Текст книги "Уйти до рассвета"
Автор книги: Лилиан Пик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Дом был еще больше, чем казался снаружи. К нему была сделана пристройка, которая отделялась от остального дома дверью и длинной узкой лестничной площадкой. За площадкой Ким обнаружила комнату, дверь в которую была открыта; эта комната явно предназначалась ей. Она была большая, отделанная в белых и бледно-желтых тонах. Там были встроенные шкафы с раздвигающимися дверями, книжные полки и большое уютное кресло с желтыми бархатными подушками. Возле окна стояли белый стол и стул. Словом, в отношении удобства жаловаться ей было не на что.
«Семейная» часть дома состояла из детской и ряда спален, одна из которых была больше, чем остальные. Ким безошибочно определила, что это комната хозяина. Двуспальная кровать застелена огромным стеганым покрывалом, современная мебель, на полу – толстый пушистый ковер, на окнах – симпатичные шторы, но в то же время в комнате безошибочно чувствовался мужской дух.
Она вернулась на кухню и заглянула в холодильник. Там она нашла холодное мясо, готовый салат и бисквит со взбитыми сливками. Это, видимо, было делом соседки. Она отметила про себя не забыть потом поблагодарить ее за заботливость.
Ким, уже сильно проголодавшаяся, перекусила и вымыла за собой посуду, чувствуя себя очень странно около чужой раковины. Она повязала на талии фартук, и мамино, и без того мешковатое платье, вздулось двумя толстыми некрасивыми пузырями над поясом и под ним.
Надев мамины очки, девушка посмотрелась в зеркало, висевшее на кухне, и тут же отвернулась. Ну, придется привыкать к своей новой внешности. Может быть, она поможет ей удержаться на этой работе.
Кто-то постучался в дверь с черного хода.
– Можно? – В дом вошла женщина лет сорока, ведя за руку хорошенькую белокурую девочку. Девочка сразу со страхом и тревогой подняла глаза на Ким, потом сразу посмотрела в пол, словно он был ее единственным другом в целом мире.
Женщина, полная, с теплой улыбкой, сразу вселила в Ким ощущение покоя и надежности. Когда она заговорила, голос у нее оказался таким славным и добрым, что Ким почувствовала – перед ней друг.
– Добро пожаловать в дом Ланга, – сказала женщина и рассмеялась. – Хотя, честно говоря, иногда хочется назвать его домом людоеда. И поделом – Оуэн иногда ведет себя ничуть не лучше, чем людоед. Я Дафна Саут, соседка. А вы, должно быть, Ким Пейтон? – Ким кивнула, и они пожали друг другу руки. – А это, – Дафна головой указала на потупившуюся девочку, – Кандида Ланг. Мы зовем ее Кэнди. Сегодня она дома, потому что в школе сейчас каникулы.
Ким протянула ей руку:
– Здравствуй, Кэнди.
Но ребенок крепко вцепился в руку Дафны и отвернулся.
– М-да, – улыбнулась Ким соседке. – Не очень хорошее начало.
– Ничего, не волнуйтесь, – ободряюще сказала Дафна. – Поначалу она всегда так. Вы ведь подружитесь, правда, Кэнди?
– Нет, – отрезала та.
Дафна метнула на Ким успокаивающий взгляд.
– Кэнди, – продолжала она, отпуская ручку ребенка, – иди поиграй в саду, дорогая. – Радуясь, что ее отпустили на волю, девочка побежала на улицу. – Поймите ее, – пояснила Дафна, садясь, – ей пришлось пожимать руки стольким домработницам за последние несколько месяцев, ей это тоже нелегко. Они приходят, уходят, и все такие разные, всех размеров и форм, – тут она несколько смущенно окинула взглядом платье Ким, – боюсь, малышка потеряла надежду. Сегодня утром она сказала мне, что ненавидит вас заранее, даже не познакомившись. Она уверена, что вы окажетесь «кошмарной» – это ее словечко, – как и все предыдущие.
Ким плюхнулась на стул и вздохнула.
– О господи, мне кажется, все здесь против меня.
– Нет, нет, не расстраивайтесь, – снова принялась утешать ее Дафна, – когда почувствуете, что больше не можете терпеть, приходите ко мне и излейте душу. И не смущайтесь. Все так делали, я уже к этому привыкла! – Она поднялась, собираясь уходить. – Вы нашли свою комнату?
Ким описала ей комнату, которая, как она решила, предназначена для нее, и Дафна подтвердила ее догадку.
– Он дал мне три месяца, – сказала Ким, – три месяца испытательного срока.
Дафна искренне, раскатисто расхохоталась:
– Три месяца, это он сам так сказал? Большинство не в силах были выдержать и трех недель, не то, что три месяца! – Она пошла к двери. – Ну, оставляю вас. И помните: когда вам станет совсем невмоготу, заходите ко мне без церемоний.
Когда она уже выходила, Ким спохватилась и поблагодарила ее за предусмотрительно оставленную еду. Но Дафна ответила небрежным взмахом руки.
Кэнди некоторое время пробыла в саду. Вернувшись наконец в дом, она галопом промчалась через кухню и пулей взлетела по лестнице наверх, словно за ней по пятам гналась целая шайка бандитов.
«Да, – мрачно подумала Ким, – это будет нелегко». Чтобы немного отвлечься от навалившихся на нее проблем, она стала размышлять о том, что приготовить на ужин. Можно пирог с сыром и луком, а на второе подать бисквитный пудинг со сливочным кремом.
Пирог у нее получился отменный, дома у нее так хорошо никогда не получалось, и пудинг был золотисто-коричневым и твердым на ощупь. Она уже снимала кастрюльку с кремом с плиты, как за спиной ее послышался какой-то шум. От неожиданности она вздрогнула, и немного крема пролилось на пол.
На пороге стоял мужчина, целиком заполняя собой дверной проем. Руки он держал в карманах, глаза его блестели, как лед под солнцем, выражение лица было саркастическое. Ким окинула его взглядом: высокий широкоплечий брюнет, волосы зачесаны назад, рот, хотя и красиво очерченный, сжат в прямую жесткую линию, что выдает в его обладателе глубоко скрытый цинизм и безжалостную натуру, беспощадную к врагам и любому, кто посмеет вызвать его недовольство.
– Вы, надо полагать, мисс Ким Пейтон.
Это был не вопрос, а, скорее, утверждение. Ким кивнула в ответ.
– Значит, вы пока последняя в длинном списке моих временных экономок.
– Именно так, мистер Ланг, – проговорила она подобострастным голосом, ненавидя себя за то, что заискивает перед ним. Тут она опомнилась и увидела, что все еще держит кастрюльку с кремом, поставила ее на плиту и, вытянув перед собой руку, двинулась ему навстречу.
– Рада познакомиться, мистер Ланг.
Но он, очевидно, посчитал, что ее пребывание в доме будет столь непродолжительным, что отвечать на рукопожатие не стоит. Посмотрев на ее руку так, словно это была совершенно неуместная вещь, как шуба в жаркий полдень, руки он ей не подал. Сбитая с толку, Ким вытерла пальцы о фартук, словно они были испачканы.
Итак, уже во второй раз ей отказываются пожимать руку в этой семье. Видимо, у них в роду наследственная неприязнь к рукопожатиям. Она старалась призвать все свое чувство юмора на подмогу уязвленной гордости. В этот момент она не сомневалась, что если бы в доме было какое-нибудь животное, то и оно наверняка демонстративно вырвало бы лапу, если бы Ким имела нахальство попытаться пожать ее.
Он с нескрываемым отвращением рассматривал бесформенное существо, которое суетилось перед ним на кухне. Он был явно недоволен ее старомодной прической, ее очками в темно-коричневой роговой оправе, которые так шатко сидели у нее на носу. Она поправила их указательным пальцем.
– А я вот готовлю вам ужин, – осмелилась, наконец, заговорить Ким, голос ее прозвучал как-то неестественно бодро.
– Мисс Пейтон, – он сложил руки на груди и уперся плечом в притолоку, – даже если бы я был полоумным идиотом, я догадался бы об этом и так. – Ее рвение угодить ему стало постепенно отступать, как море в час отлива. – У меня к тому же хорошо развит нюх, и, судя по омерзительному запаху, которым наполнена вся кухня, ваши усилия были напрасны. Я терпеть не могу лук, его запах и вкус. – Он выпрямился во весь рост. – Однако моя дочь, к сожалению, не питает к нему отвращения, так что она, надо думать, отведает вашу стряпню, если вы ее хорошенько об этом попросите. – Он ушел, хлопнув дверью.
В этот момент Ким его возненавидела. Она открыла дверцу духовки и посмотрела на пирог, ее бесподобный пирог, чудо кулинарии, за которое даже в семье ее всегда хвалили и которое, так презрительно отверг ее новый хозяин, даже не узнав его вкуса.
Однако, рассудительно сказала она себе, если она не хочет потерять эту работу, ей придется выяснить, что он любит, что не любит, и постараться научиться рабскому подобострастию, которого, судя по его высокомерным манерам, он ждет от своих домработниц.
В столовой никого не было. Она накрыла на стол, найдя в буфете все, что ей было нужно. Вернувшись на кухню, заглянула в холодильник – от обеда осталось два куска холодного мяса. Вот они-то с томатным соусом и пойдут на ужин Оуэну Лангу. А если он будет этим недоволен, то пусть остается голодным.
Минут через десять он снова появился в дверях кухни:
– Не пора вам меня чем-нибудь покормить?
Она стояла к нему спиной, чтобы он не видел, какая ненависть полыхает в ее в глазах. Но она взяла свой норов за узду и хорошенько осадила его, затем повернулась к нему и улыбнулась с виноватым видом:
– Простите, что так долго вожусь, мистер Ланг, но сегодня у меня первый рабочий, день, так что некоторые недоразумения неизбежны...
– Если вы такая опытная и безупречная работница, как написано в тех рекомендательных письмах, которые я читал, вы не должны допускать таких промахов. Я вас взял не на практику, а как квалифицированную и профессиональную помощницу по хозяйству. – И он громко захлопнул за собой дверь.
Ким заскрежетала зубами, ее норов снова поднял голову и чуть не вырвался из ее крепкой хватки. Принеся в столовую еду на подносе, она поставила перед своим работодателем тарелки.
– Прошу прощения, – еще раз подобострастно извинилась она, – что приготовила ужин не по вашему вкусу. Я надеюсь, что холодное мясо вас устроит. Боюсь, больше у нас ничего нет.
– Придется есть мясо, – раздраженно отозвался он. – Что мне остается? – Он взял вилку и нож. – А что вы там состряпали на второе?
– Пудинг, мистер Ланг.– Улыбка у нее была жалкая, в ней сквозила угодливость. – Вас это устроит?
Он кинул на нее сердитый взгляд:
– Откуда мне знать, если я его еще не пробовал?
Ким затаила дыхание.
– Ох, да, мистер Ланг. – Она снова заискивающе улыбнулась. – Я сказала, не подумав.
Он отложил вилку и нож, сложил руки на груди и презрительно уставился в ее красное от стыда лицо.
– Мисс Пейтон, хочу вас предупредить, – я говорю это всем домработницам, – больше всего на свете я ненавижу заискивающих женщин. От вашего не в меру услужливого подобострастия меня тошнит.
Она глубоко вздохнула, чуть не потеряв самообладание, но в самом зародыше подавила желание ответить ему резкостью.
– Мистер Ланг, могу я позвать к столу вашу дочь?
Он снова принялся за еду.
– А что вы ей собираетесь подать – ту омерзительную стряпню, которой вы пытались накормить меня?
– Вы имеете в виду мой пирог с сыром и луком? Да, мистер Ланг.
– Тогда она не будет есть со мной. Она будет есть с вами на кухне. Я вам уже сказал, что не выношу лукового запаха.
– Тогда мне стоит, – сказала она с натянутой улыбкой, – готовить их почаще, не так ли, мистер Ланг? – В сердце ее забурлил настоящий фонтан радости, когда она заметила изумление, отразившееся в его глазах. Она закрыла дверь в столовую и пошла наверх, чтобы привести Кэнди, шаги ее были легкими и радостными, как и ее настроение.
Но ее вновь обретенная жизнерадостность длилась недолго. Она нашла Кэнди в спальне – та лежала на животе на полу и рассматривала разложенные перед ней комиксы.
– Кэнди, дорогая, пора идти пить чай. – Ким постаралась поласковей улыбнуться, несмотря на ледяную ненависть в глазах. Ким думала, что ей придется уговаривать девочку, но та покорно поднялась и безропотно двинулась следом, молча и равнодушно помыла руки.
Ким беспрекословное послушание девочки показалось подозрительным.
– Ты будешь пить чай со мной, а не с папой. Ты не против?
Кэнди пожала плечами, но в глазах ее безошибочно читалась убежденная ненависть. Ким было бы легче, если бы она капризничала, визжала, топала ногами, только бы не эта холодная, пугающая покорность.
Они ужинали молча. Когда Ким принесла в столовую пудинг, мужчина, сидевший в одиночестве за столом, принял его так же молча. Да, и отец, и дочь под стать друг другу, подумала Ким. Оба достигли высокого искусства в своей необщительности.
Когда Ким снова вошла в столовую, чтобы забрать грязную посуду, она спросила ровным голосом:
– Желаете кофе, мистер Ланг?
Он посмотрел на нее так, словно она была не в своём уме:
– Разумеется.
Она улыбнулась и сказала слащавым голосом:
– Я спросила на всякий случай, вдруг кофе тоже входит в длинный список вещей, которые вы терпеть не можете.
В глазах его что-то сверкнуло. То ли подозрение, то ли недоверие,– видимо, все же подобострастие ему больше по нраву, чем откровенная дерзость. После ужина Ким поставила грязные тарелки в мойку, собираясь мыть их вручную. Она нервно поглядела на посудомоечную машину, заглянула внутрь, и поняла, что у нее не хватает мужества включить ее. Оуэн Ланг вошел на кухню и вытряхнул пепельницу в мусорное ведро.
– В чем дело? Только не говорите мне, что вас испугалa эта машина. Она не кусается.
– Конечно нет, мистер Ланг. Просто мне... – Ким неуверенно подняла на него глаза. – Просто я не знаю, как она работает.
– Только не говорите мне, что вы, образцовая, опытная работница, не знаете, как обращаться с посудомоечной машиной.
Она покачала головой:
– Там, где я... работала раньше, не было таких машин. Стиральные, да, были, а для мытья посуды не было.
Оуэн Ланг был, казалось, слегка озадачен.
– У меня еще есть морозильная камера. Смею надеяться, вам известно, как ею пользоваться?
– О, морозилка, да, конечно. Моя мама... – Она запнулась как раз вовремя, чтобы не проболтаться, но в его глазах застыл немой вопрос. – Моя мама... она, знаете... всегда так мечтала... все читала объявления и собирала рекламные листовки про морозильники... – Она снова замолчала, надеясь, что этого будет достаточно. Как она ему скажет, что у них в гараже стоит огромная морозильная камера, забитая продуктами до отказа?
– Но, – подхватил он, – не могла позволить себе такую вещь, да?
– Ну, – Ким облизнула пересохшие губы, стараясь избежать откровенной лжи, – она, понимаете...
Он кивнул, словно все понял:
– Тогда я вам объясню, как она работает.
Он пошел даже дальше – не только объяснил ей, как работает машина, но и продемонстрировал, собственноручно загрузив в нее грязную посуду. Однако его терпения хватило ненадолго. Он обвел глазами кухню.
– Надеюсь, на кухне больше нет приборов, которыми вы не умеете пользоваться? Скажем, кран? Или мусорное ведро с педалью для крышки? – Он опять заговорил издевательским тоном, отчего у нее внутри все вскипело. Но она погладила свой проснувшийся гнев по головке и снова убаюкала его.
– Спасибо большое, мистер Ланг, – смиренно пролепетала она, – что помогли мне. Постараюсь больше не беспокоить вас такими пустяками.
Он сунул руки в карманы и посмотрел на нее прищурившись.
– Ушам своим не верю, – пробубнил он. – Куда подевалась вся ваша дерзость?
Она нахмурила лоб:
– Дерзость, мистер Ланг?
– Да, дерзость, которой вы так щедро потчевали меня, когда мы с вами говорили по телефону. Где та особа, что возненавидела меня заочно? Я ведь только потому и взял вас на работу. Но я разочарован – вы оказались такой же, как все остальные. Повторяю – я не могу терпеть угодливых женщин, потому что имею основания подозревать в них корыстные мотивы. Все женщины, которых присылало мне агентство, были либо вдовами, настроенными весьма оптимистично, либо, вот как вы, девицами на выданье, полными радужных надежд. И все они пытались найти ко мне подход, старались мне не прекословить, из кожи вон лезли, чтобы мне угодить. И у всех у них на уме было только одно – как бы заполучить меня в мужья.
– И вы считаете, что я преследую такие же цели, мистер Ланг? – Она говорила тихо и зло. Если войны между ними не миновать, то она приложит все усилия, чтобы это была не холодная война. Она ему еще покажет свой характер. Ее единственным оружием было слово, и уж она постарается выбирать такие слова, которые попадут точно в цель. – Выйти замуж за вас? К сожалению, должна вас разочаровать на этот счет с самого начала. Принимая во внимание все, что я о вас слышала и в чем убедилась на личном опыте за время нашего знакомства, будь вы единственным мужчиной на земле, я и тогда не подумала бы выйти за вас замуж!
Он выпрямился и заметил с улыбкой:
– О, так говорили вначале все, кто здесь бывал. Однако уже на следующий день они уходили ни с чем, убедившись, что здесь им ловить нечего. – Он вынул свою чековую книжку. – Так что, выписать вам чек за сегодняшнюю работу, мисс Пейтон? Вы завтра покинете нас?
Ага, значит, ее слова достигли цели, но теперь он обратил ее оружие против нее самой. Она решила сделать еще одну попытку объясниться с ним, переходя на тот дерзкий тон, на который он ее провоцировал.
– Право, мистер Ланг, вы превзошли самые худшие мои опасения! Вы самый отвратительный субъект – не скажу «человек», чтобы не компрометировать это слово, – какого мне приходилось видеть...
Он удивленно приподнял брови.
– И тем не менее, вы приехали. – Он выразительно взмахнул рукой. – Несмотря на все предупреждения, вы здесь. Это лишний раз доказывает мои слова. А именно: вы явились в поисках того, что было нужно всем остальным, – замужества.
– Когда-нибудь наступит такой день, – проскрежетала она, – когда я вручу вам свой перечень того, что я «терпеть не могу». И первым номером в нем будут значиться самодовольные, высокомерные, наглые, бесстыжие мужчины! – Она отвернулась от его злорадной, торжествующей улыбки и бросилась вверх по лестнице.
Но на этом ее неприятности не закончились. Она нашла Кэнди в спальне, лежащей поперек кровати. Видимо, перед этим она читала комикс, но сейчас он валялся на полу, а девочка пустым взглядом смотрела в потолок. Когда Ким вошла в спальню, Кэнди скосила на нее глаза, и взгляд ее был тоскливым и неподвижным, как у того, кто глубоко скорбит по потере любимого существа. Ким встала у постели, ей хотелось сказать что-то такое, что пробудит в этом странном ребенке хоть искру жизни. Впрочем, разговор начала сама Кэнди.
– Как вас зовут?
– Ким.
– Мисс Ким?
– Нет, Ким Пейтон. Но ты можешь звать меня Ким.
Кэнди медленно помотала головой, уткнувшись носом в мягкое покрывало кровати.
– Папа не разрешит. Мне придется называть вас мисс Пейтон.
– Но это мое имя, Кэнди, и я тебе разрешаю называть меня так.
Нo ребенок снова покачал головой:
– Нет, не хочу. Это будет, как будто вы моя подруга, а это не так. Вы просто наша домработница и скоро от нас уйдете, как все остальные?
– Нет, конечно, нет! – с чувством воскликнула Ким, стараясь говорить как можно убедительнее. – Я пробуду здесь долго, очень долго.
Кэнди сказала совершенно бесцветным голосом:
– Все остальные тоже так говорили. Но никто не остался, и я рада. И вы тоже у нас не задержитесь.
Внутри у Ким снова начало поднимать голову раздражение, как спящая собака, разбуженная расшалившимся ребенком. Она с большим трудом снова утихомирила его. Что бы ни случилось, с малышкой надо обходиться очень бережно, ни в коем случае нельзя позволить себе ответить ей грубостью. Она уже начала понимать, что это будет одна из самых трудных задач, какие ей приходилось решать.
– Ну, – сказала она неестественно бодро, – если ты будешь называть меня мисс Пейтон, то я буду называть тебя мисс Ланг, договорились? – Она надеялась, что девочка улыбнется на это, но та только пожала плечиками и подняла с пола комикс.
Ким отвернулась от девочки, досадуя, что не может уговорить ее, и посмотрела на наручные часы.
– А не пора ли тебе ложиться спать, милая? – Последнее слово она выговорила с некоторым усилием.
– Нет, мне папа скажет, когда пора.
– А ты всегда ждешь, пока он тебе скажет?
Кэнди кивнула:
– Иногда он забывает, и тогда сердится на меня за то, что я ему не напомнила, а он часто вспоминает об этом слишком поздно.
Ким решила, что это надо обсудить с отцом девочки и, спустившись к гостиной, тихонько постучала. Там никого не оказалось. Она заглянула в столовую. Он работал, сидя за столом, который был завален бумагами.
Увидев ее, он нахмурился:
– Что вам надо?
Ким робко улыбнулась, извинившись за вторжение, стараясь не раздражаться на недружелюбный прием.
– Простите, что беспокою вас, мистер Ланг...
– Давайте без этих реверансов. Вы меня уже побеспокоили. Переходите к делу.
– Ваша дочь ждет, когда вы ей скажете ложиться спать.
Он положил ручку на стол и откинулся в кресле.
– Что вы говорите? – Он оглядел Ким с ног до головы. – А для чего я вас тогда нанял, если вы сами не можете решить такой простой вопрос? Или дело такое важное, что без меня тут никак не обойтись?
Девушка тяжело засопела, вцепившись рукой в спинку стула, и, не имея возможности добраться до этого человека, который так презрительно обращался с ней, она царапала ногтями безобидное дерево.
– Мистер Ланг! Если бы вы известили меня заранее, что распорядок дня девочки оставлен на мое усмотрение, что я вдобавок ко всем прочим обязанностям призвана служить няней и горничной вашей дочери, разумеется, я не стала бы беспокоить вас такими пустяками, а выполнила бы свои обязанности без лишних слов. – Она нервно поправила указательным пальцем очки, которые сползли на самый кончик носа. – Как это ни прискорбно, но я не в состоянии читать чужие мысли. Так что в следующий раз, когда вам что-то понадобится, прошу вас сообщить мне об этом вслух, не дожидаясь, пока я догадаюсь сама.
Он улыбнулся:
– Мисс Пейтон, вам, пожалуй, стоит чуть больше внимания уделять своей внешности. Хорошо бы что-то сделать с вашими очками, чтобы они все время не сползали у вас с носа. Вам ведь, наверное, неудобно так в них смотреть?
В ответ она громко хлопнула дверью, досчитала до двадцати и медленно поднялась наверх.
– Кэнди, дорогая, – сказала она ласково, – папа говорит, что тебе пора ложиться спать.
Кэнди отложила в сторону комикс и села на кровати.
– Он мне ничего не говорил.
– Правильно, моя милая, он просил меня передать это. – Кэнди подозрительно посмотрела на нее.– Конечно, противная старая домработница, но я ведь не стану обманывать.
Глаза девочки чуть расширились, потом она их опустила и стала внимательно изучать свои коленки, словно изумляясь их устройству.
– Я тоже, – сказала она. – Я тоже никогда не обманываю.
Ким прекрасно поняла, что она имела в виду – «хорошие» девочки никогда не врут, именно поэтому Кэнди старалась придерживаться этого правила.
– А мне кажется, что порой мы все обманываем, например, когда притворяемся, что нам нравится человек, а на самом деле мы его ненавидим.
– Но это же на самом деле не обман, – сказала Кэнди. – Это значит, что ты просто притворяешься.
– Ты думаешь? – Ким сделала вид, будто всерьез задумалась над этим вопросом. – Может, ты и права, – согласилась она, наконец и вышла.
– Мисс Ким... то есть мисс Пейтон, – окликнула Кэнди, и Ким постаралась скрыть свое изумление.
– Я... я не хочу... мне не надо помогать раздеваться на ночь.
Это была ещё одна проверка.
– А я и не собиралась, Кэнди. Большим девочкам не нужна помощь, ведь ты, как мне кажется, уже большая девочка, правда?
– Да, да, – закивала девочка с важным видом и улыбнулась.
Ким пошла к себе в комнату и упала на кровать. Видимо, эту проверку она прошла. Она посмотрела на свои чемоданы, сиротливо стоявшие посередине комнаты. Так, что же, распаковывать их или нет? Или на следующее утро ей лучше уехать отсюда без оглядки?
Глава 3
Ким сняла фальшивые очки и отложила их в сторону. Они были очень тяжелыми и оставили у нее на носу красную вмятину, которую она принялась растирать, впрочем безрезультатно. Нет уж, больше она эти очки носить не будет! Ким сняла фартук. Платье свободно болталось у нее на плечах, под поясом оно собралось толстыми складками, над талией и на животе вздулось уродливым пузырем.
Она вспомнила про мать, и ей захотелось услышать ее голос. Когда Кэнди ляжет спать, она попросит разрешения позвонить домой. Она будет говорить очень тихо, почти шепотом, чтобы хозяин не услышал ее, и попросит у мамы совета, что ей делать. Она терпеть не могла бросать начатое дело, пусть даже такую непосильную задачу, как эта, но в то же время понимала, что вряд ли долго здесь продержится. Что ж, надо обязательно что-то придумать.
В окно был виден большой красивый сад; декоративные каменные горки, лужайки, клумбы с цветами, яблони, даже небольшой огородик в самом дальнем углу. За садом тоже придется ухаживать ей, если она решит здесь остаться... Он еще забыл приписать в объявлении гувернантку для ребенка, наверное, специально... На самом деле, горестно подумала она, ему просто-напросто нужна хорошая жена. Поймав себя на этой мысли, она тут же спохватилась и одернула себя – что еще за мысли?!
Соседний сад, перед домом, где жили Сауты, содержался в безукоризненном порядке. Сейчас там копошился, несмотря на наступающую темноту, человек. Ким решила, что это муж Дафны. На вид очень симпатичный, лет сорока, в рабочей одежде, он безостановочно орудовал лопатой, словно торопился закончить работу до наступления ночи.
Вздохнув, она отвернулась. Если бы не это чудовище в человеческом обличье, которое сидело сейчас в столовой, она вполне могла бы свыкнуться с этой работой, может быть, ей даже понравилось бы, кто знает. Она крикнула Кэнди:
– Ты готова?
Ей ответил тоненький, усталый голосок:
– Да.
Ким вошла в детскую. Девочка сидела на постели, очаровательная, в цветастой пижамке, с распущенными светлыми волосами. – Ты умылась? – Кэнди кивнула. – Не хочешь, я немного расчешу тебе волосы? – Кэнди отодвинулась от нее. – Тогда ложись, я тебя укрою.
– Не надо, – пробурчала Кэнди, но Ким все равно укрыла, несмотря на протесты. На нее глянуло тоненькое, бледное, хорошенькое личико, на котором мучительный вопрос... Ким заметила это выражение, и у нее больно сжалось сердце. Она наклонилась и поцеловала девочку в мягкую гладкую щечку. С показным недовольством та схватила в кулачок одеяла и вытерла то место, куда пришелся поцелуй. Глаза, смотревшие прямо на Ким, были полны презрения – бледно-голубые, безжизненно-холодные, с затаенной тоской – такие же, как у отца. Ким закрыла за собой дверь спальни и постояла минуту в коридоре, борясь с подступившими слезами. Ей было не по себе от нескрываемой ненависти этого маленького существа, от собственного удрученного состояния и еще от глубокой жалости, которую она испытывала к этой несчастной малышке, которая лежала сейчас в своей кроватке.
Никогда еще в своей жизни Ким не была так несчастна. Она сидела подперев кулаком подбородок, рассеянно проверяя другой рукой, на месте ли шпильки, удерживающие ее тугой пучок. Дома сейчас, наверное, смотрят телевизор или работают. Но она знала, что, если она им позвонит, они оторвутся ради нее от любых дел.
Ей страшно не хотелось снова идти беспокоить хозяина, но другого выхода не было.
– Что вам еще, мисс Пейтон? – с раздражением спросил он.
– Вы не против, если я от вас позвоню, мистер Ланг? Мне надо поговорить с...
– Со своим приятелем? – насмешливо перебил он.
Она ответила резко, не заботясь о его реакции:
– Если бы я хотела позвонить своему приятелю, мистер Ланг, мне пришлось бы бросать жребий, кому из них – их у меня трое. «Вот тебе», – подумала она с мрачным удовлетворением.
Но он только шире ухмыльнулся.
– И как же, интересно узнать, удалось девице с такой внешностью, – он пренебрежительно окинул ее взглядом, – заарканить сразу троих? А может, тот ханжеский вид, который вы передо мной разыгрываете, только прикрытие, маска недотроги, которая рассчитана на противоположный эффект и должна только распалить молодых людей?
Ким вежливо улыбнулась:
– Вам лучше знать, мистер Ланг. Вы мужчина, не я.
Он закашлялся.
– Ловко вы отбили мою подачу, мисс Пейтон. Поздравляю. Не подозревал, что вы на такое способны. – Он вдруг взглянул с бесшабашным весельем. – Теперь ваша подача.
– Могу я позвонить от вас, пожалуйста? Я хочу поговорить с мамой.
– А разве у вас дома есть телефон?
– Разумеется. – Тут она вспомнила про свою роль. – То есть я хотела сказать – да, это, конечно, роскошь, но родители считают, что это может пригодиться – например, чтобы... э-э... вызвать врача. – «Надо впредь быть поосторожнее», – подумала она. – Разумеется, я заплачу звонок.
Он отмахнулся от ее последних слов.
– Да звоните, пожалуйста. Я все равно ухожу в гараж.
Дверь за ним закрылась. С облегчением переведя дух оттого, что теперь ее никто не подслушает и она сможет свободно говорить, Ким набрала номер.
– Привет, Перри, это Ким. Мама дома?
– Привет, – удивленно отозвался брат. – У тебя что-то случилось? Он тебя уже изнасиловал? А я тебя предупреждал!
– Не говори глупости, Перри. – В этот момент к телефону подошла мать. – Привет, мам. Слушай, посоветуй мне, что делать.
Она постаралась как можно красочней описать ситуацию – наконец-то все ее мучения можно излить в словах.
– И отец и дочь уверены, что я скоро уйду, – пожаловалась Ким, – и мне кажется, в глубине души они того даже ждут. Я узнала, что мистер Ланг так ужасно обращался со всеми предыдущими домработницами, что они уже протоптали тропинку в саду – так много их приходило и уходило. Мама, мне здесь очень не просто, я не знаю, смогу ли я это выдержать.
– Дорогая, расскажи ему про нашу семью, возможно, он станет тебя больше уважать.
– Думаешь, он окажется интеллектуальным снобом и станет терпимее ко мне относиться, если узнает, из какой я семьи? – Она подумала: «Да, рассказать ему, что у нас красивый современный дом, у каждого в семье своя машина, что у нас есть всевозможная бытовая техника, что мой отец профессор университета, автор многих учебников, что у брата ученая степень, у мамы ученая степень, а сама я...» – Нет, я не могу этого сделать, – сказала она матери. – Он тогда обвинит меня в том, что я проникла в его дом обманным путем, и будет прав. Нет, это не поможет. Он ненавидит меня просто за то, что я женщина.
– За то, что ты женщина? – изумилась мама. – Но дорогая, а кем же, по его мнению, ты должна быть – бесполым существом?
В трубке послышался громкий смех Перри:
– Эй, сестренка, не робей, приласкай этого сухаря, и он быстро растает, ты же у нас красавица. О, вот папа подошел!
– Ким?– послышался в трубке голос отца. – Дорогая моя, все преимущества на твоей стороне. Он от тебя полностью зависит, он целиком в твоих руках. Помни об этом. Передаю трубку маме.
Мама добавила еще несколько утешительных слов и мудрых наставлений.
