Текст книги "В плену у времени"

Автор книги: Линда Бакли-Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Дегтярник использует свои способности
Инспектор Уилер находит след

Приятный мелкий дождичек тихо падал на лондонский Пэлл-Мэлл – сцену бесчисленных королевских процессий. Пэлл-Мэлл завершается кругом, в центре которого, довольно неуместно, расположен внушительный памятник королеве Виктории. По этому кругу постоянно скользят черные кэбы и дипломатические машины, это место долгое время было популярным во времена народных праздников, когда люди забирались на статую и так на ней и висели. Однако сейчас был обычный рабочий день середины зимы. Победа, представленная золотым ангелом на вершине памятника, указывала, как обычно, на небеса, и великолепные крылья ангела блестели на фоне свинцового неба. Королева Виктория, вырезанная из белого мрамора, с королевской державой и скипетром на коленях, обозревала пришедших посмотреть на нее вымокших туристов. На ступеньках стоял крепкий мужчина и смотрел вверх на королеву. Его кашемировое пальто сверкало каплями влаги, как сверкает трава от утренней росы.

– Старушка выглядит сердитой, правда? – сказал он.

Мужчина говорил это долговязому юнцу, который боролся с дождем при помощи зонта, слишком маленького для этой цели. Крепкий мужчина направил бинокль на странно пустой фасад Букингемского дворца, а затем сделал укрупнение кадра и увидел гвардейцев в алых мундирах, стоявших на страже у караульных будок.

– Обрати внимание, какова дисциплина. Однажды я видел, что один из гвардейцев упал. От жары.

Его бинокль прошелся по беспорядочной толпе туристов и остановился на группе из трех человек, которые не таращились на Букингемский дворец через высокое черно-золотое ограждение.

– Вот он, наш человек, если не ошибаюсь…

Он осматривал атлетическую фигуру Дегтярника, который ему был известен под именем Вига Риазза. Хотя человек этот был в шерстяной шапке, и шарф укрывал все, кроме носа и глаз, его можно было узнать по наклону шеи. Дегтярник произвел впечатление на наблюдателя – редкий случай, потому что большинство представителей человеческой расы его разочаровывало. Наблюдатель не мог понять, откуда взялся этот Вига Риазза, оставивший с носом всех сыщиков. Никто не мог получить о нем какую-либо информацию. Крупный мужчина, сам с великим трудом взобравшийся на вершину криминальной профессии, знал, что только опыт может научить той самоуверенности, которой у этого таинственного человека было в избытке. У Виги Риазза наверняка позади интересная история – уж в этом-то наблюдатель был уверен.

Дегтярника сопровождала хорошенькая девушка, чья одежда по стилю была похожа на одежду из магазинов секонд-хэнд. С ним был и невысокий парнишка, который явно вырос на мусорной куче. В его лице было нечто, напоминающее выцветшие коричневые фотографии голодающих из Ист-Энда перед Второй мировой войной.

– Что за погода! Если я напрасно трачу из-за него время, то потом просто выдерну из него руки. У меня есть занятия получше, чем общение с королевой Викторией под дождем.

И у Тома, и у Энджели были большие зонты. Внезапно движением, напоминающим движение фокусника, они сдвинули зонты и скрыли из виду Дегтярника.

– Что случилось, босс? – спросил его долговязый спутник. – Я ничего не вижу.

Том и Энджели раздвинули зонты. Дегтярник исчез.

– Черт возьми! Как он это сделал?

Энджели повернулась лицом к памятнику Виктории и вытащила мобильник. Через секунду крупный мужчина ответил на ее звонок.

– Направьте свой бинокль на балкон, – сказала Энджели. – Что бы ни случилось – я повторяю, что бы ни случилось, – если вам все еще это интересно, встречайте нас, как и планировалось, в Мэйфэар. Считайте, что это еще одно испытание. Если вы не придете – нет проблем, мы в этом не так уж заинтересованы…

Энджели не стала дожидаться ответа, а остановила черный кэб, и они с Томом двинулись по Пэлл-Мэлл к Хорс-Гардс-Пэрейд.

Крупный мужчина, нахмурившись, смотрел им вслед. У него было неприятное ощущение, что его, как быка, ведут за кольцо в носу. Эта мелюзга не должна была так себя вести с ним. Его спутник ненароком ткнул ему в лицо зонтом. Крупный мужчина выругался и сердито отпихнул зонт, но юноша этого и не заметил. Он в этот момент указывал на дворец.

По лицу крупного мужчины, будто тающее масло, расплывалась усмешка. Последний раз он видел на этом балконе членов королевского дома Виндзоров, который махали руками толпе подданных. Но теперь в центре балкона спокойно стоял мистер Вига Риазза и помахивал памятнику Виктории.

– Этого, – сказал крупный мужчина, – я от него не ожидал.

Вскоре люди стали показывать на балкон, повсюду засверкали вспышки фотоаппаратов, двое гвардейцев кинулись во двор перед дворцом, чтобы понять, отчего такая суматоха. Крупный мужчина встревожился и заорал на своего тощего спутника:

– Убирайся отсюда, идиот!

Затем он навел бинокль на Дегтярника, который просто стоял и спокойно оглядывал беснующуюся толпу, причиной возбуждения которой был он сам. Крупный мужчина был в недоумении.

– Что за игру он ведет?

Спустя несколько минут на балконе появились гвардейцы в форме и охранники. Они повели Дегтярника вниз, и он не оказывал им видимого сопротивления. Вскоре над Пэлл-Мэлл раздались звуки полицейских сирен.

– Накрылся наш чай с пирожными на Мэйфэар, – сказал неуклюжий парень. – Стыд и позор. А я слегка проголодался.

– Напряги головку, – сказал крупный мужчина. – Он дал себя увести. Наш мистер Риазза рисковый человек. Пойдем послушаем, что скажут его посыльные…

Когда через четверть часа они, прибыв в Браун отель, пригладили волосы и быстро почистили ботинки о свои собственные брюки, гостиничный слуга в форме провел их в элегантную отдельную комнату, украшенную цветами, где их уже ждали Энджели и Том. Крупный человек сдержанно поклонился Энджели и уселся на роскошный диван с мягкой обивкой. Его друг колебался, не зная наверняка, можно ли и ему сесть.

– Почему бы вам не расслабиться? – сказала Энджели, похлопав по дивану. – Я уже сделала заказ. Через минуту принесут чай.

Почти сразу же открылась дверь, и вошел официант с большим подносом, где были чай, сандвичи с огурцом – очищенным – и птифуры. Он аккуратно расставил все на низкий столик красного дерева и начал наливать чай из серебряного чайника в фарфоровые чашки. Потом официант сел рядом с Энджели и положил себе розовое пирожное, которое целиком отправил в рот и тут же проглотил.

Царило всеобщее молчание, все собравшиеся наблюдали за тем, как Дегтярник глотнул чай. Крупный мужчина зааплодировал сначала тихо, потом громче. А потом захохотал. К нему присоединились и остальные. Энджели сложилась пополам и вцепилась в Тома, стараясь отдышаться. Том чувствовал сквозь рубашку тепло ее рук и желал, чтобы этот момент длился как можно дольше.

– Ловкий трюк, мистер Риазза, – усмехнулся крупный мужчина и внезапно перешел на серьезный тон. – Как вы это сделали? И самое главное, как вам удалось уйти?

– Это больше, чем ловкий трюк, мой друг. Этому нет цены – и, поверьте мне, боюсь, что это вообще невозможно оценить. Я обладаю искусством, которое совершенно уникально в этом мире. Я могу попасть всюду, куда захочу – могу оказаться в спальне леди или в Английском Банке, – и ни один человек не сможет остановить меня. Захватите меня, и я выскользну из ваших пальцев, как вода проливается сквозь решето. Вы начинаете постигать, какие открываются возможности? По выражению вашего лица я вижу, что да…

– Чего вы хотите, мистер Риазза? Вы мне что-то предлагаете или о чем-то просите?

Дегтярник улыбался, показывая новые белейшие зубы. Ему нравились ребята, которые сразу приступали к сути дела.

– И то и другое.

– Вам не кажется, что вы несколько… зациклились… на этом типе, на новом Гудини, а, сэр? Нельзя же вешать на него каждое нераскрытое преступление. Ведь нет доказательств, что их совершил один и тот же человек. – Сержант Чадвик изобразил задумчивое, но уважительное выражение лица.

– Не притворяйтесь тактичным, сержант. Одержимость – вот слово, которое вы ищете. Сегодня ко мне уже применили это определение.

Инспектор Уилер заговорил довольно громко. Сержант Чадвик закрыл дверь кабинета.

– Мы говорим лишь о намеках и слухах. И это уже само по себе тревожит. Не могу понять, почему только один я считаю, что эта сочащаяся струйкой информация постоянно указывает на одного человека. И бесполезно говорить вам – если я прав, – что никто никогда не видел никого, кто с такой скоростью передвигался бы в разных направлениях. Или этот человек очень страшен, или у него есть то, чего хотят люди…

– Или то и другое вместе, – предположил сержант Чадвик.

– Несомненно. Мы же говорим не только об Ист-Энде, этот парень уже отправился к югу по реке, он в районе пакгаузов, у аэропорта Хитроу, он проник в Сити. Будто раскинул паутину по всему Лондону…

– А вы по-прежнему думаете, что есть связь между этим Гудини и делом Скокк – Дайер?

– Разумеется, так и есть! – рявкнул инспектор Уилер. – Ученые лгут, но они, конечно, не преступники. Уверен, ключ к этой связи лежит в эксперименте с антигравитацией. Самая последняя глупость, совершенная семейством Дайеров, – это идея каникул! Кэйт Дайер где-то спрятали. Но от кого? А теперь и с мистером Скокком невозможно связаться…

– Его жена говорит, что он уехал, чтобы побыть в одиночестве, – и кажется, это ее слегка задевает.

– Ага, что ж, я принимаю это объяснение, но с натяжкой.

Сержант Чадвик нахмурился.

– Знаете, больше всего меня ставит в тупик их одежда. Почему в Бэйкуэлле на Кэйт Дайер было длинное зеленое платье? А на стоянке супермаркета и в Ковент-Гарден на ней и на мальчике Скокке была такая забавная одежда. А всадник на Оксфорд-стрит в треуголке… Вы не думаете, что это могло бы быть каким-то странным тайным обществом, которое устроило фантастическое путешествие, а?

Инспектор удивленно поднял брови.

– Ничего подобного этому делу у меня не было. Оно делает из меня дурака. Я спать не могу! В этом пазле должен быть недостающий кусочек, простой, как нос на моем лице. Я просто взорвусь, когда найду его…

– Хотите чашку чая, сэр?

– Ага, хочу. Спасибо, сержант.

Сержант Чадвик взял кружку инспектора и стал открывать дверь, но на полпути, когда зазвонил телефон, остановился. Он поднял трубку и после короткого разговора положил ее.

– Это может вас заинтересовать… Только что звонил парень, ведущий наблюдение за доктором Дайером, парень говорит, что доктор находится в аэропорте Манчестера, забирает большой багаж, и что доктор Пирретти летела на этом же самолете.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Доктор Дайер отправляется в прошлое
Дегтярник в настоящем диктует свои правила инспектору Уилеру

– Это удивительно, что он согласился лечить вас после того, что вы сделали с ним в первый раз, – сказала Энджели, проводив костоправа. – У него до сих пор опухший глаз.

Дегтярник вытирал шею и плечи толстым белым полотенцем. Все трое стояли в огромной, купавшейся в лучах вечернего солнца комнате новой квартиры с видом на Лондон. Внизу, в реке отражались стеклянные небоскребы и гигантские подъемные краны, которые, казалось, как динозавры, шествовали по этой части города. Том держал наготове свежую рубашку для Дегтярника, стараясь не встретиться глазами с Энджели. Дегтярник уже заметил, что его ученик сегодня не в себе.

– Ну и удивительно, что он столько лет продержался с этой профессией! – сказал Дегтярник. – Повалить меня, пришпилить к столу и ходить по моей спине ногами! Когда он потянул меня за плечи, раздался треск, как при выстреле из пистолета. Я думал, он сломает мне шею!

– Но он это делал для вашей же пользы… Ведь теперь ваша шея движется лучше?

– Ага, так и есть. Спасибо тебе, Энджели. Думал, расстанусь с этой болью только в могиле… Смотрите, как я могу ворочать шеей, какая она у меня прямая. Уверен, этот доктор вылечит меня до конца месяца. Моя шея будет крутиться, как у совы. Вот уж никогда не думал, что доживу до этого.

Энджели было приятно, что ее так милостиво поблагодарили.

– Я с трудом удержался от смеха, – сказал Том, – когда этот доктор делал свои дерзкие замечания…

– Какие замечания? – спросила Энджели.

– Представь себе, – усмехнулся Дегтярник, – этот джентльмен имел наглость предположить, будто моя шея повреждена так, что если бы он не знал, как на самом деле все произошло, то подумал бы, что я был повешен!

Дегтярник и Том рассмеялись. Энджели не поняла, в чем смысл этой шутки.

– Так в чем же дело? – спросила она, но они так сильно смеялись, что не смогли ответить.

– Лучше я пойду. – Энджели бросила на низкий стеклянный стол перед кожаным диваном две тонкие брошюры. – Домашняя работа, – сказала она. – Нужно практиковаться… Ох, чуть не забыла. Вы были в газете…

Энджели выудила из-за дивана газету, открыла ее и ткнула в страницы пальцем.

– Смотрите. Какая знаменитость! Сначала Букингемский дворец, а теперь еще и это.

Дегтярник схватил газету и вгляделся в нечеткое изображение самого себя в Национальной галерее, растворяющегося перед великолепной картиной маслом Стаббса, на которой изображена гнедая лошадь.

– Право слово, они не торопились доложить о моем отважном подвиге!

– Они не хотели предавать ваш подвиг огласке – ну, этот красный кружок и всю эту неопределенность. Они не понимают, то ли это какой-то фокус с высокими технологиями, то ли что-то еще! Будто все это сделано с применением зеркал! – засмеялась Энджели. – Я могла бы сорвать приличный куш, если бы пришла в газету и рассказала все, что знаю. Все эти бесценные вещи исчезают из галерей и банковских сейфов, и никто ничего не может понять. Не говоря уж о нескончаемом поступлении предметов искусства из восемнадцатого века…

– Ага, могла бы, – сказал Дегтярник, – но не дожила бы до завтрашнего рассвета.

– Да я же просто пошутила! – возразила Энджели, почувствовав себя очень неуютно.

– Как и я, Энджели, как и я. У нас есть особое наказание для доносчиков, а, Том? Если мы проявим милосердие…

– Что? – спросила Энджели.

Дегтярник высунул язык и сделал такой жест, будто он отрезает кончик языка.

– Прелестно! – сказала Энджели и глянула на Тома, ища у него поддержки.

Однако Том, зная, что Дегтярник вовсе не шутит, поглаживал свою мышку и не поднимал глаз.

Дегтярник улыбнулся понимающей улыбкой и вернул газету Энджели. Затем он подошел к черному лакированному буфету, открыл выдвижной ящик и вернулся обратно с маленькой карточкой в руке.

– Я хочу, чтобы ты доставила газету этому джентльмену.

Энджели посмотрела на карточку.

– Вы стали вращаться в высших кругах? Это мистер Красный Кружок?

– Положи газету в красивую коробку и перевяжи ее шелковой ленточкой…

– Как упаковывают подарки?

– Да. И доставь это как можно быстрее.

– Прямо сейчас? Но я должна…

– Сейчас, Энджели.

Энджели сердито фыркнула.

– Написать, от кого этот подарок?

– Он поймет.

– Мне позволено узнать, в чем дело, Вига?

– Я намереваюсь вступить в один джентльменский клуб в Мэйфэар.

– В джентльменский клуб?

– Вот-вот. Деньги найдутся. Мне не хватает более ценной валюты – влияния. Пока я живу в этом веке, мне нужно стать своим в гнездышке богатства и знатности… Этот джентльмен – председатель комитета по приему в члены клуба. Хочу, чтобы он знал, что у меня есть сильное желание быть членом этого клуба. Я спрашивал его, есть ли что-то в мире, что могло бы убедить его пропихнуть меня на самый верх списка желающих. Список, как говорят, настолько длинный, что многие претенденты умирают, так и не дождавшись приема.

– И что он вам сказал?

– Джентльмен – любитель искусства. Он сказал, что у него есть слабость к определенным картинам маслом… с лошадьми. Написанным мистером Джорджем Стаббсом.

Энджели, стуча высокими каблуками по керамическим плиткам пола, отправилась относить газету новому могущественному знакомому Дегтярника. Том закрыл глаза, пытаясь уловить запах ее духов, когда она проходила мимо него. И тут он почувствовал, как что-то мягко пощекотало его ухо. Сначала он подумал, что это мышка, но это была Энджели.

– Не давай ему открывать балконные окна, как он уже это делал, – прошептала она. Том ощутил ее дыхание. – Электрик сказал, что он чуть не поджег проводку. И… не думай ничего плохого о прошлой ночи, идет?

Дегтярник видел, как вспыхнули щеки его ученика, когда Энджели исчезла в холле. Том прислушивался к звуку закрывающихся дверей лифта и движущейся кабины, которая увозила драгоценный груз вниз, и непроизвольно вздрогнул, будто ему стало холодно.

– Право слово, ты должен или перебороть свой страх перед лифтом, Том, или вообще не выходить на улицу – а тогда какая от тебя польза?

– Ничего не могу с собой поделать, Синекожий… – хрипло сказал Том. – Клянусь, я старался. Стоит войти в лифт, как на меня нападает жуткий страх. Стены сжимают меня, и я боюсь, что когда эта хитроумная машина рухнет вниз, я разобьюсь на тысячу кусочков… Зато я могу быстро-быстро сбегать вниз!

Дегтярник засмеялся.

– Что с тобой, Том? Ты два года прожил бок о бок с бандой Каррика и мирился со всеми убийствами, которые совершал Джо от рассвета до заката, – а теперь тебя победил лифт! Перестань дрожать и блеять, как овца, не то заставишь меня искать другого ученика!

Том уперся взглядом в пол. Он надеялся, что в самом деле Дегтярник так не думал. Тому здесь нравилось. С Дегтярником он чувствовал себя в безопасности – по крайней мере большую часть времени.

Дегтярник взял одну из тех тонких книжечек, которые оставила Энджели, и швырнул Тому. Себе он тоже взял книжку, и хозяин с учеником уселись рядышком на кожаный диван и стали читать, как они это делали каждый день. Иногда они учились читать текст по мобильнику, но сегодня Энджели хотела, чтобы они сосредоточились на книгах. Дегтярник уступал, поскольку уже понял, что в двадцать первом веке нельзя быть необразованным. Они читали по строчке, причем Дегтярник водил по строчкам пальцем. Том уже читал гораздо лучше, чем Дегтярник, но он понимал, что это неприятно хозяину, и поэтому старался читать медленнее.

– Мама была сер-ди-та, и па-па был сер-дит, но Бил-ли не об-ра-щал на это вни-ма-ния, – читал Дегтярник.

Теперь была очередь Тома.

– Ты не должен таскать сестру за волосы. Это нехорошо, сказал папа.

– Ты за-ста-вишь ее пла-кать, Бил-ли… Что ты со-би-рался ей сказать?

– Прости, мама. Прости, папа, – читал Том. – Я скажу Эмми, что буду…

– Что сброшу ее с крыши, и она сразу перестанет ныть, – саркастически заметил Дегтярник. – Детский лепет! Где интрига? Где остроумие? Где толстые девки?

Дегтярник схватил пульт управления, и балконные окна начали открываться. Как только отверстие оказалось достаточно широким, он изо всех сил швырнул в окно книжку. Том высунулся в окно и проследил, как книжка, пролетев двадцать один этаж, упала в реку. Лучи уходящего солнца осветили зеленые глаза Тома и густые ресницы. Он уже не был таким болезненно худым, как раньше, и это его радовало. Дегтярник вышел на балкон, и они вместе стали следить за книгой, за белым пятнышком, которое уплывало по реке.

– А что тебе не понравилось прошлой ночью? – неожиданно спросил Дегтярник.

Том покраснел.

– Да ничего!

– Все Энджели?

Том ничего не ответил и весь сжался от неловкости.

– Не ври мне, парень! У тебя до сих пор видна отметина. Кто-то дал тебе пощечину – и крепкую, – это могла сделать только девушка.

Дегтярник схватил Тома за ухо и крутил его, пока Том не закричал.

– Говори! Я должен знать, можно ли ей доверять!

– Да ничего, Синекожий. Клянусь тебе…

Дегтярник еще держал его за ухо.

– Я шел за ней в танцевальный клуб. Там парни – дьяволы, а на улице темно. Она хотела, чтобы Тони танцевал с ней, но он был с другой девушкой. Энджели расплакалась, и я решил увести ее оттуда, а она не захотела.

– Так что, она наподдала тебе?..

– Да. Слегка.

Дегтярник отпустил ухо.

– Надо было дать ей сдачи.

На Тома нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Он впился ногтями в ладони. В клубе было темно и жарко. Как в змеином гнезде, на танцполе извивались под музыку, колотившую по ушам, потные тела. Сильные лампы вспыхивали там и тут, словно создавая бело-голубые фотографии этих тел. У Тома кружилась голова, было не по себе. Он не мог этого выдержать, хотелось убежать в холод и спокойствие ночи. Он видел Энджели на другой стороне задымленной комнаты. Он не слышал ни слова, и все же было ясно, что она ведет себя глупо. Нужно ее остановить. Толпа танцующих загораживала Энджели. Он пробрался через толпу и увидел, что Энджели кричит и плачет, и ее длинные металлические серьги, раскачиваясь, отражают вспышки света, подобно маленьким маякам. Энджели уперлась руками в бедра и трясла головой. За ней бесстрастно наблюдал Тони со своей новой подружкой и кучкой приятелей. Они даже перестали танцевать, чтобы посмотреть представление, которое давала Энджели.

Том подошел ближе и услышал, как Тони кричит:

– Какое мне дело до того, что Вига Риазза может проходить сквозь стены? Это делает и бульдозер. – Дружки Тони прыснули со смеху. – Ты, Энджели, думаешь, что ты крутая, но это не так. И вообще… пошла ты…

Том выскочил перед Тони и его подружкой и схватил Энджели за горячую руку.

– Пойдемте, мисс Энджели. Лучше уйти со мной.

Энджели в ярости взглянула на Тома и попыталась выдернуть руку, но Том ее не отпускал. Компания хохотала. Энджели смотрела на него с презрением – он стал свидетелем ее унижения.

– Пошел прочь, таракашка! – закричала она.

– Пожалуйста, мисс Энджели! Они вам не друзья…

Энджели выдернула руку и влепила ему пощечину, да такую сильную, что он покачнулся и отступил назад. Он медленно поднял голову и встретил ее взгляд.

– Так вы пойдете? – спросил он.

Энджели шагнула и ударила его по другой щеке.

Том не обращал внимания на новый взрыв хохота, он знал только одно – надо спасти ее от этого унижения. И он протянул к ней руку. Она снова ударила его по щеке. Шлеп! Челюсти Тома сдвинулись сначала в одну, потом в другую сторону. Шлеп! Шлеп! Шлеп!

– Ты – псих, – сказал Тони. Он повернулся к Энджели спиной и ушел вместе со своими дружками.

И тут побежденная и пристыженная Энджели замерла.

– Катись отсюда! – закричала она Тому. – Почему ты мне не ответил? Что с тобой?

Том вылетел под холодный дождь и побежал по темным улицам, ни на минуту не останавливаясь. Потом он упал на тротуар под оранжевым светом уличных ламп. Его сердце было избито и онемело, как и его несчастное лицо, и он позволил своей мышке выбраться из рукава, пробраться по взлохмаченным волосам и спуститься вниз на щеки, залитые слезами.

– Она что, распускает язык, когда разговаривает со своими друзьями? – спросил Дегтярник.

– Нет! Она умеет попридержать язык. На этот счет можете не беспокоиться!

Дегтярник критически изучал лицо Тома.

– Наверное, ты думаешь, что, доверяя ей, я поступаю неправильно. Но она не доносчик, в этом я уверен, хотя всякое может случиться. Это меня и настораживает. Но не могу отрицать, что она хороший гид. Она старается, и я доволен.

Дегтярник расхаживал по балкону. Черноголовая чайка села на поручень ограждения и тут же взлетела, заметив людей. Громко крича, чайка полетела к солнцу. Хозяин и ученик следили за взмахами сильных крыльев птицы. Их заставил поднять головы звук винта вертолета. Это был полицейский вертолет. Дегтярник вспомнил свое появление в будущем и удовлетворенно улыбнулся.

– Надеюсь, ты будешь меня сопровождать, когда мне доставят эту машину.

Том сглотнул.

– Мы на этом полетим?

– А зачем же еще я это купил, дурачок! Мы увидим мир так, как его видят птицы! Что скажешь, если мы последуем за Темзой к морю?

– Да, Синекожий, – сказал с некоторым сомнением Том. – Думаю, хорошо бы посмотреть на океаны…

Дегтярник неожиданно рассмеялся и шлепнул Тома по спине.

– Смотри, как скоро мы так далеко продвинулись! Вид с этого места очень меня радует… Жизнь в будущем хороша, а, Том?

– Да, Синекожий, очень хороша.

– Хорошая собака, – сказал сержант Чадвик.

Молли сидела очень тихо. Сержант наклонился и потрепал ее по золотистой голове, и она посмотрела на него темными, выразительными глазами, радуясь вниманию. Сержант Чадвик стал сгибать пальцы. Они очень быстро затекали. Он потопал ногами по замерзшему газону и потер руки. Ему было видно собственное дыхание. Если бы он знал, что ему придется стоять на страже у весьма большого «холодильника», он взял бы перчатки и шапку, не говоря уже о термосе со сладким чаем. Прошло около часа, как они задержали отца Кэйт Дайер и доктора Пирретти, которые выгружали «холодильник» из «лендровера» в саду этого коттеджа, похожего на коробку с шоколадом, на окраине Бэйкуэлла.

При допросе ученые ничего толком не рассказали. Впрочем, когда инспектор Уилер припугнул их арестом за препятствия, чинимые полиции в расследованиях, доктор Дайер обернулся к своей американской коллеге и сказал:

– Анита, если ради спасения детей придется все рассказать, я готов…

Доктор Пирретти попыталась переубедить коллегу. Ошеломленному инспектору Уилеру не удавалось вставить ни слова. Наконец он напомнил им, где они находятся, в сущности, нарушая границу частных владений. Несмотря на официальное письмо из НАСА, он сомневается, будто доктор Пирретти обладает документами, которые разрешают ей доставить это оборудование в Дербишир.

Наступило долгое молчание, а сержант в это время пытался уяснить смысл взглядов, которыми обменивались ученые. Первой заговорила доктор Пирретти:

– Инспектор, вопреки моим убеждениям мы собираемся открыть вам нашу маленькую тайну, которая взорвет все ваши теории об исчезновении детей. – Тут она глянула на сержанта Чадвика. – Это информация только для ваших ушей, инспектор. Сейчас я расскажу вам все, но при одном жестком условии – на официальном допросе мы будем все отрицать…

Сержанта Чадвика бесцеремонно выставили, чтобы он стоял на страже. Сержант глаз не сводил с запотевших окон «лендровера». Инспектор сидел в машине на водительском месте и все крутил головой, переводя взгляд с доктора Дайера на доктора Пирретти. Инспектор в основном слушал, его кустистые брови то и дело поднимались от изумления и недоверия. В какой-то момент он даже изумленно усмехнулся.

Молли тихонько заскулила.

– Я тебя понимаю, – сказал сержант.

Наконец инспектор Уилер вышел из машины и, застегивая твидовое пальто, направился к сержанту.

– Сержант, мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

Когда инспектор бывал взволнован, у него усиливался шотландский акцент.

– Вы выглядите таким веселым, инспектор.

– Ага, сержант, так и есть. Мне действительно весело.

Они открыли железные ворота коттеджа и пошли по дорожке. Когда их не стало видно с дороги, инспектор Уилер слегка подпрыгнул и торжествующе вскинул руку.

– Я знал, что в паззле был недостающий кусочек! Но никогда и ни за что я не догадался бы, в чем разгадка!

Сержанту Чадвику даже показалось, что инспектор готов его обнять.

– Но я так понимаю, что вам нельзя рассказать мне…

Инспектор постучал себя по носу.

– Не беспокойтесь, сержант, я потом облегчу ваше горе…

Спустя некоторое время в дверях показались заспанные хозяева коттеджа. Они не очень-то обрадовались, когда им сказали, что их дом на пару часов нужен для срочной полицейской операции и что сержант Чадвик проследит, чтобы имущество не было повреждено. Как только сержант и огорченные хозяева уехали, инспектор Уилер помог доктору Дайеру и доктору Пирретти перенести антигравитационную машину в дом, который триста лет назад назывался Хоторн-Коттедж. Перенос машины – это, в сущности, была идея инспектора Уилера. Ведь судя по прошлому опыту, доктор Дайер некоторое время будет без сознания, поэтому лучше уж ему приходить в себя внутри дома, чем лежать в саду.

Доктор Дайер потребовал, чтобы два его помощника вышли из коттеджа перед тем, как он запустит антигравитационную машину. Поэтому доктор Пирретти и инспектор Уилер стояли снаружи у окна гостиной. Доктор Дайер посчитал это расстояние безопасным, чтобы он спокойно ввел тайный код и в двадцатый раз все проверил. Прошлым вечером доктор Дайер попрощался с детьми и попросил их хорошо себя вести, сказав, что скоро они увидятся. Когда он на прощание махал рукой жене, которая стояла у кухонной двери, удерживая слезы, он увидел, как Сэм, Исси, Эллис, Сиин и даже маленькая Милли выглядывали из-за занавесок. «Почему, – подумал он, – все это произошло именно с нами?»

Он дотронулся до кнопки и беззвучно произнес молитву. Молли лежала у его ног, и он погладил ее мягкие уши.

– Хорошая собака, – сказал он. – Ты нашла ее в прошлый раз, посмотрим, сможешь ли ты снова это сделать.

Страшно взволнованный инспектор смотрел в окно на антигравитационную машину, столь несовместимую с кирпичными стенами коттеджа и сланцевыми плитками на полу у камина. Доктор Дайер улыбнулся доктору Пирретти. Она улыбнулась в ответ и подняла большой палец. И тогда он нажал кнопку. Несколько секунд инспектор наблюдал, как что-то происходит с поверхностью машины – казалось, она растворяется, растекается, меняется…

На затылке инспектора вздыбились волосы. Потом доктор Дайер тоже начал становиться прозрачным, и вскоре в комнате не осталось и следа от человека, машины и золотистого лабрадора. Доктор Пирретти прижалась лицом к стеклу и с облегчением вздохнула.

– Слава богу, – сказала она.

Инспектора Уилера била дрожь. Доктор Пирретти медленно повернулась к нему:

– Вот теперь вы знаете все.

В этот вечер, усевшись в тихий уголок деревенского паба, инспектор Уилер пил пиво и слово за словом рассказывал сержанту Чадвику невероятную историю, которую услышал от доктора Дайера и доктора Пирретти, а также о том, что случилось с антигравитационной машиной.

– Вы уверены, что следовало рассказывать мне это, сэр?

– А я вам ничего и не говорил, сержант. Вы теперь, как те три обезьяны – слепой, глухой и немой. Вроде бы я разговаривал сам с собой, а вы просто сидели рядом.

Инспектор Уилер явно расслабился. Во время разговора с доктором Дайером и доктором Пирретти все недостающие фрагменты дела, которые так долго его мучили, предстали пред ним во всей полноте, будто по мановению волшебной палочки они скользнули на свои места, и перед ним предстала вся картина. Его повествование перебивалось возгласами сержанта Чадвика: «Вы наступили мне на ногу!», «Путешествие во времени!», «Просто не верю тому, что слышу…»

Когда инспектор закончил, они некоторое время посидели в молчании, прихлебывая пиво. Шипели в камине поленья, посетители вели неспешные разговоры. Уютный паб каким-то образом усилил чувство нереальности, которое они оба испытывали. Чуть погодя сержант Чадвик захихикал и произнес:

– Меня просто достало это чудное платье… Кто бы мог подумать, что есть гораздо более логичное объяснение, чем все теории, с которыми мы носились.