Текст книги "Грешники Святого города"
Автор книги: Лилит Сэйнткроу (Сент-Кроу)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Глава 22
– Что за чертовщина!
Мой голос чуть не сорвался на крик.
Хорман вздрогнул и толкнул меня в угол, а сам отвернулся и оглядел пустую улицу. Он него разило синтетическим гашишем, перегаром от виски «Шивас ред» и увядающими человеческими клетками. С добавлением обычных для Сент-Сити химических примесей транспортного, промышленного и лабораторного происхождения это была крутая смесь. Мой собственный аромат тут же окутал меня, как дополнительный слой защиты, благодаря чему мне удалось не выдать отвращения. Свежий порыв ветра принес еще и предгрозовой запах собирающегося дождя.
– Я ведь только что прибыла в город!
Его руки дрожали, с сигареты сыпался пепел.
– Тем не менее ты подозреваемая. Половина копов Сент-Сити мечтает нашпиговать тебя свинцом за убийство полицейского. А вторая половина вмешиваться не станет, охраняя свои задницы.
«Меня подозревают в убийстве Гейб. Но почему? Кто-то хочет повесить на меня дело вместо Массади?»
– Хорман, что ты об этом знаешь?
Его лысина блестела от пота.
– Гейб пришла ко мне несколько дней назад. Утверждала, будто у нее есть выход на очень важное дело. Я посоветовал ей не лезть куда не надо – вышла в отставку, так живи спокойно. Она ответила, что спокойно не получится и если с ней что-то случится, то появишься ты. Я черт знает сколько времени торчу здесь, дожидаясь тебя.
Хорман поежился и свободной рукой поднял воротник плаща. Пепел стряхнул на тротуар.
«Ох, Гейб. Даже сейчас ты обо мне побеспокоилась».
В горле у меня пересохло.
– Слушай, что тебе известно о парне по имени Гилберт Понтсайд?
– Отдел убийств, старый отряд. Псионов на дух не переносит, – пожал плечами Хорман.
Его трясло, на лбу выступила испарина. И не только с перепоя. Он понимал, как опасно для меня оставаться на улице, но никто, кроме него, не подумал, что мне хватит дурости самой явиться к копам, словно сунуть голову в петлю. А я явилась и уже раздобыла ценную информацию.
«Ты и сам-то псионов не жалуешь, Хорман».
– Почему он занялся расследованием убийства Эдди Торнтона?
Я полезла в сумку, но Хорман покачал головой:
– Если у тебя оказался подлинник дела, лучше не показывай мне его. Эту папку ищут, и даже беглый взгляд может стоить мне карьеры. – Он сгорбился, опустил плечи. – Так и думал, что Гейб раздобыла досье. Хитрая стерва.
Он помолчал.
– Понтсайд расследует убийство скинлина? Скинлина, женатого на сотруднице особого отряда? Я об это ничего не слышал. Видать, секретное дело.
– Подозрительно, тебе не кажется?
Я глубоко вздохнула. Времени на раздумья не было, приходилось ему довериться.
– Эдди убили, потому что он получил вот это, – сказала я, выудив из недр сумки склянку. – Это лекарство снимает зависимость от чилла. Кто его убил, я пока не знаю, но под подозрением биотехнологическая компания, на которую он работал, и семья Таннер. Мне говорили, что за мной охотятся наемники. Это официально?
Хорман нахмурился.
– Конечно нет. Официально – значит открыто, а кто-то хочет провернуть все втихую. Но ведь против чилла нет лекарства… – пробормотал он, бросил на меня быстрый взгляд и насупился еще пуще.
Но в его глазах уже зажегся огонек, знакомый мне по прежним временам. Хорман уловил связь.
«Анубис, помоги. Пусть эта ниточка выведет куда надо!»
– Я познакомилась с шаманом и седайин, работавшими на Четырнадцатой, и у них другое мнение. Их клинику взорвали, а к ним самим сегодня утром подбиралась какая-то шайка головорезов. Как ты это себе мыслишь – скинлина и копа из особого отряда грохнули вот таким манером и теперь пытаются замять дело? За таким убийством должно стоять что-то важное, по-настоящему важное. Что-то вроде лекарства от наркотической зависимости. – Я вздохнула. Похоже, его придется упрашивать. – Ты меня знаешь, Лью. Я псион и наемник. Порой, как и другие, подрабатываю не совсем законными способами. Но убивать друзей не в моих привычках. И я никогда не подписывалась на заказные убийства. Никогда.
Гейб была последней моей подругой. Зачем мне ее убивать?
Меня трясло от одной мысли, что кто-то способен так обо мне думать.
Хорман поежился.
– Что ты собираешься делать? Гейб тебе верила, но все думают, что ты ее убила.
«Очко в мою пользу».
Если бы он думал как все, не стал бы торчать здесь, дожидаясь моего появления, и уж точно не стал бы спрашивать, что я собираюсь делать.
«Похоже, удача мне улыбается. Хоть немного».
Быстро и ловко я сунула склянку в карман его плаща.
– Выясни, что это такое. Поговори с осведомителями, пусти слух, что я намерена разобраться с убийцами Гейб. И проверь сеть клиник Западного побережья. По моим прикидкам, формула уже должна разойтись по миру.
– Я рискую вылететь с работы, – ответил он.
Однако не похоже было, чтобы это его пугало. Да и понятно: если у меня имелись причины ненавидеть монстра по прозванию «чилл», то у Хормана тем более. Я была на похоронах его сына-подростка, подсевшего на наркотик и умершего от дозы зараженного препарата. Он был не единственной жертвой – партия отравы разошлась по городу, пострадали многие наркоманы. Эта смерть укрепила природный цинизм Хормана.
И ненависть к чиллу.
Я фыркнула.
– Ты офицер Гегемонии, тебе положена пенсия. Кроме того, ты можешь переключиться на ловлю незарегистрированных воришек, а это куда веселее. Да мало ли чем можно заняться с твоей квалификацией! Взять хотя бы внутрикорпоративные разборки.
Я не хотела шутить, но смешки, как назло, так и лезли из меня. В левом плече пульсировала боль.
– Какая ты стерва!
Аура Хормана окрасилась красными прожилками страха. Сигарета догорела до фильтра, он щелчком отправил ее в мусороприемник и, не глядя на меня, сказал:
– С чего вдруг ты заботишься обо мне, Валентайн? Ты мне ничем не обязана.
– Но ты ждал меня здесь. Считай, что это в память о Гейб, а я есть воплощенная десница мщения.
На боковой дорожке засветились огни. Я проскользнула мимо него, выглянула из ниши и присмотрелась к воздушному транспортному потоку: большие самолеты, как киты, важно рассекали поток сигарообразных частных суденышек.
– Постарайся внушить копам, что я не убивала Гейб. И пусть они узнают, что в деле Эдди фигурирует Понтсайд. И ради Сехмет, береги себя. – Я помолчала и добавила, понизив голос: – Мне бы чертовски не хотелось мстить еще и за твою смерть.
– Черт возьми… – начал Хорман.
Но я уже ускользнула. Я узнала то, что мне требовалось.
Итак, половина копов Сент-Сити считает, что я убила Гейб. Правда, другая половина так не думает, поэтому Хорман мог спокойно курить в ожидании меня, наверняка прикладываясь к фляжке, принесенной напарником. Что еще? Не одной мне было известно, что дело об убийстве псиона почему-то ведет нормал. Учитывая обстоятельства убийства Гейб, это весьма подозрительно. Хорман, конечно, пьянчуга, но в полиции Сент-Сити его уважали как представителя «доброй старой гвардии». И если он что-то скажет, его услышат повсюду.
Теперь я заручилась его поддержкой. Точнее, ее обеспечила Гейб, заверившая толстого сквернослова, провонявшего соевым виски, что мне можно доверять.
«Опять ты позаботилась обо мне, Габриель. Какая же ты умница».
На сей раз моему внутреннему голосу мешали слезы. Они стояли в глазах, так что улица передо мной расплывалась. Я задыхалась. Мне нужно укрыться где-то и выждать время, но я не знала, куда приткнуться. Плечо обжигало волнами боли.
«Будь внимательна, Данте. Держись. Скоро ты отдохнешь».
В четырех кварталах от полицейского участка сработал инстинкт – меня словно ткнули под ребро, и я тут же свернула в переулок. Он оказался тупиком, с трех сторон глухие кирпичные стены. Я развернулась и вжалась спиной в угол, где меня нельзя было подстрелить с крыши, а я могла уйти от возможного преследователя по пожарной лестнице. Холодный дождь уже лил вовсю, барабанил по кровлям, растекался лужами по мостовой. С улицы слышалось накладывавшееся на шум дождя завывание воздушного транспорта, от которого у меня сводило зубы. Сжав ножны в левой руке, я проверила наруч. Зеленого свечения не было, к моей золотистой коже прилегал бесчувственный холодный металл. Прилегал он очень плотно, так что под него и ногтя не просунуть. Как будто прирос к руке.
Сунув правую руку за пазуху, я нащупала выпуклость приаповой косточки, скользнула пальцами вверх по ключице и глубоко вздохнула. Решение пришло мгновенно. Я поняла, что дальше идти некуда.
«Что бы ни происходило, Джафримель, мне нужен ты. Ты, лживый бесчестный демон. Я должна знать, где ты сейчас и можешь ли мне помочь».
Нежно, словно лаская его обнаженное плечо или щеку, я провела кончиками пальцев по линиям знака демона. В тот же миг меня опалило рванувшимся оттуда жаром, и я увидела…
…тьму. Скудный свет исходит от одной свечи – необычный кроваво-красный огонек. Руки, вытянутые над головой, поникшая голова, волосы, упавшие на лицо. Затейливая диаграмма с линиями, наполненными демонической энергией. Легкое искажение сделало ее еще более эффективной. Настойчивое стремление, вызревавшее в костях, выходило наружу. Холодный металл, сковавший его запястья, размягчался под напором этой сосредоточенной воли.
Круг, в него вписан квадрат, в который заключен пентакль: диаграмма медленно вращалась на гладком, как стекло, полу. Адский пес кружил за ее краем: горящие красные глаза, мощные плечи, мышцы, перекатывающиеся под обсидиановой кожей. Смех, резкий как лезвие бритвы, сотрясал воздух так, что пламя свечи изгибалось в неестественном направлении, но тут же выравнивалось и возвращалось в прежнее положение. Сама свеча, толстая, цвета пергамента, стояла в причудливом подсвечнике, похожем на когтистую лапу.
Голова поднялась. Глаза, оторвавшись от пламени, загорелись.
– Я дам тебе один шанс, – прозвучал холодный ранящий голос.
– Наконец-то! Она зовет, – отвечал ему другой голос, высокий и страшный, как звон колокольчиков из замерзшей крови. – И он вынужден отзываться.
– Нужно было всего лишь подождать. Интересно, кто поймал ее. Может, Аркамиель?
Так, а это что за голос? Похож ли он на первый?
Очень похож. Но он ниже, больше напоминает мужской.
– Глупо было позволить нам захватить тебя, старший брат. Так или иначе, мы все равно скоро получим лай' арак, а стало быть, и твое согласие.
– Я предупреждал. – Ледяные слова, подобные острой бритве, рассекающей онемелую плоть. – Твое время почти истекло.
Я отдернула пальцы. Сложилась пополам и отчаянно замотала головой, отгоняя наваждение и пытаясь обрести ориентацию в пространстве после того, как увидела окружающее его глазами. Все вокруг расплывалось, будто я смотрела сквозь дымчатое стекло, каждый объект виделся в особом свете и с собственной перспективой. Я задыхалась, желудок выворачивало наизнанку. Из носа, изо рта лилась черная демонская кровь – оказывается, я почти насквозь прокусила нижнюю губу.
Я упала на колени. Да уж, прямо скажем, не самое удачное место для нервного срыва. Всего в четырех кварталах от Южного района, в замусоренном тупике, под холодным дождем. Я осела, обхватила себя руками, так что оружие вдавилось в тело. Меня трясло.
Кто-то заключил Джафримеля в магический круг под охраной адского пса. Голоса, которые я слышала, принадлежали демонам – человеческий голос не мог быть таким мелодичным и леденящим одновременно. И два голоса были почти одинаковыми. Близнецы. Союзники Евы.
Это ответ сразу на два вопроса. Джафримеля захватили союзники Евы, но в городе находилась и другая группа демонов, выступивших против Люцифера. Иными словами, две партии демонов были заинтересованы в том, чтобы я осталась в живых, и стремились захватить меня, чтобы воздействовать на Джафримеля. А с учетом того, что Люцифер направил своих агентов искать Еву, в Сент-Сити орудовали целых три шайки демонов, и на пересечении их интересов находилась я. Если я успею разобраться с тайной смерти Гейб прежде, чем мне помешает какое-нибудь порождение ада, можно считать это чудом.
Я утирала слезы ребром ладони, но они все лились из глаз, струились по щекам.
«Джафримель!»
Ну как его угораздило уйти и угодить в западню именно тогда, когда меня ожидало столкновение с могущественной семьей?
Что они с ним сделают? Они смогли его захватить; значит, даже если ему удастся вырваться – причем все считают, что это неизбежно, – они сумеют ему навредить. Вряд ли этого хочет Ева, но Джафримель не оставит ей выбора, если попытается освободиться и вернуть ее обратно в ад. В конце концов, ее любовник Велокель охотился раньше за хедайрами и падшими. При всей своей демонической силе Джаф уязвим.
От этой мысли меня охватила паника.
«Проклятье, Дэнни! – Знакомый голос. От него у меня мурашки побежали по коже. – Не замирай, шевели задницей! И во имя богов, перестань плакать».
Это был приглушенный, как бывало, когда он говорил саркастически, голос Эдди. Почему со мной разговаривает покойник? У меня что, без этого мало проблем? Или, что опасно для получившего магическую подготовку псиона, в ситуацию вмешивается мое подсознание? Мой контроль над энергией зависит от чистоты психики, если можно так выразиться. Невозможно собирать и направлять магическую мощь, не владея собственным сознанием. Потеря концентрации лишает псиона магической воли.
Я потерла знак на плече через ткань блузки.
«Прекрати. Прекрати сию же секунду. Никаких слез, никакой слабости!»
Выполнить эту установку было непросто, но мало-помалу я двинулась в нужном направлении. Вздохнула и ощутила запахи мусора, дождя и аромат демонского мускуса. Железы работали интенсивнее обычного, и я буквально заполнила тупичок своим запахом. Надо взять процесс под контроль, чтобы не навести демонов на след. Перстни тревожно поблескивали, слои магической защиты подрагивали и сжимались на грани кристаллизации.
Джафримеля захватили, и я оказалась одна. Ситуация складывалась не лучшим образом.
В таком виде они и нашли меня – скорчившуюся в переулке и рыдающую. Но моя рука сжимала рукоять меча, а приближение врагов я ощутила за несколько секунд до их появления. Этого времени мне хватило, чтобы взлететь на середину пожарной лестницы. Разряды плазмы пролетели мимо, угодив в укрепленную стандартной магической защитой стену. Задребезжал разбитый пласгласс.
Даже самый крутой наемник предпочтет бегство, если за ним высланы четыре патрульные тачки и компания полицейских, смахивающая на штурмовой отряд охранников семей. И все это – против одной измотанной женщины-полудемона.
Глава 23
От последнего полицейского патруля я оторвалась, затерявшись в той части Тэнка, что называлась старым Бауэри. При желании в Тэнке можно найти почти все, хотя, конечно, не в таком количестве, как на Большом базаре или в свободных зонах. Здешнее население не жалует полицию, и потому не найти лучшего места, если надо от нее спрятаться, – о чем прекрасно известно и Абракадабре, и Карлайл.
Бауэри представлял собой сущую клоаку, очаг, откуда разрасталась раковая опухоль торговли чиллом. В бытность человеком, при всех своих возможностях, я не решалась соваться туда слишком часто. В Тэнк наведывалась, да. Но не в Бауэри. Пока не оказалась в отчаянном положении.
Две патрульные тачки столкнулись, преследуя меня в лабиринте переулков, когда-то именовавшемся Национальным округом, да и с третьей мне крупно повезло: недооценка интенсивности движения сликбордов на одной из улочек привела к тому, что во избежание лобового столкновения искусственный интеллект заставил машину резко свернуть в сторону. Патрульные самолеты Гегемонии оснащаются программами контроля, чтобы максимально обезопасить возможные дорожные инциденты с участием полиции. Отчаянной сликбордистке наверняка влепили штраф, но она осталась цела.
Пока машина вновь набирала скорость, меня и след простыл.
От последнего патруля я оторвалась в Рэтхоуле.
В прежние времена, когда я была человеком, у меня имелся сликборд, доведенный до ума самим Конни Базилеусом из «Небесных рук». Время от времени я наведывалась в Нору, оттачивая свое умение сликбордистки в соперничестве с тамошними гонщиками, сущими сорвиголовами. На раннем этапе наших с Джейсом отношений мы устраивали там поединки на сликбордах, используя мечи.
Даже федеральные чиновники Гегемонии старались бывать в Рэтхоуле пореже. Да и что им там было делать?
Рэтхоул представлял собой бывший транспортный коридор, разрушенный последним сильным землетрясением. Подземные толчки развалили каркас и покрытие, превратив магистраль в ров, стенки которого представляют собой переплетение волоконно-оптических кабелей, проводов и переключателей восьмидесятипятилетней давности вперемешку с пятнами реагента и обломками рухнувших строений. Этот хаос и нагромождение препятствий, включая вихри, мертвые зоны и гравитационные ловушки, сделали нормальное движение невозможным, зато сюда как магнитом притянуло лихие шайки сликбордистов. Для них трудности и риск необходимы как воздух.
К Рэтхоулу ведет лабиринт узких петляющих наклонных улочек, большая часть которых захламлена немыслимыми горами всевозможных синтетических отходов. Время от времени команды федеральных служителей порядка предпринимают вылазки для поимки «преступников», но почти всегда безрезультатно.
Облюбовавшие Рэтхоул «племена» живут по своим строгим понятиям, чужаков не привечают. Нет ничего проще, чем помочь кому-нибудь свалиться с платформы и кануть в непроглядную тьму. Худшим порождением здешней жизни являются «межплеменные» войны, схватки и столкновения.
Власти предпочитают закрывать на это глаза в надежде на то, что когда-нибудь дело закончится полным взаимным истреблением и вопрос закроется сам собой.
Знакомым путем я пробиралась в Рэтхоул, как тень. Плечо горело, но последняя пулевая рана уже затягивалась. Одна из шаек на службе семьи все-таки вынудила меня остановиться и принять бой. Без огнестрельных ранений не обошлось; будь я человеком, мне не жить.
Правда, я и сейчас сомневалась, что жива. Одежда была изорвана и пропиталась кровью, желудок сводило от нестерпимого голода, и я до сих пор чувствовала, как в моих руках хрустели шейные позвонки последнего из нападавших.
Он был всего лишь человек. Они не выслали против меня псионов. Только нормалов – хрупких, уязвимых человечков, хотя с ними произвели все разрешенные модификации да еще напичкали стимуляторами для усиления мышечной силы и быстроты.
Надвигались сумерки, и на встречу с Лукасом в назначенное время я не успевала. Но, учитывая полицейскую суету и неизбежное вранье по головидео, Лукас поймет, что у меня возникли затруднения.
Когда я добралась до места, сил у меня почти не осталось. Пришлось остановиться и привалиться к какой-то шаткой лачуге – коробу из клееной фанеры, вонявшему так, словно тамошние жители вместо обычного умывания принимали душ из химикалий. Немало гонщиков, сбежавших из семьи и от родителей (хотя и продолжавших пользоваться их кредитными линиями), селились в развалюхах около Рэтхоула. Иногда они получали приработки, не всегда законные, по большей части связанные с ремонтом или усовершенствованием досок.
Там-то я и увидела первое проявление здешней жизни. Владелец «Sk8», с виду никак не старше десяти лет, подлетел на доске с великолепным тюнингом, длина которой не превышала его роста. Тормознув, он спрыгнул на землю, отключил силовое ядро сликборда ловким и точным тычком ноги. Его волосы торчали ядовито-зелеными шипами, а физиономия была разрисована синими камуфляжными разводами. Оглядевшись по сторонам и не замечая меня, он вытащил из нагрудного кармана пачку курева. Его одежда состояла из просторной фланелевой рубахи и свободных шортов из черного кожзаменителя, с аппликацией из пульсирующей серебристой ленты.
Он присел и закурил, поглядывая, как ночь покрывалом ложится на дальние крыши и постепенно скрывает узкий просвет, ведущий в подполье.
Очень скоро темнота сгустилась настолько, что из нее выступили, словно движущиеся по причудливым маршрутам звезды, огоньки множества антигравитационных силовых ядер.
Я тихо потерлась о стену, а потом кашлянула, обозначая свое присутствие.
Он не двинулся. Я осторожно выступила вперед.
Малый бросил через плечо безразличный взгляд, его пальцы поглаживали силовое ядро доски. Я остановилась, ноздри мои заполнил сладковатый запах гашиша. Будучи нормалом, он, конечно, не мог уловить производимое мной изменение энергетического фона, однако вид у меня был еще тот.
«Гейб тоже курила».
Я ощутила панику. Подняла руки (благо меч был засунут в ременную петлю) и сказала:
– Привет. Я Данте Валентайн.
Он с присвистом выдул струйку дыма.
– Дерьмо. А не один ли хрен?
– Я умею гонять на доске, – продолжила я, стараясь не поддаваться раздражению. – Но сейчас у меня своей нет. Ты можешь мне помочь?
Большие синие глаза сликбордиста вытаращились почти до линии кислотно-зеленых волос. Он выдал нечто невразумительное, но, судя по тону, нелицеприятное. В ответ я усмехнулась. Некоторые пытаются подражать жаргону «племен», но только не я. Достаточно того, что мне удается понять процентов восемьдесят их речей. Конечно, с трудом; даже речь Конни я разбираю не сразу.
Шансов на успех было мало, но я решила рискнуть.
– Конни Базилеус. Из «Небесных рук». Он все еще здесь?
Я-то думала, что вытаращиться сильнее уже невозможно, но ошиблась.
– Че, ты с Базом из одной банды?
– Я вообще не из ваших, – честно призналась я. – Я пришлая, не забыл? Но его знаю.
Парнишка пожал плечами.
– Ладно, Баз так Баз.
– Спасибо.
Потрескивая заскорузлой одеждой, пропитанной засохшей кровью, я опустилась на замусоренный дощатый пол.
– Только вот покурю.
Мне оставалось ждать. Сликбордисты живут в особом ритме и время воспринимают, мягко говоря, не так, как остальные. Паренек выкурил еще две сигаретки, щедро поделившись со мной, потом медленно встал, отряхнул кожаные шорты, активировал силовое ядро, толкнул доску и, уже в движении, вскочил на нее. Его новехонькие кроссовки «Бу-фуз» стукнули по платформе. Я в свое время носила «Реботкинс» или «Аэрофлот», но эти бренды вышли из моды.
Похоже, я старею. Я ощущала это по скрипу иссохших костей. Гашиш не оправдал моих надежд и не приободрил, и когда мальчишка пропал из виду, я выбросила бычок в здешнюю густую жирную грязь, уронила голову на колени и постаралась выровнять дыхание. На границах моего ментального восприятия мерцало голубое свечение: мой бог не оставлял меня, и это успокаивало.
Итак, я только что отделалась от четырех полицейских патрулей и компании, сильно смахивавшей на вооруженные формирования семей. То, что копы действовали заодно с семьями, не удивляло. Силы правопорядка порой прибегали к помощи с противоположной стороны, и поскольку оснащение и модификации бойцов охранных структур были наилучшими, можно ли их в этом упрекнуть? Однако мне было не по себе. Я сочла нападавших охранниками семьи как раз потому, что они вели себя не как копы, то есть открыли огонь, не предупредив, чтобы я бросала оружие и сдавалась. Это могли быть не головорезы Ганнеров, объявивших мне войну, а марионетки Люцифера, использовавшего их втемную, чтобы привлечь ко мне внимание и выманить Еву, как на живца. Агентов Хеллесвранта можно найти где угодно – и среди бандитов, и в рядах полиции.
«Хорошенькое дельце. У меня столько врагов, что не разобраться, кто есть кто».
Рэтхоул пробуждался, что сопровождалось нарастающим завыванием и дребезжанием сликбордов. Местные, как и псионы, предпочитали ночную жизнь.
Я подняла голову, любуясь воздушным балетом. Когда ты летаешь на доске сам, по-настоящему оценить это зрелище невозможно – рискуешь свалиться. Но со стороны оно производит захватывающее впечатление.
Я следила за тем, как огоньки антиграва выписывают восьмерки в верхних транспортных зонах, пока другие гонщики стремительно разгонялись на спуске и, набрав инерционную скорость, снова взмывали вверх. Радостные громкие возгласы разносились эхом. Где-то в другой части Рэтхоула начались танцы, пульсирующий музыкальный ритм затягивал танцоров в транс, не отпуская часами.
Я решила погадать на выписываемых в воздухе узорах, но когда присмотрелась к замысловатым росчеркам огоньков, мне стало не по себе от нехорошего предчувствия. Глубоко внутри поднималась паника, и с ней было трудно справиться.
– Гейб, – прошептала я, и пляшущие огоньки расплылись, потому что глаза наполнились слезами.
Я заморгала и стряхнула их.
Конни по-прежнему катался на сликборде. Он, как никто другой, напомнил мне о том, как мы все постарели, пока я жила отшельницей в Тоскано, а время незаметно текло мимо меня. Ногти Конни были по-прежнему коротко острижены и закапаны черным молекулярным лаком. Похоже, что он до сих пор играл в неонеопанк-группе. Такие парни редко взрослеют. Он жил среди мальчишек-сликбордистов и ничем не отличался от них.
Конни оставался таким же худым и ездил с той же непринужденной ловкостью. Он носил на правой руке те же золотистые пласметаллические кольца, и его глаза тоже не изменились – темные и пустые. Изменились только волосы – он покрасил их в пурпурный цвет и заплел в длинные косы с бусинками из слоновой кости. Уже не мальчик, а панк-переросток, он носил черную льняную фуфайку с треугольным вырезом, облегающие фиолетовые брюки из бархатистой вискозы и мягкие сапоги из искусственной акульей кожи. Из уголков его глаз веером разбегались морщинки, две глубокие складки обрамляли рот. Как и раньше, он летал на «Валькирии»: многие сликбордисты хранят верность избранной раз и навсегда марке.
Конни знал меня в прежнем обличье, с человеческим лицом, – я ремонтировала у него свои доски со времен окончания Академии, и наше полезное знакомство продолжалось не один год. Чем я и собиралась сейчас воспользоваться.
Когда он в недоумении уставился на меня, я повернулась к нему левой щекой и он, к счастью, узнал мою татуировку. Мальчишка с зелеными волосами уселся, скрестив ноги, на пол и закурил очередную сигаретку. Сладкий дымок гашиша поднялся в воздух, перебивая другие запахи. Хорошо, что я умею приглушать свое обостренное демоническое обоняние.
Конни ухмыльнулся, показав крепкие зубы, но эта улыбка быстро исчезла.
– Привет, мертвячка. Прошла модификацию?
– Что-то в этом роде. Не по своему желанию.
Я пожала одним плечом, отчего пропитавшаяся уже засохшей кровью блузка противно хрустнула.
Под мышкой у Конни был зажат длинный плоский предмет в замшевом чехле.
– Рада тебя видеть, Конни.
– Давненько не пересекались, – ответил он, внимательно присматриваясь ко мне. Говорил Конни медленно, стараясь поменьше сбиваться на жаргон. – У тебя проблемы. У каждой дыры отираются шпионы.
– Извини.
Глаза мои горели, точно так же, как и легкие. Огромную сумрачную воронку Рэтхоула наполняла пульсация множества сликбордов. Их становилось все больше, даже стены начали подрагивать. Случайный порыв ветра шевельнул косы Конни, так что звякнули бусинки, коснулся моей щеки, всколыхнул одежду.
– Я на тропе войны, Конни. Не хочу никому доставлять неприятности, но положение безвыходное. Мне нужна доска, а еще возможность незаметно отсюда выбраться и отправить пару сообщений. Я могу заплатить.
Он пожал плечами и скривил губу.
– Заплатить?
«О, Sekhmet sa'es».
– Новыми кредитками, черт тебя дери! Не переводом на твой личный счет. Думаешь, я вчера родилась?
– Кто тебя знает, – хмыкнул он, приглядываясь ко мне. – Выглядишь ты обалденно молодо.
«Если бы ты знал, какой обалденно старой я себя чувствую».
– Ну, это не моя вина, Конни. Я проиграла дьяволу.
«Вот ведь не скажешь правды, пока не соврешь. Правда, Джафримель?»
«Доверься мне, – отозвался в памяти голос Джафримеля. – Пообещай, что не будешь во мне сомневаться».
Лучше бы он не бросал меня на Маккинли. Лучше бы мне не знать ничего, что заставляет сейчас на него злиться. Вдруг я убедила бы его помочь Еве? Во всяком случае, могла бы попробовать.
– Дьяволу? – Конни присвистнул, выпустив воздух между крепких белых зубов.
Похоже, дела у «Рук» шли хорошо. Он носил информационный датчик, подключенный к наблюдательной системе охранного агентства, стало быть, имел свою долю в незаконном промысле.
– Не надо вопросов, Конни. Давай так: или ты мне поможешь, или я поищу кого-нибудь другого. Времени у меня в обрез.
Я, конечно, рисковала, но разводить церемонии было некогда.
– Дерьмо! – буркнул он, прищелкнув языком. Его голос в этот миг стал совсем юным, темные глаза заблестели и оживились.
Дыра Рэтхоула громыхала, растревоженный воздух вихрился, нарастало всеобщее возбуждение. До моего слуха донесся хор выкриков. Похоже, начался поединок сликбордистов.
– Тебя же ищут, Валентайн.
– Не парься. Кроме тебя, меня никто не узнает.
– Черта лысого не узнает.
Он взвесил в обеих руках замшевый футляр, его перстни беспокойно поблескивали, а вокруг моих собиралась энергия. Он просто человек. Целиком и полностью.
– Как бы ты ни выглядела, а характер у тебя не изменился. Всем известно, на что способна Валентайн, идущая по следу. За кем охотишься, детка?
– За теми, кто по наводке семьи Таннер убил мою лучшую подругу. – «А заодно за всеми, кто встанет на моем пути». – Давай о деле, Конни. Назови цену. Если не хватит наличных, я добуду их за час.
Он бросил мне свою ношу, и я поймала ее на лету, показав нечеловеческую быстроту реакции. Конни, надо отдать ему должное, и глазом не моргнул, лишь снова прищелкнул языком.
– Ты всегда платила, я тебе доверяю. Ладно, двигаем. Потом сообразим, как отсюда выбраться.
«Мне нужно больше, Конни».
– А как насчет парочки ребят на сликбордах? Ничего опасного – для них.
– Черт, – буркнул Конни. – Это не шутки. Ты бы видела, какая бойня была у нас в прошлом году между «Иноходцами» и «Лизунами» из Тэнка. Но сейчас тут все наше, так что не дрейфь.
Сердце мое сжалось. Они ведь дети, хоть и летают на «Sk8».
«Очень надеюсь, Конни, что ты прав».
