Текст книги "Уйти до рассвета"
Автор книги: Лилиан Пик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Мама, но ты не знаешь Кэнди. Она такая добрая, такая милая. Жалко, что я не могла привезти ее с собой.
На лице матери появилось озабоченное выражение.
– Дорогая, ты не должна к ней слишком привязываться. Это же совершенно ни к чему, правда? Тебе все равно придется рано или поздно уйти, и насколько я могу судить, чем раньше, тем лучше.
Но Ким не рассказала матери о другой проблеме – о своей любви к Оуэну. Эту тайну она не смогла раскрыть даже маме.
На следующий вечер, точно в назначенное время, она позвонила Кэнди. Трубку взял Оуэн. Он говорил коротко, но не был удивлен – явно ожидал ее звонка. Скоро стало ясно, что сама Кэнди ждала звонка весь день, но когда она подошла к телефону, сказать ей оказалось нечего.
Ким так растрогалась, услышав голос девочки, что у нее пересохло в горле, она не могла говорить и беспомощно посмотрела на мать, которая стояла рядом.
– Кэнди, – сказала Ким, – здесь рядом со мной стоит моя мама. Хочешь с ней поговорить? Дать ей трубку?
Мать покачала головой и прошептала:
– Не хватало еще меня в это впутывать, Ким, – но в трубку сказала: – Это ты, Кэнди? А это говорит мама Ким. Как у тебя дела?.. Да, конечно, я понимаю, что ты скучаешь без Ким... Да, не волнуйся. – Она скорчила гримасу. – Да, Ким приедет к тебе, не бойся. Тебе нравится ходить в школу, Кэнди?.. Что, ты играешь на флейте? Какая ты умница! А Ким не умела играть на музыкальных инструментах, когда ходила в школу... Ты любишь писать рассказы? Правда, дорогая? И ты уже много написала? Ну, дай их как-нибудь почитать Ким... А, понятно, вы их пишете в школе. Я так рада, что мы с тобой поговорили, Кэнди. Хочешь еще поговорить с Ким?
Ким взяла трубку:
– Да, Кэнди, я приеду домой, да. Нет, не сегодня, завтра. Завтра вечером. Да, милая, обещаю. Спокойной ночи, Кэнди.
Ким положила трубку, и глаза ее наполнились слезами.
– Ну что мне делать, мама?
– Дорогая, даже не знаю, что сказать. Просто не знаю.
В день, когда надо было возвращаться, Ким все никак не могла уехать из дома. К ним зашли ее друзья, а Перри привел свою очередную подружку, так что получилась небольшая вечеринка.
Ким пообещала матери, когда они обнялись на прощание, что серьезно подумает насчет работы, о которой говорил Перри. Она сказала, что о такой работе можно только мечтать, но... Мать заверила ее, что все понимает.
– Но ведь тебе нужно устраивать свою собственную жизнь, Ким. Ты не можешь связывать себя чужим ребенком, какой бы милой и очаровательной ни была девочка.
Поездка обратно заняла гораздо больше времени, чем Ким предполагала. Сначала по пути ей пришлось заехать в небольшой городок, чтобы заправиться бензином, потому что почти все колонки на шоссе почему-то были закрыты.
Вернулась она усталая и голодная. В доме царил полный хаос. Оуэн вышел встречать ее на крыльцо, бледный от гнева. Где она была так долго? Почему опоздала? Кэнди чуть не свела его с ума, утверждая, что Ким больше не вернется.
– Она кричала и визжала так, что оглушила меня совершенно, – жаловался он. – Мне пришлось просить Дафну ее успокоить, но она так и не перестала рыдать.
– Простите, мистер Ланг, я задержалась. Во-первых, ко мне неожиданно нагрянули друзья...
– Друзья? Они что, важнее для вас, чем ваша работа?
Ким побледнела от обиды:
– Мне кажется, вы ко мне несправедливы, мистер Ланг. Я обещала Кэнди, что вернусь...
– Да, но все остальные тоже ей это обещали. Когда стемнело, она решила, что вы ее обманули, как другие.
– А где она сейчас?
– У Дафны. Пойду приведу ее.
Но в этом не было необходимости. Девочка уже увидела машину Ким. Маленькая фигурка в пижаме выбежала вприпрыжку из ворот соседского сада и кинулась в распростертые объятия Ким. Малышка крепко прижалась к ней, а Ким подхватила ее на руки и так и держала, покачиваясь из стороны в сторону, как делают матери, утешая любимого ребенка.
– Я думала, ты не приедешь, – всхлипывала Кэнди.
– Ну как ты могла так подумать, Кэнди, – взволнованно бормотала Ким, – я же обещала.
Это не помогло. Девочка продолжала твердить одно и то же, пока Ким не укачала ее на руках, как младенца, и она не успокоилась.
Ким в отчаянии взглянула на Дафну, и та ответила ей сочувственным взглядом. Потом Ким посмотрела на отца Кэнди, но на его лице, затененном сумерками, ничего невозможно было разглядеть. Наконец она опустила девочку на землю.
– Иди в постель, Кэнди, я сейчас покажу, что я тебе привезла. Это большая, толстая тетрадка и набор карандашей, чтобы ты могла написать много, много историй...
Когда Кэнди уснула, Ким по просьбе Оуэна спустилась вниз. Она ничего не ела с самого отъезда из дома и чувствовала, что буквально валится с ног.
– Садитесь, мисс Пейтон. – Она с благодарностью опустилась на стул. – Пожалуй, это прозвучит иронически и запоздало после той сцены, которой мы только что были свидетелями, но я убедительно прошу вас не слишком привязывать мою дочь к вашему фартуку.
Ким помолчала, собираясь с мыслями, потом поинтересовалась:
– Это что, совет, мистер Ланг, или предупреждение?
– Предупреждение, мисс Пейтон, последнее предупреждение.
– И что это значит, мистер Ланг?
– Это значит, что я не позволю, чтобы моя дочь привязывалась так сильно к временной прислуге.
– Может быть, – с сарказмом спросила Ким, – у вас есть какая-нибудь волшебная формула, которая сможет ее исцелить от этого? Может, вы хотите напоить меня какой-нибудь отвратительной жидкостью, которая превратит меня в злую и отвратительную старуху, чтобы она перестала меня любить?
Оуэн вздохнул:
– Нет у меня такой формулы, о чем я очень сожалею, мисс Пейтон.
Она поставила локти на колени и обессилено уронила свою измученную голову.
– И я скажу вам почему, – продолжал он тихо. – Я боюсь. Честно говоря, я в ужасе. Вы молоды, вы... – после короткой паузы: – привлекательны. Вы здесь ненадолго. Вы нам посторонний человек. В свое время вы встретите мужчину, за которого захотите выйти замуж, и покинете нас. И что будет тогда?
Ким подняла голову и негромко спросила:
– А вам не приходило в голову, что я могу совершенно искренне принимать близко к сердцу интересы вашей дочери? Что я тоже могла к ней привязаться?
Ей сразу стало ясно, что говорить этого не следовало – его усмешка была такой циничной, что уродовала его лицо. Он вкрадчиво спросил:
– Так чего же вы добиваетесь, мисс Пейтон?
Она устало поднялась и молча вышла из комнаты.
Ей следовало знать, что ее признание вызовет в Оуэне только самые черные подозрения, что он воспримет это так, словно она набивается ему в жены.
Медленно поднимаясь по лестнице, девушка думала о том, сколько еще сможет это выдерживать. Зайдя к себе в комнату, она упала на постель и тут же уснула.
Через несколько дней после ее возвращения Оуэн сказал ей:
– Сегодня вечером я привезу к ужину своего коллегу. – Он даже не извинился, что не предупредил ее об этом заранее. – Но на этот раз моей дочери не обязательно ужинать с вами на кухне. Мы не будем говорить о делах.
– Да, мистер Ланг, – ответила она. А может быть, надо было сказать: «Слушаю, мистер Ланг». В последние дни отношения у них были слишком напряженные, и она не знала точно, что говорить. Что бы она ни сказала – все вызывало у него раздражение.
Когда она передала Кэнди слова ее отца, та сразу заупрямилась.
– Я не хочу сидеть с ними и слушать, как этот старый дурак разговаривает с моим папой.
Но коллегой оказался вовсе не «старый дурак». Это была стройная, изящная блондинка тридцати с небольшим лет, носившая аккуратный французский пучок. У нее было очень выразительное лицо с высокими скулами, но глаза и складка у рта выдавали хищность и расчетливость, которые почти разрушали красоту ее черт. Красиво в ней было все: и фигура, и платье, которое она, видимо, надела после работы, – пестрое, яркое, с короткими рукавами. Увидев ее, Ким, в своем бело-голубом костюмчике, который она посчитала приличным надеть по этому случаю, почувствовала себя бедной золушкой.
Оуэн коротко представил их друг другу:
– Беренис, это моя домработница, мисс Пейтон. Мисс Пейтон, моя коллега и друг Беренис Рэнделл.
Сердце Ким упало. Значит, она его «друг», вот даже как. Видимо, очень скоро она станет больше, чем другом. Они обменялись рукопожатиями, на минуту мягкая ладонь гостьи задержалась в руке Ким, и она вдруг вспомнила обещание, которое дал ей Оуэн на берегу озера, в день ее рождения. «Пожалуй, я прислушаюсь к вашему совету и найду мать для своей дочери».
Да, он решил сдержать обещание. Беренис Рэнделл была одной из тех редких женщин, которую он так хотел и почти уже отчаялся отыскать, – умна и красива, а значит, на его взгляд, идеально подходит на роль его жены. Она была, говоря его собственными словами, «воплощением мечты».
Из-за спины Ким появилась Кэнди.
– А это у нас, – сказала Беренис елейным голоском, – наверное, Кэнди. Какая славная малышка! – Она протянула ей руку. – Кэнди, я так рада, наконец с тобой познакомиться. Я много о тебе слышала.
Но Кэнди не собиралась привечать гостью. Она упрямо спрятала руку за спину. Гостья очаровательно рассмеялась и с пониманием похлопала ребенка по плечу. Оуэн взял Беренис за руку и повел в гостиную.
– Мисс Пейтон, – бросил он через плечо, – принесите нам что-нибудь выпить. Надеюсь, ужин скоро будет готов?
– Да, конечно, мистер Ланг. – На мгновение взгляды их встретились – ее послушный, его подозрительный, – и он прошел вслед за гостьей в комнату.
Безупречно выбрав подходящий момент, Ким внесла поднос с едой и расставила блюда с ловкостью, которую приобрела за то время, что служила у Оуэна Ланга. В соответствии со своим статусом слуги она старалась держаться незаметно, в тени, ее хозяин и его гостья тем временем болтали о разных мелочах, а девочка крутилась на своем стуле. Кэнди старалась поймать взгляд Ким, но та упорно не поднимала глаз. Наконец девушка выскользнула из комнаты, бесшумно прикрыла за собой дверь, ловкая, как кошка, и таким же образом подала следующее блюдо.
Ей показалось, что несколько раз она поймала на себе удивленный, вопросительный взгляд Оуэна, но продолжала сохранять на лице серьезное и сосредоточенное выражение, как будто она только для того и жила, чтобы как можно лучше обслуживать своего хозяина. И только во второй половине ужина из гостиной донесся крик Кэнди:
– Я доем в кухне с Ким!
– Тише, не кричи! – резко оборвал ее отец, его сердитый голос был хорошо слышен за дверью.
– Я доем в кухне с Ким! – повторила Кэнди, на этот раз, визжа во весь голос.
– Ты останешься там, где сидишь, девочка моя! – Ким никогда еще не слышала, чтобы Оуэн так сурово разговаривал с Кэнди, и результат не заставил себя ждать: послышался шум, вопли, потом резкий вскрик:
– Я тебя ненавижу! И ее ненавижу! – вопила Кэнди, наверняка имея в виду будущую мачеху. – Я хочу Ким, Ким! Я иду к Ким!
Дверь в кухню распахнулась, и Ким застыла на месте, готовая к любому развитию событий. Кэнди влетела в кухню. Она бросилась со всего размаха к Ким, крепко обхватила ее ручками за талию и зарылась головой в ее фартук. Вслед за ней в кухню тяжелыми шагами вошел Оуэн, Беренис семенила за ним.
– Отпустите мою дочь, мисс Пейтон!
– Я не держу ее, мистер Ланг, – холодно произнесла Ким. – Вы можете сами в этом убедиться, если дадите себе труд посмотреть повнимательней. – В подтверждение своих слов она подняла вверх руки.
– Что она себе позволяет, Оуэн? – раздался возмущенный возглас за его спиной. – Она же всего лишь прислуга!
– Кэнди, – приказал он жестким, как наждачная бумага, голосом, – отпусти немедленно мисс Пейтон и вернись за стол!
– Она не мисс Пейтон, – раздался приглушенный, капризный голосок. – Она Ким. И я останусь с ней.
Кэнди повезло, что она не видела злобного взгляда, который бросил на нее отец, но Ким все видела и обхватила руками маленькую фигурку, словно хотела защитить ее.
– Отпустите мою дочь, мисс Пейтон, – проговорил Оуэн сквозь зубы, – а не то я... – Он поднял руку.
– Если вы дотронетесь до ребенка, мистер Ланг, – Ким говорила ровным, тихим голосом, стараясь не обращать внимания на затопивший ее ледяной ужас, – я отведу ее к Дафне и оставлю там.
– Вы мне возражаете, мисс Пейтон? Это что, бунт? – Наконец его гнев прорвался сквозь дамбу приличий. Он опять занес над ней руку и на этот раз со всей силы ударил ее по щеке. Губы у нее задрожали, глаза наполнились слезами, но она не отступила. Скорее она вытерпит еще один удар, чем позволит ему бить девочку.
Через мгновение он опомнился и понял, что наделал. Он посмотрел на свою руку, потом на ее лицо, на малиновую щеку, увидел, как красное пятно расползается по коже. Его гнев тут же иссяк, оставив его опустошенным и безжизненным. Он повернулся и медленно вышел из кухни.
Кэнди оторвалась от Ким, вышла в коридор и поднялась по лестнице, громко топая ногами. А Ким так и осталась стоять на месте, бледная, дрожащая. Ее охватило чувство непоправимого несчастья. Все равно она не могла разлюбить его из-за этого поступка. Она даже почувствовала, что полюбила его еще сильнее, потому что теперь твердо знала, что под маской цинизма и надменной холодности скрывается натура страстная, пылкая, неуправляемая, как у любого нормального мужчины. Она с трудом пришла в себя и отнесла в столовую кофе. Пока она разливала его по чашкам, в столовой стояла мертвая тишина. Беренис не сводила с нее ледяного враждебного взгляда, Оуэн вообще не поднимал глаз.
Кэнди легла спать рано, наверное, догадалась Ким, чтобы не попадаться отцу на глаза. Оуэн повез Беренис домой. Ким сидела в кухне с открытой книгой на коленях, но не читала, и ждала его возвращения.
Глава 8
Оуэн тихо вошел в дом и прошел в столовую. Оттуда не доносилось ни звука. Собрав все свое мужество, Ким отправилась к нему сама. Дверь в столовую была полуоткрыта. Оуэн, уронив голову на руки, сидел за столом.
Несколько минут она стояла в дверях, глядя на него с глубокой жалостью. Она уже решила осторожно уйти, когда он поднял голову, видимо почувствовав ее взгляд.
– Что вам? – Он говорил сердито, почти грубо, лицо его было осунувшимся.
Отступать было поздно, и Ким вошла в комнату. Глубоко вздохнув, собралась с духом и сказала:
– Я пришла извиниться, мистер Ланг. Я не должна была оказывать вам открытое неповиновение. Я не имела права делать то, что сделала, особенно в присутствии посторонних.
Он с таким трудом приподнял голову, словно она весила целую тонну.
– Когда закончите унижаться передо мной, может быть, дадите и мне возможность сказать несколько слов. Я тоже сожалею о случившемся и прошу прощения за то, что сделал. Так что мы квиты.
Наступила неловкая пауза.
– Вы... хотите, чтобы я ушла, мистер Ланг?
Эти слова привели его в бешенство.
– Вы спрашиваете, хочу ли я, чтобы вы уехали? Господи, да я никогда еще ничего так не хотел! Но боюсь, мне так просто от вас не отделаться. Хочу я этого или нет, но вам придется остаться. Вы же знаете, что если вы уйдете, она пойдет за вами. Или убежит из дома и станет вас искать.
Ким беспомощно покачала головой:
– Но, что я могу с этим поделать?
– Что вы можете поделать? Ничего, ровным счетом ничего. Я вам уже говорил недавно, что я просто в ужасе. Надеюсь, теперь вы поняли, что я имел в виду. – Она начала было что-то говорить, но он резко оборвал ее: – Ой, уйдите, ради бога! Убирайтесь вон! Оставьте меня в покое!
Она ушла и оставила его в покое.
Настал день рождения Кэнди. За три дня до этого, семи ее самым близким школьным подругам были вручены приглашения. И вот, семь маленьких девочек появились на пороге их дома. Вслед за этим последовал бурный праздник.
Оуэн ограничился подарками; он подарил дочери новое платье – длинное, нарядное голубое платье с кружевами – и говорящую и ходячую куклу, но в празднестве участия не принимал. Утром в день рождения Кэнди он появился за завтраком с делано бодрым и веселым видом, но, приглядевшись к нему, Ким поняла, каких усилий ему это стоило. Он кисло посмотрел на Кэнди, которая в состоянии, близком к экстазу, разворачивала, подарок Ким – куклу «Эскимоска» в малиновом, отделанном мехом пальто с капюшоном, в длинном сером платье с меховой опушкой, а на спине у нее были привязаны еще две маленькие куколки.
—Это кукла-мама со своими детками, папа. – Она сунула куклу в нос Оуэну, и он, вздрогнув, отпрянул от нее, словно ему было невыносимо это зрелище. Изобразив на лице деревянную улыбку, он все же похвалил куклу, потом смерил свою домработницу уничтожающим взглядом и снова исчез за газетой.
Когда Кэнди пришла из школы, она уже не могла сдерживать счастливого возбуждения – бегом кинулась наверх переодеваться в новое платье, потом кубарем скатилась, вниз встречать гостей. Она всем улыбалась и вежливо приглашала заходить в дом – ни дать ни взять настоящая маленькая хозяйка.
На Ким лежала организация всего праздника – игры, соревнования, чаепитие. Она весь день пекла пирожные, пироги, делала бутерброды, лотом приготовила маленькие сардельки – обжарила их на гриле и наколола каждую на маленькую палочку.
Церемония зажигания свечей на именинном пироге была проведена с огромной торжественностью, и все громко захлопали в ладоши, когда Кэнди задула разом все семь свечек.
Ближе к концу вечеринки Оуэн вернулся домой. Он стоял в дверях и смотрел, как Ким руководит играми, подбадривает проигравших и награждает победителей. Когда за девочками пришли их мамы, он незаметно ретировался в угол.
С отчаянной, нескрываемой завистью Кэнди смотрела, как ее друзья крутятся вокруг своих мам, как они рассказывают им, что было на празднике, показывают сладости и выигранные призы. Наконец, словно не в силах больше этого вынести, она кинулась через всю комнату к Ким и повисла у нее на руке.
– А это моя мама! – провозгласила она. – Вот, это моя мама! – Она подняла на Ким умоляющие блестящие глаза, и та нагнулась и поцеловала девочку. Оуэн выскочил из комнаты как ошпаренный.
Дети стали смеяться над Кэнди, мамаши смотрели на нее с жалостью, но скоро этот маленький инцидент позабылся.
Праздник закончился. Кэнди лежала в постели, Ким была на кухне одна. Ей еще предстояло вымыть всю посуду и прибраться. Она до отказа загрузила посудомоечную машину, но все равно еще осталась целая гора тарелок. Девушка включила машину. Ничего не произошло. Она выключила ее и попробовала включить снова. Никакого отклика. Ким подумала, что не может быть, чтобы машина сломалась именно сегодня!
Но – увы! – это было именно так. Уставшая до изнеможения, еле стоя на гудящих ногах, с пульсирующей болью в голове, девушка вынула всю грязную посуду из машины и наполнила водой кухонную раковину. Одну за другой она вымыла все тарелки, чашки, блюдца, ложки и вилки. Прошло полчаса, но она все еще стояла у мойки.
У дверей раздался какой-то шум. Она обернулась – в дверях стоял Оуэн.
– Почему вы моете вручную?
Ким кивнула на посудомоечную машину:
– Она сломалась.
– Не может быть! Именно сегодня! – Он подошел к машине и начал ее осматривать. Но, как и Ким, ему ничего не удалось от нее добиться. – Черт! – сказал он наконец. – Надо же было ей выбрать такой момент!
Он взял кухонное полотенце с крючка над мойкой и начал вытирать чистую посуду.
– Не надо, мистер Ланг, – устало сказала Ким. – Я сама все сделаю.
Не обращая внимания на ее протесты, он продолжал свое дело. Некоторое время они молчали, тишину нарушал только звон посуды, потом Оуэн сказал:
– Я буду рад, если вам удастся развеять заблуждение моей дочери, мисс Пейтон.
Не в силах от усталости противоречить, она только поинтересовалась:
– Какое заблуждение?
– Что вы ее мама.
Ким взволнованно повернулась к Оуэну.
– Неужели вы не понимаете, она специально сказала это при всех, это был жест отчаяния – ей обидно видеть, что у всех есть мамы, а у нее нет. Думаю, вы заметили, что она постоянно прижимается ко мне. Она как будто боится, что я исчезну.
Он спросил тихо, злорадно:
– Вы пытаетесь исподволь привести меня к мысли, что раз она не может без вас жить, вы навсегда останетесь в моем доме? Что вы сумели прибрать меня к рукам, и у меня нет другого выхода, как жениться на вас? Должен вас поздравить, это совершенно новый подход. Другие до этого не додумались.
Она повернулась к нему, опершись мокрыми руками на край раковины.
– Мистер Ланг, я категорически заявляю, и, надеюсь, в последний раз, что у меня нет намерений выйти за вас замуж и что одна только мысль о том, чтобы жить с вами под одной крышей всю жизнь, вызывает у меня дрожь. Теперь вы спокойны? – И она снова занялась своей работой, хотя ей стало так плохо, что хотелось умереть. Ей и раньше приходилось лгать ему, но та ложь, которую она произнесла сейчас, не шла ни в какое сравнение с предыдущими невинными обманами.
Он остался и вытер всю посуду до конца. Упав в кресло, совершенно обессиленная, она поблагодарила его за помощь и уронила голову на грудь.
– Мисс Пейтон? – Она подняла на него глаза. – Вы смертельно устали. Пойдемте в гостиную, отдохнете там.
– Нет, спасибо, я не в силах поддерживать разговор.
– Я тоже. Я принесу вам что-нибудь выпить. Идемте. – Она не двинулась с места. Он тихо добавил: – Это приказ, мисс Пейтон.
По его тону она поняла, что лучше повиноваться. Шатаясь от усталости, она пошла по коридору, и ему пришлось обнять ее за талию и поддержать, чтобы не дать упасть. Он усадил ее в глубокое мягкое кресло и сунул в руку бокал. Она приняла его без слов возражения.
Тишина была мирной и успокаивающей. Оуэн прервал молчание, чтобы поблагодарить ее за то, что она устроила первый день рождения в жизни его дочери.
– Я сделала это ради Кэнди.
– Да, я понимаю, что вы это сделали не ради меня. – Откинув голову на спинку стула, он смотрел на Ким из-под опущенных ресниц. – Я так хотел, чтобы моя домработница меня ненавидела, – и вот, клянусь Небом, я этого добился!
Она не стала ничего отвечать. Глаза у нее закрывались помимо ее воли, он встал и взял у нее из руки пустой бокал.
– Еще один бокал, Ким?
Она отрицательно покачала головой и запрокинула ее на спинку кресла, он подошел и подложил ей под голову подушку, и Ким заснула, в тишине и покое...
Она смутно чувствовала, что ее взяли на руки и несут вверх по лестнице, ее щека терлась о грубый мужской пиджак, она чувствовала на лице чье-то дыхание. Потом ее опустили на кровать, сняли ботинки и накрыли одеялом. Сквозь сон она услышала шепот:
– Спокойной ночи, Ким, и спасибо еще раз.
Она тоже пробормотала едва слышно:
– Спокойной ночи, Оуэн, – потом повернулась на бок и всю ночь видела его во сне.
На следующее утро она проснулась в измятом платье, и поняла, что так и спала одетая. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что произошло накануне. Потом ее обдало жаром. Оуэну, видимо, надоело ждать, когда она проснется, поэтому он отнес ее на руках наверх, в ее комнату, бросил на постель и ушел.
За завтраком она извинилась за свою слабость. Оуэн только пожал плечами, не отрываясь от газеты.
Днем, после школы, Кэнди протянула ей записку от учителя. В ней сообщалось, что через несколько дней состоится концерт школьного оркестра и что директриса школы приглашает на него всех родителей в два часа дня.
– Я тоже участвую, – объяснила Кэнди. – Я играю на флейте. Ты придешь, Ким? Ну, пожалуйста. Раньше ко мне никто не приходил, потому что папа всегда днем на работе. – И она грустно добавила: – А ко всем приходят мамы, каждый раз.
– Конечно, приду, Кэнди. То есть, если твой папа мне разрешит.
– Он разрешит, разрешит, он не будет возражать, Ким.
Но Ким не была в этом так уверена. В тот же вечер она обратилась к нему с этим вопросом, рассказав ему про школьный концерт. Он резко ответил, что необходимости в этом нет.
– Вы в значительной степени превысите свои полномочия – вас брали в качестве домработницы, а не временной мамы.
– Но если я не пойду, Кэнди ужасно расстроится. На самом деле я ей почти уже обещала, что пойду.
– Послушайте, – он начал раздражаться, – если вы уже решили идти – а для меня это совершенно очевидно, – то зачем вам вообще меня спрашивать?
– Могу ли я понимать это в том смысле, что вы разрешаете мне пойти?
– Ах, оставьте меня, решайте сами. Вы все равно, в конце концов делаете то, что хотите. Вы, мисс Пейтон, сами себе закон и никого не слушаете. Я никогда не встречал никого, похожего на вас.
– Большое спасибо, мистер Ланг, – сказала она, чопорно поджав губы.
Он приподнял бровь, явно не зная, к чему отнести ее «спасибо» – к разрешению пойти на концерт или к его последнему, язвительному, замечанию.
Когда она уже выходила из комнаты, он сообщил:
– Завтра вечером ко мне придут Дафна и Хэмиш. И еще я пригласил Беренис Рэнделл.
– Ясно. – У нее перехватило горло. Значит, ее не приглашают присоединиться. – Вы хотите, чтобы я приготовила ужин, закуски и кофе, как обычно?
– Разумеется. Я ведь за это вам плачу, не так ли?
В ответ на его сарказм она лишь хлопнула дверью.
Первой явилась Беренис. Оуэн в этот момент был наверху, и дверь ей открыла Ким. Беренис окинула ее холодным взглядом, Ким приняла ее пальто, которое та скинула с плеч царственным жестом, оставшись в облегающем белом платье без рукавов. Ким с горечью подумала, что невозможно отрицать ее красоту, которая, в сочетании с ее холодным трезвым умом, делали ее опасной соперницей для любой женщины, не говоря уж о домашней прислуге.
Оуэн поздоровался с Беренис, спускаясь вниз по лестнице. Красивый, элегантный, в свободном домашнем костюме, он улыбнулся и протянул ей навстречу руку так, словно у нее на пальце уже было его обручальное кольцо.
Ким не смогла вынести этой сцены и торопливо ушла на кухню. Когда в дверь снова позвонили, она бросилась открывать ее, не скрывая улыбки.
– Моя дорогая Ким, – сказала Дафна, – как я рада тебя снова видеть. – Сколько мы с тобой уже не виделись? По-моему, два дня, да?
Хэмиш засмеялся:
– О, это целая вечность!
Они сами повесили свои пальто на вешалку, и Ким провела их в гостиную, где уже сидели Оуэн и Беренис. Дафна и Хэмиш нерешительно застыли в дверях – они не ожидали увидеть в доме незнакомку. Когда Ким повернулась, чтобы уйти, Дафна повернулась к ней и шепнула:
– Ким?
Но Ким отрицательно покачала головой. Хэмиш нахмурился, явно озадаченный и огорченный. Он делал над собой усилие, чуть ли не кусая губы, чтобы не спросить: «А как же наша Ким?» Но жена бросила на него предостерегающий взгляд, и он промолчал.
До Ким доносилась веселая болтовня, взрывы смеха и перезвон бокалов. Она была на кухне, раскладывала еду по тарелкам, ставила кофейные чашки на поднос. Затем, так как делать ей пока больше было нечего, она подошла к окну и стала смотреть в сад. Темнота уже окутала цветочные клумбы, все замерло. Небо было безоблачным, по мере наступления темноты синева его густела, словно дожидаясь того момента, когда погаснут последние солнечные лучи.
Она отвернулась от окна и поняла, что сейчас расплачется. Да, чтобы отомстить ей за все дерзкие поступки и непослушание, Оуэн придумал изощренное наказание. Он умел наносить удары по самолюбию и решил унизить ее перед своими друзьями, чтобы окончательно растоптать ее гордость.
Дафна незаметно прокралась к ней на кухню и закрыла за собой дверь.
– Дорогая моя, – спросила она, – что случилось? – Ким только покачала головой, не в силах говорить. – Что у вас тут происходит? Почему он тебя не пригласил?
– Нарочно. Он пригласил друга и коллегу, как он ее именует. Хотя на самом деле ее лучше было бы назвать его будущей женой и мачехой Кэнди.
Тут на кухню заглянул Хэмиш:
– Что ты такое говоришь? Кто эта омерзительная фифа, которую Оуэн притащил в дом? Почему ты не с нами?
На все три вопроса Ким могла только пожать плечами.
– Он нарочно ее не пригласил, – объяснила ему жена. – Но, что все это значит, Ким? Он что, собирается на ней жениться?
– Не знаю точно. Уверена, он пригласил ее и для того, чтобы досадить мне. Как-то я сказала ему, что он должен найти для Кэнди хорошую мать. А он ответил, что последует моему совету. И вот после этого появилась эта роскошная дама.
– Но он же не может на ней жениться, – выпучил глаза Хэмиш, сделав ударение на последнем слове. – Она такая высокомерная, такая расчетливая, такая жеманная и неискренняя... – Он замолчал. – Ладно, не буду продолжать, все-таки она гостья, как и мы, но если честно, Ким, она только и говорит о том, какая она умная, как ее ценят на работе, какой Оуэн замечательный начальник и какая у него очаровательная, прелестная дочка.
– Из чего легко можно заключить, – подхватила Ким с необычным для нее цинизмом, – что она принимает его ухаживание всерьез. Она уже считает себя без пяти минут его женой и с увлечением репетирует эту роль.
Хэмиш поджал губы:
– Ладно, подождите, я поговорю с Оуэном наедине. Я скажу ему все, что о нем думаю.
– Дорогой, – попыталась остановить его Дафна, – как он устраивает свою жизнь, это не наше дело.
– Ах, не наше? А я сделаю так, что будет наше. Почему это Ким должна здесь скучать одна, на кухне, когда...
– Мисс Пейтон. – Оуэн стоял в дверях, глядя на всю компанию. – Когда вы будете готовы и сможете уделить немного времени нам, а не болтовне с вашими друзьями...
– Послушай, Оуэн! – Хэмиш решительно направился к нему, но Дафна схватила его за руку.
– Дорогой, – сказала она, сладко улыбаясь мужу, – мы не должны надолго бросать дорогого друга и коллегу Оуэна. Извини нас, Оуэн, мы просто хотели немного поболтать с Ким...
– Мисс Пейтон! – Оуэн в ярости обернулся к ней. – Как я понимаю, вы уже приготовили для нас еду и напитки, не будете ли вы так любезны наконец подать их к столу?
Хэмиш открыл было рот, чтобы возмутиться грубым тоном Оуэна, но жена потянула его за рукав и вывела из кухни, шепча ему на ухо слова утешения.
– Да, мистер Ланг, – устало согласилась Ким. – Вы ведь за это мне платите, не так ли?
Хэмиш услышал ее слова и громко расхохотался. Жена не дала ему продолжить веселье и быстро увела в гостиную.
Оуэн одарил Ким убийственным взглядом, от которого у нее внутри все перевернулось, и отправился назад к своим гостям. Ким выкатила из кухни сервировочный столик, уставленный блюдами и напитками, прокатила его по коридору и осторожно постучала в дверь столовой. Ей открыл Хэмиш.
– Ты с нами не посидишь, Ким? – громко спросил он, но после резкого шиканья жены «Хэмиш!..» ретировался на свой стул.
– Оставьте столик здесь, мисс Пейтон, вы можете идти, – сказал Оуэн. – Мисс Рэнделл распорядится сама.
– С удовольствием, мистер Ланг, – ответила Ким, особенно упирая на слово «удовольствие».
Хэмиш хрюкнул от смеха, и эта дружеская поддержка немного уменьшила боль от обидных слов Оуэна.
Вечер затянулся. Гости засиделись допоздна, и перед уходом Дафна просунула голову в дверь кухни и громко сказала:
