Текст книги "История одной любви "Любить волка. Быть волком" (СИ)"

Автор книги: Лилия Мигаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Часть 16. Звонок – со всеми вытекающими

Часть 16. Звонок – со всеми вытекающими.

Вас разрывали сомнения? Била ли вас дрожь от осознания, что все знают правду, но вы врёте глядя в глаза человеку, который мог быть вашим союзником в хорошем деле? Я была сейчас в такой ситуации. Чтобы совладать с собой, чтобы ни словом, ни делом не выдать своего истинного отношения ко всему происходящему, я пью успокоительные и до крови кусаю собственную щёку.

Да, звонок я ждала, но когда он прозвучал он все равно стал громом. Нет, не было уже давно чистого неба, в переносном смысле, конечно. Мы бились за правду, а у неё, в отличии от лжи, только одна версия. Но, к нашему счастью, много дорог, ведущих к ней. И вот он, сам звонок.

– Дознаватель, старший лейтенант Никитин, я разговариваю с адвокатом Волковой Еленой Макаровной?

– Да, это я.

– Задержанный гражданин Фонберин Вячеслав Вольфович, ваш подзащитный?

– Да, а в чем дело? Какова причина задержания?

– Он отказывается говорить без вас. Насмотрелся иностранных фильмом. Вы могли бы явиться в СИЗО номер 5, на Выборгской?

– Старший лейтенант Никитин, не явиться, а приехать к клиенту. И да, могу, но не раньше, чем через три дня. Я Сейчас нахожусь за городом в Ростовской области. Поэтому дорога займёт время. Как давно задержан мой клиент?

– Он разыскивался по ориентировки. Задержан был в общественной столовой под Тверью. Задержание произошло два дня назад, отконвоировали его в Московское СИЗО вчера вечером. От общественного защитника отказался в вашу пользу.

Следующая, вполне стандартная фраза для адвоката, далась мне с огромным трудом. Я буквально душила себя замыкая свои эмоции.

– Надеюсь его здоровье, во время конвоирования и ожидания меня не пострадает, иначе ведомство ждёт жалоба.

Думаю, в моем голосе прозвучало что-то такое, что почувствовал дознаватель. Иначе его более весёлый голос и фраза на выдохе ничем иным не оправдывается.

– Адвокат Волкова, мы не первый год служим и общаться с такими нелюдями умеем и без вреда для погон и совести.

Он даже хохотнул.

– Надеюсь на ваш опыт и совесть. Так как я могу задержаться, мало ли, пробки, на рейс не успею. А мой подзащитный должен быть изолирован и осознавать своё положение в ожидании меня сохраняя здоровье.

На рейс мы с Петей и Сеней собирались не спеша. Даже «случайно» опоздали на регистрацию и перенесли вылет на следующий день. По прибытию «случайно» забыли договор с клиентом. Который с моей конторой оформили задним числом, спасибо Владимиру Григорьевичу, все продумал. Потом я случайно проговорилась, что мой помощник, Пётр, не имеет с собой корочки помощника адвоката, и нас не пустили к клиенту. Ведь я без помощника ну никак не могу. В итоге, с дознавателем, уже через неделю заключения Фонберина, мы даже сдружились и попивая чай мило общались дожидаясь самого заключённого. Как выяснилось, сам Никитин тоже из нашего мира, он из стаи Рыжих, что в Белоруссии. Влюбился в обычную женщину, не оборотня и последовал за ней. В его стае тоже пострадали от семьи Фонберина. И скрывать от него мы ничего не стали. Честно все выложили и о том, что собираемся его вызволить и о предстоящем суде стай и о моей клятве. Он помог нам наладить отношения со своей стаей и добиться поддержки от них. Ну а время, проведённое Фонбериным в СИЗО порадовали всех его состоянием. Потухшие глаза, явная боль при резких движениях. Он получал то, что обычно давал другим. Но при этом ни царапины, ни синяка, ничего что выдаст побои. В другой ситуации я бы требовала осмотра врачей и освобождения под подписку. Но сейчас я стала той, кто молчит и отворачивается. Время я тянула умышленно. Даже дознаватели это видели. Я методично добивалась своего. Снимала обвинения по эпизодам. Добивалась передачи ещё сырого дела в суд. Но каждый мой шаг был словно после раскачки долгой и порой не обоснованной, не уверенной. Все понимали, я тяну время, не знали только почему.

Одновременно с этим у меня была и другая проблема. Сергей. Теперь я была не на своей земле. И он осаждал меня каждый день. Я жила в снятой до отъезда квартире однокурсника, и он каждое утро приезжал туда до работы. Звонил в дверь, что-то пытался объяснить с порога. В квартиру его не пускал Сеня и Костя, он тоже приехал ко мне, для помощи и охраны. Петя обычно стоял в сторонке, безучастный и отстранённый. А моя квартира превратилась в склад цветов, конфет и тортиков. Хотя нет, конфеты и тортики уминались в тот же день. Ребята не подпускали ко мне Сергея, но не вмешивались. А Сергей не унимался, он приезжал на офис после своих уроков и срочных дел. Приезжал по утрам и вечерам ко мне домой. Но я игнорировала. Видя его, каждый раз, моё сердце сжималось и так хотелось подойти и утонуть в его руках. Но что-то внутри больно кололо и останавливало. Он Приходил во снах, волком ластился и я позволяла ему это. А человеком я игнорировала его и во снах, просто видя его в панике начинала метаться и просыпалась. А потом долго плакала прячась в ванной. Все же в своей съёмной однушке, я жила не сама, на полу спали Сеня и Костя. Но спасибо ребятам, они молча лопали сладости, ну не совсем молча, но при этом не влезали в душу.

Параллельно мы вели дела по судебным искам, которые сами же массово и составляли, в суд стай. Как и предполагалось, многие стаи пошли на поводу у жажды наживы и присоединились к исковым требованиям. А нам это давало возможность изучать связи стражей с событиями, ставшими бедой не одной стаи. Мы подбирались к истине. Выяснили от кого были регулярные дезинформирующие указы. Кто подписывал и проводил проверки по фактам провальных операций. И кто регулярно увеличивал свои доходы после разгрома одной из стай руками Фонберина с его стаей. Мы находили доказательства и вели они не к рядовым страхам, а к самой её верхушке. Эти факты складывались один к одному. Только после смерти моего деда, трое из стражей стали богаче на три завода моей стаи и несколько гектар лесного массива. Все перепродавалось и полученные деньги, прежде чем прийти к счетам этих стражей, проходили не один этап вкладывания в имущество и его дальнейшее продажу. Порой это были инвестиции в ценные бумаги. Иногда «случайные» выигрыши в розыгрышах недвижимости или автомобилей, порой драгоценностей. И если все не сложить и не отследить сами деньги, не совсем законным путём, то все оставалось шито и крыто. Но эти сведения мы собирали для решающего иска. А пока в суде стай тянули время исками от стай на возмещение и частично даже выигрывали.

А в обычном суде уже было назначено предварительное слушание по делу Фонберина. И утром этого дня меня ждало разочарование. Как всегда, прозвенел звонок, и ребята открыли дверь. Но выйдя из кухни с чашкой кофе в руках я увидела на пороге только Петю. И ни цветов, ни сладостей. Петя отводил взгляд. А я, я так растерялась, что даже вышла на площадку, чтобы лично убедиться в его отсутствии. Это кольнуло. Но я не расстроилась. Мало ли. Но его не было и днём, и вечером. И ночью ко мне ни пришёл даже волк. Я отвлекала себя делом Фонберина, судами стай, подготовкой нашего главного иска. А он просто ушёл и не вернулся. Ни днём, ни ночью его больше не было рядом. Я не спрашивала ни у кого причин, но видела, как каждое утро появляясь на пороге квартиры, Петя отводил взгляд.

Так шли дни, недели, месяцы. По судам стай на возмещение компенсаций, почти все иски были удовлетворены, лишь корректировалась сумма компенсаций. По Фонберину суд вообще напоминал фарс. Я играла роль, и всю свою обиду и злость изливала в зале суда. Одно за другим обвинения, один за другим эпизоды я разваливала и опровергала. Находила алиби или другого виновника, чаще его старших братьев. Фонберин, в глазах не посвящённого обывателя, стал мучеником. Он стал ребёнком выросшем в семье жестоких маньяков и подвергавшийся насилию со стороны родных. Я отбивалась от обвинений, а в тех эпизодах, где не могла, уже не я, а люди Князева, находили виновных делая из Фонберина только свидетеля. Мне было противно от себя такой. Но я была связана клятвой и понимала, что моя цель наказать. А наказание от стай тех, кто пострадал, будет намного справедливее, чем обычное заключение. Хотя и это заключение не было для Фонберина обычным. За решёткой ему приходилось не легко. Заключённые знали, что кроме эпизодов о насильственной и жестокой смерти, Фонберина обвиняли в насилии девушек и детей, а также их похищении. Но я не испытывала жалости к этому нелюдю. Да и все мои мысли занимала собственная боль – Сергей, он просто ушёл из моей жизни. Да, я просила его уйти и не возвращаться, просила оставить меня в покое, но не верила в такой исход. И вот получила то, что просила и прятала слезы под душем. Каждый раз замирала по утрам, когда на пороге появлялся Петя. Уже два месяца, как Сергей ушёл. Сегодня было последнее заседание суда и на следующей недели будет объявлено решение. В своей победе я не сомневалась. Но и поздравления не радовали, я их избегала за широкими плечами Пети. С чем поздравляли? С тем, что мы оправдали преступника? С моей разгромной и победной работой? Это не радовало. Восемь месяцев беспрерывной работы над, нет, не защитой клиента, а над разносом дела. И никакие уверения, что так надо, так лучше для всех никак не доставляли радости. На душе было паскудно, а на сердце тяжёлым камнем тлел огонь собственной вины и боли.

Ночью опять был сон, я на нашей поляне, опять сама. Я металась, звала и искала его. Но он опять не пришёл. Я снова проснулась среди носи в поту и слезах. И Снова сползала с постели чтобы укрыться в душе, поплакать и привести себя в порядок. Но в этот раз я не сделала и шага. Мою ногу схватил Сеня и дёрнул на себя.

– Аааа. Ты что творишь?

Я упала к нему на грудь. Своим криком, уверена, разбудила и Костю. Но не страх меня сейчас обуревал. А возмущение и досада. Он что, решил, если Сергея нет в моей жизни, то его место займёт он сам?

– Сразу скажу, я был против с самого начала. Но не мог не дать клятву совету стай. Поэтому включи мозги, Волкова. Я ничего не буду говорить, только спрашивать. А вот какие выводы ты сделаешь из моих вопросов и собственных ответов…

– Сенечка, ты о чём вообще?

– Сеня не надо. – Вклинился Костя. – Так лучше для всех.

– Что лучше, мальчики? О чём вы?

– Кому лучше? Она изводит себя. Её волчица истощена. Она сама на гране. Из сильного вожака она может стать ущербной самкой. Потому что с самого начала сомневалась, а теперь не может понять в чем дело и убивает свою волчицу. Или ты не ведёшь того же, что я вижу каждую ночь?

– Да, о чем вы?

– Волкова. Что ты знаешь о парах? О истинных парах, когда и волк, и человек едины в своей любви и это взаимно?

– Сеня, вот только не надо…

– Надо, Волкова. Ты уже достала своим скулежом. Отвечай, что ты знаешь о парах и как они сочетаются.

Я и рассказала, о метках на ауре, о зове, о снах, о связи и смешении кровью. Но говорила я то и так, как воспринимала сама. Поэтому во многом скептически. На что Сеня не выдержал и даже залепил мне подзатыльник. Смачный такой, я аж согнулась от его «нежного касания». После чего он встал и потянул меня на кухню. Там мы втроём за заваренным кофе, готовя и уминая бутерброды стали слушать Сеню.

– Я расскажу тебе почему я ушёл из своей стаи. Может так ты поймёшь, о чем я пытаюсь тебе сказать.

У волка не может быть много самок. Он выбирает один раз и на всегда, как и самка. Это человек может изменить себе предав своё сердце, а волк никогда. Мой отец вожак и я с младшей сестрой и старшим братом от его второго брака. Первый был по выбору человека. Он полюбил, возможно взаимно. У них появились дети. Три дочки и долгожданный сын. Ему было семь, когда наша стая столкнулась с семейкой Фонберина. Тогда, идя по следу стаи Фонберина, он забрал наших самок, среди них была и жена моего отца, отец потерял сына. Он кинулся защищать маму и сестёр и умер. Быстро, один меткий удар и ребёнок, ещё совсем щенок, умер на месте. Но не это было бедой. Первая жена моего отца, она была истинной Фонберину. Им стоило встретиться взглядом и все стало ясно. Она не смогла вовремя кинуться на защиту собственных детей, смотря в глаза тому, кто был её судьбой. Но все решилось в ту секунду, когда на глазах матери, тот, кто был её истинным, убил её сына. Эта заминка стоила жизни её ребёнку. Тогда она кинулась на Фонберина и впилась в шею. Он скинул её и в драке тоже поранил её. Они обменялись кровью. И круг замкнулся. Она человек ненавидела. Она волк любила. Они чувствовали друг друга. Во снах встречались в волчьем обличии. А проснувшись она рыдала. Пыталась убить себя, но отец не давал. Он всё понимал, она не властна над своим сердцем и душой, а они принадлежат другому. В стае допускается развод, если оборотень встретил свою истинную. Их развели, и отец убедил не убивать себя. Он воспользовался их связью, выследил Фонберина. Объединился с твоим дедом и ещё тремя стаями и выследил их. И его, теперь уже бывшая жена помогла свершиться мести. Она не смогла причинить вред своей паре и не смогла дальше жить без него и с осознанием, что её заминка привела к смерти собственного сына. Она кинулась в бой и погибла, когда отбивали наших самок. Отец похоронил её как свою самку, как свою жену. Там он встретил и свою пару. Моя мама была заложницей стаи Фонберина три года. Дикая, изнеможённая и не верящая никому. Она смогла открыться только отцу. Не приняла детей, всё боялась, что с ними будут поступать, как у Фонберина. Нас воспитывала стая. Отец был предан стаей жене и ему было не до нас. Или может он не мог пережить потери сына. Ни три дочери от первого брака, ни я ни моя младшая сестра не видели в вожаке отца. Да и в матери не было матери. У них были они и стая. Всё. Только мой старший брат, ему, наверное, повезло, он имеет волю вожака, и отец готовит его к этой участи. Но и с ним он не отец, а скорее воспитатель преемника. Так вот, Волкова, когда оборотень встречает свою пару, истинную пару, он не видит других женщин. Любая другая может стать только другом, сестрой, дочерью или быть матерью… Но женщина одна и навсегда. Человек может влюбляться в кого угодно, увлекаться и даже жить деля кров и постель с кем угодно. Но если Волк выбирает, то не важно кого, это больше чем просто чувство. Это связь душ в каждой из жизней, которую душа проживает. И это навсегда и не изменится ни со смертью одного из пары, ни с жизнью уже сформированной семьёй.

Он дал время обдумать всё. А потом продолжил как ни в чём не бывало. Из голоса и с лица пропала боль. Даже больше, в глазах появилась злость и раздражение.

– Твоё поведение с Сергеем Князевым – глупое. Вы пара. Чтобы ты не увидела, чтобы не пытались сделать другие… В его сердце и душе есть только ты. И как бы ты себя не убеждала, в твоём живёт только он. И ваша разлука, она делает вас слабее. Его волк воспринимает это как отказ от него, словно измену. А твоя волчица… Ты сильная, очень. Ты подавляешь свою волчицу и этой разлукой, и подавлением ты её убиваешь. Ты становишься слабее и делаешь его уязвимым. И если ты решила окончательно от него отказаться, то учти, ни ты, ни он не смогут в волчьей ипостаси никого другого принять.

– Значит я ещё и виновата? Это он трётся с этой Олечкой, отсиживается с ней на хуторе и вообще…

– Волкова! – Сеня рыкнул, нет, страшно не было. Я чувствовала, я вожак и он не смеет претендовать на большее, не сможет. Но так он впечатляюще рыкнул мою фамилию… – Ты вообще слышишь меня? Ему плевать кто об него трётся. Просто безразлично. Его буря это ты. Ты сводишь его сума и от тебя его эмоции от крайности до крайности плещут. А остальные словно фон. И ты ему совсем не помогаешь успокоиться. Да ему и человеком и волком плевать если вокруг все мисс вселенные с претендентками голыми канкан исполнять будут. Он видит, чувствует только тебя и никого больше. Как и ты, кстати. Иначе бы хотя бы заглядывалась на меня или Костю, или любого другого оборотня. Или ты считаешь нас не привлекательными?

– Э-э-э…

– Вот именно, Волкова. Да тебе плевать. Ты не просто не смотришь на нас как на мужчин, ты не заметишь даже если мы тут голышом ходить будем. У тебя есть мужчина. И он уже плотно обосновался и в твоей душе, и в сердце и даже в голове. Только ты никак этой самой голове подзатыльника не дашь, чтобы не мучала не тебя не мужика. Мне прямо жаль Серого.

Я сидела красной от стыда и недовольно пыхтела. Потому что вот сейчас, после такой постановки вопроса я заметила, что ребята сидят в одних только боксёрках. А у Кости вообще на самом любопытном месте ещё и картинка пошленькая. И сидят не стесняются и видно не впервой они так, а я и не видела. Ни этих мускулистых и поджатых тел, ни полуголых видов. Мда…

– Вижу, услышала и осознала.

– Тогда почему он не приходит, почему его нет даже во снах. Волка-то я никогда не гнала.

Я говорила из чистого упрямства и с детской обидой, уже чувствуя, что это не все что мне предстоит выслушать.

– А вот это правильный вопрос Волкова. Сколько бы ты его не гнала, он приходил каждый раз, как только мог, не мог лично прийти днём, и вы резвились ночью. Ты гнала человека и к тебе приходил волк. От сюда и вопрос, почему твоя пара не приходит к тебе… Ему же не меньше твоего больно и душевно и физически от разлуки

Мне поплохело. Если он не приходит, значит что-то случилось. И если он не приходит даже во снах, значит случилось что-то серьёзное. Это серьёзное длится уже два месяца. И об этом знают все кроме меня. Я посмотрела на ребят за столом. Злость и страх били в висках. И одно слово, наполненное всем этим, слово не просьба – приказ, лишь оно прозвучало от меня.

– Рассказывайте.

Они схватились за головы и скуля упали на пол корчась от боли. Я кинулась к ним в страхе уже за них. Свою волю, исходящую с приказом сама смела и развеяла не замечая.

– Волкова, – опять рыча, но уже от боли, заговорил Сеня – ты же убить можешь.

– Ленка, я с детства знал, что ты мужиков недолюбливаешь. – До этого молчавший Костя говорил вроде в шутку, но взгляд его говорил иначе. Он осуждал.

– Волкова, я же сказал, мы связаны клятвой совету. Но будь умнее.

– Он жив?

– Да.

– Это связано с Фонбериным?

– Да и не только.

– И с делами против стражей?

– Да.

– Я смогу с ним связаться.

– Нет.

– Князев, Николай Фёдорович, связан клятвой совету?

– Не могу ответить. Но могу сказать, что ты вожак и совет не может с тебя брать такие клятвы.

– Я могу повлиять на ситуацию.

– Да, но только в худшую сторону. Пока. Но я обещаю, попросить тебя задать мне вопрос, когда ситуация изменится, и ты не навредишь.

Когда пришёл Петя мы были собраны и готовы к делам. Я была собрана и сосредоточена. Все видели изменения, но не знали причины. А я, в моей душе был покой. Я беспокоилась о своём волке, но теперь я была в нем уверена и это помогло обрести равновесие. Я с новыми силами принялась за дело.

Мы уже точно знали кто из стражей наживался на страданиях стай. Мы знали этих нелюдей, по сути сообщников семьи Фонбериных. И иск о наказании мы готовили соответствующий. Мы хотели судить этих стражей не просто как сообщников Фонберина, а как со организаторов всех преступлений. Мы отследили все поступления и приумножения продажных стражей. Рассчитали все прибыли от незаконных дел и описали все приумноженное имущество за счёт разорения стай у самих стражей и их близкого круга. Это были баснословные суммы. Сами Фонберины не имели столько от собственных дел, как эти стражи.

Семь оборотней, семь предателей. Джон Вильмус, Закир Сай-Шахбан, Ивета Озолс, Иван Кирпичёв, Луис Крэц, Федор Копань, Азалия Первакова. Именно эти семь стражей стали преемниками своих родителей и как мы выяснили именно от них и научились наживаться таким вот путём. Именно благодаря этим стражам Фонберин, и его стая была неуловима, сами Фонберины всегда избегали наказания и беспрепятственно пересекали границы стран нападая на стаи не только в России и Европе, но даже на других материках. И началось все ещё с деда Фонберина, чей внук сейчас под моей защитой в суде людей. Именно он вышел на предков Азалии Перваковой, занимавших не последнее место среди стражей в Румынии. И Именно они в итоге нашли единомышленников среди отступников из разных стран и продвигаясь в карьере наживались с помощью Фонбериных.

Решение суда по делу Фонберина не принесло никаких сюрпризов. Он не был оправдан, но был осуждён условно. Он был жертвой с детства и вынужденным наблюдателем, а порой соучастником. Но этого бедняжку уже на выходе из суда ждали стражи. И не сложно догадаться, что трое из семерых присутствовали лично. Но вполне ожидаемо, что мы это предположили и подготовились к такому развитию событий. Из зала суда Фонберин вышел со мной и моими сопровождающими. Но вот из здания суда я вышла с сопровождающими сама. А Фонберин был выведен через запасной ход и сопровождён охраной в гостиницу. Из страха мести от жертв, я ходатайствовала об инкогнито перед судом и мне одобрили ходатайство. Поэтому просто и со вкусом мы разыграли карту не нарушая ни законов страны, ни стай.