Текст книги "Третий лишний"

Автор книги: Лилия Сорокина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Ля-ля-ля-ля-ля! Юрка включил транзистор, и мы ему подмурлыкиваем.

Лес начинается сразу за Большой Еланью – так называется окраина Южно-Сахалинска, где мы живем. Лес еще неуверенный, он как бы берет разбег перед огромной сопкой, которую нам предстоит перевалить, а там горная речка. Рыбка плавает по дну и ее видно, даже разноцветные пятнышки на темной спине. Такая прозрачная и чистая вода. Бедная форель сейчас голодная – дождей давно не было, и прозрачная вода для форели, как пустой холодильник – чистый, красивый, а пожевать нечего. Но мы ей-то кое-что приготовили. У каждого из нас по банке червей. Ловись рыбка, большая и маленькая. Нет, маленькую жалко. Если она, дурочка, склюнет червячка, мы все равно ее бросаем в речку – мала еще, подрасти.

Так я размечталась, да я уверена, и другие про это думали, потому что рыбалка для нас – хобби, как сейчас говорят.

С полчаса мы идем по ровной дороге. Вон уже показался ручей, вернее горная речка, в которой мы собираемся удить форель – только не в этом месте, конечно. Мы полезем в сопки – там самые рыбные места. Речка неглубокая, но шустрая и коварная. Перебрести ее можно только в охотничьих сапогах. Мальчишки – обладатели этих самых сапог – всегда выполняют роль носильщиков. Они нагружают нас на спину, как рюкзак, и волокут. Мы всегда визжим и хохочем, потому что боимся шлепнуться посередине речки – никому неохота быть мокрой курицей, да и холодно.

Первым переправу открыл Ленька. Лариска уже уселась на его спине и пытается изобразить всадницу. Здорово у них все получается, потому что она красивая, самая красивая девочка в нашем классе. Юрка с удовольствием щелкает фотоаппаратом.

Мне немножко завидно, самую малость. Это, наверное, написано на моем лице, и Юрка прочитал, иначе почему он сказал мне такое:

– Катя, и ты не хуже.

Мне приятно это слышать, хотя он сочиняет. И вдруг… Он берет меня на руки – так, как берут любимых девушек – я это сто раз в кино видела. Я потрясена. Меня никто никогда не носил на руках, кроме мамы, но это было так давно, что я не помню.

Я не кричу, не визжу, – не смеюсь, я говорю почему-то шепотом:

– Юрка, ты меня уронишь. Отпусти меня, брось меня! Не хочу, слышишь?

Юрка ничего не отвечает, потому что я говорю глупости – мы уже на середине, где самое быстрое течение. Чувствую, как ему тяжело – у него начинают дрожать руки. А вода шумит, перекатывает камушки, бьет по Юркиным ногам. Идти осталось недолго, но Юрка осторожно прощупывает дно и смотрит в мои глаза. Я не выдерживаю взгляда, пытаюсь отвернуться, хотя это почти невозможно.

Наконец-то! Я выпрыгиваю из его рук и попадаю в объятия к Лариске. Она хохочет, качает головой, что-то говорит мне, но я не слышу. Чувствую, как горят мои щеки. Ни за что не посмотрю на него сегодня.

Кажется, все переправились благополучно. А теперь привал. Сразу за ручьем дорога берет круто вверх. Перед подъемом надо отдохнуть как следует.

Расселись кто где. Получилось так, что Маруся оказалась в центре. Вдруг Маленький Рац вскочил, отбежал в сторону.

– Рац, ты что! Кто тебя укусил?

Но его никто не укусил.

– Я хочу посмотреть на вас, как на картину, издали, – сказал Рац. – И у меня есть идея, – он ведь не мог жить без идей, – сделать первый снимок для будущего фотомонтажа, который мы назовем так: «Смерть форели!»

Нам не понравилось такое название. Мы заорали:

– Фу, как мрачно! Повеселей бы что-нибудь!

– Не нравится, – сказал Рац, – пожалуйста! Предлагаю еще: «Живи, форель, несмотря ни на что».

– Что ты привязался к бедной форели?

– Не в форели счастье!

Тут Маруся подала голос:

– «Перед генеральным сражением», а?

– А сражение будет? – спросил Серега Непомнящий, который имел привычку чуть ли не на все вопросы учителей отвечать одной фразой – «Какие двадцать копеек?», чем доводил их до белого каления.

– Здравствуйте, я ваша тетя! Непомнящий не помнит вчерашний день, – сказал Юра Дорофеев.

– Какие двадцать копеек? – сказала Лариска, и все засмеялись.

– Без сражения нам нельзя, без сражения мы проиграем, – сказала Маруся.

– Короче – останемся в дураках, – сказала я.

– Без дураков! – сказал Ленька Рыбин.

– Леня, молодец! – закричала Маруся и даже в ладоши захлопала – получились маленькие аплодисменты. – Отказываюсь от своего предложения. «Без дураков!» – вот так будет называться наш фотомонтаж. «Перед генеральным сражением» уж больно помпезно. А «Без дураков» – просто и мило.

– А что это значит? – спросила я.

– Это значит очень многое. Раз решили круто изменить свою жизнь – все, разговоров нет. Все работают на эту идею. Нет дураков, которые остались бы в стороне.

– Дорофеев, что же ты дремлешь – снимай.

– Ха-ха-ха! Я уж вас пять раз щелкнул.

А мы и не заметили.

– Подъем!

Начиналась трудная дорога.

Перед тем, как идти, Ленька посмотрел на часы. Начало восьмого.

– Недурно, – сказал Ленька. – Так. В десять будем на месте. Пока то да се. В двенадцать – прием пищи.

Потом опять то да се. В четыре тронемся. В семь – дома. Кто не выучил уроки вчера, есть возможность отличиться сегодня. Лично я не собираюсь.

Маруся услышала Ленькино бормотание.

– Леня, – сказала она, – неужели уху из царской рыбки, да еще тройную, как вы обещали, ты называешь «приемом пищи»? Принимать можно лекарство, а уху – хлебать да так, чтобы за ушами пищало.

Ленька улыбнулся как-то хорошо, рывком поправил за спиной рюкзак.

– Вы первый раз на рыбалку? – спросил он.

– Если честно – да. На Волге все как-то не приходилось, все больше загорала.

Мы уже знали, что Маруся из Волгограда. Там она родилась, там институт закончила.

– Мария Алексеевна, – сказала Лиза Горюшкина, – расскажите о своем городе. Он такой легендарный, такой известный…

– Ах, Бедная Лиза! Только без слез, пожалуйста! – передразнил Лизу Ленька.

– Почему вы ее так называете? – спросила Маруся.

– Под влиянием Карамзина, – сказал запыхавшийся Юрка Дорофеев. Он нас догнал и, как всегда, умно встрял в разговор. Ленька, конечно, ему возразил. Ленька сказал:

– Да чего там Карамзина. «Она его за муки полюбила, а он ее – за состраданье к ним».

– Чушь какая-то, – сказала Маруся. – Так что сказать вам о своем городе? Легендарный, известный. Туристы едут со всего света, чтобы поклониться Мамаеву кургану, Дому Павлова и мельнице. Впрочем, об этом вы слышали. Лучше все это увидеть своими глазами. Приезжайте! Приглашаю!

За разговорами мы не заметили, как дошли. Даже отдыхали мало, забыли полюбоваться городом – он так картинно раскинулся в долине, окруженный с двух сторон сопками. И всегда почему-то в дымке, даже если очень ясная погода. А денек сегодня – загляденье. Небо синело изо всех сил. Осень кое-где покрасила деревья, но еще несмело. Сейчас ведь середина сентября, а вот в октябре сопки – будто сплошные картины Левитана.

Рыбалка была как всегда – просто праздник. Мы пришли на место, где сложили свои пожитки и где потом развели костер. И на этот раз за сторожа осталась Бедная Лиза. Она боялась насаживать червяка на крючок, поэтому обычно всех просила об этом. Червячные услуги кончались одним – Бедную Лизу проклинали в душе, потому что она ужасно отвлекала и портила удовольствие, так что она сидела как миленькая около наших рюкзаков и не пикала. Чтобы не умереть от скуки, ей приходилось собирать хворост для костра. А когда уж очень-очень хотелось выловить рыбку, Бедная Лиза, преодолев отвращение и страх, все-таки бралась за удочку и забрасывала пару раз. Мы же делились на две группы, одна шла вверх по течению, другая – вниз. Считалось, что вверх по течению идут упрямые. В числе первых претендентов всегда были Ленька Рыбин и избранные. На этот раз он почему-то изменил своим правилам. Он сказал, обращаясь ко мне и Марусе:

– Дамы и господа! Айда со мной, если хотите, конечно.

Удить с Ленькой считалось большой честью, потому что у него был собачий нюх на самые клевые места. Юрка Дорофеев пошел, конечно, в противоположную сторону, пригласив с собой Лариску, и при этом так посмотрел на меня…

Сегодня или завтра, при удобном случае Юрка обязательно спросит меня, хорошо ли удилось с Ленькой. За этим вопросом последуют другие – целая серия. Юрка, будь здоров, умеет вытягивать жилы. Он выспросит все-все. И я, как дура, ему доложу до мельчайших подробностей. Спохвачусь тогда, когда Юрка начнет загадочно улыбаться, как сфинкс. Что это тебя так волнует Ленька, спрошу я. Он, наверное, что-нибудь ответит в своем трехсмысленном духе: «Пытаюсь решить психологическую загадку – почему тебе интересна такая личность, как Леонид Рыбин». Я чувствую себя глубоко задетой и не нахожусь сразу, что ответить. И Юрка смеется отвратительным смехом: ха-ха-ха-ха! А мне бы надо ему ответить так: «Ты уж лучше решай задачки по физике – это у тебя получается, а за эту не берись – зуб сломаешь». Такой ответ наверняка сразил бы Юрку, но вся беда в том, что он пришел мне в голову только сейчас.

С Ленькой же я общалась последний раз с неделю назад на географии. Мы сели с ним вместе и проиграли в балду. Правда, Юрка не знает, чем мы занимались, а то бы

он, наверное, сказал что-нибудь похлеще психологической задачки. Ну, ладно, сегодня буду умнее и не стану отвечать на дотошные Юркины вопросы – в конце концов я не подследственная! Но если у нас состоится разговор о записке, я, наверное, скажу об этом Юрке.

Брели мы вниз по течению часа полтора. На этот раз роль Бедной Лизы играла Маруся – она совсем не умела обращаться с наживкой, но это нас не раздражало. Наоборот, мы с Ленькой взяли над ней такое шефство, что ей только и оставалось забрасывать удочку. А вот подсекать она научилась в два счета. Надо было видеть ее лицо при этом. А кричала она похлеще меня. Ленька несколько раз говорил нам:

– Тише, рыбу распугаете!

Но Маруся не могла уняться.

Остаться наедине с Ленькой не было никакой возможности – Маруся все время была рядом. Но выяснить с запиской надо было обязательно. Не хочу, чтобы он думал, будто мне можно все сказать. К моему удивлению, разговор о записке начала Маруся. Я сначала ушам своим не поверила.

– Ле-Ры и Ка-Бу – хорошо придумано, – сказала Маруся.

Она выбрала удобный момент, чтобы сказать это. Мы стояли почти в кружок на древесном завале – он перегородил речку, поэтому образовалось что-то вроде тихой заводи. Сюда-то мы и закинули удочки. Поэтому когда она сказала, нам некуда было деваться, и мы трое как по команде скрестили свои взгляды.

– И вы знаете, что это значит? – спросил Ленька.

Тут у Маруси, кажется, клюнуло, но она не успела

подсечь, и рыба сорвалась.

– Жалко, – сказала Маруся, но видно было, что ей вовсе не жалко – сейчас ее занимали только мы с Ленькой. На Ленькин вопрос она ответила так:

– Догадываюсь. А теперь тебя, Леня, хочу спросить: как понимаешь то слово…

Ленька стал решительно сматывать свою удочку, хотя форели в этой заводи было полным-полно. Он сказал довольно грубо:

– Что спрашивать – сами знаете.

– Я-то знаю, а вот ты… – миролюбиво сказала Маруся.

Ленька расхрабрился:

– Ну что тут объяснять? Девчонка, с которой парень ходит.

– Куда ходит? – спросила Маруся, еле сдерживая смех.

– Ну куда-куда, известно куда – в кино, например.

– И все?

Ленька засмущался. Глаза его совсем позеленели. Он сказал:

– Ну, можно просто погулять, на рыбалку там…

– И все?

– Все, – решительно сказал Ленька и рубанул воздух удочкой.

Маруся швырнула свою удочку на берег и хохотала, упершись руками в бока.

– Молодец, Леня. Все правильно, – сказала Маруся, отсмеявшись.

Тут выступила я:

– А почему же тогда пишут…

На Марусю снова напал хохот. Она скакнула между мной и Ленькой, обняла нас за плечи и простонала:

– Ой, уморили! Ну, юмористы!

Немного успокоившись, сказала:

– Как я была права, когда говорила Елене Ивановне: вы не ведаете того, что творите.

– Раз вы знаете все, – сказала я, – я тоже Рыбину задам вопрос.

– Задай, – сказал Ленька затравленно.

– Почему ты мне написал записку?

– Вторую или первую?

– Первую.

– Не могу выдавать чужую тайну. (Как потом рассказала Лариска, это она подбила его написать мне записку просто так, от нечего делать).

– Тогда вторую – такую.

– Потому что ты писала вместе с Дорофеевым. Сама, что ли, не могла?

– Могла, но…

Меня подмывало ему рассказать, что он в мои планы не входил, но я боялась, что рассвирепеет.

Маруся слушала нас, слушала, да и говорит:

– Как я посмотрю, любовь витает в нашем классе, а вы все не взрослеете: с уроков удираете, хулиганите.

– Одно другому не мешает, – сказал Ленька со знанием дела.

– Что верно то верно, – согласилась Маруся. – Не пора ли нам возвращаться? Что-то есть хочется…

– Пора, – сказал Ленька.

Мы возвращались на свое стойбище с тремя увесистыми вязками. Нам даже и в голову не пришло собирать форель на одну – как же мы похвастаемся?

И вот мы пришли. Лариска и Юрка были уже на месте. Мы потрясли своими вязками, каждый по очереди сказал:

– А что у вас?

– А у нас в квартире газ, а газ, как известно, вещество эфемерное – вроде бы он есть и вроде бы его и нет, – так ответил на наш вопрос Юрка. Сказал – и с крутого бережка к воде. Лариска осталась сидеть на месте. Она сказала, оправдываясь:

– Что-то не клевало у нас сегодня.

Странно, форель такая голодная, она прямо бросалась на крючок. Ленька нехорошо засмеялся и сказал:

– Все ясно, был сеанс одновременной игры.

Это был какой-то намек. Все это поняли, в том числе и Лариска. Но она не смутилась – не такой она человек. Лариска сказала, поигрывая:

– Плохой, Ленечка, партнер мне попался. Совсем ръ1бу ловить не умеет. Вот если бы ты – тогда другое дело. Как вы думаете, Мария Алексеевна?

Маруся сказала:

– Леня в самом деле прекрасный рыбак, можно сказать, виртуоз.

– Вот я про это и толкую, – сказала Лариска. И тут же Леньке – Ну, что, виртуоз, научишь меня рыбку ловить?

Ленька зыркнул на нее довольно зло и ничего не сказал. Он пошел встречать Раца и других – они орали где-то совсем близко. Я посмотрела на Лариску. Она, конечно, выдержала мой взгляд – на уроках ее никто не мог переглядеть.

– Что, Катя, в гляделки сыграем?

Меня словно укололи. Могла бы мне этого не говорить – подруга называется. Маруся сказала:

– Пойдемте рыбу чистить. Так ушицы хочется!

И мы спустились к реке.

Глава 4. Собака – друг человека

Первый случай, который должен был доказать всем, что мы, «бэшники», не лыком шиты, – это вечер отдыха. До сих пор вечеров было полно, но нам они не нравились. Все на один манер: доклад, который обычно никто не слушает, два-три номера какой-нибудь самодеятельности и танцы… для избранных, потому что большинство мальчишек, как правило, с умным видом подпирают стенки, ну а девчонки же не пойдут первыми приглашать. Правда, есть такие смельчаки, но я лично не решаюсь. А вдруг, думаю, я приглашу, а он не пойдет. Представляете состояньице? Мы на этот счет как-то говорили с Лариской. Она сказала: «Пусть попробует только, я ему врежу». И она это сделает, честное слово, но в этом, к счастью, нет необходимости, потому что Лариска всегда имеет бешеный успех, не то что я.

Так вот, мы засучили рукава и стали готовиться. Маруся сказала, что в каждом деле главное – начало. Стоит только начать, и уже полдела как не бывало. Рац сказал:

– Предлагаю первое мероприятие: «Алло! Мы ищем таланты!»

Это было дельное предложение. И все с этим согласились, кроме Юрки Дорофеева. Ему нужно обязательно возразить, он просто без этого жить не может. Юрка сказал:

– Чего их искать, когда они под ногами валяются. Стоит только захотеть – и пожалуйста. Вот Катя Бубликова, например. На первый взгляд неприметная, скромная девочка, а на самом деле…

Я покраснела. На что он намекает, интересно?

– Не красней, Катя. Скромность, конечно, украшает человека, но ведь некоторые не любят украшения, верно?

За меня Маруся вступилась:

– Что ты привязался к человеку? Я смотрю, у тебя язык, как бритва. Вот и придумаешь такой доклад, чтобы его все слушали. Ясно?

– Принимаю вызов. Но как честный человек не могу молчать: «Бубликова, не скрывай свои таланты!»

И тут я догадалась, на что Юрка намекает. Жуткий тип, все помнит. Я забыла, а он помнит. Я сказала:

– Мария Алексеевна, вы думаете, правда, что у меня есть какие-то там таланты? Нет, честное слово. Единственная роль, которую я сыграла в своей жизни, это была роль Свиньи из «Кошкиного дома».

Все, конечно, захохотали, а Юрка решил добить меня. Он сказал:

– За роль Свиньи Катя Бубликова, между прочим, награждена грамотой.

– Это правда, Катя? – спросила Маруся, заливаясь смехом.

– Правда…

Иногда мне кажется, Юрка ничего зря не делает. У него все рассчитано. Вот и сейчас завел этот дурацкий разговор, и не напрасно. Мы вспомнили, что год назад разучивали «Хамелеона». Все действующие лица были на местах, кроме Елдырина – его родители срочно выехали на материк, и он с ними.

Эту роль Мария Алексеевна сразу почему-то предложила Леньке Рыбину. Сколько я помню, ему никогда никто такого не предлагал. Никому даже в голову не приходило что-нибудь предложить Леньке – он ведь у нас в классе был на определенном положении. Леньке это польстило – сразу видно, он даже не стал ломаться для приличия. Ленька сказал:

– Добро. А собака нужна?

– Живая? – спросила Маруся.

– Живая. Мой Кабысдох.

Все засмеялись.

– Ты думаешь, она укусит палец, когда надо?

– Укусит, – заверил Ленька.

Палец кусать необязательно, но идея с собакой нам очень понравилась. Будет почти цирк, а цирк – всегда интересно.

Вечер мы подготовили с космической быстротой – за неделю. Когда сказали об этом директрисе, она просто ушам своим не поверила.

Итак, вечер! Вырядились мы ужасно. Я, например, надела черное платье с белыми туфлями, распустила волосы. Мама по этому поводу сказала: «Боже мой, совсем невеста», а папа спросил: «А жених есть?» Юрка тоже комплимент мне отвалил. «Катя Бубликова, – сказал он, – ты лучшая девушка Сахалина и Сахалинской области». На что я ему ответила:

– А как же материк?

– Материк обойдется. Извини, что цитирую известный фильм, но я могу что-нибудь и свое выдать… Я же способный, ты знаешь.

И посмотрел при этот со значением.

Не нашлась, что ему ответить. Мне бы спросить, а как же Лариска? Но Лариска моя подруга, и я никогда не спрошу так, тем более она тоже помалкивает про рыбалку. Не могу в себе разобраться. У меня не хватает мужества, наверное, посмотреть реально на вещи. Для Юрки я в основном соседка по парте, иногда чуть больше. Но это тогда, когда ему захочется. Например, он может прийти к нам в дом и просидеть весь вечер. Я это называю шефским мероприятием, потому что он все со мной задачки перерешает – с математикой-то у меня дело плохо. Послушаем магник. Прощаясь, так вежливо расшаркается с моими родителями. Мама прямо умиляется. «Если бы все были такие ученики», – говорит она. Кому что! Он уйдет, а я еще долго ощущаю его присутствие, вспоминаю слова, которые он говорил, остроты. И еще одна странная вещь происходит со мной. Когда я чувствую его внимание, начинаю кокетничать. В этот момент мне кажется, что у меня уйма поклонников, хотя на самом деле нет ни одного. В этом я, конечно, подражаю Лариске. Вот она-то действительно умеет сражать одним взглядом. Она пару раз эксперимент провела. Это было на школьном вечере. Посмотрела так вокруг себя и говорит:

– Покажи пальчиком, Катерина, кого мне соблазнить.

Я показала на одного десятиклассника. Стоял он с группой парней и снисходительно поглядывал на танцующих. Лариска прошлась мимо него, и он готов. Танцевал с ней весь вечер, провожать пошел. На следующий день спрашиваю Лариску:

– Ну как?

– Ничего. Сказал, что я ему давно нравлюсь. Врет ведь, я знаю.

– А ты?

– Я ему про Мопассана выдала. Сказала, что увлекаюсь им с третьего класса. Это его заинтересовало, и он назначил мне свидание. Тут я ему призналась, что соблазнила его на спор. И ушла.

Вот как может Лариска, и мне до нее далеко.

На вечер наши мальчики пришли раньше всех. Ленька со своим Кабысдохом тоже были. Так интересно ходить по гулкой пустой школе. Расставили стулья, приготовили сцену – повесили занавес. Кажется, все готово, Мы были во всеоружии (Юрка сказал, что они с Марусей подготовили такой доклад, которого никто еще до сих пор не слыхивал), но боялись одного: народ, как всегда, опоздает и соберется в основном к танцам. Маруся и это предусмотрела. На огромном листе ватмана броско написано:

«Внимание! Внимание!

Вечер начинается ровно в семь!

В нашей программе:

1. Танцы! Танцы! Танцы!

2. Доклад „Что такое таблица Менделеева“ (в основу положены истинные печальные события, происшедшие недавно в 8 „б“).

3. „Хамелеон“ с участием настоящей живой собаки (почти цирк).

4. Танцы! Танцы! Танцы!

Примечания:

1. Вход на вечер только через центральный подъезд школы.

2. Приходите – не пожалеете!»

Это объявление мы повесили за два дня до вечера и видели, что оно произвело впечатление. Его читали довольно охотно.

В половине седьмого запустили музыку на полную катушку, чтобы создать праздничное настроение. Для поддержания тонуса все мы должны были непрерывно танцевать и изображать веселье. Маруся провела непосильную работу среди мальчишек – обязала их всех танцевать, активно приглашать девочек. Мы должны помнить: наше поведение – заразительный пример для других.

– А если народ не тронется с места? – спросил Рац. – Что тогда?

– Будешь работать Петрушкой весь вечер, – сказал Серега Непомнящий. – Я лично к этому приготовился.

В общем, все мы волновались и ждали публику. К нашей радости, в начале восьмого яблоку уже некуда было упасть. Раз некуда – пусть не падает, а мы тем временем притащили еще несколько скамеек. Ровно в восемь приступили к выполнению основной программы вечера. Рац вышел к столу, покрытому красной суконной скатертью, с графином воды, но без стакана. Подождал, когда усядутся, прокричал, потому что было очень шумно:

– Слово по докладу «Что такое таблица Менделеева» имеет единственный и неповторимый отличник восьмого «б» Юрий Дорофеев!

Это прозвучало как «выступает… заслуженный артист республики!» В зале захлопали. Молодец, Рац! Юрка же, выходя, показал ему кулак.

– Прошу обратить внимание, – сказал Рац теперь уже в полной тишине, – на лозунги, которые почему-то выбрасывают мои одноклассники. Предупреждаю: это не КВН!

Все завертели головами. Первый лозунг выбросила я. Он должен был ошарашить. Лозунг гласил: «Доклад вовсе не о таблице». В зале одобрительно загудели.

Второй лозунг должен был успокоить. Серега Непомнящий победоносно поднял его: «Доклад читается без бумажки». Так как это было большой редкостью, в зале зааплодировали. Потом стало тихо-тихо. Юрка бросил в зал первый вопрос:

– Знаете ли вы, что Волга впадает в Каспийское море?

Из зала сказали:

– Знаем!

Юрка продолжал:

– Это так же верно, как то, что Менделеев создал таблицу Менделеева.

В зале засмеялись. Юрке этого только и надо было. Он воспользовался моментом и так разделал эту таблицу – ну прямо под орех, в хорошем смысле, конечно. Из Юркиных слов выходило, что каждый элемент таблицы – настоящее чудо-юдо, и он просто не знает, как бы мы сейчас жили, если бы Менделеев не открыл свою таблицу. Со мной тоже случилось чудо: впервые от химии у меня не сохли мозги. Я подумала: «Какой Юрка молодец! Наверное, он будет учителем химии». Но мне стало смешно от того, что я так подумала. С какой стати? Тогда он должен стать и учителем математики, и учителем физики, и учителем истории, и учителем английского. Одним словом, Юрка – учитель-многостаночник… В заключение Юрка сказал:

– Мне остается добавить одно – что мы, восьмой «б», творчески относимся ко всему, в том числе и к таблице Менделеева. Мы заполнили пустующие графы таблицы. Теперь есть 103, 104, 105-й элементы. Что это за элементы? Главное их свойство – несознательность. Нельзя портить казенное имущество!

Юрка намекал на очередную нашу выходку – когда один из нас (а кто – мы не знаем) заполнил новенькую таблицу, которую только что повесили в классе. За что нам, конечно, влетело.

Доклад, проговоренный Юркой без бумажки впервые в истории нашей школы, имел бурный успех, хотя он был о таблице (так мы обманули публику). Но это еще не все. Самое интересное – впереди. После аплодисментов, которым позавидовали бы артисты нашего драмтеатра, на сцену снова вышел Серега Непомнящий. Он сначала обратил внимание слушателей на то, что докладчик не выпил ни капли воды.

– О чем это говорит? – спросил Непомнящий. – О том, что не было стакана.

Потом он помолчал, подождал, когда стихнет смех. И вдруг ни с того ни с сего:

– Собака – друг человека?

Снова смех.

– О том, что это не так, вы сейчас узнаете. – И он объявил действующих лиц. – Итак, на сцене четверо, не считая собаки. И поздравляю вас с тем, что вы из слушателей превратились в зрителей… ну прямо на наших глазах!

Что за Серега, что за умница! Так складно у него выходит. Вот вам и Какие Двадцать Копеек! Никогда не подозревала в нем таких талантов – прямо прирожденный конферансье. Бывает же такое – знаешь человека чуть не с пеленок (мы вместе с ним в садик ходили), и вдруг в один прекрасный день человек является перед тобой как новый пятиалтынный. Вечно ведь придуряется, не помню случая, чтобы он что-нибудь путное сделал для класса. И вот вам – пожалуйста!

Серега оттащил в сторону стол, и на сцену выбежали четверо, не считая собаки. Рац – Хамелеон, Колян Митракович – укушенный и Ленька – Елдырин с маленьким рыжим щенком под мышкой.

Вот как развивались события. Во-первых, мы очень переживали, потому что ребята плохо знали слова, и Маруся сначала ни за что не хотела выпускать их на сцену. Но мы ее уговорили:

– Все будет хорошо, вот посмотрите. Главное – смелость, а смелость – города берет.

– Не смелость, а нахальство в данном случае, – сказала Маруся.

Но делать было нечего – без худсамодеятельности никакой вечер нам бы не разрешили проводить. И Маруся согласилась, хотя переживала ужасно. Но у нас получилось очень непосредственно. Маруся уселась в первом ряду (кулис-то у нас не было) с «Хамелеоном» в руках и преспокойненько подсказывала чуть ли не каждую фразу. Мы ей тоже помогали вовсю. Когда надо было по действию падать, а артист не падал, мы хором, не стесняясь, кричали:

– Падай!

И он падал.

– Палец выстави!

– Тебя же укусили!

И укушенный выставлял палец, хотя рыжий щенок ни за что не хотел кусать палец, как Колян Митракович ни старался засунуть палец в пасть. Только Ленька неплохо знал свою роль. Он то и дело поднимал за загривок трясущегося щенка и спрашивал с разными оттенками:

– Вот этот?

(Мы немножко изменили рассказ).

Когда он поднял в третий раз, щенок пустил струю.

В общем, все развеселились ужасно. И начались такие пляски, которые бывают разве что на Новый год.

В самый разгар веселья Маруся вдруг закрыла вечер. Она сказала:

– Спасибо за внимание!

Зал взревел от такой вопиющей несправедливости, но Маруся была неумолима. После, когда мы остались убрать зал, она объяснила свой бессмысленный, на наш взгляд, поступок.

– Веселье надо прекращать в самом разгаре, пока не надоело. Дольше будут помнить этот вечер. В этом я глубоко убеждена. Думаете, мне было не жаль закрывать? Мне тоже не хотелось…

Маруся оказалась права: в понедельник только и разговору было, что о нашем вечере. И еще одной высокой оценки мы удостоились. Нашему классу поручили готовить новогодний бал. Ай да Маруся! Ай да мы!

Глава 5. Обидно…

Сегодня был не понедельник и не тринадцатое число, а милый безобидный четверг, когда у нас физкультура и черчение – считай на два урока меньше, чем обычно. Еще мы любили четверг за его вторую половинчатость, то есть четверг – это вторая половина недели, а там раз-два, и выходной.

Четверг же сегодняшний оказался для нас несчастливым днем. За три урока мы нахватали уйму двоек. Лично я умудрилась получить сразу две – по алгебре и химии, а мне-то двойки не полагались по штату: я комсорг. Но об этом я часто забывала, можно сказать, никогда не помнила.

Выбрали меня комсоргом прошлой весной в конце седьмого класса. Смешно вспомнить, что это было за собрание! Пришла свиристелка из девятого класса – оказывается, член комитета комсомола – и сказала:

– После уроков останетесь и выберете комсорга.

Мы завопили. Тут и так не дождешься последнего

урока, чтобы бежать сломя голову на улицу – там солнце и волейбол. У нас весной прямо волейбольная эпидемия начиналась: играли друг с другом, класс на класс, сами с собой. Каждую перемену выскакивали на улицу.

Мы уже договорились после урока поиграть на вылет. Мяч лежал у Леньки под партой и тоже вместе с нами ждал звонка.

Конечно, мы и не думали проводить никакого собрания, тем более что сегодня не было нашего классного руководителя, а обращать внимание на какую-то свиристелку просто смешно. Но когда прозвенел звонок и мы ринулись с мест, как бешеные, в дверях наткнулись па эту девицу и какого-то парня, кажется, десятиклассника. На помощь, наверное, позвала. Мы же шалые дети – это видно сразу, невооруженным глазом, – и справиться с нами нелегко. Парень, зверски вращая глазами, заорал:

– Сдай назад!

А девица пропищала:

– Только через мой труп!

Делать было нечего – не драться же с ними! Мы поплелись на свои места. Только Ленька Рыбин и его друг Колян Митракович прорвались сквозь заслон. Они не были комсомольцами.

– Вы тут быстрей, – сказали они, уходя, – мы вас подождем.

Парень сказал:

– Брысь, несоюзный элемент!

И они ушли, но через некоторое время появились под окнами (занимались на первом этаже) и дразнили нас все время, пока мы заседали.

Когда уселись и более-менее успокоились, девица представилась:

– Зовут меня Лида Прохорова, я член комитета комсомола. Сегодня у меня по графику – выборы комсорга в вашем, восьмом «б» классе. Все классы уже выбрали, кроме вас. Прежде чем приступить к выборам нового комсорга, старый должен отчитаться. Кто у вас был?

Бедная Лиза поднялась со своего места и ужасно покраснела.

– Расскажи, что вы сделали.

Лиза долго молчала, и мы стали ей подсказывать, особенно я старалась – мне так ее было жалко.

– Металлолом собирали…

– В кино ходили, а потом обсуждали.

– Собрание провели…

Лида спросила:

– О чем собрание?

– Про двойки…

– А газету выпускали? Политинформации проводили?

– Выпускали, проводили…

– Да, негусто – прямо надо сказать, – пробасил парень.

Лида сказала:

– Кое-какая работа у вас была, конечно, давайте оценку.

Мы молчали. Лида подождала немного, но терпение у нее, видно, лопнуло:

– Вы что, не знаете, какую дать оценку? Удовлетворительно или неудовлетворительно?

Так бы сразу и сказала. Конечно, удовлетворительно. Кто же сам себя будет ругать?

Лида спросила больше, по-моему, для приличия, чем по необходимости: