с ними стояли Вайолет и Куинси.

У Мэри вдруг округлились глаза.

– Он кривобокий! – чуть не плача, крикнула девочка.

Мэтью стал ее успокаивать:

– Это тебе кажется, пирог просто великолепный.

– Не утешай меня, – дрожащими губами произнесла Мэри.

– Да я и не утешаю, – заверил он ее и повернул лицом к себе. – Пирог просто чудо. К тому же он понравится Финни именно потому, что ты его испекла.

«Так и для нее будет лучше», – мрачно подумал Готорн. Он больше не допустит, чтобы девочка огорчалась.

Румянец залил щеки Мэри, и она промолвила:

– Ты прав. Именно потому, что я его испекла.

Взъерошив ей волосы, он проговорил:

– Совершенно верно. Именно поэтому.

– Теперь надо отнести его ей. – Мэри улыбнулась. – А заодно пусть посмотрит на твое лицо и обрадуется, что ты пошел на поправку.

Мэтью сам был вне себя от радости. У него было такое чувство, словно он вырвался из тисков, сковывавших все тело.

У входных дверей зазвенел колокольчик. Куинси пошел открывать и вскоре вернулся, доложив, что явился посетитель.

– Финни, – едва слышно промолвила Мэри, заметив на лице Куинси волнение.

Мэтью схватил девочку за руку, и они помчались наверх. Добежав до вестибюля, ошеломленно застыли. Финни нигде не было видно.

Перед ними стоял мужчина ростом с Мэтью. Крупный, широкоплечий. Свободное белое одеяние контрастировало с поблескивающей черной кожей. Рядом с ним стояла огромная корзина с прибитыми сверху наискосок деревянными рейками. Видно, она проделала неблизкий путь. Из нее торчала солома, рассыпавшаяся дорожкой по мраморному полу.

– Он только что прибыл из Африки, сэр, – пояснил Куинси. – Ищет миссис Готорн.

– Мботе, Мэтью, – торжественно произнес мужчина. – В порту мне сказали, что Финни у тебя.

– Джанджи, – не скрывая своего удивления, проговорил Готорн.

Он подошел к туземцу, и они поздоровались по африканскому обычаю.

Джанджи огляделся, но, не увидев Финни, снова повернулся к Мэтью:

– Проводи меня к ней.

– Ее здесь нет, – сказал Готорн. – А зачем она тебе?

Туземец пристально смотрел на Мэтью, оценивая его, как тогда, когда сраженный пулей лев замертво упал в нескольких сантиметрах от ног Мэтью и Джанджи опустил дымящееся ружье.

Однако с той поры много воды утекло. Готорн тоже оглядел туземца.

– Рад тебя видеть, друг, – сверкнув улыбкой, сказал Джанджи. – Я обещал Финни привезти или переслать в Америку вещи, которые ей особенно дороги. И сдержал обещание. Они в этой корзине.

– Взгляни-ка! – воскликнула Мэри, доставая из корзины тряпичную куклу.

– Не тронь, Мэри, она не твоя, – ласково произнес Мэтью и забрал у нее игрушку.

Он склонился, чтобы положить ее обратно в корзину, и увидел еще несколько игрушек. Теперь ему все стало ясно, и его охватило смятение. Содержимое корзины восполняло пробелы в покрытом мраком неизвестности прошлом Финни.

– Что это? – с сильно бьющимся сердцем спросил Мэтью у туземца.

Джанджи молчал.

– Черт подери, Джанджи, что это за игрушки и зачем ты привез их?

Туземец посмотрел ему прямо в глаза:

– Пусть она сама тебе расскажет. Я хочу отдать ей ее вещи и убедиться, что она в безопасности. Немедленно отведи меня к ней.

Но Готорн уже не слушал его. Сунув одну из игрушек в карман, он выбежал из дома и направился в особняк на Коммонуэлс-авеню. На сей раз его даже без пирога не прогонят.