Текст книги "Уйти до рассвета"
Автор книги: Лилиан Пик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Она засмеялась, невольно обрадовавшись его нечаянному прикосновению, но как только они вошли в дом, все вернулось на круги своя.
– Спокойной ночи, мистер Ланг, – натянуто произнесла она.
– Спокойной ночи, мисс Пейтон, – ответил он ей в тон, и они разошлись в разные стороны.
На следующее утро за завтраком царила невеселая атмосфера. Ким совсем не хотелось возвращаться к своей роли домашней прислуги, но она понимала, что ожидать волшебных перемен было бы наивно. Оуэн был с ней строг почти до грубости, и она решила, что он обращается с ней так из-за боязни, что она забудет свое место, потому что вчера вечером они были на равных. Когда он ушел на работу, она облегченно вздохнула, и Кэнди бессознательно повторила ее облегченный вздох.
Весь последующий день Ким думала об Оэуне, каким милым и раскованным он был у Саутов, разговаривая с ней, как с человеческим существом, а не как с бесчувственным автоматом.
Однако, когда он вернулся вечером домой, ничего в его отношении не переменилось; он оставался таким же чопорным сухарем, так что, уложив Кэнди спать, Ким с облегчением ушла к себе в комнату, чтобы не попадаться ему на глаза.
Она сняла с книжной полки томик поэзии и устроилась на кровати, подогнув под себя ноги. Неторопливо перелистывала страницы, читая то одно, то другое стихотворение, пытаясь постичь их тонкий подтекст. На глаза ей попалось несколько строк, и, когда она их прочла, воображение у нее разыгралось – в уме возник образ мужчины... Но вдумавшись в смысл стихотворения, девушка чуть не захлопнула книгу, охваченная паническим ужасом.
Потому что любимый спал рядом со мной,
Под одним покрывалом в прохладной ночи,
В тишине, в лунном свете, осенней порой,
И лицо его было ко мне склонено,
И лежала рука у меня на груди,
Потому я счастливой была в эту ночь...
У нее вдруг перехватило горло, она судорожно поднесла к нему руку и бессильно откинула голову назад, упершись затылком в стену у себя за спиной. Все ее тело дрожало, и она поняла, что с ней происходит, но не могла, не хотела признаться себе в этом.
В дверь ее комнаты постучали. Она машинально сказала «Войдите», думая, что это за чем-нибудь прибежала Кэнди.
Но в ее спальню шагнул Оуэн, и она быстро спрятала книжку за спину, смущенная и пораженная, не понимая, зачем он пришел к ней в такой час.
Заметив ее смятение, он истолковал его по-своему.
– Судя по всему, – сказал он, подходя к кровати, – вы читали что-то такое, что мне не следует видеть.
«Правильно подумали», – сказала Ким про себя.
– Вероятно, это одна из тех дешевых книжек в обложке с соблазнительными картинками, которые совершенно не дают представления об их истинном содержании? Вы поэтому спрятали ее?
Предприняв жалкую попытку рассмеяться, девушка покачала головой.
– Тогда почему вы ее от меня прячете?
– Я вам нужна зачем-нибудь?
– Не уводите разговор в сторону, мисс Пейтон. Вам не удастся отвлечь меня. – Он протянул к ней руку. – Позвольте? Обещаю, я не стану вас презирать за ваши литературные вкусы.
Она протянула ему книгу – другого выхода не было. Прочитав заглавие и имя автора, Оуэн, нахмурившись, взглянул на Ким.
– «Листья травы» Уолта Уитмена? Так вот что вы читаете? Странно.
Как она могла ему ответить, не выдав своего секрета – своего самого главного секрета? Она пожала плечами:
– Просто он мне нравится.
Оуэн полистал страницы, и одно стихотворение, видимо, привлекло его внимание, потому что он, молча прочитал его от начала до конца, потом уселся на стул.
– Да, – протянул он, – очень актуально. Хотите, я прочту вам вслух? – И, не дожидаясь ее согласия, начал декламировать:
Мы встретились недавно, и вас влечет ко мне?
Тогда позвольте вас предупредить —
Я не таков, каким кажусь вам с виду,
Во мне вы идеала не найдете.
Не думайте, что будет вам легко
Завоевать мою любовь и верность.
– Что скажете, мисс Пейтон?
Она отвела глаза, щеки ее пылали. Он продолжил читать:
Не думайте, что дружба наша будет
Неомраченным счастьем – без изъянов.
– А вы что думаете, Ким?
Меня вы мните преданным и верным?
Но это лишь фасад, доступный глазу,
Галантных и услужливых манер.
Вам кажется, должно быть, что пред вами —
Герой, достойный рыцарь из легенд?
А вы не думали, что это все, быть может,
Лишь магия, иллюзия – и только?
Закрыв книгу, он тихо спросил:
– Так что вы на это скажете, Ким?
– Слишком много вопросов, мистер Ланг, – прошептала она, – как я могу ответить на все сразу?
– Очень просто. На некоторые можно ответить «да», на другие – «нет».
Она попыталась перевести разговор в другое русло:
– А вы всем своим домработницам задаете такие вопросы, мистер Ланг?
– На это я могу ответить определенно. Нет. Никто из моих домработниц не читал Уолта Уитмена.
Она улыбнулась:
– Тогда, наверное, вряд ли справедливо ждать, что я стану отвечать на ваши вопросы, не так ли?
– Отлично сказано, мисс Пейтон! – Он отдал ей книгу. – Тем не менее, мне очень хотелось бы услышать ответы на эти вопросы. – Когда он передавал ей книгу, из нее выпал листок бумаги.
Она нагнулась было за ним, но Оуэн оказался проворнее.
– А это что такое? Тоже стихотворение? Надеюсь, не Уолт Уитмен? А, нет, на этот раз англичанин – Роберт Хэррик. – Он прочел его про себя и пристально посмотрел на нее. – Интересно, о каком счастливце вы мечтали, когда так трудолюбиво списывали это любовное признание в стихах? – Он процитировал:
Любовь и жизнь моя, любя,
Хочу сгореть!
И жить готов я для тебя,
и умереть!
Он отдал ей листок.
– Значит, в вашей жизни есть дорогой вам мужчина?
– Пока нет. – Ким быстро сунула листок между страницами книги. – Я же вам говорила, у меня несколько приятелей. Просто мне показалось, что это замечательное стихотворение, вот и все.
– Наверное, надеетесь в один прекрасный день встретить человека, который готов будет повторить эти строки вам?
– Кто знает, – уклончиво ответила Ким.
– А может, вы его уже встретили? Нет? Ничего, – он говорил фальшиво сочувственным тоном, – не оставляйте надежды. Вы еще сможете встретить такого мужчину. Хотя в вашем возрасте – вам ведь двадцать девять, не так ли? – он скептически приподнял бровь и улыбнулся, – вам стоит поторопиться, время не ждет.
– Я вам зачем-то нужна? Скажите, пожалуйста, зачем вы меня искали... – обреченно спросила девушка.
– И убирайтесь? – Оуэн улыбнулся. – Хорошо, я понял. Я понимаю намеки даже моей «необразованной» домработницы. Послезавтра ко мне придет один моей коллега с работы. Нам нужно с ним обсудить кое-какие дела. Вы не могли бы приготовить нам ужин?
– Конечно.
– Хорошо. Спасибо. – Он неторопливо подошел к книжной полке и внимательно оглядел корешки. —Так-так. Моя невежественная, полуобразованная домработница явно тяготеет к классике. Ричардсон, Филдинг, Чосер – да еще на староанглийском. Самуэла Джексон, Джейн Остин, Джордж Элиот, сестры Бронте, не говоря уж о поэзии и драматургии всех времен и народов. – Он повернулся к ней, его брови были насмешливо изогнуты, взмахом руки он указал на содержимое книжной полки. – Вы что, сделали набег на букинистический магазин и набили целый чемодан книгами, потом притащили их сюда и поставили на полку, в надежде произвести на меня впечатление своей мнимой ученостью?
Ким молчала – а что еще ей оставалось?
– Впрочем, – не переставал насмехаться он, – если бы ваша полка была уставлена научными трудами, может, вы и произвели бы на меня впечатление. Если бы вы имели склонность к точным наукам, я мог бы даже взять назад свои слова о том, что никогда не женюсь на своей домработнице. Больше того, если говорить о физической привлекательности, – он говорил очень тихо, словно себе самому, – вы были бы воплощенной мечтой. – Он не сказал, чьей мечтой. Голос его вдруг посуровел. – Но в одном я уверен – моя дочь, когда она подрастет, будет заниматься наукой. Никаких этих ваших литературных глупостей я ей не позволю.
– Но мистер Ланг, – Ким села на кровати, выпрямив спину, в ужасе от его догматического подхода к образованию дочери, – вы же не можете решать это за нее. Как вы заранее можете знать, в какой области у нее окажутся способности?
– Ее способности, мисс Пейтон, будут, черт меня возьми, в области точных наук! Возражений я не потерплю. Я уже все решил.
– Но мистер Ланг, может быть, она захочет стать художником, или преподавателем английского, или историком. Ведь может быть так, что у нее нет таланта к науке...
Слова Ким разозлили Оуэна не на шутку.
– Она станет ученым, мисс Пейтон, – чеканя слова, повторил он. – Я не позволю ей получить гуманитарное образование. Никаких литературных лоботрясов в моей семье не будет. Само их существование в наш век технологии – анахронизм. Кроме того, те немногие возможности для карьеры, которые для них открыты, если не считать преподавания, привлекают целую армию таких же безработных.
Хотя его слова подтверждались ее собственным опытом, она сказала:
– Если вы будете стоять на своем и диктовать дочери, что она должна, а что не должна делать в жизни, я могу вам гарантировать одно – она рано или поздно восстанет против вас. Если у нее есть характер, а он у нее есть, она все равно пойдет своим путем. Я по собственному опыту знаю... – И она прикусила язык.
Он приподнял брови:
– По собственному опыту, мисс Пейтон? Интересно!
Она чуть не выдала себя!
– Нет, вернее, глядя на других, на другие семьи, и на других... девушек моего возраста. Если их загоняют в определенное русло, они всегда наперекор выбирают противоположное.
Она опасливо посмотрела на него. Сбила ли она его со следа? По его лицу невозможно было ничего понять, кроме того, что он очень разозлился. Коротко напомнив, что послезавтра приведет домой гостя, Оуэн наконец оставил ее одну.
На следующий день вечером Ким задумчиво бродила по саду. Вечер был так хорош, что ей не хотелось уходить в дом. Она глубоко вдохнула аромат цветов, удивительно ярких и живописных в свете гаснущего дня. Раскрыв садовый стульчик; немного посидела на бетонной площадке возле дома, прислушиваясь к умиротворяющему птичьему пению.
Внезапно из дома послышалась музыка, повернувшись, Ким увидела, что Оуэн стоит возле открытого окна и смотрит в сад. Вслушиваясь в переливы мелодии, Ким почувствовала, как слезы текут у нее по щекам. Сколько еще, – спрашивала она себя, – сколько еще она сможет прожить в одном доме с мужчиной, которого любит, скрывая свои чувства? Она будет медленно сходить с ума, потому что, больше всего на свете желая его любви, его близости, она вынуждена будет сохранять между ними дистанцию. Ей постоянно придется напоминать себе, что она всего лишь его домработница.
Но проблема заключалась не только в этом. Даже если бы они встретились как равные, то он, ученый до мозга костей, не только по роду занятий, но и по внутреннему складу, все равно с презрением отвернулся бы от нее из-за ее столь ненавистного ему гуманитарного образования. Их знакомство не имело бы продолжения, произойди оно даже при более счастливых обстоятельствах...
Ким вдруг осознала, что музыка замолкла, а Оуэн раздобыл себе стул и теперь сидел рядом с ней. Она быстро встала, но он протянул руку и заставил сесть обратно.
– Не надо, не уходите. – Он посмотрел ей в глаза. – Вам понравилась музыка, Ким? – Опять он внезапно разрушил между ними все преграды, назвав ее по имени!
Он заметил, что глаза ее влажны от слез:
– Неужели вас так растрогала музыка? – Она кивнула, не силах открыть ему правду об истинной причине ее слез. – Вы знаете ее автора?
– Да, это Малер. Это его... – Она вдруг замолчала. Опять! Узнав так легко сравнительно современное музыкальное произведение, она снова выдала себя. Но внезапно ей стало все равно – она устала притворяться.
– Его – что? – настаивал Оуэн.
– Адажетто из пятой симфонии.
– Вы совершенно правы. – Он поднялся и пошел в дом, крикнув через плечо: – Посмотрим, узнаете ли вы это!
И она услышала другую музыку, тоже знакомую. Когда композиция отзвучала, Ким назвала автора:
– Это ноктюрн из квартета ре-мажор Бородина.
– Пять баллов. – И он тихо прибавил: – Для женщины, которая выбрала такую карьеру, как вы, ваша музыкальная образованность просто поразительна.
Ким передернула плечами. Она дала ему уже слишком много подсказок. Воздух становился прохладный, и ей стало зябко в легкой одежде. Он встал и сказал:
– Оставьте ваш стул здесь, я сам его уберу. Ступайте в гостиную.
Это был приказ, а не приглашение, и, видимо, ей оставалось только подчиниться.
Вернувшись в гостиную, Оуэн закрыл окно.
– Садитесь, Ким. Я принесу вам что-нибудь выпить.
– Нет, спасибо. – Она пошла было к двери, но он настаивал: «Садитесь», – и она повиновалась. В конце концов, ей платят за то, что она выполняет приказы.
Он подал ей бокал. Она, хмурясь, помедлила, прежде чем взять его.
– В чем дело? Вы не любите шерри?
– Нет, нет, люблю. Спасибо. – Она отпила немного. Зачем он пригласил ее сюда, словно она его гостья, а не служанка?
Оуэн явно был не склонен к разговорам. Он включил большой торшер в углу возле окна, что сразу создало уютную и интимную обстановку, потом сел и молча уставился на свой бокал и, наконец, залпом проглотил его содержимое.
– Мистер Ланг?
Он поднял на нее глаза.
– Я часто думала... я знаю, что вы ученый, химик, но чем именно вы занимаетесь?
Он засмеялся и откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу.
– Хотите поболтать, да? Хотите, чтобы я рассказал вам о своей работе, да? О себе?
Сразу смутившись, девушка поднялась. Видимо, она перешла границы дозволенного.
– Не сердитесь. Я не хотел вас обидеть. Просто удивился, что моя домработница интересуется тем, чем я занимаюсь на работе. Обычно они так быстро уходят, что едва успевают запомнить мою фамилию, не говоря уж о моей профессии.
Ким снова села в кресло, на этот раз на самый краешек, и замерла в напряженной позе.
– Ради всего святого, не сидите так чопорно! Я не могу с вами разговаривать, если вы будете выглядеть так, будто ждете, что я прикажу вам выйти вон.
Он улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ, стараясь заставить себя расслабиться. Она чувствовала, как внутри нее нарастает сладкое возбуждение, но тут же постаралась запрятать его в самый дальний уголок сознания, как драгоценную вещь, которую кладут в сундук, для того чтобы потом вынуть ее, полюбоваться и снова убрать на место.
– Итак, – сказал он, все еще улыбаясь, – если вы мечтаете выйти за меня замуж, как все остальные, вам следует воспользоваться тем шансом, который я вам даю, практически протягиваю на тарелочке...
Опять проверка!
– Вы должны ухватиться за эту возможность обеими руками, заискивать передо мной, всячески пытаться снискать мое расположение. Вы должны использовать все ваши женские чары, ваши маленькие уловки, – он медленно, лениво окинул ее взглядом, – соблазнять меня своим видом и словами и, наконец, заставить меня сделать вам предложение. И пусть вас не заботит моральный аспект, ведь главное, что это ведет к заветной цели – к замужеству. – Его усмешка стала отвратительно циничной. Он мягко добавил: – Я жду, Ким.
Она покачала головой, тоже улыбаясь ему, но ее улыбка была простой и искренней.
– Мне совершенно не хочется выходить за вас, замуж, мистер Ланг, поверьте мне.
– А жаль, – небрежно бросил он, – мне так нравится играть с женщинами в кошки-мышки, ускользать из их хитроумных сетей! – Он вдруг посерьезнел и задумался. – Так, значит, вам любопытно, чем я занимаюсь на работе? Я начал карьеру рядовым химиком-практиком. В принципе, я им и остался, только продвинулся по служебной лестнице, и несколько отошел от собственно практических исследований, и сейчас являюсь скорее администратором, начальником отдела. В моем подчинении находится много ученых.
– А, значит, вы занимаете пост менеджера?
– Да. Я планирую, организую, координирую и обрабатываю результаты исследований, полученные специалистами, работающими под моим руководством, ну и так далее. В целом это сводится к работе с бумагами. Будучи промышленным химиком, и отчасти в силу той должности, которую я занимаю, мне приходится одновременно быть и менеджером по продажам, в том смысле, что мне надо как-то донести результаты наших исследований до тех людей на фирме, которые распоряжаются финансами. За многие годы я приобрел умение убеждать, доказывать, защищать. У меня превосходная зарплата, но я ее зарабатываю честным трудом. И, если вам интересно, я занимаюсь волокнами, искусственными волокнами.
Он наклонился к ней и двумя пальцами пощупал материал ее брюк.
– Я могу вам сказать, из чего сделаны ваши брюки. – Кивнул на ее безрукавку. – Я мог бы даже, если бы вспомнил свои работы в молодости, назвать химическую формулу этого материала. – Он улыбнулся. – Ну, надеюсь, теперь я вас по-настоящему заинтересовал, правда?
– Но... – Она тоже подалась вперед, забыв про свои опасения, увлеченная его рассказом. – Но, как вам удается создать из ничего материал, который потом можно резать, кроить и шить, и, главное, носить?
– А, ну это долгая, очень долгая история. Волокна производят из материалов, которые вроде бы поначалу совсем для этого не годятся, и тут, о чудо, все эти довольно сомнительные кучи шлака и жидкость вдруг превращаются в очень прочные нити. Мы, ученые-химики, соединяем «волшебные» ингредиенты – разные химические составляющие – и производим нечто, что, в конце концов становится искусственными волокнами, например, нейлоном. В следующий раз, когда будете надевать красивое платье, или белье, или что там еще вы носите, легкие, практичные и удобные, помните, что все они произведены в лабораториях, и не забудьте поблагодарить умных ученых, которые все это изобрели. Теперь, когда вы знаете про мою работу, должность и финансовое положение, – тут он снова улыбнулся, – разве теперь вам не хочется поохотиться за такой ценной добычей?
Ким скрестила пальцы, прикрыв их другой рукой, и покачала головой, надеясь, что это выглядит убедительно.
Он насмешливо улыбнулся и покачал головой:
– Жаль, жаль. У вас в глазах было такое восхищение, я уж решил было, что стал вашим героем. Должно быть, я что-то упустил.
Девушка встала и посмотрела на него с вызывающей улыбкой.
– Восхищение относилось к достижениям ученых, а не к вам лично.
Оуэн заморгал.
– Что ж, вы снова выиграли, Ким. – Он проводил ее до двери. – В тот день, когда вы сможете мне доказать, что ваши гуманитарии с университетскими дипломами, ваши литературные бездельники внесли такой же вклад в материальное благосостояние человечества, как мы, ученые, я, быть может, изменю о них свое мнение.
Ее вдруг словно током ударило – он сказал «ваши гуманитарии». Неужели он обо всем догадался?
– Мои гуманитарии?
– А что вы так разволновались? Я просто так сказал, всего лишь заметил, что вы бросаетесь на их защиту всякий раз, как я начинаю на них нападать.
На том, пожелав друг другу спокойной ночи, они расстались.
Несмотря на дружески проведенный вечер, утром Ким очень резко напомнили о ее положении в доме – хозяин снова стал самим собой.
За завтраком он был замкнут и почти все время прятался за газетой, и когда он, наконец появился из-за нее, то был очень немногословен.
– Не забудьте, – напомнил он, – сегодня вечером у меня будет гость, один из моих коллег, мисс Пейтон. Это не увеселительное мероприятие. Мы будем обсуждать дела.
Зачем он это ей сказал? Чтобы она весь вечер не вылезала с кухни? Или чтобы напомнить ей о ее месте в доме?
Ким отвезла Кэнди в школу и быстро управилась с работой по дому. На ужин она решила приготовить бифштекс с грибами, несколько соусов к нему и гарнир.
Зайдя на кухню после школы, Кэнди радостно потянула носом вкусный запах.
– Сегодня у твоего папы будет гость к ужину, Кэнди, – сообщила ей Ким. – Они будут говорить о делах, так что ты должна вести себя очень тихо.
– А можно, я поем в кухне вместе с тобой?
– Ну не знаю, не думаю, что папа тебе это разрешит.
– А почему нет? Я бы каждый вечер лучше ела с тобой. Это веселей, чем сидеть за столом с папой. Он со мной никогда не разговаривает.
Ким посчитала за лучшее сменить тему разговора:
– Я буду делать пирожные. Хочешь мне помочь?
Кэнди очень любила помогать ей на кухне, так что она была занята делом до того момента, когда Ким пошла наверх умыться и переодеться, решив, что ей следует привести себя в порядок, раз у них будет гость. Она надела темно-синее платье, а поверх него белый кардиган.
Не успел Оуэн открыть входную дверь и провести гостя в дом, как Кэнди крикнула:
– Папа, я хочу пить чай с Ким, а не с тобой!
Ким, не посмев выйти из кухни, подумала, что Кэнди могла бы сообщить об этом потактичнее. Однако девочка получила вполне приветливый ответ:
– Отличная идея, Кэнди. А где мисс Пейтон?
Мисс Пейтон вышла на авансцену и увидела гостя. Он был ниже Оуэна, плотный и коренастый и мог бы показаться симпатичным, если бы различные излишества не отражались на его внешности; он производил впечатление человека, который посвятил жизнь погоне за удовольствиями и который не остановится ни перед чем, чтобы удовлетворить свои низменные желания.
Оуэн представил их друг другу:
– Мисс Пейтон – мой коллега, Марвин Уорд.
Гость протянул руку, пальцы которой были, покрыты коричневыми пятнами от никотина. Он окинул взглядом ее стройную фигурку, его глаза масленисто блеснули. Когда все прошли в столовую, Ким услышала, как он сказал Оуэну, даже не потрудившись понизить голос:
– Ах ты, хитрый старый черт, Оуэн. Ты не говорил, что у тебя в доме есть миниатюрная Венера. Кто такая?
– Я же тебе сказал – моя домработница.
Его коллега недоверчиво рассмеялся:
– Да ладно, хватит скрытничать, старина. Небось твоя подружка. Зачем притворяться?
Ким ушла в кухню, успев услышать, как ее хозяин заверяет своего гостя, что мисс Пейтон всего лишь домработница, и ничего больше.
Когда Ким подавала на стол, Марвин Уорд не сводил с нее глаз, следя за каждым ее движением. Оуэн, напротив, полностью игнорировал ее и продолжал говорить о каких-то технических проблемах. Когда она разливала им кофе, Марвин обратился к ней с хитрой улыбкой:
– Позвольте сделать вам комплимент, вы превосходная хозяйка, мисс Пейтон. У вас, наверное, большой опыт в этой области?
Она знала, что его целью было вызвать ее на разговор, и только, поэтому ответила ему довольно неопределенно:
– Да, у меня есть некоторый опыт, мистер Уорд.
Ему, очевидно, понравился ее голос, и он сразу решил не терять зря времени. По его лицу было видно, что он готов за ней приударить, причем без лишних церемоний.
Когда она проходила мимо, он схватил ее за руку:
– А у вас бывает свободное время?
Ким покраснела и вырвала у него руку, но это явно не охладило пыл ее новоявленного поклонника. Оуэн мрачно процедил:
– Оставьте нас, мисс Пейтон. У нас в разгаре очень важная научная дискуссия, и вы нас отвлекаете.
Ким, проглотив возмущение, вышла, услышав, как Марвин сказал ей вслед:
– Как ты можешь так разговаривать с этой соблазнительной штучкой? Самая сладкая цыпочка, какую я имел счастье встречать.
– Держи свои грязные лапы подальше от нее, Марвин, – довольно громко и сердито ответил Оуэн. – Я тебя предупреждаю.
Ким так разволновалась, что, когда она вошла на кухню, Кэнди даже спросила, не жарко ли ей. Ким подумала, что да, ей жарко, она вся горит от злости и унижения.
Уходя, Марвин ударом ноги распахнул дверь на кухню и поблагодарил Ким за очень вкусный ужин. Оуэн напряженно стоял у него за спиной, явно торопясь выпроводить своего гостя, но тот, казалось, не замечал недовольства хозяина дома.
– Надеюсь, мы еще увидимся, мисс Пейтон? – спросил Марвин.
Ким взглянула на Оуэна; он явно был вне себя от распиравшего его гнева.
– Не знаю, мистер Уорд, – ответила она, – я... возможно...
Надежда в его глазах уступила место предвкушению. Девушка знала, о чем он подумал, и поняла, что надо было ответить ему твердым отказом. С таким мужчиной надо быть начеку. Но какое-то странное упрямство, желание позлить хозяина не позволило ей решительно отвергнуть Марвина Уорда. Он же принял ее колебание за поощрение.
– Отлично. – Он поднял руку на прощание. – Тогда до встречи.
Оуэн перехватил ее у лестницы, когда она собиралась идти спать.
– Я вас предупреждаю насчет моего коллеги, мисс Пейтон. У него скверная репутация. Он бросает всех женщин сразу после... после встречи наедине.
Ким бесстрашно посмотрела ему в лицо:
– Спасибо за ваш совет, а также за трогательную заботу о моей личной жизни, мистер Ланг. Я очень это ценю, хотя вы мне несколько напоминаете хозяина дома викторианских времен, который предупреждает молоденькую служанку, чтобы не водила «кавалеров». Но не думаю, что мне понадобится ваш совет. Мужчины вообще редко держат слово, а мистер Уорд даже толком и не обещал, что мы с ним встретимся. Спокойной ночи, мистер Ланг.
Он поймал ее за руку, когда она уже начала подниматься по лестнице:
– Но если он посмеет требовать свидания, вы пойдете?
Его откровенные намерения вмешаться в ее личную жизнь не на шутку разозлили Ким.
– Я еще не знаю, мистер Ланг. – Она старалась говорить безразличным голосом. – Посмотрим, в каком я буду настроении, когда он позвонит. – На полпути наверх она обернулась. – В любом случае это мое дело. Я же ваша служанка, мистер Ланг, а не рабыня. Спокойной ночи, мистер Ланг. – И она решительно направилась в свою комнату.
Ким стояла на коленях и пропалывала грядку, когда зазвонил телефон, и она бегом кинулась в дом. Это был Марвин Уорд. Он, видимо, решил ковать железо, пока горячо, и звонил, чтобы пригласить ее вечером на ужин.
Она вспомнила советы своего хозяина насчет Марвина Уорда, и ей вдруг захотелось поступить Оуэну наперекор, так что она согласилась встретиться с Марвином.
– Я ни разу не брала выходной с тех пор, как работаю у вас, – напомнила она Оуэну, когда он вернулся вечером домой, но даже это напоминание почему-то разозлило его. – Я раньше никогда не отпрашивалась, потому что не было случая...
– Да, да, знаю, я как раз собирался поговорить с вами об этом. Значит, вы идете на свидание с Марвином Уордом, несмотря на все мои предупреждения? – Она кивнула. – Так, теперь мне все понятно. – Он прищурил глаза. – Видно, из меня никудышный психолог. Боюсь, что мои предупреждения, наоборот, лишь побудили вас бежать в объятия опытного ловеласа.
– А как вы узнали, что я встречаюсь с ним?
– Он мне сам сказал сегодня днем. Не забывайте, я все-таки его начальник. Он сказал, что позвонил вам, пригласил на ужин, и вы согласились. Он отметил, – Оуэн посмотрел на нее с чувством, похожим на отвращение, – что вы очень обрадовались и согласились моментально, без уговоров. Он намекнул мне, что надеется провести вечер... с пользой. Он и еще кое-что сказал. Но если я вам повторю его слова, боюсь, вы начнете возмущаться. С другой стороны, кто знает, может, наоборот, это добавит пикантности вашей встрече. Он сказал вот что: «Я добьюсь этой девчонки любой ценой, даже если придется пренебречь приличиями!» Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?
Она не ответила на вопрос, лишь сказала:
– Еще раз спасибо за вашу искреннюю заботу о моем моральном облике, но я не наивный ребенок и умею обращаться с мужчинами, поверьте мне.
– Нет, думаю, вы не знаете, с кем имеете дело! Я помню, что у вас дома целая толпа поклонников, но ведь есть, наверное, и любимый парень – как его там, Джон, кажется? – Она пожала плечами, как она надеялась, с убедительным безразличием. Он продолжал: – С глаз долой, из сердца вон, так, значит? Меня порой просто тошнит от женщин. О, они так преданы своим возлюбленным! Я уже встречался с такими женщинами, как вы, и немало настрадался от них. – Она поняла, что он говорит про свою покойную жену. – Вы ведь тоже из тех, кто любит собирать вокруг себя обожателей, чем больше, тем лучше, чтобы можно было менять их каждый вечер.
Она снова пожала плечами. Если ему хочется думать о ней так, она не станет перед ним оправдываться.
– Мистер Ланг, в ваших глазах я, возможно, глупая, неотесанная домработница, жалкая прислуга, но с мужчинами я умею обращаться.
– Насколько мне известно, мисс Пейтон, существует только два способа «обращаться с мужчинами», как вы выражаетесь. Или вы говорите «да», или вы говорите «нет». Что же вы выбираете?
– Это мое дело.
Он истолковал ее ответ совершенно превратно.
– Да, у меня в запасе есть много эпитетов для таких женщин, и все они очень нелестные! – Она старалась не смотреть ему в глаза. – Хорошо, ступайте, бегите к нему. Уверен, что вы тоже... проведете вечер «с пользой»!
– Я принесу вам ужин, мистер Ланг, – совершенно безразличным голосом сказала она, проигнорировав его реплику.
В тот вечер, укладывая Кэнди спать, Ким сказала ей, что ее пригласили на ужин. Девочка тесно прижалась к ней:
– С кем, с моим папой?
Ким заметила странный огонек надежды, который мелькнул в голубых глазах.
– Нет, дорогая, с другим человеком.
Огонек сразу погас.
– Ты идешь с тем дядей, который приходил к нам вчера вечером? Нет, не ходи с ним. – Девочка прижалась к Ким крепче. – Мне он не нравится.
– Он совсем не плохой, Кэнди.
– Нет, плохой!
– Но мы же просто поужинаем вместе, а потом я приду домой.
– Правда? – прошептала Кэнди. – Придешь домой, честное слово?
Ким с трудом подавила слезы:
– Конечно, я приду домой, Кэнди, дорогая.
Домой. На какой-то миг Ким действительно показалось, что она дома, но девушка тут же сурово одернула себя: это не ее дом, это ее рабочее место. Она постаралась убаюкать внезапно охватившую ее тоску, как мать утешает расплакавшегося ребенка.
– Ким... – Кэнди пригнула ей голову и прошептала в самое ухо: – Почему вы с моим папой все время ссоритесь?
– Кэнди, милая моя... – Слова застряли у нее в горле. Что она может ответить ребенку, как она может дать ей утешение и надежду?
– Тебе не нравится мой папа? – допытывалась Кэнди.
– Конечно, нравится, только...
– А ты ему разве не нравишься?
– Ну, я... я не знаю, Кэнди. Я... по-моему, не очень.
– А почему? – Кэнди чуть не задушила ее в объятиях. – Мне же ты нравишься. Я тебя люблю.
Ким поцеловала девочку в лобик и крепко прижала к себе, потом быстро выскользнула из комнаты, чтобы Кэнди не увидела ее слез.
Когда Марвин заехал за ней, Оуэн не вышел из гостиной. Ким была этому рада – она не выдержала бы его презрительного взгляда.
Хищный блеск в глазах Марвина явно свидетельствовал о том, что он предвкушал удовольствия грядущего вечера. Они поужинали в ресторане, там звучала тихая музыка и был приглушенный свет. За ужином они разговаривали, в основном про работу Марвина – он трудился над секретными научными исследованиями в химической лаборатории. Он рассказал, что у него ненормированный рабочий день, не с девяти до пяти, как у остальных.
