Текст книги "Пространство круга"
Автор книги: Лина Баркли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
5
На улице неустанно моросил мелкий дождь. Серый туман, насыщенный влагой, висел сырым плотным занавесом. Хейзл с трудом раскрыла зонтик, но дождь уже успел оросить ее светлые волосы россыпью капелек, и она выругалась сквозь зубы. Она распустила их, потому что такая прическа нравилась Дику, но, намокнув, волосы пойдут кудряшками и, в конечном счете, встанут дыбом, словно их обладательница сунула палец в розетку.
Как всегда в непогоду, все такси были заняты, а когда подвернулась наконец долгожданная свободная машина, дорога была так забита транспортом, что Хейзл опоздала на двадцать пять минут. Но, как выяснилось, она могла и не торопиться.
Когда метрдотель провел ее в роскошный обеденный зал, она увидела, что Дик всецело поглощен занятием, которое не имеет ничего общего с ланчем. За соседним столиком сидела женщина, на огромные груди которой, казалось, пошли все мировые запасы парафина. Наклонившись к Дику, она оживленно болтала с ним, а тот с любезной улыбкой на лице внимательно слушал. Сидящая за тем же столиком другая женщина с густыми блестящими волосами цвета апельсинового мармелада откровенно похотливо пожирала Дика влажными карими глазами.
Хейзл невольно расправила плечи и двинулась через переполненный зал ресторана, болезненно чувствуя, как пояс юбки врезался в талию. Увидев жену, Дик немедленно встал и встретил ее приветливой улыбкой, в которой тем не менее чувствовалось легкое раздражение.
Пока Хейзл приближалась, Дик бесстрастно рассматривал ее. Если не считать, что после рождения детей Хейзл поправилась и расцвела, она мало изменилась за те годы, которые мы провели бок о бок, подумал Дик.
Нежным цветом лица, белоснежной кожей и пышными распущенными волосами, падавшими на спину, она напоминала ту девочку, которую более десяти лет назад Дик встретил в модном ночном клубе.
– Привет, радость моя.
Улыбнувшись, он расцеловал ее в обе щеки. Женщины, обменявшись взглядами, застыли с полуоткрытыми ртами, и Хейзл ехидно подумала, что сейчас они напоминают рыб, вытащенных на берег.
– Не представишь ли ты меня своим приятельницам, Дик? – услышала она свой резкий голос, испытав желание пнуть самое себя, когда женщины ухмыльнулись.
Ее ханжеская фраза позволяет предполагать, что она ревнует. О господи! К ним?! Откровенно говоря, Хейзл сейчас и в голову не пришло, что Дик собирается изменить ей. В таком случае он бы, конечно, нашел более привлекательных особ.
Хейзл увидела свое отражение в зеркальной облицовке стен и оторопела. Почему бы Дику не увлечься даже такими кикиморами, когда его жена ныне не имеет ничего общего с устоявшимися представлениями о красоте и обаянии?
– Итак, дорогой? – выжидающе посмотрела она на мужа.
– О, конечно, – спохватился Дик. – Делия Парду и Мэгги Мэнсон – моя жена Хейзл Треверс.
Хейзл не нужно было особой проницательности, чтобы заметить легкое потрясение, которое испытали собеседницы Дика. Наверное, предполагали, что мужчина столь влиятельный, богатый и сексуальный, как Дик Треверс, должен быть женат на особе, спорхнувшей с глянцевой обложки журнала мод. Но от образа красотки фотомодели Хейзл отделяли миллионы световых лет.
– Привет, Хейзл, – сказала Делия, обладательница пышного бюста. – Приятно познакомиться.
– Мне тоже, – поддакнула Мэгги, от которой несло табаком.
Хейзл откашлялась и поздоровалась, тщетно стараясь придать голосу задушевную интонацию.
– Делия и Мэгги работают в рекламной компании «Виккен», – пояснил Дик. – Я ходил в школу вместе с их боссом Оливером Виккеном, помнишь, дорогая, прошлой осенью мы встретили его во Франции? Вот, вспомнили давние времена…
– Не стоит намекать, что мы столь уж древние создания, Дик! – кокетливо попеняла Мэгги и, вытаскивая из дорогого портсигара очередную сигарету, с видом заговорщицы подмигнула Хейзл. – Он всегда такой?
– Какой именно? – невозмутимо спросила Хейзл.
– Впрочем, ничего особенного. Неважно, – торопливо бросила Мэгги и, прежде чем прикурить сигарету, иронично прищурилась, глядя на Делию.
– Садись, дорогая, – тихо сказал Дик с улыбкой, которая, Хейзл не сомневалась, была вымученной.
Она опустилась на стул, стараясь скрыть плохое настроение. Интересно, Дик всегда выбирает для ланча рестораны, где вокруг него так и вьются доступные женщины?
Хейзл растерялась, поняв, как мало знает об этой стороне жизни мужа, в которой ей не было места. По крайней мере, с облегчением подумала Хейзл, эти две особы допивают свой кофе и собираются уходить. И слава богу: их присутствие явно нежелательно, если не сказать больше!
– Не выпить ли для начала? – спросил Дик, делая знак официанту.
Женщина, которая с превеликим трудом подобрала в своем гардеробе соответствующую нежданно-негаданно раздавшейся фигуре одежду, благоразумно заказала бы себе содовую или диетический коктейль, но Хейзл была не в том настроении, чтобы проявлять благоразумие.
– Белого вина, пожалуйста, – твердо сказала она.
Вино было незамедлительно доставлено – прохладное, терпкое и благоухающее впитавшей солнце лозой. Хейзл испытала желание одним махом осушить бокал, но она никогда не искала утешения на дне бутылки и поэтому осторожно отпила небольшой глоток и выжидающе уставилась на Дика.
– Не сделать ли нам сначала заказ? – предложил он, поймав себя на том, что чертовски не хочет начинать неприятный разговор.
Проклятье! Если его и обеспокоила реакция Хейзл на предложение о переезде, то, как подозревал Дик, она не идет ни в какое сравнение с тем, что ему предстоит услышать сейчас, когда он взорвет свою «бомбу».
Хейзл почувствовала, что Дик тянет время. Это ее более чем устраивало, и потому она благосклонно кивнула.
– Почему бы и нет?
Когда Хейзл углубилась в меню, Делия и Мэгги поднялись со своих мест, и Хейзл попрощалась с ними холодной улыбкой. Она колебалась между уткой и тунцом, как вдруг почувствовала резкую боль в нижней части живота и охнула.
– Что с тобой? – тут же спросил Дик.
– Просто желудочный спазм. Ничего особенного.
– Точно? А не начало ли… э-э-э… твоих дней?
– Я… я не уверена, – призналась Хейзл.
В последнее время дни и месяцы летели так стремительно, что она то и дело сбивалась со счета дней менструального цикла. Дик озабоченно смотрел на нее, и Хейзл пристыженно вспомнила, как он неизменно заботился о ней, когда она мучилась болями. Дик приносил ей чай в постель, менял воду в грелке, массировал спину, пока она не начинала блаженно, как кошка, мурлыкать.
– Я отлучусь на минутку, ладно? – шепнула Хейзл. – А ты пока закажи для меня… Ты же знаешь, что я люблю.
– Хорошо, – кивнул Дик и проводил ее задумчивым взглядом.
Как и следовало ожидать, залитая светом дамская комната представляла собой пиршество роскоши: в увешанной зеркалами прихожей стояли огромные вазы с душистыми цветами, на полочках в ряд выстроились флакончики с лосьонами, кремами и бог знает с чем еще. Хейзл в такой спешке вылетела из дому, что совершенно забыла о парфюме, а Дику нравилось, когда она благоухала. Она отыскала на полочке легкие, с ароматом лимона духи и, не чинясь, брызнула ими на запястья и за ушами. Едва Хейзл открыла дверь в другое помещение, как услышала пронзительный смутно знакомый голос и остановилась.
– Просто не могу поверить своим глазам! Ты видела, какие у нее объемы?
Хейзл застыла как вкопанная, охваченная ужасным предчувствием того, что должно сейчас последовать.
– Ужас! Представь только, что Дику – и надо же, именно Дику! – довелось жениться на такой туше!
– И как только она осмеливается носить этот жуткий свитер? Будь у меня такая задница, да я бы надела что угодно, только не юбку такого покроя! Своей комплекцией она смахивает на самку гиппопотама! Кто-то должен сказать ей об этом.
– Ничего нет удивительного, что Дик так и шарит вокруг глазами!
Хейзл узнала голоса Делии и Мэгги и похолодела.
– Правда?!
– О, можешь не сомневаться! Да он мигом очутится в моей постели, если я, как встарь, заведу его!
– Так почему бы тебе не попробовать? – недоверчиво спросила Мэгги.
– Что? Встречаться с женатым мужиком? Ты, должно быть, шутишь! У таких романов нет будущего, милочка. Пара должна быть на грани развода, чтобы я проявила интерес!
– Может, теперь, увидев эту бегемотиху, ты пожалеешь Дика и поступишься принципами?
Последовал невнятный ответ, которого Хейзл не расслышала, и раздался взрыв смеха. Когда Хейзл осознала, в какое дурацкое положение попала, на лбу у нее выступили капли пота. Она отчаянно хотела в туалет, но сейчас не могла пройти в кабинку, ибо эти стервы поймут, что она слышала их разговор.
Хейзл не волновало, что они подумают о ее манерах, ведь подслушивать неприлично. Просто она не могла оказаться с ними лицом к лицу, с ними, только что бросавшими грязные и жестокие оскорбления в ее адрес.
Бесшумно выскользнув из дамской комнаты, она подчеркнуто шумно вернулась и стала громко и фальшиво насвистывать какой-то мотивчик. Когда она вошла туда, где уединились Делия и Мэгги, обе уставились на нее с легким смущением. У Мэгги, по крайней мере, хватило совести покраснеть, не без удовлетворения отметила Хейзл.
– Еще раз здравствуйте! – с невинным видом сказала Делия.
– О, привет! – небрежно бросила Хейзл в ответ, направляясь к кабинке, а подружки пулей вылетели из дамской комнаты.
Прежде чем вернуться в зал, Хейзл решила немного успокоиться – и вот тут-то, разложив все по полочкам, испытала жестокое потрясение. Ее уже несколько недель беспокоило ощущение, что отношения с Диком складываются не лучшим образом, что их надо как-то менять, но сейчас она со всей очевидностью поняла: дела обстоят куда хуже, чем она предполагала.
В самом ли деле Дик «так и шарит вокруг глазами»? Она могла поспорить на последний пенни, что ничего подобного нет и в помине, но откуда у нее такая уверенность? Знает ли она, чем на самом деле он занимается в течение рабочего дня? И с кем? Она, которая никогда в жизни не ходила на работу, отдавая всю свою энергию воспитанию троих детей? А ведь вне семьи Дик проводит время в совершенно ином мире, в мире, о котором она, Хейзл, не имеет ни малейшего представления.
Но в одном она не сомневалась: ей никогда не приходило в голову задумываться о тех мерзостях, на которые намекала Делия. Во всяком случае сейчас она себе этого не может позволить. Ибо, вернувшись в переполненный зал ресторана, должна предстать перед мужем отнюдь не унылой и растерянной.
Неторопливо пробираясь к столику, Хейзл ощущала странный звон в ушах, на фоне которого глох гул ресторанного зала, и единственное, что она безошибочно отметила, было беспокойство в серых глазах Дика.
– Слава богу, дорогая! Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты сильно побледнела.
Стоит ли рассказывать Дику, что мне довелось подслушать? Бросить ему вызов в праздном гомоне переполненного ресторана? Не обвинит ли меня Дик, что я слушаю глупые сплетни? Нет, я могу завести этот разговор попозже, когда не буду такой взвинченной и ранимой, и, наверное, мы оба от души посмеемся над моими страхами.
– Я себя отлично чувствую, – садясь, выдавила она улыбку. – Ты сделал заказ?
– Ммм… Салат из помидоров с авокадо и плавники ската в черном соусе. Надеюсь, ты не против?
– Прекрасно, – вежливо пробормотала Хейзл, думая, что они ведут себя, как впервые встретившиеся чужие люди.
Но, может быть, определенным образом так оно и есть. Им редко выпадало подобное времяпрепровождение – вместе посидеть за ланчем в модном ресторане. Обычно все время Хейзл было целиком отдано тройняшкам. Она справлялась с кучей дел, хотя порой ей не хватало суток. Она сопровождала девочек не только на съемки, но и на бесчисленные занятия хореографией, пением и актерским мастерством, куда их направлял менеджер. Так почему же этот неожиданный ланч стал не столько удовольствием, сколько проверкой ее стойкости?
Дик, прищурившись, внимательно смотрел на нее.
– Хейзл, что-то не так? Ты выглядишь очень усталой.
– Что ж, может быть, я и в самом деле устала! – выпалила она, хотя только что дала себе обет приложить все силы, чтобы не испортить ланч неверным словом или интонацией. Хейзл сомневалась, что выдержит еще одну одинокую ночь. – Этим утром у меня образовалась куча белья для глажения, а девочки ушли из дома просто в ужасном виде…
– Как я вчера говорил, если ты и дальше будешь все время кудахтать над ними, – сухо заметил Дик, – то, ради всех святых, как они научатся самостоятельно заботиться о себе?
– Я не собираюсь нагружать их домашними хлопотами, когда у них и так ни минутки свободной! – с жаром возразила Хейзл, не сообразив, что тем самым лишь подливает масла огонь. – Может, ты внушишь им, что они должны найти время и сами убирать свои комнаты, когда перестанут работать на «Триумф», и вот тогда увидишь, обрадуются ли они, потеряв эту работу! И будь любезен, Дик, перестань так смотреть на меня!
– Как – так? – тихо спросил он, и в его глазах сгустилась ночная мгла.
– Словно ты хочешь… хочешь…
– Что именно?
– Затащить меня в постель, – стыдливо шепнула она.
– Что ж, не отказался бы. Мне нравится, когда ты пытаешься злиться на меня, входишь в раж и размахиваешь руками. У тебя так соблазнительно вздымаются и подрагивают груди, что мне хочется тут же, не сходя с места, стащить с тебя свитер и дать волю рукам. Вот как сейчас.
Хейзл вытаращила глаза от изумления и удовольствия. Встреча в туалетной комнате оказалась на время забытой, и Хейзл прижала ладони к пылающим щекам. Что в последнее время происходит с Диком? – изумилась она. Он обычно так сдержан – просто непревзойденный мастер самообладания, который обдумывает каждую мысль прежде, чем высказать ее.
– Ну нет! Только не здесь! Мы в общественном месте, на нас все будут обращать внимание!
Он поёрзал на стуле и смущенно посмотрел на Хейзл.
– Ты чертовски права! Давай сменим тему.
Она припомнила, каким нежным и страстным был вчера Дик в постели. Его нагое стройное мускулистое тело стояло у Хейзл перед глазами, и она не хотела избавляться от наваждения.
– Не могу припомнить, с чего мы начали разговор.
– О том, как ты утром выбивалась из сил, делая работу по дому. – Он с оскорбительной небрежностью пожал плечами, о чем тут же пожалел, увидев ее лицо.
– Твое презрение совершенно неуместно! – вспылила Хейзл. – Да, я занималась работой по дому!
Дик положил подбородок на сплетенные кисти рук.
– Не понимаю, почему ты не позволяешь мне нанять тебе кого-нибудь в помощь по дому, – заметил он с утомленным видом мужчины, который, снова и снова повторяя одно и то же, устал муссировать эту тему.
И эта скука ранила Хейзл больше всех слов и поступков Дика, потому что он попал в самое ее больное место. Он намекнул на тот сложившийся образ, за который Хейзл себя ненавидела, – замотанная домохозяйка, не вылезающая из дому. Но, тем не менее, это – увы! – соответствовало истине.
– Ты сам знаешь почему! Потому что я не работаю.
– При чем тут это?
– При том, что когда я делаю всю домашнюю работу и занимаюсь девочками, то, по крайней мере, чувствую свой вклад в семейный очаг.
– Поэтому ты не хочешь, чтобы девочки прекратили выступать? – неторопливо осведомился Дик. – Потому что их работа оправдывает твое существование?
Хейзл подумала, что Дик достаточно тактичен в своих упреках, и признала:
– Может быть. Хотя мне подобное объяснение и в голову не приходило.
Откинувшись на спинку стула, Дик, прищурившись, продолжал изучать ее.
– Да и в любом случае, – страстно продолжила Хейзл, обрадовавшись, что разговор коснулся столь близкой ей темы, – почему я должна нанимать кого-то делать то, с чем отлично и сама справляюсь? А куда прикажешь деться мне, пока кто-то будет вылизывать квартиру? Сидеть и красить ногти?
Когда официант поставил перед ними блюдо с затейливо нарезанными ломтиками томатов и авокадо, Дик сделал глоток вина и решил не реагировать на провокационные реплики жены. Менее всего ему хотелось злить Хейзл – хватит и того, что она взовьется, узнав то, что он собирался сказать…
– Ты могла бы заняться чем-нибудь интересным.
– Например?
Хейзл так ощетинилась, что Дик решил зайти с другой стороны.
– Или вести такой образ жизни, какой ведут жены обеспеченных мужчин.
– Что?! Стать ходячим манекеном и убивать время на ланчах, коктейлях и прочих идиотских мероприятиях? Или просиживать в благотворительных комитетах? Высунув язык бегать по магазинам? – Хейзл возмущенно замотала головой. – Разве что… – Она отложила вилку и посмотрела на мужа чистыми синими глазами. – Разве что ты предлагаешь мне заняться тем, чем в самом деле занимается богатая и пресыщенная публика.
– Чем же именно? – Дик был заинтригован.
– Астрологией, – торжественно выложила она и увидела, что Дик побледнел, хотя с юмором у него проблем никогда не было. – О, не беспокойся, дорогой, я пошутила. Мне ужасно не хочется тебя разочаровывать, но я не принадлежу к тому типу женщин, которые с жаром рассуждают о фазах Луны, о Меркурии в Стрельце и тому подобном.
– К какому же типу ты принадлежишь? – насмешливо осведомился Дик, пытаясь легкомысленностью тона развеселить и отвлечь ее.
Он хотел увидеть, как медленно и неудержимо расплывается в улыбке лицо жены, но самолюбие Хейзл было слишком глубоко уязвлено, чтобы она реагировала так, как хотелось Дику.
– Честно говоря, я и сама не знаю, – серьезно ответила она. – Я так давно и по уши погрязла в домашних делах, что забыла, какова на самом деле настоящая Хейзл Треверс.
– Ну, а я знаю, – пробормотал Дик.
– В самом деле?
– Конечно. Хейзл Треверс – мать. Лучшая мать на свете! И, конечно, совершенно изумительная жена…
– Нет, это не я! И «конечно» тут ни при чем! – Хейзл возмущенно замотала головой, резко откинув упавшую на лицо прядь золотых волос.
«Изумительные жены» были изящными, с осиными талиями, покладистыми и чувственными в постели. Ничем подобным Хейзл похвастаться не могла. Господи, да кто же знал, что желание снять бесформенный свитер, который давно пережил свой век, будет интерпретировано Диком как попытка соблазнить его! Все остальное Дик домыслил сам.
– С первым я еще могу согласиться, но уж конечно не со вторым!
– Думаю, мне виднее, не так ли? – усмехнулся Дик. – И мне пришла в голову блестящая идея, какой образ жизни ты могла бы вести, когда… и если, – тут же поправился он, уловив ее настороженность, – девочки расстанутся с «Триумфом».
– Да-а?.. – невольно удивилась она.
– Гм… Ты могла бы возлежать на кровати, облаченная лишь в шикарное белье, ожидая, что муж может вернуться с работы в любое время и одарить тебя страстной безумной любовью, – не без ехидства сказал он.
– Как вчера?
– О, я думаю, куда лучше, чем вчера, – со страстью пообещал Дик. – Ты не против?
Хейзл нервно смяла лежащую на коленях салфетку, пытаясь представить, как будут выглядеть ее пышные формы, когда Дик решительно сорвет тонкое кружевное белье…
– Кому захочется заниматься любовью с особой, которая напоминает самку гиппопотама? – спросила Хейзл с горечью.
Дик ошеломленно уставился на нее.
– Что?
– То, что слышал!
– Да, но… но ты так выражаешься, что я тебя не понимаю, Хейзл.
– М-может быть, – дрожащим голосом сказала она, – пришло время дать тебе свободу заниматься тем, чем тебе на самом деле хочется!
Дик смотрел на нее во все глаза, поскольку редко видел жену в таком взвинченном состоянии.
– И чем же именно, моя дорогая? – Теперь он говорил с ней мягко и снисходительно.
– 3-заниматься любовью с Делией как-там-ее-фамилия!
После нескольких секунд гневного молчания Дик устремил на нее возмущенный взгляд серых глаз и не предвещающим ничего хорошего тоном уточнил:
– Ты имеешь в виду Делию Парду?
– Да! Да! Делию Парду! Сколько еще Делий у тебя имеется, черт побери?!
– Думаю, тебе стоит уточнить, что ты имеешь в виду, – последовал холодный ответ, – ибо я не имею ни малейшего представления, о чем ты толкуешь.
– Я говорю конечно же о ней. О Делии Парду! И о тебе! Ты с ней хочешь заниматься страстной безумной любовью! Я подслушала ее разговор с Мэгги! Только что! В туалете!
– В самом деле?
– Да!
– И ты поверила? – ледяным голосом поинтересовался Дик.
Нет. В этом-то и все дело. Но, может быть, потому, что не хотелось верить. Однако вселившийся в Хейзл неугомонный бесенок мешал все откровенно рассказать Дику, поскольку в данный момент она чувствовала себя толстой, неряшливой и просто не могла представить, что даже самый завалящий мужчина хочет ее, не говоря уж о таком, как Дик. Она была уязвлена до глубины души, что и заставило ее наброситься на Дика. Хейзл не поднимала головы, чтобы он не увидел слез, которые заволокли ее глаза.
– Откуда мне знать, во что верить? – прошептала Хейзл. – Чего ради ей надо было врать, тем более она не знала, что я все слышу?
Дик презрительно фыркнул, чем усилил давние опасения Хейзл, что между ними возникло отчуждение. И что она оказалась в пустоте.
– Сегодня я пригласил тебя не для того, чтобы обсуждать бредовые фантазии особы, которую я практически не знаю, – отрезал Дик.
– Да? И что же ты в таком случае хочешь обсудить со мной? Наверное, у тебя накопилось немало тем для разговора, не так ли, Дик? Например, почему прошлой ночью ты спал в отдельной комнате. Почему бы нам не поговорить об этом?
У него заиграли желваки на скулах.
– Мои намерения были совершенно очевидны. Мы сказали друг другу немало обидных слов, и нам было необходимо отдохнуть и расслабиться.
– Что не помешало нам и сегодня обменяться обидными словами, так что твоя стратегия явно не сработала!
– Да. Но игра стоила свеч.
Дик снова наполнил ее стакан, слегка удивившись поспешности, с которой Хейзл опустошила предыдущий, но он и сам выпил больше, чем обычно позволял себе.
Хейзл почувствовала головокружение. Все дело в вине на пустой желудок, к чему она не привыкла. Она заставила себя проглотить ломтик авокадо, после чего в упор посмотрела мужу в глаза, которые теперь казались до ужаса далекими и холодными.
– Итак, Дик… – Она набрала в грудь воздуха. – Что у тебя в запасе? Хочешь снова поговорить о переезде? Поэтому и притащил меня сюда?
Он покачал головой.
– Я попросил тебя обдумать вопрос о переезде, предполагая, что как разумный человек ты это сделаешь.
– Надеюсь, ты не разочаруешься в своих предположениях, – мрачно пробормотала она.
– Но пригласил я тебя не поэтому, – неторопливо добавил Дик.
– Да? – Выпрямившись, она застыла в ожидании.
– Я должен уехать, – неожиданно сообщил он.
– Уехать?
В тоне Дика было что-то пугающее, и Хейзл впилась в него расширившимися глазами, синева которых потемнела, как в глубинах океана.
– Ради всех святых, куда уехать?
– В Италию, – поморщился он, словно превозмогая зубную боль. – Боюсь, что у Паолы неприятности.
Хейзл знала, что ее мужу не свойственно трусливо избегать объяснений, поэтому не сомневалась: если он сказал «надо уезжать», то именно это он и собирался сделать. То есть – оставить ее. Так что, когда Дик упомянул Паолу, она испытала огромное облегчение. Которое снова сменилось беспокойством, едва до Хейзл дошли слова Дика.
– Что ты имеешь в виду под неприятностями?
Дику пришлось подбирать слова с осмотрительностью профессионального дипломата. Он сделал все, что было в его силах, дабы между его женой и старой приятельницей установились добрые отношения, но ни та, ни другая не воспользовались ими в той мере, как ему хотелось. Давняя дружба с Паолой носила совершенно невинный характер. Эту темноглазую девочку Дик знал еще с тех пор, когда им обоим было по тринадцать. Оба ходили в одну и ту же школу и стали хорошими друзьями, как Дик подозревал, главным образом потому, что, не в пример всем прочим, он был единственным, кто не влюбился в Паолу по уши!
Пока Дик не стал покровителем и защитником Паолы, та была одинокой испуганной девочкой, растерянной от столкновения с чужим языком и обычаями. И более того, Дик был достаточно уверен в себе, чтобы не смущаться насмешек по поводу дружбы с девчонкой.
Когда им минуло семнадцать, они в порядке эксперимента попробовали поцеловаться, чем по обоюдному согласию все и закончилось, хотя в силу разных причин: Дик просто не представлял себе Паолу в роли любовницы, а Паола решительно не хотела множить собой длинный ряд поклонниц Дика, с которыми он без сожалений расставался.
Но, поскольку их часто видели вместе и они с удовольствием проводили время в обществе друг друга, школьные друзья никогда не сомневались, что Дик и Паола в один прекрасный день станут мужем и женой: казалось, они великолепно подходят друг другу. И, надо признать, если какая-нибудь дуреха наводила на него тоску, Дик и сам начинал подумывать над таким вариантом. Пока он не встретил Хейзл и не влюбился в нее…
– Так какого рода у нее неприятности? – кисло повторила Хейзл. – Ты хочешь сказать, что Паола забеременела?
– Забеременела? – потрясенно повторил Дик. – Паола? Да ведь она даже не замужем!
Забавно, подумала Хейзл, услышать эти слова от мужчины, который сам женился по принуждению! Но Дик всегда относился к своей подружке-итальянке с благоговением, на которое его жена никогда не могла рассчитывать!
Она решила сосчитать до десяти, но добралась только до шести.
– Как и мы не были женаты! – насмешливо напомнила Хейзл. – Но, если ты хочешь заниматься сексом, для этого не требуется брачное свидетельство, а результатом постельных утех может стать – и часто становится – беременность, что мы с тобой отлично знаем!
Пара за соседним столиком, до которой донеслись слова Хейзл, обменялась насмешливыми взглядами, но Дик, казалось, не мог оправиться от потрясения. Без сомнения, когда он пригласил на ланч свою обычно тихую и сдержанную жену, он не ожидал такой реакции. И, если бы причина размолвки не была столь серьезной, Хейзл покатилась бы со смеху при виде выражения его лица. Дик нахмурился, и его густые темные брови сошлись на переносице.
– Дорогая, тебе совершенно несвойственно быть такой…
– …Грубой? – пришла она на помощь, думая, что да, несвойственно. Но какую она почувствовала раскрепощенность! – А как, по-твоему, я должна была реагировать, когда ты внезапно объявил, что уезжаешь в Италию на помощь человеку, который, как известно, все эти годы был для тебя светочем и маяком!
– Чушь! – вспылил Дик. – В моей многолетней дружбе с Паолой не было ничего порочного, никакой двусмысленности, и ты это отлично знаешь.
О, да – в этом Хейзл не сомневалась! Но в том-то и дело, что невинность их отношений и таила в себе самую большую опасность. Ибо как она могла надеяться выдержать сравнение с женщиной, которая оставалась чиста, как свежевыпавший снег? Нет, Хейзл ни в коем случае не могла утверждать, что не любит Паолу, испытывает к ней неприязнь и вообще настроена против нее, хотя не подлежало сомнению, что Паола в полном смысле слова была подругой Дика.
Более того, она была крестной матерью Летти, и тройняшки просто обожали ее. Дик и Паола подходили друг другу, как бекон яичнице, и эта их совместимость заставляла Хейзл нервничать. Особенно если Дик собирается утешать Паолу, а с женой расстается не лучшим образом…
Но не слишком ли она опережает события? Стоит ли упоминать о конкуренции, о сравнении? Первым делом она должна задать себе несколько предельно простых вопросов. Например, любит она или нет своего мужа? Да, любит. Хейзл и представить не могла, что способна полюбить кого-то другого. Но разве любовь не предполагает полного доверия? Да, предполагает.
Она улыбнулась Дику и любезно спросила:
– Так в чем же причина визита? И почему такая спешка?
– Причина совершенно банальная. – Он смущенно развел руками, словно речь шла о сделанной им ошибке. – Деньги. Или, точнее, их отсутствие. И ее банк начал терять терпение.
– Вот как? А я всегда считала, что семья Паолы благоденствует. Разве они не имеют какое-то отдаленное отношение к королевской династии… Или что-то в этом роде?
– Ммм… В общем-то, так и есть. Но титул не гарантирует богатства. Они всегда вели сравнительно скромный образ жизни. – Дик испытывал огромное облегчение оттого, что Хейзл, кажется, утихомирилась. – То немногое, что у них оставалось, им пришлось потратить, и теперь они ищут возможность обеспечить себе хоть какой-то доход.
– Но работу искать не собираются?
У Дика блеснули глаза.
– Неблагородно, Хейзл. Последние пять лет Паола ухаживает за матерью, ты же знаешь, что та тяжело больна. Так что она не сидела, сложа руки.
– Кажется, припоминаю, – неохотно согласилась Хейзл, думая, что в глазах Дика Паола вообще никогда не совершала ошибок.
– У них есть прекрасный виноградник с большими потенциальными возможностями, но надо правильно наладить работу на нем…
– И, как я полагаю, это можешь сделать только ты? – Голос ее сочился сарказмом, но Хейзл была бессильна перебороть себя.
– Я посоветовал им проконсультироваться у опытного агронома, – сообщил Дик.
– Похоже, ты давно интересуешься проблемами Паолы, – ядовито заметила Хейзл.
Он слегка смутился.
– Дорогая, но ты же знаешь, что время от времени мы беседуем по телефону.
Только не из дома, мрачно подумала Хейзл. Дик отнюдь не заблуждался, принимая ее молчание за признак интереса, но испытывал настоятельную потребность заполнить паузу.
– Кроме того, в их районе не делают подходящих бутылок. Во всяком случае, приемлемых, а у меня на примете есть прекрасное предприятие, которое могло бы снабжать их…
– О, избавь меня от подробностей! Если мне потребуется пройти краткий курс виноделия, я загляну в библиотеку! – фыркнула Хейзл. Она заметила, что Дику неприятна ее резкость, но сейчас ее это не заботило.
– Ты возражаешь против моей поездки, уж в этом-то я не сомневаюсь, – бросил он.
– Нет, Дик! – Хейзл было собралась сделать очередной глоток вина, но вместо этого решительно поставила бокал на стол, ибо у нее тряслись руки. – Хотя, должна признаться, не собираюсь прыгать от радости, что ты внезапно засобирался в Италию. Я возражаю против того, что все это обрушилось на меня как гром с ясного неба…
– Хейзл…
– Пожалуйста, не прерывай меня! – гаркнула она и не без удовольствия отметила, что Дик удивленно закрыл рот.
Конечно, он не привык к такому резкому отпору со стороны жены, потому что обычно они находили общий язык. Так было до вчерашнего дня. Хейзл возобновила нападение. Ее синие глаза метали молнии.
– Взгляни на ситуацию с моей точки зрения, – потребовала она. – В течение всего двух дней ты сначала сообщил, что намереваешься полностью менять наш образ жизни, а потом, как ни в чем не бывало, оповестил, что собираешься к своей непорочной Паоле!
– Хейзл, это неблагородно…
– А может, мне не хочется быть благородной!
– Паола разозлилась бы, услышав, что ты называешь ее непорочной, – пробормотал он, и Хейзл развеселилась, поняв, что нащупала уязвимое место мужа.
