Текст книги "Этрусская химера"

Автор книги: Лин Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Мне кажется, все мы забываем о том, что речь здесь идет о более важных вопросах, – заговорил Джианни Вери. – Таких, как свобода слова. Я не боюсь выступать против цензуры. Я потерял работу потому, что посмел написать о вас, Лейк, отрицательную статью. Вы добились моего увольнения. Я уже должен был стать редактором, и вы погубили мою карьеру. Насколько мне известно, ваши продолжающиеся успехи являются пощечиной свободе слова как таковой.

– Вы потеряли свою работу в газете, – возразил Лейк, – не потому, что написали обо мне. Какая-нибудь статья обо мне выходит почти ежедневно, и уверяю вас, я обращаю на них очень мало внимания, если вообще замечаю. Нет, вы потеряли свое место потому, как вы только что неопровержимо продемонстрировали, сделавшись частью этой группы, что обнаружили полное пренебрежение к истине. Я не имел никакого отношения к вашему увольнению, однако, узнав о нем, порадовался от души.

– А что вы скажете мне, Кроуфорд? – спросила Анна.

– Осторожнее, Анна, – предостерегла ее Евгения.

– Я не хочу быть осторожной, – ответила та. – Я обвиняю Кроуфорда Лейка в смерти – в убийстве – моего племянника Анастасиоса Карагианниса. Тасо собирался жениться на сестре Кроуфорда, однако погиб незадолго до свадьбы в страшной автокатастрофе. Некоторые люди считают, что Лейк испортил тормоза на автомобиле Тасо. Я принадлежу к их числу. Поэтому подавайте на меня в суд. Я охотно воспользуюсь возможностью высказаться публично.

Лейк глубоко вздохнул.

– Из всех присутствующих, Анна, только у вас есть законный повод ненавидеть меня. Но я должен сказать вам, не знаю, поверите вы мне или нет, что не убивал вашего племянника Тасо, во всяком случае, тем способом, в котором вы меня обвиняете. Молодой человек был приятен мне. Однако я был вынужден рассказать ему кое-что о женщине, на которой он собирался жениться и о ее семье… я не имел права умолчать об этом. И если в результате нашего разговора он смертельно напился, а потом вольно или невольно бросил свою автомашину с обрыва, тогда мне придется принять этот поступок на собственную совесть.

– Я не верю вам, – произнесла Анна.

Лейк повернулся ко мне:

– Думаю, вы понимаете, что я должен был рассказать Тасо. Правильно ли, на ваш взгляд, я поступил, если моя сестра наотрез отказалась сделать это?

Я попыталась представить себе жизнь над склепом, солнце, искрящееся над Орвьето, спешащие по небу облака, прикосновение теплого воздуха к моему лицу, а потом подумала о Бренди Лейк, словно в ловушке запертой на втором этаже просторного старого дома на островах Аран, о тех предрассудках, с которыми по опасениям Майры столкнулась бы Бренди, если бы люди узнали о ее болезни, и о Кроуфорде Лейке, не имеющем возможности воспользоваться плодами своего острого ума и деловой сообразительности.

– Да, вы были правы, – согласилась я.

– И что же он сказал моему племяннику? – возмутилась Анна.

– Увы, при последнем нашем разговоре я, кажется, угрожал ему, – проговорил Лейк, прежде чем я успела ей ответить. – И я очень сожалею об этом. Должно быть, пребывая вдали от общения с другими людьми, я сделался эксцентричным и подозрительным. Такая черта в собственном характере не нравится мне. Надеюсь, что все ставшее вам известным обо мне и о моей семье останется между нами, но если вы не сохраните тайну, если у вас появится какая-то причина, скажем, желание помочь подруге и вам придется открыть ее, с вами ничего не случится, я обещаю.

– До сих пор никому еще не удавалось сделать нечто такое, что заставило бы меня захотеть поделиться с ним каким-либо секретом, – сказала я.

Он чуть улыбнулся.

– Возможно, что так. Но вы должны быть готовы к искушению. И чем же мне угрожал беззубый лев?

– Предполагалось, что меня схватят с гидрией в руках. Как только стало известно, что гидрия у меня, кому-то пришла в голову блестящая идея. Если Сосьета получит гидрию, это будет здорово. Но если неприятности возникнут у вас, мистер Лейк, это будет еще лучше. Гидрия должна была смутить меня, и в этот момент мне следовало обратиться в полицию, сообщив ей, что Кроуфорд Лейк просил меня приобрести для него этот сосуд. Ничего другого можно было не делать.

– На мой взгляд, идея принадлежала Джианни, – продолжила я. – Хотя остальные, возможно, поддерживали его. Он писал статьи. Он даже опубликовал две из них, намекая, что ему известно, кто именно несет ответственность за контрабандный вывоз этрусских древностей из Италии. Преуспевающий иностранный бизнесмен, так?

– Я помню эти статьи, – заметил Лукка. – В них было кое-что и о карабинерах, не препятствующих подобной деятельности. Я как раз хотел поговорить с тобой на эту тему, Джианни.

– Но почему вы не захотели сообщить карабинерам, что за гидрией отправил вас Лейк? – задиристым тоном спросил Джианни, поворачиваясь ко мне.

– Потому что я дала слово никому не говорить об этом. И хотя подобная идея, возможно, совершенно чужда вам, я лично полагаю, что данное слово следует держать. Я намеревалась найти Лейка и заставить его выступить вперед, – ответила я. – Если бы он отказался, я сделала бы это сама. Я нашла его. Или, точнее, он сам отыскал меня. И тогда я поняла, что рассказывать карабинерам о мистере Лейке бессмысленно, поскольку он совершенно очевидно не делал этого. Поэтому, как вы понимаете, мне пришлось искать другое объяснение.

– Позвольте мне удостовериться в том, что я правильно вас понимаю, – проговорил Лейк. – Итак, пока группа козла пыталась довольно неловким способом переправить гидрию в Италию, второе объединение заговорщиков, лев, пыталась остановить ее продвижение, сообщая по телефону карабинерам о продвижении краденой древности. Правильно?

Я кивнула.

– Нелепейшая из всех мыслей, Джино, которые мне приходилось слышать, – заметила Дотти.

– Можно даже не утруждать себя обращением в суд? – проговорил Лейк. – Никто не поверит подобной нелепице.

– Поэтому ничего подобного не было, – сказал Мауро. – Вы не можете арестовать нас за неприязнь к себе. Идею следует назвать скверной, это так, однако ничего плохого не произошло. А теперь давайте порадуемся встрече, и пусть Никола хранит гидрию до конца дня.

– Не торопитесь, – остановил его Лейк. – Насколько я понимаю вас, Лара, теперь нам предстоит услышать о змее.

– Да, о змее, – согласилась я.

– Но это нелепо, – возразил Никола. – Вы говорите так, как если все мы находимся под подозрением.

– Находитесь, – коротко бросил Лейк. – И что же имеется ввиду под змеей?

– А вот что, – сказала я, подходя к гидрии. Взяв сосуд я подняла его прямо перед собой, и на глазах всего сборища выпустила из рук. Гидрия с Химерой упала на каменный пол и разбилась в мелкие дребезги.

Начался бедлам. Они вопили, трясли кулаками. Анна упала на колени и, жалостно причитая, стала подбирать подходящие друг к другу осколки. На помощь к ней рванулись несколько других членов общества, тут же остановившихся осознав безнадежность этого дела.

– Что ты наделала? – простонала Дотти.

– Она уничтожила бесценную древность, – завопил Лукка. – Это немыслимое злодеяние. Я арестую вас.

– Расслабьтесь, – сказала я, подбирая черепок, и один только внимательный взгляд немедленно доказал мою правоту. – Это подделка.

– Откуда вам это известно? – спросила Анна.

– Дело в ее весе и балансе, – ответила я. – Характере поверхности. Он не такой как у подлинной.

– Значит, все эти неприятности мы перенесли ради подделки? – не веря своим ушам спросил Романо. – Разве вы не утверждали, что она подлинная? – он повернулся к Никола.

– Да, утверждал, – ответил тот. – Но я ведь не имел возможности по настоящему близко посмотреть на нее. Мне потребовалось бы лабораторное оборудование…

– Что вы имели ввиду, утверждая, что она не такая как подлинная? – спросил Лукка. – Это чисто теоретическое соображение или…

– В этой истории использовались две гидрии с Химерой, – объяснила я. – Подлинная и поддельная. Уравновешенность настоящей совершенна. При такой форме и величине пользоваться ею было бы чистым удовольствием. Я знаю это, потому что держала ее в руках. Про вот эту такого нельзя было сказать. – Пока ее вчера не доставили ко мне в номер, – сказала я, подбирая черепок, – я думала, что смерти Антонио и Леклерка связаны с заговором против Лейка. Сперва это казалось очевидным, во всяком случае, для меня, что все это каким-то образом связано с Лейком. Я просто не могла вычислить, каким именно образом. Я знала, что отношение некоторых из присутствующих к Лейку делают вас подозреваемыми. И если бы не последнее появление гидрии прошлым вечером, я так бы и осталась при своей теории. Но я ошибалась.

Все присутствующие стояли, для разнообразия молча рассматривая меня.

– И вид этой гидрии сказал мне, что речь идет не о мести истинной или выдуманном ущербе, и не о спасении бесценных древностей. Дело в другом – в жадности, в людях, одержимых страстью к собирательству, стремлением обладать вещью, вне зависимости от того, законным или незаконным путем она пришла к тебе, в людях, имеющих для этого финансовые возможности, и теневых дельцах, являющихся пособниками этой страсти. Ключом к убийству стал не мистер Лейк, а гидрия с химерой. Сперва я не могла понять, почему ее выкрали из полицейского участка и прислали мне. Единственной причиной, которая пришла мне в голову к концу дня, было то, что некто хотел, чтобы она прибыла к месту своего назначения и по каким-то причинам доставить ее туда должна я. Так я и поступила. Тем кусочком головоломки, который помог мне соединить все ее части воедино, стали слова, которые Дотти сказала нам о Леклерке. Он забрал гидрию у Дотти…

– Минуточку, – перебил меня Лукка. – Настоящую?

– Да, – ответила я.

– А поддельную он подложил вам в машину?

– Нет, это была подлинная, и перевезла ее через границу. Там я вернула ему сосуд.

– Но зачем, скажите Бога ради, вы это сделали? – спросил Хэнк.

– Быть может, просто потому, что она не знала ваших планов, – заметил Лейк. – Вы ведь так и не удосужились посвятить в них миссис Макклинток.

– Да. Учитывая то, что меня не знакомили с тем, как все должно было произойти, я по неведению совершила поступок, который повлек за собой смерть Леклерка, и, вероятно, хотя мне больно это осознавать, и к кончине Антонио. Я переложила гидрию в автомобиль Леклерка на стоянке возле отеля в Вольтерре. Когда он подъехал, карабинеры обыскивали машины, и, повинуясь, как мне кажется, правильной догадке, – поскольку именно он подбросил сосуд в мою машину, – я переложила сосуд в его багажник.

– А ты уверена в том, что правильно выбрала автомобиль? – спросила Дотти.

– Да, но после этого я сразу же уехала. Возможно, и вероятно, что тем временем на нее наложил свои руки кто-то другой. Но, как бы то ни было, через пару дней гидрия вновь обнаружилась в моем гостиничном номере, на сей раз в Ареццо. Я долго пыталась понять, кто прислал ее мне в тот раз. Какое-то время я подозревала Антонио, который, как я полагала, пытался помочь мне. Однако он отрицал этот факт со всем пылом, и я поверила ему. Тогда я почти уверила себя в том, что это сделал Леклерк, но теперь сомневаюсь.

– Главный вопрос здесь, конечно заключается в том, была ли та гидрия настоящей или поддельной, – произнес Лейк.

– Я располагала гидрией очень недолгое время, после чего ее унесла Лола. Более того, у меня не было возможности по-настоящему посмотреть на нее и даже взять в руки, разве что на секунду-другую. Тем не менее я готова предположить, что она была подделкой, и за время, прошедшее между тем моментом, когда я положила настоящую гидрию в автомобиль Леклерка и тем, когда она снова появилась в моем номере, кто-то поменял их.

– Итак, гидрия, находившаяся в моем участке, была, судя по вашей гипотезе, поддельной, – заметил Лукка.

– Почти наверняка, – сказала я. – И это на самом деле представляло собой проблему для змеи. Я пользуюсь единственным числом, но полагаю, что в эту цепь событий были вовлечены четверо человек. Подделка не должна была попасть в руки полиции. Некто, явно не знавший о намерении льва перехватить гидрию, – заменил ее и, вероятно, убил Леклерка, который к тому времени сумел выведать много больше, чем ему следовало знать, и, учитывая наклонность его к шантажу, известил об этом заинтересованных лиц. После тот же самый человек отправил поддельную гидрию путем, который должен был привести ее, как и планировалось, в Сосьета.

– Значит эта группа змеи заинтересована в том, чтобы сегодня здесь появилась гидрия – любая, подчеркиваю, а не подлинная, – проговорил Лукка. – Но по какой причине?

– Боже мой, – воскликнул Лейк. – Неужели вам нужно все разжевывать? Потому что, как сказала Лара, речь идет о торговле древностями. Змея намеревается украсть настоящую гидрию, так?

Я кивнула.

– И об этом никто не узнал бы, потому что поддельная должна была попасть в собрание Розати. Правильно?

– Да, – ответила я.

– Бедный Сезар, – воскликнула Дотти. – Как это ужасно!

– Не могли бы вы, мадам, придержать свои комментарии до конца разбирательства, – бросил Лейк раздраженным тоном. – Итак, змея отбирает, а может быть, выкупает настоящую гидрию у Леклерка, и что потом делает с ней?

– Продает, – подсказал Лукка. – Возможно, в соответствии с полученным заказом. Сейчас она находится уже в другом государстве, я в этом не сомневаюсь. Леклерк узнает об этом и пытается шантажировать их. Как мы уже слышали, была у него такая наклонность. Змея соглашается встретиться с ним у Танелла ди Питагора. Леклерка убивают. Подделка отправлена собственным путем. Однако здесь, неведомо для змеи, вступает в дело лев, и поддельная гидрия оказывается в полицейском участке.

– Но зачем было красть ее оттуда? – спросила Евгения. – Ведь это подделка.

– Конечно же, затем, чтобы никто не узнал о краже оригинала, – проговорил Лукка. – То, что гидрия попала в руки полиции, является истинной катастрофой, потому что во время суда над синьорой Лолой ее может увидеть другой эксперт и дать заключение о подделке. Так ведь?

– Правильно, – согласилась я. – Ее нужно было вынести из участка прежде, чем с ней мог ознакомиться другой специалист.

– Значит, вы хотите сказать, что один из нас выкрал поддельную гидрию у карабинеров, – проговорил Хэнк.

– В этой роли мне представляется Никола, – заметил Лукка. – Теперь, когда я поразмыслил обо всем этом. В моем участке с большой спортивной сумкой в руках. Достаточно емкой, чтобы в ней могла поместиться этрусская гидрия.

– Это нелепо, – возразил Никола.

– Это был одиночный подвиг? – спросил у меня Лейк. – Или нечто более организованное?

– Я предполагаю, что организованное, – проговорила я.

– Значит, на сей раз они малость поторопились, – сказал Лукка. – Может быть, потому, что попался нетерпеливый покупатель или просто потому что представилась возможность благодаря этому Леклерку. Значит, при нормальном течении дел настоящая гидрия была бы подменена поддельной, уже поле того как она очутилась бы в коллекции Розати?

– Думаю, что так. Это можно определить единственным способом.

– То есть повнимательнее посмотреть и наши предыдущие находки – каменного сфинкса и того бронзового воина, – сказал Лукка.

– А что могло с ними случиться? – спросила Дотти.

– Тоже подделки, – пояснил Лукка.

– Однако килик мастера Бородатого Сфинкса был украден. Кто будет красть подделку?

– Я бы сказала, что змея украла его по той же причине, что и гидрию из участка, – заметила я. – Килик предстояло передать в другой музей, где он был бы подвергнут той же процедуре освидетельствования, которую предстояло пройти гидрии с Химерой в суде.

– Логически рассуждая, в эту группу должны входить Розати и Мондрагон, – предположил Лейк. – Как дельцы.

– Вздор и нелепица, – возразил Мондрагон.

– Никогда не слышал ни о чем подобном! – возмутился Сезар. – Я просто владелец художественной коллекции, и не более. Я хотел показывать миру прекрасные вещи.

– А как вы сумели заработать, Сезар, после того как Лейк оставил вас от дела? – спросил Хэнк. – Мне хотелось бы это узнать. Не распродавая ли вещи, которые мы с большими трудами и затратами вернули в Италию? Выгодная сделка, еще бы? Платишь одну тринадцатую покупной цены, а продаешь за полную стоимость, а может, и чуть подороже.

– Не знаю, о чем вы здесь говорите, – сказал Сезар. – Я столь же обманут в этой истории, как и все вы. Никола обманул мое доверие.

– Минуту, – попросил Никола.

– Вы сказали, что гидрия находится в другой стране? – проговорил Джианни. – Значит, мы возвращаем ее на родину, а они вновь отправляют ее за границу? Как это можно сделать?

– Полагаю, что Альфред Мондрагон является экспертом в подобных вопросах, – сказала я. – Более того, Пьер Леклерк однажды сумел схватить его за руку. И если верить партнеру Альфреда Райену, Леклерк попытался шантажировать его этим.

– Я просто ошибся, не более того, – сказал Мондрагон.

– А как насчет страховки? – поинтересовался Джино. – Держу пари, вы заработали еще больше, чем предполагает Хэнк. Вы продали подлинный килик и получили страховку за кражу поддельного?

– Разве ты не страховал этот килик? – обратилась Евгения к Палладини. – Ты ведь говорил, что тебе пришлось выплатить за него целое состояние.

Палладини судорожно глотнул.

– Да, я это делал. Ужасно. Я не имел и малейшего представления.

– Но вы говорили, что эта группа состояла из четырех членов? – спросила Евгения у меня.

Я кивнула.

– Но ты говорил, что унаследовал деньги от своей матери, Витторио? – сказала Евгения. – Разве ты не говорил мне, что квартира в Риме досталась тебе от нее?

– Это не так, – возразила я. – Он купил ее пару лет назад, как раз после пропажи килика.

– Бедняжка, – проговорила Дотти. – Бедная Евгения. Вечно мы, девушки, узнаем то, что нам вовсе не следовало бы знать. А где они брали подделки?

– О, это мог сделать только отличный художник. Почти ничем не уступающий мастеру Микали, как по-вашему, Никола?

Никола начал было отвечать, но умолк.

– Я принесла сюда вашу картину, чтобы ее мог увидеть каждый, – сказала я. – Она в моей сумке. Не сомневаюсь, что если эксперт сличит ее с гидрией, то мы сможем получить точное заключение.

– Эй, дайте подумать, – сказал Джино. – А Никола признал подлинность гидрии, находившейся в участке?

– Признал, – сказал Лукка. – И достаточно уверенно.

– Естественно, я не мог рисковать как Лара, сегодня разбившая гидрию, – ответил Никола.

– Ну, хорошо, – проговорил Джино.

– Но вы говорили про убийство, – напомнила Анна. – Не о подделке и не о мошенничестве со страховкой.

– Мы с Антонио успели подружиться, – сказала я. – Он спас меня от грабителей. Я избавила его от возможности быть неправильно понятым. По-моему, он был много умнее, чем его считали. Он следовал за мной повсюду. Он замечал все. Наверно, он видел, как я положила гидрию в багажник машины Леклерка, видел как Леклерк встречался с человеком, позже ставшим его убийцей. Возможно, он даже так же, как и я наткнулся на тело Леклерка и сложил воедино эти факты. И, почти безусловно, он видел, как поддельная гидрия оказалась в моем номере.

– Видите ли, он позвонил мне, – сказал Марио. – Я собирался ехать к Мелоне, чтобы забрать гидрию у Лары. Он позвонил и сказал, чтобы я не делал этого. Еще он сказал, что происходит что-то очень странное. Он очень симпатизировал вам, Лара. Он не хотел, чтобы с вами случилось что-нибудь плохое. Он сказал, что съездит сам и удостоверится в том, что с вами все в порядке.

– И какой же из этих четырех подлецов убил Антонио? – спросил Лейк.

– Тот, который ездит в красном «ламборджини» с ярко-желтым зонтиком за задним стеклом, – ответила я. – Тот, кто ездил в этой машине, присутствовал и в Ницце, и в Вольтерре, как я подозреваю, обстряпывая свои делишки с Леклерком. Возможно, именно на эту машину я едва не наскочила в тумане возле Кортоны в тот день, когда наткнулась на тело Леклерка.

Быть может, мы не замечали движений охваченного паникой сборища, но едва я произнесла эти слова, подлецы, получившие это имя от Лейка, рванулись вперед и вверх по ступеням, разбрасывая на ходу всех, кто попадался на их пути. Кто-то опрокинул стоявшую на столе бутылку граппы, и жидкость потекла на красную скатерть.

– Остановите их! – воскликнул Лукка, и все ринулись к выходу. Лейк с удивительной ловкостью уже взлетал по верхним ступеням.

– Подонки, – завопила Дотти, и, сняв туфли, припустила вверх.

Я отошла в сторону, чтобы пропустить громыхавшую мимо орду.

* * *

Я уже было рванулась следом за ними, но в голову мою пришла следующая мысль: а сколько же их пролетело мимо меня? Повернувшись, я начала осматривать склеп. В нем было пусто. Я подошла поближе к столу, но ничего не увидела.

Только потом я услышала шорох, но было уже слишком поздно. Появившийся из темной боковой комнаты Сезар Розати схватил меня из-за спины, приставив лезвие сырного ножа к моему горлу.

– А теперь, – сказал он, – мы пойдем отсюда, но очень медленно. Вы будете идти впереди меня. Мы направимся на стоянку, сядем в мою машину и уедем. Если вы выполните все, что я скажу, абсолютно все, тогда я, возможно, подумаю, не отпустить ли мне вас, когда мы прибудем к месту моего назначения. Понятно?

– Да, – ответила я. Посмотрев по какой-то причине на стол, я заметила большое темное пятно на скатерти и мелкие лужицы вокруг сыра. Граппа, отметила я и немедленно поняла, как мне теперь поступить. Я неторопливо вытянула руку вбок, а потом быстрым ее движением опрокинула две ближайших свечи.

Время как будто застыло. Первая свеча просто погасла в жидкости. Однако на небесах, видно, следили за мной, потому что вторая, после недолгой задумчивости воспламенила граппу. Вспыхнуло яркое пламя. Кажется, мы оба кричали. Увернувшись, я выбила нож из руки Розати.

Возможно, мир наш видал и более яркое пламя, однако нельзя было не удивиться, насколько быстро склеп наполнился дымом. Вдруг стало темно, жарко, и воздух вдруг начал обжигать легкие. Розати снова схватил меня, обхватил ладонями шею и стиснул. Я сопротивлялась, впиваясь в него ногтями. Рукав его пиджака загорелся, и мы оба упали. Кажется, я ударилась головой, потому что в глазах моих вспыхнули искры, и я на мгновение отключилась. Не имея возможности вздохнуть, не имея сил шевельнуться, я лежала на полу. Я не знала, где находится Розати, и понимала, что умру, если останусь здесь. Просто в теле моем не осталось ни капли энергии, необходимой для совершения любого поступка.

А потом меня приподняли сильные руки, и голос шепнул мне на ухо.

– После того как вы все это сделали, просто глупо сдаваться.

Сумев все-таки утвердиться на ногах, я побрела к выходу.

* * *

После, лежа в траве, я попыталась отдышаться. Дотти и Евгения сидели возле меня.

– Держись, – Дотти погладила меня по руке. – Доктор вот-вот приедет. Могу сказать в свое оправдание, что мне казалось, что существуют высшие принципы, более важные, чем дружба. Как, например, охрана национального наследия.

Я молча поглядела на нее.

– Возможно, я ошибалась, – сказала она. – Прости меня.

– Наверно, каждому из нас пришлось пойти на небольшой компромисс, – заметила Евгения. – Но все вместе…

Голос ее умолк.

– Я арестовал Розати, – закричал Лукка, извлекая обмякшее тело из хода в земле. – А где остальные?

Мы огляделись по сторонам, посмотрели на дом. Никола Мардзолини, Витторио Палладини и Альфред Мондрагон в бессильных позах подпирали колонны, располагавшиеся по обоим бокам лоджии. Кроуфорда Лейка нигде не было видно.