Текст книги "Жестокое завоевание (ЛП)"

Автор книги: Лилит Винсент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Зеня холодно улыбается ему. – Эта маленькая маленькая девочка занимается движением акций и финансовой отчетностью своей семьи с пятнадцати лет. Мой отец рассказывает мне все о своих сделках, и я тогда понял, как ты обманул больного человека. У нас нет записей электронной почты и бланков заказов в этой сфере деятельности. У нас есть только наше слово и наша честь. Я не был на тех собраниях, но сейчас я здесь перед вами, и я буду на каждом собрании в будущем. Если вы хотите заключать сделки с семьей Беляевых, вы должны сделать так, чтобы я был счастлив работать с вами.

Адамович несколько минут бубнит о том, что он никогда никого не обманывал, а если и была ошибка, то честная.

– Конечно, было. Мы забудем все о прошлом, если ты сегодня примешь мои условия, – говорит ему Зеня.

Ее рука все еще на моей груди, и она играет с одной из пуговиц на моей рубашке. Я смотрю на нее с улыбкой.

Адамович соглашается на ее условия.

Моя племянница такая чертовски задира.

Когда мы выходим из его кабинета и идем по коридору, Зеня говорит мне: – Я подумала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что ты не стал бы катить мой авторитет там. Я должен извиниться перед тобой.

– Не надо извиняться. Видеть, как моя племянница сбивает этого идиота с ног, – лучшее, что я видел за два года.

Она улыбается и качает головой. – Кристиан Беляев, икона феминизма. Кто бы мог подумать?

– Мне? Больше похоже на тебя. Ты был просто великолепен. – Я приближаюсь к ней, наслаждаясь тем, что она здесь совершенно одна. – Надеюсь, ты гордишься собой.

Она поднимает подбородок и смело встречает мой взгляд. – Конечно я. Я Беляев.

От этого дерзкого взгляда в ее глазах кровь приливает к моему члену. Я оглядываю коридор и беру ее подбородок в свою руку, проводя большим пальцем по ее полным губам. – Если тебе нужно больше того, что я дал тебе прошлой ночью, все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Я чувствую ее теплое дыхание на своей коже. Я снова глажу ее губы, и ее язык скользит по подушечке моего большого пальца. Я стону и прижимаюсь своим лбом к ее. Она прижата спиной к стене, но в ловушке оказалась не она.

Я.

Дикие лошади не могли оторвать меня от моей племянницы.

Я наклоняю голову, пока мои губы не оказываются так близко к ее губам, что я почти целую ее, и ее взгляд скользит к моим губам. – Я знаю, что вы, должно быть, храните целомудрие ради своего мужа…ц

Мне. Я твой чертов муж.

Я просто сдерживаюсь, чтобы не заявить об этом ей и всем в радиусе пятидесяти миль, но моя решимость висит на волоске.

– Есть так много вещей, которыми я могу свести тебя с ума одной остановкой, если не считать того, что ты отказываешься от своей невиновности. И если тебе наплевать на свою невиновность, я с радостью избавлю тебя и от этого. Ты заслуживаешь всего хорошего в этой жизни, Зеня. И я хочу подарить его тебе.

– Дядя Кристиан, мы не можем этого сделать, – шепчет она. Ее руки скользят по моим предплечьям, цепляясь за запястья. Мы оба тяжело дышим друг другу ртами.

– Мы можем. Мой язык был создан для твоей киски, и ты это знаешь.

Зеня прижалась к стене, дышит быстро, глаза расширены.

Я знаю, что ее киска мокрая.

Я просто знаю, что она мокрая.

Не прошло и двадцати четырех часов с момента моего возвращения, а мы мчимся с молниеносной скоростью навстречу друг другу, мчась так быстро, что наше столкновение будет взрывоопасным.

Мои пальцы падают на подол ее платья, потому что я должен знать наверняка.

Зеня отчаянно качает головой.

– Дай мне почувствовать, принцесса, – бормочу я. – Если ты не промокнешь, я никогда больше не прикоснусь к тебе.

– Нет, – настаивает она, но не останавливает меня, пока я провожу рукой между ее теплыми внутренними сторонами бедер. Я чуть не застонал от того, насколько она шелковисто-мягкая.

Я обнимаю ее за талию и крепко прижимаю к себе, и ее руки падают мне на грудь. Уткнувшись носом в ее затылок, я вдыхаю ее. Я живу, чтобы наслаждаться этой девушкой. Каждая секунда без нее казалась вечностью, связанной вместе, снова и снова. Другой рукой я глажу ее трусики над ее половым органом. Они сделаны из тонкого кружева, и она промокает насквозь.

– Черт, ты не мокрый, – шепчу я.

"Я не?" – отвечает она, и я улыбаюсь ей в горло, когда слышу ее удивление и легкий намек на разочарование.

Я нежно щупаю ее клитор средним пальцем, и Зеня задыхается и еще крепче прижимается ко мне. – Ты промокнешь.

Я поднимаю палец и показываю ей. У нее достаточно времени, чтобы посмотреть на него, а потом я кладу его в рот и сосу. Со стоном я вытаскиваю палец и шепчу: – У тебя чертовски вкусный вкус, принцесса. Я изголодался по тебе.

Шок и желание полностью отдали ее мне. Не торопясь, я снова опускаю руку и засовываю пальцы в ее трусики, концентрируясь на ее клиторе и массируя ее твердыми круговыми движениями.

Зеня обеими руками держится за мои лацканы, раздвигает ноги и выгибает спину. Ее губы такие же влажные, как и ее киска, и каждый ее вздох – крошечный поцелуй в мой рот. Я мог бы сделать с ней столько всего, пока она в таком состоянии.

Я подношу палец к ее губам. – Теперь ты сосешь.

Она открывает рот, и я провожу пальцем по ее губам, ко второму суставу.

– Хорошая девочка, – хрипло бормочу я, очарованный видом ее обнимающих меня губ. Ощущение ее мягкого языка и всасывания ее рта. Ее ресницы трепещут, когда я хвалю ее. – Ты такой красивый, когда возбужден. Мне нравится видеть эту твою сторону.

Я учу ее, что быть мокрой и задыхаться для меня – это хорошо.

Без стыда.

Только удовольствие.

– Ты женщина, которая мне нужна. Красивый. Сильный. Умный. Тающая на ощупь. Мы можем получить все, что захотим, Зеня.

Звук в другом конце зала заставляет ее подпрыгнуть, она выходит из транса и понимает, что сосет мой палец, покрытый ее влагой.

Зеня выдергивает мой палец из своих губ и прижимается ко мне. – Пожалуйста, позволь мне уйти."

– Я не хочу ничего взамен. Просто дай мне посмотреть на твое прекрасное лицо, когда ты кончишь.

– Дядя Кристиан, пожалуйста . – Замешательство наполняет ее голубые глаза.

Неохотно я ослабляю хватку, и она отступает от меня так быстро, что спотыкается.

Мы смотрим друг на друга в тишине, она тяжело дышит от потрясения, а я, прислонившись плечами к стене, с руками в карманах, и мое лицо пылает.

– Зачем ты это сделал? – Зенья дергает подол своего платья, как будто она может сделать так, чтобы оно прикрывало ее божественные бедра. Знание того, что она такая мокрая и набухшая для меня, с клочком кружева на пути, сводит меня с ума.

– А почему бы и нет?

Кажется, она изо всех сил пытается найти причину, пока работает ее челюсть. – Я твоя племянница. Это все, чем я когда-либо буду. Если ты думаешь, что я могу быть кем-то еще для тебя, ты сумасшедший.

Бросаю на нее вызывающий взгляд. – К кому ты хочешь идти по проходу в день своей свадьбы? Кого-то, кто хочет от тебя только денег и власти, или человека, который всегда тебя любил?

Она смотрит на меня в шоке.

Да, всегда любил ее, так или иначе.

Зеня поворачивается и спешит вниз, исчезая из виду.

Я стону и бьюсь головой о стену, глядя в потолок. Я не могу отдать Зеню. Я не буду.

Увидев ее с другим мужчиной, я совершу убийство. Если я когда-нибудь увижу, как мужчина прикасается к ней, я голыми руками вырву ему кишки из живота.

Через мгновение я делаю вдох, успокаиваю свое раздражение и следую за ней. Я напоминаю себе, что это марафон, а не спринт. Я не могу отменить шестнадцать лет, когда Зеня обожала меня как своего дядю, и два года боли и одиночества всего за один день. Я показал ей, как сильно ее тело реагирует на мои прикосновения, так что я позволю этому впитаться в течение дня или двух, а затем возобновлю свои поиски.

Когда я выхожу в клуб внизу, первое, что я вижу, это Зеня.

В объятиях другого мужчины.

Мир становится расплавленно-красным. Какой-то кусок дерьма, которого я не узнаю, обнял Зеню и прижался к ней ртом.

Я рядом с ней через долю секунды. – Если ты поцелуешь ее, ты покойник.

Мужчина поднимает голову и хмуро смотрит на меня, но не отпускает мою племянницу. – Кто ты, черт возьми?

Я смотрю на Зеню, и на ее лице выражение отвращения, совсем не похожее на желание, которое я видел на ее лице, когда она была в моих руках.

– Новинка Григора, – объясняет Зеня. – Он работает в городе всего около года. Его отца зовут Гедеон Кальчик.

Меня не волнует, что его отец король Олимпа. – Убери от нее руки, – говорю я сквозь зубы.

– Твой новый телохранитель думает, что он крут, детка. – Мужчина ухмыляется мне, проводя взглядом вверх по моему телу с наглым взглядом в глазах. – Беги, идиот. Я жених Зени.

Я поворачиваюсь к ней и поднимаю бровь. Прошлой ночью она заявила, что помолвлена, но я подумал, что она сказала это, чтобы сбить с толку странного мужчину, который заставлял ее чувствовать то, чего она никогда раньше не чувствовала. Ее плечи сгорбились от прикосновения этого мужчины, а взгляд продолжает отводить от него взгляд. Кем бы он ни был, она не рада его видеть.

Я смутно осознаю, что все в комнате замолчали и уставились на нас троих. Никто не приходит на помощь Григору. Они все знают, кто я, и им нравится, когда в их венах течет кровь.

Я дарю ему угрожающую улыбку. – Убери руки от моей племянницы.

Молодой человек широко открывает глаза и водит меня сверху вниз. – Кристиан Беляев? Я думал, ты умер или что-то в этом роде.

– Это что угодно.

– Григор? – говорит Зеня, глядя на меня встревоженными глазами, правильно догадываясь, что я собираюсь вызвать кровопролитие.

– Да, детка?

– Убери от меня руки.

С угрюмым выражением лица Григор убирает руку с ее плеч и отступает.

– Григор мне не жених, – объясняет она мне, поправляя одежду.

– Только из-за формальности, – встревает он и стреляет в Зеню заговорщицкой улыбкой. – Зеня просто не сказал «да».

Я сжимаю руки в кулаки. Зеня успокаивающе кладет руку мне на плечо, словно говоря, чтобы я не беспокоился об этом.

– Я тебе позвоню. Ты должен мне второе свидание. – Григор уходит с уверенным развязным видом, как будто это только вопрос времени, когда он сделает ее своей.

Руки Зени обвились вокруг ее тела, и выражение ее лица было подавленным. Я знаю этот взгляд. Так выглядел мой милый одуванчик в худшие дни своей жизни. Когда ее мама умерла. Когда дети Чессы оплакивали свою умершую маму. День, когда я оставил ее. Я никогда больше не хотел видеть ее такой.

– Дай угадаю. Этот мудак беспокоил тебя неделями. Месяцы. Ты продолжаешь говорить «нет», но из-за того, что поблизости нет мужчины, который мог бы сказать ему, чтобы он пошел нахуй, он пытался измотать тебя.

Она поджимает губы и кивает.

Я обнимаю ее за талию и целую в лоб. – У твоего дяди есть это для тебя, принцесса.

Когда я поворачиваюсь к Григору, Зеня быстро говорит: – Нет, дядя Кристиан, не надо…

– Привет. Ты. – Я слышу за спиной раздраженный вздох Зени, иду за Григором. Неужели она действительно думает, что я буду изображать из себя полную никем, заставляющую ее чувствовать себя добычей? – Что ты только что ей сказал?

Григор поворачивается ко мне с хмурым лицом. – Хм?

По мне проходит очередная волна гнева. – Это не А? Это да, сэр. Тебе нужно научиться некоторым манерам. Я спросил, что ты сказал моей племяннице.

Он переводит взгляд с Зени на меня с замешательством. – Я попрощался. Почему ты поднимаешь мою задницу?

– Она должна тебе еще одно свидание?

Глупая ухмылка расплывается по его лицу. – Я пригласил ее на ужин, и она пообещала мне еще одно свидание, но не отвечает на мои…

– Зеня Беляев вам что-то должна?

– Ну да, она сказала…

Я хватаю его за волосы и тащу обратно к Зене.

Он хватает меня за запястье и пытается вырваться, но у него нет другого выбора, кроме как споткнуться о собственные ноги, пока я тащу его по ковру. – Ой! Какого хрена! Отпусти меня, ты, чертов псих.

Я заставляю его выпрямиться и рычать ему на ухо: – Я же говорил. Не ты, ебаный псих . Это сэр . – Я заставляю его смотреть ей в лицо, и я не нежна в этом. – Сколько моя любимая племянница вам должна?

– О чем ты говоришь? Отпусти меня!

– Зеня Беляев, первый и самый драгоценный ребенок моего брата, самая красивая женщина в этом городе и наследница львиной доли беляевского состояния, чем-то обязана такой сопливой собаке, как ты?

Григор наконец соображает и выдыхает: – Хорошо. Нет. Она мне ничего не должна.

Я трясу его так, что у него стучат зубы. – Она должна тебе свидание?

– Нет.

– Она уже отказала тебе?

– Ну да, но…

– Значит, вы не послушали даму, которая отказала вам? – Я рычу.

– Но…

Я трясу его так сильно, что он щелкает зубами. – Ты всего лишь маленькое дерьмовое пятно, не так ли? Скажи это.

– Что? Серьезно, отвали, мужик.

Он крутится взад-вперед в моей хватке, а я стою с рукой в кармане. Все вокруг смотрят. Я вижу кого-то, кого знаю, в другом конце комнаты и молча здороваюсь с ним, вздернув подбородок. Он отвечает с веселой улыбкой и поднимает тост за меня своей кофейной чашкой. Появились телохранители Адамовича, но они не будут вмешиваться, пока между мной и этим идиотом будет продолжаться ссора.

Я снова поворачиваюсь к Григору, который борется в моей хватке. – Я знаю твоего отца. Я знаю твоих дядей. Они мои хорошие друзья. Как насчет того, чтобы я закинул тебя на заднее сиденье моей машины, отвез к ним и рассказал, как ты проявил неуважение к моей племяннице?

Григор может не понимать, насколько опасно разозлить клан Беляевых, но его семья поймет, а я случайно знаю, что у отца Григора буйный характер.

– Ты ничтожное дерьмовое пятно. Сказать. Это.

Григор краснеет и бормочет: – Я ничтожество.

Я отбрасываю его от себя за волосы. – Если я еще раз поймаю тебя в сотне футов от Зени, я выпотрошу тебя, как гребаную рыбу. А теперь убирайся с глаз моих.

Григор спотыкается, выпрямляется и бросает на меня недобрый взгляд, прежде чем быстро уйти.

Зеня берет меня за руку и кладет руку мне на бицепс, шепча мне: – Тебе не нужно было этого делать.

Я смотрю на ее руку, держащую мою, и уголки моих губ приподнимаются. Я подозреваю, что она держится за меня, поэтому я не преследую Григора и не забиваю его до смерти, но я все еще наслаждаюсь этим. – Да, я сделал. С каких это пор таким ублюдкам позволено пускать на тебя слюни и требовать от какого-то Беляева?

Она делает печальное выражение лица, и я могу угадать ответ. С тех пор, как я уехал, а Тройэн стал слишком болен, чтобы напоминать всем, что мы на вершине пищевой цепочки в этом городе.

Я убираю ее волосы назад и смотрю на ее красивое лицо. – Все возвращается к тому, что было раньше. На самом деле будет даже лучше, потому что все эти наглые ублюдки научатся отдавать тебе дань уважения.

Зеня смотрит на меня. – Папа считает, что я должна выйти за Григора. Или хотя бы жениться на ком-нибудь. Вы видели, каким был Адамович. Мужчины в этой сфере деятельности не очень серьезно относятся к незамужним женщинам. Или женщин вообще. Но рядом с сильным мужчиной… – Ее нос раздраженно морщится.

К сожалению, это правда, но именно поэтому у нее есть я. Стоять над любым придурком, который не оказывает моей племяннице того уважения, которого она заслуживает. – Если кто-то еще позволит себе вольности с вами, ваш дядя будет учить их манерам, пока они не будут плакать по своим матерям.

Зеня весело смотрит на меня. – У тебя будут заняты руки, если это так.

Меня охватывает гнев, когда я осматриваю комнату. Большинство людей потеряли к нам интерес теперь, когда битва закончилась, но те немногие, кто все еще пялился, быстро отводят взгляд. – Кто беспокоил вас? Я убью их.

Она пожимает плечами. – В основном они хотят жениться на мне.

– Сколько?

– Я сбился со счета. – Когда она смотрит на меня, улыбка цепляет уголки ее рта.

Я провожу рукой по ее затылку и притягиваю ближе, бормоча: – Принцесса, ты пытаешься заставить меня ревновать?

Она смотрит на меня из-под ресниц кокетливым, дерзким взглядом. Беляеву свойственно принимать любые вызовы. – Судя по твоим глазам, мне не нужно пытаться заставить тебя ревновать.

– Это верно. Каждый раз, когда я думаю о мужчине, который прикасается к тебе так же, как я прикасаюсь к тебе… – рычу я, еще ближе опуская свое лицо к ее лицу и вдыхая ее сладкий аромат. – Я чуть не схожу с ума от ревности. На днях я собираюсь поцеловать тебя в открытую и убедиться, что все в этом городе знают, что ты моя.

Я упиваюсь туманным, нуждающимся выражением ее глаз.

Видишь, как по-другому ты себя чувствуешь, когда я держу тебя, принцесса?

В тот день на ней будет мое кольцо, и мой ребенок будет в ее животе, и церковные колокола будут звонить так, чтобы все слышали на многие мили вокруг.

Она хватает меня за запястье и уводит мою руку от затылка. – Я должен был заставить Григора хныкать и просить о пощаде. Я следующий в очереди, чтобы возглавить эту семью, а не ты.

– Бля, да ты что, – выдыхаю я. – Но я с удовольствием делаю для вас такие вещи. Не отнимай его у меня».

– Я не принадлежу ни одному мужчине, дядя. Я Зеня Беляев, и все в этом городе встанут передо мной на колени».

Она толкает меня, и я падаю на диван и удивленно смотрю на нее, мои волосы падают мне на глаза.

Зеня улыбается мне и скрещивает руки. – Начиная с тебя.

Это не входит в мои планы, стоять перед ней на коленях. По идее должно быть наоборот. Зеня Беляев должен был влюбиться в меня и сладко передать всю свою власть любимому дяде.

Но она изменилась с тех пор, как меня не было. Она смотрит на меня сверху вниз своим милым носиком с горящей в глазах гордостью.

– Ты хочешь, чтобы я встал перед тобой на колени? – медленно спрашиваю я, чувствуя, как кровь приливает к моему члену.

– Ты смеешь, дядя, перед всеми этими мужчинами?

Вместе мы смотрим влево и вправо и видим, что вся комната снова смотрит на нас.

Я, Кристиан Беляев, ни разу в жизни ни перед кем не преклонял колени. Даже не мой собственный брат. Я всегда был полностью предан Трояну, но я бы сказал ему отвалить, если бы он попросил меня встать на колени.

Но когда я смотрю на свою племянницу, я понимаю, что это все, чего я хочу. Каждый мужчина в этом городе должен упасть на колени, как только она войдет в комнату.

И они будут.

Зеня заставит всех поклоняться ей, и я не могу дождаться, когда увижу, как она это делает.

Я опускаюсь на колени перед Зеней, и ее глаза вспыхивают от удивления. Я протягиваю руку, беру ее руку и касаюсь губами внутренней стороны ее ладони, глядя ей в глаза.

– Все для тебя, принцесса.

8

Кристиан

Это особое сумасшествие – хотеть засунуть свой язык в рот племяннице прямо на глазах у брата, но поскольку Зеня берет на себя ответственность за собрание, я могу думать только об этом.

Все взгляды устремлены на нее, и она выглядит сногсшибательно сногсшибательно со своими светлыми волосами, словно закрученный лунный свет, спадающими на ее плечи, и черным мини-платьем, облегающим ее тело. На шее у нее колье из черной бархатной ленты, и время от времени она прикасается к нему своими темно-красными заостренными ногтями. Я одержим каждой мельчайшей деталью о ней. Ее ресницы. Пряди шелковистых волос у ее уха. Это колье, которое должно быть моей чертовой рукой, когда я грубо целую ее.

Я засовываю руки глубже в карманы брюк и прочищаю горло, чтобы отвлечься. Я был полутвердым, склонным к жесткому качанию, с тех пор, как она сказала мне встать на колени перед ней. Власть этой девушки над моим сердцем и телом безумна.

Троян, конечно, здесь, и Михаил тоже. У нас эта встреча в спальне Тройэна, потому что он слишком устал от химиотерапии, чтобы добраться до бункера.

Горячее, беспокойное желание бурлило во мне всю неделю, и теперь оно достигло апогея. Мне нужно чувствовать губы Зени рядом с моими. Я жажду прижать ее к своему телу, вонзиться в нее и наполнить ее. Я голодающий человек, и я голодал много лет. То, что на днях я опустился на колени и поцеловал ее ладонь, замкнул мой мозг даже сильнее, чем когда я опустился на нее. Во мне проснулось первобытное существо, и оно не успокоится, пока я не заявлю на нее свои права.

Я поклялся ей в верности.

Эта девушка моя .

Даже ее собственный отец и Михаил, глядя на нее, заставляют монстра внутри меня реветь от ревности.

– Адамович заплатит, Кристиан?

– Хм? – Я отрываю взгляд от племянницы и поворачиваюсь к Троян. – О, конечно, он будет. Зеня надрала этому мужику новую жопу, и он был послушен как щенок, когда она с ним покончила. Зеня справится с кем угодно.

Моя племянница заправляет прядь волос за ухо и ничего не говорит, но я замечаю легкую улыбку на ее губах. Правильно, детка. Адамовичи и Григоры этого мира заслуживают того, чтобы их стерли в пыль под вашими высокими каблуками.

– Способности Зени впечатляют, – с улыбкой говорит Троян. – Но сможет ли она справиться со своим диким дядей?

Я встречаюсь с ней глазами и одариваю ее дьявольской улыбкой, и ее щеки краснеют. – Она единственная, кто может.

– Идем дальше, – быстро говорит Зеня, поворачиваясь к отцу. – Беляевым нужно показать силу. Сделать наше присутствие известным в мире. За последние два года мы отказались от многих общественных мероприятий, и это подорвало доверие людей к нам.

Я киваю в знак согласия. – Ты права, Зеня. Давай пошумим, ты и я. Покажите этому городу, что Беляевы сильнее и сплоченнее, чем когда-либо. Я возьму тебя в город.

Зеня думает об этом, а затем говорит: – Возможно, мы могли бы сделать это, но у меня есть другая идея. Через три дня у Юрия Голубева шестидесятилетие. Папа недостаточно силен, чтобы присутствовать, но я должен пойти и представлять нас всех.

Юрий Голубев является главой второй по значимости Братвской семьи в городе. Будут присутствовать все, кто важен в нашем кругу. Я киваю в знак одобрения. – Хороший план. Я пойду с тобой.

Троян удивленно смотрит на меня, а потом смеется. – Ты же не будешь спорить, что твоя идея лучше? Кто ты и что ты сделал с моим братом?

Два года назад я бы высказался за всех. Агрессивно аргументировал мою точку зрения, даже если чей-то план был так же хорош, как и мой.

Но сейчас не важно победить. Зеня – вот что важно. Странная мысль, учитывая, что я вернулся сюда с явной целью добиться с ее помощью всего, чего хочу.

Я перевожу взгляд на нее, задаваясь вопросом, не обманываю ли я себя, уступая ей слишком много места.

Нет, она только сильнее влюбится в меня, если будет знать, что я всегда прикрою ее. – У Зени была идея получше.

Зеня, Троян и Михаил в шоке смотрят на меня.

Троян снова смеется. Звук стал намного слабее, чем раньше, и, похоже, он утомил его, но ему удалось сказать: – Эта загадочная женщина приручила моего брата. Я никогда не думал, что доживу до этого дня. Ты должен сказать мне, кто она, потому что я хочу с ней встретиться.

Михаил проводит рукой по лицу, словно безмолвно просит силы. Зеня вдруг очень заинтересовалась своими ногтями. Я помню свою клятву, что не скажу ничего, что расстроит Троян, так что Зене придется рассказать о нас своему отцу.

– Она покажет себя, когда будет готова.

– Я никогда не представлял тебя с застенчивой девушкой, Кристиан, – невозмутимо говорит Михаил.

– Только в некотором роде. В других она смелая, как тигрица. Она выйдет из укрытия, когда будет готова.

Я замечаю, что у Зени в ушах бриллиантовые серьги, те, что я подарил ей на шестнадцатилетие. Она несколько дней держалась отчужденно со мной, а сегодня утром одевалась, думая обо мне. Бьюсь об заклад, она даже надеялась, что я их замечу.

– А ты как думаешь, одуванчик?

Она смотрит вверх, пораженная. – Мне? Меня не интересует твоя любовная жизнь.

Улыбка расплывается по моему лицу. – Я говорю о вечеринке. Мы с тобой можем поговорить о моей личной жизни позже. Я знаю, что ты втайне умираешь от желания узнать об этом побольше. Хорошие серьги, кстати.

Зеня ненадолго прикасается к одной из мочек уха. – Вы можете прийти как мой плюс один. Если тебя будет раздражать то, что ты будешь в моей тени, тебе лучше просто остаться дома.

– Для меня было бы честью быть рядом с вами. Зеня Беляев – будущий лидер этой семьи, и это нужно знать всем.

Она смотрит на меня долгим взглядом, как будто ищет двойной смысл или ловушку. Наконец она говорит: – Хорошо. Я возьму тебя с собой, если ты действительно смиришься с тем, что я наследник папы, а не ты.

– Зеня Беляев пользуется моей безграничной преданностью и преданностью, – бормочу я с очаровательной улыбкой.

Когда собрание заканчивается, Зеня и Михаил уходят, а я задерживаюсь, чтобы поговорить с братом.

Подойдя к его постели, я спрашиваю его: «Знал ли ты, что за твоей спиной к Зене пристают мужчины? Я оставил ее одну в клубе Адамовича на три секунды, и какой-то никчемный кусок дерьма пытался украсть поцелуй. Мне пришлось научить его манерам.

Троян проводит усталой рукой по лицу, выражение его лица мучительно. – Я этого не знал. Я надеялась, что все еще вызываю в этом городе достаточно страха, чтобы мужчины оставили ее в покое. Я так благодарен, что ты вернулся. Защити ее, Кристиан. Не позволяй никому причинить ей боль.

– О, я буду, – говорю я сквозь стиснутые зубы. Никто не подойдет достаточно близко, чтобы причинить боль моей девочке.

Троян благодарен мне, конечно. Но сожалеет ли он?

Я жду в тишине, задаваясь вопросом, собирается ли он рассказать о том, что произошло два года назад. Он должен быть тем, кто скажет ей, потому что я не могу. Она обрушит ад на голову своего отца, если я заговорю, и это подпадает под категорию того, что я расстраиваю Троян, чего я поклялся не делать. Зеня должна понять, что я человек слова.

Но Троян может ей что-то сказать. На самом деле, Троян должен быть тем, кто признается, с моей клятвой или без нее. Это ерунда, что он не сказал ей правду за все это время.

Слова сорвались с моих губ, несмотря на то, что я говорила себе, что должна заткнуться. – Когда ты собираешься рассказать своей дочери настоящую причину, по которой я отсутствовал два года? Она думает, что я беспокоился о том, что ты подошлешь за мной убийцу.

Троян сердито смотрит на меня. – Это задевает твою мужскую гордость?

Да, конечно. Я гордый человек, но это только малая часть. Мои губы кривятся в усмешке. – Зеня должна знать правду.

Он устало вздыхает. – Тогда скажи ей, если это так важно для тебя.

– Значит, я снова буду злодеем? Почему это всегда должен быть я, а не ты?

Он отворачивается от меня и смотрит в окно. – Я защищал свою семью от тебя. Она была моим единственным средством держать тебя подальше от нас.

– Но теперь, когда тебе удобно, ты хочешь, чтобы я был рядом.

– Если тебе это не нравится, ты можешь уйти. Я найму телохранителей для Зени, чтобы она была в безопасности.

– К черту, – рычу я. Как будто телохранители могли бы дать Зене защиту и преданность, которые могу дать ей я.

Я жду целую минуту, но Троян ни за что не извиняется. Отлично. Правда рано или поздно выйдет наружу, потому что я заставлю ее выйти наружу. Ему придется признаться в том, что он сделал, когда мой ребенок начнет показываться в ее животе, и будет слишком поздно для каких-либо секретов.

Я направляюсь к двери, но Троян дрожащим голосом зовет меня по имени, и я поворачиваюсь к нему.

Он умоляет меня слезящимися глазами. – Пожалуйста, Кристиан. Убедитесь, что она в безопасности. Если кто-нибудь причинит ей боль, я не… я не могу… Его горло перехватывает сокрушительная мысль, что он может потерять ее.

Никто не причиняет вреда Зене, но я все равно собираюсь взять ее и сделать ее полностью своей, и мой брат ничего не может сделать, чтобы остановить меня.

Я хрустю костяшками пальцев на правой руке. – Вам не нужно спрашивать. Никто не приблизится к моей девушке, пока я рядом, иначе они заплатят за это своими жизнями.

Три дня спустя я стою на пороге особняка Беляева, звоню в звонок, одетый в новый черный костюм и блестящие мокасины, готовый к празднованию дня рождения Юрия Голубева. Я носил черную рубашку, но не стал заморачиваться с галстуком. Я ненавижу галстуки. Я начал преступную жизнь не только для того, чтобы одеваться как тупица с Уолл-Стрит.

Я зачесала волосы назад, но, как обычно, передние пряди падают мне на лоб. Если повезет, это побудит Зеню оттолкнуть их, как она всегда делала, прижавшись губами к моим, словно умоляя о поцелуе.

Я до сих пор не получил от нее настоящего поцелуя, от этой мысли моя пятка беспокойно стучит по ступенькам, пока я жду. То короткое прикосновение моих губ к ее губам два года назад не в счет. На прошлой неделе на ее кухне было даже близко не то, чего я жажду. Я надеюсь, что сегодня она накрасила губы красной помадой, потому что я хочу, чтобы к полуночи она размазала весь мой рот.

Когда входная дверь открывается, я поправляю серебряные кольца на своих мизинцах, и моя пятка перестает постукивать, пока я смотрю на нее. Я тихонько присвистываю и провожу взглядом по телу Зени, от красных туфель на шпильках к ее голым гладким ногам, к короткому красному платью-камзолу с перьями по подолу и, наконец, к ее красивому лицу и длинным, свободным волосы.

– Ты выглядишь чертовски сногсшибательно, – выдыхаю я.

– И тебе привет, – холодно говорит она, отворачивается и идет к зеркалу в прихожей, где берет помаду и снова наносит ее.

Красная помада. Как я и надеялся.

Пока она укладывает локоны, я подхожу к ней сзади, беру ожерелье со стола в холле и надеваю его на ее шею. Ее взгляд скользит между нами, пока я застегиваю застежку.

– Мы хорошо смотримся вместе, не так ли? – бормочу я, кладя руки ей на плечи. Мы выглядим мощно. Мы похожи на Беляевых.

Зеня ничего не говорит, но ее голодные глаза пожирают мое лицо.

– Ты с нетерпением ждешь сегодняшней ночи? – спрашиваю я.

Зеня поворачивается ко мне и кладет руку мне на грудь. – Да, но… – Она переводит взгляд на лестницу и снова на меня. – При нормальных обстоятельствах я бы пошел с папой, или он пошел бы с нами.

Я провожу большими пальцами по ее ключице и киваю. Как бы я ни был зол на Троян, я понимаю, как странно она себя чувствует.

Бедствие заполняет ее глаза. – Это особая боль – встать на место папы, пока он еще жив и дышит. Я чувствую себя паразитом. Стервятник.

– Я обещаю тебе, что когда твой отец смотрит на тебя, он не чувствует ничего, кроме гордости.

Зеня гладит меня по груди и шепчет: – Он так рад, что ты вернулся.

Он? Я не уверен в этом, но меня перестало волновать, что мой брат думает обо мне, когда он выгнал меня из этой семьи два года назад. – Как вы себя чувствуете?

Она смотрит на меня сквозь ресницы. – Я не знаю, как себя чувствовать. Ты уже не тот человек, которым был два года назад.

Я беру ее подбородок большим и указательным пальцами. – Я тот же человек, которым всегда был. Я просто решил показать вам разные части себя. Ты был так молод тогда. А теперь ты… – Я улыбаюсь и перевожу взгляд с ее глаз на губы, на платье.