Текст книги "Лунная ведьма (ЛП)"

Автор книги: Линда Джонс Уинстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Для меня он тоже очень важен, – Лиана широко усмехнулась. – И, милорд, ты льстишь себе и всем остальным мужчинам.

Впервые за долгое, очень долгое время он вернул ей улыбку.

– Ты уверена?

– Ну конечно. Я ни за что на свете не рискнула бы этим ребенком…

Она не успела закончить свои заверения. Себастьен заполнил ноющую пустоту её тела, и слова были позабыты.

Глава 11

С тех пор, как Рин предостерёг её о злобных карадонцах, Жульетт прижималась к нему во сне так крепко, насколько только могла, что часто приводило к восхитительно ярким и интересным пробуждениям. Это был прекрасный способ начать день – придающий сил, пылкий и радостный. До приезда сюда, она не понимала как мало в её жизни выпадало по-настоящему счастливых моментов.

Бывали минуты, часы, дни, когда она размышляла о возвращении к сёстрам и прежней жизни или о том, чтобы окончательно и бесповоротно вверить себя Рину. Выйти за него и счастливо зажить среди энвинцев. Спать рядом по ночам, рожать ему сыновей или дочерей и создавать уют.

Но она не могла отвернуться от сестёр. Сначала нужно найти способ встретиться с ними и убедиться, что их проблемы улажены, и только потом решать, где и как провести остаток жизни.

Временами она даже воображала, как Рин уйдёт с ней. Жизнь за пределами гор была для него столь же чуждой, каким ей представлялось это место, но она верила, что они справятся.

Бывают судьбы похуже, чем выйти замуж за оборотня, навсегда связать себя с человеком, который понимает её способности лучше неё самой… и принимает их не моргнув глазом. Ей выпал шанс выйти замуж за мужчину, способного защитить от уз, которых она боялась всю сознательную жизнь. Они могли получать физическое удовольствие без единения умов, потому что он умел скрывать свои мысли, даже сливаясь с ней воедино.

Сегодня они стремительно передвигались по скалам, едва ли напоминавшим нормальную тропу, однако ходить по ним казалось очень естественно. И просто. Жульетт уверенно ступала по камням и быстро, без малейшего волнения одолела узкое, глубокое ущелье между скалами. Пока она шагала ко дну пропасти, непривычная лёгкость в сердце и почти пузырящаяся радость вызвали желание петь. Она помнила мало мелодий, но когда-то давно мать напевала им с сёстрами детские песенки. Софи с Жульетт много раз исполняли их вместе, сначала детьми, потом для Арианы.

Песня была простой и бессмысленной с глупыми рифмами о свете, коровах, полевых цветах и луне. Не успела она закончить первый куплет, как Рин обернулся, чтобы понаблюдать за ней и послушать. Жульетт миновала обрыв, ступила на более прочную землю и, приближаясь к Рину, запела громче. Как только затих финальный аккорд, он сморщил нос.

– Это было чудовищно, – серьёзно сообщил он. – Я и не подозревал, что ты не можешь петь.

– Я могу петь, – не согласилась она. – Пусть, чудовищно, но могу. – Догнав дожидавшегося её Рина, Жульетт закинула руки ему за шею и потянула к себе. – Ты разочарован? Неумение петь делает меня плохой парой?

– У тебя есть другие качества, которые восполняют жуткое пение, – сказал он.

– Например? – ожидая ответа, она приподняла брови.

– Прекрасное, податливое тело, – сказал он.

– Я подозревала, что об этом ты подумаешь в первую очередь, – поддразнила она.

– Трудно не думать о таких вещах, когда ты ко мне прикасаешься.

– Тебе нравится ещё что-нибудь, или у меня есть лишь физические достоинства?

Он отбросил с её лица прядь рыжих волос.

– Ты храбрая. Это достоинство, пока ты не пытаешься спуститься с горы в одиночестве. Ты упрямая, поэтому отрицаешь даже очевидные истины, но в то же время настойчивость делает тебя сильной. И у тебя сердце волчцы. Бесстрашное, открытое для мира и всех населяющих его людей, хотя иногда оно отвергает то, что нужно тебе самой. Никто даже не мечтает получить от жены большее.

Поддразнивание внезапно переросло в серьёзность.

– Ты правда так думаешь?

– Да, видара.

– Видара. Это энвинское слово?

– Да.

– Что оно означает?

Он ненадолго замялся.

– Это значит жена. Только больше. В твоём языке нет похожего слова.

– Оно выражает привязанность?

– Да.

– А каким словом называют мужа, только… больше?

– Ванир.

– Прекрасное слово, – тихо отозвалась Жульетт. Она провела пальцем вдоль линии его челюсти. Существовало множество способов, которыми она могла бы ответить на слова Рина. Он и сам обладал множеством прекрасных качеств. Отвагой и нежностью. Упрямством и мужеством. Что касается сердца… ей никогда не доводилось встречать более благородного человека.

В душе всколыхнулось новое чувство, и Жульетт изо всех сил постаралась его заглушить. Нельзя влюбляться в Рина, нельзя позволять симпатии к нему перерасти в нечто большее. Потому что Жульетт и без того уже слишком приблизилась к опасности, столкнуться с которой совсем не готова.

Нужно рассказать ей правду. Всю. Жульетт – королева Энвина, или скоро ею станет, и скрывать это от неё…

Возможно, он поступает неправильно, но так необходимо. Жульетт начала признавать себя его парой, однако пока не готова смириться с тем, что в ней тоже течёт кровь энвинцев, и по прибытии в Город она по праву рождения станет их правительницей. А также превратится в волчицу в первое же полнолуние после того, как произнесёт слова королевской клятвы.

Она ни разу такого не говорила, но в глубине души ненавидела волка.

И ещё не стоило забывать о легенде. Осмелиться ли он отнестись всерьёз к старой басне, которую пересказывают уже сотни лет? Может ли в ней быть хоть доля правды? Если Жульетт суждено взять в любовники карадонца…

Он изменит судьбу, даже если его действия лишат Энвин мира, даже если навлекут сотни лет войны. Он убережёт и защитит свою жену. Убьёт ради неё. Ни один карадонец никогда не подойдёт к Жульетт настолько близко, чтобы осуществить пророчество.

Рин не мог избавиться от досады, мешавшей наслаждаться прекрасным путешествием. В семьях энвинцев главенствовали мужья. Женщины тоже имели право голоса и во многих аспектах считались равными, но последнее слово всегда оставалось за мужчиной.

Кроме семьи королевы.

Всю историю Энвина в нём правили женщины. Королевы. Они обладали огромной властью, их повеления и пожелания не обсуждались. Им поклонялись даже собственные мужья. И по традиции Рин, подобно остальным энвинцам, обязан выполнять любые её приказы.

Слово Жульетт будет законом, и даже ему придётся повиноваться.

Для правительницы Энвина традиционный брак не годился. Её супруг представлял из себя незначимую фигуру, нужную только в период овуляции. Лишь сыновья королевы также играли важную роль, занимая значимые посты во дворце, пока следующая девочка не достигала совершеннолетия и не всходила на трон.

Рина волновало не только пророчество о карадонце. Чистокровные сыновья королевы (потомки отца-энвинца и матери-энвинки) были особенными, воплощали в себе силу и мужественность всего их народа. Если у спутника королевы не получалось быстро сделать ребёнка, то ей не только разрешалось позвать к себе в постель другого мужчину, она была просто обязана так поступить. И если супруг не мог удовлетворить её потребности в период жара, когда она становилась плодородной, королева имела право подыскать себе другого любовника. Никто из мужчин не отказался бы от такой просьбы, даже если бы пришлось нарушить супружескую клятву. Это считалось не просто допустимым, а даже почётным.

Из головы никак не шло то пророчество. Рыжеволосая королева, наделённая более могущественными способностями, чем когда-либо видели энвинцы, проведёт своих людей в лучшее, мирное время. Принесёт процветание и положит конец долгому конфликту между двумя расами через свой союз с карадонцем.

Всякий раз после нападения (которые в последнее время случались не часто) пересказывалась легенда, заверяющая людей, что война не продлится вечно. Когда рыжеволосая королева приведёт во дворец карадонца, воцарится мир.

Но Жульетт принадлежит ему, и он убьёт любого приблизившегося к ней карадонца. Даже если конфликт с ними затянется навечно. Он не отпустит её без борьбы.

Его гнев разрастался всё сильнее, хотя Рин пытался перевести мысли на что-нибудь приятное. Например на соблазнительное тело Жульетт, в котором нашёл намного больше удовольствия, чем во снах. Иногда стоило ему только взглянуть на неё, как желание вспыхивало вновь. Она тоже его хотела, сильнее, чем была готова признаться. Если бы он поддался страсти и взял её в середине дня на ведущей к городу тропе, она не стала бы возражать. Похищая её, он не знал, что Жульетт окажется настолько пылкой, но был рад обнаруженному открытию. Из неё получилась бы замечательная жена.

Если бы только она не оказалась королевой.

Когда они наткнулись на горное озеро, солнце висело низко на западе. Жульетт восхищённо ахнула. Рин огляделся, пытаясь увидеть окружающее её глазами. Такой пейзаж был для него привычным, и он долго считал красоту местных гор чем-то обыденным.

Но для чужеземца столь величественное великолепие представлялось новым и завораживающим. Жульетт остановилась у озера и улыбнулась, не отводя взгляда от неподвижной глади воды. Бриз играл её волосами, отбрасывая медные пряди от лица. Чопорная девушка, которую он похитил у солдат, исчезла. Её место заняла женщина, столь же сильная и дикая как он, способная соперничать по красоте с любой другой.

Королева.

– Наверное, плавать сейчас слишком холодно, – произнесла она с легкой тоской в голосе.

Жульетт ещё не поняла, что с приближением к Городу в ней инстинктивно пробудилась кровь энвинцев и теперь, прикоснувшись к воде, которая для человеческой кожи показалась бы ледяной, она почувствует лишь освежающую прохладу.

– Не так уж и холодно.

Она рассмеялась.

– Для тебя возможно, – Жульетт присела на корточки, опустила пальцы в воду и изумлённо распахнула глаза, убедившись, что озеро вовсе не ледяное. – Ты прав! Вода очень приятная.

Она подняла лицо к солнцу.

– Я думала, когда мы заберёмся выше, здесь будет намного холоднее, а на деле в местных горах слишком тепло для зимы.

– Да. Хочешь, разобьём здесь лагерь на ночь?

На сей раз она улыбнулась ему, а не озеру, которое сочла столь соблазнительным.

– А можно?

– Конечно.

Жульетт принялась нетерпеливо стаскивать одежду, ловко расстегнула изодранное платье, сбросила и осторожно ступила в озеро, такая же голая, как когда лежала под ним прошлой ночью.

Рин скинул медвежью шкуру на ровном участке земли не слишком близко от озера, потом сложил нож и килт возле постели, которую сегодня ночью снова разделит со своей женщиной. Когда он направился к Жульетт, та уже забралась в озеро по талию и кружилась, создавая руками рябь на некогда неподвижной поверхности. При его приближении её улыбка застыла, щеки заалели от страсти, золотые крапинки в карих глазах заискрились.

Когда он подошёл достаточно близко, она протянула руку и прикоснулась к его лицу.

– Я кое-что не рассказала о себе и моей семье, – сказала она. – Не хочу тебе этого говорить, потому что боюсь испортить момент, но ты должен знать, – Жульетт минуту помедлила, набираясь храбрости. – Что бы между нами ни случилось, как бы хорошо нам иногда ни было, я не могу тебя полюбить.

– Я никогда не просил любви.

Жульетт слегка вздрогнула, и он понял, что несмотря на сопротивление, она очень хотела любви.

– Боюсь, если между нами и дальше так пойдёт, я влюблюсь в тебя. Однако этого нельзя допустить.

– Почему? – Рин не чувствовал разочарования. Судя по браку его старшего брата, романтическая любовь была запутанной и сложной, а он всегда стремился к простой жизни. Но его разбирало любопытство, почему женщина, которая так явно жаждала любви, отрицала саму её возможность.

Жульетт облизнула губы и впервые за последние дни занервничала.

– Есть одно проклятие, очень старое и сильное. Оно лишает ведьм Файн истинной и долгой любви. За прошлые триста лет многие возлюбленные женщин Файн умерли перед своим тридцатым днём рождения, – она провела тыльной стороной руки по его горлу. – Другие просто… уходили. Сколько тебе лет?

– Мы с тобой родились в один день.

Жульетт дважды моргнула, очень быстро.

– Откуда ты знаешь?

– Нас послали в этот мир быть вместе, мы две половинки, мужчина и женщина, которые друг без друга никогда не почувствуют себя целыми. Мы родились, когда появилась первая листва, а в воздухе ещё не развеялась весенняя прохлада. Следующей весной нам с тобой исполнится по двадцать семь.

Она в безмолвном удивлении покачала головой, разметав по плечам рыжие прядки.

– Рин, пообещай, что никогда меня не полюбишь.

– Если ты этого желаешь.

– Да. Боюсь, у меня не хватит сил не влюбиться. Но любовь будет не полной, если она безответна. Надеюсь, тебя это защитит.

– Кажется, в большинстве случаев любовь приносит лишь осложнения. То, что есть у нас, лучше.

– А что есть у нас? – тихо поинтересовалась она.

Он предпочёл бы снова оказаться в ней, но если Жульетт намерена поговорить, он мог и уступить. Ненадолго.

– Мы связаны с землёй и друг другом, оба желаем завести семью и поселиться в простом доме. И нас соединяет вожделение.

– Вожделение. Не очень приятное слово, – негромко заметила она.

– Много хороших вещей называют не слишком приятными словами, видара, – пока он ещё мог звать её женой. Как только они доберутся до города, Жульетт станет королевой, и их отношения изменится. Но сейчас она была его женой.

Жульетт качнулась вперед и опустила голову ему на грудь. Кончики её длинных волос намокли, кожа стала почти такой же горячей, как у него.

– Айседора, моя сестра, которую ты называешь тёмной, очень любила своего мужа. Его смерть едва её не убила. И вряд ли опасность умереть для неё миновала. Она так и не оправилась.

Рин запустил руку в кудри Жульетт.

– Софи неожиданно для себя влюбилась, и, кажется, пока у них всё складывается хорошо, но…

– Но? – поторопил Рин.

– Её чувство вызвало множество осложнений, и кто знает, что готовит им будущее? Если Софи придётся похоронить мужа, это её уничтожит.

– То, что имеем мы, лучше, – повторил он.

– Да, наверное, – не слишком уверенно согласилась она. – Но…

Она снова заколебалась. На сей раз, вместо того, чтобы подстегнуть Жульетт продолжить, Рин опустил руки на её голые ягодицы и притянул к себе.

– Хватит разговоров, – он наклонился и прижался губами к обнажённому плечу.

Она засмеялась.

– Значит, секс – твой ответ всему?

– Да, – сказал он, едва-едва оторвав рот от её плоти.

– Мы никогда не сможем вести серьёзную беседу?

– Надеюсь, нет.

Она опять рассмеялась, тут же подставила ему свои губы, и он принял приглашение.

В Городе всё изменится. Королевские обязанности отнимут её у него. Не будет никакого простого уюта и тихих ночей в доме, который он для неё построил. Дни их путешествия останутся единственными в его жизни, когда жена полностью принадлежала лишь ему. В глубине души Рин мечтал, чтобы Жульетт оказалась не энвинкой и королевой.

Но кем бы она ни была, и что бы не готовило им будущее, он хотел её.

Вожделение намного лучше любви.

День выдался необычайно мягким и приятным. На ощупь Рин уже не казался таким горячим, как прежде. Возможно её согревало не солнце, не его кожа или удивительно тёплые воды озера, а вожделение, о котором он говорил.

Рин легко поднял её и понёс к берегу, оставляя за собой след из разбегавшихся волн. Жульетт коснулась губами его шеи. Целуя, пробуя на вкус и всё больше воспламеняясь. Несмотря на мучившее её семью проклятие, она хотела любить. Но, может, того, что есть сейчас, достаточно? Физическая связь оказалась изумительной, и Жульетт отдавала себе отчёт, как сильно ей нравится Рин. Но романтическая любовь… не это ли чувство страшило больше всего? Оно сломило Айседору и одурачило многих женщин, которых она лечила от нежеланной беременности или разбитого сердца. За прошлые триста лет оно сгубило многих ведьм Файн.

Возможно, те когти, на которых всегда прерывались её сны, символизировали любовь? Наверное, Рин прав, и то, что связывает их сейчас, гораздо лучше.

Он пинком развернул медвежью шкуру и уложил Жульетт. В небе ещё сохранилось немного света, ровно столько, чтобы она могла разглядеть, как над ней склоняется мужчина, называвший себя её мужем. Сначала она заметила в нём только животную, дикую сторону и только потом разглядела человека. Дикость осталась, в волосах, манере одеваться и двигаться, но Жульетт очень привязалась к его человеческой половине.

– Я даже не догадывалась, как приятно касаться друг друга обнажёнными телами, – сказала она, проводя рукой по его боку.

– Я тоже, – прорычал Рин.

Она обхватила его ногами и притянула ближе, совсем немного.

– Ты сказал, что ждал меня. А если бы мы никогда не встретились?

– Но встретились же.

– А вдруг солдаты не захватили бы нас с Айседорой и не повезли той дорогой, вдруг мы победили бы их у нас дома или… – она не хотела спрашивать, что случилось бы в случае её смерти. – Ты бы почувствовал связь с другой женщиной и взял её в жены?

Рин опустил руку ей на грудь, и Жульетт закрыла глаза, наслаждаясь нежными ласками.

– Ты ещё не знаешь, жена?

Сегодня ночью она не стала просить не называть её так. Сейчас она действительно чувствовала себя его женой, хотя не знала, что принесёт завтрашний день. Когда Рин ласкал её, завтра казалось очень далёким.

– Я знаю только, что хочу тебя.

Он коснулся её там, где она пульсировала для него, и погладил.

– Так и должно быть.

Он наполнил её, но не медленно, как вчера ночью, а погрузился одним быстрым рывком. У Жульетт перехватило дыхание, она выгнулась и задрожала. Сжала в кулаках его волосы и застонала. Слова были позабыты. Их тела направляло вожделение, о котором говорил Рин, они соединились примитивно, без нежности, красоты или сладких слов. Исчезло все, кроме физических ощущений. Это был просто секс и ничего больше, быстрое, яростное спаривание, подарившее неведомые ощущения телу, которое она так долго защищала.

Как выяснилось, не из-за страха перед мужчинами, а потому что ждала Рина. Так же, как он ждал её.

Жульетт выгнула спину, он полностью вошёл в неё, и она с криком, отразившимся от скал, достигла кульминации. Рин, зарычав, последовал за ней, а утолив страсть, накрыл её тело своим. Она дрожала с головы до пят, сердце билось слишком быстро, во рту пересохло. Они так и остались соединёнными, и Жульетт не отпустила ни его волосы, ни тело.

– Другой быть не может, – немного приподнявшись сказал Рин. – Если бы ты не приехала по той дороге, я следовал бы за твоим ароматом и своими инстинктами, пока не нашёл тебя.

– Но если бы со мной что-то случилось…

– Ничего не случилось, – хрипло прервал он. – Ты моя женщина, жена. Я буду защищать тебя ото всех опасностей до конца наших дней.

– Но…

– Ты сегодня слишком часто говоришь «но», – заметил Рин. – И задаёшь слишком много вопросов. Ты моя женщина и навсегда ею останешься, – они так и не разъединились, и она не хотела размыкать объятия. Не сейчас. Он просунул руку ей под голову, запустил пальцы в спутанные локоны и склонился ближе. – Энвинцы объединяются в пары на всю жизнь.

Зима наконец наступила, принеся с собой ужасные холода, и Айседора потеряла счёт дням. Она мечтала о появлении утешающего духа Вила, однако тот не показывался. А ещё мечтала умереть, чтобы присоединиться к мужу, но это желание тоже не осуществилось.

Борс вёл себя с ней крайне осторожно и при необходимости приказывал то одному, то другому солдату, из тех, которыми не дорожил и не боялся пожертвовать, приносить ей еду и следить, как ведьма удовлетворяет личные нужды. Излишняя предосторожность. Она больше не собиралась убивать, даже если бы смогла собраться силами, потому что жизнь одного или даже двух стражей не спасла бы ни её, ни сестёр. Умерщвление ослабило её магию, и неизвестно восстановиться ли та когда-нибудь. Айседора смирилась со своей участью, и похитители заметно расслабились.

Борс разбудил её на рассвете крепким тычком палки, потом ею же указал на запад.

– При свете дня отсюда виден дворец, – сообщил он неприятно скрипучим голосом.

И действительно, высокое строение, незаметное прошлым вечером, когда они остановились отдохнуть, теперь вырисовывалось в утренней серости.

– Уродливый, правда? Во всяком случае, снаружи. Некоторые уровни внутри весьма неплохи. Всюду прекраснейшие шелка и меха, еда, которой ты никогда не пробовала, куда ни глянь, везде драгоценности и самая удобная мебель, которая только существует на этой или любой другой земле. И женщины… Я слышал, что на третьем уровне женщин учат доставлять мужчине удовольствие всеми возможными способами.

Отсюда дворец выглядел некрасиво. Массивное строение из серого камня взмывало ввысь, немого сужаясь сверху. Софи отправилась туда, чтобы спасти своего ребёнка, и теперь Борс вёз туда же Айседору, чтобы убить.

– Ты уже решила, как предпочитаешь умереть, когда станешь не нужна императору? – небрежно поинтересовался Борс. – Сожжение, виселица, отсечение головы, яд? На двенадцатом уровне используют все виды казней.

– Мне все равно, – безразлично ответила Айседора. Порой она мечтала умереть и воссоединиться с Вилом на земле мёртвых. Но теперь сомневалась, что им суждено встретиться даже после смерти. Он был таким хорошим, добрым, заботливым и, несомненно, попал в рай. А она убивала и стала причиной смерти и мучений других людей. Шансы присоединиться к духу мужа были теперь слишком малы.

Но Айседора не боялась. Она потеряла всё. Мужа, магию, дом, даже сестёр. У неё не осталось ничего ценного, что мог бы отобрать Борс.

Жульетт пыталась удерживать юбки на уровне колен, чтобы облегчить передвижение и проветривать ноги. На сей раз она взбежала на склон вперёд Рина. Что-то в здешнем горном воздухе подбадривало, наполняло такой жаждой жизни и радостью, каких она никогда прежде не чувствовала. Даже разговоры Рина о соединяющихся на всю жизнь парах не уменьшили её эйфории.

– Далеко ещё? – спросила она, останавливаясь на вершине и осматривая земли внизу.

– Четыре дня, – тихим, глубоким голосом ответил Рин.

– Он красивый?

– Город?

– Да, Город, – она повернулась и улыбнулась ему. – Мне там понравится?

– В некоторых местах очень красивый, и, несомненно, тебе там понравится.

– А твой дом, как он выглядит? – она прислонилась к камню, чуть возвышавшемуся над её головой, и на мгновение расслабилась. Рин торопился продолжить путь, но при случае останавливался ради неё.

– Наш дом, – поправил он.

– Наш дом, – тихо повторила она. – Какой он?

Он немного помедлил, устремив взгляд в сторону Города.

– Я построил его незадолго до того, как почувствовал твой зов.

Было что-то очень трогательное в том, что Рин построил дом для неё. Для них.

– Он не слишком большой, сделан из серого и розового камня. Там есть общая семейная комната, маленькая гостиная, кухня и три спальни. Комнаты и кухня расположены в передней части дома, и в них много окон, а спальни я разместил в глубине каменной горы. Возможно, он покажется тебе слишком простым.

– В простоте нет ничего плохого.

– Карадонцы уже давно не пробирались за стены города, но если атакуют когда-нибудь снова, моя семья будет защищена со всех сторон. Внутри скалы до нас не сможет добраться ни один человек или зверь.

И никто никогда не сожжёт этот дом дотла, поняла Жульетт.

– А мебель? – поинтересовалась она.

– Есть немного. Остальное выберешь по своему вкусу у лучших городских ремесленников. Её делают простой, зато прочной и удобной.

Как ни странно, в голове Жульетт возник образ дома, хотя их с Рином связь оставалась разъединённой, а его мысли сокрытыми.

– А если я решу не оставаться? – тихо спросила она.

– Ты останешься.

Он говорил так уверенно. Несмотря на переполнявшее её счастье и волнение она сомневалась, что с радостью останется в Городе Рина навсегда. Жульетт не могла обосноваться даже в приятном месте с красивым мужчиной, пока не убедится, что сестры в безопасности, и у них всё хорошо. А вот потом… возможно.

Судя по взгляду его золотых глазах, Рин думал уже не о доме, который ждал их появления через четыре дня, а о том, каково будет взять её у этой скалы. Быстро и твёрдо. Жульетт думала о том же. Она хотела его сейчас, когда лицо освещало солнце, а ноги овевал тёплый воздух.

– Мы едва ли не бежим в твой Город, – она протянула ему руку.

– Да, – он взял её ладонь и опустил скатку на землю.

– Ничего, если мы придём туда через пять дней?

– В самый раз, – Рин приподнял её юбку и свой килт, подхватил Жульетт, будто та была невесомой, и она крепко сжала его ногами.

Жульетт не знала, что её ожидает, а он не знал, как ей об этом рассказать. Но ему придётся найти нужные слова, причём скоро, иначе, она не поймёт.

Она часто спрашивала о младенцах, но не потому что хотела их, как раз наоборот. Один только этот факт доказывал её неуверенность в будущем. Зато Рин был в нём полностью уверен, о чем сильно сожалел.

Подобно всем королевам, Жульетт будет плодородна по три раза в год. После трех-четырёх дней месячных её охватит безумное желание, не идущее ни в какое сравнение со страстью, одолевавшей их в последние дни. Жульетт затащит своего мужчину в кровать, и они не выберутся оттуда несколько дней, пока она не забеременеет. Мальчиками. Сыновьями Энвина.

Обнажённая, она лежала рядом с ним, но не спала. Её кровь отзывалась на зов Города, и с каждым шагом к Энвину Жульетт становилась всё более энергичной. У неё не было зеркала, поэтому в отличие от него она не видела происходящих в ней изменений. Карий цвет глаз теперь почти полностью изменился на золотистый.

Но это было лишь малой частью преображений. Она почувствовала внутри себя жизнь этих гор. А сегодня днём даже сбросила ботинки и, как он, пошла дальше босиком. Жульетт начала передвигаться по скалам ловчее и уверенней, приобрела силу и сноровку, которые пока не успела опробовать.

Она опустила руку ему на грудь.

– Если я решу, что не смогу жить так далеко от сестёр, мы ведь сможем переехать?

– Переехать?

– Поселимся в какой-нибудь деревне Каламбьяна, в низине. Я могу зарабатывать целительством, а ты охотой и работой с камнем.

– Зачем нам переезжать?

– Город кажется мне странным, – призналась она, – и слишком далёким от дома.

– Нет, твой дом теперь здесь, – он зарылся пальцами в её волосы.

Но она не сдалась так просто.

– Можно остричь тебе волосы или завязывать их, купить хорошей одежды. И если наши дети не дадут клятву перед королевой, то не станут оборотнями, правильно? Ты сам говорил, что если уехать от города достаточно далеко, то даже ты…

Все его тело отреагировало на это предложение, мускулы сжались, живот неприятно взбунтовался.

– Ты снова просишь меня отказаться от волка.

Жульетт медленно приподнялась и посмотрела на него сверху вниз. Чуть ранее Рин разжёг небольшой костёр, чтобы приготовить обед, и остатки пламени сейчас освещали её лицо. Она выглядела прекраснее, чем когда-либо.

– Я просто думала вслух.

Они хотели от жизни одного и того же. Маленький дом, семью, нормальную жизнь – вот только их представления о нормальном отличались. И ни один из них не получит желаемого. Она станет его повелительницей, а он супругом королевы, послушно исполняющим приказы.

– Что ты знаешь о своём отце? – спросил он.

Она удивлённо заморгала.

– Я никогда его не видела.

Рин кивнул, хотя ничего не понял. Для энвинцев казалось неслыханным отправиться в низины и лечь с женщиной, не предназначенной ему в пару.

– Я знаю только, что его звали Кей.

Сердце Рина глухо застучало в груди. Кей. Среди энвинцев насчитывалось немного отшельников, а Кей Деверин из клана Энсикенов был одним из них. Несколько лет назад случилось нечто необычное. Его пара умерла вскоре после похищения. От их краткого союза не осталось детей, и лишившись долгожданного счастья, Кей ушёл из Города, поселился на холмах и стал таким же диким, как волк. Но, похоже, однажды он всё-таки покинул своё жилище и лёг с женщиной, не предназначенной ему в жены. Энвинцы так не поступали, однако такое было возможно.

– Ты рассказывала про сестёр, – подстегнул Рин.

– Вообще-то они мне сводные. У нас всех разные отцы, – Жульетт сморщилась, будто эта тема вызывала у неё неловкость. – Моя мать была очень милой женщиной и любила своих детей, но к мужчинам относилась нетрадиционно. Она согласилась бы с тобой, что вожделение лучше любви. Её пугало проклятие и возможность влюбиться. – Жульетт заметно нервничала, смущённая беседой. – А что насчёт твоей семьи? Твои родители живут в Городе?

– Мой отец умер больше десяти лет назад во время нападения карадонцев.

– Я сожалею. А твоя мать?

– Она умерла вслед за ним, во сне. Меньше, чем через два лунных цикла. Энвинцы редко переживают своих супругов, но когда это происходит… такого не должно случаться, – тихо закончил он.

– Но ведь твоя мать не была энвинкой, правильно? – озадаченно спросила Жульетт.

– Она ею не родилась, но стала.

– У тебя есть братья? – Жульетт отчаянно пыталась перевести разговор на что-нибудь менее грустное.

– Трое.

– Вы с ними близки?

– Мы одна семья. Кэлам и Энсгар заняты своими семьями, и мы встречаемся не каждый день, но регулярно. Дэнтон служит вместе со мной во дворце королевы, поэтому с ним мы видимся чаще.

– Дэнтон ещё не забрал свою пару? – уточнила она.

Рин помотал головой.

– Он ещё молод и не слышит зов. Но его время придёт.

Рин не хотел рассказывать Жульетт только ему известную правду, не сейчас, когда она только-только начала признавать себя его женой. Но он не мог позволить ей войти в Город неподготовленной.

– Твой отец энвинец, – тихо произнёс он, не зная, как ещё поделиться с ней своим открытием.

– Нет, это не возможно, – ласково возразила она. – Ты же говорил, что мужчины-энвинцы делают мужчин-энвинцев, и потом, я совершенно точно не оборотень.

– Я уже объяснял тебе. Примерно раз в пятьдесят лет у одного из нас рождается девочка. Она может появиться у любого энвинца и становится королевой, когда достигает возраста превращения в волчицу.

– Я не…

Рин перевернул Жульетт на спину, но не ради удовольствия, которым они наслаждались с тех пор, как стали супругами во всех отношениях, а потому что она не слушала его объяснений.

– Я построил для тебя дом, но мы не сможем в нём жить. Я распланировал нашу жизнь, но те планы не осуществятся. Когда мы приедем в Город, мне выпадет почётная обязанность сопроводить тебя прямиком во дворец королевы Энвина. Но не для бракосочетания. Ты положишь руку на священный камень и дашь клятву, которая сделает тебя королевой. Эта же клятва полностью превратит тебя в энвинку.

Жульетт с трудом моргнула и слегка оттолкнула его.

– Я бы знала, если бы такая ужасная вещь была правдой.

Ей казалось ужасным принадлежать к его виду. Она относилась к волку в нём с презрением, он знал это, но надеялся, что жена изменит мнение. Как Жульетт отреагирует на новость, что ей суждено принести их народу мир, взяв в любовники карадонца?